Текст книги "История американской архитектуры. Эволюция стилей"

Рейгановская революция

Одержавший победу на президентских выборах 1980 года Ronald Reagan, задался целью поставить страну на ноги после экономической рецессии предыдущего десятилетия. С целью возрождения национального самосознания новая администрация активно эксплуатировала патриотические чувства американцев, развернув широкомасштабную борьбу с Evil Empire – Советским Союзом. Напряженное противостояние с Москвой, а также успешные военные операции в Libya и Grenada, помогли стряхнуть моральное оцепенение, хотя и ценой беспрецедентного увеличения ассигнований военно-промышленному комплексу.

Внутри страны Рейган старался оживить дух и личной инициативы и частного предпринимательства, дав понять американцам, что государство более не намерено решать за них их проблемы. В этом смысле его внутренняя политики очень напоминала действия Margaret Thatcher, ставшей премьер-министром Великобритании в 1979 году. Оба лидера приветствовали свободу предпринимательства и отдали в частные руки значительное количество ранее национализированных индустриальных объектов. Двигаясь далее в этом направлении, Рейган начал продавать земли западных штатов, все еще находившиеся во владении Федерального Правительства, и устранять ограничения, вызванные природоохранными требованиями. К этому периоду относится, также, сворачивание многих социальных программ для неимущих, по мнению президента, препятствующих развитию их личной инициативы, а также сокращение налогов наиболее состоятельной части населения, предположительно для стимулирования инвестиций в экономику.

К сожалению, ожидаемые результаты не были достигнуты. Огромные военные расходы, в комбинации с сокращением налоговых поступлений, способствовали созданию крупнейшего за всю мирную историю Соединенных Штатов национального дефицита. Обратной стороной свободного предпринимательства оказалось снижение социальной ответственности. Новая мораль оправдывала ранее порицаемые средства достижения успеха. Государственные и экономические институты погрязли в коррупционных скандалах. Стало значительно выгоднее заниматься биржевыми срекуляциями, чем инвестировать в производство. Совокупность всех этих факторов способствовала дальнейшему расслоению общества и обострению противоречий во взглядах представителей его различных уровней.

Архитектура эпохи индивидуализима

Мы были свидетелями того, как консерватизм 70-х привел к возрождению традиционных стилей и отрицанию индивидуализма в искусстве ради укрепления общепризнанных культурных ценностей. Подобные настроения сохранили влияние на архитектуру не менее консервативных 80-х, хотя социальная неудовлетворенность и индивидуализм рейгановской эпохи привели к рождению новых настроений и отражающего их стиля, получившего имя Deconstructivism.

Новое архитектурное направление уходит корнями к Russian Constructivism – авангардному направлению русского модернизма начала века. Окрыленные успехом коммунистической революции, конструктивисты занимались поисками архитектурного языка, соответствующего новому обществу и способного содействовать его развитию. Как и их предшественников-футуристов, конструктивистов 1920-х воодушевляли видения техногенной цивилизации будущего, но, как и мастеров Arts and Crafts, их интересовали экспрессивные качества материалов и конструкций. Комбинация этих идей дала ряд выдающихся результатов, наиболее впечатляющим из которых является Monument to the Third International Владимира Татлина (Рис. 10.13). Динамичный образ Tatlin Tower, образованной несколькими пружинистыми спиралями, устремляющимися ввысь, казалось бы вопреки законам физики и здравого смысла, способствовал созданию специфичной визуальной палитры деконструктивизма.

Рис. 10. 13. Проект Памятника Третьему Интернационалу (Tatlin Tower), 1919–20, Владимир Татлин.

Заметную роль в формировании нового архитектурного движения сыграло, также, литературно-философское течение начала 80-х, называемое Deconstruction. Стоящий у его истоков французский литературный критик и теоретик Jacques Derrida, заявлял, повторяя Фридриха Ницше, что постижение объективной правды о мире невозможно по причине ее отсутствия, а жизнь, как и любой текст, является не более чем случайным набором цитат. В подтверждение своей правоты Derrida «разобрал» (Deconstructed) несколько важнейших текстов из истории западной философии, включая работы Платона и Руссо, стараясь выявить противоречия в их логике и доказать хаотичную природу мироздания.

Последователи Derrida в искусстве развивали, в основном, нигилистическую составляющую его теории, утверждая, что жизнь не имеет смысла и никакое действие объективно не может быть предпочтено другому. Новое движение обрушилось с радикальной критикой на существующие концепции, не предлагая ничего взамен. Двигаясь по пути низвержения авторитетов, стирания границ между высоким и низким вкусом, они добрались до отрицания роли личности художника в процессе создания произведения искусства. Часть европейских и американских архитекторов, включая Bernard Tschumi, Frank Gehry, Daniel Liberskind, Zaha Hadid и Peter Eisenman, начали создавать формы, отрицающие саму идею архитектурного ордера, но отражающие, по их мнению, существо реального мира, каковым они считали хаос. Здесь пригодились образы исполинских, выходящих из-под контроля сил, характерных для русского конструктивизма 1920-х.

Флагманским проектом Деконструктивизма стал, победивший в международном конкурсе 1983 года, проект частного клуба в Гонконге – The Peak Project, выполненный Лондонским архитектором, уроженкой Ирака, Zaha Hadid. Нагромождение сталкивающихся и нависающих друг над другом элементов комплекса оставляет впечатление скорее работы неуправляемых сил природы, чем рационального архитектурного замысла (Рис. 10. 14.). Проект до сих пор остается неосуществленным и является наиболее откровенным выражением деконструктивистского нигилизма.

Рис. 10. 14. The Peak Project, Zaha Hadid, 1983.

Другим архитектором, активно экспериментировавшим с хаотичными, рассекающими друг друга плоскостями и объемами, был американец Frank Gehry, в отличие от Hadid сумевший вывести большинство своих проектов из статуса «paper architecture» и довести их до реализации. Среди осуществленных объектов, наиболее декларативным остается его первый опыт в области декорструктивизма, каким является его собственный дом в Калифорнии (Рис. 10. 15.). Как для конструкций, так и для отделки здания Gehry использовал дешевые индустриальные материалы, вроде гофрированных металлических листов и фанеры, отчасти из соображений экономии, отчасти из эстетического интереса к утилитарным изделиям и желания подчеркнуть свою приверженность идее деконструктивизма, не делавшего различия между высоким искусством и Utilitarianism.

Знакомый нам Peter Eisenman, самобытные проекты которого эпохи позднего модернизма мы рассматривали в предыдущей главе (Рис. 9.27, 9.28.), также работал в русле деконструктивизма, взяв на себя роль теоретика и глашатая нового стиля. Его объекты, менее хаотичные, чем работы Hadid и Gehry, демонстрируют больше традиционных элементов, вплоть до Cartesian Grids, и в основном продолжают начатое им ранее изучение сложных геометрических преобразований.

Рис. 10. 15. Gehry House, Santa Monica, California, 1978–79, Frank Gehry.

Рис. 10. 16. Wexner Center for the Visual Arts, Ohio State University, 1989, Peter Eisenman.

Характерной для Eisenman 80-х работой является Wexner Center for the Visual Arts, построенный в 1989 году для Ohio State University (Рис. 10. 16.). Здание организовано вокруг двух пересекающихся осей, одна из которых является пространственной ортогональной структурой. Автор добивается внимания наблюдателя игрой открытых пространств и глухих поверхностей, едва уловимым различием углов их взаимного пересечения. По большому счету, объект можно считать современной версией маньеризма, всегда приводившего к столкновению чувств и логики восприятия.

Заметный след в архитектуре американского деконструктивизма 80-х оставила, также, творческая группа Morphosis, объединившая архитекторов Thom Mayne и Michael Rotondi, увлекавшихся аксонометрическими исследованиями. Их Crawford Residence на первый взгляд воспринимается алогичным нагромождением не связанных друг с другом пространственных форм (Рис. 10. 17). Ближайшее рассмотрение, однако, выявляет лежащую в основе дизайна строгую геометрическую схему и ряд повторяющихся элементов, таких как зенитные фонари или колонны. Критики предлагали читать объект как нотную запись, с басовой структурной темой, задающей ритм, и причудливой мелодией деталей, добавляющей композиции разнообразие и сочность.

Morphosis считали себя наследниками Arts and Crafts традиций русского конструктивизма и, как и их предшественники, уделяли много внимания эстетике материалов и конструкций. Излюбленным приемом группы стало обнажение конструктивных деталей, вроде арматуры, болтов и монтажных соединений, что впрочем, не мешало им использовать в качестве декора элементы стилистических Revivals постмодернизма. Объединение этих приемов, позволившее Morphosis заявить о возвращении в архитектуру стиля и структурной честности, завоевало группе широкую популярность и породило волну подражаний, большинство из которых, однако, сознательно усложняло конструкции ради скульптурного эффекта или довольствовалось имитациями конструктивных элементов.

Рис. 10. 17. Crowford Residence, Montecito, California, 1988, Morphosis

Рис. 10. 18. Kate Mantilini Restaurant, Los Angeles, California, 1987, Morphosis.

Идея была доведена до собственной противоположности самими Morphosis в проекте Kate Mantilini Restaurant в Лос-Анжелесе, композиционным центром которого стала металлическая конструкция, в духе проектов русского конструктивизма, не имеющая отношения к структуре здания (Рис. 10. 18.).

Возвращаясь к источникам стиля, следует заметить, что в то время как идеи русского конструктивизма воспринимались деконструктивистами без возражений, и, зачастую буквально, отрицание значения роли художника в создании произведения искусства, на котором настаивали сторонники литературного движения Deconstruction не встретило понимания в архитектурной среде. Действительно, выразительные, динамичные формы деконструктивизма отражают личность архитектора не меньше произведений экспрессионизма. Более того, именно этому десятилетию архитектура обязана появлением концепции Gesture (жеста), предполагающей наличие в архитектурном замысле ключевой линии или визуального акцента, формирующего образ объекта.

Присутствие Gestural Lines хорошо заметно в построенном в 1989 году в Atlanta, Georgia, фирмой Scogin Elam and Bray Architects, Chmar House, напряженные, стремительные линии которого отчетливо выявляют творческий почерк его авторов (Рис. 10. 19.).

Рис. 10. 19. Chmar House, Atlanta, Georgia, 1989, Scogin Elam and Bray Architects.

Агрессивные, динамичные образы деконструктивизма как нельзя лучше отражали энергию индивидуализма и практически нерегулируемой экономики 80-х. Но в отличие от буйной, цветистой архитектуры настолько же неуправляемой эпохи Gilded Age, в настроениях деконструктивизма присутствовали оттенки неистовства и отчаяния, проявлявшиеся в яростном столкновении форм, рассеченных, изломанных поверхностях, кинжально острых гранях. Как и во все времена, стиль отражал состояние родившего его общества, переживавшего нелегкие времена обострения классовой враждебности, расцвета преступности, общего беспокойства и неуверенности в будущем.

Интересно отметить, что архитектура Америки не всегда реагировала на социальные проблемы хаотизмом и агрессивностью форм. Вспомним последнее десятилетие 19 века с его вспышками анархизма, волной забастовок и ожиданием революции, для компенсации которых архитектура предложила глубоко рациональные и упорядоченные Classical Revivals (Рис. 7. 7.). Можно только сожалеть о том, что язык Конструктивизма, использовавшийся в России начала века для выражения оптимизма и устремленности в будущее, в 80-х стал отражать пессимизм и разочарование общества несостоявшихся надежд.

Regionalism, Environmentalism и Social Idealism

Конец 1980-х в Соединенных Штатах ознаменовался оживлением интереса к региональной архитектуре. Мы помним, как в первой четверти 20 века многие архитекторы, включая Frank Lloyd Wright, Bernard Maybeck, Julia Morgan, Meigs и Howe, старались согласовать свой дизайн с требованиями участка строительства. Academic Eclectics в основном следовали местным историческим образцам, прошедшим проверку временем, или искали примеры исторических архитектурных решений в регионах со схожими климатическими и географическими условиями. Даже беспрецедентные архитектурные формы Райта демонстрировали органичное единство с окружающей средой.

Идеи регионального дизайна были атакованы модернистами во времена стилистической революции 1920-х. Большинство просвещенных Европейцев тех лет считали причиной Первой мировой войны агрессивный национализм начала века и надеялись избежать исторических ошибок, развивая идеи Интернационализма. Подобным настроениям было обязано своим рождением движение модернизма, архитектура которого стремилась ответить на универсальные требования человечества, не отвлекаясь на региональные проблемы. За немногими исключениями, вроде работ William Wurster, Joseph Esherick и Charles Moore, занимавшихся поисками стилистических идей в региональных народных традициях, архитектура Америки большей части 20 века была исполнена духа универсальной рациональности и посвящала себя исследованию возможностей научных технологий. постмодернизм, критикуя абстрактные формы предшественников, по существу возродил древнейший из интернациональных стилей, Классицизм, а деконструктивизм и вовсе занимался проблемами ордера и хаоса глобального масштаба.

Казалось бы, настроения интернационализма должны были только окрепнуть в мире постмодерна, благодаря совершенствованию транспорта и телекоммуникаций, позволяющих идеям и капиталам беспрепятственно перемещаться вокруг земного шара, способствуя укреплению международной торговли и слиянию национальных экономик и культур. Однако, поколение 80-х предпочло интернационализму региональную автономию. В то время как страны Восточной Европы старались вывести себя из-под контроля Советского Союза, собственные республики которого также стремились к независимости, граждане Соединенных Штатов начали замечать несовершенства централизованного Федерального правительства и выступать за распределение денег, власти и ответственности между отдельными штатами. Проблемы утечки за границу рабочих мест и неконтролируемого притока нелегальных иммигрантов сделали любые проявления интернационализма в Америке окончательно непопулярными.

Все это неизбежно вело к пробуждению внимания общества к местным культурным традициям, на что незамедлительно ответила архитектура. Первым из Американских архитекторов, откликнувшихся на настроения времени, стал Robert Stern, выбравший в качестве стиля для офисного здания в Калифорнии Spanish Colonial, считавшийся многими архитекторами домодернистской эры идеальным стилем для отражения культуры и климата региона.

К концу 80-х относятся и первые опыты регионального дизайна признанного мастера этого направления Antoin Predock, исследовавшего adobe традиции юго-запада Соединенных Штатов и успешно сплавившего воедино абстракционизм Модернизма с лаконичными формами Pueblos (Рис. 10. 20.а.).

а

b

Рис. 10. 20. Примеры регионального дизайна: a. New Mexico House, New Mexico, 1983–85, Antoin Predock. b. Ranch House, Ennis, Montana, 1992, Phil Korell.

Работы Predock отличают виртуозное использование цвета, материалов и ассоциативных форм, позволяющее его объектам становиться естественной частью природного и культурного контекста (Рис. 10. 21.).

а

b

c

d

Рис. 10. 21. a. и b. American Heritage Center, University of Wyoming, Laramie, 1986–93, Antoine Predock. c. Austin City Hall, Austin, Texas, 2004, Antoine Predock. d. McNamara Alumni Center, Minneapolis, Minnesota, 2006, Antoine Predock.

Среди других архитекторов-регионалистов, следует упомянуть Phil Korell, сумевшего объединить в проекте ранчо в Монтане элементы Prairie Houses Райта с историческими архитектурными традициями района Rocky Mountains, включая Spanish Haciendas и Log Cabins первых переселенцев. Из этих, на первый взгляд несовместимых, источников родился убедительный образ дома-укрытия, способного выстоять в суровые зимы Монтаны и обеспечить при этом образ жизни, привычный для ранчменов современного американского запада (Рис. 10. 20. b.).

Идеи регионального жилища, сформулированные Korell, были с энтузиазмом восприняты современниками, уставшими от безликой жилой застройки. Периодические архитектурные издания запестрели фотографиями живописных многомиллионных «избушек» Голливудских звезд, желавших насладиться на отдыхе слиянием с природным и историческим окружением. Поощряемые возрожденным интересом американцев к собственным корням, застройщики начали предлагать для каждого региона исторически приемлемые архитектурные стили, такие как Colonial и Georgian для Восточного побережья, или Spanish Colonial для Калифорнии. Снова оказался в моде Picturesque дизайн с его асимметричными объемами, сложной геометрией крыш и выдающимися dormer windows.

Вместе со вниманием к историческому и природному окружению пришло осознание экологических проблем. Рост населения и активная индустриализация страны сокращали зеленые пояса пригородов, загрязняли окружающую среду, вели к климатическим изменениям в отдельных регионах. Даже Американцы, выступавшие за сокращение федерального вмешательства в экономическую и социальную жизнь отдельных штатов, соглашались с необходимостью издания общегосударственных природоохранных законов. American Institute of Architects ответил требованиям времени разработкой принципов Sustainable Architecture, иными словами, экологически ответственных зданий. В соответствии с замыслом, подобные сооружение не должны были использовать non-renewable (невозобновляемые) источники, такие как нефть, или продукты энергоемких производств, вроде алюминия. Sustainable Architecture, также, предполагала учет местного климата, в чем полностью совпадала с требованиями регионализма. В двух словах, идея Sustainability, или экологического дизайна, состояла в энерго– и экологически сознательном подходе к архитектурному проектированию и являлась частью обширного экологического движения Environmentalism, целью которого было формирование среды обитания человека, безопасной для жизни будущих поколений.

Мы помним из предыдущих глав, как в доиндустриальные времена архитектурные формы видоизменялись под воздействием климатических условий, замыкаясь в компактных, энергосберегающих объемах в северных широтах, или раскрываясь для сквозного проветривания в жарком влажном климате юга. Мы наблюдали, также, как технические инновации, вроде искусственного освещения, центрального отопления и кондиционирования зданий положили конец естественным ограничениям формообразования. С тех пор выбор архитектурного решения перестал определяться условиями окружающей среды, так как архитекторы целиком полагались на интенсивные технологии жизнеобеспечения. К середине 90-х, однако, многие стали находить, что экономическая и экологическая цена подобной стратегии слишком высока. Sustainable Architects обратились к изучению экологического опыта доинтустриального прошлого (Рис. 10. 22.).

Рис. 10. 22. Современный жилой дом, Chihuahua, Мексика, Productora, 2000.

Еще одним следствием интереса 90-х к специфике района строительства стало движение New Urbanism. Упоминавшийся выше Leon Krier еще в 80-х предложил вернуться к традиционному городскому планированию домодернистской Европы. Как и Christopher Alexander, он верил, что исторически сложившаяся структура города создает более подходящие условия для полноценной социальной жизни, чем типовые урбанистические образования модернизма. Вкрапленные в жилую застройку магазины и окруженные домами площади создавали, по его мнению, идеальную среду для отдыха и общения, необходимую для развития здоровых отношений внутри сообщества.

Пропагандируемые Krier образы уютных жилых поселений вдохновили ряд архитекторов, недовольных оторванностью пригородов-спален от центров общественной жизни и разобщенностью внутри жилых районов, на создание городской среды нового типа, возрождающей романтические воспоминания об исторических Small Towns, где каждый знал соседа, и люди чувствовали себя частью дружной общины.

Рис. 10. 23. Seaside, Walton County, Florida, 1986, Duany & Plater-Zyberk.

Лидерами нового направления заслуженно считаются архитекторы Duany и Plater-Zyberk, концептуальным объектом которых стал, основанный в 1986 году во Флориде, поселок Seaside, ставший первым осуществленным проектом New Urbanism (Рис. 10. 23.).

Seaside по праву может считаться воплощением градостроительной мечты Krier – общественные здания сгруппированы вокруг небольших площадей, организованных на пересечении главных улиц. Учреждения обслуживания удобно вкраплены в жилую застройку. Гаражи отнесены в глубину участков. Над большинством из них организованы мастерские и домашние офисы – прием вполне уместный в современных условиях тотальной компьютеризации и интернациональных телекоммуникаций, позволяющий максимально приблизить к дому место работы.

Успех проекта способствовал распространению в Соединенных Штатах идей New Urbanism и замкнул круг, вернув архитекторов к идеям доиндустриальных ремесленных поселений, жизнь которых представляла собой плодотворный сплав работы, отдыха и общения.

К началу нового тысячелетия архитектура Америки подошла в невиданном ранее разнообразии направлений, образов и стилей. Ни одно из существующих сегодня течений не может считаться доминирующим, а общее состояние Cultural Diversity (культурного разнообразия) позволяет провести параллель с эклектицизмом 19 века, подготовившим почву для модернизма. Ожидают ли нас революционные потрясения наподобие головокружительной экспансии его идей, или стилистическое разнообразие последних десятилетий закрепится в архитектурной практике надолго – покажет будущее.