Текст книги "Блондинка в Токио"

Рейс 2579. Обед над облаками

– Размялась? Прогулялась? – спросила Лера. Она рассматривала в зеркальце свой нос. – Тебе понравился торговый молл Венус Форт? Я там столько всего купила! Три костюма, четыре платья, сувениры, украшения, обалденную японскую косметику. В том числе и этот тональный крем. Смотри, какой хороший. Матовый, незаметный.

– Я там не была.

– Почему? Ведь это на Одайбе, там же, где проходила выставка. Ты себя обделила, Леночка. А! Ты, наверное, покуражилась в Гинзе? Прочесала весь квартал? Спустила там годовую прибыль?

Ничего я не прочёсывала.

Гинза – торговый район Токио с огромным количеством шикарных универмагов и фешенебельных бутиков. Самые знаменитые марки – Гуччи, Шанель, Диор и многие другие – разместили свои магазины в этом квартале. Флагманские бутики элитных брендов занимают здесь огромные здания, не смущаясь запредельной стоимостью недвижимости – говорят, в Гинзе она самая высокая в мире…

Да, вчера, в мой последний день в Токио, мы с Юмико заглянули в несколько магазинов, и я, конечно же, изрядно потратилась. Но уж точно не спустила годовую прибыль, пусть Лере и хочется думать, что мой доход выражается суммой с тремя нулями.

Как бы не так!

В Гинзе я купила два стильных платья – себе и Натке – и обалденный свитер для моего экскурсовода. Когда я вручила Юмико фирменный пакет, глаза девушки стали как у героини японских мультфильмов аниме: по пятаку. Сначала она яростно отказывалась от подарка. Она не ждала благодарности за то, что везде сопровождала меня. Босс дал задание, и Юмико добросовестно его выполнила. Но я уже знала, что навсегда сохраню в сердце воспоминания об этой чудесной малышке и всех сокровищах Токио, преподнесённых мне на блюдечке с голубой каёмочкой.

– Это же подарок! – возмутилась я. – И потом, нельзя препираться со старшими. Я купила этот свитер для тебя. Каждый раз, когда ты будешь его надевать, вспоминай о нашей неделе вдвоём.

– Спасибо! – заморгала Юмико. – Но ведь… Ужасно дорого! Я тут никогда ничего не покупать!

– Скажу Такаде-сан, чтобы поднял тебе зарплату.

– Нет! – испугалась Юмико. – Нет! Так нельзя.

– Хорошо-хорошо, не буду.

Наверное, предложение увеличить зарплату, высказанное иностранкой, было бы воспринято как грубое нарушение японской корпоративной этики и вторжение на чужую территорию. Ну, что-то вроде того. Японцы – они ведь загадочные и непонятные. Проведя неделю в Токио, я прониклась красотой и необычным обаянием этой страны, но, безусловно, не стала лучше понимать её жителей.

Мне бы со своими проблемами разобраться!

Юмико прижала подарок к груди, охая и причитая что-то на японском языке.

– Конечно, надевать. И вспоминать! – пообещала она. – Спасибо!

…Я устроилась поудобнее в кресле и тоже, как и Лера, достала пудреницу.

– Сейчас нам принесут ланч, – сообщила попутчица. – В смысле – обед.

– Обед – это прекрасно. Давно пора.

– Интересно, что нам дадут?

– О, это всегда содержит волнующую интригу: чем же будут кормить в полёте? – согласилась я с Лерой.

Вскоре мы получили пластиковые подносы и горячие контейнеры, затянутые фольгой.

– А что, неплохо! – нежно чавкнула Лера в мою сторону. – Довольно вкусненько!

– Да ты, оказывается, любишь поесть! – уличила я подругу в порочном и немодном пристрастии.

– Вовсе не люблю! – испугалась Лера. – Так, самую капельку.

– Ладно, не оправдывайся. Большинство людей обожает этот процесс, некоторые считают его даже круче, чем секс, – успокоила я подругу.

– Кстати, о сексе. Я видела, к тебе Мартецкий приставал?

– Точно, приставал!

– Да, он такой. Красавец и донжуан.

Из показаний Николая Риенко (68 лет, доктор фармацевтических наук, ведущий научный консультант компании «Фармаконика»): «Наш юный друг Мартецкий не продержался и пары часов полёта. Он отправился на охоту. Безусловно, его влекло к этой яркой штучке в зелёном костюме, Елене. Она была – как меня проинформировали – подругой Валерии. Сомневаюсь, подруги ли они. Я слышал, какими ремарками обменивались девушки. Они словно одаривали друг друга шоколадными конфетами с начинкой из уксуса и серной кислоты… Но дамочка себе цену знает. Вадика она славно отбрила, красавец и вякнуть не успел!»

Токио. Храм Мэйдзи дзингу

Когда на следующий день Юмико предъявила новый план экскурсий, я подумала, что шутя-шутя милая японка сэкономит мне кучу денег. Конечно, особо беспокоиться о деньгах мне не приходилось, ведь за всё платила Шарлотта. Но я посмотрела в интернете, сколько стоят услуги русскоговорящего гида в Токио, и поняла, что любая программа, предложенная Юмико, тянет, как минимум на триста-четыреста долларов. Мы метались от одной достопримечательности к другой в рок-н-рольном темпе, я уже была буквально нафарширована впечатлениями, но грустила, что за неделю всё посмотреть не удастся. Даже и двух месяцев не хватит, чтобы посетить все токийские храмы, парки, музеи – впрочем, как и в любой столице мира…

Правда, моего прелестного гида трудно было назвать «русскоговорящим». Скорее, «русскопонимающим». Но ведь это ещё и лучше!

По реакции, взгляду и коротким замечаниям я быстро убедилась, что Юмико прекрасно понимает русскую речь. Её пассивный словарный запас удивлял объёмами. Даже слова «гусеница» и «поварёшка» не вызвали у неё затруднений, она их знала. Но говорить по-русски было для Юмико настоящим мучением. Поэтому, когда поток исторических и географических сведений начинал меня затапливать, я требовала от гида перейти на русский. И моя очаровательная японская куколка тут же умолкала.

– Я знать, вы грустить, – несколько раз заметила она. – Почему?

В её чёрных блестящих глазах сиял искренний интерес и сочувствие. И на четвёртый день нашего знакомства я вдруг начала изливать ей душу, стала говорить о себе, хотя никогда не испытывала в этом потребности. Но вот накопилось. Всё понимающий, но молчаливый собеседник – разве это не драгоценность? Юмико была настоящим бриллиантом, я почти влюбилась в неё. А что остаётся, если человек полностью сконцентрирован на вас и ваших удовольствиях? Юмико прыгала вокруг меня, словно я была императорской особой. В результате я расслабилась и выплеснула на девушку эмоции, рассказала ей о том, что у нас произошло с Константиновым.

Ох, этот Константинов!

Все нервы вымотал…

Вдоль широкой и длинной аллеи, заполненной посетителями огромного парка, мы двигались в сторону храма Мэйдзи Дзингу, главного синтоистского святилища Токио.

Мэйдзи – это посмертное имя императора Муцухито. За время правления Муцухито Япония из феодальной, технически отсталой и изолированной страны превратилась в одну из сильнейших мировых держав.

Храмовый комплекс, где мы с Юмико сейчас находились, был полностью уничтожен во время Второй мировой войны: американцы прицельно сбрасывали бомбы на храм, так как считали императора Муцухито символом милитаристской Японии. Трудолюбивые и упорные японцы восстановили не только святилище, но и парк вокруг: со всей страны люди везли сюда саженцы деревьев и кустарников, чтобы засадить растениями огромную территорию.

Юмико уже усвоила, что подробные страноведческие лекции меня только раздражают. Но так как ей хотелось рассказать строптивой экскурсантке как можно больше, девушка изворачивалась. Сегодня, например, чтобы заинтересовать меня фигурой императора, она нашла в интернете и распечатала на русском языке его стихи, написанные в стиле вака.

– Стихи! Интересно! – объявила она и вручила мне пачку голубых листков, пробитых степлером.

Как выяснилось, император Муцухито времени даром не терял! Он не только устроил в Японии техническую и культурную революцию, но и создал в течение жизни около ста тысяч стихотворений.

– Читать, пожалуйста! – проворковала Юмико.

Я полистала страницы и прочитала первое, что попалось на глаза:

– «Так много обвинений

В этом мире.

Поэтому не беспокойся

Об этом

Слишком сильно»…

Хм… А что… Классно!

Как ни странно, выбранное наугад стихотворение полностью совпадало с моим собственным убеждением.

Я прочитала ещё один стих:

– «Когда солнце

Клонится к закату,

Я сожалею о дне,

Проведённом

В бездействии»…

Чудесно! Святые слова.

Это написано как будто про меня. Каждый новый день – драгоценность, ведь он даёт возможность свернуть горы. Нельзя этим не воспользоваться.

– Смотреть ещё! – нежно попросила Юмико.

Я перевернула страницу:

– «То штормовая,

То спокойная,

Волна в океане

В точности подобна

Человеческому существованию»…

Прелестно, прелестно!

– Юмико, а мне нравится этот парень!

Если задуматься, никаких особых откровений в стихах императора Муцухито не было. Но, осенённое его статусом и ролью в истории, каждое слово приобретало вес золотого слитка. Простому человеку приятно узнать, что его мнение совпадает с императорским.

Простому человеку?

О ком это я?

Не о себе же?

Юмико улыбнулась и захлопала в ладоши. Она поняла, что теперь император Мэйдзи (он же – Муцухито), останется со мной надолго. Вероятно, я даже стану декламировать его стихи в компании, неся японскую культуру в массы…

– Купить эма. Писать. Просить, – Юмико указала на «стенды» из досок, установленные рядами, где на крючках висели деревянные таблички эма.

На этих табличках японцы и многочисленные туристы выражали свои пожелания и просьбы, в надежде, что письменное обращение к синтоистским духам окажется более действенным, чем устное.

Мы купили несколько табличек, и написали на них каждый о своём. Юмико нарисовала несколько красивых иероглифов. Она попросила здоровья для бабушки.

– Она старенькая очень-очень, – вздохнула девушка. – Но всегда весёлая.

А что у высших сил попросила я?

…Ночью опять позвонил любимый мучитель. В голове тут же промелькнуло – а не является ли этот звонок результатом усилий синтоистских духов? Возможно, они уже получили и обработали мою просьбу, написанную на деревянной табличке, и сразу принялись за дело. Неужели в синтоизме всё так оперативно? Попросил – получил.

Мне нравится!

– Привет, моя трепетная гейша! Как дела? Чем занимаешься? – голос Константинова звучал так, что сразу становилось ясно: секса у человека не было уже очень давно, как минимум, час. И мужчина безумно страдает.

Вопреки моему желанию, организм чутко отозвался на вкрадчивые интонации в голосе мужа. Все нервные окончания сладко завибрировали.

Нет, не буду поддаваться!

– Здравствуй, Владимир. Моя поездка проходит в рабочем режиме, – сухо отрапортовала я.

– Лапусик, – нежно выдохнул Константинов, игнорируя мой официальный тон. – Ты такая труженица, не устаю тобой восхищаться! Наверное, как всегда, пашешь по двадцать часов в сутки.

Ну, что с ним делать!

Подхалим.

– Да, завязала множество полезных контактов, – не удержалась я, чтобы не похвастаться. – Тут интересно. Выставка проходит в комплексе Биг Сайт, он расположен на искусственном острове Одайба в Токийском заливе. Вечером над заливом сверкает Радужный мост – как новогодняя гирлянда, и разноцветные огни отражаются в воде. Весь залив превращается в радугу, это что-то удивительное! Но самое главное – сейчас цветёт сакура. Я и не думала, что это так божественно красиво. Весь город в цветах! Даже в самых глухих урбанистических уголках, где только камень, стекло и бетон, вдруг видишь дерево в розовой пене.

– Надо же, раньше не замечал, что тебя волнует красота природы. Думал, ты готова восторгаться только платьями из Галери Лафайет.

Это от страданий.

Я страдаю и поэтому стала ужасно впечатлительной. Прямо Шопен какой-то или тургеневская барышня. Постоянно приходится себя одёргивать, того и гляди на глаза навернутся слёзы при виде хорошенького младенца в коляске или птички на заборе. Так недолго превратиться в экзальтированную дуру. А потом – в истеричку. И всё это по вине Константинова. Он загнал меня в положение, когда кажется, что твои нервы вытягивают из тела пинцетом и наматывают на раскалённую болванку.

Буду бороться. Мне нужно сохранить свою суть, не сломаться. Хочу остаться собой, то есть, стервой, танком и фурией. Я много лет прожила в этом имидже, и он мне гораздо приятнее образа тургеневской барышни.

Но цветущая сакура – это, на самом деле, удивительно красиво! Безумно! Ах!

И вот опять навернулись слёзы…

Проклятье!

– Смотри, не потеряйся там! Не шастай по злачным местам. В глухие районы не заезжай – вдруг там орудуют якудза? – тоном заботливой бабули сказал Константинов. – А потеряться-то нетрудно! Все вывески с иероглифами, по-английски никто не говорит.

– Да, уже заметила. Но я не потеряюсь. Партнёры прикрепили ко мне персонального гида. Её зовут Юмико. Очаровательная девушка, мы с ней теперь не расстаёмся. Она нянчится со мной, как третьеклассница со щенком шпица.

– Это хорошо. Я бы тоже с тобой понянчился с большим удовольствием, – мечтательно вздохнул Константинов.

Не понимаю его. Он так странно себя ведёт… Как будто ничего не случилось.

Но ведь случилось!

– И не напивайся сакэ! – вдруг вспомнила заботливая бабуля. – А то начнёшь ломать везде мебель. Напугаешь бедных япошек.

– Мебель я ломаю только после текилы, а сакэ, вероятно, на меня даже и не подействует. Да я и не собираюсь проверять. Компании-то нет.

– Конечно, нет. Потому что лучшая твоя компания для глобальной попойки – это я, Вовчик. А с Юмико тебе напиваться не стоит, нет. Представь картину: пьяная третьеклассница с пьяным щенком шпица.

– Как трогательно!

– Вовсе нет. Ужасно!

Константинов немного помолчал, подышал в трубку.

– Чего дышишь?

– Вот, жду. Не поинтересуешься ли, как у меня дела, как здоровье, – насупился он.

– Со здоровьем у тебя всё в порядке. С делами… Наверное, тоже.

– Хотя бы спросила, откуда звоню.

– Знаю. Из Лондона.

– А вот и нет! – торжествующе закричал Константинов. – Не угадала! Хо-хо!

– Где же ты? Куда тебя занесло на этот раз?

– В Хэфэй.

– В Хэфэй! – ахнула я. – Но это же… Это же Китай!

Ему опять удалось меня удивить… Но сразу же нахлынула печаль, окатила мутной серой волной: всё теперь не так, как раньше.

Сколько раз мы хихикали в трубку, обнаружив, что каждый из нас находится вовсе не там, где предполагалось. Мы с Володькой мастера молниеносных перемещений в пространстве, у нас с ним что-то вроде соревнования – кого забросит дальше катапультой производственной необходимости. Я метнулась аж в Токио, но Вольдемарище оказался круче: сгонял сначала в Великобританию, а потом пересёк весь Евразийский континент и десантировался в Китае.

Раньше мы бы с удовольствием обсудили тему нашей географической реактивности, позабавились, что Константинова забросило именно в восточную часть Китая – откуда рукой подать до Японии, надо только пересечь Восточно-Китайское море. Словно он, как искусный индейский воин, крадётся по моим следам, словно его влечёт за мной неодолимой силой, подобной океанскому течению…

Но сейчас я не могу веселиться, как прежде. Чувствую себя так, как будто понесла тяжёлую утрату, и теперь на всё смотрю сквозь мрачную призму этой потери.

– Что ты забыл в Хэфэе?

– Тут крупный автозавод. А мне нужны их погрузчики.

– Ах, ну да, погрузчики. Могла бы и сама догадаться.

– Ты здесь бывала? – Володя знает, что у меня много партнёров в Китае.

– В Хэфэе – ни разу. Но там недалеко Шанхай, вот туда я слетала раз сто. В декабре там проходила Шанхайская выставка. Ты, наверняка, помнишь.

– Помню, – эхом отозвался Константинов.

Ещё бы он не помнил!

В декабре у нас всё было прекрасно – умиротворённый солнечный пейзаж за минуту до авиаудара – и любимый названивал каждую минуту, отрывая от работы на выставке. Он требовал эротических сессий по скайпу или хотя бы секса по телефону. А я разрывалась на миллион частей, мне только этого не хватало! Поездка в Шанхай вовсе не была похожа на путешествие в Токио. Я привезла на выставку компанию Шарлотты Венсан в качестве экспонента с гигантским выставочным стендом и крутилась волчком, так как отвечала за всё… А тут Константинов с его неутолённой жаждой секса.

Но несколько разнузданных сессий я ему всё-таки в Шанхае организовала…

Сейчас, наверное, он ждёт того же.

Размечтался!

– Ладно, Володя, давай закругляться, время позднее. Нужно хотя бы немного поспать.

– Угу, – сразу приуныл Константинов. – А вот раньше ты… Эх!

То было раньше.

И мне тоже грустно, что теперь всё иначе.

Рейс 2579. Конкурс красоты

Авиакомпания на горячем питании не экономила. В обед нас накормили до отвала. Теперь мы с Лерой сонно перебрасывались фразами.

Она расспрашивала о дочке, но мне почему-то вовсе не хотелось ей рассказывать о Натке. Наверное, я боялась, что отрицательные импульсы, посылаемые Валерией в мой адрес, долетят и до ребёнка. Пусть я не суеверна, но если речь идёт о самом дорогом существе, лучше подстраховаться. Меня-то чужие эмоции мало волнуют, я и сама тот ещё вампир, в броне из наглости и эгоцентризма. Но дочка-то не такая.

Конечно, Лере всё было интересно, ведь Натка была дочерью её беглого жениха. Похожа ли она на Николая? Общается ли с отцом? Такая же красивая и обаятельная, как он?

– Ей только что исполнилось девятнадцать, – ответила я, соображая, не намекает ли Лера на то, что меня красивой и обаятельной назвать никак нельзя.

Да пусть намекает на что угодно!

Я неотразима!

– Натка учится в университете Монпелье. Это городок на средиземноморском побережье Франции. С отцом не общается. Я вычеркнула Николая из своей жизни двадцать лет назад. Да, дочь – очень симпатичная девушка. Кстати, о красоте. Я заметила, что в «Фармаконике» много интересных лиц. Ваши кандидаты при устройстве на работу проходят строгий фейс-контроль? – я решила увести разговор в сторону.

– Ты так считаешь?

– Взять, например, Беату. Она просто обворожительна. Какая внешность! Хочется сесть рядом и любоваться.

– Вот ещё! – фыркнула Лера. – Нет, конечно…

– Разве не красавица?

– Красавица. Но ты же с ней не работала, не знаешь. Она ядрёная стерва, клейма некуда ставить.

– Но всё равно красотка… К тому же, блондинка. Представь, мой Константинов предпочитает блондинок.

– Оба-на! – удивилась Лера. – Значит, ты не в его вкусе? Как же ты умудрилась заарканить миллионера?

– Так и заарканила. Мы познакомились в Праге. В тот момент я как раз экспериментировала с имиджем – перекрасилась в блондинку.

– И он клюнул?

– Я на него свалилась прямо на улице – подвернула ногу. А он меня поймал налету. И с тех пор не отпускает.

– Как романтично! – надрывно вздохнула Лера. – Тебе надо запатентовать этот метод знакомства.

– Безусловно. Но о чём я говорила?… А, о том, что в вашей конторе много красивых лиц. Кто эта сорокалетняя дама с изумительными зелёными глазами и чарующим голосом?

– Ядвига из отдела научных разработок. Кандидат медицинских наук. Насколько помню, сорок лет ей ещё не стукнуло.

– Значит, скоро стукнет!

– Ты хочешь приписать Ядвиге пару лишних лет. Чарующий голос? Да, согласна. Голос у неё дивный. Да к тому же и мозги хорошо работают. А насчёт изумительных зелёных глаз… Не знаю, не знаю. Глаза самые обычные. И чего ты там увидела. Вот ещё.

– А стюардесса Марина… Она ведь тоже из вашей компании. И тоже куколка – персиковая кожа, точёный носик, раскосые глаза-вишни, высокие скулы. Этакий восточный колорит. Кто её родители? Ей бы пошло кимоно.

– Я не знаю, кто её родители, но ты права, восточная кровь тут явно присутствует.

Лера помолчала, выжидая, не продолжу ли я перечисление. Наверное, она надеялась тоже попасть в список красавиц «Фармаконики». Да, за прошедшие годы однокурсница основательно поработала над внешностью. Сейчас она выглядела стильной деловой дамой. И намёка не осталось на ту бедную студентку, что ходила в водолазке и старых джинсах и мучительно подсчитывала в институтской столовой каждую копейку.

Я и сама была такой же.

Но в мой рейтинг Валерия не попала. Заведя разговор о красивых сотрудниках «Фармаконики», я имела в виду природную, а не приобретённую красоту.

– Ну, а что касается господина Мартецкого, тут просто нет слов. Шикарный мужчина, – закончила я рассуждение.

– О, да! – пылко подхватила Валерия.

– Ты согласна?

– Говорят, безумно хорош в постели.

– Кто говорит?

– Ядвига.

– Вот как! – удивилась я. – Значит, они спят?

– Почему бы нет? Оба свободны, оба в разводе. Работают в одном отделе, он начальник, она сотрудница. У нас часто бывают авралы, приходится задерживаться допоздна. Да и в обеденный перерыв они, бывает, исчезают вдвоём, – выложила всю информацию Валерия. В её голосе звучала грусть пополам с завистью. – В общем, нашли друг друга.

– Он тебе нравится? – догадалась я. – Ты бы тоже не отказалась с ним исчезнуть на пару часов?

– Боже упаси! – в священном ужасе воскликнула подруга. Она едва не подпрыгнула в своём кресле. Сонное послеобеденное оцепенение как рукой сняло. – Пока мы работаем в одной компании, это абсолютно невозможно! Сплетни и пересуды мне не нужны, я берегу свою репутацию. Работа и уважение коллег для меня на первом месте…

– Понимаю.

– Но чисто теоретически… Да, не отказалась бы, – добавила после короткой паузы Лера и рассмеялась. – Интересно же узнать, какие у Мартецкого таланты. У меня сто лет не было секса. А Ядвига не скупится на комплименты. Про мужа она ничего подобного не рассказывала, а тут её словно прорвало, остановиться не может.

– Ядвига давно в разводе?

– Не очень.

– Развод был болезненным?

– Да, она ужасно страдала. Она была влюблена в мужа, сияла нежностью, когда о нём говорила. А муж ей изменил с какой-то юной вертихвосткой. Ядвига не смогла простить, подала на развод. И теперь пустилась во все тяжкие, развлекается на полную катушку с Мартецким и не скрывает, что получает от этого огромное удовольствие. Что ж, согласна, таким трофеем, как Мартецкий, приятно похвастаться.

– Тогда всё понятно. Она делает рекламу Мартецкому, в надежде, что слухи дойдут до мужа-изменника. Пусть он тоже помучается от ревности, пусть узнает, что бывшая жена быстро нашла другого, да ещё и гораздо лучше.

Лера ненадолго замолчала, устремив взгляд к панели с кнопками над головой.

– Слушай, а ведь ты права… Я об этом как-то не подумала. А я-то удивлялась, почему Ядвига стала такой откровенной. Раньше она никого не пускала в свою личную жизнь, лишь тихо сияла от счастья, если вдруг упоминала мужа. А тут понеслась, как снежный ком с горы. Так ты думаешь, всё преувеличено? Мартецкий не такой уж и герой? – разочарованно протянула Лера.

– Есть второй вариант: твой Мартецкий настолько хорош, что это стало для Ядвиги открытием. Она жила с мужем и полагала, что знает об оргазме всё. А тут появился Мартецкий и отправил её в космос, где взрываются галактики и пульсируют малиновые звёзды.

– О-о! – мечтательно выдохнула Лера.

– Впрочем, моё знакомство с твоими коллегами продлится не более восьми… – я взглянула на экран смартфона, – …нет, семи с половиной часов. А поэтому страдания Ядвиги и сексуальная доблесть Мартецкого меня абсолютно не волнуют.

– А он тобой явно заинтересовался.

– У меня есть Константинов, у донжуана Мартецкого – его зеленоглазая Ядвига. Короче, нам не по пути.

– Ты стала очень правильной, кто бы мог подумать! – усмехнулась Лера. – А раньше куролесила напропалую. И ни за что не пропустила бы такой великолепный экземпляр, правда же?

– Старею.

– Ты хватала, не задумываясь, даже то, что тебе не принадлежит! – желчно добавила Лера.

– Ты права. Двадцать лет назад я была весьма проворна…

Из показаний Ядвиги Белан (38 лет, кандидат медицинских наук, сотрудник отдела научных разработок компании «Фармаконика»): «Вы не поверите, но я прямо кожей ощущала, что сейчас что-то произойдёт. Не очень приятное чувство, даже если ты находишься на земле. А уж если летишь в самолёте! Я почему-то ужасно боялась увидеть в иллюминатор, что горит один из двигателей. На самом деле, с двигателями всё было в порядке. Случилось кое-что другое. Ну, вы меня понимаете».