Текст книги "Блондинка в Токио"

Рейс 2579. Убийца рядом с нами

– Значит… Ты хочешь сказать… Кто-то из нашей компании убил Беату? – медленно произнесла Валерия, так, словно прислушивалась к этой идее, пробовала её на вкус.

– Возможно, этот человек просто хотел поиздеваться над Беатой. Убийство не входило в его планы. Может, он решил отомстить ей за что-то. Беата бы снова опухла, её губы надулись бы, глаза заплыли… Так, наверное, размышлял мститель. Но организм Беаты отреагировал радикально, и несчастная девушка погибла.

– Это какой-то кошмар… – пробормотала Лера.

– Подумай сама. От чего умерла Беата? От анафилактического шока. Согласись, мы видели яркую клиническую картину, описанную в медицинских учебниках. Что могло вызвать у Беаты такую реакцию? Орехи. Скорее всего, арахис. Значит, аллерген как-то попал в её организм. По доброй воле она бы его не съела. Она бы даже не прикоснулась к еде, если бы знала – в ней содержится один миллиграмм орехов. Беата относилась к числу тех несчастных, для которых на этикетках пишут: «Внимание! Может содержать следы арахиса». Ей приходилось быть очень осторожной, ты сама об этом говорила.

– Да, Беата была осторожна.

– Но она выпила кофе. И началось. Значит, аллерген попал в кофе.

– Наверное, ты права.

– Не наверное, а совершенно точно.

– Постой-ка! – Валерия закрыла глаза и прижала указательные пальцы к вискам. – Неужели… это… Марина? Ей и с дозатором не пришлось бы возиться – кинула бы крупинку ореха в пустую чашку, а потом подошла бы к Беате с кофейником и предложила ей кофе.

– Но Ира сказала, что удушье началось после того, как Беата кинула в чашку две таблетки вашего знаменитого витаминизированного подсластителя.

– Согласись, это не так-то просто – добавить аллерген в дозатор Беаты! Нужно было улучить момент, когда Беата отправится в туалет, отвлечь Иру, ведь она сидела неподалёку. Затем найти в Беатиной сумке дозатор, снять крышку, насыпать туда толчёный арахис, закрыть, сунуть коробочку обратно в сумку… И чтобы никто ничего не увидел.

– У вас у всех одинаковые синие контейнеры. Можно было спокойно подсыпать молотый орех в собственный дозатор, а потом поменять свою коробочку на Беатину. Так гораздо проще и быстрее.

– Лен, ты очень, очень умная, – признала подруга. – Но, подозреваю, ты смотришь слишком много детективных сериалов.

– Я вообще ничего не смотрю. Не успеваю. Работаю… А добраться до сумки Беаты – тоже не проблема. Учитывая, как вольготно мы тут расположились, занимаем каждый по несколько кресел, гуляем туда и обратно… Надо было только выждать момент, когда она бросит сумку без присмотра.

– Значит, мы все под подозрением? – скептически хмыкнула Лера.

– Точно! Один человек из вашей тёплой компании умышленно или нечаянно убил Беату.

– Ну, не знаю… С одной стороны, вроде бы всё логично. А с другой стороны, как поверить, что мы замешаны в убийстве?

– Замешаны.

– Возможно, у тебя просто разгулялась фантазия.

– Справа по борту у иллюминатора лежит под одеялами труп, – напомнила я.

– Это несчастный случай.

– Или чей-то злой умысел.

– Злой умысел, – повторила Лера. – Да уж, Беата умела вызывать у окружающих сильные эмоции. А ведь я столько раз её предупреждала: не теряй совесть, опомнись! Она стольким напакостила, глупая девчонка… Немудрено – нашёлся желающий отомстить. Ох, как же это всё не вовремя.

– За редким исключением, смерть всегда не вовремя.

– Но разве обязательно было устраивать бенефис накануне моего назначения? Я так ждала, так готовилась. А теперь, возможно, из-за трагедии… Не знаю… Чёрт!

– Какая ты, Лера, бездушная! – возмутилась я. – Только о своём назначении и думаешь.

– О чём же мне думать? – искренне удивилась Валерия. – А ты знаешь, сколько я вкалывала? Наизнанку выворачивалась, лишь бы доказать руководству, что заслуживаю пост коммерческого директора! А теперь всё может отодвинуться на неопределённый срок.

– Да причём тут твоё назначение? Как это связано с гибелью Беаты?

– Связано! Потому что мы теперь надолго будем выбиты из колеи. Начнётся расследование, нас будут вызывать на допросы. Репутация компании пострадает. И так далее. Безусловно, привычный режим нарушится, а когда всё восстановится – неизвестно. Генеральный, конечно, будет в шоке… А Беата… Она сама виновата. Допрыгалась.

Из показаний Николая Риенко (68 лет, доктор фармацевтических наук, ведущий научный консультант компании «Фармаконика»): «Да, конечно, ни для кого это не секрет… Вам, наверное, уже и без меня сообщили… Нет? Хм, странно… Ну, хорошо. Дело в том, что Беата так молниеносно взлетела по карьерной лестнице вовсе не из-за своих выдающихся деловых качеств. Девочка правильно дала. И получила релевантный ответ: её сразу же назначили директором по маркетингу. Нет, вы только подумайте! Ещё не выбралась из памперсов, а уже является директором по маркетингу! С шикарной зарплатой, между прочим… Но я хорошо понимаю нашего генерального. Джентльмену в возрасте трудно устоять, если девочка так выглядит и так хороша в сексе. Мне самому, увы, не посчастливилось удостовериться. Но те, кто приобщился, слагают поэмы. Вот так».

Хаконе. Онсэн и чёрное яйцо

– А вы знаете, Ерена-сан, что в две тысячи двадцатом году в Токио пройдёт летняя Олимпиада? – спросила Юмико.

Бурный и многоголосый людской поток вынес нас на площадь перед выставочным комплексом. Уже опускались сумерки, прозрачные, свинцовые, и хотя за день весеннее солнце основательно разогрело город, сейчас отовсюду тянуло весенней прохладой.

– Знаю, но совершенно забыла об этом. Точно! Вас же выбрали. Сейчас я вспомнила – заявку, кроме Токио, подавали ещё Мадрид и Стамбул. Но вы победили. Поздравляю!

– И, между прочим, некоторые соревнования будут проходить прямо здесь, в центре Биг Сайт, – Юмико обернулась и махнула рукой на громадину выставочного комплекса. – По борьбе, по фехтованию…

– Не сомневаюсь, что ваш город проведёт Олимпийские игры на высшем уровне. С вашими фантастическими технологиями, трудолюбием и дисциплинированностью.

Юмико разулыбалась и начала кланяться, нежно, с придыханием воркуя что-то по-японски. Она постоянно так делала, если я говорила приятные вещи в адрес её страны, города, нации. Точно так же она себя вела, когда мы встречали её знакомых старшего возраста, или в присутствии начальника – Такады-сан. Наверное, таково японское воспитание. Мне, прирождённому деспоту, подобная манера общения безумно нравилась. Я бы хотела, чтобы мои сотрудники тоже мне кланялись и подобострастно заглядывали в глаза.

Дождёшься от них, как же!

Конечно, сейчас у меня и подчинённых-то – раз-два и обчёлся. А вот раньше, когда я управляла крупной фирмой, под моим началом работали десятки людей. Но ни один не проявлял такого же почтения, какое демонстрировала Юмико в отношении Такады-сан.

Мне нравится Япония!

– А ещё у нас очень безопасный город! – с гордостью заявила мой экскурсовод.

– О, да, уже заметила, – согласилась я.

Вчера мы с Юмико возвращались после напряжённого путешествия по городским джунглям и, пересекая пустынную детскую площадку, наткнулись на двух малышей. Они увлечённо играли на планшете, рядом на земле валялись портфели и смартфоны, а вокруг висела вечерняя тьма, разбавленная жёлтым светом фонарей. Юмико отправила мальчишек домой, они тут же беспрекословно собрали вещички и двинулись в путь.

Да, у нас бы маленькие дети с дорогими гаджетами вряд ли смогли бы спокойно поиграть вечером во дворе.

Да и не только вечером.

– За один год жители Токио сдали в полицейские участки почти три миллиарда триста сорок миллионов йен, – с гордостью сообщила Юмико.

– Три миллиарда триста сорок миллионов?! – изумилась я. – Но зачем?! Наверняка, у ваших полицейских и так хорошая зарплата.

– Нет-нет, это были деньги, потерянные другими горожанами или туристами. А ещё жители Токио вернули в центры находок три с половиной миллиона вещей.

– Это впечатляет!

– Самая дорогая находка – сумка с наличными. В ней было восемнадцать миллионов четыреста тысяч йен.

– Какой же разиня тот, кто её потерял! О чём он думал! Нужно было наручниками к руке пристегнуть! Наверное, беднягу хватил удар, когда он обнаружил пропажу.

– И эту сумку ему вернули! – обрадовала Юмико.

– Обалдеть.

Я быстро прикинула в уме: восемнадцать миллионов йен – это приблизительно сто шестьдесят тысяч долларов. Стала бы я возвращать ридикюль с такой суммой? Хм… Интересный вопрос. Мне, между прочим, как раз нужны деньги на новый проект. Сто шестьдесят тысяч долларов – это, конечно, маловато, но уже что-то…

Впрочем, говорят, такие деньги счастья не приносят.

Надо посмотреть на вопрос ещё и с другой стороны. Этот пример говорит не только об удивительной честности японских граждан, но и о высокой репутации токийской полиции. Возвращая в полицейские участки миллиарды йен, жители Токио не сомневались, что полицейские приложат все усилия, чтобы вернуть деньги владельцам, а не «распилят» быстренько находку с радостным гиканьем и воплями «как же нам повезло!».

Да, интересно, что произошло бы, если бы я нарисовалась на пороге местного отделения полиции с драгоценной котомкой в руках (а в ней – сто шестьдесят тысяч долларов)?

Нет, я бы не стала так рисковать здоровьем.

– Иногда полицейские не могут разыскать владельца потерянных денег, – продолжала рассказывать Юмико. – Тогда, по нашему законодательству, тот, кто нашёл деньги, может забрать их себе. Но многие отказываются это делать! Люди не хотят брать чужие деньги. Поэтому всего за один год в муниципальную казну было отправлено четыреста миллионов йен.

Юмико светилась от гордости за своих соотечественников. Я её понимала. Приятно, когда есть возможность удивить иностранца необычными цифрами, свидетельствующими о честности и бескорыстии простых японцев.

А ещё Япония могла бы гордиться системой общественных ватерклозетов. Но я не сказала об этом Юмико, чтобы не шокировать малышку. Она бы не поняла, почему меня удивляет тот факт, что в любом торговом центре, или парке, или на станции метро, или даже в лесу и на загородном шоссе можно найти бесплатный, сверкающий чистотой туалет. Для японцев это естественно. Они не сомневаются – куда бы они ни отправились, им не придётся бегать по окрестностям в поисках уборной, она всегда окажется неподалеку, зачастую даже оснащённая не простым, а космическим унитазом, способным разговаривать и нежно петь песни.

…На следующий день мы с Юмико перенеслись из гудящего урбанистического улья в оазис тишины и спокойствия. Мы приехали в Хаконе.

Сейчас мы сидели в каменной купальне на открытом воздухе, по шею в горячей воде. Я испытывала неземное блаженство и словно рождалась заново, ощущая, как пузырьки шампанского остро покалывают всё тело. Конечно, это было не шампанское, а минеральная вода из природного источника. В двух шагах от купальни, расположенной на территории гостиницы, поднимались лесистые холмы, вокруг не было ни души. Над купелью вился пар, только журчание и плеск воды нарушали умиротворение.

Как выяснилось, принимать термальные ванны на лоне природы – ни с чем не сравнимое удовольствие. Это удивительно – сидеть в воде и знать, что она подогрета не электричеством, а жаром самой планеты. Где-то далеко внизу бурлит и плещется в тектонических разломах раскалённая оранжево-красная лава вулкана и отдаёт свою энергию источнику, наполняющему нашу купальню.

Термальные источники в Японии называют онсэн. Я ещё раз поблагодарила Юмико за то, что она вытащила меня сюда, преодолев моё яростное сопротивление. Мне хотелось остаться на выставке, где я, как опытная мастерица-белошвейка, создавала из золотого шитья замысловатые узоры полезных связей и контактов. Но Юмико настойчиво тянула меня на станцию, чтобы отправиться в Хаконе – крошечный городок недалеко от Токио. Местечко славилось целебными минеральными источниками, и Юмико поклялась, что там я испытаю райское наслаждение.

Да, я его испытала!

Отмахав на поезде сотню километров, мы добрались до пункта назначения и первым делом отправились в долину гейзеров Овакудани, где целый час бродили по дорожкам, огороженным деревянными перилами, и карабкались по массивным каменным ступеням. Вокруг клубился пар, поднимаясь от бурлящих гейзеров, в воздухе стоял запах серы.

Повсюду слышались разочарованные возгласы японских паломников – насколько я поняла, они жаждали разглядеть на горизонте Фудзияму, но из-за белого марева им это не удавалось.

Вот ещё проблема!

Погугли и любуйся знаменитой горой сколько хочешь – или на планшете, или на телефоне!

Милая Юмико тоже расстроенно вздохнула, а я в очередной раз подивилась привязанности японцев к их драгоценному фетишу – Фудзияме. Эта гора является предметом восхищения и поклонения, с древности о ней слагают стихи и изображают на картинах.

Но я-то не японка. Поэтому сейчас меня совсем не волновало, удастся ли рассмотреть за пеленой пара Фудзияму. Вместо этого я ждала, когда мне достанется чёрное яйцо.

Обязательно хочу его съесть!

По дороге в Хаконе Юмико объяснила, что яйцо, сваренное в гейзере, чернеет и приобретает особые свойства – оно продлевает жизнь на семь лет.

Надеюсь – на семь счастливых лет.

Мы подождали, пока молодой японец достанет из бурлящего источника контейнер с чёрными яйцами, а потом купили две штуки и быстро съели добычу.

– Дело сделано, – радостно объявила я. – Теперь мы будем жить долго и счастливо.

У меня ребёнок, бизнес, новый проект, да и Константинов (чтоб его!) … Столько планов, столько замыслов! Поэтому дополнительные семь лет совсем не помешают.

Из долины гейзеров мы отправились обратно в Хаконе, где я – пока мы ехали в поезде – забронировала через интернет комнату в рёкане, традиционной японской гостинице. Хотя Юмико убеждала меня, что не стоит оплачивать дорогой номер и можно заплатить только за посещение купальни, я предпочла пятизвёздочный комфорт.

– О, Ерена-сан, какая фигура! Ноги! Талия! Грудь! – восхищённо запричитала Юмико, стоило мне избавиться от голубого хлопчатобумажного кимоно у каменного края купальни.

Я осторожно спустилась вниз и погрузилась в горячую воду.

Сама Юмико могла похвастаться только молодостью и отсутствием лишнего веса. Ноги у неё были коротковаты, а талия, грудь и бёдра норовили совпасть в объёмах – прямо не девушка, а палочка «твикс»! Впрочем, всё это отнюдь не лишало Юмико её очарования.

– Реальная расслабуха! – блаженно промурлыкала японка. Она только что выучила это выражение. Под моим руководством девушка день ото дня совершенствовала свой русский. – Правда? Вам нравится, Ерена-сан?

– О, да! Я в раю.

– Жаль, что надо возвращаться.

– А мы возьмём и не вернёмся. По крайней мере, сегодня.

Юмико замерла в воде, вся окутанная молочной дымкой.

– Но ведь…

– А что? Наш шикарный номер оплачен до завтра. В стоимость входит традиционный ужин и завтрак. Я посмотрела фотки, всё выглядит очень соблазнительно. Мы переночуем здесь, нас отлично покормят. Надо же мне хотя бы одну ночь провести в комнате с татами и бумажными раздвижными стенами и поспать на настоящем японском футоне?

– Да, да, – закивала Юмико. – Конечно. Япония. Экзотика. Футон. Татами.

– Поэтому решено. Ночуем здесь, утром завтракаем и возвращаемся в Токио. Но если Такада-сан будет тебя ругать…

– Нет, нет! – помотала головой Юмико. – Вы хотеть, мы остаться. Ужин – да. Завтрак – да.

– Вот и чудесно!

Рейс 2579. Страдания купчихи

Полёт, отмеченный печатью трагедии, продолжался. Прошло два часа с того момента, когда Беату угораздило выпить отравленный кофе. Отравленным он стал только для человека, страдающего жестокой аллергией. А для любого другого пассажира в салоне нашего лайнера это был обычный чёрный кофе с лёгким ореховым ароматом.

Возможно, я фантазирую, и Беата погибла по другой причине?

На земле разберутся.

Удачно мы слетали в Токио, ничего не скажешь!

Думаю, наш рейс из Токио будут встречать машины «скорой» помощи, ОМОН и бригада следователей и оперативников…

…Моё вкрадчивое перемещение по салону остановила Ира – она схватила меня за руку. Я удивлённо посмотрела на попутчицу: что надо?

– Посидите со мной, – горячо прошептала женщина. – Пожалуйста! Давайте, я покажу вам свои покупки.

Покупки?

Она это серьёзно?

Да, когда в трёх метрах от тебя лежит труп, прикрытый одеялами, главный вопрос, занимающий сознание: «Какие сувениры вы везёте из Японии?»

– Пожалуйста! – повторила Ира. – Мне нужно как-то отвлечься, иначе я сойду с ума. Меня до сих пор трясёт.

Сотрудница отдела научных разработок, на самом деле, выглядела неважно. Если раньше Ирина внешность наводила на мысль о крепком здоровье – ладная, тугая, по-крестьянски широкая фигура, нежный румянец на гладком лице – то сейчас казалось, что бедняжка близка к инсульту. Румянец превратился в нервные пятна, глаза лихорадочно блестели, а под нижними веками набухли отвратительные лиловые мешки.

– Может, принести вам воды? – предложила я, с удивлением обнаруживая в себе невиданные запасы гуманизма. Плаксы и паникёры обычно вызывают у меня только раздражение.

– У меня уже есть, – Ира кивнула на пластиковый стаканчик. – Садитесь.

Так как после гибели коллеги Ире не удалось покинуть злачное место – наш салон – она просто пересела к левому борту, туда, где разместились пассажиры-японцы. Некоторые из них проявили самурайскую невозмутимость: они, в отличие от Иры, не удалились, а наоборот приблизились к месту дислокации трупа, и сейчас мирно спали на креслах центрального ряда, занимая по четыре сиденья.

– Посмотрите, какая прелесть, – безжизненно произнесла Ира, показывая мне куколку кокэси. – Я купила её в Асакусе.

Традиционная японская кукла, сделанная из дерева, сияла глянцевым лаком. Она была «одета» в ярко-розовое кимоно с белыми цветами, маленькую головку украшало иссиня-чёрное «каре», чёрные глаза на белом личике щурились хитро и весело. Я сразу подумала о Юмико. Она напоминала мне эту прелестную куколку.

– Я тоже таких купила пять штук. На сувениры.

– Она очаровательна, правда? – Ира провела пальцем по гладкой поверхности. – Кто мог подумать, что такая удивительная поездка закончится кошмаром… Я никогда даже и не мечтала попасть в Японию. Слишком далеко, слишком дорого. И вдруг – новость: японские партнёры пригласили нас в Токио, да к тому же руководство решило, что мы обязательно должны принять участие в международной медицинской выставке. Это престижно, почётно, это новые контракты. К тому же, у нас уникальная и перспективная разработка в области биофармацевтики. Японские партнёры заинтересовались нашим препаратом. Они превратили нашу неделю в Токио в настоящий праздник. Если бы мы только работали на выставке, то не увидели бы ничего, кроме выставочного комплекса. А так… Японцы возили нас на экскурсии, мы столько всего посмотрели. Вы поднимались на телебашню Скай Три?

– Да.

– Видели цветущую сакуру в парке Уэно?

– Да.

– А небоскрёбы Синдзюку?

– Я жила в одном из них, на двадцать девятом этаже.

– А театр кабуки посетили? – выложила последний козырь Ира.

– Нет, – улыбнулась я, вспомнив, как убивалась Юмико, услышав мой категорический отказ идти в театр. Но мы должны были истратить на специфическое и непонятное иностранцу представление целый вечер, а я уже столько раз видела это всё в интернете или по телевизору!

– А мы там были! – восторжествовала Ира.

– Поздравляю. Вам безумно повезло.

– Нас даже свозили на полдня в Киото, чтобы мы увидели Сад камней и храм тысячи тори, а потом переночевали в рёкане. Это так необычно! Там стены сделаны из рисовой бумаги, а спали мы на футонах.

– Я тоже ночевала в рёкане на футоне! А ещё плескалась в онсэне.

– Что это? – встрепенулась Ира. Очевидно, принимающая сторона допустила пробел в программе.

– Термальные источники. Покруче, чем в Карловых Варах или Висбадене.

– Ну вот, – сникла Ира. – Я не была ни там, ни там. И здесь тоже пропустила.

– Какие ваши годы! Зато вы посмотрели представление в театре кабуки и увидели знаменитый киотский Сад камней. Я уже завидую!

– Правда? О, Елена, мы вставали в пять утра и ложились в два часа ночи, вы себе представляете? Столько эмоций, впечатлений! Бешеный ритм, обилие информации. Наверное, японские витамины помогли нам выдержать этот безумный марафон. Я думала, неделя в Токио останется для меня на всю жизнь самым волшебным воспоминанием. А Беата всё испортила! – всхлипнула Ира. – Испортила! Она всё испортила! Как всегда!

Похоже, надвигался новый раунд истерики.

– Но Беата не виновата, – осторожно напомнила я. – Она жертва. Кто-то ловко накормил её арахисом.

Моё утверждение, как ни странно, вовсе не шокировало Иру. Она не стала протестовать и опровергать выдвинутое обвинение, несмотря на то, что я фактически заявила, что кто-то из её коллег является убийцей. Ира только на минуту отвела взгляд в сторону – она вновь уставилась на деревянную куколку.

Но всхлипывать перестала.

– Значит, Валерия Владимировна вам рассказала о Беатиной аллергии? Да, я тоже сразу об этом подумала. Кто-то подсунул Беате, как мышке, крупинку ореха. Раздробили в пыль и подсыпали в кофе.

Я удивлённо посмотрела на Ирину. Оказывается, она вовсе не так проста, как можно предположить, видя перед собой краснощёкое лицо наивной пейзанки. Что ж, ведь Валерия меня предупреждала – у Иры голова работает на пять с плюсом, и не надо обращать внимание на её незамысловатую внешность.

– Кто-то из ваших коллег решил убить Беату.

– Не думаю, что её хотели убить, – возразила Ира. – Вероятно, это было сделано для того, чтобы приструнить Беату, поставить её на место. Ведь прошлый раз, когда ей стало плохо в ресторане, её быстро привели в чувство. Тогда она и не собиралась умирать – ну, немножко опухла, ну, похрипела. А сейчас… Всё произошло молниеносно… Глаза закатились, лицо стало белым, изо рта пошла пена… О-о-о… Это было жутко! Я всё видела!

Ира заморгала, и через мгновение из её глаз неудержимым потоком хлынули слёзы. Мне пришлось проглотить деликатный вопрос, готовый вот-вот сорваться с языка.

Ведь это вы убили Беату?

Признайтесь.

Я никому не скажу.

Я сочувственно погладила Ирину по тугому объёмному плечу. Она, рыдая, привалилась ко мне и уткнулась в шею мокрым лицом.

– Ох, – пробормотала я. – Вы это… Держитесь, Ирочка, держитесь. Дышите – вдох-выдох, вдох-выдох. Видели в американских фильмах?

– Простите, – провыла Ира. – Сейчас… Я сейчас перестану…

Да уж, пожалуйста!

Не выношу истеричек.

– В «Фармаконике» Беату не любили, – констатировала я.

– Совершенно верно. Делать гадости коллегам – вот её хобби. Подставлять, обманывать, чернить черед начальством… В этом была она вся.

– Послушайте, я вам прочитаю. Это стихотворение императора Муцухито:

«Бесстыдный крот

Прорывает под землей свои ходы.

И все корни

Того, что ты посадил,

Умирают».

– Точно! Это про Беату, – всхлипнула купчиха. – А вы, Елена, великолепно образованы.

– Да, – скромно согласилась я. – А вам что плохого сделала Беата?

– Мне? – испуганно заморгала Ира. – Э-э… Да, конечно, мне тоже от неё доставалось. Позорила меня постоянно из-за внешнего вида. Мол, толстая, жирная, необъятная… Высмеивала мой гардероб и манеру одеваться, – Ира потеребила полы трикотажного кардигана. – Я стараюсь нормально одеваться, но…

– Да, я слышала, как Беата на вас наехала около туалета.

– Конечно, моя кофточка похожа на парашют… На мою фигуру трудно подобрать что-то элегантное, – Ира шмыгнула носом и вытерла глаза. – Но я ведь выгляжу прилично… Разве нет? Как вы думаете?

– Безусловно.

– А вот Беата как только меня не обзывала! – желчно воскликнула Ира.

– И вас это сильно расстраивало.

– Ужасно!

– Вы на неё обижались.

– Конечно! Но теперь мне жаль Беату. Лежит там… А была такой красивой, яркой… Жизнь оборвалась… Как же всё это ужасно…

– Нет, нет, не думайте об этом! – испугалась я. Снова слёзы! – Давайте лучше про покупки.

– Я ещё купила гравюру укиё-э, – сказала Ира. – Показать вам? Это чудо.

– Валяйте, – кивнула я.

Из показаний Вадима Мартецкого (42 года, директор отдела научных разработок компании «Фармаконика»): «Я бы не назвал Беату жертвой. Напротив, она хитрый охотник, преследователь. Это она выбирала себе жертву – из числа коллег. Сначала она взъелась на Марину. Даже не знаю, что там у них произошло, но Беата стала последовательно и неотвратимо выживать девушку из компании. И добилась-таки своего, Марину уволили. Причём, уволили со скандалом и позором, как некомпетентного сотрудника, нанёсшего огромный финансовый ущерб фирме… Прошло некоторое время, и Беата наметила новую жертву – Ирину Ромохову».