Текст книги "Ипотека в Российской империи"

В начале XIX в. главный для того времени источник банковских ресурсов иссяк: государственные финансы находились в тяжелом состоянии (дефицит бюджета, все убыстряющийся рост внутреннего и внешнего государственного долга, прогрессирующее расстройство денежной системы).

Уже ставшие привычными финансовые затруднения (преодолевать которые «учились» все возрастающим выпуском ассигнаций) усугублялись постоянными войнами, ведущимися Российской империей в то время (с Францией, Османской империей, Персией, Швецией), и присоединением России к континентальной блокаде Англии (с 1807 г. по Тильзитскому договору). Внешнеполитические обстоятельства привели к значительному сокращению вывоза товаров, к складыванию пассивного торгового баланса. Цены на предметы русского экспорта упали на 30–40 %. Дворянство же, как основной экспортер сельскохозяйственных продуктов (и прежде всего хлеба), испытывало серьезные денежные затруднения. В этих условиях оно требовало предоставления льгот дворянам – заемщикам государственных кредитных учреждений.

В соответствии с этими требованиями в декабре 1811 г. Министерство финансов предложило Государственному совету изменить условия кредитования дворянства в казенных банках, а именно: обратить 8-летние займы в 20-летние. Благодаря удлинению срока ссуды помещики-заемщики должны были бы с ежегодной уплатой процентов постепенно погасить основную сумму долга. 2 апреля 1812 г. был подписан царский Манифест, в котором реализовались предложения Министерства финансов[117]117
  ПСЗ I. Т. XXXII. № 25072.


[Закрыть]. В Манифесте звучала уверенность в том, что найден способ, с одной стороны, оказать дворянству помощь деньгами, а с другой – обеспечить аккуратное погашение его долгов. Все восьмилетние займы, «с какого бы года они учтены ни были», пролонгировались на 12 лет, считая с 1 января 1812 г. Уплату процентов по 20-летнему займу было предложено производить по правилам 25-летнего займа Вспомогательного банка. Вскоре, в связи с началом Отечественной войны 1812 г., правительство приняло решение о временном прекращении выдачи ссуд из Заемного банка и приказов общественного призрения. Все наличные средства этих банков, а также суммы, возвращаемые должниками или поступающие в виде новых вкладов, должны были быть предоставлены казне[118]118
  Там же. № 25186.


[Закрыть].

Выдачу ссуд банки возобновили только в 1823 г., после издания указа «О назначении из Заемного банка 5 млн руб. для раздачи в пособие дворянству губерний, потерпевших от неурожаев в прошедшие годы стеснения в денежных оборотах, под залог ревизских душ на правилах 12-летних займов»[119]119
  Там же. Т. XXXVIII. № 29503.


[Закрыть]. Первоначально этим пособием могли воспользоваться очень немногие помещики, так как ссуду по закону можно было получить под залог «чистого», т. е. ранее не заложенного еще имения. Но уже с 1824 г. было дозволено помещикам, «потерпевшим разорение», перезакладывать их имения в Заемном банке без удержания их долгов другим кредитным учреждениям. С 4 июня того же года Заемный банк начал проводить ссудные операции в полном объеме на основе новых правил. Императором было подписано «Положение об открытии вновь займов из Государственного Заемного банка»[120]120
  Там же. Т. XXXIX. № 29737.


[Закрыть], в котором нашли отражение пожелания дворянства. Установленные этим положением новые ссудные правила были тогда же распространены на сохранные казны, а вскоре и на приказы общественного призрения.

Положение предусматривало выдачу ссуд на 8, 12 лет и 24 года. Получившие ссуду на 12 лет и 24 года ежегодно, с одновременной уплатой установленных 6 %, производили постепенное погашение самой ссуды (по 2 % в год), т. е. выплачивали всего 8 % в год. Размер ссуды устанавливался от 5 до 500 тыс. руб., которые выдавались под залог населенных имений, каменных домов в Петербурге, фабричных зданий и заводских крестьян, а также крестьян, приписанных к горным заводам.

В «Положении…» специально указывалось, что ссуды выдаются «фабрикам», но не всем, а только тем, которые по «многочисленности и разнообразию работ», производимых на них, и «по употреблению различных орудий и машин, имеющих большую ценность», требовали «вящего вспомоществования». К их числу относились суконные, шелковые, ситцевые, полотняные, красильные, сахарные, фаянсовые фабрики (исключая ситцевые, красильные и шелковые, предприятия всех перечисленных отраслей использовали крепостной труд). При выдаче ссуд промышленникам рекомендовалось соблюдать особую осторожность. Всякая ссуда под залог «фабрики» должна была утверждаться Министерством финансов. Ссуды под залог каменных домов выдавались из расчета определенной доли стоимости «несгораемых материалов» (кирпича, бута и т. п.), использованных для сооружения здания, т. е. с учетом далеко не полной его стоимости. Это означало, что преобладающая часть каменных домов находилась еще в личном пользовании, а сдача их внаем была мало распространена. Вследствие этого еще не сложилась рыночная оценка городских домов, а заодно и городских земель по капитализации их доходности.

Размер ссуд помещикам, как и раньше, определялся количеством заложенных душ. Было установлено, что под душу дается 150 или 200 руб. ассигнациями, в зависимости от класса губернии. (К губерниям первого класса были отнесены две столичные – Петербургская и Московская; черноземные – Курская, Воронежская, Орловская, Тамбовская, Тульская, Рязанская; центрально-промышленные – Нижегородская, Ярославская, Владимирская, Тверская, Костромская, Калужская; поволжские – Казанская, Пензенская, Симбирская, Саратовская; правобережно-украинские – Киевская, Подольская; юго-восточные – Астраханская, Оренбургская; северная – Вологодская. Все остальные губернии европейской части России были отнесены ко второму классу.) Распределение губерний по классам производилось без учета уровня доходности хозяйства: в первый класс были включены некоторые губернии, в которых доходы помещиков были очень низкими (Пензенская, Симбирская, Курская и др.). На Сибирь, ввиду отсутствия в ней дворянского землевладения, ссудная деятельность казенных банков не распространялась.

Положение 1824 г. предусматривало, что заложенные и населенные имения могут служить дополнительным обеспечением подрядов и поставок из расчета 50 руб. на заложенную душу. (В 1827 г. это право было распространено и на заемщиков сохранных казен, а в 1828 г. – на клиентов приказов общественного призрения.)

В январе 1830 г. был обнародован Манифест «О вкладах и ссудах в банковских установлениях»[121]121
  ПСЗ II. Т. V. № 3399.


[Закрыть], который утверждал новые условия пассивных и активных операций казенных банков. Процент по ссудам был снижен с 6 % до 5 %. Срок ссуд увеличился до 15 лет; 24-летние займы под поместья заменялись 26-летними. Вводились также ссуды на 37 лет (с уплатой ежегодно 5 % плюс 1 % погашения, плюс 1,5 % единовременного взноса). Взявшим ссуду на 24 года предоставлялось право переоформить ее по правилам 37-летнего займа. В 1833 г. на ссуды помещикам по случаю неурожая было дополнительно ассигновано 18 млн руб.[122]122
  Блиох И. С. Финансы России. СПб., 1897. Т. 1. С. 196.


[Закрыть] В 1841 г. были изменены нормы ссуд, причем дополнительные льготы получили владельцы наиболее крупных поместий.

16 мая 1841 г. был обнародован Манифест «О назначении нового размера ссудам из кредитных установлений под залог населенных поместий»[123]123
  ПСЗ II. Т. XVI. № 14461.


[Закрыть]. В отличие от прежних правил (1824 г.), губернии делились уже не на два, а на три класса-разряда. Размер ссуд под душу увеличивался в губерниях первого разряда до 70 руб. серебром, второго разряда – до 60 руб., третьего разряда – до 50 руб. Рыночная «цена души» в середине XIX в., как уже говорилось, определялась в 150 руб. серебром. Таким образом, залоговая норма ссуд под «населенные поместья» составляла 30–50 %. Впервые в практике кредитования дворянства при определении размера ссуд стали принимать во внимание количество земли. Было установлено, что если в губерниях первого разряда на душу приходилось более 5 десятин, второго – более 6 десятин, а третьего – более 7 десятин, то заемщики имеют право получить дополнительно еще 10 руб. на душу. Доходность поместья по-прежнему не учитывалась. Правда, появление разряда «обязанных крестьян» (1842 г.) вызвало необходимость кредитования помещичьего землевладения «по соразмерности с постоянными доходами, определяемыми по пространству и качеству земли и по способам обработки оной». Ссуды под земли, населенные «обязанными крестьянами», не должны были превышать десятикратный годовой доход с той земли, которая была в пользовании «обязанных крестьян». Выдача ссуд под залог «незаселенных земель» (садов, хуторов) разрешалась только в приказах общественного призрения.

Клиенты банков могли перезакладывать поместья с целью получения разницы в размере ссуд (в зависимости от новых норм оценок). В случае увеличения числа крепостных душ в имениях помещиков последние имели право получить ссуды под «прибылые души». Прирост душ устанавливался ревизиями (переписями населения), которые проводились раз в 10 лет. Находились аферисты, подобные герою «Мертвых душ», которые умудрялись получать ссуды под «умершие души», благо между ревизиями смертность и рождаемость крепостного населения официальными органами (за исключением церковных сельских приходов) не учитывалась.

К неисправным клиентам банки применяли разного рода санкции. Во-первых, производили опись имений сильно задолжавших заемщиков. Так, на 1 января 1811 г., по сохранившимся сведениям, в Заемном банке имелось в «описи и просрочке» имений на 3,5 млн руб., а на 1 ноября того же года «присовокупилось к тому же» имений еще на 2 млн руб. Если учесть, что к началу XIX в. Заемным банком было выдано ссуд на 11 млн руб., то станет ясно: проштрафившиеся заемщики составляли значительную часть от общего числа кредитующихся.

По существовавшему положению с описанных поместий банк получал в свою пользу в губерниях первого класса 5 руб. с души (и, соответственно, меньше – в губерниях других классов), а остальное шло в пользу помещика. Таким образом, банку полагалось получить с исправных должников немного больше, чем причиталось (в губерниях первого класса – 3 руб. 60 коп. с души). Отсюда видно, что погашение долга с «взятых в опись» поместий растягивалось на длительный срок.

Кроме того, банки могли выставлять на торги имения сильно задолжавших заемщиков. Имения, выставленные на торгах, приобретали только дворяне и казна. Покупка поместий казной производилась на таких льготных для владельцев условиях, что вообще рассматривалась как особая милость со стороны верховной власти. Купленные казной и поступившие в банковское управление поместья должны были сдаваться в аренду, по возможности, самим же задолжавшим помещиком. Знакомство с деятельностью органов кредитования дворянского землевладения показывает, что они в чрезвычайно редких случаях прибегали к предусмотренной уставами банков продаже заложенных поместий в случае длительной неуплаты процентов и погашений. Если же заемщику удавалось получить ссуду, превышающую стоимость его имения, то такие поместья продаже с торгов не подлежали. В этих случаях банку приходилось оставлять поместья за собой и также сдавать их в аренду обычно бывшим владельцам.

В ноябре 1847 г. был издан указ о праве крестьян в случае продажи заложенного в банках имения с публичных торгов выкупаться с землей[124]124
  Там же. Т. XXIII. № 21689.


[Закрыть]. Этот указ вызвал большое недовольство помещиков, и в 1852 г. его действие было прекращено. В 1859 г. крестьянам разрешено было приобретать в собственность имения, за которые на первых торгах была предложена недостаточная сумма, при условии выплаты банковского долга помещика. Обязательства по погашению помещичьего долга для крестьян были очень тяжелые: требовалось погасить всю сумму долга, проценты и недоимки. Иногда расчеты по таким сделкам затягивались до начала XX в. (Так, крестьяне села Ротково (Рязанская губерния), взявшие в 1851 г. на себя обязательство уплатить 30,8 тыс. руб. банковского долга, даже в 1910 г. не расплатились по долгам; крестьяне города Головина (Костромской уезд) в 1845 г. обязались уплатить 101 тыс. руб. и только по закону 1905 г. о прекращении взимания недоимок по выкупным платежам перестали платить долги[125]125
  Очерки аграрной революции России. СПб., 1913. Ч. II. С. 144.


[Закрыть].)

Не меньшее внимание правительства привлекала и вкладная операция. Как уже говорилось, она была предусмотрена при основании казенных кредитных учреждений (Заемного банка, сохранных казен и приказов общественного призрения), для того чтобы получить дополнительные средства на проведение ссудных операций. Вклады принимались от учреждений и частных лиц без сословного ограничения всеми казенными банками, включая Коммерческий банк. Этот банк и приказы общественного призрения должны были часть своих пассивов передавать в Государственный Заемный банк для «приращения процентами».

Напомним, что процент по вкладам в 1786 г. при открытии Заемного банка был установлен в 4,5 %, а с 1799 г., для привле чения вкладов, он был увеличен до 5 %. Вкладчики получали 5 % до выхода в 1830 г. Манифеста «О вкладах и ссудах в банковских установлениях», а затем до конца деятельности дореформенных казенных банков – 4 %. Проценты начислялись по полугодиям, а в случае неизъятия вклада на невзятые проценты тоже начислялись проценты (так называемые сложные проценты). Это привело к удвоению вклада к 1830 г. (из 5 %) менее чем за 15 лет, а к 1857 г. (из 4 %) – менее чем за 18 лет.

За принятые вклады выдавались вкладные билеты. Вкладчики Заемного и Коммерческого банков получали именные билеты. Последние могли передаваться вкладчиками другим лицам, и по передаточным надписям – именным или бланковым (т. е. без указания лица, которому вклад передавался) – держатели именных билетов становились правомочными получателями вкладов. Сохранные казны выдавали вкладчику по его выбору именной или предъявительский вкладной билет. По вкладным билетам казенных банков деньги выдавались по востребованию, и, вследствие этого, они везде принимались как наличные деньги. Кроме того, получая по вкладу проценты, вкладчики могли использовать вкладные билеты для ростовщических операций. Вкладчики, получая по вкладу 4 % (до 1830 г. – 5 %), могли свободно располагать своими средствами, т. е. ссужать вкладными билетами нуждающихся в денежных капиталах купцов (для большинства из которых доступ к государственному кредиту был закрыт), получая с них еще 7–8 %, поскольку официальный учетный процент в Государственном Коммерческом банке был не ниже 6 %. В этом случае прибыль рантье-ростовщика составляла 11–12 %. Для дворян открывалась еще одна возможность с выгодой для себя использовать такой банковский механизм. Они могли получить ссуду из 5 %, внести деньги на вклад из 4 % (до 1830 г. – соответственно из 6 % и 5 %), а вкладные билеты использовать для ростовщических операций.

Конечно, «самостоятельные» ростовщические операции могли принести и большую прибыль, но они были сопряжены с риском. Поэтому манипуляции с вкладными билетами, имеющие под собой полную обеспеченность вкладов и возможность маневра, позволяющие увеличивать рантьерско-ростовщические доходы, больше привлекали сберегателей-накопителей.

Следует заметить, что многие современники, даже такой глубокий знаток российских финансов, как М. М. Сперанский, весьма скептически относились к возможности привлечения русскими банками сколько-нибудь значительных вкладов. Однако уже к концу первой четверти XIX в. рост вкладов в государственные банки стал далеко опережать спрос на ссуды. Это позволило правительству использовать средства, оседавшие на вкладах, как источник для «позаимствований» казначейства, ставших своеобразной формой внутреннего государственного долга.

Использование средств Государственного Заемного банка для предоставления кратко– и долгосрочных ссуд казначейству имело место еще в годы Русско-турецкой войны 1787–1791 гг. В первое время эти займы имели целевое назначение и носили краткосрочный характер. Вскоре займы стали называться просто «долгами по казначейству», а потом появилась формула «взято по высочайшему повелению». Изъятие средств из касс Заемного банка и сохранных казен позволило государству сократить в начале XIX в. выпуск внутренних займов, размещавшихся с большим трудом. Во время Отечественной войны 1812 г. средства Заемного банка стали одним из важнейших источников покрытия военных расходов.

С середины 1820-х годов министр финансов Е. Ф. Канкрин (1824–1844 гг.) сделал «позаимствования» из казенных банков важной составляющей своей финансово-кредитной политики[126]126
  Боровой С. Я. Кредит и банки России… С. 168–181.


[Закрыть]. Основную задачу он видел в приведении в равновесие государственного бюджета, дефицит которого с конца XVIII в. был хроническим. С этой целью он осуществил целый ряд мероприятий, получивших название «системы Канкрина», главными из которых были: проведение денежной реформы (1839–1843 гг.), введение откупной системы, внутренние займы и «позаимствования» из государственных банков.

Государство ежегодно платило из своих доходов по этому своеобразному внутреннему долгу те же 5 %, что и помещики, и погашение ссуды порядка 2 % в год при том же сроке долга в 37 лет.

Стремясь сохранить стабильность государственной кредитной системы, правительство старалось регулировать пассивные и активные операции казенных банков. Оно добивалось такого соотношения между вкладной и ссудной операциями, при котором банки могли за счет платежей по ссудам исправно выплачивать проценты по растущим вкладам, с одной стороны, и кредитовать владельцев недвижимости и казну за счет своих пассивов – с другой. Первый раз перевес быстрорастущих вкладов над ссудами имел место в конце 20-х годов XIX в.

Для того чтобы обеспечить равновесие между активными и пассивными операциями и предотвратить «утучнение» казенных банков вкладами, Канкрин выдвинул план снижения процентной ставки по вкладам до 4 %. Это предложение нашло воплощение в вышеупомянутом Манифесте «О вкладах и ссудах в банковских установлениях» (1830 г.)[127]127
  См.: Там же. С. 170–171.


[Закрыть]. В последующие два десятилетия трижды имели место отливы вкладов (в 1830–1831, 1840–1841, 1845–1847 гг.), вызванные, главным образом, неурожаями, но правительству удавалось, как говорится, отделаться легким испугом. В целом на протяжении почти двух десятилетий этот финансово-кредитный механизм работал исправно. Перебои начались лишь с начала 1850-х годов, когда темпы роста ссудной операции стали сокращаться, а вкладной, наоборот, возрастать.

Государственный Заемный банк вел свои операции в солидном собственном доме близ Банковского моста, на углу Большой Мещанской улицы и Конного переулка. В соответствии с законодательством – «Уставом кредитным» – владелец имения, желающий получить здесь кредит, представлял в Заемный банк заявление с просьбой о получении ссуды. Содержание этого документа красноречиво раскрывает сущность российской феодальной ипотеки, а поэтому заслуживает того, чтобы быть приведенным полностью:

«В Государственный Заемный банк. Объявление. На основании Устава сего банка прошу выдать мне заем, на… лет, серебром… рублей. В сей сумме, или той, которая по банковским правилам мне в ссуду сдаваться будет, по приложенному у сего свидетельству, данному из… Палаты Гражданского Суда [свидетельство подтверждало «благонадежность» закладываемого имения, т. е. отсутствие к нему претензий других кредиторов; выдавалось губернской палатой гражданского суда.]… года… месяца и… числа, за я закладываю Банку имение с крестьянами в числе… душ мужского пола, с женами и детьми их, с внуками и приемышами обоего пола, с наличными и беглыми, и со всеми к ним принадлежностями, со всем их и господским строением, с пожитками и со скотом, с пашенною и непашенною землею, с лесами, сенными покосами и всякими угодьями, сколько по писцовым и отказным книгам, по дачам, межеваниям и по всяким крепостям [названия документов] и сделкам к сему имению принадлежит и за мною во владении состоит. Сие же закладываемое мною имение находится в… губернии… уезде… селениях, в которых находится… душ в целом имении»[128]128
  Юридический словарь практический гражданского права, преимущественно частного, т. е. об отношениях семейственных и по имуществам и договорам. Часть первая / Сост. Л. Демис. СПб., 1859. С. 76–80.


[Закрыть].

В первые два десятилетия XIX в. Государственный Заемный банк был лишен возможности сколько-нибудь широко выполнять свою основную операцию – выдачу ссуд под залог «населенных имений», так как средства банка были «заморожены» в долгосрочных ссудах, которые очень неаккуратно погашались, а зачастую превращались в бессрочные и беспроцентные долги. Оборачиваемость банковских ссуд была так невелика, что новые ссуды могли выдаваться только за счет ассигнований от правительства либо за счет вкладов частных лиц. Однако у Государственного казначейства «свободных средств» по-прежнему не было.

Основной капитал банка, составлявший в 1786 г. 6 млн руб., к 1810 г. вырос только до 9 млн руб. В связи с этим банк был абсолютно заинтересован в привлечении вкладов. Гарантированные казной 6 % роста начали привлекать все больше вкладчиков. В условиях замедленных темпов хозяйственного развития хранить деньги в банке становилось выгодным.

К концу первой четверти XIX в. общая сумма вкладов в Заемном банке составила 31,0 млн руб. (1823 г.) (Таблица 1)[129]129
  Как известно, статистические данные о развитии банков даже за последнее дореформенное 40-летие крайне недостаточны. По сохранным казнам и приказам общественного призрения, где было сосредоточено свыше 90 % кредита помещикам под залог населенных имений, даже в наиболее подробных статистических публикациях Е. И. Ламанского (Статистический обзор операций Государственных кредитных установлений с 1817 г. до настоящего времени. СПб., 1854. С. 128–132) и И. И. Кауфмана (Статистика русских банков. СПб., 1872) лишь с начала 40-х годов приводятся данные о вкладах, капиталах и ссудах (по приказам без капиталов, ссуды с конца 40-х годов, притом не указано количество заложенных крепостных). Ни по сохранным казнам, ни по приказам из ссуд не выделены суммы, использованные казначейством. Данные по Петербургской и Московской сохранным казнам объединены. По обеим публикациям не всегда можно разобраться и в том, относятся ли цифры к началу или к концу года.
  Первая в литературе попытка представить сводные данные на пять дат, с 1823 по 1859 гг., по всем дворянским банкам (т. е. без Коммерческого) сделана С. Я. Боровым. На с. 198 его книги («Кредит и банки России…») оговорено, что все данные на 1823 и 1833 гг., данные о вкладах и ссудах казначейству («позаимствованиях») за 1843 г., о тех же ссудах за 1856 г. выведены «предположительно». И. Ф. Гиндин, сохраняя сводные данные С. Я. Борового об операциях дореформенных кредитных учреждений, вносит в них существенные коррективы (за 1823, 1843 и 1856 гг.). См. подробно: Гиндин И. Ф. Банки и экономическая политика России (XIX – начало XX вв.). М., 1997. С. 508–510.


[Закрыть].

Ссудные операции банка, напротив, развивались крайне медленно. С 1800 г. по 1824 г. ежегодно выдавалось ссуд от 0,7 до 2,6 млн руб.[130]130
  Боровой С. Я. Кредит и банки России… С. 115.


[Закрыть] К моменту возобновления выдачи ссуд (после временного прекращения в 1812 г.) в 1823 г. кредиты, выданные под залог поместий из Заемного банка, составляли всего 12,5 млн руб. серебром (Таблица 1).

Именно в это время начинает возрастать удельный вес «позаимствований» Государственного казначейства из касс Заемного банка. Переломным стал 1812 г., когда средства банка стали одним из важнейших источников покрытия военных расходов, о чем уже говорилось. Экстраординарные финансовые меры, вполне объяснимые в условиях военного времени, в дальнейшем стали практиковаться постоянно, без каких-либо специальных обоснований. К 1823 г. казне было выдано ссуд почти в два раза больше, чем землевладельцам – 20,0 млн руб. (Таблица 1).

Таблица 1. Операции государственных кредитных учреждений Российской империи в первой половине XIX в. (в млн руб. серебром)

Источник: Гиндин И. Ф. Банки и экономическая политика в России (XIX – начало XX в.). М., 1997. С. 505–507.

Во второй четверти XIX в. основные ресурсы Заемного банка состояли из вкладов различных «казенных мест» и «частных лиц», а также из сумм, передаваемых на «приращение процентами» из других казенных банков: Коммерческого и приказов общественного призрения. Общий объем вкладов, стремительно увеличиваясь, с 1826 г. до 1856 г. вырос с 44,1 млн руб. до 392,6 млн руб. Наибольший удельный вес имели вклады Коммерческого банка, достигшие в 1856 г. 222 млн руб. (Таблица 2). Вклады, непосредственно аккумулируемые Заемным банком, выросли с 34,6 млн руб. до 106,6 млн руб., но составляли постоянно уменьшающуюся часть общей массы вкладов: в 1826 г. – 78,5 %; в 1841 г. – 40,5 %; в 1856 г. – 27,2 %.

Таблица 2. Вклады в Заемный банк в 1826, 1841, 1856 гг. (в млн руб. серебром)[131]131
  Суммарные данные по годам пересчитаны автором.


[Закрыть]

Источник: Кауфман И. И. Статистика русских банков. СПб., 1872. С. 2–3.

Со второй четверти XIX в. широкое распространение получила практика перевода долга из сохранных казен в Заемный банк с тем, чтобы получить единовременную доплату по 50 руб. на душу и другие льготы. Изменение условий залога сразу было использовано дворянами и привело к росту выдачи ссуд. В 1825 г. ссуд было выдано на 13,1 млн руб.[132]132
  Боровой С. Я. Кредит и банки России… С. 191.


[Закрыть] В 1826 г. на балансе Заемного банка за владельцами «населенных имений» числилось уже 26,4 млн руб. Однако в последующие десятилетия рост выдачи таких ссуд был незначительным, и в 1843 г. за владельцами «населенных имений» числилось только 30,0 млн руб. К 1856 г. общий объем ссуд увеличился до 49,7 млн руб., но произошло это за счет ссуд, выданных под залог домов и фабричных строений на сумму 19,7 млн руб.

Среди клиентов Заемного банка преобладала петербургская придворная знать, почти безвыездно проживавшая в столице, и крупные провинциальные помещики (среднее число душ на заложенное имение равнялось 650). Поскольку Заемный банк был своеобразным органом фаворитизма, ссуды часто сопровождались многочисленными отступлениями от устава и правил банка. Так бывало, что Заемный банк выдавал ссуды и без залога «за ручательство его императорского величества», а порой из государственных средств производилась уплата долга за некоторых заемщиков, пользующихся особыми царскими милостями. В 1837 г., например, в этих целях казной было внесено в Заемный банк 468 тыс. руб.[133]133
  Там же. С. 193.


[Закрыть]

Однако ипотечные ссуды во второй четверти XIX в. в общем объеме активных операций Заемного банка значительно уступали ссудам по «высочайшему повелению», под которыми скрывались «позаимствования» Государственного казначейства. Их объем во второй четверти XIX в. начал увеличиваться с середины 1840 гг. и составил к 1856 г. 61,0 млн руб. (57 % от вкладов учреждений и частных лиц в Заемный банк). С учетом величины вкладов, переданных на хранение в Заемный банк из приказов и Коммерческого банка, общая сумма «позаимствований» увеличилась до 346,7 млн руб. (88 % от общей суммы вкладов)[134]134
  Там же. С. 192.


[Закрыть]. Таким образом, Заемный банк из главного органа кредитования дворянства превратился в важный источник кредитования казны.

На протяжении второй четверти XIX в. лидирующее положение среди кредитных учреждений по активным и по пассивным операциям занимали входившие в систему учреждений императрицы Марии Московская и Петербургская сохранные казны. Кредитоспособность сохранных казен поддерживалась постоянным притоком средств в виде всевозможных пожертвований, сборов (с карточной монополии), доходов от ломбардных операций. Особые привилегии, которыми пользовались Московский и Петербургский воспитательные дома, укрепили репутацию сохранных казен. Распоряжение 1812 г. о прекращении выдачи ссуд из «мест казенных» не распространялось на сохранные казны, и, таким образом, они на 10 лет превратились в единственный кредитный орган, производивший выдачу ссуд под залог «населенных имений».

По указу 1803 г. срок ссуд, выдаваемых из сохранных казен, увеличился с 5 до 8 лет (как в Заемном банке). В течение первых 3 лет заемщики были обязаны уплачивать только проценты, а затем в течение последующих 5 лет погасить ссуду равномерными частями. В 1817 г. сохранные казны увеличили размер ссуд «под душу» в поместьях великорусских губерний до 100 руб. С 1819 г. срок ссуд продлили до 12 лет, а «под душу» стали давать 150 руб.

В начале XIX в. вклады в обеих казнах составляли около 28 млн руб. серебром. К 1823 г. они выросли более чем в 3 раза и достигли 91 млн руб. Задолженность помещиков в 1803 г. составляла по Московской сохранной казне 17 млн руб., а по Петербургской – 13 млн руб. К 1823 г. обе казны вместе выдали под залог «населенных имений» 96 млн руб.: 62 млн руб. – Московская, 34 млн руб. – Петербургская (Таблица 1).

К 1856 г. Московской сохранной казной было выдано ссуд уже на сумму 190,6 млн руб., а Петербургской – на 149,5 млн руб. под залог 5,2 млн душ. Это более чем в 10 раз превосходило аналогичные операции Заемного банка (30 млн руб. под залог 600 тыс. душ). Объем ссуд, выданных казнами под залог каменных зданий, был незначительный – всего 1,7 млн руб.

Если, выполняя активные операции, сохранные казны действовали как узкосословные учреждения, то в отношении пассивных операций они имели всесословный характер. Сумма вкладов в 1843 г. составляла 302,0 млн руб., а в 1856 г. – 478,0 млн руб. Таким образом, сохранные казны превратились в важнейший центр аккумуляции вкладов имущей части населения страны, главным образом дворянства.

Государственный долг по отношению к массе вкладов в сохранных казнах составлял значительно меньшую величину, чем в Заемном банке. В среднем он не превышал половины от общей массы вкладов. Из 344,0 млн руб., выданных сохранными казнами по 1852 г. включительно, 169 млн руб. было предоставлено казначейству, а остальные суммы были использованы для выдачи ссуд помещикам.

Приказы общественного призрения, с 1802 г. находившиеся в ведомстве Министерства внутренних дел, играли роль местных ипотечных банков. Они были расположены во всех губернских городах. Срок ссуд в приказах составлял не более 26 лет, а размер ссуд – от 1 до 5 тыс. руб. Сравнительно большой для того времени размер ссуд диктовался стремлением закрыть доступ к средствам приказов для мелкопоместных дворян.

В поисках клиентуры приказы приспосабливались к местным условиям. Незадолго до крестьянской реформы им было разрешено выдавать ссуды под «незаселенные земли», принадлежавшие государственным крестьянам и казакам (к 1856 г. выдано 5,1 млн руб.). В Архангельском приказе в связи с недостатком дворян кредитовали купцов, а из приказа Области войска Донского кредитовались «торговые казаки» и т. д. Однако ссуды под залог «населенных имений» преобладали среди активных операций приказов. По сумме выданных ссуд они хотя и намного уступали сохранным казнам, но опережали Заемный банк (имеются в виду только ссуды под «населенные имения»). К 1856 г. Заемный банк, как уже говорилось ранее, выдал таких ссуд на 30,2 млн руб., приказы – на 46,0 млн руб., а сохранные казны – на 340,1 млн руб. (Таблица 1).

В городах приказы выдавали ссуды под каменные дома, причем вне зависимости от сословной принадлежности их владельцев. На эту операцию приходилась примерно 1/20 часть массы ссуд, выданных приказами (к 1855 г. – 2,7 млн руб.). Деятельность приказов по пассивным операциям имела всесословный характер. Сумма вкладов за 20 лет (с 1837 г. до 1856 г.) выросла в 4 раза (с 25,1 млн руб. до 101,7 млн руб.). Если приказам не удавалось разместить накопленные средства среди местной клиентуры (сумма вкладов часто превышала объем ссуд), свободные капиталы передавались в Заемный банк для «приращения процентами». Таким образом, казначейство заимствовало и часть вкладов, оседавших в приказах.

Итак, в деятельности дореформенных казенных кредитных учреждений, выдававших ссуды под залог недвижимости в первой половине XIX в., можно выделить два периода. Первый, начавшийся после банковских авантюр конца XVIII в., продолжался почти до конца первой четверти XIX в. и характеризовался, прежде всего, оседанием вкладов на банковских счетах. За этот период (1800–1823 гг.) сумма вкладов в казенных банках выросла с 30 млн до 131 млн руб., т. е. более чем в 4 раза. Объем ссуд рос гораздо медленнее (с 80 млн до 121 млн руб.), что можно объяснить в значительной степени приостановкой выдачи ссуд из Заемного банка и инфляцией, а общая сумма «позаимствований» Государственного казначейства, получив официальный статус, к 1823 г. составила 32 млн руб.