Текст книги "Карнавал в последние выходные августа"

– О, нет, – замотал он головой. – Я тоже сейчас отдыхаю. Пока. А потом – снова в бой. Ты не против?

Лиза не совсем поняла, что он имеет в виду – продолжение секса или свой завтрашний отъезд в Москву.

Но позже выяснилось, что и то, и другое.

А еще благодаря Игорю Юровскому Лиза наконец-то поняла, что значит, когда про мужчину говорят: «Хороший любовник». Это тот, кто умеет убедить тебя в том, что ты – единственная женщина в мире. И неважно, что где-то недалеко этого мужчину ждет его жена. Какое это имеет значение?

Он собрался уходить незадолго до рассвета. Перед тем как попрощаться, они вышли на балкон и выпили по бокалу шампанского. Наверное, со стороны это выглядело очень красиво. На фоне Атласных гор всходило жаркое восточное солнце, а на террасе женщина в розовом халате и мужчина в джинсах и белой рубашке пили шампанское, целовались и прощались навсегда, говоря друг другу какие-то глупости.

– Игорь, а у тебя не будет проблем с женой? – не удержалась Лиза.

– Все нормально. Я сказал ей, что пошел в казино. Она рулетку терпеть не может, но уважает мою страсть к игре.

* * *

Когда Игорь ушел, Лиза так и не смогла заснуть. Она перебирала в уме все подробности этой ночи. Представляла, как ее случайный любовник будет себя вести, если они вдруг встретятся в Москве. «Наверное, если бы Бирюзов узнал о том, что я ему изменила, тут же вчинил бы иск звездам, – подумала Лиза, которая прилично захмелела от выпитого в такой ранний час шампанского. – Мол, они убеждали, что мы – идеальная пара. А что вышло? Эх, хорошо бы сейчас отправить ему мейл со словами: «Прости-прощай, эти звезды все наврали!» Но тогда в журнал можно не возвращаться. А Князеву сразу венок покупать – он такого поворота событий не переживет. Лиза поняла, что мейл она, конечно, не напишет. Но вот вернется в Москву и прямо спросит своего друга Влада Князева, почему он так переживает за рекламные доходы журнала и почему даже в страшном сне не может представить, что Лиза Соболевская расстанется с Дмитрием Бирюзовым. Да, так и спросит: «Влад, каков твой процент в доходах журнала?» Но, поразмыслив еще пару минут, Лиза поняла, что это плохая идея, которая могла появиться только в голове женщины, которая всю ночь занималась сексом.

Лиза решила, что ей стоит прогуляться по саду, а затем искупаться в бассейне, чтобы хоть немного освежиться, протрезветь и привести в порядок мысли. Она надела легкие белые брюки, майку, повязала голову банданой, отыскала в чемодане сланцы, выглядевшие очень скромно, если не замечать украшавшие их стразы. Вышла в полутемный, как всегда, холл и замерла: по всему отелю гулял ветер. Лиза неторопливо прошла к лестнице, ведущей на первый этаж, и чуть не задохнулась от восторга: белые шторы, отделявшие лестницу от холла, надулись как паруса и бились на ветру – сильные, страстные и очень красивые. «И кому пришло в голову проветривать таким образом отель, оснащенный по самому последнему слову техники?» – подумала Лиза. Но то, что свежий, вольный поток воздуха во сто крат прекраснее очищенного самым мощным кондиционером, она не могла не почувствовать.

Подгоняемая ветром Лиза сбежала по мраморной лестнице. Ей хотелось и дальше лететь на этих волшебных крыльях, однако в этот момент окна, видимо, закрыли, и снова стало тихо. А Лиза увидела Олю, которая сидела на банкетке – точно на том же месте, где вчера сидела Лиза и ждала Сару Джессику Паркер. Правда, Оля ждала совсем не кинозвезду, а своего мужа, который в этот момент стоял у стойки рецепции и энергично что-то писал. Видимо, расписывался за отдых, оплаченный кредитной картой.

Лиза прошла мимо Оли, лишь едва заметно кивнув ей, мол, прощайте. А в ответ поймала взгляд, наполненный сочувствием. И Лиза поняла: Оля все знала. Знала с того самого момента, когда Лиза отправилась за шалью, а Игорь – за пиджаком. Впрочем, Оля знала о том, что непременно должно случиться, даже тогда, когда ни Лиза, ни Юровский еще и не подозревали о том, что произойдет между ними этой прекрасной восточной ночью. А жена Оля знала. Потому как отдавала себе отчет в том, что когда твой брак – просто инвестиции, то надо быть готовой к тому, чтобы давать возможность второй половине выпускать пар.

«Нет, я бы так не смогла, – подумала Лиза. – Наверное, поэтому я до сих пор одна». Она сама не заметила, как признала то, что было давно свершившимся фактом, – свое абсолютное одиночество. Но это открытие не принесло ей боли. Ей было лишь грустно от того, что Игорь уезжает. Это была не та крайняя степень отчаяния, которую она испытала, когда Иван Бекетов вдруг решил отправиться на далекие острова играть в бессмысленную, как показало время, игру. Но это уже были чувства – живые и мучительные. Когда действительно жаль терять того, с кем ты хотя бы ненадолго, но была по-настоящему счастлива.

«Я, кажется, начинаю выздоравливать», – сказала себе Лиза, прежде чем нырнуть в бассейн с прозрачно-бирюзовой водой. Кажется, Лизе говорили во время ознакомительной экскурсии по отелю, что его очищают с помощью озона. Но она плохо разбиралась во всех этих новых технических изысках. Главным было другое. То, что, плавая в прохладной воде, она наконец-то чувствовала и могла довольно легко контролировать ту боль, с которой жила последние полгода. Равнодушие и боль – это была крепкая связка. Но сейчас она, по всей видимости, начала разрушаться.

«Еще немного, и я стану прежней», – подумала бедная Лиза, даже не понимая, как жестоко она ошибается.

Такого синего цвета в природе не бывает. Вернее, нет, не так – он очень редко встречается.

Войдя в знаменитый сад Мажорель, они с Машей даже устроили небольшое соревнование – кто больше приведет примеров, что создано природой именно такого цвета – настолько синего, что, когда смотришь на него долго, глазам делается больно.

Сначала Маша вспомнила про камень с дивным названием, смысл которого стал ясен только здесь, – лазурит. Потом на ум пришли анютины глазки, но, подумав, Маша с Лизой решили, что это не совсем природный цвет – ведь такого цвета бывают только те анютины глазки, которые выведены опытными селекционерами.

Больше примеров не нашлось.

– Знаешь, Бог с ней, с природой, – махнула рукой Лиза. – Зато я точно знаю, что следующим летом именно этот оттенок синего будет самым модным.

– Так вроде он был недавно, – удивилась Маша.

– Нет, нет, тот был другой – более прозрачный. А вот такой, густой синий, будет актуален следующим летом. Справедливости ради надо сказать, что он практически никому не идет. Слишком сильный. Человека с невыразительной внешностью легко может «убить». Но Мажорель очень правильно соединил его с этим насыщенным зеленым цветом сочной травы. Увы, одеться так – удел только очень смелых.

Но художнику Мажорелю, как выяснилось благодаря наспех прочитанному проспекту, который Маше и Лизе выдали при входе в сад, бояться было нечего. В 1924 году он приехал в Марракеш умирать от туберкулеза, но свершилось чудо. Можарель выздоровел и, наверное, в благодарность за это купил кусок земли в Марракеше и разбил на нем удивительный сад – соединив воедино растения со всех пяти континентов. А свой дом, который одновременно служил и мастерской, выкрасил в синий цвет, который с тех пор так и называется – можарель.

В Марракеше в этот день было жарко и душно, а в саду – свежо, прохладно и даже немного сыро. Как будто на этом небольшом участке земли был свой особый микроклимат – расслабляющий и спокойный. Как будто за его стенами и не было вовсе всей той суеты, которая сначала восхищает приезжего человека, но очень быстро становится утомительной. И очень хочется найти свой оазис.

Только здесь, в Марокко, Лиза впервые поняла, что значит это слово. Мир, который реально существует, но слишком мал для того, чтобы в нем могли жить все. Именно поэтому окружает его, как правило, ненависть. «Что ж, все понятно, – подумала Лиза. – Я столько лет живу в оазисе, неудивительно, что меня все ненавидят. Меня и всех тех, кому по той или иной причине удалось в него попасть».

Лиза покорно следовала за Машей, которая уверенным шагом шла мимо диковинных деревьев и кактусов причудливой формы, не замечая их и словно даже сердясь, что они мешают ей увидеть главное.

Главным оказался скромный обелиск, на котором было выбито: YVES SAINT LAURENT couturies frangais ORAN 01-08-1936 – PARIS 01-06-2008. И еще одно слово – SILENSE. Для верности оно же было выведено арабской вязью. Но смысл был один – молчание, тишина, покой. Самое важное, что есть в жизни.

– Да, красиво, – вздохнула Маша. – Ценитель прекрасного оказался верен себе даже после смерти.

Надо признать, что могила великого кутюрье оказалась какой-то слишком простой, будто в мемориале покоился не прах гения, а совершенно обычный, никому не известный человек.

– А что там, за оградой? – поинтересовалась Лиза, заметив, что сад разделен на две части высоким забором, за которым едва виднелось какое-то монументальное здание.

– Это дом Лорана и его друга Пьера Берже. Именно они через много лет после смерти Можареля выкупили сад, который к тому времени был в таком ужасном состоянии, что его даже собирались снести и построить жилой комплекс. Но новые владельцы привели все в порядок и построили виллу, на которой очень любили отдыхать. А после смерти Лорана Берже захоронил здесь его прах, потом передал сад городу, ну а дом оставил себе – как память о любви всей своей жизни.

– Почти красивая история, – вздохнула Лиза. Ей захотелось поскорее уйти отсюда – в окружающей ее красоте слишком ощутим стал аромат смерти. А может, так пахли не известные ей восточные цветы.

– Почему – почти? – засмеялась Маша и посмотрела на Лизу с подозрением. – Ты что, скрытая гомофобка? Нехорошо. Слушай, Лиза, сколько же в тебе предрассудков – даже удивительно. Голубые тебя смущают, романы с юношами – тоже под запретом. Как же ты живешь?

И тут, то ли под влиянием таинственного аромата, то ли под впечатлением от истории о чувствах двух геев, Лиза Соболевская рассказала Маше, как случайному попутчику в поезде, всю историю своей «запретной» любви. Рассказала обо всем, что произошло в ее жизни прошлой зимой, и ничего не скрыла, – ни как выбирала Бекетову смокинг для премьеры, ни как он ждал ее на крыльце, ни как скрывался у нее дома, страдая от злобых нападок прессы, ни как неожиданно улетел на острова. А потом закрутил роман с Ленкой, а в жизни Лизы появился Бирюзов...

– Слушай, Лизок, так я не поняла ничего – кто кому изменил? – спросила Маша, которая слушала всю эту историю спокойно, как будто даже ничему не удивляясь.

– Знаешь, я сама до сих пор не поняла, кто, как говорят дети, первый начал, – призналась Лиза, которая была так откровенна, что даже сама себе удивлялась. – Но так как-то... все закрутилось... и сломалось.

– А ты не пробовала поговорить с ним? Обсудить? – изумилась Маша. – Мы же столько раз в журналах своих писали, что люди, если хотят поддерживать отношения, должны уметь разговаривать.

– Не смеши меня, Маша, – снисходительно улыбнулась Лиза. – Разговаривать можно тогда, когда это отношения. А когда любовь... Прочти еще раз надпись на монументе. «Тишина», «молчание»... Все настоящее должно быть ясно без слов.

– Ты философ! И что, вы с тех пор больше не виделись? Ой, Ванька такой красавчик! И как это никто про вас не узнал?

– Да и знать было нечего. Все промелькнуло в один миг. Только вот я все время это вспоминаю – я еду домой и точно знаю, что он меня ждет... А, ладно, что говорить, – махнула рукой Лиза, начавшая замерзать в этом прекрасном саду. – У меня на память только ватник остался.

– Неравноценный обмен: ты ему смокинг, он тебе – ватник, – заметила Маша и провела рукой по гладким бамбуковым стеблям, на которых на всех языках мира было нацарапано что-то из серии «Маша и Вася были здесь». – Вот гады! Каждый хочет о себе оставить след – хотя бы вот таким варварским способом.

– Маша, в любви, увы, любой обмен неравноценен. Мы только в своих статьях пишем всякие глупости про партнерские отношения, про то, что надо действовать по принципу «ты мне, я тебе». Глупости все это. Не работает в реальной жизни. Всегда больше дает тот, кто больше любит. Это давно известно, и нечего велосипед изобретать... Ну что, поехали обедать? Наш гид, наверное, уже выспался в машине, пока мы тут гуляли.

– И сам, наверное, проголодался, – засмеялась Маша. – Да я уже видеть не могу этот их марокканский салат – нарезали в сто мисочек всего понемногу, от огурцов до лука, и объявили новым словом в кулинарии.

– Это не новое слово, это традиции. А традиции надо уважать, –Лиза взяла под руку свою случайную подругу.

Она прекрасно знала, что, приехав в Москву, больше они никогда не увидятся. Разве что будут сталкиваться на светских приемах и подчеркнуто радостно кивать друг другу. Так что Маша вполне годилась на роль случайного попутчика, которому не страшно рассказать о себе самое тайное, то, что хранится под грифом «совершенно секретно».

Увы, Лиза снова ошиблась. Как и накануне, когда решила, что потихоньку начинает выздоравливать. Но сейчас, гуляя по удивительному саду Можарель, вдыхая его аромат и слушая пение райских птиц, она не знала, что за все ей придется заплатить совсем скоро. Никому нельзя доверять – этот закон жизни в оазисе никогда не дает сбоев.

Глава 12

Конец ноября 2009 года

– Ваня! – закричала Лиза и бросилась бежать к нему через огромный, битком набитый отвратительно разряженными людьми зал. Бежать было трудно. Мешало и слишком узкое платье, и слишком высокие каблуки. Все происходящее напоминало Лизе кошмар, который мучил ее во сне много раз: она должна куда-то срочно бежать, но ноги не слушаются ее и вязнут в густой грязи, подымающейся все выше и выше. Но здесь грязи не было – был идеально гладкий пол, на котором Лиза поскользнулась, но сумела устоять – только послышался хруст каблука.

– Ванечка, – Лиза присела возле него. – Ванечка, Ванечка...

Она повторяла его имя много раз, как заведенная. И не могла до конца осознать, что все это происходит с ней. Что это именно она сидит на полу, пытаясь положить себе на колени его голову. По щеке Бекетова бежала кровь. Лиза помнила, что у нее в золотистом клатче были салфетки, но клатч она обронила, когда увидела, как в дальнем углу клуба огромный человек вдруг упал на Бекетова. Спустя какую-то долю секунды она поняла, что человек не упал, а просто бьет Ваню, бьет спокойно и профессионально. Как и полагается охраннику, которому посчастливилось охранять жизнь и покой такого известного человека, как Дмитрий Бирюзов.

* * *

А начиналось все очень хорошо. Их с Дмитрием пригласили на премию «Герой года». Предполагалось, что Лиза будет вручать приз самому сексуальному герою 2009 года. Она легко согласилась. А когда увидела конверт с именем, на котором было написано «Иван Бекетов», отказываться было глупо и неудобно.

Но дело было даже не в этом. Лиза хотела проверить: что случится, когда она встретится с ним взглядом? Когда она, вручая приз, посмотрит в его глаза пристально – а она непременно сделает это, чтобы удостовериться: окончательно она вылечилась или еще какие-то опасные симптомы болезни остались?

Болезнь никуда не исчезла. Это Лиза поняла, когда столкнулась с Ваней за кулисами. Он был все в том же смокинге и ботинках, когда-то подаренных ею, правда, здорово повзрослел. А может, мужественности ему добавила короткая армейская стрижка.

– Привет, ты зачем так подстригся? – первое, о чем спросила его Лиза, пока они ждали своего выхода на сцену.

– Для роли, – удивился он ее вопросу. – А что, не гламурно? Так в нынешнем сезоне не носят?

– Нормально, тебе идет, – серьезно ответила Лиза, которой захотелось провести рукой по его голове и проверить, действительно ли такие короткие волосы колются, как маленькие иголочки.

– Для войны – самый хороший вариант.

– Да, я слышала, поздравляю. Попасть в такой фильм, к самому Мэтру – это дорогого стоит.

– Да не дорогого это стоит, – он с нескрываемым раздражением покачал своей стриженой головой. – Это стоит всего! Я уже думал, что меня после этого «Космоса» никуда больше не возьмут. Да еще игра эта дурацкая! Ты была права– не стоило мне ввязываться в ту историю. А я, как последний идиот, сломя голову, полетел на острова...

Голова у Лизы тихонько закружилась. От отчаяния. От жалости к себе. От того, что, оказывается, все было зря. Ее тоска, ее ожидание, ее предательство. Оказывается, ничего это уже не имело никакой, даже самой ничтожной цены. И было внесено в графу «Большая ошибка Ивана Бекетова».

– Вот видишь, все сложилось на редкость удачно. После съемок у Мэтра ты станешь настоящей звездой, – чересчур оживленно улыбнулась Лиза, не понимая совершенно, как она через несколько минут выйдет на сцену и будет вручать ему приз в номинации «Самый сексуальный актер года».

– Лиза, что ты говоришь! Твоя голова битком набита всякой ерундой. Звезды – они на небе. А мне хочется стать настоящим актером, как, например, Костя Хабенский. Да, я сначала сделал ошибку. Снялся в этом «Космосе», но больше я таких глупостей себе не позволю. Вот и Мэтр говорит, что...

У Ивана Бекетова была высокая степень обучаемости – сначала он благодаря Лизе научился носить смокинг, потом Мэтр рассказал, как стать хорошим актером. Все было так, как и должно быть. Но именно это разозлило Лизу.

– Вань, а Мэтр ничего не говорил тебе насчет того, что если бы не «Космос» и десяток статей о тебе в журналах, то он бы никогда не узнал о твоем существовании? Или, может, до этого урока под названием «Жизнь – штука сложная и противоречивая» вы еще не дошли? Ты как-нибудь во время перерыва поговори с ним на эту тему, хорошо?

– Лиза, – совсем по-детски улыбнулся Бекетов. – А почему ты злишься? Я так рад тебя видеть. Все время хотел тебе позвонить. Но то съемки эти, то потом твои фотки увидел с этим полковником...

– Он не полковник.

– Извини. Но выглядит, как идиот... ой, прости, как настоящий мужчина. Именно таких вы советуете своим читательницам выбирать в спутники жизни. Не знаю, не уверен, что это правильно. Скучно. Устаревшая модель, по-моему.

– Вань, мне надоело, – вздохнула Лиза.

Сказала и поняла, что фраза прозвучала слишком двусмысленно. То ли ей надоел «полковник Бирюзов», то ли наглые замечания Бекетова. Лиза почувствовала, что очень устала. Ей захотелось домой. Закрыть дверь, лечь на диван, включить торшер и почитать что-нибудь успокаивающее. Жаль, в этот момент Лиза Соболевская не вспомнила прописную истину, которая в наше время превратилась в рекламный слоган – «бойтесь своих желаний, они сбываются».

В этот момент ведущий объявил номинацию «Самый сексуальный мужчина года». И Бекетов неуверенным шагом, чуть покачиваясь, как моряк на палубе во время шторма, пошел на сцену. Только сейчас Лиза поняла, что он уже довольно много выпил.

Награждение прошло на пять с плюсом. Бекетов, принимая приз (статуэтку обнаженного мужчины), улыбался немного смущенно. Лиза, наоборот, как и положено преуспевающей бизнес-леди и вообще женщине гламурной, держалась крайне уверенно.

Но эти пять минут стоили ей дорого. Она испытывала необъяснимую тревогу и не могла понять ее причину: то ли так повлияла встреча с Бекетовым, то ли появились нехорошие предчувствия. Так всегда бывало в случае с выбором обложки. Рекламодатели, издатели, редакционный совет – все долго спорили, выбирая тот или иной вариант. Потом готовый, тысячу раз переделанный макет отправляли в печать. И примерно за неделю до прихода тиража Лиза знала, станет обложка событием, и продажи журнала пойдут вверх или это будет всего лишь проходной вариант. Поэтому сотрудники пиар-отдела журнала «STYLE Москва» не удивлялись, если Лиза Соболевская врывалась к ним и требовала «прибавить обороты», потому что обложка очередного номера будет провальной и надо ее поддержать, а точнее, убедить всех читателей любой ценой, что это – лучшая обложка в мире. Лиза Соболевская давно не была романтиком и знала, что глянцевый журнал – это даже не цепь, а причудливо скрученный узел компромиссов. Но она всегда чувствовала, когда журнал теряет высоту, и знала, как вывести его из самого крутого пике. Именно поэтому об интуиции Лизы Соболевской ходили легенды. В профессионализм никто верить не хотел, а наличие некоего таинственного дара принимали с легкостью.

Лиза шла сквозь толпу, кивая и улыбаясь многочисленным знакомым.

– Подождите минуточку, мы хотим вас снять для телевыпуска «Мода дня»! – подбежала к ней молоденькая небрежно одетая девчонка. Раньше журналисты из таких программ выглядели как иконы стиля. Нынешние, облаченные в невыразительные джинсы и майки, словно нарочно демонстрировали свое пренебрежение к самому понятию «стиль». Раньше Лизу это раздражало, а сейчас она привыкла. В конце концов, пословицу «сапожник без сапог» никто не отменял.

– Лиза, скажите, сейчас на вас платье от какого дизайнера?

– Бренд – Кристиан Диор.

– Очень красивое, – с легкой долей снисходительности похвалила корреспондент. – А вы его сами купили или вам подарили?

– Слушайте, это странный вопрос, – раздраженно ответила Лиза. – Какая разница?

На самом деле это белое с кружевной кокеткой и короткими рукавами почти девичье платье Лиза взяла напрокат в шоу-руме. Уж очень хорошо оно село, по фигуре, и длина до середины колена была подходящей. Лизе намекнули, что она может выкупить его по баснословно низкой цене, потому что вещь из летней коллекции. Но Лизе совсем не хотелось его покупать. Все равно второй раз она не сможет его надеть. Да и сейчас платье было не совсем подходящим – все-таки из прошлой коллекции... Но Лизе очень хотелось что-нибудь белое, неизвестно почему.

И вот сейчас она стоит перед журналисткой и должна дать отчет, где взяла это платье.

– Ну, понимаете, девушкам будет приятно знать, что современные мужчины могут дарить такие платья, – быстро затараторила нахалка, именно так, как требовали на молодежном канале. – Вернее, если сейчас ее мужчина ничего ей не дарит, то он посмотрит программу и сделает правильный вывод – надо что-то купить любимой девушке.

– Вы считаете, что мужчина обязательно должен что-то дарить? – с интересом спросила Лиза, совсем позабыв, что все ее слова записываются.

– Конечно! – воскликнула девчонка и одернула маечку. – А иначе как он покажет, что любит свою девушку? Вы же сами об этом постоянно пишите в рубрике «Идеальный подарок».

– М-да, – вздохнула Лиза. – Действительно пишем...

Только сейчас ей пришло в голову, что ей давно никто ничего не дарил. Вот разве что бусы, которые Иван Бекетов привез с далекого берега, а потом сам же растоптал в порыве ревности.

– Нет, платье никто мне не дарил. Извините, не буду врать вашим зрительницам.

– Но оно очень похоже хоть и на скромное, но на свадебное, – не сдавалась девчонка. Коль не получилось научить мужчин делать подарки, так может, маленькая сенсация получится. – Вы с вашим другом не собираетесь пожениться? Вы очень красивая пара.

Краем глаза Лиза видела, что ее «друг» увлеченно беседует с одним из устроителей премии. Бирюзов, как и Лиза, никогда не считал тусовки развлечением – только работой. В этом они с Лизой действительно идеально подходили друг другу. Трудно представить, чтобы кто-то из них задержался на вечеринке лишь для развлечения и удовольствия. Обычно они беседовали с нужными людьми, фотографировались для прессы и отправлялись ужинать в какой-нибудь ресторан. Правда, в Casta Diva они больше так ни разу и не выбрались.

– Поживем – увидим, – неопределенно ответила Лиза. – Если это случится, я первым делом сообщу вашей программе. Считайте, у вас право на эксклюзив – репортаж о моей свадьбе.

Если бы Лиза знала, что буквально спустя несколько часов ее слова услышит вся страна, она бы их никогда не произнесла.

– Лиза! – к ней бросился и силком оттащил от корреспондентки высокий худой мужчина с бородой и давно не стриженными длинными темными волосами.

– Грэг! Ты живой? – не поверила своим глазам Лиза.

– Живой, живой, – засмеялся мужчина. – Хотя тебе трудно поверить в то, что человек, о котором ничего не пишут уже лет пять в светской хронике, может считать себя живым.

– Неужели ты вернулся?

– Нет-нет, я приехал всего на неделю. Надо решить вопрос с недвижимостью. А потом снова уеду.

– Опять на Гоа?

– Ну что ты, нет, конечно. Гоа, как и Москва, стало местом для муравьев. Ты же знаешь, я этого не люблю, – серьезно ответил Грэг.

Вообще-то его звали Григорием. Но, придя в журнал «STYLE Москва» на должность заместителя главного редактора, он попросил называть его Грэгом. Потому что так его звала мама. Все согласились. Грэг Добронравов был идеальным замом – он отлично писал, умел находить неожиданные повороты в самой банальной теме и, в отличие от Лизы, мог себе позволить держаться с сотрудниками на совсем короткой дистанции. Блестящий журналист и хороший душевный парень – его любили все, даже иногда забывая о том, какую должность он занимает. Но потом случилось так, что всеобщее обожание Грэг поменял на любовь одной-единственной девушки, которая, будучи дочерью состоятельных родителей, объяснила ему, что Москва – это вовсе не то место, где человек может обрести гармонию. Грэг был так отчаянно влюблен, что тут же сбросил с себя все дизайнерские шмотки, продал автомобиль, которым не на шутку гордился, и отправился вместе с девушкой своей мечты на Гоа – искать счастье. Сейчас он стоял перед Лизой – похудевший, отлично выглядящий, все такой же веселый, как и раньше. И абсолютно расслабленный. Казалось, он надежно окутан коконом спокойствия.

– Расскажи, как ты, как Элоиза?

Так звали его жену. Грэг и Элоиза – они действительно идеально подходили друг другу.

– Все отлично. Сейчас ждем третьего малыша, – не переставал улыбаться бывший зам. – Она побоялась лететь.

– Значит, на Го а тоже живут люди, которые хоть чего-то боятся, – не удержалась Лиза.

– Конечно. Все люди боятся, только все боятся разного. Элоиза волнуется за детей. Я тоже. А раньше боялся всякой ерунды – например, что ты меня уволишь.

– Неужели? Не замечала, – удивилась Лиза. – Вот странно, у меня никогда даже и в мыслях не было уволить тебя.

– Ничего удивительного. Люди часто боятся того, чего на самом деле нет.

– Так вы вообще уезжаете из Индии? – перевела разговор в более безопасное русло Лиза, которой совершенно не хотелось вести хоть сколько-нибудь серьезную беседу. Музыка звучала слишком громко, мимо ходили люди с тарелками. Не самое подходящее место для серьезных разговоров.

– Нет, мы просто уедем в другой штат. Туда, где еще нет всей этой тусовки. Конечно, рано или поздно она и там появится, это же как плесень – она расползается больше и больше.

– Так и будете бегать с места на место? – рассмеялась Лиза. – С тремя детьми это, наверное, не так-то просто.

– При чем здесь дети? – удивился Грэг. – У меня на Го а останется бизнес. Кстати, приезжай – приглашаю. Мой ресторан один из самых лучших. Я уезжаю, потому что не хочу, чтобы мои дети превратились в муравьев и рано или поздно попали в колесо смерти.

– Куда? – переспросила Лиза, заподозрив, что Грэг выпил лишнего. Хотя нет, те, кто живет на Гоа, не пьют. Но допинги-то бывают разные.

– Лиза! – засмеялся Грэг. – Ты, наверное, последний человек на земле, который ничего не слышал про это уникальное и необъяснимое явление. Расскажу кратко. Вообще-то, муравьи умные и отлично организованные существа. Но иногда они вдруг начинают одержимо и совершенно бессмысленно бежать по кругу – друг за другом, след в след. И так они бегут, пока не умрут.

– Все до единого? – спросила Лиза. Оглянулась и увидела, что к ним с Грэгом направляется Бирюзов. За все время их романа это был, пожалуй, самый неподходящий момент для его появления.

– Нет, в том-то и дело! – воскликнул Грэг. – В какой-то момент самые стойкие забирают других, тех, кто еще остался в живых, и уводят их из этого заколдованного смертельного круга. Лиза, неужели ты, правда, никогда об этом не слышала?

– О чем разговор? – вежливо спросил подошедший к ним Бирюзов.

– О муравьях, – коротко сообщила Лиза.

– Отличная тема, – кивнул Бирюзов. – Лиза, нам пора. Мне еще надо поговорить с одной директрисой из еженедельника – она за мной уже месяца четыре охотится. Мне ее журнал, конечно, пока не очень интересен. Но кто знает – говорят, за такими журнальчиками будущее. Так что я поговорю минут пять и поедем. А вы заканчивайте свой разговор. Кстати, о чем он был?

– О муравьях, – спокойно повторил Грэг.

– О чем? – растерянно моргнул Бирюзов, который наконец-то услышал то, что ему говорят. Но быстро взял себя в руки. – Прекрасно, прекрасно. В общем, Лиза, собирайся.

– Кто это? – провожая взглядом Бирюзова, без всякого интереса спросил Грэг.

– Мой главный рекламодатель и по совместительству мой любовник. Очень удобно.

Грэг ничего не успел ответить, потому что в дальнем углу раздался необычный шум и звон разбитых бокалов. И Лиза увидела, как огромный охранник Бирюзова падает на Бекетова.

– Ваня! – она бежала и кричала, как ей казалось, на весь зал. Но ее никто не слышал – ведь музыка играла так громко. Она сломала каблук, поскользнувшись на гладком полу, но хруста тоже никто не услышал – все только заметили, что Лиза Соболевская, хромая, направляется в дальний угол зала, где на полу лежит молодой человек в черном смокинге. И через секунду все присутствующие поняли, кто это. Иван Бекетов. Именно к нему спешит Лиза, беззвучно шевеля губами. Тут же засверкали вспышки фотокамер – люди быстро доставали мобильные телефоны. Еще не осознавая, что происходит, они поняли – случилось что-то важное. Или хотя бы настоящее.

Лиза не видела вспышек, не обращала внимания на любопытные взгляды. Она села на пол, положила голову Ивана на колени и тихонько окликала: «Ванечка, Ванечка...» Она думала только об одном – жив он или нет. И если бы сейчас вдруг кому-то пришло в голову напомнить ей о том, что на свете есть другие страхи, она бы не поверила. Лиза никогда раньше не ощущала так остро, насколько тонка грань, отделяющая жизнь и смерть. И как это страшно, когда ты приближаешься к ней вплотную. «Только бы он был жив, только бы был жив», – молилась она про себя. Так их и засняли десятки фотокамер – великая Лиза Соболевская сидит прямо на полу, гладит по голове артиста Ивана Бекетова и не замечает, что кровь, стекающая с его рассеченной щеки, безнадежно испортила ее белое платье.

По количеству посещений этот ролик стал лидером на «ютьюбе».

Все происходившее позже Лиза помнила смутно. К ним подбежал Грэг, деловито осмотрел Бекетова, сказал, что ничего страшного, но надо ехать в больницу зашивать рану. «Иначе вся красота пропадет», – добавил он. Лиза видела озабоченного Князева, который провожал к выходу растерянного Бирюзова и артистично жестикулировал.