Текст книги "Ад под ключ"

Сажинский отряд вместе с раненым Гришей отошел на второй этаж. Дым скомандовал:

– Забаррикадировать лестницу! Лифты вырубить! Будем драться за каждый этаж! Передать по рации всем!

Правое крыло тоже отступило. Теперь можно было выиграть время, в доме преимущество у осажденных, даже если их намного меньше. Завалив лестницу мебелью, они сели передохнуть. Алексей привалился к стене и, закрыв глаза, мысленно стал считать до ста и дышать пореже, чтобы успокоить бьющийся, как раненая птица, застрявшая в силках, пульс. Ноги и руки гудели, голова будто была набита ватой. Он дотронулся до лица и почувствовал, как дрожит нижняя челюсть. По подбородку струйкой стекала слюна. Он нарочито громко выругался и рукавом олимпийки вытер мокрое от слюны и пота лицо.

Леня занялся раненым Гришей. Тот бледнел от потери крови, которая все лилась и лилась, и становился похож на мертвеца.

– Дым, аптечка-то есть на третьем, – вспомнил Сажин. – У меня в кухне, правый нижний ящик. Я схожу, – он встал.

– Сиди где сидишь, – Алексей вскочил. – Я схожу.

Сажин молча опустился на пол. Алексей бежал по ступенькам, нащупывая в кармане олимпийки мобильник. Добраться до него мешал бронежилет.

Когда он вернулся с аптечкой, Гриша затих, похоже, потерял сознание.

– Как он? – спросил Алексей, протянув Дыму перекись и разрывая упаковку с перевязочным материалом. – Больше ничего не нашел.

– Хреново. «Скорую» надо.

– Погоди чуток.

– Я-то погожу. Они нет, – Дым кивнул на забаррикадированную лестницу.

Он оказался прав. Скоро одуревшая от водки и наркотиков «пехота» опять полезла на баррикаду. За ними шли насупленные «быки», готовя свинцовые биты и огромные кулаки с кастетами. Затрещали стулья, раздался отборный мат. Сажинские бойцы вскочили и приготовились отбивать новую атаку.

Момент, когда в схватку вмешался СОБР, Алексей пропустил. Увидел только, как один из бритоголовых, хрипя, скатился с лестницы, которую почти уже удалось разобрать от баррикады, и над верхней ступенькой показался первый шарообразный шлем:

– Лицом к стене! Руки!!!

Часть собровцев активно лезла в окна второго этажа с лестниц двух пожарных машин. Разбирать, кто где, не стали, а Сажин и его бойцы и не пытались сопротивляться. Собровцев было не так уж и много, но они были вооружены до зубов и защищены не только бронежилетами, но и щитами со шлемами. Выносливости и хладнокровия им тоже было не занимать. Специальный отряд быстрого реагирования состоял из одних офицеров, и подготовку они проходили серьезную. Сажинские бойцы без разговоров развернулись к стене. Автоматы и биты сложили на пол. Туда же полетели бронежилеты. Коридор был тесным, не развернуться, но собровцы разоружали могучих мужиков быстро, молча и деловито, попутно расшвыривая завалы на лестнице, чтобы освободить проход.

Потом всех задержанных вывели во двор.

– Кто хозяин дома? – хмуро спросил старший по званию офицер.

– Я, – шагнул вперед Сажин.

– Сажин Дмитрий Александрович?

– Именно.

Алексей почему-то был уверен, что это не конец. Цель-то не достигнута. «БуЗа» еще не разгромлена, и ее президент жив. Это главное. Предъявить ему, по сути, нечего, Сажин лишь защищался и сам ни в кого не стрелял. Адвокаты у него хорошие, докажут, что это была не драка с огнестрелом, а самооборона.

После того как Сажина идентифицировали, Алексей невольно напрягся и стал озабоченно смотреть по сторонам. Во дворе огромного сажинского дома было настоящее столпотворение. У ворот сгрудились автозаки и полицейские машины, под окнами ощетинились лестницами «пожарки», поодаль притулилась единственная «Скорая», повсюду стояли и ходили «шарообразные» и просто менты, отчего огромный лысый двор стал похож на военный полигон. Группа «быков» еще сопротивлялась, от лесных ворот слышались одиночные выстрелы.

– Сажин, отойди в укрытие, – напряженно сказал Алексей. – За собровцев, они в броне, а ты нет.

Сажин машинально сделал пару шагов назад, но не успел. Автоматную очередь Алексей скорее почувствовал, чем услышал, еще за секунду до того, как она раздалась. Он знал, что надо делать, и хотел это сделать. Чувство было странное, похожее на раздвоение личности: разумом он четко понимал последовательность своих действий, но тело, а в особенности ноги, отказались слушаться. Инстинкт самосохранения оказался сильнее, и какое-то время Алексею пришлось с ним бороться. Этих секунд хватило тому, кто стрелял. И вперед рванулся Леня.

«А дедушку я люблю больше…» – невольно вспомнил Алексей Димкины слова, когда Дым в отчаянном зверином прыжке закрыл собой Сажина. Тот тоже рванулся, но, как и Алексей, опоздал. Автоматная очередь прошила Леню, и тот упал. Собровцы тут же выбили из рук стрелявшего автомат. Машинально Алексей отметил, что на стрелке шарообразный шлем и очки-маска. Даже лычки на месте. Убийцей оказался офицер из СОБРа. И цель операции была бы достигнута, если бы не Дым.

– Леня! – кинулся к нему Сажин.

Дым умер сразу. Алексею показалось, что сквозь кровавую пену на губах Ленька улыбается. Если есть рай, то Дым, везунчик, сразу попал туда, минуя чистилище. Большой, добрый, честный мечтатель Дым.

«А дедушку я люблю больше…»

Главный мужчина в жизни Алисы был спасен. Хотя Алексей не сомневался в том, что для единственной дочери Сажина все теперь изменится. В том числе и приоритеты.

Сажин стоял на стылой морозной земле на коленях, глядя на мертвого Леню, и потрясенно молчал.

– Пройдемте, Дмитрий Александрович, – потряс его за плечо командир группы захвата.

Сажин не двигался.

– Погоди, мужик, – тихо сказал собровцу Алексей. – Это его зять. Дай попрощаться.

Офицер молча отошел на пару шагов.

– Как же так, а? – Сажин мертвыми глазами посмотрел на Алексея. Теперь они были совсем черными, а челка над сажинским лбом со шрамом абсолютно белая. Как снег, который крупными редкими хлопьями пытался прикрыть грязь и кровь, но у него это плохо получалось. Казалось, на истерзанное тело земли пытаются натянуть насквозь дырявое покрывало.

– Разбор полетов устроим потом, – зло сказал Алексей. – А сейчас скажи: кто позвонит Алисе?

– Я не могу…

– Ты ли это, Сажин? Ты ведь несгибаемый. Позвони дочери, скажи, что ее муж убит. Она поймет, она ведь сильная.

– Замолчи! Лучше бы меня убили!

– Дым так не думал. Когда он сказал, что не боится умереть, я чуть было не обозвал его пацаном. Подумал, что это бравада. Но он не пацан, он мужик. Был, есть и останется, – твердо сказал Алексей. – Я позвоню Алисе.

– Я сам, – глухо сказал Сажин и встал.

– Офицер, задержанный ведь имеет право на звонок? – посмотрел Алексей на собровца.

Тот заколебался:

– Не положено: инструкции.

– Я же тебе говорю: это его зять. Сажин позвонит дочери, понял?

– Хорошо, – кивнул собровец. – Звоните.

Сажина хватило всего на два слова:

– Алиса, Леня не приедет.

– Почему? – тревожно спросила та. – Где он, папа?

Сажин хотел сказать «он погиб», но не смог. Вместо этого протянул трубку Алексею и беззвучно зарыдал. Это было так страшно, что и у Алексея пропал голос. Он никогда не видел, как Сажин плачет.

– Папа, что там у вас? Почему ты молчишь, папа? Где Леня? Что с ним? – недоумевал эфир голосом Алисы.

– Девочка, держись, – Алексей изо всех сил постарался не говорить больше банальности. – Была перестрелка. Твой муж погиб.

– Алексей Алексеевич? Это вы? Вы, должно быть, шутите? Какая перестрелка? Дым в командировке! Дым, Дымчик! Дайте ему трубку, я вам приказываю!

– Я сейчас узнаю, в какой морг его повезут. Ты завтра сможешь его забрать и… похоронить.

– Морг?!

– Алиса, я не могу больше говорить. И отец не может. Ему надо ехать.

– Господи, куда? – Алиса все еще не верила.

– В тюрьму, – сказал он жестко и дал отбой.

Пока телефон звонил, Алексей пытался выяснить адрес морга, куда повезут убитых. Потом он отбил Алисе эсэмэску. Телефон больше не звонил, Алиса все поняла.

…Домой он поехал не сразу. Хотя отпустили его в тот же день. Точнее, ночью. Под утро Алексей на такси добрался до сажинского дома. Водитель машины с «шашечками» с опаской посмотрел на свернутый шлагбаум и будку охранника с разбитыми стеклами, у которой остановил машину:

– Все. Дальше не поеду.

Алексей молча отдал ему деньги и вышел из машины. Метров сто он прошел пешком. Двор уже опустел. В доме Леонидова встретила всхлипывающая Софья Федоровна, домоправительница:

– Что ж теперь будет? – причитала она. – Как же теперь со всем этим, а? Полный ведь разгром в доме… Что скажет Дмитрий Александрович, когда вернется?

– Откуда вы здесь в такую рань? – устало удивился он.

– Знакомые позвонили. Из соседнего поселка, – пояснила Софья Федоровна. – Интересовались, что там у нас происходит? Вот я и приехала… – Она опять всхлипнула.

– Я бы на вашем месте взял расчет, – посоветовал Алексей. – Извините, мне надо помыться.

Он стоял в душе и изо всех сил боролся со сном. Это еще не все. Ему надо сделать очень важный звонок…

…Жена пришла, когда он спал. Сквозь сон Алексей слышал, как она что-то спрашивала, чем-то возмущалась, но проснуться так и не смог. Проспал он часов десять. Встал и пошел на кухню, где включил кофеварку. Сидел, смотрел в темное окно. Он-то понимал, что это еще далеко не конец. Для него, Алексея Леонидова, самое трудное впереди. Как он из этой заварухи выпутается, пока непонятно. Надо хорошенько подумать…

– Леша, ты почему не позвонил, что возвращаешься из командировки? – с обидой спросила Саша, которая, придя с работы, с удивлением увидела, что муж дома.

– Из какой командировки? Ах, да… Мы быстро управились.

– Ты кричал во сне. Я не могла тебя разбудить. Леша, ты матерился! Где ты был, ты мне можешь сказать?!

– В другом городе, милая. Почти на другой планете, – грустно пошутил он.

– Где твои джинсы? В которых ты поехал? И олимпийку я не могу найти, – пожаловалась Саша. – Твоя сумка стала намного легче. Можешь объяснить, куда ты дел свои вещи?

– Они не подлежат реставрации. Их лучше было выбросить, что я и сделал.

– Да где ты был?! Ты опять мне изменил, да?! Или подрался?

– Или. Саша, ты же видишь, я жив, на мне ни царапины.

– Да у тебя колени разодраны и на локтях ссадины! Такое ощущение, что ты ползал по колючей проволоке!!!

– Да, жестковато было.

– Перестань паясничать! Я хочу знать правду! Я твоя жена!

– Правда в том, что я жив. Все могло быть гораздо хуже. Так что давай мы просто помолчим. Даст бог, все и вернется в прежнее русло. Я имею в виду нашу с тобой жизнь. Но для этого мне еще очень много надо сделать. Ты даже не представляешь сколько, Саша. Я бы хотел тебе все рассказать, да рассказывать нечего. Мне, как в шахматной партии, надо вытянуть на победу эндшпиль. А позиция не в мою пользу. Да и фигур у меня гораздо меньше, чем у противника. Плюс ко всему, а точнее минус, то, что я играю черными…

– Ох уж эти твои аллегории, – поморщилась Саша. – Можешь объяснить по-человечески?

– Пока не могу. Вот кофе попью, высплюсь…

– Ты ляжешь спать после того, как выпьешь крепкий кофе?!

– Не просто лягу. Я усну. Мертвецким сном. Потому что за последние сутки я прожил целую жизнь. Поганую жизнь, Сашка. И прожил ее без сна. Так что, милая, не трать понапрасну нервы. Иди и ты спать.

Саша молча повернулась к нему спиной. Но Алексей уже знал, что ссора с женой – это сквознячок. А ему надо выдержать торнадо.

Глава 12

Дмитрия Александровича Сажина выпустили через сутки. Под огромный залог, после долгих переговоров с адвокатами, но Алексей был уверен: откажись президент «БуЗы» заплатить этот залог, Сажина все равно бы отпустили. Оставить его за решеткой – значит, сделать еще сильнее. Так уже было, и Алексей предупреждал: нельзя Сажину в тюрьму. И тогда было нельзя, когда его обвинили в убийстве Дана Голицына и Дмитрий Александрович был преуспевающим бизнесменом, а сейчас и подавно: после того как Сажин дважды одержал победу: свалил на ринге криминального авторитета в бою по всем правилам и выдержал осаду уже совсем не по правилам, когда «сборная ОПГ» попыталась отомстить. Остался жив с минимальными потерями.

Хотя сам Дмитрий Александрович так, конечно, не считал. Он потерял не просто зятя, а свою опору. Отца своего единственного внука. Оправится ли от этой потери Алиса или навсегда останется вдовой? Она ведь упертая, с характером, такие умеют хранить верность мертвым героям. А ведь Алиса еще такая молодая.

Алексей верил, что Сажин отдал бы сейчас все, чтобы оказаться на месте Лени. И предпочел бы сидеть сейчас в СИЗО, чем смотреть в глаза своей дочери. Хотя Алиса молчала. Ни слезинки не пролила, когда вместе с отцом поехала в ритуальное агентство обговаривать детали мужниных похорон, только спросила:

– Как он погиб?

Сухо, по-деловому. «Боец», – оценил Алексей, который решил поехать вместе с ними. Он не хотел оставлять Сажина одного, без присмотра. «Девушка с рапирой. Она умеет побеждать и раньше умела проигрывать. Но жизнь не дорожка для спортивного фехтования. Здесь убивают не понарошку и победа присуждается не по очкам».

– Стреляли в меня, – словно оправдываясь, сказал Сажин дочери. Алексей еще ни разу не слышал, чтобы президент «БуЗы» говорил в таком тоне. – Дым спас мне жизнь. Пойми, я не просил об этом.

– Верю, просить ты не умеешь, – усмехнулась Алиса. – Значит, ты вел себя так, что Леня предпочел умереть, чем вернуться ко мне один. Но разве он твоя собственность?

– Он твоя собственность, так? Извини, выбор сделал не я.

– Это все слова, – горько сказала Алиса. – Я не хочу это обсуждать. Господи, какая же я была дура! Вот уж поистине: имея, не храним, потерявши, плачем! Леня любил меня, а я… Я им пользовалась. Все было обставлено так, будто я до него снизошла. Да он был достоин десятка таких Алис, богатых папенькиных дочек! Настоящий мужчина, каких сейчас поискать. Почему умирают лучшие, папа? Почему ты жив? Значит, ты уже не лучший?

Сажин не нашел, что ответить. Сегодня он с ног до головы был в черном. Черный костюм, черные брюки, черные ботинки. Даже рубашка черная. Глубокий траур. Или до Дмитрия Александровича наконец дошло? Такими темпами он может отнести на кладбище всю свою семью. Алексей с самого начала был против этой авантюры. Теперь ему приходится хоронить друга. Дым был классным мужиком и другом надежным. Жалко – это не то слово. Вот ведь, всякая сволочь живет, а над Ленькой сейчас колдует патологоанатом, пытаясь навести марафет. Скрыть дырки от пуль, потому что автоматная очередь прошила Дыма от левого плеча вниз, до пупка. И надо все это безобразие прикрыть.

– Венков сколько будете заказывать от семьи? – владелица элитного ритуального агентства нацелила острый алый ноготь, похожий на стилет, в айфон.

Сажин не выдержал и повернулся к ней спиной. У стола «наложницы Аида» остались Алексей с Алисой. Он уже заметил: в Сажине будто что-то сломалось. Там, во дворе дома, пока он стоял на коленях на голой промороженной земле перед коченеющим Леней. Вот так и ломают лидеров. Теперь Дмитрий Александрович даже венок для мертвого зятя не в состоянии заказать, молча стоит, отвернувшись к окну с опущенными плечами. Такое ощущение, что сам готовится лечь в гроб. Алексей всерьез забеспокоился.

…Дарье Витальевне позвонила Алиса. Семья развалилась, и Сажин уже ничего не мог с этим поделать. Его презирала дочь, для которой он всю жизнь был кумиром.

В свете последних событий Дмитрий Александрович не мог допустить, чтобы жена и сын приехали в Москву на похороны Лени Дымова. Даша с Сашкой могли стать заложниками. «БуЗа» еще жива, и с ней попытаются покончить. Поэтому Сажин набрался мужества и позвонил жене. Он был готов к упрекам, и Даша, в отличие от дочери, не смолчала.

– Доволен? – зло спросила она. – Всех врагов победил? Цена тебя устраивает?

– Давай, добивай, – устало сказал он. – И без того тошно.

– А надо было вовремя остановиться! – Дашин голос зазвенел. – Я сколько раз тебя просила? Приехала, унижалась. Даже спала с тобой, надеясь тебя смягчить. Хотела, чтобы мой муж оценил тихое семейное счастье и закончил бы свою войну, пока все еще живы. Ты наплевал на всех. Твои амбиции сожрали тебя, Сажин. Я знать тебя больше не хочу! Ты сделал мою дочь несчастной! Ты внука моего осиротил! Почему ты не уехал вместе со мной и сыном?! Тебя ведь отпускали!

– Я не знал, что так будет, – глухо сказал он. – Леня, он… Я не понимаю, почему он бросился под пули! Зачем он меня закрыл?

– Не понимаешь? А ты вспомни. Посиделки в беседке, Леню, колдующего над мангалом, маленького Димку. «А дедушку я люблю больше», помнишь? Ты у нас главный. Твою жизнь надо сохранить любой ценой. Леня, возможно, и не понимал, что делает. Но если бы он успел это понять, то поступил бы точно так же. Ради Алисы. И ради дела тоже. Потому что дело – это ты. Но пора бы уже понять, Сажин. Ты не изменишь этот мир. У тебя недостаточно средств для этого.

– Пока недостаточно.

– Опять?! Кем еще ты хочешь пожертвовать? Мной и сыном?

– Как раз этого я и не хочу допустить, потому и позвонил. Тебе нельзя приезжать в Москву.

– Я не могу в такой момент быть рядом с дочерью и внуком?! – возмутилась Даша. – Похоронить зятя?!

– Похороны будут достойные. Я об этом позабочусь.

– Деньгами хочешь заткнуть людям рот? А мужа нового Алисе ты тоже купишь? Отца Димке? Или, может, клонируешь? Вырастишь в пробирке, благо денег у тебя хватает, и подсадишь к нам в семью.

– Остроумно.

– Как могу.

– Ты кончай истерить, я тебе дело говорю. Нельзя тебе в Москву. В «БуЗе» заваруха, мне много чего могут инкриминировать. Хочешь опять носить передачи в СИЗО? Только жить теперь придется в России. Боюсь, что за границу тебя не выпустят. Если, конечно, не разведешься. И то не прокатит. Из-за Сашки. Им-то меня и будут шантажировать. Сиди в Италии и не дергайся, поняла?

– Хватит меня пугать! Я всегда готова была тебя поддержать в трудную минуту. Меня ни бедность не пугала, ни твое банкротство. Но, выйдя из тюрьмы, ты сильно изменился, Сажин. Пошел по головам, по трупам, и вот тебе бумеранг. Лови! Ты не смеешь больше мне приказывать!

– Хорошо. Леонидова ты послушаешь?

– Его – да. Если он аргументированно все мне объяснит.

– Договорились.

И опять конфликт в семье Сажиных пришлось улаживать Алексею. К счастью, Дарья Витальевна его послушалась. Он знал, что ей сказать.

– Ты мне это обещаешь? – спросила Даша.

– Ситуация осложнилась, но я попробую.

– Я все понимаю… Но я уже и сама не знаю: хочу я этого или нет?

– У вас семья. Ты с Сашкой, Алиса с Димкой. Сделай так, как я сказал.

– Хорошо. Я тебе поверю.

И Даша осталась в Италии. Видимо, она поговорила с Алисой, потому что на Лениных похоронах та вопросов о матери не задавала. Алексей невольно отметил, что Алисе Дмитриевне идет черное. И подумал: «Тьфу-тьфу-тьфу». Хотя Дым, конечно, заслужил такую женщину и ее верность. Но уж очень это все печально. Алиса словно окаменела, она теперь и впрямь была похожа на статую. Застыла у свежей могилы, слушая надгробные речи, но сама так и ничего не сказала. Прощаться она подошла последней, и Алексей, который стоял ближе всех, услышал, как Алиса, нагнувшись над Леней, прошептала:

– Я тебя люблю, Дым. Это навсегда, – и коснулась его губ своими ледяными губами. На улице в это утро было морозно.

Алиса сегодня выглядела старше своих лет, ее лицо словно подсохло, ушла округлость щек, заострился подбородок. Глаза запали, эти знаменитые сажинские глаза цвета грозовых туч над перевалом. Строгая, прямая, в длинном черном платье с глухим воротом и черным платком на голове, она крепко держала за руку насупленного Димку. Тот плохо понимал, что происходит и почему папа лежит в деревянном ящике, весь в цветах и с таким странным лицом. Не улыбается, не шутит, как обычно, и кожа у него сине-белая, как будто он в маске. Но Алиса была непреклонна: Димка должен поехать на кладбище.

«Отцу хочет сделать больнее», – невольно подумал Алексей. Война между Сажиным и Алисой, похоже, уже началась.

Потом были поминки. Народу пришло много, чуть ли не вся «БуЗа». Бойцы пили мало, хотя говорили о погибшем командире охотно, будто и впрямь языки им развязало спиртное. Вспоминали, какой Дым был надежный, никогда не кичился своей должностью, не использовал родственные связи. В дурь не пер, говорил всегда по делу, нагрузки выносил на равных со всеми.

Алексей сидел рядом с Алисой, которая по-прежнему воздерживалась от надгробных речей. Ее мать была далеко, а отец и стал причиной смерти любимого мужчины. Близких подруг у Алисы не оказалось, вот Алексей и принял на себя вполне добровольно эту миссию: стать Алисиной жилеткой. Женщине необходимо выговориться, но так, чтобы это потом не обернулось против нее. В горе люди уязвимы.

Поэтому Алексей закрыл своей спиной Алису Дымову от остальных гостей. Сажин сидел на другом конце стола между дюжими мужиками в штатском из своей личной охраны.

– Я словно потерялась, Алексей… Алексеевич, – вздрагивала Алиса в беззвучных рыданиях. – Не знаю, что мне теперь делать…

– Можно просто Алексей. На вот, выпей, – он подвинул к Алисе рюмку водки. – Не чокаясь. И не стесняйся: тебе сейчас компания не нужна. Выпей одна, все поймут.

– Так и спиться можно, – Алиса все же выпила. Даже не поморщилась и не закусила. Как воду. – Все равно не помогает. Может, мне к врачу сходить? Я все время себя корю: я так мало его любила. Я же не успела ему об этом сказать! Помните годовщину нашей свадьбы? Когда у вас в «БуЗе» убили этого… как там его?

– Хана, – подсказал он.

– Хана, – эхом повторила Алиса. – И Леня не приехал в ресторан, где я его ждала. Как я тогда на него накричала! Сказала, что он гад, эгоист, сволочь последняя…

– А я сказал, что у вас будет и десятая годовщина, и двадцатая, – он невольно потянулся к бутылке водки. – Кто ж знал?

– Кто ж знал? – Алиса словно и впрямь стала его эхом. – Я ведь считала Дыма бесхарактерным. Раз он так легко мне подчинился.

– Это была любовь, – он слегка захмелел.

– Это была любовь, – простонало эхо-Алиса. – Так любят только сильные люди, это я сейчас поняла. Великодушно и беззаветно. Лишь слабаки качают права. Выходит, я плохая, Алексей? Слабая женщина с придурью. Вот что он во мне нашел?

– О! Ленька мечтал о тебе, как только ты появилась в «АNДА». Уж я-то знаю. Он мне первому объяснился в любви к тебе.

– Первому? – удивилась Алиса.

– И я его подтолкнул: действуй. Но Дым решился только, когда ты попала в беду. Когда к отцу в тюрьму тебя возил. Посчитал, что вы сравнялись. Стали на одну ступеньку социальной лестницы.

– Господи, какая чушь! – возмутилось эхо. Или это водка брала свое? Алиса тоже захмелела. – Дымчик, любимый… Если бы все можно было вернуть назад…

– Даже у твоего отца не хватит денег на машину времени, – грустно пошутил он. – Живи с чем есть.

– Девочка Алиса из Страны чудес. Вы ведь это хотели сказать?

– Нет, – он внезапно протрезвел. – Ты давно уже не девочка. Помнишь, как мы познакомились? В клубе по фехтованию? Я пришел на тренировку, чтобы посмотреть, насколько ты хороша на дорожке. И как мне сломать твою оборону. Ведь ты тогда защищала отца, а мне до зарезу нужны были твои показания.

– Ловко вы меня тогда раскрутили, – усмехнулась Алиса. – Какая же я была молодая и глупая! Даже подумать страшно! Бегала за мужчиной лишь потому, что когда-то давно он отверг мою мать! Все хотела доказать, что я круче. Что я – Сажина, – горько сказала она. – Теперь-то я знаю, чего надо бояться. Я столько хочу сказать Лене. Воскресить его хотя бы на минуту. Мне бы хватило. Он должен знать, как я его люблю!

– Алиса, он знал. Не нужны были ему эти сопли. Оставь это гламурным девочкам, которые поют о чем не знают. Страдалки о раненом сердце в интерьерах папиного особняка на Рублевке. Вы были вместе, ты ему сына родила. Для Дыма это было лучшее доказательство твоей любви. А что кричала на него… Бывает. Живым все хорошо.

– Живым все хорошо, – Алиса опять стала его эхом. – Я хочу, чтобы это поскорее закончилось, – она с тоской посмотрела на поминальный стол. – Эти люди мне чужие. Все, кроме отца. Да и он теперь чужой. Мне кажется, Алексей, я никогда не смогу ему простить смерть Лени.

– Ты можешь уехать. Все поймут. Димка с няней, а в такой момент ему лучше быть с матерью. Хочешь, я тебя отвезу?

– Да. Хочу. – Алиса резко встала.

Он тоже поднялся:

– Я вызову такси.

Отец и дочь обменялись молчаливыми взглядами, и Сажин первым отвел глаза.

«Твой выход, Леонидов. Пора», – сказал он себе и тронул Алису за плечо:

– Иди в машину, я сейчас.

– Алиса уезжает, – сказал он, подойдя к Сажину.

– Я вижу. Сколько я тебе должен? – небрежно спросил тот и полез в карман.

– Заканчиваешь превращение в сволочь? У тебя получается. Нам надо поговорить, Сажин.

– Поговорим. Приезжай завтра в «БуЗу».

– Меня это устраивает. Там есть одно классное местечко. Там и поговорим. А пока держи при себе побольше охраны.

И он, почти пригибаясь, под тяжелым взглядом Сажина пошел к Алисе, которая ждала его в машине.

В «БуЗе» у Алексея возникло ощущение, что приглушили звук и свет. Женщины опять сменили туфли на кеды, а парни уткнулись в айфоны. Лица у «бузотеров» словно погасли, весть об атаке на дом президента разнеслась мгновенно, и некоторые из его защитников все еще находились в СИЗО. Началось следствие по делу о вооруженном конфликте между бандитскими группировками. И тем и другим светили немаленькие сроки, учитывая, что восемь человек, включая Леню Дымова, скончались от полученных ранений.

В тот день, когда Сажин вернулся в свой кабинет, ровно в десять утра в юридический департамент к Кочаряну нагрянули молодые еще люди в штатском, но с очень серьезными лицами, изымать документацию. Алексей надеялся на Биткоина, что тот успел нажать заветную кнопку. И опечатанный сервер пуст, как погреб после долгой зимы, во время которой прикончили все запасы.

В приемной у Сажина сидела притихшая Даша в темном платье.

– Дмитрий Александрович не один, – предупредила она, вставая. Платье оказалось длинное, почти до пола. А под ним – розовые, как поросята, кеды. Алексей уставился на них, с досадой думая о том, что, убей, не понимает нынешнюю моду. – У него Гербер.

– Хорошо, я подожду. – Он сел напротив Даши. – Серёня не объявлялся?

– Нет, а что? – Она опустилась обратно на стул, спрятав под платьем кеды, когда увидела, что Алексей и не пытается прорваться к президенту.

– Для секретаря отвечать вопросом на вопрос непрофессионально.

– Извините. Сергей и в самом деле не звонил.

– Я рад, что не ошибся в нем.

– Не понимаю, о чем вы?

Ответить Алексей не успел. Открылась дверь президентского кабинета, и оттуда вышел, сияя лысиной, сухой, как палка, Гербер.

– Приветствую, – сказал он с неохотой и так же нехотя протянул Алексею костлявую руку.

Он ответил еле заметным пожатием.

– Проходи, – сухо кивнул ему Сажин.

Едва войдя в кабинет, он сказал:

– Поднимемся наверх. Разговор сугубо между нами. Не думаю, что он тебе понравится, так что, если захочешь сбросить меня с крыши, я тебя пойму. Но хотелось бы, чтобы и ты меня понял.

– Что за намеки? – нахмурился Сажин.

– Идем, – он первым шагнул к двери на балкон.

Сажин молча взял с вешалки теплую куртку и пошел следом.

Погода была по-настоящему зимняя. С утра солнышко будто почиркало спичками, пытаясь оживить пейзаж редкими лучами, но коробок отсырел, а тучи набухли влагой. И сонливая усталость взяла свое. Солнце отгородилось тучами и оставило землю в покое. И в столицу торжественно, как на параде, вошла зима. Уже не спеша она занялась бульварами и скверами, одевая их в белое, особое внимание уделяя паркам. Так что вид с крыши в одночасье стал унылым и печальным, под стать настроению.

– Свежо, – сказал Алексей, глубоко вдохнув стылый зимний воздух. – Вот и зима подкралась.

Сажин подошел к парапету и посмотрел вниз. Потом резко обернулся к Алексею:

– Итак? Я тебя внимательно слушаю. Ты, должно быть, хочешь извиниться. Ты грубо влез в мою семью. Вчера ты увез с похорон Алису.

– Но ведь ты сам попросил меня позвонить Даше. И только благодаря мне твоя жена не приехала в Москву.

– Получается, что я тебе кругом обязан? А я не люблю долги. Так что давай на этом остановимся. Я сам решу проблемы с дочерью и женой.

– Уже дорешался. Тебе напомнить, что из-за тебя погиб Дым? А то я вижу, Дима, у тебя память короткая.

– А почему таким тоном? Ты не оборзел ли?

– Я тебя не за этим сюда позвал. Нам надо решить, что делать дальше. Права качать потом будешь. Эту войну ты проиграл. Можешь делать вид, что «БуЗа» процветает и твой план сработал. Но люди скоро разбегутся.

– Бойцы останутся, – пожал плечами Сажин.

– Те, которые еще на свободе? Ненадолго.

– Не понимаю, на что ты намекаешь? – нахмурился Сажин. – Говори прямо.

– Прямо так прямо. Хана убил я.

– Что?!

– Никто меня из органов не увольнял. И сексуального скандала не было, а был спектакль. Даже репетиция перед этим была. Кандидатку на роль «изнасилованной» тщательно отбирали среди многих. Это была операция прикрытия. Меня внедрили в твою бандитскую группировку.

– Одна из твоих шуток? – оскалился Сажин.

– Нет. Эта операция началась за полгода до того, как ты освободился. Ее долго и тщательно готовили. Я офицер полиции. Со мной не стали особо церемониться. Мне отдали приказ. Но выбор у меня был. И сначала я хотел отказаться.

– Что же повлияло на твое решение? – спокойно спросил Сажин и, словно прицеливаясь, посмотрел вниз.

– То, что я твой друг. Ты еще жив исключительно благодаря мне. Весь этот месяц я вертелся, как уж на сковородке, спасая твою жизнь. Но теперь мне нужна твоя помощь. Я знаю, ты сейчас хочешь сбросить меня вниз. Но лучше бы выслушал.

– Даша знает? – исподлобья посмотрел на него Сажин.

– Нет.

– Ты использовал ее втемную?

– Чтобы уговорить тебя уехать за границу, использовал. Я все средства испробовал, но ты был непробиваем. Вспомни, Дима, сколько раз я тебя предупреждал? Было ровно три предупреждения. Три выстрела в воздух. Потом ты должен был умереть, но тебя закрыл Дым. Ты и сейчас на прицеле. Не верти головой, снайпера на соседней крыше нет. Это лишнее. Если ты рассчитываешь сесть в тюрьму, у тебя это не получится. Тебя приказано ликвидировать.

– Кому? Тебе? – усмехнулся Сажин.

– Да. Теперь именно мне. Я всеми силами отодвигал этот момент. Надеялся, что до тебя дойдет. Сначала я отрезал тебя от криминальных связей в надежде, что ты образумишься…

– Как тебе удалось выманить Хана на крышу? – перебил его Сажин.

– Не скажу, что это было легко. Для начала я выяснил, что только в твоем кабинете нет видеокамер и прослушки. Ты ведь президент. Ты так великодушно предоставил мне для работы свои апартаменты, – усмехнулся он. – Именно из твоего кабинета я им и звонил.

– Кому это им?