Текст книги "Ад под ключ"

«Я хочу, чтобы он весь был мой, – думала Даша, неотрывно глядя на глухие ворота. – Принял бы наше с ним положение, стал, как все, эмигрантом. Мы растили бы сына и ждали в гости дочку с внуком. Читали бы новости о стране, в которой родились, равнодушно или с жалостью. Им там плохо, а нам тут хорошо… Слава богу, самое страшное закончилось. Дима на свободе. А его так и тянет обратно в тюрьму. Так что же делать?!»

Она поежилась: вокруг было очень уж много крепких молодых мужчин в форменной одежде. Когда приезжала Дарья Витальевна, они старались быть незаметными, только это им плохо удавалось. Она все время чувствовала себя не дома, а в какой-нибудь воинской части. За ней всегда внимательно следили чьи-то глаза. Вот и сейчас подошел Гриша, водитель, и предельно вежливо спросил:

– Все в порядке, Дарья Витальевна?

– Да, – кивнула она.

– Принести вам зонт?

– Если надо будет, я сама возьму, – сказала она и тут же испугалась собственной резкости. – Спасибо, Гриша.

Водитель мужа молча отошел.

Даша принялась себя корить: зачем ты так? Они тебя, возможно, не любят, но уважают и берегут. Они делают это ради Сажина, которому некогда проявлять заботу о жене. Он занят другими делами, более важными. Он президент чего-то там. Даша так и не называла новое детище мужа «БуЗой». Это ведь вызов. И звучит вульгарно. И Дима сильно изменился. Он теперь «бузотер».

А раньше Дима был не таким… Жаль, что она пропустила эти счастливые дни, увлекшись своими страданиями, как оказалось, пустыми. Счастье прошло, нет, не мимо. Незаметно. Так, что она не успела ощутить: вот оно, счастье. Не надо повторять прежних ошибок. Удержать хотя бы то, что есть. Хоть этого Диму, окаменевшего в своем желании отомстить, почти уже чужого, с руками, на которые она боялась смотреть. Даше не хотелось думать, что тренировочные бои остались в прошлом. И откуда этот шрам на лбу…

Она так ждала этот миг, но все равно его пропустила, задумавшись. Ворота открылись, и в них въехал заляпанный грязью черный джип, за рулем которого сидел Леня. Пока он парковался, с крыльца сбежал радостный Сашка. Он видел сверху, в окно, как приехала Алиса, его добрая фея. Едва она вышла из машины, Сашка кинулся к ней.

Не успела Алиса его обнять, как Димка, заревновав маму, с силой оттолкнул от нее Сашу. Тот не заплакал и не испугался, хотя чуть не упал, но был поражен такой несправедливостью. Его личико с почти прозрачной светлой кожей и огромными голубыми глазами погасло, он опустил руки и жалобно посмотрел на добрую фею.

– Это что такое?! – грозно спросил Леня.

Алиса подхватила брата на руки, прижала к себе. Леня, нагнувшись, придержал за плечо насупившегося сына. Дымову было неловко.

– Извините, Дарья Витальевна, – смущенно сказал он. – Они мало видятся. Димка Сашу еще не признал за своего.

– Бывает, – сдержанно сказала Даша. – Здравствуй, Леня. Рада тебя видеть.

– Что, подрались уже? – спросил улыбающийся Сажин, который тоже вышел встречать Дымовых. – Сашка, а ты чего тушуешься? Дал бы сдачи.

– Чему ты учишь сына? – одернула его Даша. – В цивилизованных странах из конфликтных ситуаций выходят путем переговоров, а не мордобоя.

– У нас семейный обед или дискуссия о методах воспитания? – зло прищурился Дмитрий Александрович.

– Папа, привет! – Алиса поставила на землю брата и, подойдя к отцу, крепко его обняла. – Мой самый-самый мужчина… Давно тебя не видела. Мы в последнее время больше по телефону общаемся. Соскучилась.

– Мне, что ли, тоже тебя оттолкнуть, батя? – пошутил Леня. – Я тоже ревную. Мне она таких комплиментов не говорит.

И все облегченно рассмеялись. Алиса поманила братика к машине, смотреть подарки. Даша в свою очередь за руку повела в дом Димку:

– Сейчас увидишь, что я тебе привезла.

– Гоночную машину?! – восторженно спросил внук.

– Нет. Книги с красивыми картинками.

– Ба, я не хочу читать! Я еще маленький!

– Это тебе кто сказал? – нахмурилась Дарья Витальевна.

– Никто.

– Во дворе, наверное, подслушал, – стал оправдываться Леня, который шел следом.

– Надо отдать его в частный детский сад с углубленным изучением языков. Похоже, его няня фотки в Инстаграм целыми днями лайкает, вместо того чтобы развивать ребенка.

– Да зачем ему в садик ходить? В шесть лет пойдет сразу в школу. С этими, как их? С языками. Хотя лучше бы в спортшколу. Димка не слишком усидчив. А вот драка – это его! – довольно сказал Леня.

– Надо взяться за его воспитание, пока не поздно, – нахмурилась Дарья Витальевна. – Что значит «драка – это его»? Где он этого нахватался? Алиса хоть немного занимается сыном? Или только ты?

– У меня времени больше, – принялся оправдываться Леня. – Ну, поучил маленько пацана ставить блок и грамотно защищаться. Вдруг наедут?

– Пока он на всех наезжает, – сухо сказала теща. – Не ребенок, а бандит какой-то!

– Да ладно вам, бандит. Классный пацан.

– Леня, он все впитывает как губка. Матом еще не ругается?

Дымов смутился. А что, если теща узнает, что мальчика водили на бои кикбоксеров? И что он видел, как на ринге дерутся дедушка с папой? И при этом восторженно кричал и азартно топал ногами? Чуть ли не сам туда рвался, на ринг. А она ему – книжки. Предыдущее поколение уже не хочет их читать, а это и вовсе получает в руки смартфон чуть ли не в момент, когда обрезают пуповину. Вместе с ней обрывается и связь с реальностью, потому что виртуальный мир гораздо интереснее.

…Солнце выглянуло в половине третьего, как по заказу. Все уже потеряли надежду на барбекю, кроме Лени, который вышел на крыльцо и минут пять словно шаманил, глядя на хмурое небо. Дождя уже не было, но лужайка с беседкой все равно не казалась уютной. И вдруг ковровое покрытие мышиного цвета, на которое было похоже сегодня небо, ожило и натянулось, словно кто-то пытался через него прорваться. То тут, то там, из дырок стали появляться шаловливые пальчики солнечных лучей. Ветер стих, наблюдая за этой игрой. Солнце, похоже, проснулось.

И ровно в половине третьего свалявшийся войлок серых туч не выдержал напора. Его словно бы подожгли изнутри. Сначала он тлел, но настал момент, и солнце прожгло в ноябрьских тучах огромную дыру, вывалившись из нее чуть ли не целиком, и, не успев испугаться своей наглости, ярко осветило пожухший осенний газон.

– Как по заказу, а? – подмигнул Дымов жене.

– Я думала, ты чудак, а ты, оказывается волшебник, – счастливо улыбнулась Алиса и крикнула: – Мальчишки, гулять! Дымчик, неси мясо и рыбу к мангалу!

Леонидов приехал, когда все уже расселись в беседке.

– Повезло с погодой, а? – кивнул он на прояснившееся небо, пожав руку сначала Сажину, потом Лене.

– Это Дым нашаманил, – сказала Алиса, подойдя к Леонидову, и, поколебавшись, протянула руку: – Здравствуйте.

– А поцеловать? – подмигнул Алексей.

– За нее это сделаю я, – сказала Дарья Витальевна и крепко его обняла. – Здравствуй, Леша. – А на ухо шепнула: – Спасибо за звонок.

– Вроде все в сборе. Дым, как там наш шашлык? – спросил хозяин.

– Почти готов. Наливайте.

«Какая мирная картина», – думал Алексей, глядя на семью Сажиных-Дымовых. Чужих не было, Дарья Витальевна и ее домочадцы привыкли обходиться без прислуги.

– Бойцов сегодня распустил? – тихо спросил он у Сажина.

– Выходной же.

– Но охрана осталась. Я насчитал человек десять.

– Глаз-алмаз, – похвалил Сажин. – Как наше расследование? Продвигается?

– Да. День длинный, мы сначала отметим Дашин приезд в Москву, а вечером поговорим.

На свежем воздухе, да еще и в холодную погоду спиртное почти не брало. Женщины пили красное вино, мужчины водку. Алексей отметил, что мальчишки, почти ровесники, друг с другом не играют. Саша прижался к матери и, похоже, прислушивался к разговору взрослых. Хотя что он мог понимать? Димка, напротив, носился по участку с игрушечным пистолетом. Хорошо, что за газонами и клумбами здесь никто не ухаживал, иначе им был бы нанесен непоправимый ущерб.

– Сашка, а ты побегать не хочешь? – поманил к себе сына Сажин. – Хочешь, к полосе препятствий прогуляемся?

Мальчик вопросительно посмотрел на мать.

– Хочешь проверить, сколько раз он подтягивается? – нахмурившись, спросила у мужа Дарья Витальевна. – Я тебе и так отвечу, зачем мучить ребенка? Нисколько. Зато он довольно бегло говорит на двух языках, кроме родного. И уж точно все понимает.

– А по-русски? – прищурился Сажин. – Он все понимает, что говорят на родном языке?

– Бах-бах! – заорал Димка, подкравшись к беседке и наставив пистолет на сидящих в ней людей. – Сдавайтесь, суки!

– Дима! – вскочила Алиса.

Дарья Витальевна насмешливо посмотрела на мужа. Леня подошел к сыну и отобрал у него пистолет.

– По своим стрелять нельзя, – строго сказал он. – И матом ругаться нельзя.

– А дедушку я люблю больше, чем папу! – выпалил Димка.

– Ну, это ты загнул, – смущенно улыбнулся Сажин.

– Дедушка сильный! Он папку ногой на пол свалил!

– Ты брал ребенка на бои?! – ахнула Дарья Витальевна.

– Пацан, который не держит слова, кто он? – тихо спросил Дым у сына. Димка насупился.

– Это была тренировка, – принялся оправдываться Сажин.

– Тренировка, на которой ты при ребенке бил его отца ногой!

– Так он меня тоже бил! Это называется спарринг!

– Но детям этого видеть нельзя!

– Мама, папа! – вмешалась Алиса. – Что вы так кричите? Характер у всех разный. Димка физически сильнее своих ровесников. И он гораздо крупнее.

– Скажи еще, что твой сын – альфа-самец, – иронически улыбнулась Дарья Витальевна.

– Мам, а кто такой самец? – с интересом спросил Саша.

Дарья Витальевна невольно зарумянилась.

– Пойдем, сынок, погуляем, – подхватил Сашку на руки Сажин. – Не надо слушать, что взрослые говорят.

– А я?! А меня?! – кинулся за дедом Димка.

– Оружие сдай, – строго сказал Леня, придержав его за макушку.

– Димка Дымов не сдается!

– А ремня?

Разоружив сына, Дымов шлепнул его по попе и сказал:

– А теперь гуляй. Только в грязи не валяйся. И не ори во всю глотку.

Глядя, как муж с детьми уходит, Дарья Витальевна встала:

– Тоже, что ли, пройтись?

Алексей понял, что его приглашают составить компанию. И тоже встал:

– Дым, спасибо за шашлык. Обалденно вкусный. Я и не знал, что ты умеешь готовить.

– Приходится, – усмехнулся Леня. – Жена сгорает на работе.

Алиса, разомлевшая от вина, молча обняла его за мощную шею и прижалась к Лениному плечу. Спорить ей не хотелось. Не хотелось сегодня быть главной, когда рядом отец. Тихий семейный праздник, это ведь такая редкость.

Дымовы остались в беседке вдвоем. Обернувшись, Алексей увидел, как они целуются, и отчего-то смутился. Неприступная Алиса, Статуя Свободы, взятая мужчиной в плен, выглядела непривычно. Алиса с бокалом вина в руке, а не с рапирой. Неужели любовь победила?

Глава 7

– И куда мы пойдем? – спросил Алексей у Дарьи Витальевны, подставляя ей свой локоть.

– Вот ведь проблема: в загородном доме, на огромном участке, негде погулять, – пожаловалась она, цепляясь за его руку. – У меня такое чувство, что вокруг закамуфлированные под кусты солдаты! Это правда, все то, что ты мне сказал по телефону?

– А ты сама не видишь?

– Вижу охрану, казарму, которую мой муж называет домом и которая, судя по всему, на осадном положении, вижу, что Дима сам на себя не похож. Не похож на себя прежнего, – тут же поправилась Дарья Витальевна. – Он больше не говорит – приказывает. Даже со мной еле сдерживается. Я каждый миг ожидаю команды: Молчать! Слушать меня!

– Он собирает ополчение, – неловко пошутил Алексей. – Это армия, замаскированная под общественную организацию. Ему этого не спустят, – осторожно намекнул он, покосившись на Дашу.

– Я пыталась его отговорить, – нахмурилась она. – Но Дима никого не хочет слушать.

– Ты и Сашка – все, чем он дорожит. Так, может, сыграть на этом?

– Ты сказал, у Димы в офисе кого-то убили?

– Тукаева. Он притянул к «БуЗе» ОПГ. Будет бунт.

– Леша, не пугай меня!

– Увези мужа отсюда. За границу, в Италию, а лучше на другой конец света. Там, где вас никто не найдет. Проси, умоляй, если надо – встань на колени.

– Я-то встану, – Даша тяжело вздохнула. – Гордости у меня совсем не осталось. Первое время, после того как… – она чуть не заплакала, и Алексей тихонько сжал ее руку: спокойно. – …после того как Диму посадили, я перестала спать по ночам. Закрывала глаза – и видела перед собой окровавленного Дана… Мне даже пришлось ходить к психотерапевту, чтобы все это забыть… Или хотя бы научиться делать вид, что я забыла. Я не то что на колени встану, лишь бы и Дима об этом забыл, а и всю ночь простою перед ним, как перед иконой. Понимаю: это звучит кощунственно, но мне теперь все равно. Я потеряла и веру, и надежду. И почти потеряла любовь мужа. Да послушает ли он меня? У меня не осталось гордости, у него – жалости. Мне иногда кажется, что мой муж – машина.

– Оставаться здесь опасно.

– Дима опять сядет?

– Это не самое худшее, что с ним может случиться. Я с самого начала говорил, что ему нельзя в тюрьму. Там его влияние только усилится.

– Его могут убить?!

– Ликвидировать. Политика – грязная вещь, прости за банальность.

– Но ведь ты рядом? – вцепилась в него Даша. – Ты ведь этого не допустишь?!

– Я не всесилен.

– Ты ведь друг ему? Скажи?

– Да. Я ему друг.

– Почему в твоем голосе такое напряжение? – заволновалась Даша. – Ты гениальный сыщик, у тебя потрясающая интуиция…

– Даша, ты не умеешь льстить, – мягко намекнул он.

– Но я говорю искренне!

– Ты пытаешься меня завербовать, – усмехнулся он. – Но я и так ваш. Ты бы направила свои усилия в другую сторону.

– Сегодня ночью я пыталась шантажировать мужа. Сначала отдалась ему, уж прости за интимную подробность, без всякого желания, лишь бы его смягчить. Потом попросила у него развод. Мне показалось, Леша, что Дима готов мне его дать. Он свой выбор сделал. Так что мой приезд в Москву ничего не изменит.

– Но я настоятельно прошу тебя здесь задержаться. При тебе и Сашке Сажин не станет рисковать жизнью. По крайней мере, подумает. А там, глядишь, и разрулится. Дай мне хотя бы неделю.

– Я приехала надолго, – твердо сказала Даша. – Если только Дима меня не выгонит.

– Выгонит? Тебя? – Алексей чуть не рассмеялся. – Разлука – это ледяной дождь, который зальет костер любви, даже если он взметнулся до небес. Особенно, когда дождь затяжной, а поленьев в огонь не подбрасывают.

– От моего костра, похоже, остались только угли, – горько сказала Даша.

– Но они еще тлеют. А дождь закончился, раз ты здесь. Твоя улыбка упадет на них, подобно зажженной спичке.

– А ты, оказывается, поэт! – удивленно сказала Даша.

– На что только не пойдешь, чтобы вернуть жену, – пошутил он. – Она ведь преподает литературу в школе. По супружеской верности у меня двойка. Пытаюсь закрыть ее пятерками, изобретая красочные метафоры.

Даша рассмеялась.

– Как твой сын? – подмигнула она.

– Растет, – коротко сказал он. – Лера не собирается возвращаться в Россию. У моего сына канадское гражданство. Я даже не знаю, увижу я его когда-нибудь или нет. Вживую, не по скайпу. Да… До чего же сложная штука жизнь. Это квест, по которому мы бредем и, сами того не подозревая, ежесекундно делаем выбор. А правильный он или нет, узнаем только в самом конце, когда изменить уже ничего нельзя.

– Ты не только поэт, но и философ, – лукаво сказала Даша. – Что наводит меня на мысль: ты стараешься усыпить мою бдительность. Ты мне что-то недоговариваешь?

Алексей давно уже понял, что они дошли до полосы препятствий, куда Сажин увел мальчишек. А близорукая Даша этого еще не заметила. Сажин их тоже увидел и теперь ждал, когда жена с другом составят ему компанию. Димка ловко, как обезьяна, вскарабкался по лестнице, потом перескочил с нее на брусья, Саша сидел внизу и косился на отца, словно спрашивая: а мне надо?

– Все нормально. Мы контролируем ситуацию, – громко и бодро сказал Алексей. – Ты молодец, что приехала.

– В любом случае: спасибо! – Даша порывисто обняла его и неловко ткнулась губами в щеку.

Сажин с усмешкой поднял брови.

– Муж, – тихо сказал Алексей.

– Что? – подняла голову Дарья Витальевна.

– Твой муж на нас смотрит.

– Дима? Где? – завертела головой она, близоруко щурясь.

– Дима здесь, – громко сказал Сажин.

– Куда это мы пришли? – удивленно стала оглядываться Даша.

– Здесь, похоже, все дороги ведут на стадион, – вздохнул Алексей. – Мне, что ли, пробежаться? Или хотя бы подтянуться!

Он снял куртку.

– Леша, перестань! – вцепилась в него Дарья Витальевна. – Ты выпил! У тебя давление поднимется!

Он, не слушая, отстранился и шагнул к турнику. Мальчишки, увидев взрослого дядю, который решил с ними поиграть, обрадованно закричали. Алексей понял, что успел соскучиться по маленьким детям. А до внуков, похоже, далеко.

Дарья Витальевна подошла к мужу.

– Да у вас, похоже, заговор, – насмешливо сказал Сажин. – Надеюсь, это был дружеский поцелуй?

– Леша хотя бы говорит мне правду!

– Ты совсем не разбираешься в людях, милая. Мужчина не может до конца открыть свою душу женщине, иначе он не мужчина. Есть сугубо мужские обязанности, которые женщина разделять не должна. О проблеме она может узнать, только когда проблема уже разрешилась. Я имею в виду серьезную проблему, а не промашку с выбором костюма на светское мероприятие. Леша – мужик правильный. Он говорит тебе ту часть правды, которую положено знать женщине. В этом он мастер: не прибегая ко лжи, убедить человека сделать правильный, с его точки зрения, выбор. Преклоняюсь. Я финтить не умею. Либо молчу, либо вру. Потому что у меня хватает важных дел и помимо дипломатии. Я рад, что у тебя есть он, – Сажин кивнул на Алексея, который с натугой в пятый раз коснулся подбородком холодной и липкой от влаги перекладины турника. И с иронией добавил: – Надеюсь, что со стрелковой подготовкой у него гораздо лучше, чем с физической.

– Сам-то сколько раз сможешь? – отдуваясь, спросил Леонидов, спрыгивая на землю. – Руки замерзли.

– Считай! – азартно сказал Сажин, снимая куртку.

– Перестаньте! – возмутилась Даша. – Что вы как дети!

– Я тоже могу как дедушка! – заорал Димка, повиснув на горизонтальной лестнице метрах в двух над землей и пытаясь подтянуться на одной из перекладин.

– Раз, – начал считать Алексей.

Они не сразу увидели, что на счет «десять» Даша повернулась к ним спиной и пошла обратно к беседке. А Саша, съежившись, сидит на брусьях и со страхом смотрит вниз. Они опомнились только, когда услышали его плач: мальчик все же прыгнул.

Даша обернулась и кинулась к нему, Сажин соскочил с турника и побежал туда же.

– Цел? – первым схватил он Сашку и поднял его с земли.

Тот закивал, заливаясь слезами.

– Где болит? – торопливо принялась ощупывать сына Даша. – Рука? Нога? Где, маленький?

Сашка замотал головой.

– Да все с ним в порядке, – сказал Сажин. – Тут невысоко.

– Деда, смотри! – и Димка лихо спрыгнул на землю с тех же брусьев. – Во я как могу!

– Дети, идемте есть торт! – дрожащим от слез голосом сказала Дарья Витальевна.

– А меня, Штирлица, попросят остаться? – смущенно посмотрел Алексей на Сажина.

– Именно, – кивнул тот. – Или ты хочешь торт?

– Жаль, что я давно уже не ребенок. Я бы предпочел торт, а не нагоняй. Ну да ладно. Остаюсь!

– Ладно, шутки в сторону, – Сажин поднял с пожухшего газона куртку и не спеша оделся. – Ты хотел со мной поговорить.

– Это ты хотел со мной поговорить.

– Если это намек на поцелуй, которым тебя одарила моя жена, не обольщайся. Тебя пытались завербовать, а не соблазнить. В чем, в чем, а уж в поцелуях моей жены я разбираюсь, – насмешливо сказал Сажин. – Не то бы я тебе уже морду набил. Но Дашу я больше не ревную. Рассказывай: как там наше расследование?

– Продвигается… Присядем? – Алексей кивнул на скамейку, стоящую на краю спортплощадки.

Сажин поднял голову: ветер, как нерасторопный портной, все пытался стянуть рваные края туч и выцедить из них новую порцию нудного осеннего дождя. Но солнце всерьез расшалилось и припасло целый коробок спичек. Оно, как озорной мальчишка, чиркало ими, в разных местах поджигая тучи, и они снова рвались, расползались, и земля, вместо того чтобы вновь намокнуть, постепенно подсыхала.

Подсохла и скамейка, так что они с Сажиным смогли на нее сесть.

– Я выяснил, почему Биткоин… Паша Волков уничтожил видеозаписи из лифта. То есть причину я знал еще в день убийства Хана, не хватало деталей.

– Ты говорил, все дело в мотоцикле. Я помню, – кивнул Сажин.

– Биткоин давно уже увлекается мотогонками. Увлекался, – поправился Алексей. – Потому что три года назад случилась трагедия, и Паша стал ездить гораздо медленнее, а гонки и вовсе забросил. Дело было так. Он ехал с девушкой на мотоцикле. Тогда еще у Паши не было столько денег, и мотоцикл он купил подержанный. Видимо, с матчастью были проблемы. Ехали они быстро. Ты ведь знаешь, как гоняет молодежь на этих проклятых мотоциклах.

– В курсе, – поморщился Сажин. – Камикадзе. Сам иной раз думаю: откажи тормоза – размажет по асфальту в блин.

– Они выехали на перекресток, как написано в протоколе, на желтый свет. Машина, которая врезалась сбоку в Пашин мотоцикл, тоже выехала на перекресток на желтый. Но подозреваю, что протоколы и свидетельские показания сильно подкорректированы. В общем, произошло столкновение. Паша, можно сказать, легко отделался: сотрясение мозга, многочисленные ушибы и двойной перелом левой ноги. А девушка погибла. Ее родители потребовали возбуждения уголовного дела против Биткоина. Она была из хорошей семьи, коренная москвичка, так что деньгами замять дело не получалось.

– Но его замяли? – напряженно спросил Сажин.

– Да. Почему я знаю про этот случай? Я тогда расследовал дело о наезде на свидетеля громкого ограбления банка. Эти два ДТП со смертельным исходом оказались в одной сводке происшествий за день. По одному московскому району. Так что Пашин эпизод случайно попался мне на глаза. Две смерти в один день, обе в результате ДТП. Согласись, даже для московского района это многовато. А память у меня почти фотографическая, – не удержавшись, похвастался он. – Один эпизод намертво зацепился за другой, потому что дело об ограблении банка я никогда не забуду. Там забавно получилось…

– Ну а какое отношение все это имеет к убийству Хана? – нетерпеливо перебил его Сажин.

– Тот, кто помог тогда Биткоину, занимает сейчас в «БуЗе» высокую должность. Это либо Кочарян, либо Гербер, либо Суве.

– Ванда Бруновна? – удивился Сажин. – Она-то тут при чем?

– Я пытаюсь это выяснить. Ты сказал, что среди топ-менеджеров нет людей случайных. Все пришли по чьей-то рекомендации. Кто именно привел Суве?

– Постой… – Сажин наморщил лоб. – Пашу мне порекомендовала Алиса. У них общие знакомые. Сказала: классный парень. Умница и не разгильдяй. Дочери я доверяю.

– Она могла не знать о том роковом ДТП. Сам Паша в резюме о трагедии, естественно, не упоминает. Его анкета чистая. Дело ведь так и не возбудили. Считается, что он не виноват.

– А на самом деле?

– Девушка погибла, – пожал плечами Алексей. – Ей едва исполнилось восемнадцать. За рулем транспортного средства был Волков. Который пренебрег правилами дорожного движения. И гнал как сумасшедший на мотоцикле с неисправными тормозами. ДТП, судя по всему, случилось по его вине. Значит, он убийца. Пусть убийство непредумышленное, но сути это не меняет. Он убийца, Сажин. По его вине погибла восемнадцатилетняя девушка. И он живет с этим. А шрам, оставшийся после нескольких операций, постоянно ему об этом напоминает. Внешне все благополучно, но кто знает, что у Биткоина на душе?

– Я вспомнил. Суве привел в «БуЗу» именно Паша.

– А вот это уже интересно, – развеселился Алексей. – Убийца Хана поднимался в тот день на крышу в одном из лифтов. Каким-то боком сюда оказался замешан Биткоин. Который, скорее всего, сам не является убийцей Тукаева. Это сделал кто-то другой. Один из топ-менеджеров или Суве, у которой тоже был допуск на четвертый этаж. Но у Биткоина перед этим человеком есть должок. И Биткоин его вернул.

– Это его имя написано на визитке, которую ты попросил запереть в моем сейфе? Павел Волков?

– Не скажу.

– Мы не в игрушки играем! – разозлился Дмитрий Александрович.

– Расследование еще не закончено.

– У меня требуют ответа на этот вопрос. Кто убил Хана и за что?

– Требуют? У тебя? – усмехнулся Алексей.

– Ты почти всю жизнь проработал в органах и должен знать бандитский кодекс чести. Мне поставили ультиматум: либо я отомщу за смерть Хана, либо ОПГ от «БуЗы» откалываются. И забирают свои деньги из общака. Честно скажу, это грозит мне банкротством.

– Но у тебя ведь есть активы, которые ты можешь продать? – осторожно спросил он.

– Теперь понятно, откуда ветер дует, – насмешливо сказал Сажин. – Вы с моей женой сговорились. Ну, ладно она. Женщина с неуравновешенной психикой, которая всего боится после того случая с Даном Голицыным. Боится, что выплывет вся правда. У нее к тому же маленький ребенок и ответственность за него. А ты, Леша? Ты же мужик!

– У меня тоже маленький ребенок, – неловко пошутил он. – В Канаде.

– Ты выбирай время и место, когда острить, – разозлился Сажин. – Я с тобой о серьезных вещах разговариваю!

– Хорошо. Я тебе серьезно скажу: у тебя почти нет шансов. Твоя армия слишком мала, твое влияние ничтожно. Тебя сомнут, а я не хочу видеть, как ты гибнешь. Потому что я твой друг. Мы, конечно, можем вместе умереть за наше общее дело, но кому от этого станет лучше? Что вообще это изменит?

– Да ты, оказывается, трус… – протянул Сажин.

– Вот, опять! Храбрость, Дима, не в том, чтобы сложить голову на баррикадах. Со славой или без, главное, что без пользы. Твоя «БуЗа» после этого самораспустится, активы уплывут в те же руки, куда уплыла и твоя «АNДА». Даша после этого наверняка окажется в психиатрической лечебнице. У тебя, конечно, есть благоразумная Алиса и Дым. Но выстоит ли она с двумя маленькими детьми на руках?

– Ну а в чем, по-твоему, геройство? – Сажин засунул руки в карманы куртки и внимательно слушал.

– Жить и ждать. Наблюдать за тем, что происходит. Вводить в свою орбиту влиятельных людей, договариваться с ними.

– И сколько лет на это уйдет?

– Годы. Может, даже десятилетия. Это нудная, кропотливая работа, а геройства в этом мало, согласен. Зато есть польза и шансы победить гораздо выше. Но тебе надо все и сразу. Ты привык бить наотмашь, как на ринге. А жизнь не ринг, Сажин. Если бы это было так, то побеждали бы только герои. Так почему выносят вперед ногами именно их?

– Я понимаю, почему вы с моей женой спелись, – напряженно сказал Сажин. – Ты видел моего сына?

– Хороший мальчишка.

– Мальчишка?! Это девчонка в штанах. Как только я пытаюсь взять в свои руки его воспитание, а мальчика должен воспитывать мужчина, Даша хватает сына в охапку и исчезает. Должно быть, делает из него героя, – с иронией сказал Сажин. – Это пустой разговор, Леша. Я хочу знать: ты еще со мной или уже нет? Испугался после того, как убрали Тукаева? Ты ведь понял, куда все идет. Если начнется стрельба, ты со мной?

– Слава богу, ты хоть это понимаешь. Что может начаться стрельба. Конечно, я с тобой, – Алексей тяжело вздохнул. – Куда мне от тебя деваться? Но я хочу, чтобы ты запомнил этот наш разговор. И этот день, когда все еще можно изменить. Пока все мы живы.

– Я запомню… Так когда ты назовешь мне имя убийцы?

– Да хоть сейчас. Визитка по-прежнему лежит в твоем сейфе. Но доказательств у меня по-прежнему нет.

– Хорошо. Я подожду.

– Мое постоянное присутствие в офисе, надеюсь, не требуется?

– Нет, ты свободен. Мне важен результат.

– У меня вопросы по Кочаряну и Герберу. А по Суве серьезные вопросы. Я должен отработать все версии.

– А по Серёне Немилову у тебя вопросов нет?

– Есть. Его в «БуЗу» кто привел? Отец?

– Точно, – кивнул Сажин.

– Он тоже в деле?

– Именно.

– Значит, потерять Немилова для тебя больно?

– Для меня все больно. То есть для «БуЗы».

– Вот я и не хочу пороть горячку. Я знаю, что блатные в атаку сразу не попрут. Ты ведь в авторитете. Да-а… Времена… Теперь кто хочет может объявить себя криминальным авторитетом, особые заслуги для этого не требуются. Я не тебя имел в виду. А тех, с кем придется теперь иметь дело тебе. Надеюсь, что моя консультация пригодится.

Сажин поднял голову, посмотрел на небо и сказал:

– А дождь все равно будет.

– Так ведь осень. Ну что? Пойдем есть торт?

– Я не ем сладкого.

– Ну, тогда водки выпьем. До вечера далеко, успею протрезветь… Тебе невероятно повезло с женой и дочерью, Сажин. И с зятем тоже повезло. Вообще с семьей повезло. Потому ты и лезешь на рожон. Чувствуешь надежный тыл. Дорожи этим.

– Учить меня будешь! – Сажин поднялся и одернул куртку. – Только тебе позволено разговаривать со мной в таком тоне. Поучительном. Никого другого я бы даже слушать не стал.

– И в гости бы не пригласил, – рассмеялся Алексей. – На семейный обед. Я это ценю. Да, жаль, что осень. Но Дым молодец. Нашаманил солнышко хоть на полдня. Большой, сильный и добрый Дым. Ты зря его при Димке бьешь.

– Он меня тоже бьет. И, поверь, бьет, не жалея. Мы на спарринге еще до того, как Дым женился на Алисе. Не лезь в это.

– Как скажешь, командир! – Алексей шутливо отдал честь.

Интуиция ему подсказывала, что этот осенний день действительно станет переломным. Вроде бы ничего не случилось, но в то же время случилось все. Все самое плохое, как ни не хотелось думать Леонидову.

Он возвращался домой, размышляя о том, как приступить к расследованию? С кого начать? Приказ получен, надо его выполнять.

– Ужинать будешь? – спросила Саша.

– Я же из гостей. Был потрясающий шашлык из молодого барашка, – подмигнул Алексей. – Зря ты со мной не поехала.

Саша вдруг села рядом и порывисто к нему прижалась. Сказала тихо:

– Ты какой-то не такой.

«Сказать, не сказать?» – он прижался губами к ее кудрявой макушке. Запах Сашиных волос был таким родным. «Не стоит ее пугать. Надо молчать… Что бы ни случилось, я должен молчать».

– Все в порядке, родная, – тихо сказал он и чуть было не заплакал.

Врать тяжело, особенно жене. Всякое у них было, но он ее любит.

Следующее рабочее утро он решил начать в тире.

– Пострелять решили? – понимающе спросил инструктор. – Какое оружие предпочитаете в это время суток? – с иронией спросил парень. Молодой, борзый.

– Остряк, – покачал головой Алексей. – Выдай мне автомат и не отсвечивай. Я хочу остаться один. Специально приехал пораньше.

Рано утром в тире и в самом деле было пусто. Инструктор, видимо, был в курсе, кто перед ним. Оружие выдал беспрекословно и так же молча ушел. Алексей положил руки на пока еще холодную сталь и привычно заволновался. Он предпочел бы никогда больше этого не делать. От едкого запаха пороха ныла давняя рана, которую он не замечал, пока не начинал стрелять. Он ненавидел войну и выводил убийц на чистую воду в мирное время, потому что преждевременная смерть противоестественна. Люди не должны решать свои проблемы, убивая себе подобных. Но жизнь – это квест, где выбор не всегда делаешь ты. Или он настолько непростой, что любой из вариантов неприемлем. А выбирать все равно приходится.