Текст книги "Целительница. Первое испытание"

А ведь была еще семья, тоже требовавшая ее внимания. Муж, который иногда как ребенок. Дети, считавшие себя взрослыми и время от времени вытворявшие такое, что волосы вставали дыбом. Да еще и история с Яной…

Хорошо, что хорошо заканчивается, однако вздрагивать, вспоминая об этих днях, она будет еще долго.

Даниле тоже нелегко: кафедра – муторное занятие. Плюс пациенты, для многих из которых целитель не только для излечения тела, но и для обретения душевного покоя. Кое-кому лучше бы в церковь да исповедаться, получая отпущение грехов. А то и в полицию с чистосердечным признанием…

Она утрировала – не было у Данилы таких пациентов, чтобы уже совсем до крайности, но кто, кроме нее, видел, как иногда замирал супруг у окна и смотрел вдаль, видами природы возвращая себе уверенность и спокойствие.

– Все не можешь решить? – подойдя, остановилась она у мужа за спиной. Обняла за шею, уткнулась носом в ухо, ощутив аромат туалетной воды, смешавшийся с запахом здорового тела.

На столе перед ним лежал препринт статьи в «Медицинский вестник».

Всего несколько страниц, на которых коротко, без особых подробностей, были описаны результаты низкодозированного целительского воздействия на пораженные энергетические каналы.

Несмотря на успех в обоих случаях, метод, по мнения Людмилы Викторовны, должен был вызвать жаркие споры. Уж больно консервативно целительство. Новое в нем и так пробивалось с трудом, а тут еще и использование техник, требующих минимальных усилий.

Странная ситуация. Вроде и радоваться надо – слабым целителям нашлось место в мире, где ценилась сила, но…

Она даже вздохнула, отгоняя вставшее перед глазами видение.

Сколько придется выслушать Даниле Евгеньевичу обвинений и оскорблений в свой адрес?! Сколько потопчется на его личном кладбище, без которого, увы, не получается настоящего целителя?!

Но это будет потом. Сейчас его, к сожалению, беспокоило совершенно другое.

– Советовался с Трубецким, – чуть откинул голову назад Данила Евгеньевич. – Он согласен с Сашей, что ее имя упоминаться не должно. Умом я понимаю, но…

– Ты ведь и себя не ставишь первооткрывателем, – слегка отстранившись, зашла Людмила Викторовна с главного аргумента. – А что касается Сашеньки…

Она замолчала. Освободив супруга от объятий, вернулась на диван.

– Люсенька? – удивленно посмотрел на нее Данила Евгеньевич.

Людмила Викторовна мотнула головой, потом грустно улыбнулась.

Признаться честно, неделя ее просто вымотала.

А еще и Березин…

Нет, открыто он теперь знаков внимания не оказывал – не забыл, как Данила по-простому набил ему морду, но то подложит на ее стол цветок, то шоколадку, то пирожные.

И ведь не выскажешься прямо, не пойман – не вор, хоть в данном случае и выглядело все наоборот, но, пусть и затертые, следы ауры врать не могут.

Сказать Даниле об этом – вновь спровоцировать на агрессивные действия. Промолчать…

– Мне кажется, я ошиблась с кандидатом на роль ее отца, – так ничего не решив, посмотрела она на супруга.

– У тебя появилась другая версия? – поднялся Данила Евгеньевич из-за стола. Подойдя, присел перед ней на корточки.

– И да, и нет, – не отвела она взгляда. – Вчера, когда ездила в Управление по ЧС, встретила в коридоре Василия Салтыкова.

Данила Евгеньевич только кивнул.

Когда Василий Салтыков поступил в академию, оба они были ассистентами преподавателя. Времени с тех пор прошло много, но робкого, молчаливого студента они не забыли.

Талантливым он был, но… Нет, забитым его нельзя было назвать, если только закрытым, не допускавшим к себе никого.

Впрочем, с его отцом это и неудивительно. Деспот не деспот, но правил старший Салтыков родом жестко, следуя старым заветам и не принимая ничего нового.

Конфликт с персами случился, когда Василий был уже на пятом курсе. Мог доучиться спокойно, но решил, что армии его навыки будут нужнее.

Вернулся он в академию уже другим. Практически сразу отделился от семьи, а когда закончил учебу, ушел в структуру МЧС, где и делал карьеру.

Жениться он так и не женился, полностью отдавая себя службе. Да и с отцом…

Не будь Людмила Викторовна внештатным целителем Управления, вряд ли бы до нее доходили какие слухи. А так говорили, что не ладят они. Сильно не ладят.

– Сняла я слепок с его ауры, – резко, словно боясь, что передумает, произнесла Людмила Викторовна.

– Люся?! – недовольно качнул головой Данила Евгеньевич.

Людмила Викторовна его понимала. Без добровольного согласия или особого решения соответствующих структур снятие ауры запрещено. И почувствуй Салтыков…

Все это могло закончиться очень плохо. Независимо от возможных объяснений.

– У них есть совпадения по родовым участкам полевой структуры, но…

Она сделала паузу, пристально глядя на Данилу.

То, что Саша – девочка непростая, она поняла сразу. А уж когда ее судьбой озаботился князь Трубецкой, то и сомнений не осталось – в ее прошлом достаточно тайн, от которых другим, скорее всего, стоило держаться подальше.

Но потом было похищение Яны. И эта история с мальчиком. И ночные клубы…

Никто не заметил, как Саша стала частью семьи. Не просто помощницей Данилы Евгеньевича, что уже гарантировало ей защиту, а такой же своей, как Юля, Яна, Кирилл…

– Даня, они родственники, но не настолько близкие.

Людмила Викторовна ждала наводящих вопросов, чтобы пояснить вот это «не настолько близкие», но Данила Евгеньевич ничего не сказал. Просто поднялся, отошел к столу, но садиться не стал. Так и стоял, глядя на лежавшие прямо по центру листы препринта.

– Даня… – встала и она, но не смогла сделать даже шага. Словно держало что-то, разделившее ее и супруга.

– Не настолько близкие, – неожиданно повторил сказанное ею Данила Евгеньевич.

– Ты ведь знал? – Людмила Викторовна мгновенно сообразила, что стояло за сожалением, которое она ощутила. – И давно?

Злилась ли она на мужа?

Князь Трубецкой пусть и в шутку, но нередко называл своего друга ищейкой. А потом сетовал, что целителем он был еще лучше, что мешало переманить Данилу в свою Тайную коллегию.

А еще князь доверял ее супругу, точно зная, что даже случайная тайна так и останется тайной, если хранит ее Соколов.

Так что – нет, не злилась. Если только немного обижалась. В том, что касалось Саши, он был очень щепетилен.

– Она дочь Игната Воронцова и Анны Салтыковой, – развернувшись, посмотрел на нее Данила Евгеньевич. – И ты понимаешь, что если об этом станет известно не тому, то…

Людмила Викторовна предпочла промолчать.

Игнат Воронцов и Анна Салтыкова…

Та история происходила практически на их глазах. Встреча. Любовь с первого взгляда. Недовольство родных. Тайное венчание. Изгнание из рода…

Москва тогда гудела. Одни были за молодых, требуя вмешательства императора. Другие, считавшие, что роды крепки соблюдением древних законов, против.

Страницы газет пестрели статьями на злобу дня, едва ли не затмив победу над персами.

Император тогда так и не вмешался, однако подписал прошение сменить фамилию Воронцов на Воронин с сохранением дворянского статуса.

Спора это не решило, но время шло, и история забылась, пока пожар в Старом городище вновь не вытащил ее на свет.

Впрочем…

– Тем более не стоит привлекать к ней внимание, – вспомнила Людмила Викторовна, с чего все началось.

– Да понимаю я все! – неожиданно вспылил Данила Евгеньевич. – Понимаю, – добавил он уже тише. – Но чувствую себя подонком, который обирает ребенка.

Что ж, с этим Людмила Викторовна была согласна. Если смотреть с этой стороны…

К сожалению, в их ситуации эта сторона была далеко не главной.

Главное – безопасность. Со всем остальным они могли разобраться и позже.

Глава 5

– Ну как? Нравится? – повела Юля рукой, предлагая оценить обстановку.

Я отказывать ей в этой малости не стала.

Комната была огромной. В дальней ее части, за сдвинутой сейчас ширмой, находилась широкая кровать. В ближней – диван с вычурной спинкой и небольшой столик с двумя креслами на изогнутых ножках. А еще секретер и книжный шкаф, практически полностью заставленный дамскими романами. На полу ковер в тех же сине-голубых тонах, что и вся обстановка в комнате.

Окна огромные, в сад. Плотные шторы раздвинуты и собраны подхватами. Тонкий тюль колыхался, отзываясь на игру легкого ветерка.

Как и предсказывали, установившаяся погода продолжала радовать летним теплом. Не тем июльским, когда и ночью, чтобы уснуть, приходится использовать охладители, а августовским, когда, стоит скрыться солнышку, свежесть намекает на скорое приближение осени.

– Там, – показав на одну из дверей в углу, продолжила Юля, – гардеробная. Рядом – ванная.

– Неплохо, – кивнула я и, забрав с дивана чехол с платьем, направилась к гардеробной.

В имение Мещерских Андрей привез меня к полудню. Юля была уже здесь, осваивая отведенные нам покои. Остальную молодежь ожидали в течение часа. Как раз успеть перезнакомиться за обедом.

– И это все? – капризно протянула Юля.

Я оглянулась, посмотрела на подругу.

Настроение с утра было не очень. И вполне заслуженные нотации Андрея не имели к этому никакого отношения. Просто…

Когда стремилась в Москву, представляла себе все иначе. Без этих сплошных тайн. Без вопросов, на которые при всем желании не находила ответов.

Да, проблемы должны были присутствовать, но… Последние дни мне казалось, что я все меньше и меньше понимаю происходящее вокруг. Словно засасывает в зыбучий песок.

Когда сказала об этом Андрею, смеяться он не стал. Как и убеждать, что накручиваю себя.

Не самая приятная реакция, наводившая на мысль, что все еще хуже, чем я думала.

– Саш, ты чего? – глядя на меня, забеспокоилась Юля. – Боишься, как примут?

Признаться честно, такие опасения присутствовали. Андрей сказал про два десятка молодых людей. Шестеро мне знакомы, я – седьмая. Оставалось тринадцать. Так что было о чем беспокоиться.

Но это – если искать причину плохому настроению. В действительности меня это мало волновало. Примут – примут. Не примут…

Я приехала в имение ради прогулки верхом. Чтобы насладиться этим, можно было пережить остальное.

– Наверное, нет, – обтекаемо ответила я. – Опасаюсь. Слегка.

– Ты это брось, – подошла она ко мне.

Перехватив у меня чехол с платьем, сама отнесла его в гардеробную. Вернувшись назад, забралась с ногами в кресло. Улыбнулась… криво:

– А мы с Тохой расстаемся.

– Не поняла! – нахмурилась я. – Он решил…

– Это не он решил, это я решила, – твердо произнесла она. – Вот пройдет днюха, тогда и скажу.

– Так он еще и не знает. – Вздохнув, я подошла ближе. – Мне показалось, что у вас…

– Да хорошо все у нас! – вскинулась она, едва не плача. – Он пылинки с меня сдувает. Захочу луну с неба – достанет. Не захочу – обратно вернет. Но ты же понимаешь, что все это ни к чему не приведет. Подберет ему глава рода невесту, и все, пойдет Антоша под венец как миленький. А начнет ерепениться, так ему быстро напомнят про ответственность перед предками, которые хранили и преумножали. А у него еще и дар сильный, две дружественные стихии. А я…

Осекшись, Юля стиснула зубы и сжала кулаки, пытаясь не разреветься. Потом вскочила, отошла к окну.

Мне нужно было как-то отреагировать.

Говорить в таких ситуациях трудно. То, что будущего у них нет, было понятно с самого начала, но ведь надежда, она такая. Знать знаешь, а продолжаешь верить.

И веришь, веришь, веришь… пока не влетишь в реальность, как в стену. И тогда только и останется, что корить себя, но будет поздно: сердце разбито, и собрать его заново – иногда непосильная задача.

Мне повезло – в свои семнадцать я еще не влюблялась так, чтобы голова совсем отключилась. Но у других подобное безумие видела.

Его последствия – тоже.

– Что бы ты ни решила, я – с тобой.

Юля обернулась, без особой радости хмыкнула:

– Я уже десять раз решила так, а потом столько же – иначе.

– Нормальная практика, – дернула я плечом. – Твой мозг действует по пути наименьшего сопротивления. Главное, не переработать.

– Не поняла? – как-то резко успокоившись, задумчиво свела она брови.

– А что тут непонятного, – добравшись до дивана, присела я на краешек. – Ты решила, что надо расстаться с Тохой. Но это ведь надо делать, прилагать усилия, тратить нервные клетки. И мозг тут же вернул тебя в первоначальную позицию. Экономит твои силы.

– Это ты надо мной так издеваешься? – Рассматривая меня, Юля чуть склонила голову к плечу.

– Даже не думала, – как паинька сложила я руки на колени. – Мы – лентяи по своей природе. Любое действие требует расхода энергии. А ее сохранение – вопрос выживания. Ты думаешь, откуда весь этот технический прогресс? – добавила я назидательных ноток. – От этой самой лени! Сначала придумали колесо, а потом покатилось-поехало… А если серьезно, – поднявшись, подошла я к ней, – то, кроме тебя, этот вопрос никто не закроет. А я могу тебя только поддержать. Ну и поработать жилеткой, если потребуется.

Юля сначала долго смотрела на меня, словно пытаясь осознать сказанное, потом грустно улыбнулась:

– Если мы расстанемся, наша компания…

– У нашей компании тоже нет будущего, – перебила я ее. Отвернулась, чтобы Юля не увидела моего ошарашенного лица.

Да, эти слова произнесла я, но…

Я ведь об этом не думала, однако сейчас была абсолютно уверена в том, что все именно так и произойдет.

– Почему ты так считаешь? – положила она мне руку на плечо.

– Потому что синица журавлю не подружка, – иронично хмыкнула я. – Я – будущая целительница. Да, дворянка, но вся моя жизнь – работать на других. Да, в родовитых домах меня будут встречать у порога, оказывать знаки внимания, но и я, и они будем понимать, что вровень нам никогда не встать.

– И тогда остается только Валдаев, – озвучила она то, что я не произнесла.

– И Сергей, – напомнила я наш с ней разговор. – Или идти наперекор всему. Но быть готовой к тому, что проиграешь, – вспомнила я историю родителей.

Да, отец говорил, что они были счастливы, но… этого счастья у них оказалось меньше четырех лет.

– Грустная у нас получается история, – вздохнув, опустила Юля руку.

Я только кивнула. Бросила взгляд на стоявшую рядом с диваном сумку. Три платья, не считая того, что в чехле. Спортивный костюм. Костюм для верховой езды. Еще одни джинсы, свитер, курточка, четыре пары обуви.

В Москву мы должны были вернуться вечером в воскресенье, а одежды я набрала, словно собиралась гостить неделю.

И это было отражение еще одной грани дворянской жизни. Хочешь не хочешь, можешь не можешь, а при любых обстоятельствах должен выглядеть достойно.

– Знаешь, – обернулась я к ней, – я для себя решила, что замуж выйду только по любви. А если нет…

– Собираешься остаться старой девой? – ответила она мне понимающим взглядом.

Хотела сказать, что завести ребенка можно и без замужества, но успела прикусить язык прежде, чем произнесла хоть слово.

Андрею повезло. Хоть и бастард, но признанный отцом. Так что и фамилия, и образование. Если только отношение… Не стань он хозяином стрелкового клуба, который благодаря покровительству князя Трубецкого посещали отпрыски родов из первой сотни, вряд ли бы его приняли в обществе.

А тут – ублюдок. С таким пятном жить, так лучше самому удавиться. Не терпят у нас таких. Презирают.

– Ты права, – понимая, что загнала себя в ловушку, поникла я. – И права, что не хочешь испортить Тохе днюху.

А сама подумала о том, что ситуация, если к ней присмотреться, выглядит странно. На месте родителей Антона я бы просто не рекомендовала ему встречаться с Юлей. Но они этого не сделали.

Почему?

Ответа на этот вопрос я не знала. И боялась, что, когда узнаю, мне он не понравится.

* * *

Молодежи оказалось меньше, чем пугал Андрей. Из тех, кого знала, Сашка Трубецкой, Игорь Валдаев, Иван Струпынин, Илья Воронцов. Неожиданностью стало появления братьев Орловых, но, как мне объяснили, прежде чем окончить лицей экстерном, Петр пару лет учился с ними в одном классе. Ну а Кирилл… Братья друг без друга практически нигде не появлялись.

Илья пришел с девушкой – Натальей Маевской. Как оказалось, тоже их одноклассницей. Миленькая, смешливая, она поднимала настроение одной своей улыбкой, которая не сходила с ее лица. А еще взгляд… Такой взгляд называли лучезарным.

Иван тоже был с девушкой. Той самой Ольгой Морозовой, о которой я говорила Андрею.

Еще четверых парней я раньше не видела, но остальные из нашей компании их знали. Курсанты. Все из одного взвода.

А вот взрослых оказалась не в пример больше. Главы родов, их наследники… Появление некоторых из них стало для меня неприятным сюрпризом. Увидеть здесь князя и княгиню Воронцовых я точно не ожидала.

Радовало только одно: мы с ними пока что практически не пересекались. У них – своя компания, у нас – своя.

– Мадмуазель танцует? – когда выходили из танцевального зала, перехватил нас с Игорем Кирилл.

Праздничный ужин накрыли в двух столовых. К той, в которой находились мы, примыкал танцевальный зал, к другой, для взрослых, куда Антон водил нас на экскурсию, – музыкальный салон с белым роялем, стоявшим по центру.

– Танцует, – бросив взгляд на Игоря, протянула я руку Кириллу.

Тот взял мою ладонь, аккуратно положил на свой локоть…

Платье, которое выбрала для меня Мария, было простым и на первый взгляд выглядело скромно, но мне шло. Бледно-розовый шелк, отделка мелким речным жемчугом и атласная лента на завышенной талии.

Юля сказала, что наряд сделал меня мягкой и ранимой, как и положено юной девушке. Мне это сравнение понравилось. А то в последнее время кем себя только не ощущала.

Музыка в танцевальном зале звучала непрерывно. Струнный квартет – три скрипки и контрабас – чередовал вальс, польку и мазурку.

Игорь пошутил, что глава рода Мещерских решил продолжить подготовку к балу первокурсников, я с ним согласилась.

Впрочем, с учетом вечерних нарядов, о которых нас предупредили, ожидать чего-то другого было самонадеянно. Вряд ли кто-то из девушек отважился бы в своих платьях продемонстрировать что-нибудь ультрасовременное.

Нам с Кириллом повезло, только подошли – заиграли вальс. После того как пришлось попрыгать, это был неплохой вариант.

Кирилл положил руку мне на талию, я чуть откинулась назад, позволяя ему почувствовать себя ведущим…

Танцевал он безупречно. Мы скользили по паркету, полностью отдаваясь чарам звучавшей музыки. Шаг, шаг, поворот… Шаг, шаг, поворот… Его руки были крепкими и надежными. Взгляд – спокойный и уверенным.

Вполне можно очароваться, если не напоминать себе постоянно, кто – он и кто – я.

Я напоминала, потому просто наслаждалась танцем и великолепным партнером, с которым не требовалось беспокоиться за собственные ноги.

Музыка оборвалась неожиданно. Вроде только-только вышли на паркет…

– Не хочешь пройти в сад? – успев до новых аккордов, поинтересовался Кирилл.

Руку с моей талии он убрал, а вот ладонь, которую держал в своей, так и не отпустил.

– Извини, – я аккуратно освободила руку, – но я одета не по погоде.

Причина, конечно, так себе.

Нас с Игорем трудно назвать парой – мы даже не целовались ни разу, но я не хотела давать даже малейшего повода для разговоров. Танец – это одно, тем более что перетанцевала я уже практически со всеми, а вот уединиться… Подобное поведение вполне можно было расценить как намек на будущие отношения.

– А если я что-нибудь… – Похоже, он решил настоять на своем.

– Саша! – окликнули меня от двери.

Я оглянулась. У входа в танцевальный зал стояли Трубецкой-младший, Антон и Игорь. Причем тезка выглядел взъерошенным. Если не сказать – злым.

Посмотрев на Кирилла – тот, как и находившийся здесь же Иван, наблюдал за появившейся троицей с интересом, развела руками, намекая, что и обстоятельства против нас.

Подойдя к ребятам, обратилась к Антону, посчитав, что он более адекватен, чем Трубецкой и явно взволнованный Игорь:

– Что-то случилось?

– Надо поговорить, – жестко, не терпящим возражений тоном опередил его тезка. – В библиотеке. Здесь рядом.

– Саша, я могу чем-то помочь? – не оставил меня одну Кирилл.

Не зная, что ему ответить, вновь посмотрела на Антона.

Увы, реакции от него я так и не дождалась. Зато опять отметился Трубецкой:

– Кир, ты за Сашу не беспокойся. Мы ее не обидим. А вот ты…

Что понравилось, Кирилл на провокацию не поддался. Проигнорировав выпад Трубецкого, перевел взгляд на меня:

– Саша, я буду рядом. Если что…

Я только и успела кивнуть, как Трубецкой, подхватив меня под локоть, повел к выходу из столовой.

Возмутиться мне не удалось. Коридор, по которому шли, оказался коротким, закончившись высокой деревянной дверью.

Мы с Трубецким вошли в библиотеку первыми – меня фактически втолкнули. Потом Антон с Игорем. А вот Кирилл остался с той стороны плотно закрытой Валдаевым двери. Но все равно было приятно. Просто оттого, что не бросил, предпочтя быть поблизости.

Свет включился, как только мы оказались внутри. Но осматриваться я не стала, лишь отметила, что книжных шкафов – тяжелых, покрытых темным лаком, было много, а сама обстановка давила, оставляя ощущение нехватки воздуха.

Впрочем, вряд ли это было просто ощущение. Вентиляция здесь если и имелась, то ее точно не хватало.

– Я могу все-таки узнать, что случилось? – избавившись от «опеки» Трубецкого, прошла я чуть дальше. Остановившись, развернулась.

Парни стояли у двери. Плечом к плечу.

С ответом Трубецкой не задержался. Взял у Игоря хорошо знакомую мне деревянную коробочку – только сейчас ее заметила, и протянул в мою сторону:

– Это твой подарок?

– Да, – спокойно произнесла я, не понимая, с чего такая агрессия.

Амулет, который лежал внутри, сделала сама. Заготовка – серебряная и медная монеты с изображением солнца и луны – была вставлена в витой кожаный браслет, который при желании можно было свернуть в виде медальона, чтобы носить на шее.

На монеты нанесены целительские магемы. Одна работала как небольшой накопитель, по капельке собирая «силу» владельца, вторая была усовершенствованной магемой Хинстона. Но если та брала за «образец» для возврата некий усредненный организм, то эта сохраняла слепок самого хозяина, в случае необходимости восстанавливая его за счет сохраненной энергии.

Вещь уникальная. Я была уверена, что Антон оценит ее по достоинству, и подобной реакции на свой подарок точно не ожидала.

– Магемы наносила сама? – продолжил… допрос Трубецкой.

– Да, – не стала я отрицать очевидное.

– Разработка тоже твоя? – уже буквально пыхтя от гнева, процедил он.

– Нет. – На этот раз пришлось даже качнуть головой. – Моего… – чуть замялась я, но все-таки закончила: – Отца.

– И патента на эти магемы у него конечно же нет, – уже не столько спрашивая, сколько констатируя факт, выдавил из себя Трубецкой.

– Конечно же нет, – повторила я, пусть и с трудом, но все-таки сохраняя спокойствие.

Да, ситуация не совсем правильная – эти магемы действительно принадлежали нашей семье, но…

Это! Был! Мой! Подарок!

И отец, научив меня этим формулам, не запрещал их применять.

– Ты вообще понимаешь, что ты натворила?! – сделал шаг в мою сторону Трубецкой, но Игорь успел прихватить его за плечо, вынуждая остановиться. – Ты разве не знала, что все подарки, которые получает будущий наследник рода, проходят магическую проверку?!

Моя растерянность слегка остудила его пыл.

Я об этом действительно не знала.

– И в чем проблема? – тем не менее не сдалась я. – Амулет не несет угрозы. Скорее даже наоборот.

– Вот дура! – вновь вспылил Трубецкой.

Дернув плечом, освободился от захвата Игоря. Подойдя к стене, постоял пару секунд… Потом как долбанул по ней кулаком!

От его гнева меня и так корежило, а тут почти скрутило, добив подступившей желчью.

Сглотнув – съеденное просилось наружу, вдохнула-выдохнула, нейтрализуя накатывавшие на меня волны чужой ярости.

Быть эмпатом – здорово. Особенно когда речь идет о твоей безопасности.

Быть эмпатом – ужасно. Особенно когда у кого-то рядом с тобой срывает тормоза.

– Тебе повезло, – резко развернувшись, двинулся он на меня, – что обратились к Игорехиному отцу. А он, когда понял, что именно делает этот амулет, придумал, чем отбрехаться. А то бы…

– А то бы что?! – не дождавшись, когда он подойдет, сама сделала шаг вперед, закрывшись от него целительским щитом. – Посадили бы в клетку и заставили клепать эти амулеты для нужд рода?!

Такого отпора тезка не ожидал. Остановился. Замер…

Я и сама от себя такого не ожидала, но позволять какому-то самовлюбленному индюку вытирать о себя ноги…

Признаться честно, он был прав. Я – дура! И все могло действительно закончиться клеткой, сложись обстоятельства иначе, но…

Когда делала – радовалась. Верила, что случись беда – у Антохи будет лишний шанс выбраться из переделки живым. Мечтала, как буду делать такие же амулеты для Игоря и Сашки. Все-таки будущие офицеры, неизвестно куда закинет судьба и с чем столкнет.

Дорадовалась!

Домечталась!

И не обидно – больно! Как если бы с живой сдирали кожу.

Да, я ошиблась, не зная подобных нюансов, но…

Они называли себя друзьями. Сейчас же стали обвинителями. Все трое. И психовавший Трубецкой. И молчаливо стоявшие у дверей Игорь с Антоном.

Опустив щит – пусть бы только попробовал приблизиться, прошла мимо Трубецкого, остановившись напротив Антона.

Все трое – разные. Темпераментный Трубецкой, флегматично-спокойный Валдаев и бесшабашный Мещерский.

Синица журавлю не подружка…

Я просто не ожидала, что все случится так быстро.

– Извини, если добавила тебе проблем, но…

Я не нашла что еще сказать. Толкнула дверь – никто меня останавливать не стал, вышла из библиотеки.

– Саша?! – кинулся ко мне Кирилл.

– Все хорошо, – через силу улыбнулась я ему и направилась в сторону лестницы.

Я приехала в имение ради прогулки верхом.

Эта цена за прогулку оказалась для меня непосильной.

* * *

Мне хотелось бежать, нестись сломя голову, но я шла спокойно. И даже улыбнулась Наташе Маевской, которая возвращалась из своей комнаты.

Но как только за мной закрылась дверь, я буквально рухнула на пол. Сил не было. А от урагана чувств, которые испытывала, тело едва ли не колотило.

Трубецкой был несправедливо груб, но в его словах имелся здравый смысл. Если о моих… талантах станет известно, все может закончиться очень плохо.

Не дав себе раскиснуть, поднялась, добралась до столика, на котором лежал телефон. Набрала номер Андрея.

Ему, конечно, придется все рассказать, но лучше так, чем остаться один на один с проблемой.

– Саша? – появился он на экране уже после третьего гудка.

– Ты можешь приехать за мной? – чувствуя, как трясется подбородок, спросила я.

Наводящих вопросов не последовало.

– Собирай вещи. Буду минут через сорок.

Он отключился, а я вдруг успокоилась. Да, я уже взрослая, но, наверное, все еще ребенок, раз в такие моменты предпочла спрятаться за его надежной спиной.

Переоделась я быстро. Да и сумку сложила, просто покидав в нее одежду и обувь.

Юля влетела в комнату, едва я успела закончить сборы.

– Саш, это правда? – резко остановилась она, тут же зацепившись взглядом за приготовленные вещи.

– Что именно? – вздохнув – в голове все равно был сумбур, присела я на край дивана.

– Что Трубецкой на тебя орал? – не сдвинувшись с места, уточнила она.

– Он считает, что за дело, – обтекаемо ответила я. – Юль…

– За тобой приедет Андрей Аркадьевич? – перебила она меня.

– Да, – кивнула я, слегка не успевая за ней.

– Я с тобой, – твердо произнесла Юля, направляясь в сторону гардеробной.

– Юль… – вскочив, догнала я ее. Схватила за руку. – Юль. Это – наши с тезкой проблемы…

– Нет! – выдернув руку, развернулась она ко мне. – Это не твои с ним проблемы! Когда Тоха мне рассказал, я только и спросила: «А что делал ты?» А он мне: «А что я должен был делать, если он прав?» Понимаешь?! – Она уже практически кричала. – Он даже не понял, что они себе позволили! Они с тобой как с вещью! А если я где оступлюсь, то и со мной как с вещью! Потому что они – это они, а мы…

Обхватив Юлю, прижала ее к себе.

Если бы я знала, чем все закончится…

Успокоилась Юля быстро, как и я. Отстранилась, посмотрела на меня решительно:

– От Сашки и Антона я ничего другого и не ожидала. А вот Игорь… – Она качнула головой. – Мне казалось, что в нем нет этого снобизма.

– Они – друзья, – грустно улыбнулась я. – И это хорошо, что он промолчал. Не хочу быть причиной их раздора.

Юля хмыкнула, потом неожиданно кивнула:

– А мы – подруги. И как ты за меня, так и я за тебя. А пока я собираюсь, позвони Андрею Аркадьевичу и предупреди, что нас будет двое.

Она скрылась в гардеробной, а я набрала Андрея. Об изменениях ему точно стоило знать.

На этот раз он ответил после первого гудка.

– Саша? – В его голосе мне послышалась тревога.

– С нами будет Юля, – поторопилась я его успокоить.

Андрей только хмыкнул:

– Даже не сомневался.

– Самый умный, да?! – попыталась я продемонстрировать ему задор. Вот только улыбнуться не получилось. Губы кривились, выдавая желание банально разреветься.

– Все будет хорошо, – почувствовав мое состояние, уверенно произнес Андрей.

Он был за рулем. Но, судя по отблескам, которые ловил сидевший в подставке магофон, машина была не единственной. Как минимум еще одна шла в сопровождении.

– А ты откуда едешь? – Лишь теперь я сообразила, что добраться он собирался значительно быстрее, чем мог. От стрелкового клуба до имения Мещерских не меньше полутора часов. Это если гнать.

– Об этом потом, – дернул он головой. – И еще… Ничего не бойся. Со службой безопасности князя я уже связался, чинить препятствия вам не будут.

Стоило признать, эти слова стали как бальзам на душу. Я не верила в худшее, но червячок сомнений все равно грыз.

А вдруг кроме отца Игоря Валдаева еще кто-нибудь понял, что именно за амулет я ему подарила?! А вдруг князь Трубецкой, который вроде как получил временную опеку надо мной, решил, что пора проучить эту несносную девчонку или заработать на моих знаниях?!

Я, конечно, нагнетала – в порядочности Трофима Ивановича имела возможность убедиться, но… Мне было страшно! Я сама загнала себя в ловушку. И хорошо еще, что ловушка оказалась иллюзорной.

– Саш, я должна…

Я оглянулась. Юля, уже переодевшись, стояла у двери гардеробной, держа в руке сумку, и удивленно смотрела на меня.

– Что? – спросила я, не понимая ее реакции.

– Мне показалось, что ты сейчас искрить начнешь, – вздохнула она с явным облегчением.

– Задумалась, – устроившись в ближайшем кресле, повинилась я. – Андрею Аркадьевичу позвонила. Он сказал, что все будет хорошо.

– Ну и хорошо, – улыбнулась она. Подойдя, поставила сумку рядом с моей. – Саш… Я тут кое-что подслушала.

Я несколько удивленно приподняла бровь. Видеть смущенную Юлю было весьма непривычно.

– Разговаривали Сашка и Кирилл. – Юля мое молчание приняла за желание узнать подробности. – Они стояли под лестницей, а я…

– Юль, ты меня пугаешь, – глядя на то, как мнется подруга, забеспокоилась и я.