Текст книги "Целительница. Первое испытание"

Во всей этой истории только разборок между этой парочкой мне и не хватало.

– Еще даже не начинала, – многозначительно фыркнула она. – Кирилл прихватил Сашку за грудки и шипит: «Не смей к ней даже подходить!», а Сашка как взвился, руки его от себя отодрал и грубо так: «Не твое это дело!» А Кирилл в ответ жестко, у меня даже мурашки по спине побежали: «Я за свою сестру кого угодно придушу!» Трубецкой тут и замолчал. И уже так спокойно спрашивает: «А она-то знает?» А Кирилл ему: «Нет, и пока пусть так все и остается».

– А при чем тут я? – мысленно повторив сказанное Юлей, не поняла я, с чего подруга решила, что речь идет обо мне.

– А о ком? – впилась в меня взглядом Юля.

Я пожала плечом:

– Ты же не слышала начала разговора. Да и Кирилл не назвал моего имени.

– Саша, – укоризненно, словно сетуя на мое скудоумие, начала Юля, – этот разговор состоялся практически сразу после вашей ссоры в библиотеке. Правда, – она слегка замялась, – я тогда еще не знала, кто довел Трубецкого до бешенства.

– Это я довела его до бешенства?! – сделав вид, что жутко обижена ее подозрениями, начала подниматься я.

– Переигрываешь, – отмахнулась от меня Юля.

– А ты принимаешь желаемое за действительное, – снова сев в кресло, парировала я. – Кирилл с Петром не могут быть моими братьями. Ни двоюродными, ни троюродными, никакими! Поэтому…

Я не закончила, да и нужды не было. Возможно, мне и хотелось бы иметь таких братьев, но…

Мама из рода Салтыковых. Вся родословная на полторы тысячи лет. Папа – по рождению Воронцов. И с прошлым та же история. Ни Орловы, ни тем более императорский род там даже близко не просматривались.

– А жаль, – искренне огорчилась Юля. – Я уже представила, что ты – потерянная принцесса, которую выкрали в раннем детстве. И вдруг тебя нашли…

– И как ты себе представляешь похищение юной принцессы из императорского дворца? – залилась я смехом. – Да там…

Договорить мне помешал стук в дверь.

Я резко оборвала смех и с тревогой посмотрела на Юлю. Та ответила мне таким же взглядом.

Андрей, конечно, предупредил, что все будет хорошо, но…

Признаться честно, мне стало банально страшно.

А еще я поняла, что всего этого могла бы избежать, стоило только немного подумать, прежде чем делать.

* * *

Дверь в кабинет главы рода Мещерских была приоткрыта. Из музыкальной гостиной, находившейся неподалеку, доносились звуки рояля и мелодичный голос, выводивший шутливую песенку.

Веселье было в разгаре.

К сожалению, не для всех.

Трубецкой еще раз пересмотрел запись – та шла без звука, но для понимания ситуации хватало и картинки, да и по губам он читал неплохо. Потом, отключив, бросил пульт на стол и повернулся к князю Мещерскому.

– Ну что, Иван Никодимыч, опростоволосились наши парни. Как есть опростоволосились.

– Точно сказал, Трофим Иванович, – поерзав в кресле, глухо произнес Мещерский. – Не сочти за труд, плесни настоечки. А то эта старость…

Трубецкой улыбку сдержал – несмотря на свой возраст, на старика старший Мещерский никак не тянул, и просьбу уважил.

Тут ведь как с собаками – правильное поведение надо поощрять. А с неправильным…

Нет, о поступке Александра он бы рано или поздно узнал, но…

– Чья она дочь? – неожиданно спросил Мещерский, забрав стакан, дно которого изрядно прикрывала очередная настоечка собственного приготовления.

Трубецкой, прежде чем ответить, взял свой стакан, отошел к камину.

Огонь был неживым – иллюзия, но жаром обдавало по-настоящему.

– А сам-то как думаешь? – не обернувшись, дал он возможность высказаться Мещерскому.

То, что полученной изначально информацией князь не удовлетворился, было очевидно, но вот насколько…

– Вариантов у меня было немного, – по-стариковски пошамкал губами Мещерский, – а ты своей просьбой пригласить Воронцовых убавил до единственного. Так что глупый вопрос. Хотя… – он с иронией посмотрел на Трубецкого, – если ты о тех домыслах, что княгинюшка Салтыкова князю рога наставила…

– А если это не домыслы? – лишь теперь сдвинувшись, чтобы лицом к лицу, отсалютовал ему стаканом Трубецкой.

И ведь не специально, но как раз попал, когда тот глоток сделал.

Мещерский поперхнулся, закашлял…

Откашлявшись, поднялся, подошел к камину, встав напротив Трубецкого:

– Так она, значит, внучка Михаила?

Михаил – брат императора. Великий князь. Отец четырех сыновей и двух дочерей. Это – официальных.

Дурного за ним не замечали. Спокоен, вдумчив, не горячлив. Стихий две, как и у всех в роду Романовых, но сила дара такова, что оставалось только завидовать. Или проклинать, но это смотря с какой стороны окажешься.

Последний конфликт с афганцами, после которого те и не помышляли открыто смотреть в сторону России, не затянулся благодаря ему, да Федору, еще одному из трех братьев нынешнего императора. На пару своим огнем, да с поддержкой дружественного воздуха они линию фронта хорошо тогда почистили. Если бы сплошной была, еще скорее управились бы, а так и другим работа осталась.

И в семье у Михаила все было просто замечательно. Жена – красавица и умница. Дети…

И лишь однажды, поговаривали в узком кругу тех, кто был близок к императору, ударило ему в голову. И ведь не первый раз видел он княгиню Салтыкову. И та уже не единожды деток рожала, чтобы девичьей статью очаровывать. А вот встретились в очередной раз, и замкнуло.

Но приличий Михаил не преступал, вел себя безупречно. Да и она вроде не привечала, держалась ровно, с легким пиететом, который надлежало испытывать перед лицом императорского рода.

И так бы без сплетен все и закончилось, если бы не новогодний бал в Кремле. Что уж там между ними случилось, да и случилось ли, никто не знал, но вспомнили, когда через девять месяцев княгиня родила дочь.

Спустя какое-то время разговоры затихли. Анечка, как назвали девочку, со своими сестрами была похожа как две капли воды. Да и отцовское в ней проглядывало.

А то, что Михаил и князь Салтыков имели внешнее сходство…

Так война Михаила, хоть он и был весьма даровитый, все равно потрепала, оставив свои следы не только на теле, но и на лице.

А еще через двадцать лет и одну войну случился скандал с тайным венчанием Анны Салтыковой и Игната Воронцова, после которого оба оказались изгнаны из родов. И ведь не редкое событие – изгнание, а не тайное венчание, что было скорее исключением, чем правилом, но именно этот раз привлек внимание. Красивой они парой были. Один – полковой лекарь, герой войны. Вторая хоть и пустышка – дара у Анны не было даже слабенького, но красавица, каких поискать. А уж умница…

Игнату Воронцову завидовали многие. И сочувствовали, когда Анна погибла в пограничной стычке.

– Что, интересная картинка вырисовывается? – подумав о том, что в жизни часто все не так, как кажется, хмыкнул Трубецкой. – А если учесть, что Анна была бездарной, а эта от отца все взяла, да еще и от деда Воронцова кое-что прихватила, парням нашим головы поотрывать надо. Впрочем… – Он многозначительно посмотрел на Мещерского.

– Думаешь, на пользу пойдет? – скривившись, поймал его мысль Мещерский. Подумал, опять пошевелив губами, словно проговаривая все, что хотел, но пока не сказал.

– Я заметил, ты Юлю Соколову начал привечать? – не дал ему ответить Трубецкой.

С Сашей вопрос был ясен – парни серьезно дали маху, и с этим надо будет что-то делать, а вот Юля…

За дочь Данилы Трубецкой переживал едва ли не больше, чем за своих. У тех родословная, а эта…

Была бы целительницей, все выглядело бы иначе, но в паре Соколовых целительский дар выбрал мужскую линию. Старший Валерий вполне мог повторить стезю отца, пусть и продвигаясь по военной линии. У младшего Кирилла с потенциалом тоже было неплохо. А вот девчонки…

Янка-то со своим сильным огнем точно без хорошей партии не останется, а Юля…

У Юли был воздух. И это – совершенно другая история. Это в сочетании он хорош – со всеми тремя оставшимися стихиями дружественен, а вот сам по себе хоть и не бесполезен, но и без особой удали.

– А ты ее наследственную карту смотрел? – многозначительно уточнил Мещерский.

Трубецкой хотел сказать, что необходимости в этом не было, но не успел.

– Извини, – произнес он, отходя к окну.

Достав из внутреннего кармана пиджака магофон, посмотрел на номер.

Этого звонка он ожидал, но…

Поставив защитную сферу – дал понять Мещерскому, что речь пойдет о делах служебных, ответил, зайдя с главного вопроса:

– А ты не заигрался?

– Так вы же сами, ваше превосходительство, намекнули, что пора эту компанию встряхнуть основательно, – с улыбкой произнес Хлопонин. – Вот я и… – Он развел руками, намекая, что только выполнял приказ.

В характеристике, подготовленной много лет назад штатным психологом Тайной коллегии, было сказано: «Принятых другими авторитетов не признает. Приказы исполняет, действуя по принципу максимальной эффективности при минимальных затратах ресурсов».

И с тем и с другим психолог не ошибся – авторитет у хозяина стрелкового клуба можно было только заработать. А уж с исполнением приказов…

– И даже любимицу свою не пожалел… – вроде как укоризненно качнул головой Трубецкой.

Хлопонин – незаконнорожденный сын Аркадия Фторова, дворянина, владевшего небольшим, но весьма прибыльным оружейным заводиком. Пистолеты, автоматы с магической начинкой. Прицелы-доводчики, усиленные магемами пули.

Его мать – тоже дворянка из обедневшего рода, но одаренная, как и сам Фторов.

Родители Аркадия были против брака, но когда стало понятно, что дети зашли дальше, чем стоило, а ребенок, которого носила Валентина, взял и от матери, и от отца, все-таки согласились благословить сына.

Пока решали, пока готовились к свадьбе…

Роды начались раньше времени. Мальчишка родился семимесячным, но был достаточно крепеньким, чтобы выжить. А вот мать не спасли, умерла от сильной кровопотери.

Аркадий запил, а его родители подсуетились и записали ребенка на фамилию матери.

Хитрый ход. Он бы и так, даже признанный, не мог претендовать на наследство, если только на что-то подаренное отдельной дарственной, а тут вообще чужим стал.

Аркадий, как протрезвел, сына от родственников несостоявшейся супруги забрал, выплатив им отступные. И воспитывал как своего. И даже когда женился да законные детки пошли, про самого первого не забыл и другим не позволил.

Так что образование Хлопонин получил достойное. И дар свой развил. И в военном деле себя показал. Да и сейчас…

Хоть и выводил его из себя Хлопонин время от времени, но о решении использовать стрелковый клуб как одно из подразделений своей службы Трубецкой не пожалел ни разу.

– Девочке пора взрослеть. И учиться разбираться в людях.

Что ж, с этим Трубецкой спорить не собирался. Тем более что его сына это тоже касалось.

И ведь вроде бы сам всему учил, но, похоже, без собственных шишек прописные истины плохо доходят.

– Ваше превосходительство, – с неожиданным задором улыбнулся вдруг Хлопонин, – вы кого нам вместо Луки подсунули?

Трубецкой на реплику отреагировал спокойно, хоть и захотелось в очередной раз отвернуть собеседнику голову. Лишь посмотрел…

Другие после такого взгляда предпочитали как можно скорее слиться, этот же только хмыкнул. Мол, со мной номер не пройдет.

И правда, не проходил. По крайней мере, до этого момента точно.

– Мы же разобрались с той машиной, – не став настаивать на ответе, продолжил Хлопонин. – К Саше она отношения не имеет. Нас просто грузили, отвлекая внимание.

– Кто? – нахмурился Трубецкой.

Хлопонин не ошибся. Лука Трофимов Лукой Трофимовым не был. Редкий сотрудник, которого Трубецкой уже использовал, когда требовалось «подставить» ребенка. Внешность – детская, а вот способности на уровне того же Реваза, который и опасность учует задолго до того, как станет поздно, и от стаи волков отбрешется, прикинувшись таким же, как они.

– Служба безопасности, которая обслуживает международное юридическое агентство «Сила». Их московский филиал.

– Значит, все-таки Филоненко, – задумчиво протянул Трубецкой. Бросил взгляд на наблюдавшего за ним Мещерского.

Любопытен был князь. И умел делать правильные выводы. А то, что защиту не «пробить»…

– Давай завтра к десяти ко мне. Прикинем, насколько все серьезно и что с этим делать.

Хлопонин кивнул и отключился.

А Трубецкой, снимая сферу, подумал, что проблемы с некоторых пор начали сыпаться как из рога изобилия.

И хотя связи между тем и другим точно не было, но началось это с появлением Александры в Москве. Словно именно она послужила невольным катализатором скрытых до определенного момента процессов.

Глава 6

– От имени главы рода и от себя лично приношу извинения за действия своего сына и его гостей.

Николай Иванович, отец Антона, был серьезен и мрачен. И, как мне показалось, весьма недоволен. Но не нами. За нас он беспокоился, я это чувствовала совершенно точно.

– Также от себя лично хочу добавить, что вы были, есть и будете желанными гостьями в нашем доме. И я очень надеюсь, что мой сын найдет слова, чтобы донести всю глубину своего раскаяния.

– Николай Иванович… – Я сделала шаг и остановилась.

В первое мгновение, когда он вошел в комнату, я испугалась. И этот страх был так силен, что потряхивало меня до сих пор. Все-таки ощущать беспомощность перед сильными мира сего – не самое приятное из того, что можно испытать в жизни.

– Николай Иванович, – повторила я уже тверже. – Все, что произошло, – чудовищное недоразумение. Я думаю…

– Александра Игнатьевна, – едва заметно улыбнувшись, воспользовался моей заминкой отец Антона, – ваша тактичность делает вам честь. Более того, я уже заранее начинаю завидовать мужчине, которого вы назовете мужем. Иметь супругу, которая умеет обходить острые углы, настоящее счастье.

– Николай Иванович, – невольно ответив улыбкой на улыбку, качнула я головой, – мне очень приятна ваша оценка, но…

– Никаких «но», – мягко перебил он меня. – Сегодня мы эту тему развивать не станем, но я изыщу возможность, чтобы продолжить наш разговор. А пока не будем заставлять ждать Андрея Аркадьевича. Слуги отнесут ваши вещи, а я позволю себе проводить своих прелестных гостий до машины.

С таким решением я была полностью согласна. Чем быстрее покинем имение, тем спокойнее будет. Да и Юля не горела желанием что-либо добавлять. Накинув курточку, она последовала за направившимся к двери Николаем Ивановичем.

Я же чуть задержалась. Буквально на пару секунд. Окинула комнату быстрым взглядом – не забыла ли чего, проверила телефон в кармане…

Это могло показаться странным, но обиды на ребят я не держала. Не их вина, что наши миры оказались разными.

Впрочем, и не моя.

А вот о чем точно сожалела, так о несостоявшейся прогулке верхом. Лошадей я любила. Они меня, кстати, тоже.

Когда закрыла за собой дверь – наши сумки слуга уже вынес, Николай Иванович с Юлей успели дойти до конца коридора. Пришлось догонять. Спускаться в холл одной мне не хотелось. Мало ли какая встреча…

Как говорит Андрей, накаркала.

– Сашенька, – позвали меня, не успела еще дойти до Юли и отца Антона, которые дожидались меня неподалеку от двери.

Остановившись, развернулась к спешившей ко мне княгине Воронцовой.

С Надеждой Николаевной мы сегодня виделись. И даже перебросились парой фраз. Но это было сразу после обеда. А теперь…

– Надежда Николаевна, – отметив некоторую бледность ее лица и легкую одышку, шагнула я ей навстречу, – как вы себя чувствуете?

Моего вопроса она явно не ожидала. Остановившись, посмотрела на меня с недоумением:

– Сашенька?

– Как вы себя чувствуете? – повторила я, перехватив ее запястье.

Пульс частил. И хотя это можно было бы списать на то, что торопилась…

– Сашенька, что-то случилось? – бросив взгляд на отца Антона, княгиня вновь посмотрела на меня.

– Где? – не сразу сообразила я, о чем она спросила. – А… Нет, – улыбнулась я ей, насколько это было возможно искренне. – Так сложились обстоятельства, что нам с Юлей нужно вернуться домой.

– Точно? – Неудивительно, что она не поверила она мне. С ее-то жизненным опытом! – Тебе не нужна помощь?

– Помощь мне действительно не нужна. – Лишь теперь я отпустила ее руку. – А вот вам…

– Пустое, – вроде как отмахнулась от меня княгиня. – Просто немного устала.

– На усталость это мало похоже, – недовольно качнула я головой.

Выглядела Надежда Николаевна великолепно. Красота, которую возраст лишь облагородил, добавив величия. Но это была только внешняя картинка. Иллюзия, которую она всеми силами поддерживала.

А вот то, что находилось внутри…

С последней нашей встречи княгиня сильно сдала. Словно все это время вела борьбу, не достигнув, впрочем, в ней успеха.

И это в ней чувствовалось.

– Надежда Николаевна, когда вас последний раз осматривал целитель? – хоть и понимая, что меня ждут, все-таки продолжила я расспрашивать княгиню о здоровье.

Ее сердечно-сосудистая система работала с нагрузкой. Если учесть, что совсем недавно у нее диагностировали предынфарктное состояние…

То, что я видела, вызывало у меня беспокойство.

– Сашенька, это…

– Нет! – перебив, твердо произнесла я. – Либо вы завтра же покажетесь целителю, либо…

Хорошо, что подкреплять угрозу не пришлось. Она кивнула, как только я сделала паузу.

– Для твоего спокойствия вызову Данилу Евгеньевича, – как-то по-особенному посмотрев на меня, заверила она.

Расслабилась я рано. Ее тон изменился мгновенно:

– Я должна увериться, что у тебя будет достойное сопровождение.

Теперь уже мне пришлось кивать. То, что Надежда Николаевна не откажется от своего решения, лично мне было очевидно.

И, похоже, не только мне. Я лишь собиралась попросить у Николая Ивановича плащ или плед – Надежда Николаевна была в шелковом брючном костюме, когда подошедший слуга накинул на плечи княгини большую шаль.

Вопреки ожиданиям, княгиня слугу поблагодарила. Не небрежным кивком, как принято у людей ее положения, а вежливо произнеся: «Спасибо!»

Добавило ли это очков Надежде Николаевне в моих глазах?

Да, добавило. Хотя она и так нравилась мне значительно больше, чем ее супруг.

На крыльцо мы вышли вслед за Николаем Ивановичем и Юлей. Я подала Надежде Николаевне руку, чтобы помочь спуститься по лестнице, но она вдруг замерла, пристально глядя на стоявшего у машины Андрея.

– Кто это? – спросила она у меня.

Я посмотрела на Андрея, потом на княгиню… Губы у нее дрожали, словно она не могла справиться с эмоциями.

– Мой крестный, – не понимая, что с ней произошло, произнесла я. – Он – хозяин стрелкового клуба «Исень». Хлопонин Андрей Аркадьевич.

– Твой крестный? – переспросила она неверяще, словно только что стала свидетелем чуда, но никак не могла признать, что это действительно случилось.

– Да, – повторила я, с удивлением замечая, как у нее на глазах выступают слезы. – Надежда Николаевна, вам…

– Со мной все хорошо, деточка. – Она схватила мою ладонь и сжала. – Теперь правда все хорошо.

Разобраться, что так обрадовало княгиню, мне не удалось. Андрей торопился. Да и отца Антона ждали гости.

Мы наскоро попрощались, я попросила Николая Ивановича присмотреть за княгиней и, пообещав, что обязательно проверю, связалась ли она с профессором, села в машину. Впереди, как пожелал Андрей.

Юля устроилась сзади.

Когда покинули поместье, к внедорожнику Андрея добавились еще два минивэна – машины сопровождения.

– Это за что нам такая честь? – надеясь, что при Юле Андрей не начнет меня отчитывать, поерзала я на сиденье. Несмотря на вроде бы комфортные условия, в его машине чувствовала я себя неуютно.

– За красивые глазки, – совершенно беззлобно отбрил меня Андрей. Потом оглянулся и произнес, обращаясь к Юле: – Там есть подушка, можешь подремать.

Полтора часа до стрелкового клуба. Там еще чуть больше часа… Да, при желании вполне можно было выспаться.

– Если вам нужно поговорить…

– Нужно, – перебил ее Андрей и опустил перегородку, разделившую салон на две части.

Юля на это словно и внимания не обратила. Бросив подушку к одной из дверей, сняла обувь и легла, пождав ноги.

Ну а я…

– Бить будешь? – тяжело вздохнув, опустила я голову.

Главное, правильно продемонстрировать раскаяние. И искреннее желание исправиться.

Андрей в ответ на мое комедиантство хмыкнул:

– Думаешь, поможет?

Я обиженно поджала губки и активно замотала головой.

– Вот и я так думаю, – усмехнулся он. – Но провести душещипательную беседу обязан.

– Ну, если обязан… – протянула я, догадываясь, что самого страшного избежала.

Оглянулась… Юля, натянув на голову наушники, лежа слушала музыку.

– Тогда первый вопрос, – бросил Андрей на меня быстрый взгляд. – Я знал о том, что у Антона день рождения?

Вопрос был глупым, но раз уж Андрей выбрал такую схему для разговора, лучше не спорить.

– Знал, – глядя на мелькавшие в темноте огни – имение Мещерских в этом направлении было не единственным, признала я.

– И заготовки для амулетов привез тебе сам.

– И заготовки для амулетов привез мне сам, – повторила я с теми же утверждающими интонациями. – Но ты же…

Я осеклась.

В моем арсенале было с десяток амулетов, но на этих заготовках, солнце – луна, можно было собрать только два. Один – защитный, второй – восстанавливающий. Тот самый, который я и подарила Антону.

Предугадать, какой именно буду делать, Андрею было несложно. Хороший защитный ему могли собрать и маги рода, а вот восстанавливающий, который разработал мой отец, нет. А если еще и учесть, что Антон – курсант военного училища…

– Вот видишь, – заметив работу мысли на моем лице, одобрительно протянул Андрей. – И ты считаешь, что, грози тебе неприятность, я бы тебя не остановил?

Пришлось опять вздохнуть – ожидать подлости от Андрея точно не стоило. Однако сразу соглашаться я не собиралась:

– А если в воспитательных целях? – быстренько нашла я причину.

Брошенный на меня взгляд был укоризненным.

– Ну не до такой же степени!

– Извини, – буркнула я, признавая его правоту. – Значит, отец амулет запатентовал?

– Именно! – вроде как с облегчением воскликнул Андрей. – И в патенте оговорено, что сам Игнат, как разработчик, и члены его семьи имеют право использовать амулет в личных целях.

– Но отец Игоря об этом не знал…

– Знал, – вновь перебил меня Андрей. – Он был в комиссии, которая проводила оценку амулета, подписывал экспертное заключение и видел итоговые формулировки.

– Так почему…

Я замерла, глядя на Андрея округлившимися глазами. Игнат и члены его семьи…

– Так он понял, чья я дочь? – прошептала я, сообразив, чем именно был ошарашен Валдаев-старший. – И ты…

– Саш, – Андрея мое «открытие» нисколько не обеспокоило, – если я что-то делаю…

– Я поняла, – перебила я его, мысленно закончив оборванную фразу.

Но если бы все было так просто…

В том, что через мое «воскрешение» Андрей передал Валдаеву-старшему «весточку» от Игната, я разобралась. А вот зачем ему нужно было рассорить меня с парнями – нет.

* * *

Наследственную карту Юлии Соколовой Трубецкой посмотрел. И это было первое, чем он занялся, появившись утром в своем кабинете.

А потом клял себя последними словами, что не сделал этого раньше. И не поговорил с Данилой, который просто обязан был знать о наследственных особенностях своей старшей дочери.

Не пустышка – аккумулятор для способностей рода супруга, которыми были все девочки, рождавшиеся, например, в императорском роду, но очень близко к этому. Спящий целительский дар, который она обязательно передаст ребенку мужского пола. И усиление по стихиям для дочери.

Если думать о сиюминутной выгоде, то особо похвастаться нечем. А вот если о будущем…

Почему молчал Данила, он догадывался – хотел, чтобы дочь вышла замуж по любви, а не из-за своих скрытых талантов. А вот почему он сам был недальновиден…

Объяснений, чтобы оправдывало на все сто, у него не было. Только сожаления.

Часы пробили десять.

Трубецкой сложил в папку подписанные бумаги и отдал ее помощнику.

Дождавшись, когда тот, забрав, выйдет из кабинета, окинул взглядом сидевшую за приставным столом троицу.

Хлопонин. Варланов. Башаров.

С Маратом Башаровым Хлопонин знаком давно. Не друзья, да и не могли ими быть – разница в возрасте и мировоззрении. Не приятели. Не конкуренты, но – соперники. У каждого свои задачи, однако пересекались все чаще, что Марату явно не нравилось. Но он молчал и, лишь когда доходило до дела, едва ли не выворачивался наизнанку.

Трубецкого это вполне устраивало. Как и позиция Хлопонина, для которого все это – как детские игры. Если кому-то нравится, пусть развлекается, он же будет выше подобных забав.

Варланов в этом негласном соперничестве новичок, но это если брать по персоналиям. А так…

Чтобы за твое продвижение хлопотал сам начальник полиции Центрального округа Москвы, нужно действительно быть лучшим.

– Ну что, с кого начнем? – произнес он, удовлетворившись увиденным.

– Позволите мне? – чуть приподнялся над стулом Варланов.

Трубецкой махнул – сиди, тот плюхнулся обратно, явно рассчитывая именно на такую реакцию князя.

И ведь не сказать, что разбавил эту троицу, но…

– Не нравится мне все это, – в качестве предисловия начал Варланов. Встретился взглядом с Хлопониным и чуть заметно кивнул, словно отвечая на незаданный вопрос. – Мы проверили наркотики, которые всплыли в ночных клубах. Не знаю, чем нюхало Управление наркоконтроля, но наркота не персидская, а афганская.

– А печати на упаковке? – вспомнил Трубецкой отчет об обыске у одного из дилеров.

Взяли тогда не только серьезную партию, но и фрагмент самой упаковки, на которой сохранился штамп с изображением льва и солнца в обрамлении хлебных колосьев.

Выглядело не совсем стандартно, но стилизация весьма напоминала герб Персии.

– Сама печать старая – отчетливо видны потертости, а вот проштамповано недавно. Два месяца назад. – Достав из папки лист бумаги, Варланов протянул его Трубецкому.

Хлопонин, сидевший как раз между ними, успел перехватить…

Говорить, что кто-то много себе позволяет, Трубецкому не пришлось.

– Вали Рахим? Так мы же его… – несколько озадаченно посмотрел на Трубецкого Хлопонин.

– Вот именно, – вместо князя отреагировал Варланов. – По данным военного ведомства, род Вали Рахима, которому и принадлежит штамп, вы вычистили до последнего взрослого.

– Вали Рахим, это тот самый?! – рассматривая отчет, нахмурился Трубецкой.

Кто именно напал на пограничную крепость, они тогда установили без проблем – пуштунский род, державший в этом регионе ведущий в Россию наркотрафик. Ну и ответили по принципу: каждому по делам его.

Со стороны, возможно, выглядело излишне жестоко, но…

Результат был. Сколько лет прошло, а пограничникам в том районе все еще делать было практически нечего.

– Значит, кто-то из деток подрос и возмужал достаточно, чтобы вспомнить, чем именно промышляли родичи, – задумчиво протянул Хлопонин. – Надо было и их…

– Андрей! – резко оборвал его Трубецкой.

По большому счету с Хлопониным он был согласен. Как бы страшно ни звучало, но дети кровного врага, оставленные в живых, имели свойство вырастать. И чаще всего становились новыми кровными врагами.

А уж когда речь шла о наркоте…

Персидский наркотрафик был серьезной проблемой, справиться с которой, несмотря на все усилия, удавалось слабо. Все как в той присказке: закроешь дверь – пролезет в окно.

С афганским тоже все было не очень, но… В отличие от персов с их короткой памятью афганцы еще помнили, чем закончилось последнее противостояние.

Как оказалось, не все.

– Связался с погранцами на афганской границе, – между тем продолжил Хлопонин, – те клянутся, что у них чисто. Пропустить, конечно, что-то могли, но мелочовку. А судя по упаковке, у нас речь идет чуть ли не о промышленных масштабах.

– По отчетам, вся контрабанда четко контролируется, – подал голос Марат.

Трубецкой, продолжая оценивать крутившиеся в голове мысли, кивнул.

Да, контрабанду пропускали. Не всю, конечно, – за отлов погранцы получали хорошие премии, так что лишать их дополнительного заработка точно не стоило. Но все, что проходило мимо «всевидящего ока» зеленопогонных, без учета тоже не оставалось. Откуда? Куда? Что? По чьему заказу?

Все это позволяло рисовать весьма замысловатые схемы неявных взаимоотношений между родами, между родами и криминалом, а также выявлять связи с той стороной.

Ну и фиксировать компромат. Куда ж без него. Эта дрянь всегда пригодится.

– Состав новый, появляться начал около полугода назад, – добавил Варланов. – Похоже, шел все-таки по персидскому каналу, потому и наркоконтроль не сразу сообразил, что пробили новый трафик.

– Думаю, дело не только в этом, – скривился Хлопонин. – Мои парни покрутились по клубам. Зацепили там весьма неожиданные контакты.

– И ты… – жестко посмотрел на него Трубецкой.

– Ваше превосходительство, – тот скабрезно улыбнулся, – аналитики сведут все в одну кучу, вот тогда и отчитаюсь. А пока… – Он развел руками, намекая, что половину сделанной работы показывать не привык.

Самостоятелен был Хлопонин. И – въедлив. Если уж за что зацепится…

Вроде и неплохо – с его-то опытом и без особого контроля справлялся, но…

Заносило иногда Андрея Аркадьевича. Особенно на дружеских отношениях, которые у него стояли в том же приоритете, что и интересы империи.

– Кстати… – сбив с мысли, подался вперед Хлопонин.

Трубецкой внутреннего напряжения не показал – тоже опыт, но насторожился. Когда этот тип делал стойку, о спокойной жизни можно было забыть.

– Подожди, – неожиданно перебил его Варланов. Как если бы знал, о чем Хлопонин собирался сказать. – Поставки сырья на фармпроизводства Ушакова мы проверили. Не скажу, что прямо-таки идеально, но все найденное скорее тянет на выпуск неучтенной продукции, чем на возможный канал сбыта. Комиссия работает на заводах Ермолина и Дашковых, но пока…

– А я бы обратил внимание на Артемия Зубова, – вновь вклинился Хлопонин.

– И чем же он тебе так не угодил? – Марат не сказать что съязвил, но явно дал понять, что не понимает сути претензий.

Княжеский род Зубовых из первой сотни. Но это по родословной. А вот по могуществу да накопленным богатствам уже давно спустился значительно ниже.

И ведь случилось все едва ли не в одночасье. Сначала, одряхлев, помер старый глава рода. Потом новый влез в махинации и прогорел, предпочтя покончить с собой, но не нести крест бесчестья. Родственники из боковых ветвей отвернулись, посчитав, что каждый теперь живет за себя. Из двух сыновей один спился, а второй сидел тихо в Царицыне, сохраняя, как мог, то немногое, что у него осталось.

Не зная о дотошности Хлопонина, который делиться непроверенной информацией не будет, Трубецкой бы с Маратом согласился, но…

– Так что там с Зубовым? – поторопил он.

– Интересные связи, – ощерился довольной улыбкой Хлопонин. – Знаете, по чьей наводке папенька Артемия влез в авантюру? – Дожидаться ответа он не стал. – Есть сведения, что вкладывал он деньги в проект логистического центра на границе с Персией по рекомендации нынешнего князя Салтыкова.