Текст книги "Дендрофобия"

На само здание было немало претендентов из торговцев, но денег хватало только на аренду. Авторитет же его полностью выкупил и сразу дал понять, что этот пёстрый базар ему не интересен. Такой мелочёвкой заниматься – себя не уважать. Но чем именно он там занимался – не знал никто. Сие есть коммерческая тайна, охраняемая самим Законом. Главное, чтобы с налогами проблем не было. Авторитету поначалу даже не верилось, что вот и он стал почти законопослушным гражданином. Почти.

В Доме Быта действительно заработала настоящая часовая мастерская. Часы тогда ещё многие носили, и не только наручные, но и карманные. И не китайский кварцевый ширпотреб, «ремонт» которого часто заключался в замене батарейки, и не модные в 80-ые годы, но так и не прижившиеся электронные, а механические. Природа этих часов такова, что они нуждаются в периодической чистке, а ремонт их – дело почти ювелирное. Привести в слаженное движение все эти миниатюрные колёсики, рычажки, пружинки, винтики сможет только настоящий мастер. Часовая промышленность и производство собственных часов в России к тому времени были уже почти полностью уничтожены, поэтому люди донашивали часы старые, ещё советские.

Часовщиком работал мрачный мужик в инвалидном кресле, говорили, что бывший сослуживец Авторитета. Только не уточняли, по какой именно службе. Но острый глаз, твёрдая рука и завидная усидчивость выдавали в нём снайпера. Никто не знал, как его зовут, да и не интересовались особо, а так и звали – Часовщик. Был там ещё Ювелир, как старый верный пёс, весь в шрамах. Но этот редко появлялся, только в крайних случаях. Он, в самом деле, умел паять золото и вязать цепи, но к нему за этим почти не обращались. Ювелиром его в большей степени звали за виртуозные способности в изготовлении и ремонте оружия, как холодного, так и огнестрельного. Как заводского, так и самопального, которое не подпадало по своим характеристикам ни под один из существующих серийных видов. Ещё он замечательно переделывал гражданские и служебные стволы, широкому распространению которых способствовала сложная криминальная обстановка в стране, в боевые. Некоторые любопытствующие ротозеи поначалу удивлялись, зачем в таком захудалом городишке, где не каждая женщина украшения носит, свой ювелир. Но особо удивляющимся Авторитет объяснил лично: «Не ваше собачье дело». Поэтому все вопросы вскоре сами собой отпали.

Был там ещё некий Казначей, но его уж совсем мало кто видел, поэтому и не сказать, как он выглядел – и слава богу. Ведал он кассой всей организации, которую они создали ещё лет десять назад, но не растащили даже в отсутствие Авторитета. В немалой степени благодаря стараниям этого самого Казначея. Любые поползновения чьих-то шаловливых ручонок до денег общака он пресекал до примитивного просто – отсечением этих самых ручонок. Даже у тех участников банды, которые занимали в ней весьма значительные посты и периодически пробовали бунтовать – бандиты же, что с них взять. Дай волю – всё растащат. И ведь ладно бы на дело какое потратили, а то могут любые, даже самые сумасшедшие деньжищи спустить на галиматью типа шлюх и жратвы в дорогих ресторанах. Но общак – это вам не госбюджет. В бюджет кто только ручонки не запускает, а их за это… повышением оклада «наказывают», чтоб поменьше воровали. И не найдётся там такого Казначея, который даст крепкой лапищей по этим ручонкам, а ещё лучше – рубанёт тесаком. На древнем и мудром Востоке ещё до нашей эры знали, что ворует человек преимущественно руками. Гребёт и загребает, как невроз какой. Поэтому вылечить его от такой шалости можно только отделением шаловливой конечности от остального организма… Отдавало от подобной практики службой Казначея в какой-то азиатской «дружественной» республике, но в данном случае охотников выяснять подробности не нашлось.

В Дом Быта после его реконструкции мало кто ходил, но фирма сия процветала. И не от наплыва посетителей. Шастали туда всякие подозрительные личности такого вида, с какими лучше в один подъезд не заходить, шептались о чём-то с Часовщиком, а тот уже «записывал» их на приём к Авторитету. Нередко туда бегал и начальник милиции. Наверно, командирские часы чистил. ОВД, кстати, после возвращения Авторитета, вскоре перевели в другое здание, где раньше была музыкальная школа, а ещё до Войны – мужская гимназия. Здание тоже немолодое и виды видавшее, но пока ещё не аварийное. Учитывая, что совсем безаварийных зданий в городе уже не было как таковых. И сделали там такой же ремонт. По европейским стандартам. И туда слонялись изумлённые обыватели, поглазеть на красоту такую, как в музей, включая камеры временного содержания.

– Вы тут совсем одичали. Без меня, – философски размышлял Авторитет, наблюдая безмерное восхищение земляков обычными пластиковыми окнами, которые на зиму не надо утеплять и при закрывании дополнительно шпингалетами подпирать. А то и гвоздями приколачивать. Желательно, кривыми и ржавыми.

Вскоре он ещё больше удивился. На него пробовал наехать какой-то задохлик – дитя криминальных сериалов: дескать, ты не по понятиям живёшь, братву не уважаешь! Позвоночник прямо держать не научился, тополь безъядровый, а про понятия чего-то уже лопочет. Поколение Авторитета так в начальной школе выглядело, как нынешние охнарики двадцати пяти лет от роду, да ещё пытаются под какого-то Godfathera косить, которого только в кино и видели. Прямо, не банды пошли, а подготовительные группы дошколят! Это бабы любят, когда их всю жизнь за школьниц принимают, но им простительно: у них другие критерии в жизни, а этот-то… Перед телевизором, должно быть, всё детство пролежал, а теперь решил себя в роли мафиози попробовать. Верно сказано в одном древнем эпосе: «Тот, кто дурно был воспитан, был неверно убаюкан, тот вовек не поумнеет, мудрость мужа не постигнет, даже если возмужает, если телом и окрепнет».[11]11
  Калевала, песнь 36, стихи 355–360.


[Закрыть]

Он сразу понял, что убьёт его. Не выдержит. Как же ему действовали на нервы такие дуры! Не дураки даже, а именно дуры в мужском обличии. Он не знал, хохотать или плакать, когда на него выходили щенки, по недоразумению вообразившие себя волками:

– Константин Николаевич, возьмите меня к себе на работу!

– А что ты умеешь делать?

– Стрелять умею – я в кино видел! А ещё я убивать умею…

– Тоже «в кине» видел?

– Ага!

Теперь в кино только этому и можно научиться. Поколение, воспитанное телевизором, пока папашки бухали и трахались где-то на стороне, а мамашки пахали на двух-трёх работах, чтобы прокормить эту ораву из глупых и ненадёжных мужей, сыновей, сожителей и их собутыльников. Пока их дети учились калечить и убивать друг друга. По современным фильмам освоили это «нехитрое дело», как им казалось.

Он навсегда запомнил, как из него делали убийцу, как его готовили к этому. Это был очень долгий процесс. Или ему так только казалось?

Он никогда не думал, что это произойдёт с ним, так как не считал себя смелым и не поклонялся смелости, не любил охочих до риска шумных придурков. Он вообще никогда не поклонялся каким-то якобы «мужским» чертам характера, которые восторгают плаксивых дамочек, но ещё больше – самих мужиков. Никогда не лез под пули, изображая из себя памятник героизму, не делал лишних движений, предпочитая сначала изучить обстановку. Не восхищался теми, кто под пули лезет даже там, где никто не стреляет. Он откровенно блевал дня два, никого не стесняясь, когда первый раз увидел убийство. Сопротивление организма и сознания этому ужасу было колоссальное! Потом, много лет спустя, психиатр ему сказал, что это нормально: «Только дегенераты ничего не чувствуют, а ты, значит, психически здоровым человеком был». Значит, всё-таки был. Был! И на том спасибо.

Крайне удивило, что тогда никто над этим не смеялся. Оказалось, «учителя» уже взяли его на мушку и внимательно изучают, прикидывая в уме, получится ли из этого осторожного волчонка матёрый зверюга. Ещё больше удивило, когда он узнал, что выбор пал на него. За что?! Ему ответили просто: «Не твоего ума дело. Так надо. Ты – подходишь». И увесисто дали по морде. Чтоб больше не задавал ненужных вопросов. Позже он узнал, что подходящие для этого кадры не так уж часто и попадаются. Для него было открытием, что в «особые структуры», в спецподразделения по подрывной деятельности не берут добровольцев, а именно вербуют, иногда против воли. И это очень важно, чтобы отбить ненужный энтузиазм, который только мешает делу. Он орал, что не хочет, и не понимал, что именно этим подписывает себе приговор окончательно, как повешенный своим же весом затягивает петлю на шее ещё сильнее.

– Так и замечательно, что не хочешь! Нам такие и нужны – адекватные, которые хорошо чувствуют смерть и упорно не желают подыхать. Тут же придурки в очередь стоят, ноют, на тот свет просятся: «Дяденьки, пустите подвиг совершить, а не то щас усрусь от нетерпения!». Считай, уже мертвецы. Такие всюду погибель найдут, даже рядом с мамой. Но придурки нам не нужны – только Тюльпан работой перегружать. Тут не нужна смелость, подвиги, героизм и прочий онанизм – сыты этим говном уже по горло! Нам надо, чтобы ты тихо и грамотно выполнял задачу и возвращался. Тихо и грамотно! Выполнял и возвращался – последнее обязательно! Ты – сможешь. Все задатки у тебя для этого есть.

Он сам потом готовил таких же щенков. Научился их отбирать из общей стаи. И каждый раз повторялась одна и та же драма, которая даже начинала нравиться. Поэтому теперь его шокировали малахольные переростки, просидевшие всю жизнь за широкими спинами своих сильных матерей и мечтающие стать бандитом или киллером: «Буду получать огромные деньги и путешествовать по миру за счёт заказчика».

На одном пальце у задохлика была сделана наколка вора в законе: как пить дать, сам колол по какому-нибудь справочнику татуировок, какие теперь продаются на каждом углу. Дабы обыватель активней приобщался к субординации и нравам уголовного мира и знал, чем «положенец» отличается от «фраера». Не иначе, у зеркала репетировал, как надо пальцы гнуть.

– Ты чё, никада про меня не слыхал? Ты Лёню-Кобуру не знашь?!

Как же не знаю! Кто в этом мире посмеет не знать такое дерьмо? Про понятия Авторитету толковал и всё на свои руки косился: правильно ли нужную фигуру сложил. Да только Авторитет плевать хотел на все эти «пальцы веером», так как знал одну универсальную фигуру – дулю. А ещё кулак – увесистый аргумент на все века, понятный для всех культур и народов. Никогда никаких понятий он не признавал и не собирался этого делать. Все эти «понятия» казались ему предрассудками, как правила в борьбе. Зачем красиво махать ногами перед противником, как того требуют правила, если можно просто нажать на курок? Кто придумал глупость, что лежачего не бьют, если как раз упавшего врага бить удобнее всего? Предрассудки, одним словом. Игры для взрослых дураков в кодекс чести. В такие игры ещё уместно играть на каких-нибудь костюмированных турнирах, а в реальной жизни война солдат, набранных из грубого сословия, всегда эффективней, чем война благородных рыцарей.

Он прекрасно понимал, что эпоха таких людей, как Вася-Бриллиант и иже с ним, давно прошла, как и сами эти люди. Настоящие «правильные» воры в законе на его взгляд больше походили на безобидных монахов, которые твёрдо блюдут устав своего монастыря вплоть до целибата. А нынче идёт слишком ожесточённая борьба за влияние, чтобы соблюдать правила игры. Это на соревнованиях по каратэ или самбо борцы кланяются друг другу перед поединком и после него, стучат по ковру, если противник слишком сильно выворачивает им суставы. А в жизни, пока ты будешь вот так раскланиваться, тебе быстро всадят нож между лопаток, так что и по ковру постучать не успеешь. Все эти «смотрящие» уместны в крупных городах, где преступный мир существует несколько веков как неизбежная изнанка жизни большого скопления людей, так что имеет смысл регулировать его оживлённое движение. В мегаполисе население похоже на большой двор с гусями, индейками, утками, курами и прочей птицей. Когда какой-нибудь сильный и наглый гусь начнёт давить чужих цыплят, чтобы заглотить побольше корма, хозяйка двора непременно даст ему пинка по толстому заду: каждый сверчок знай свой шесток. А в небольшом-то городишке, население которого ещё двадцать лет тому назад в полном составе послушно вкалывало на единственном комбинате или в совхозе без права другого выбора, два криминальных авторитета – это уже перебор. За кем тут смотреть? За мелюзгой, которая впервые в жизни отведала водки и решила поиграть в братву, как в казаки-разбойники, потому что других игр не знает? В детстве не наигрались. И вот на смену свирепым бандитам начала 90-ых годов пришли эти неустойчивые во всех отношениях переростки с сознанием цыплят! Он должен делиться властью с таким отребьем? Да знают ли они вообще, что такое власть? Догадываются ли, что власть – это не привилегия, а сущее наказание: править идиотами? Он и подвинулся бы, было б перед кем. Но что пришло на смену? Мелюзга!

* * *

Вором он не был. Вот ей-богу, в жизни никогда ничего не крал! Не взламывал замков и сейфов, даже не интересовался, как это делается. Были у него специалисты, которые могли любую дверь открыть без единой царапины, но это больше для эффектности. Пришла жертва домой, а он уже там сидит, пальцами щёлкает. Но чтобы самому стоять под дверью, прислушиваться, примериваться, вздрагивать от шороха – да боже сохрани такой глупостью заниматься в наступившую эпоху неуловимых воров у власти! В эпоху, когда по-настоящему крупные преступления, вроде рейдерских захватов, совершаются «белыми воротничками» – экономистами, юристами и нотариусами, оформляющими бумаги, – тратить силы на банальный взлом каких-то складских сараев?! А потом ещё на нарах несколько лет сидеть, баланду хлебать и хвастать этим? Вот уж увольте! Сами всё вынесут и сами отдадут. Иногда даже без каких-либо слов, в гробовом молчании. Были у него такие дела, когда завалишься куда-нибудь, только устало вздохнёшь, а тебе сразу и кресло пододвинут, и вынесут всё. И тишина! Только биение прощающихся с жизнью сердец слышно. Так хорошо, когда тишина! Когда никто не упрямится и не визжит под струёй автогена. Ведь страшно орут люди, когда их вот так полосуют. А зачем? Всё равно же отдашь, чего так упираться-то? Только себе хуже сделаешь. А если себя не жаль, тогда детей малолетних пожалей: им-то каково под автогеном будет? Разве ты ничего не слышал о главном принципе восточных единоборств «следуй за течением»? Упрямые и непоколебимые борцы, пытающиеся удержать свои позиции любой ценой, только напрасно растрачивают все силы. Гибче надо быть, только это и позволит справиться с любой нагрузкой, сбросить её с себя, как ель сбрасывает тяжёлый снег с ветвей. Для твоего же здоровья важней и полезней. Я же не Гестапо, в самом деле, а ты не молодогвардеец. К чему эти книжные игры в героев? Переломаем всего и возьмём то, за чем пришли. А так хотя бы здоровье у тебя останется…

Вот они, плоды советского военно-патриотического воспитания, когда даже нежным первоклашкам рассказывали, как это красиво и престижно: умереть под пытками во имя идеи! Которую власти уже давно и выгодно продали врагам. Теперь эти дуроломы и сами понимают, как это глупо, а знай, продолжают геройствовать. В результате так его изломают, что гуманней потом добить, чем это искалеченное мясо оставлять жить. Разве это жизнь будет?.. Умение человека проигрывать служит главным залогом сохранения его психического и физического здоровья. Бороться и сопротивляться надо в пределах той ситуации, которую ты в состоянии изменить, и смириться с тем, на что не в состоянии повлиять.

Никто из них никогда не был вором в классическом или просто буквальном значении этого слова. Толпой вышибали дверь, вваливались в дом, брали, что хотели, кого хотели и как хотели. Запугивали, шантажировали, угрожали. Убить одного как-нибудь изощрённо, забить так, чтобы другим страшно стало от одной молвы об этом забивании, и потом эти другие сами всё отдадут. Ещё и просить будут, чтобы взяли! Кто они все после этого? Они редко об этом и задумывались, кем являются и как называется их деятельность в том преступном безумии, которое захлестнуло страну.

В теории, если можно так сказать, «воры в законе» никогда не шли на убийство. А кто из них сумел от убийства удержаться? Да почитай, что никто – каждый, так или иначе, испачкал руки кровью. При этом многие ни разу не сидели в тюрьме – этом обязательном «институте» для получения статуса «правильной братвы». Известно, что претендент на корону преступного мира ДОЛЖЕН отбыть в местах лишения свободы несколько сроков, иметь авторитет среди уголовников и рекомендации нескольких лиц, уже имевших статус «вора в законе». А этим ребятам в тюрьму не хотелось – чего они там забыли? Их жизнь на воле была гораздо интереснее унылой и суровой блатной «романтики». Они за 90-ые годы перебесились, остепенились и окультурились, если можно так сказать. У каждого появились личные юристы, разные адвокаты, даже следователи свои были. Это не в подворотне свидетелей резать, как козлят, чтобы они против тебя в суде не выступили. Теперь и резать никого не надо: законом оперируют, как искусный хирург скальпелем. Что им басни о так называемых «правильных» законниках, которые кроме нар ничего не видели? Не более чем мифы Древней Греции.

В нынешних российских реалиях «воры в законе» стали героями передач и телесериалов, репортажи и книги о них расходятся «на ура». Им подражают! Вор в законе – почти супермен! Там и сям наляпаны нехитрые сюжеты о похищении какого-то «общака», после чего «сходняк» постановил «валить ссученных» – в подобной терминологии теперь разбираются даже ученики младших классов. А если и не разбираются, то не проблема этому научиться: появились учебники типа «Как стать вором в законе» или «Как не спутать честного фраера с обычным пижоном» имеются в любых книжных магазинах страны. Прямо-таки «Как сдать экзамен по математике в ВУЗ» для желающих попасть любой ценой в этот самый «ВУЗ»! И научат, и объяснят, и растолкуют. Это вам не переписанные от руки блатные стихи репрессированной интеллигенции с Колымы на обрывках газет, аккуратно переклеенные в тетрадку. Учебники по фене и тюремным татуировкам можно купить где угодно, на хорошей бумаге, с «подробным иллюстративным материалом».

Авторитет сам видел, когда перед отъездом «за бугор» дочке самоучитель английского покупал на книжном развале у Елизаровской, что-то типа «Как выучить феню за две недели». Глазам не поверил! Полистал, подивился «до чего дошёл прогресс». Просветился за одно, что слово «феня» происходит от офени – название бродячих торговцев, у которых уголовная среда и переняла их жаргон. Кто бы мог подумать! И продаётся не ограниченным тиражом для специалистов в области криминологии, социологии или хотя бы этнографии, а для всех желающих приобщиться, так сказать. А желающих – не мало. За неимением других идеалов. Но сложившиеся у обывателя представления о преступном мире как всегда далеки от действительности. Минули времена, когда в СССР обычная поножовщина становилась ЧП союзного масштаба. Сама жизнь в России сильно изменилась. Став раем для криминалитета, наша страна стала другой и предназначается теперь для других преступников. Кто остался прежним, тот и «слёг» первым.

Уголовные традиции на Руси уходят корнями в Средние века. Такое специфическое преступное явление, не имеющее аналогов в мировой криминальной практике, как «воры в законе», появилось только в тридцатые годы XX века. Тогда в местах лишения свободы скопилось огромное количество воров. Время было суровое и голодное, экономика страны несколько раз и очень болезненно перестраивалась, крестьянство выталкивалось в нежизнеспособные колхозы или в города для работы на заводах – Россия выходила на индустриальный уровень. Ко всем этим трудностям бесчисленные войны и революции сформировали и добавили армию откровенных головорезов, мародёров, грабителей, людей «с большой дороги». Тюрьмы были переполнены. Из этой массы выделилась особая категория, которую от прочих заключённых отличало наличие большого опыта пребывания в лагерях и тюрьмах. Тюрьма для них стала родным домом, и кому как не им было устанавливать там свои порядки. Именно этот факт был определяющим в возникновении их особого класса. Хотя «по роду деятельности» они могли быть самыми мелкими воришками, например, тырившими бельё по чердакам или мелочь по карманам. Романтизация преступного мира в нашей современной культуре создала ложный образ «вора в законе». Ковыряющие в носу перед телевизором инфантильные обыватели стали считать его каким-то виртуозным взломщиком, мастером высочайшего класса по кражам и хищениям. И верить, что за эту-то виртуозность их и выделили в особую касту. Но подобных заблуждений не счесть в современном информационном пространстве.

По одной из версий (коих несколько) понятие и титул «вора в законе» – самого уважаемого в криминальном мире человека – сформулировали… советские спецслужбы. То ли в целях усиления борьбы с преступностью, которая возросла в связи с Коллективизацией и последовавшим за ней голодом, то ли для сортировки заключённых на классы. Тогда на зоне сидел не только уголовно-криминальный элемент, а зачастую и выходцы из культурных и творческих элит. Хотя есть мнение, что именно эта «сортировка» привела к тому, что законники стали основной сплачивающей силой преступного мира и даже провозгласили себя хранителями криминальных традиций аж дореволюционной России! Тенденция полной аполитичности и неподчинения власти стала их основной линией поведения. Первые коронованные зеки быстро выработали свой «кодекс чести» (или даже есть версия, что кодекс этот им «предложило» руководство одной из колоний). Их связывал особый стиль поведения, обычаи и традиции, в число которых вошли полное неприятие общественных норм и правил. «Вору в законе» возбранялось многое: нельзя было жениться, иметь детей, брать в руки оружие, общаться с милицией вплоть до того, что, даже будучи на воле, «короли зоны» отказывались ехать в одном автобусе, если в нём находился сотрудник милиции. А уж что касается дачи показаний, то «вор в законе» их не даст даже в случае расследования покушения на его собственную жизнь. Законник обязан жить только преступным промыслом, «не пятная себя работой», не вступать ни в какие отношения с официальной властью.

В целом, ничего странного для человека, который почти всю сознательную жизнь проводит в «местах не столь отдалённых». Зачем ему семья и дети, если у него фактически нет дома, или он там почти не бывает? Фактически он «живёт» в тюрьме и тюрьмой. Зачем ему отношения с властью, если все его отношения с ней исчерпываются той же тюрьмой? Убивать разрешалось только в крайних случаях, и то каждый случай убийства обсуждался на последующей «сходке». И если убивший другого преступника вор признавался неправым, его ждала та же участь – смерть. Во как!

Первый серьёзный сбой в системе возник из-за того, что некоторые криминальные «авторитеты» принимали участие в Великой Отечественной войне, вступали в ряды Красной Армии, чтобы защитить страну от нацистов. По уголовному канону это было недопустимо: нарушался полный запрет на какое бы то ни было сотрудничество с государственными органами, как в виде участия в проводимых ими общественных мероприятиях, так и содействия им. После победы над фашистской Германией между вернувшимися с войны «законниками» и теми, кто не отступил от традиций преступной среды, началась знаменитая «сучья война», в результате которой обе стороны понесли значительные потери. Есть мнение, что именно тогда старый клан «воров в законе» практически исчез в первоначальном виде, а возродившийся позднее был уже совершенно иного качества.

Стихийное обогащение в 80-ые и 90-ые годы на фоне массового обнищания страны сыграло с преступным миром дурную шутку: стало всё и вся возможным купить. Когда в стране появились так называемые «цеховики» – подпольные производители дефицитных товаров, – к ним сразу же проявили интерес представители криминала. Контроль теневого бизнеса принёс баснословные доходы. Преступные законы «понятия» и сами преступники стали меняться под влиянием денег. Какой уж тут целибат, если жизнь потекла по ресторанам, казино, курортам, где женщины – на любой вкус, цвет и размер? Быть вором оказалось модным и прибыльным, а преступная корона, как оказалось, имеет свою цену. Законники старой формации приняли «покупных» в штыки: «Гуляйте отсюда, вы – не воры!». Прямо-таки разгневанное «вон из профессии!». У знаменитого Япончика уже была жена, он дожил до внуков, но тоже заявлял это «вон из профессии!» вновь прибывшим.

Традиционно «вором в законе» может считаться лишь человек, имеющий судимости, достаточный авторитет в преступной среде, в отношении которого выполнена формальная процедура так называемого «коронования». Однако в последнее время стали известны случаи покупки этого титула людьми, никогда не отбывавшими наказания и даже не судимыми, хотя бы условно. В отличие от многих других криминальных сообществ, эта организация не имеет чёткого ядра и «постоянно функционирующих отделений». Именно эта неустойчивость и усложняет борьбу с ней, так как отсутствуют чёткие определения подобных преступных сообществ, их отличительные признаки. Эпитеты «устойчивая» и «сплоченная» преступность слишком абстрактны для однозначной юридической трактовки. А любая расплывчатая формулировка в законодательстве очень опасна: она позволяет передергивать факты, чем часто пользуются как адвокаты, так и обвинители.

Сообщество «воров в законе» действует на основе полного равенства участников, объединённых жесткими рамками блатных традиций. В число функций данного сообщества входят сплочение отдельных преступников и их групп, контроль над некоторыми сферами преступной деятельности, разрешение конфликтов в преступной среде, организация и контроль использования общих преступных касс, внешние контакты с преступными организациями зарубежных стран. В то же время среди «воров в законе» идёт постоянная борьба за власть, выделяются отдельные противостоящие друг другу группировки: «чёрные» и «красные», «славяне» и «кавказцы», «бубновые» и «пиковые». Особую опасность представляют те «воры в законе», которые контролируют экономическую преступность, имеют доступ к бюджетным деньгам и пользуются влиянием на политические процессы. Говорят, что таких в современной России – 10–15 человек. Хотя, кто там знает? Перепись им проводили, что ли? Но если называют конкретные цифры, стало быть, люди эти не по норам ныкаются, а совершенно открыто «делают дела».

В головах инфантильной публики созрела идея блатной «романтики», окутанной неким манящим ореолом. Бандитские «понятия» иным видятся чуть ли не рыцарством! Мало кто сейчас не понимает, что общество наше криминализировано до крайности. И мало кто об этом теперь не говорит. Но никто не знает, что с этим делать. Эксперты и политики горячо спорят друг с другом до хрипоты, но сходятся в одном: произошло огосударствление и легализация организованной преступности. С улиц «мафия» проникла во власть и теперь угрожает экономической безопасности страны. Неспособность (или нежелание) властей эффективно противостоять ОПГ вызывает серьёзную обеспокоенность у всех, кто в полной мере осознаёт их повышенную общественную опасность. Высказываются самые радикальные способы решить эту проблему: от жесточайшей конфискации до уничтожения всех бандитов по одному, как это сделали в той же Туркмении, как это делают в Китае. Ещё вспоминают знаменитый «подарок» Фиделя Кастро для США, куда он выслал с Кубы вместе с политзаключёнными, не согласными с его режимом, всех наркоманов и преступников.

В России всё спотыкается о вопрос: а сколько их у нас? Кого ими считать? Что греха таить, если у многих известных политиков и бизнесменов, как бы сказать помягче… очень и очень непростое юридическое прошлое. Сколько у нас проворовавшихся чиновников, создающих «питательную среду» для криминала? Сколько коррумпированных сотрудников правоохранительных органов, покрывающих и даже использующих криминальных королей «в своих интересах»? И речь идёт не о каких-то рядовых сотрудниках, которые оступились от унизительного чувства бедности, а о крупных милицейских чиновниках, которые сознательно и, надо заметить, очень грамотно, идут на выгодные сделки с преступным миром. Попробуй, схвати их за руку – вывернутся. Да ещё и пытающегося их схватить на обе лопатки положат. Так приложат, что потом и не встанет.

Ужас в том, что в стране настолько много людей, которые имели в своё время проблемы с законом, что и не знаешь: кого больше. Тех, которые сумели его обойти без каких-либо последствий для себя, или тех, кто всё же запутался в его хитросплетениях. Если взять любой небольшой городок, где после Перестройки были ликвидированы практически все рабочие места, там больше половины мужской части населения уже сидели. Некоторые парни, которые родились в начале 80-ых годов, теперь говорят: «Я как белая ворона остался, потому что мои ровесники уже ВСЕ сидели! Даже как-то неудобно становится, что я ТУДА ещё не загремел». И это ни какие-то кровожадные убийцы, хотя, на почве массовой алкоголизации и показа по всем каналам телевидения сцен насилия и таких немало.

Простой пример: работал молодой человек на фабрике комбикормов. От фабрики имел квартирку двадцать «квадратов» (не хоромы царские, конечно же, но хоть какой-то угол был), зарплату (иногда даже одним комбикормом) и что называют соцпакетом (поликлиника за десять километров от дома). Но вот фабрика закрылась, и даже таких «благ» не стало! Что делать, куда податься сотне-другой таких человек, которые за день потеряли ВСЁ, что у них было? В менеджеры, которые в телевизионной рекламе кофе рекламируют на фоне ослепительного офиса? Двести менеджеров на селе – это, конечно, круто! На программиста или веб-дизайнера быстренько переучиться? Ага, в деревне, где компьютера нет даже у завскладом!.. Он не бездельник, он в трактористы хотел податься в ближайший совхоз, ему даже сказали, что трактористы пока ещё вроде как нужны. Одна беда – тракторов нет. Десять трактористов делят одну машину! Зарплату выплачивают, что называется, по настроению: «А вы её не заработали!».

Многие креативные соотечественники могут презрительно хмыкнуть: «Сами виноваты – надо быть предприимчивей, занялись бы каким-нибудь бизнесом». Но у нас весь двадцатый век над населением для того и бились, чтобы получить абсолютно безынициативного и исполнительного работника, который не будет тратить время на обдумывание приказов сверху. Никто ж из советских идеологов и мысли не допускал, что строительство коммунизма в СССР накроется медным тазом. Вот и выдрессировали народ ходить строем, чтобы строем и загнать в «светлое будущее». А в бизнес и предпринимательство не ходят строем.