Текст книги "Дендрофобия"

Бытует устойчивое мнение, что русские люди любят жить и работать в аварийном режиме, когда пятилетку – за три года, в конце сессии перед самым экзаменом полугодовые знания усваиваем за неделю, годовые «запасы» мусора убираем за пару дней. Мы, мол, долго запрягаем, зато быстро ездим. Я с этим не согласна. Русским людям такую модель поведения навязала многовековая тупость, которая крепко засела у руководства. Того самого руководства, у которого то молотка нет, когда надо, то гвоздей не допросишься, то вообще руки ни до чего не доходят, так как надо срочно помогать «дружественному народу» далёкого Гондураса или Парагвая.

В первые годы Советской власти субботники и воскресники (и такие тоже были) возникли почти стихийно, как порождение «революционного энтузиазма масс». Такой сознательный, организованный и бесплатный труд на благо общества в свободное от работы время или в выходные (откуда и происходит название) был стопроцентно и от всей души добровольным. Участвовали в нём как ярые коммунисты, так и рядовые «сочувствующие». Впоследствии энтузиазм населения уменьшился. Люди поняли, что новая власть – это всего лишь новая форма старой кабалы, и субботники постепенно стали превращаться в добровольно-принудительную «характерную традицию социалистического образа жизни». Новая эксплуатация со своей системой экзекуции. К немногочисленным «уклонистам», не желающим участвовать в субботниках, могли применяться меры общественного порицания или даже административного воздействия. Некогда задорное и активное мероприятие перешло в разряд обычной брюзгливой и скучной обязаловки «для галочки». Руководство предприятий зачастую использовало «добровольный» труд работников в своих интересах, экономя на заработной плате, на сокращении штата уборщиков, дворников и прочих «незначительных» единиц. В наше время субботники могут объявляться не только по субботам, а вообще в любой день недели, как снег на голову. Потому что мусора на улицах становится слишком много, или когда приближается ситуация «к нам едет генерал». В роли генерала может выступать любой чиновник или высокопоставленное лицо, которое куда-то едет по делам или на отдых, и путь его пролегает через многочисленные населённые пункты, на которые он может мельком глянуть из окна поезда или автомобиля и увидеть… этот бардак! А ну-ка навались, робяты, не посрамим родной город в глазах высокого гостя!

Что это, в самом деле, за странная традиция такая? Словно какую-то нерадивую хозяйку-грязнулю раз в году посещает мысль вымыть полы в квартире, которые, страшно сказать, на что сделались похожими за это время. Гораздо легче и удобней мыть их почаще, чем за раз счищать годовой налёт грязи и ещё много чего другого.

Не хочу никого обижать, но субботники – это непрофессионализм. Они не случайно возникли в эпоху, когда профессионалов стали презирать как класс, а безграмотный и необразованный люд решил, что может сам и город-сад построить, и страной управлять. В итоге настроили бараков, истребили всех, кого можно было назвать профессионалом в своей области: военных, учёных, врачей, изобретателей, земледельцев – среди жертв кровавых революционных и последующих репрессий не встретишь человека совершенно неотёсанного. Если истребляли крестьян, то, как правило, самых домовитых и хозяйственных, которые могли хлеба на всю страну вырастить, на которых вся эта страна и держалась. Зато сельских алкоголиков, болтунов и бездельников эта война с «врагами народа» никак не коснулась – ни одного не тронули, словно специальный отбор проводили! Если брались за армию, то выкашивали именно тех, без кого армия неизменно превращалась в беспомощную, совершенно необученную и плохо вооружённую массу.

Что касается субботников, то на них должны бы заправлять профессиональные строители, архитекторы, дизайнеры, а рядовые участники могут только выполнять их грамотные указания. Есть талантливые организаторы, которые даже в наши дни сумели создать своеобразную культуру субботника вплоть до красивой униформы. Я один раз, ещё в середине, казалось бы, совсем беспросветных девяностых годов попала на такой субботник в Михайловском саду. Возможно, вы будете скептически улыбаться, но я словно в отпуске побывала! Мало того, что это происходило в красивейшем месте в центре Петербурга, но там не было никаких горластых зазывал и занудных агитаторов. Никто не поднимал веником пыль до небес, не жёг тут же собранные помои и не таскал на своём горбу мешки мусора и уж тем более брёвна. Всем выдали симпатичные курточки, кепочки, набор пакетов для мусора, яркие грабли и вёдра. Мы собирали остатки прошлогоднего листопада, грузили их в специальные тележки, которые потом увозили кары. В саду работало много настоящих декораторов, флористов, был даже один режиссёр по постановке света! А волонтёры вроде меня под их руководством помогли работникам сада высадить цветы на клумбы, установить скамейки, разровнять посыпку на дорожках. Это был самый настоящий активный отдых, о каком в последнее время так часто говорят врачи. И всё продумано, чтобы каждому участнику этого чудо-субботника было комфортно, интересно, чтобы труд его был результативен. И результат этот был на благо как сада, так и всего города! Ведь можно, оказывается, и субботник превратить в очень красивое занятие. Просто мы так воспитаны, что «светлое будущее» у нас непременно строилось с мукой на лице, когда по колено в грязи, когда одна половина строителей от цинги умрёт, а другую потом в тюрьмах сгноят. Может быть, именно потому и не получилось ничего светлого, что было сопряжено с каким-то страшным и никому не нужным надрывом каждого «строителя»? Надрыв этот – тоже явный атрибут непрофессионализма. Если вы понаблюдаете за любым профессионалом в любой сфере деятельности, то заметите, что он не просто умеет работать, а не совершает никаких лишних и ненужных движений, которые только силы и время отнимают. Понаблюдайте, как выделывает тесто профессиональный пекарь или как шьёт профессиональная швея. Она не только ни одного ошибочного стежка не сделает, но и ни одного пальца не уколет. Например, профессиональный землекоп – уж не смейтесь, что я такую, казалось бы, совсем непрезентабельную работу в качестве примера привожу, но без них не проложить ни один кабель, – никогда не растянет сухожилия. Ломают кости и рвут связки, калечат себя в работе как раз глупые энтузиасты, которые всё делают в порыве: за котёл схватятся и не подумают, что он горячий. Некогда думать, труба зовёт, подвиг не ждёт! Взвалил шпалу на горб и тащи её с героическим лицом в даль светлую, пока внутренние органы через задний проход не вывалятся – подберёшь их на обратном пути. И даже мысли нет, что можно работать совсем иначе, без членовредительства этого дурацкого.

Многие могут усмехнуться: тоже мне профессия – мусор на улицах убирать! Но если у нас сделали весьма престижные и даже денежные профессии из таких занятий, которые раньше только матерными словами обозначали; если кругом полно людей, которые вообще непонятно чем занимаются, но за это «непонятно что» ещё и солидные деньги получают, то почему же участие в массовых уборках улиц наших городов не признать профессией? Именно профессиональные бездельники и убеждённые безработные придерживаются точки зрения, что любая работа – это туфта, ерунда, которой и учиться не надо. Скажи им, что некто работает, допустим, таксистом, а они докажут, что на самом деле он дурака валяет, а не работает: «Тоже мне работа – сиди на заднице да баранку крути!». Но глуп тот, кто станет их выслушивать или даже спорить с ними. Кто не догадается, что это всего лишь защитная реакция их разлагающихся от безделья души и ума, когда человек словно бы себя перед собой же оправдывает, что в его бездействии нет ничего ужасного: «Как раз все эти так называемые работающие дурят и обирают честных людей!». Любую профессию им назови от продавщицы до лётчика, от учителя до домработницы, и они выдадут протяжно фирменное: «Поду-умаешь, тоже мне работа – вертись весь день (у прилавка, у штурвала, у парты, у плиты)! Всего и делов-то, любой дурак сможет».

Был такой старинный фильм, где казак сказал жене, что она дома бездельничает. Не стала гордая казачка мужу-дураку ничего объяснять, а на день уехала в гости в соседнюю станицу, оставив его, такого делового, один на один с домом, козами, стиркой, тестом для хлеба, огородом, гусями-утками и прочими «бабьими забавами» домашней хозяйки. Казак чуть не умер за этот день! Этот день стал самым ужасным днём в его бравой жизни. Бельё он выстирал в корыте для корма свиней, свиньи от такого «кормильца» разбежались, козы съели всю капусту в огороде. Пока казак за ними гонялся, у него в печи сгорели пироги или что он там из теста налепил пополам с камнями. Казак нехотя, но всё же пришёл к выводу, что в доме без хозяйки плохо, и лучше эту чёртову бабу не злить такими необдуманными заявлениями. Вот что бывает, когда кто-то берётся не за своё дело или высмеивает чужую работу, считая её пустяком.

Конечно, в современной России, пережившей массовую безработицу, когда каждый стал заниматься абы как и абы чем, что подвернётся, лишь бы выжить, к непрофессионализму уже не относятся как к чему-то плохому. Но судите сами: повалили в черте жилого квартала высокие деревья, каждое в диаметре около полуметра, остались пни, огромные ветки. Надо бы всё это убрать, спору нет. Объявляют внеочередной или внеплановый субботник, на который приходит самая активная часть населения, которым не безразлично, что родной город утопает в мусоре – пенсионеры и женщины. И вот начинают они ворочать то, что может убрать только техника. Может, кто и усматривает в этом что-то романтичное, когда бабульки и тётки тягают брёвна в целях экономии городского бюджета для администрации, которая даже не подумала задействовать в таких работах хотя бы один грузовик. Но я кроме откровенного издевательства ничего в этом не нахожу. Видели вы когда-нибудь, как маленькие муравьи суетливо и медленно переносят какую-то травинку, а человек за всем этим наблюдает и вдруг – раз: лёгким движением руки берёт эту самую травинку и перемещает вместе с муравьями ближе к их муравейнику? Человек тут выступает в роли доброго подъёмного крана. Когда смотришь на наши потуги на субботниках, возня бабья и стариков около брёвен и неподъёмных гор мусора напоминает именно муравьёв. Которые медленно, с риском для своего здоровья (а оно у женщин хрупкое, вопреки устоявшемуся на Руси стереотипу, что баба – это нечто вроде никогда не ломающегося бульдозера) перетаскивают с места на место то, с чем могла бы быстро и качественно справиться только современная техника. Сюда бы хоть один экскаватор, который выкорчевал бы пни, погрузил бы их на грузовик, зарыл бы ямы. Бульдозер тоже не был бы тут лишним. Но у нас в стране в силу традиционного наплевательского отношения к людям об этом никто никогда даже не задумывается. В результате люди полдня бьются над одним пнём, угробят остатки уходящего здоровья и выходной день на такой «субботник», а пень – и ныне там. Чего ему сделается? Пень – это же не человек. Это человека легко угробить подобной эксплуатацией.

При строительстве Николаевской железной дороги, когда из «строительных инструментов» были только лопаты и носилки для земли, крепостные умирали сотнями, тысячами, а может и десятками тысяч – никто даже не считал. Не кони же гибли, которые денег стоят, а какие-то бесплатные рабы. Сама насыпь под дорогой в какой-то степени состоит из костей этих безымянных работяг. Но даже тогда, в середине девятнадцатого века, когда не было ни экскаваторов, ни подъёмных кранов, находились люди, которых такое положение вещей возмущало. А на рубеже двадцатого и двадцать первого веков, когда появились и всевозможные машины, и техника, специально придуманная и созданная для облегчения такого необходимого, но всё же каторжного труда, как перемещение всевозможных грузов, больших масс земли при строительных работах, древесины, у нас стало нормой бабам корячиться до выпадения грыжи над каким-нибудь уже пустившим корни бревном десять метров длиной! Никто словно бы не понимает, что это просто дико. Участники субботника сообщают об этом в специальный штаб, и там дают такой «мудрый» совет: а вы его распилите! Опять же, своими силами, ручными пилами. Слава богу, если кто сможет выловить мужика со бензопилой, который тоже вроде как за здорово живёшь свою пилу эксплуатировать не обязан. И распилить-то надо не поленце, а бревнище в три обхвата! Даже если принять за данность, что бревно было успешно распилено на чурки, весом в три-четыре пуда каждая, то участникам субботника их всё равно с места не стащить. И вот тут начинается представление. Приходит какой-нибудь массовик-затейник из так называемого штаба и начинает укорять баб, что это они так ослабли, хотя по утверждению великого русского поэта – того самого, которого до слёз поразила судьба строителей Николаевской железной – наши бабы, панимашь, и коня на скаку охомутают и в загс затащат, и в огне не горят, и в воде не тонут, как известно что:

– А ну-ка навались, лошадушки!

Самое удивительное, что «лошадушки» эти до сих пор находятся. Таких тёток всегда узнаешь по робкой надежде на лице, что их хотя бы за это оценят и даже замуж возьмут. Хотя большинство баб – и это радует – уже не слушают извращённые представления какого-то сморчка о женском предназначении, а уходят с субботника. Завтра у них будут болеть все вывихи и растяжения, какие они получили при подъёме тяжестей, которые ни одна нормальная женщина не додумается поднимать. Если она, конечно же, не профессиональный штангист – и чего это некоторые дамы так стремятся освоить такие сугубо «мужские» виды спорта, хотя и мужчины от них инвалидами становятся? Заняться, что ли, больше совсем нечем?

Опять-таки не хочу никого обижать, но после таких субботников становится… страшнее, чем было до них! Горы недогоревшего мусора, вытоптанная свежая трава, вывернутые куски ещё не просохшей после схода снега земли, остатки такого крупнокалиберного мусора, как брёвна, камни, доски, куски штукатурки и кирпичной кладки. Всё это валяется там и сям, что свидетельствует об одном: люди выдохлись. Это похоже на то, как кто-то решил сэкономить, поэтому не пошёл заказывать платье в ателье, а обратился к бабе Мане, которая вроде как умела когда-то в далёкой молодости гладью вышивать. Города наши после субботников очень напоминают такое самодельное платье, сшитое кое-как абы кем, лишь подешевле обошлось. Можно заказать платье у профессионального портного, а можно самому кое-как сметать. Ради экономии отчего же не попробовать? Всё можно самому! Можно автомобиль в автомастерской чинить, а можно и самому. И компьютер можно не таскать понапрасну в сервис, а самостоятельно его отремонтировать. Молотком, держа на одной коленке. Зато деньги не потратишь на всяких там специалистов, без которых вполне можно обойтись – разве не выгодно? Можно управление своего государства профессионалам доверить, а ведь можно и рядовому гражданину самому править, как заблагорассудится. Отчего же нельзя? Ради экономии-то! Чего там на армию тратиться, да на медицину? Сами с вилами в руках себя защитим, сами все свои болячки вылечим подорожником! Так обычно и происходит при деградации общества, когда утрачивается понятие профессии, образования, культуры, когда общество скатывается к пещерному состоянию.

Практически любую работу можно выполнять профессионально, а можно и любительски: делать фотографии, ремонтировать квартиру, кататься на коньках. Согласитесь, что разница есть, когда «пироги печёт сапожник, а сапоги чинит пирожник». И не только в экономии, но и в качестве работы. У нас тут один умелец, который тоже вообразил, что больше профессиональных электриков в электричестве разбирается, подключил водообогрев, после чего половина подъезда… выгорела. Но умелец не унывал, а ликовал: «А чё! Зато бесплатно установил!». От субботников тоже всё чаще отдаёт таким нездоровым ликованием его организаторов: «Зато бесплатно решили проблему отсутствия дворников! Хотя бы на это лето». Ох, находчивые вы наши, экономные! И ни один при этом от госмашины с водителем не откажется – экономия была бы куда как ощутимей, чем на инвентаре для уборщиц. Ни один от путёвки в санаторий за государственный счёт тоже не отречётся. Отдыхал бы на берегу родной речки с удочкой. Зато бесплатно, экономно же!

На наши субботники надо ходить «со своим инвентарём», как пишут в «приглашениях» на них: со своими вёдрами, граблями, метлами, лопатами и всем прочим. Кто чем богат. В городском бюджете традиционно нет денег даже на малярные кисти для покраски оград и столбов. Каждый тащит что-то своё. Один мажет полусгнивший покосившийся телеграфный столб лысой кистью, другой вообще какой-то тряпкой, намотанной на палку – и так сойдёт. А вы замечали, какая разница между работой профессиональных маляров и этой самиздатовской мазнёй в технике «кура лапой»? Маляр краску не «гоняет» по поверхности лишь бы абы как размазать, а прежде всего эту поверхность зачистит, высушит, покроет первым слоем, даст высохнуть, потом идёт другой слой и уже в другом направлении относительно первого. В итоге профессиональная окраска занимает не пару часов, как хотелось бы приверженцам теории субботника, которые ещё и соревнование могут объявить, кто кого обгонит по скорости этой мазни. Краска – это явление чисто химическое. Она подчиняется законам физики и химии, ей требуются определённые условия и для нанесения, и для высыхания. В результате работа профессионального маляра будет держаться на окрашенной поверхности и защищать её от разрушения годами. А мазня ветошью на палочке после первых же дождей пойдёт шелушиться и через неделю от неё следа не останется! Но всё равно мазня эта тупо совершается каждый субботник. Да ещё и со спешкой, чтобы обогнать «конкурентов», мажущих на другой стороне улицы, как для отчётности: комиссия пойдёт после субботника, увидит, что краска по столбам и заборам успешно и в полном объёме размазана, поставит галочку напротив пункта «малярно-штукатурные работы выполнены».

Это на «диком и загнивающем» Западе есть такие профессии, как дизайнер по клумбам или декоратор по лицевой части дома. Хочет человек улучшить лицевую часть своего дома, так кличет специалиста. Деньги у него на это, слава богу, есть – он их, собственно, для того и зарабатывает, чтобы улучшать свою жизнь и всё, что его окружает, а не для оплаты света-газа-канализации и проезда до работы, как принято у нас. Поэтому нам не до декораторов и дизайнеров. Наш гражданин обязан САМ выполнять практически любую работу.

Как-то на здании милиции возьми, да и отвались кусок штукатурки, никого не спросившись. Здоровенный такой кусок, над самым фундаментом. Сначала плюнули на него, как и положено: в ближайший субботник замажет как-нибудь кто-нибудь. Чем-нибудь. На субботник явились, естественно, одни бабы. Штукатурить стену родного ОВД поручили бухгалтеру Ирине Степановне:

– Ира, не посрами честь заведения. Так уж и быть: шпатель мы тебе выдадим, раз ты свой не догадалась принести. А насчёт штукатурки ты уж сама скумекай, как да что там надо заливать да смешивать.

– Я же не умею! – пыталась отказаться от оказанной ей чести бухгалтерша.

– Да чего там уметь-то? Вот тоже мне – труд великий: мазню по стене размазать! Прямо-таки два института закончить надо, чтобы такую «профессию» освоить, да? Вона бабы с комбината ваще на субботнике будут старый шифер с обвалившегося дома по Фанерному проспекту разбирать и вручную перетаскивать его на ремонт крыши соседнего. А тебе-то, можно сказать, повезло. Не работа, а лафа! Сиди на стремянке, да мажь. Загоришь так, что и на курорт не надо!

Ирина Степановна продолжала слабо верещать и на субботнике, что не владеет навыками работы штукатура. Её быстро осадил наш находчивый мэр:

– Да имейте ж вы совесть, в конце концов! Я не знаю, куда у вас у всех совесть вообще подевалась?! Что за девичьи глаголы «не умею» да «не могу»! Что вы как баба в критический день, ей-богу! Вы же в этом здании работаете. Это же вам нужно, а не нам! Начальство какое приедет, а у вас тут такой дискомфорт на стене. Осрамитесь же по самое не хочу!

Ирине Степановне стало стыдно за капризы. Она стиснула зубы и на свои деньги купила банку шпаклёвки, старательно размазала её по обнажившейся кирпичной кладке, как ей советовали стоявшие над душой десяток-другой членов «комиссии по контролю над успешным проведением работ по благоустройству города» из Администрации:

– Тут ничего особенного уметь не надо. Это любой дурак сможет! Вот так зачерпнула скребком дерьма этого из банки и на стенку его, на стенку!.. Ага, вот так, шлепком да погуще. А потом разгладить, чтобы более-менее ровно было.

Ирина Степановна и хотела сказать, что на банке написано «наносить следует тонкими слоями с просушкой по 24 часа каждый, не менее трёх слоёв». Но как подумала, что её заставят тут три дня на стене висеть, когда дома двое детей, огород, варка обеда, воскресная стирка и прочий «женский досуг», так и промолчала. Поумнела. Размазала, как смогла и как ей подсказывало её личное чувство прекрасного. Профессиональные штукатуры подняли бы на смех такую «работу», но ведь в субботнике главное не результат. Главное – участие. Отучаствовал положенное время, отбыл «от звонка до звонка», отмучился на работе, которую голыми руками, пусть даже вооружёнными «своим инвентарём» в виде ведра и лопаты в принципе невозможно выполнить, да и катись домой, не отсвечивай.

Через год у здания милиции выпал целый угол, аккурат по этим замазкам. Здание сигнализировало, что стены пора крепить каким-нибудь радикальным способом или сносить к чёртовой бабушке за ветхостью. Представляете, чтобы – уж простите за такой пример – в Кремле на каком-нибудь здании облупилась штукатурка. Разве доверили бы там штукатурные работы какому-нибудь прохожему? Идёт, скажем, какой-нибудь кремлёвский политик, который к другому политику по делам заходил, а его комендант Кремля вылавливает и говорит:

– А ну-ка, со своим инвентарём марш на субботник! Вон там кусок стены выпал, так вы замажьте дыру. Как-нибудь. Чем-нибудь. Вы же в этом здании работаете, так что это вам нужно, а не нам. А то, не дай бог, конечно, президент пойдёт или там вице-спикер какой. Осрамимся же по самое не хочу!

И каким бы великим не был тот политик, но никто ему не доверит штукатурить «стены древнего Кремля». Потому что это будет началом какого-то совсем нехорошего безумия. Там соберут «консилиум» профессионалов по архитектуре, строительным работам, которые выяснят отчего и почему кладка «сбросила» штукатурку, да нет ли каких микроскопических трещин или намёка на внутренние разрушения. И всё это признак того, что пока в Кремле есть хорошие хозяева, комендатура, обслуживающий персонал там не напрасно хлеб едят. А там, где бабы на субботниках подпирают то, что давно сносить пора, чтобы оно ещё хотя бы до следующего субботника простояло, хозяев нет, не было и, видимо, уже не будет НИКОГДА. Там всем, кто по должности обязан заботиться о благоустройстве вверенного им города, глубоко безразличен и сам город, и уж тем более его благоустройство. И занимаются они чем угодно, но только не своим городом – они его вообще своим не считают.

Мне иногда говорят: чего ты такие мрачные вещи описываешь? Написала бы, в самом деле, что-нибудь весёлое! Но у меня уже давно утрачено понимание, что в нашей жизни есть весело, а что – мрачно. Например, над произведениями Михаила Зощенко принято смеяться, а мне почему-то грустно. Ведь он ужасные вещи описывает, даже трагические! Самое ужасное, что герои его рассказов никуда не делись и в наши дни, и нисколько не изменились за эти годы: теперь их пошлость и ограниченность с успехом эксплуатируют другие сатирики Михаилы.

Мне тут один случай рассказывали, прямо-таки «задорновский». Приходит некая старушка в Правление какого-то безымянного совхозика в пять улочек, чтобы получить там справку, что у неё в этом совхозике никогда не было частного огорода. Это её из районного управления регистрации «отфутболили», когда она решилась приватизировать свой домишко на шести сотках в соседней деревне, где она, собственно, и проживала всю жизнь. Спокойная такая старушонка, за всю жизнь ни разу не чудила, хотя жизнь у неё очень непростая была. И вот приходит она в это трёхэтажное Правление, а там таблички на дверях: «Ведущий специалист по благоустройству», «Второй заместитель старшего ответственного по архитектуре и градостроительству». На улицах не видно ни одного здания, к которому можно было бы употребить термин «архитектура». Что тут посреди ухабов и рытвин называют «благоустройством» – вообще не ясно. Неужели вот эти покосившиеся хрущёвки с отваливающимися балконами? А специалисты сидят. И хорошо сидят, доложу я вам. И не просто специалисты, а даже ведущие! То есть подразумевается, что есть ещё и не ведущие, а просто специалисты. Есть второй заместитель какого-то «старшего ответственного». Значит, имеется и первый заместитель, и младший или просто ответственный за весь этот бардак с гнилыми сараями и редкими кусками ломаного асфальта на дорогах. У Правления, правда, отутюжена асфальтовая площадка для великолепных авто этих самых «специалистов по благоустройству и градостроительству».

В известном монологе Аркадия Райкина упоминаются завсклад, директор магазин, товаровед, с которыми надо было дружить в советское время, чтобы раздобыть дефицит. Теперь на смену этим всесильным завкомам, домкомам и парткомам пришли «более понятные» развёрнутые названия типа «Отдел по обеспечению населения социально-экономической помощью и постановкой на учёт по инвалидности» или «Комитет по поддержанию городского хозяйства для улучшения дорожного строительства и ремонта». Заучить эти названия человеку со средними способностями невозможно.

Старушка пока в очереди сто сорок восьмым номером сидела, так всё эти таблички на дверях разглядывала, очёчки одевала и снимала, всё думала: не зрительный ли это обман. Потом, когда убедилась, что не обман, начался у неё приступ то ли смеха, то ли рыданий. Как прыснула, так и не смогла остановиться. Только пальцем тычет на эти таблички и на окно, где красуются результаты деятельности «специалистов», чтобы окружающим объяснить причину истерики. Вслед за ней точно так же начали сотрясаться от смеха и другие граждане в очереди за справками типа «предъявитель сего никогда не был верблюдом в совхозе таком-то (за все другие совхозы не ручаимси)». Повыскакивали специалисты, как ведущие, так и их заместители (младшие и старшие), испугались, тоже то ли рыдать, то ли хохотать принялись. Начался классический массовый психоз. Вызвали три машины Скорой помощи – все, какие в районе были. Врачи кому успокоительный укол сделали, кому и пары оплеух хватило. Но закончилось всё довольно-таки мирно. Старушка, правда, померла. От смеха – и такое бывает. То есть домишко свой так и не успела приватизировать, поэтому отошёл он государству. Точнее, специалистам этим. По благоустройству и прочему расстройству городов наших.

И вот что это: комедия или трагедия? Для меня это – трагедия. Хотя многие посчитают комедией и даже скажут, что на основе такого материала можно было бы залудить очень приличный фельетон, а то и сценарий. Для комедии. А то ведь людям в нашей стране совсем уж не над чем смеяться. Да, жалко бабушку, что и говорить, зато от души повеселилась перед смертью. Другие-то куда как скучнее помирают.

Таких ситуаций из разряда «смешно, да не до смеха» сейчас можно сколь угодно в нашей жизни насобирать. Особенно на субботниках. Вот у нас тут мимо станции какой-то министр проезжал, так за пару дней до этого «знаменательного события» созвали внеплановый субботник. Начальник вокзала орал, что надо бы обновить белую полосу по периметру главного перрона чётного пути. А от перрона этого при спуске вообще мало что осталось. Когда-то там был асфальт, но за годы постперестроечной разрухи никто его ни разу не обновлял, поэтому местами проглядывают проплешины голой земли. И вот муравьиная суета субботника после уборки основной массы грязи начинает рисовать эту самую «полосу по периметру». Кто-то где-то нашёл малярную кисть, которая, должно быть, ещё с прошлых субботников провалялась в подвале вокзала, и никто её не додумался от прежней краски отмыть. В банку с водой воткнули, согласно «Книги полезных советов для тех, кому всё время некогда». Да только вода за прошедшее время испарилась, а кисть со слипшейся и перекошенной щетиной осталась. Начальник вокзала выносит вердикт: сойдёть!

– Бабоньки, некогда! Завтра же, завтра же тут САМ министр проедет. Или замминистра, что ничуть не легче. Ему главное полосу эту увидеть, белую. Увидит, что полоса проведена, значит, всё более-менее в порядке содержится.

И начинают видавшей виды кистью малевать эту самую полосу, иногда просто по голой земле, где асфальт не сохранился, по пыли, по лужам, по грязи! Главное – провести. Это становится некой навязчивой целью! Главное, чтобы министр или кто там поедет мимо нас, увидал эту белую линию и сделал вывод: тут ещё не всё разворовано и пропито. Эвон даже кисть какую-то нашли где-то на помойке… Где ещё такое увидишь, чтоб по голой земле рисовали разметку? Только у нас, в России. Все понимают, что по-хорошему тут надо бы выровнять местами просевшие участки, проложить и утрамбовать слой гравия, сменить покосившиеся опоры и треснувшие плиты под перроном, потом закатать это дело в новенький асфальт, излишки его обрезать по прямым линиям. Не голыми руками, а специальной машиной, которая именно для таких работ придумана. И катком асфальт разгладить, а не так, как у нас его лепёшкой плюхнут, а какая-нибудь тётка Гликерья совковой лопатой эту лепёшку разровняет. Да ещё своим стоптанным башмаком прижмёт для верности. И асфальт-то словно самодельный, не в специальных котлах вареный, а пополам с каким-то то ли гуталином, то ли дёгтем смешанный.

Когда снег сходит, именно таким «способом» начинают заделывать образовавшиеся там и сям дыры и ямы на дорогах, обочинах и перронах. Вы спросите любого олигарха: согласится ли он, чтобы у его особняка вот так некая бабка Клаша с ревматизмом в пояснице лопатой асфальт плюхала и ногой разравнивала? Да он пошлёт куда подальше этих энтузиастов, которые втемяшили себе в башку, что они таким макаром якобы «благоустраивают» город и улучшают его внешний вид, и наймёт профессиональных строителей дорог! Можно себе вообразить, чтобы в столице, например, на Кутузовском проспекте наносили дорожную разметку подобным образом? Дурак скажет: «Подумаешь, тоже мне работа – белую полосу провести! Любой баран сможет!». Но согласитесь, что разметка асфальта, выполненная специальной машиной и людьми, которые умеют это делать, – это не то же самое, что мазня облезлой малярной кистью рядового участника стихийно созванного субботника.