Текст книги "Дендрофобия"

Я понимаю, что у нас в стране найдутся миллионы и даже десятки миллионов людей, которые возмутятся:

– Чего ты тут гонишь пургу! Ишь, какая-то там дерёвня сравнивает своё захолустье с Кутузовским проспектом! Ты для себя, что ли, в этих субботниках участвуешь? Нормальные люди на них ходят «для галочки» или вообще не ходят: теперь за это не расстреливают. Поду-умаешь, дыру в дорожном покрытии гудроном пополам с цементом замазали! Одну грязь на дорогах замазали… другой грязью. И так сойдёть!

А вам не кажется, что наша жизнь словно сквозит этим самым «и так сойдёть»? Куда ни бросишь взгляд, а всюду какая-то недоделанность проглядывает. Стоит пенёк, рядом – другой, повыше. На них криво положена то ли сорванная дверь, то ли треснувшая столешница. Что-то вроде скамейки, чтобы было куда зад примостить. Можно было бы сделать хорошие скамейки, нормальные. И древесины для этого предостаточно, и инструментов каких-то мудрёных не требуется: пила, рубанок, молоток с отвёрткой есть практически в каждом доме. Можно-то можно, но… может быть, и так сойдёт, а? Сойдёть! Чего по пустякам зря корячиться? Можно и вообще на земле сидеть, если ноги совсем не держат… Вон там труба горячей воды из земли торчит, протекает, надо бы её проложить под землёй в специальную траншею, как трубе и положено. Надо бы её вообще заменить на новую, но… может, и так сойдёт, ась?.. Сойдёть! Ещё как сойдёть! В развивающихся странах и такой «роскоши» не видели… А вон там бьёт «гейзер» из канализации. Аромат: м-м – «Шанель» отдыхает! Надо бы тоже как-то всё это куда-то деть, завуалировать хотя бы на время, а то сам замминистра или даже губернатор области мимо проедет, чёрт их тут носит!.. Или всё же и так сойдёт? Сойдёть! Наши предки и не в таком дерьме сидели, а мы чем хужее!.. А вот дом стоит в аварийном состоянии, по стенам трещины «гуляют» во всех направлениях, уже и с улицы видно невооружённым глазом: ни в этом году – так в следующем рухнет… Что у нас вообще за дома? И можно было бы настроить комфортабельных зданий, красивых кварталов, все виды стройматериалов в стране есть: лес, камень, песок, глина! В стране этих материалов буквально навалом, так что местами древесину даже сжигают, настолько девать её уже некуда. Ну, были бы мы какой банановой республикой, где кроме этих самых бананов больше нет ничего – было бы понятно. Так ведь всё есть! Более того, в отличие от малообразованного населения банановых республик, где просто умение читать до сих пор экзотикой кажется, у нас есть любые специальности, есть кадры, есть учебные заведения, которые эти кадры готовят и выпускают, есть инженеры, проектировщики, математики, экономисты. Они могли бы все имеющиеся ресурсы грамотно рассчитать, распределить, построить, создать!.. Ага, щас разбежались они тебе строить и создавать. Инженеры наши теперь подержанные автомобили из Польши перегоняют, а у экономистов мысль работает только в одном направлении: как обогатить своего хозяина в ущерб всем остальным слоям населения. Хозяин их за это хорошо кормит.

Да бог с ними, со специалистами – сейчас всё строят выходцы из тех же банановых или хлопковых республик. Но хоть что-то должно работать на нас, на граждан своей страны! Не в пустыне же живём, где кроме раскалённого песка под ногами больше нет ничего – хотя в Арабских Эмиратах вон какие города выстраивают, если верить передачам о путешествиях. Могут сказать, что «у них там так не ворують», у них за один украденный дирхам руку до плеча отсекают любому – и регалии не помогут. То есть воровать-то воруют, конечно же, но не так интенсивно, как у нас. И не так глупо уворованное пропивается и проматывается на разные смутные цели, от которых ничего кроме поражения печени, почек и прочих органов мочевыделительной системы скороспелый богач не получает. Уж, казалось бы, и мог бы пожалеть разнесчастную печёнку свою, которая устала чистить и заменять его отравленную алкоголем и прочими стимуляторами кровь. Уж и мог бы пару-тройку миллионов (не шахтёрским же трудом он их заработал) выделить на дороги-школы-больницы хотя бы в родном городе. Но что-то мешает… Да и что это мы чужие деньги считаем? Нехорошо это, некрасиво. Не для того же он их с таким риском урвал, чтобы теперь назад отдавать, в самом-то деле! Где это видано, что-то украсть, а потом отдать на благородные цели? Никогда такого не будет. Поэтому остаётся надеяться только на бабку Клашу и тётку Гликерью. Хоть и нет у них ни сил, ни средств страну облагородить и вытащить из упадка, но зато она им не безразлична. Им стыдно делается, когда они слышат замечания в адрес своего города, который они не могут привести в полный порядок за один субботник. Они при этом краснеют и даже плачут, оправдываются. И ничего подобного вы не увидите на лицах администрации: там никогда никому ни за что не стыдно – давно вытравили у себя подобные глупейшие комплексы.

Не знаю, как в Эмиратах и прочих странах умудряются строить красивые и современные города для своих граждан, но не ошибусь, если сделаю предположение, что там в центре города дощатый сарай не поставишь и вывеску «Дом Культуры» на него не пришпандоришь. Не сойдёт там сарай за дом культуры-то. А у нас всё сойдёт: торчащие из земли ржавые трубы, дороги в выбоинах и без асфальта, покосившиеся дома с облупившейся штукатуркой, кривые завалившиеся заборы, покосившиеся столбы, словно пьяные. Все эти выбоины и трещины, следы гниения и распада наспех чем-то замазаны, залеплены, закреплены неумелой рукой в стиле «и так сойдёт!». Этот наш знаменитый стиль уже можно смело заносить в учебники по архитектуре и искусству, как «ведущее направление в российском благоустройстве и градостроительстве» на рубеже веков.

Как задумаешься, ради чего это – ещё скверней становится. В самом деле: зачем? Чёрт его знает, в чём тут причина. То ли какая-то патологическая лень в нас сидит, то ли парализующий ум и волю страх перед жизнью и реальностью, что нам её всё равно не переделать, так что лучше и не пытаться: и так сойдёт. Но если попытаться пройти всю цепочку, на которой все лучшие предложения о том, как сделать нашу страну красивой и ухоженной, спотыкаются и исчезают, то приходишь к странному выводу, что наше согласие жить во власти этой кислой философии «и так сойдёть!» служит единственно тому, чтобы… нашему человеку лишний раз с завалинки не вставать. Сиди на этой завалинке сиднем хоть весь век, смоли цигарки да трави байки обо всём, что в поле зрения попадёт. Только хоть кто-нибудь заикнётся о том, что вон там надо бы что-то изменить или переделать, сразу такое потрясение, что вот сейчас надо будет удобно пристроенную на завалинке задницу отрывать, куда-то вяло идти с лицом великомученика, что-то делать, вносить какие-то изменения в эту ужасную картину бытия, что зевота прошибает и губы уже сами выстраивают кодовую фразу: «И так сойдёт». И все с этим медленно, может быть даже нехотя, но соглашаются: «Ну чего ОПЯТЬ кого-то там продрало что-то делать, когда и так сойдёть!».

Неужели на самом деле так? Неужели это именно ради такой примитивной цели делается, чтобы никто никому не мешал… отдыхать от своих непосредственных обязанностей? Вы заметили, с какими лицами у нас везде сидят в конторах, которые вроде бы специально и создавались для благоустройства городов, для улучшения жизни людей? Туда придёшь, а они уже смотрят с выражением лица «лучше бы тебя вообще не было!». Только вот хотели чайку-кофейку затеять, поточить лясы-балясы о том да сём, а тут ты, чёрт бы тя задрал! Только хотели обсудить такие важные вопросы, кто на каком месяце беременности замуж выходил (для наделённых полномочиями женщин) и как там политическая ситуация в Камбодже (тема «сурьёзного разговору» для обладающих властью мужчин), как тут простые смертные лезут со всякой галиматьёй. Поду-умаешь, горе какое: электричества нет вторую неделю! Зажрались, господа хорошие! Наши деды и прадеды и вовсе без ляктричества энтого обходились, и важных людей от государственных дел не отвлекали. В Камбодже вона и не такое творится!..

Потом наши столетние ветераны Войны спрашивают главу государства: отчего у нас никак не могут обеспечить жильём хотя бы их, построить дома хотя бы для «тех, кому за 90». И он вздыхает: на то есть объективные причины. А что он ещё может сказать? Он и сам не знает, что за причины могут быть у такого ужаса. Самое лучшее в такой ситуации – спихнуть вину на эти самые «объективные причины», в результате которых некий субъект так и не нашёл сил побороть гравитацию и оторвать зад от завалинки, когда его призывали заняться своей непосредственной работой. Проболтал свою работу, пролузгал, проходил в каком-то полусонном состоянии, не поддающемся пробуждению. «Ну, подумаешь: ветераны Великой Отечественной до сих пор нормального жилья не имеют – не на улице же они все живут, ели присмотреться. В бараках, в коммуналках, в общагах – ну и нормально! Кто с детьми ютиться, а кто уже и с правнуками. И так сойдёть!»

В результате мы как-то привыкли к неустроенности, к грязи на улицах, к разрухе в домах, к неуважению человека человеком. Я знаю наших соотечественников, которые за границу регулярно мотаются, и там их буквально «ломать» начинает: «Я бы за бугром жить не смог, потому что там какие-то странные люди живут – никто под кусты не писает и шелуху от семечек на мостовую не сплёвывает! Я харнул под ноги от души, меня зачем-то в ихний околоток загребли, дикари чёртовы». Как там жить нашему человеку, если он дома привык к этой безалаберности? Он её даже любить начинает! Он может увидеть картину у подъезда, где накануне кто-то «гудел», оставил после себя кучу бутылок, заплевал и загадил всё в радиусе ста метров, и сказать мечтательно, с патриотической слезой на подбитом глазу: «Зато это – наше, родное, какого нигде больше не увидишь». Недавно такую сцену в одном нашем фильме видела, где пьяный герой показывает на заплёванный стол в заляпанных бутылках и растерзанных консервных банках и говорит собутыльнику, который собирается «свалить за бугор»: «Дурак, куда ты едешь?! Ты понимаешь, что там ничего этого нет!». То есть плевки и следы кала, окурки и бутылки – это главная ценность, которая только и может наших граждан на Родине удержать?

Иных даже начинает раздражать и бесить красота и опрятность. Они могут сломать красивый палисадник не из жизненной необходимости, а просто так, потому что – бесит. Бесит, что кругом такой, извините, срач, а тут некие цацы, мать их растак, лоск навели, панимашь! Ученики городской школы к очередному субботнику в школьной мастерской на уроках труда сделали пару-тройку скамеек для города. Постарались от души, скамейки получились красивые, удобные, массивные – это чтоб не утащили. Установили их в парке, прикопали в землю для устойчивости. Очень красиво получилось: кусты цветущей сирени, а около них – скамейка. А с неё такой вид открывается на спуск к реке и равнину за ней! Идёт человек с работы уставший, сядет, отдохнёт, полюбуется на пейзаж, накопившиеся за день проблемы немного отступят – так казалось, когда мы скамейки устанавливали. Кому-то другому показалось иначе, поэтому он все эти скамейки просто… сбросил в ручей. Если бы он их себе взял, чтобы на огороде или даже у подъезда поставить, это был бы очень хороший симптом, что человек хотя бы не чужд красоты и комфорта. Ученики даже гордились бы, что кто-то их труды облюбовал настолько, что себе прикарманил! Ведь для людей и делали, чтобы было где человеку присесть, посмотреть, как прекрасен мир, если никто его не уродует. А оказалось, что кого-то это так воспалило, ну прямо-таки до аллергической реакции, что он смёл их одним махом, как аллергик сметает в помойку букет цветов! У нас очень много случаев, когда курочат что-то именно ради уродства – никакой другой цели больше не преследуется. Вспоминаешь былые времена, когда в общественных местах воровали элементы городского убранства, но не для поломки, а для себя, и это считалось очень плохим явлением. Конечно, чего хорошего, когда человек крадёт то, что предназначено для общественного пользования? Но сейчас на фоне бессмысленной и пьяной ярости, которая сметает в щепки скамейки в парках, ограды у школ и больниц, навесы у автобусных остановок, телефонные будки, кажется: лучше было, когда люди это крали для себя, а не ломали. Хотя бы так чувствовалось, что они ценят плоды чужого труда, что им хочется приобщиться к уюту.

Одно время была мода на ограды с цепями. И цепи эти воровали безбожно! Отрывали голыми руками и даже с помощью сварки под сенью ночи. Но для себя! Чтобы потом из украденного себе такую ограду смастерить хоть на кладбище, хоть на клумбе, хоть ещё как-то в хозяйстве применить вплоть до молотьбы зерна. Это было дико, но тогда никто даже не догадывался, что вандализм может приобрести ещё более дикие повадки, когда разгром будет производиться просто так, от скуки, от безделья, от тоски, от сволочного характера, от ненависти ко всему тому, что ещё не похоже на свалку и помойку. В 1995-ом году в нашем городе к 50-летию Победы сделали такую же ограду с цепями вокруг могилы Неизвестного Солдата, так их ободрали за одну ночь. Со столбами даже вырывали! Но для чего? Ведь бросили тут же рядом, в овраг с водой. Ни одного кусочка себе не взяли, ни одного колечка! Это какую силу надо было потратить, чтобы стальные цепи оторвать, выдрать звенья из приваренных намертво проушин толщиной в два пальца… и бросить в канаву? Вся «титаническая» работа была проделана только ради создания ещё одного уродства, коих и так пруд пруди вокруг. Вот как некоторых бесит опрятность и элементарный порядок. Не роскошь даже – нет! А просто чистые дорожки в парке, аккуратная оградка, скамеечка рядом. Настолько некоторые наши сограждане привыкли к жизни в условиях «и так сойдёть!».

Есть такие растения, которые только в грязи могут расти. Посади их в красивый горшок с чернозёмом или в нарядную клумбу, они там жить не смогут – погибнут и зачахнут в тоске. Потому что им грязь нужна, зловонные испарения болотного сероводорода, мутная жижа вокруг, уродливые склизкие коряги в качестве «соседей». Они только в таких условиях будут чувствовать себя комфортно и уютно.

* * *

Я почему-то люблю субботники. Это как детская любовь – необъяснимая и иррациональная. Скорее не любовь, а ностальгия по тем временам, когда в жизни было больше задора. И была вера в скорое наступление гармоничной эпохи, а труд каждого, пусть даже самый маленький, её якобы приближал. Теперь веры нет, задор тоже куда-то улетучился. Осталась ностальгия и попытки отыскать в этом явлении что-то положительное. И это положительное есть.

Во-первых, работа – это лучшее и самое сильное лекарство от многих социальных болезней. Она вообще лечит все проблемы общества без побочного эффекта, и я не знаю, почему Минздрав до сих пор не обратит на это внимание правительства, не поспособствует созданию необходимого для здоровья нации количества рабочих мест. К тому же, физическая работа на свежем воздухе – это лучше всякой аэробики и дорогущих курсов похудания.

Во-вторых, субботник всех сплачивает, чего очень не хватает нашему разобщённому обществу, которое из-за этой разобщённости уже фактически перестало быть единым обществом единой страны. Конечно, сейчас очень сильны настроения, что нелюбовь к коллективному труду – признак индивидуальности. Дескать, вы – стадо, а я – личность. По причине такого обострённого индивидуализма люди теперь редко ходят друг к другу в гости, боятся создавать семьи, конфликтуют в рабочих коллективах, что не есть хорошо.

Ну, и в-третьих, человеку на самом деле очень важно, в каком состоянии находится окружающая его среда. Он может заболеть и даже умереть от негармоничного сосуществования предметов в пространстве. Когда кругом всё заплёвано и загажено, люди в такой среде обитания вряд ли будут стремиться к разумному поведению и развитию в себе лучших человеческих качеств.

Некоторые современные россияне ненавидят субботники и никогда на них не ходят. Принципиально. Даже если у них имеется возможность пойти, время и силы, они всё равно не пойдут. Их можно понять. Наши люди теперь знают, что в других странах власти не жалеют средств на поддержание чистоты на улицах, а не рассчитывают на бесплатный труд простых граждан, как у нас, которым и без того надоело работать за бесценок. Люди видят в этом очередную манипуляцию народом, который снова призывают решать проблему, которую похерили чиновники, обязанные заниматься благоустройством населённых пунктов по долгу службы, а не настроения. Они отлынивают от своих непосредственных обязанностей и растрачивают деньги налогоплательщиков неизвестно на что. Агитаторов пойти на субботник теперь рассматривают как неких штрейкбрехеров, как пособников вороватого руководства, которое получает деньги из госбюджета и на ремонты подъездов, и на благоустройство улиц и парков, и для найма необходимого количества уборщиков и единиц техники. Но развращённая отсутствием контроля во всеобщем бардаке восьмидесятых и девяностых годов, тратит эти немалые суммы на «личные нужды». В Райцентре однажды даже драка была на субботнике. Били его участников, что они бесплатно и покорно выполняют работу тех чинушей из городской администрации, которые должны были бы наладить своевременную уборку улиц. Но они за последние годы только и сделали, что на фоне массового обнищания населения вдруг как-то резко «отъелись» и обзавелись нешуточным имуществом.

Ещё народ отталкивает от субботника поведение на нём сильных мира сего, которые даже из уборки мусора умудряются сделать хорошую пиар-компанию. Для себя, любимых. Этакие зазывалы «делай, как я!» помашут грабельками перед телекамерой: мол, мы трудимся с народом на равных, мы ради этого народа, будь он неладен, даже в белых рубашках и дорогих костюмах вышли на субботник! А народ давно знает эти тонкости скрытой рекламы, поэтому «игра в демократию» и дешёвый популизм, который, как известно, проявляется в кризисные периоды, на него слабо действуют. Но пока всё же действуют. Народ-то знает, что на реальном субботнике надо перетаскать на горбу тонны мусора, после чего будет уже не до позирования перед объективами фото– и телекамер. Народу тяжко смотреть на изящных барышень из аппарата какого-нибудь чиновника, которые томно собирают мусор по одному фантику, и возникает чувство, что информационное пространство живёт по законам той же химии. И если в перенасыщенный раствор продолжать добавлять соль, она уже не будет усваиваться, а выпадет в осадок. Это отторжение неусвояемой уже информации, когда одни и те же лица мелькают по всем каналам в разных проекциях, у нас почему-то называют «удачной рекламной акцией».

Но в какой-то момент жить в грязи становится невыносимо не только на эстетическом уровне, а даже на физическом. Не вывозимые по несколько недель гниющие помойки, заваленные разным мелким и крупным сором скверы и парки, мусорные мешки, выбрасываемые некоторыми жильцами многоэтажных домов прямо в окна, не просто уродуют пейзаж, а служат источником заразы и болезней, особенно в жаркое время года. Люди идут наводить чистоту и порядок, потому что они – люди. Они хотят жить по-людски, а не как рыскающие среди разлагающихся отбросов крысы, тараканы и прочие бациллы. И пусть тот, кто назначен отвечать за порядок в городе, их таковыми и считает, и пусть он потирает ручонки от удовольствия, что на «энтузиазизме этих баранов» ему в который раз удалось пристроить бюджетные средства в более выгодный прожект, но люди хотят жить в нормальных условиях и давно понимают, что кроме них самих эти условия никто не создаст.

Многие не ходят на субботники, потому что идея убрать за несколько дней годовой запас мусора в самом деле очень уж утопична. С ним надо планомерно бороться каждый день, а не ждать, когда улицы будут завалены горами отходов. Субботник, честно говоря, никакой погоды не делает. Сколько лет хожу на сие мероприятие, столько же раз убеждаюсь, что один грязнуля за считанные минуты сведёт на нет труд доброй сотни уборщиков-добровольцев. Порядок держится пару дней, а потом снова вырастают горы мусора. Если бы у нас рекламировали не только моющие средства и дурные манеры, согласно которым юноши должны пить пиво исключительно из горла бутылки, отшвыривая пустую тару куда придётся, а девушкам гигиенический тампон надо менять именно на пляже или даже на улице, а никак ни в туалетной комнате. Создал бы талантливый клипмейкер рекламу о том, что как это глупо, некрасиво и даже несексуально – уж коли сексуальность стала самым важным атрибутом для многих жертв сексуальной революции – превращать свой город в свалку отходов своей жизнедеятельности. Тогда, учитывая нашу внушаемость, что-нибудь и сдвинулось бы с места в сознании. Что, в самом деле, привлекательного в мужчине или женщине, а уж тем более в молодой девушке, если из них постоянно валится мусор на каждом шагу? Иногда идёт симпатичный человек, уж всем хорош и пригож, но вдруг остановится посреди улицы и… справит нужду, словно так и надо. И вся симпатичность мигом улетучивается, даже если он одет по последней моде и владеет высшим образованием.

Главный удар по субботникам нанесла смена идеологии. Пусть Россия и была когда-то провозглашена «страной рабочих и крестьян, где любой труд в почёте», но статус человека с метлой был, мягко говоря, невелик. Как раз на капиталистическом Западе многие миллионеры, звёзды кино и политики начинали карьеру с мытья машин и улиц, работы в прачечных и химчистках, и нисколько не комплексуют по этому поводу. Потому что там нет таких понятий, как непрестижная работа. Уборщица или официантка, грузчик или разносчик у них не считается интеллектуально и духовно неполноценным существом, как у нас. В нашем сознании прочно укрепилось представление о престижных профессиях, и обслуживающий персонал в этом списке не числится. Семьдесят лет условно бесклассового общества не заставили желающих побыть господами воспринимать «всю эту челядь» как полноценных людей. А при возрождении классов тем паче изо всех попёрла господская спесь и барский норов, потому что другого ничего нет.

И пусть с фасадов многих зданий до сих пор кричит облупившееся и кое-как замазанное (на субботниках) «Слава труду!» и «Да здравствует рабочий!», но в то же время человек труда как бы негласно объявлен… откровенным дураком и неудачником. Желающему стать рабочим или пахать землю говорят: «Ты что, идиот?!». Нынешние наши олигархи и миллионеры уже строчат мемуары, где можно встретить такие откровения: «После ПТУ я устроился работать почтовым курьером, но работать мне не хотелось, поэтому я «договорился» с грузчиками, чтобы в мою смену почты не было. Таким образом, я на работе занимался чем хотел, а почта валялась на перроне». Чем он хотел заниматься – не называет, но и так понятно, что ничем. Мы теперь это читаем и восхищаемся: вот какой молодец, как умно придумал! Потому что глубоко в сознании сидит, что труд – это наказание, а безделье – благо. В других странах безработица – угроза всей нации, деградация, а у нас такие бывшие курьеры книжки издают «Как срубить реальные бабки не напрягаясь». По этим книжкам снимают фильмы о барышнях, которые живут в праздности с состоятельным мужичком. Мужичок этот с барышней чего только не выделывает от скуки, под кого только не кладёт, к чему только не принуждает. Мораль сказа такова: надо же, сволочь какой! Так истязать бедную барышню… И никто не удивится: а чего она не уйдёт от этого кошмара куда подальше? Ведь не держат же! Такое впечатление складывается, что и мордует-то он её по три раза на дню единственно для того, чтобы ушла. Словно сказать хочет: какого перца ты в меня, в козла такого, вцепилась, молодая, красивая, здоровая баба. Могла бы и работать, и учиться, и кавалера себе получше найти… Нет, вы только не вздумайте сказать о работе. Она тут же фыркнет: «Я не батрачка какая-нибудь презренная, чтобы работать!». Она лучше станет дальше побои терпеть и получать за них потом подарки, как у садистов обычно после мордобоя водится. Хотя бы ради разнообразия в рутине однообразных дней, чтобы пробить брешь в непрерывном беге по кругу из ночного клуба в фитнес-клуб, от маникюрши к массажисту, от модельера к визажисту… Одно и то же каждый день! С ума сойти!

Только у нас могут ставить огромные скульптуры рабочим и колхозницам, делать их символом государственной идеологии, поднимать на «историческую» высоту до тридцати пяти метров против прежних десяти, словно бы от этого в стране что-то изменится. То есть много чего у нас могут выделывать в плане символов и пропаганды, но на деле НИ-КОГ-ДА у нас не уважали ни рабочего, ни колхозницу, ни их труд. Да, надо как-то воодушевить пролетарские массы на новые подвиги и успехи, чтобы они за бесценок лезли в забой, шли на пашню в дождь и зной, добывали уголь и нефть. Надо дать им песню какую-нибудь, что-нибудь типа: «Труд наш есть дело чести, есть дело доблести и подвиг славы!» – пущай горланят по ходу дела. Колхоз – он колхоз и есть. И слово «колхоз» у нас чаще используется не в смысле коллективного хозяйства, а в качестве ругательства. Да-да, у нас давно такое ругательство в ходу, вроде обозначения чего-то невозможно отсталого. Человек пролетарского или крестьянского происхождения – это теперь что-то вроде прокажённого. «Куда ты лезешь, колхоз?! А тебе чего надо, доярка?» – так сегодня могут «срезать» любого, кто на личный «мерседес» не огрёб. При этом человек по роду деятельности может не иметь никакого отношения к сельскому хозяйству. Не сумел пристроиться в жизни, стало быть ты и есть тот самый «кылхоз».

И как бы ни увешивали нашу страну этими «Да здравствует подвиг наших доблестных тружеников!», а где у нас увидишь, чтобы работяга хотя бы к пенсии «здравствовал» если в роскоши, то со всеми удобствами? Не с «удобствами во дворе», а просто с удобствами, какие во всём мире давно стали нормой. У нас до сих пор как на роскошь смотрят, если сталевар к концу жизни комнатёнку в коммуналке получает или военный через тридцать лет службы из той же коммуналки перебирается в отдельную квартиру, где не всегда есть водоснабжение и отопление. Каких гигантов ни возводите «во славу труда», а Россию никак нельзя назвать государством, где ценится труд. Что работягам до триумфов и песен про «дело чести», до прочих идеологических компотов, которые периодически варит им власть? КПСС потчевала народ «развёрнутым строительством коммунизма», сегодняшняя партия власти провозглашает курс на какую-то «консервативную модернизацию», которая больше похожа… на модернизированную консервацию.

В Европе и США не ставят памятников трудящимся, не принимают в партию почётных доярок и ткачих. Просто люди за достойный труд получают достойную оплату. А каков смысл и результат честного и самоотверженного труда в России? Кому он нужен? Можно ли, не воруя и без взяток, построить дом или купить квартиру, достать хорошие лекарства, дать образование детям, достойно похоронить родителей? Именно поэтому в ход и идут эти глупейшие «Слава!» и «Да здравствует!». Слава тому, чем не дай бог заниматься. Трудом вот этим. Работяга стал чуть ли ни синонимом неудачника, а успешные люди не работают, а «рубят бабло». И не «честным и самоотверженным» садомазохизмом на шахтах и в цехах, а «по лёгкому», без особого напряга.

Труд и слава кардинально разошлись в разные стороны. Если они вообще когда-нибудь в России шли рука об руку. Уже много лет не прекращаются разговоры о вопиющем разрыве в доходах российских граждан, о разгуле транжирства узкой группки «везунчиков» и о скудости жизни десятков миллионов «рабочих и колхозниц», которые РАБОТАЮТ. Не прожигают жизнь в казино за счёт богатого папика, а добывают этим папикам нефть, чтобы папику потом было на что сынка от наркомании в модной австрийской клинике лечить.

Над ними смеётся вся Европа, принимая за дикарей. Для европейца очевидно, что подобную дикость могут позволить себе лишь те, кому деньги достались по лёгкому, «от балды». Настоящий бизнесмен, заработавший миллионы честным и многолетним трудом, как это делается во всех странах, кроме России, где ставят памятники работягам и пишут многоэтажные «Слава труду!», так транжирить не станет. Все видят эту ложь, что никакой славы труду у нас нет, что труд в нашем сознании – это проклятье, а везунчики как раз сумели без труда «выловить рыбку из пруда». И пока эта ложь будет царить в обществе, пока наши власти будут не обращать внимание на беснование «элиты» – на пьедесталах будут стоять воры, оборотни в погонах, коррумпированные чиновники, продажные депутаты и подобная им публика. А живые – не каменные и многометровые истуканы, а живые рабочие и колхозницы, солдаты и офицеры, врачи и учителя, инженеры и трактористы будут стоять у этих высоких пьедесталов с протянутой рукой, ожидая очередной прибавки довольствия, каких-нибудь смехотворных рублей к пенсии, издевательских обещаний по увеличению жилплощади на двадцать метров бог-весть к какому году или веку.

За рубежом не увидишь пятиэтажных «Слава труду!». Но там не увидишь и неуважаемых профессий. Это только у нас могут наорать на уборщицу или гардеробщицу, облаять распоследними словами официанта или домашнюю прислугу (новое удовольствие для состоятельных россиян) без видимой причины, а чтобы просто лишний раз доказать их незначительность и никчемность. И «барам» кажется, что именно так должны вести себя истинные господа. А кто из забитых вчерашних «совков» сейчас не хочет побыть хотя бы минуту господином после стольких-то лет простолюдинства? В советских учебниках истории о господах писали именно как о надменных и никого не уважающих баранах с ложным чувством собственного превосходства над человеком труда. Кухарка только у нас считается позорной профессией. Ленин не случайно упомянул её в своём знаменитом изречении об управлении государством, так как в нашем представлении нет существа более примитивного и жалкого, хотя мы все любим покушать. А вот у «проклятых капиталистов» Запада такое предвзятое отношение к любой профессии считается дикостью и признаком социальной незрелости и недоразвитости. Там безо всяких революций и лозунгов понимают, что если не будет уборщиков, то любая цивилизация, какой бы великой и развитой она ни была, утонет в мусоре. Потому что они к стране, как к собственному дому относятся. А мы можем сидеть по ноздри в мусоре и лясы точить о политической ситуации в Палестине или ещё где подальше.