Текст книги "Власть нулей. Том 1"

Теперь перед выборами можно видеть такие заголовки: «Нами была разрушена грабительская система, созданная девяностыми годами». Понятное дело, что разрушена именно вами, но кем-кем, вы сказали, она была создана? Годами?! Вот те на! Неужели эта «система» была создана лишь для того, чтобы потом потратить колоссальные силы на её разрушение, а не на создание чего-то нового и по-настоящему нужного людям? Не сто лет прошло, а только десять с небольшим. Большинство «великих политиков и реформаторов» девяностых живы и поныне. Да мало сказать, что живы, а очень резво обскакали своих соотечественников по всем пунктам. Никто из них не предстал перед законом за создание этой самой «грабительской системы». Напротив, их статус укрепился и стал выше. Первого президента России теперь зовут великим политиком и тут же… беззастенчиво матерят всё то, что происходило в стране при нём. Ах, да мы забыли, что это же не он! Это же девяностые годы виноваты! Хозяин – человек хороший, а что у него в доме потолки обвалились и полы провалились, так в этом время виновато. Поймать бы это время за хвост – или что там у него есть, – да набить бы ему морду, заставить отвечать за всё, что мы тут под его влиянием натворили!..

Но не поймать время. Когда время упущено, его уже за хвост не ухватишь, даже если он существует. И не время, не эпоха делает людей вредителями и грабителями, а люди создают эпоху, какая им нужна, годы «лихие» или «пороховые». И хозяин, который якобы не виноват, что у него в доме всё рушится – никакой не хозяин. Только вводит людей в заблуждение, и они перестают понимать: то ли президент руководил страной, то ли девяностые годы. То ли обстоятельство, что он был первым президентом России, а первый блин всегда, сами знаете, чем. Удивительно, сколько сил и времени человек тратит, чтобы прорваться к власти, и как легко от неё отрекается в пользу чего угодно, когда приходится отвечать за её бестолковое использование.

– А чего вы хотели? Ему досталась такая непростая эпоха! Да и вообще он старенький уже был, чего пристали к старику? Слишком много от него хотите, ему же не тридцать лет! И не стыдно так пожилых людей огорчать, ай-яй-яй! Ещё неизвестно, как бы вы себя на его месте повели.

Нам некогда быть на его месте – свои места девать некуда. Надо быть на своём месте, а не в коммуналке под ароматы протекающей канализации с дивана перед телевизором фантазировать «если б я был султан». Надоели такие «политики», которые прут во власть по головам, доказывая, какие они крутые, и как стране с ними дико повезло. Страна годами «любуется» на их словесные дуэли с оппонентами и мелкие подлянки в виде компромата по пьянке. Страна ждёт, когда эти бездельники начнут работать. Они к власти таки прорываются, но начинается самое интересное: «великий политик» начинает захлёбываться соплями, как ему тяжело, дескать, попробовали бы сами на моё место. Так и будем местами меняться – дел-то никаких больше нет: мы на их места, они – на наши. А потом начнём соревнование по нытью, кому труднее. Тяжело во власти? Иди механизатором в совхоз или на шахту уголь добывать – вот где «легко». Не можешь – не лезь. Если тяжело просто каждый день на работу ходить – не ходи. Сиди дома за спиной у жены или мамы – им всё шутя достаётся. Ты не знал, что такое власть? Ты думал, что это только доступ к «кормушке» из тех льгот, которые не доступны простым смертным? Уж от такой-то «власти» у нас из власть имущих ещё никто не отказывался, даже в годы с самыми витиеватыми номерами.

Человек стал менее значителен, чем номер эпохи, которую создаёт этот человек, как бы он от неё ни открещивался. Людям настолько не хочется отвечать за себя, что они навесят эту ответственность на что угодно, лишь бы сбросить её тяжесть с себя. Чтобы можно лёгкой поступью пойти вершить новую глупость, в которой потом тоже обвинят… да вот хоть магнитную бурю! Людям невыносима мысль, что они вершат столько жестокости и несправедливости вокруг себя, что для защиты своей слабой душонки правильней и разумней привлечь к ответственности за это любые предметы окружающей обстановки. Но только не себя. Так дети, разбившие любимый кувшин мамы, говорят: «Это не мы! Он сам со шкафа спрыгнул». Прыгающие кувшины, одушевлённые цифры, обладающие властью нули, живые газонокосилки, ходячие мертвецы, бр-р! Отдаёт от этой ожившей неодушевлённости фильмами ужасов по книгам Стивена Кинга. Словно девяностые годы – некий одушевлённый субъект, свирепый и обладающий властью над всей Россией. Сомнительно, чтобы в Европе или Америке люди у власти так отрекались бы от власти в пользу прошедшего десятилетия. Наши уже говорят: «Мы тут ни при чём – такое было время, годы нам выпали непростые». И не поймёшь, кто правил бал в стране: наделённые властью и полномочиями чиновники или год определённого калибра.

Ужасы девяностых официально объявлены канувшими в лету, хотя они никуда не делись. Но такова сила чисел, что люди при наступлении нового десятилетия свято верят в приход какой-то другой, конечно же, лучшей жизни. У многих россиян и сейчас жизнь мало чем отличается от выживания в девяностые. У кого-то она стала ещё трудней и невыносимей, но принято считать, что с наступлением нового века все безобразия девяностых должны были сами собой улетучиться ровно в полночь в последний день уходящего века. Стране в который раз доказывают, что «жить стало лучше, жить стало…». Сами девяностые годы-подлецы теперь справедливо осуждены, а активнейшие деятели этих «беспредельных» годов вошли в историю с непременным эпитетом «великий». «Этот великий реформатор решительно проводил свою политику в эпоху свирепых 90-ых» – так теперь говорят об этой братии. Памятник ему за это!..

Хозяйку в загаженной кухне кто-нибудь назовёт великой? Ей скажут, что она грязнуля и бестолковая баба, коли такой бардак в своём хозяйстве развела. Водителя, который отвратительно водит машину, так что она оказывается в канаве, кто-нибудь объявит крутым асом? Такому скажут: если руки в жопе, так получи справку, что тебе вообще из дома выходить нельзя. А тут эпоха заявлена как ужасная, преступная, продажная, а политик – великий. Как такое может быть?

О чём же мы тогда мечтали в наши юные девяностые? Бредили идеями взять всё лучшее из капитализма и верили в возможность построения правового государства на обломках недостроенной коммунистической империи. Мечтали о шведском социализме, но из шведского у нас прижились лишь «шведский стол» и убогие варианты «шведской семьи» на почве многолетнего алкоголизма. Всё как всегда с точностью до наоборот.

Все ждали каких-то особых событий. А когда люди чего-то очень ждут, но получают совсем не то, они подлаживают это под свои ожидания. И уже кажется, что события середины века были какими-то размеренными и предсказуемыми, а какое-нибудь рядовое происшествие или событие под конец века приравнивается чуть ли ни к гибели Помпеи. Так солнце перед закатом всегда кажется больше, что было в зените. Новые СМИ сформировали такую невесёлую картину, что Россия весь XX век занималась непонятно чем: и сама не жила, и другим мешала. Целый век потрачен чёрт знает на что! Оказалось, что наша жизнь была не жизнью вовсе, а каким-то провалом в Истории, безвременьем. Это порождает запоздалую тоскливую ярость, которой уже никак не дать выхода, поэтому она раздирает людей изнутри. И к этой ярости примешивается смутное чувство, что мы опять повсюду опоздали, что жизнь прошла мимо, пока мы занимались непонятно чем, ждали непонятно чего. Или, может быть, это мы обскакали время, убежали куда-то не туда, и оно теперь не может найти нас?

Это никому не может быть интересно в успешном обществе успешных людей, каковой теперь является Россия. Во всяком случае, всеми силами «косит» под этот образ в рекламных сюжетах, где «валтасаровы пиры» одних граничат с безысходной нищетой других. Последние представляют собой подавляющее большинство населения, которое на рубеже веков превратилось в осадок человечества, для которого, как убеждало премудрое правительство, уже ничего нельзя сделать. Разве что подкинуть к зарплатам три рубля в связи с очередным скачком цен в тридцать три раза.

А что делать юности посреди этих хмурых обломков недостроенного прошлого? Охаянного именно для того, чтобы его не достраивать, а разрушать, затем снова восстанавливать до следующего сноса. В чем заслуга такой «великой» политики? Что делать тем, чья молодость пришлась на годы разграбления страны и разрухи, перемены социального и политического строя, лжи и грязи, которая была вылита на прошлое их страны? Молодым в таких обстоятельствах остаётся только стареть раньше времени. Как же «молодым везде у нас дорога»? А никак. Обманули. Один из многих, ничем не подкреплённых лозунгов. Где эта дорога? Что-то не видать. Ни молодым, ни старым, ни даже уже умершим. Старушка в частном секторе померла, машина с гробом так увязла на улице, что легче похоронить, чем вытаскивать. Мужики, несущие гроб по грязи, вздыхали: «Марья, шла бы ты сама, ей-богу».

Значит, стареть раньше времени, брюзжать в адрес проносящейся мимо жизни, так? Неужели и мы станем потерянным поколением, которому уже ничто не поможет? Которое будет беспомощно мыкаться по чужим углам в своей же стране, хвататься за любую возможность выжить и заработать лишнюю копейку. И нужна сотня таких копеек, чтобы они стали рублём. Неужели опять надо ждать целый век, пока сгладятся негативные последствия краха прежней системы, пока стабилизируются «тектонические плиты нации» после ударной волны, спровоцировавшей такой стремительный распад? Господи, как не хочется потратить на этакую позорную глупость свою быстротекущую жизнь! Очень не хочется, но всё говорит о том, что именно так и будет.

Ведь ещё нашим наивным родителям обещали, что их дети, то бишь мы, будут жить при коммунизме. Коммунизм представляли не так, как принято им запугивать теперь накануне выборов, что при нём, мол, все ходили бы строем и в телогрейках. Нет, под ним понимали общество высшей разумности, искренности и справедливости, когда работающий на благо страны гражданин будет непременно благоденствовать, поэтому делать что-то против своих ему будет невыгодно и неразумно.

Мы были ослеплены «миражом бессмертия» нашего наилучшего и универсального государства. Мы были молоды, и оно нам казалось последней и самой лучшей формой человеческого общества. Лучше уже не придумать. И вот оно исчезло. А вместо него появилось сборище бездельников и изгоев, бандитов и аферистов, где именно свои принялись рвать своих. Где один становился успешным за счёт миллионов своих соотечественников-неудачников, не сумевших взять кого-то своего же за глотку. Именно эти «удачники» стали симпатичны новому времени: они занимались хоть какой-то деятельностью на фоне бездействия других.

Безусловно, на людях всегда отражается такая глобальная смена идеологий. Про них потом говорят: их время прошло. Лениво так говорят, как про больных, в болезни которых никто не виноват и которым никто уж не сможет помочь. Их жизнь почти прошла, на смену пришло новое поколение, которое, естественно, будет жить про коммуни… будет жить лучше, чем их жалкие предшественники-лохи, позволившие себя «кинуть и развести». Так же в Перестройку говорили о советских гражданах, о поколении наших дедов и отцов, что вот-де они отработали на советскую махину и даже не догадывались, что их власть традиционно обманывала. А нынешняя молодёжь если и не будет жить при коммуни… тьфу ты, вот прилипла же зараза к языку!.. Если и не будет жить хорошо и достойно, то обведёт вокруг пальца саму эту махину. А в хрущёвскую Оттепель так же говорили о переживших сталинский беспредел, как об отработанном материале, и свято верили, что новое поколение уж как пить дать будет жить при коммуни…

Простой и безотказный способ манипуляции, когда при каждой смене поколений на каждом углу вывешиваются лозунги «Следующее поколение будет жить при …!». Для чего вам, ныне живущим, надо пережить и перетерпеть кучу лишений и несправедливостей. А если вы не хотите, то совести у вас нет! И вы никто иные, как враги народа вообще и следующего поколения в частности. Которое имеет право просто жить, а не стать очередным трамплином для новой истерии под тем же замызганным лозунгом о счастье для следующего поколения лохов.

Но мы верили. Потому что были молодыми наивными дураками в это десятилетие глупой веры и такой же идиотской надежды, что вот-вот совсем скоро на конце года вырастут нули и произойдёт чудо. Тогда много брехунов и по телевизору, и по всему остальному вплоть до утюгов и чайников предрекало, что с наступлением нового столетия наступит совсем иная жизнь, откуда-то появятся мудрые люди с умными лицами и наладят-таки в стране разумную жисть. Мы чувствовали себя такими сильными и смелыми, готовыми на любую деятельность, но нам повсюду говорили, что не надо дёргаться, не надо ничего предпринимать сейчас, а надо просто переждать кризис – то ли политический, то ли экономический, то ли астрологический. А возможность просто нормально жить придёт сама собой лишь в новом тысячелетии. Надо только дожить до него, дотянуть. Доковылять, доползти до этих самых нулей, так как страной правит не власть, а вот эти самые магические нули.

Посему таков мой совет каждому новому поколению: остерегайтесь и смело изгоняйте тех, кто много обещает к следующему столетию и ничего не делает для дня сегодняшнего, а начинайте строить свой мир уже сейчас, сегодня, пока вы молоды. Чтобы увидеть его ещё при жизни и успеть прожить в нём добрую половину жизни. А не пару лет до смерти с убогой и дребезжащей верой, что «не мы, так хоть наши внучеки будут жить чуток получше». И поменьше веры в силу смены чисел и дат, даже если целый век меняется.

Говорят, что каждое новое поколение должно вскарабкаться на плечи предшественников и поднять цивилизацию на одну ступеньку выше. Это и есть прогресс, нормальное и постепенное развитие мира, движение вперёд. А когда новое поколение призывают равняться на нормы жизни не отцов даже, а прадедов, и гордиться этими «нормами», это ничто иное, как деградация.

Отшумел наш двадцатый век, отгремел. Век страшный и прекрасный. Как сказано в стихах у Николая Глазкова,

 
Я на мир взираю из-под столика.
Век двадцатый – век необычайный.
Чем время интересней для историка,
Тем оно для современника печальней.
 

Нам досталось время, на которое в самом деле было бы лучше «взирать из-под столика». Время интересное с позиции истории, социальных наук и, может быть, даже психологии – если не психиатрии. Время, о котором уже сейчас пишут взахлёб, но… лучше бы в нём не жить. Сами подумайте, о какой эпохе интересней писать: о катастрофах и войнах или о стабильности и покое? Что можно сказать о покое? Э-э… м-м… А про одну и ту же войну можно веками рассказывать и расписывать, что и делает каждое новое поколение историков. Но каково жилось современникам войны? Они не считали, что им «посчастливилось» жить в выдающуюся эпоху великих сражений. Поганая была эпоха для жизни-то. Каково было оказаться современником Инквизиции, Петра Великого, Наполеона? Да не дай Бог никому! Исписаны тонны бумаги о походах Александра Македонского, об опричнине Иоанна Грозного, а про тишайшее правление какого-нибудь князя, при котором его владения достигли высочайшего уровня рассвета и развития, и полторы страницы текста не найдёте. Даже имя этого князя не во всякой, пусть самой подробной энциклопедии увидите, редкий историк узкого профиля его вспомнит. А на кой его помнить-то? Это ж не Наполеон. Вот уж о Наполеоне можно говорить до бесконечности, столько всего наворотил. Оторвался мужик по полной!

Но пришёл новый век. Пришёл даже для тех, кто шутил, что «Госдума решила переизбрать 2000 год на второй срок». Прошли-таки девяностые-несносные и наступили нулевые-никакие – новое, столь же богатое разными нелепостями первое десятилетие другого века. Но ему вроде как простительно, потому что «мы же в новый век только-только вступаем». Словно новый цех на заводе запускают, который вчера ещё не работал. Вот какова сила цифры, какова власть её над человеком. Возможно, он и придумал её, лишь бы было кому перепоручить ответственность за происходящее.

И вот перед нами тёмное будущее. Ещё недавно оно кишело суперлативами триумфа, а нынче перестало казаться светлым. Должно быть, будущее потому и прекрасно, что никто его не видел. Человек только предполагает, что оно будет лучше настоящего, а оно просто является продолжением настоящего. И если в настоящем дела идут неважно, будущее данное положение вещей не изменит.

Если раньше обещанная победа в строительстве самого разумного общества каждое новое десятилетие аккуратно отодвигалась в неопределённую даль, то теперь выяснилось, что она вообще невозможна. Прошлое страны перестало считаться великим, а мечты о прекрасном будущем превратились в плохой тон. Ценным стало только настоящее, что есть в наличии здесь и сейчас. А здесь и сейчас нет ни дорог, ни жилья, ни заработков. Такая «наличность», конечно же, тяготит массовое сознание россиян, приученных за минувший век думать или о том, что было, или что будет.

С наступлением нового века стали появляться новые лозунги новой эпохи. В целом они мало чем отличались от прежних, разве только сменой цифр. Например, знаменитое «Каждой семье отдельную квартиру к 2000 году!» – когда-то в этом лозунге вместо «2000» писали «1980» – сменило точно такое, но уже с посулами к 2050-му году. А то и к 3000-му. Их словно бы так и намалевали свежими красками поверх старых обещаний и призывов. А зачем, в самом деле, лозунг заново переделывать, народные средства разбазаривать, если можно всего-то двойку заменить тройкой? Да и вообще число 3000 как-то солидней и красивше: нулей на конце больше.

К новому веку осторожно присматривались, принюхивались, притирались. Непривычно было теперь, например, при подписке на газету или при заполнении квитанций на оплату электричества писать не 19… год, а 2… тысячи такой-то. Некоторые ещё года до 2002-го писали по привычке что-нибудь вроде 1901, исправляли первую единицу на двойку, понимали, что совсем уж разогнались куда-то не туда. Такими помарками пестрела практически вся тогдашняя документация.

Но вот написание номера года нового тысячелетия стало более-менее привычным. Прижилось всё, что осталось в новом тысячелетии от тысячелетия минувшего, и никто не знал, что ещё нужно сделать, чтобы застывшие девяностые годы века ушедшего сдвинулись с места, и изменилось бы хоть что-то. Желательно в лучшую сторону, а не как у нас обычно происходит.

В нашем городе никто особо на великие улучшение не претендовал – обыватель скромен и не избалован, хотя власти и твердят постоянно, что мы слишком многого хотим. Но кто знает, что такое «многое»? Как говорится, когда ни гроша нет, так и алтын богатством кажется. А если деньги разве что из ушей не торчат, то и слиток золота уже не радует.

Мы же мечтали о новой дороге. Давно мечтали, ещё с Перестройки, когда эпоху Брежнева обозвали Застоем, потому что тогда всё очень медленно делалось. Но всё-таки делалось. После же Перестройки вообще остановилось на вполне законных основаниях. При Брежневе, действительно, так «тормозили» в любом деле, что даже новое здание Городской Администрации строили больше десяти лет. Хотя, чего там строить, три этажа всего. В Перестройку его перестроили, расширили и углубили, как и полагалось при процессе под названием «перестройка». Тогда про самых рьяных её участников так и пели: «Иван Кузьмич – участник Перестройки: он перестроил дачу под Москвой». Расширили для выросшего штата градоначальников и «ухлыбили» для подземного гаража. Народ терпеливо ждал, когда дойдёт очередь до простых смертных, но очередь эта споткнулась где-то, упала, да так больше и не поднялась. Не нашла дороги к людям. Где-то, должно быть, так и лежит до сих пор, а может быть, нашла себе другой путь.

– Нам не надо какой-то особой роскоши, – утешали люди новую власть. – Нам бы дорогу. Плохо же без дороги-то.

Без дороги и в самом деле плохо. Плохо, когда у людей нет своего пути. Когда приходится не легко шагать по жизни, а брести в кромешной тьме по грязи, по пыли, по снежным барханам, и не видна заманчивая даль в анфиладе домов и деревьев. Хорошая дорога манит вперёд, дразнит возможностью двигаться дальше, а мы ничего этого не видим: надо напряжённо смотреть под ноги, чтобы не начерпать в обувь грязи и воды. Такие люди потом всю жизнь ходят с опущенной головой.

Можно вспомнить древнюю прародительницу дороги – обычную тропу, пример упрямой деятельности человека, который прокладывает себе путь, приминает траву, оставляет следы, чтобы другие могли пойти следом. Тропа формируется постепенно, как «естественный отбор» самой лучшей и разумной траектории движения по данной местности. Самые древние улицы мира начинались именно так. Но Древние века прошли, и человечество научилось делать дороги другими способами. Глупо месить грязь ногами, когда давным-давно придуман асфальт.

Вероятно, именно с дорог начиналась цивилизация. Строительство дорог является первостепенной задачей становления государства, развития экономических связей между регионами, возможностью быстрого реагирования на разного рода угрозы и вторжения. Из этого следует, что государство без дорог никак не может быть государством. Оно просто не имеет никакого права им называться, когда внутри него отсутствуют пути, которые могли бы связать воедино разрозненные куски территорий! И как бы такое «государство» ни пыжилось, как бы ни объявляло себя «великой державой», пытаясь снискать хоть какое-то уважение, но без дорог оно представляет собой довольно-таки жалкое зрелище.

В Древнем Риме одной из первых акций по овладению территорией государства было строительство дорог, которые связывали отдалённые уголки империи не только между собой, но и со столицей. Такая эффективная система так называемых «вертикальных связей» позволяла передавать и доставлять любой сигнал из центра на места. А без дорог государство становится как бы «обезглавленным», поскольку отсутствует коммуникация между руководством страны и самой страной. Народу до центра не добраться, лидерам государства не имеет смысла что-либо провозглашать – всё равно не услышат.

В современном мире, где проблема бездорожья в большинстве стран давно решена, в роли дорог выступают средства массовой информации, позволяющие транслировать приказы центра в самые отдалённые точки страны. Вместо вертикальных связей современное общество активно развивает связи горизонтальные. Это общество основано на информации и линиях её передачи, линиях сообщения. Создание же этих линий сообщения были основной координатой общества двадцатого века, а теперь ему на смену пришла информация, которая как река хлынула по специально обустроенным для её течения руслам. Но у нас до сих пор нет этого «русла», поэтому вода информации беспорядочно растекается, уходит в землю, а где-то превращается в застойное болото. Что делать нашему обществу, где проблема бездорожья, как и прежде, занимает первое место? Получается, что «всё прогрессивное человечество» давно развивает горизонтальные связи, а у нас ещё не налажена должным образом система связей вертикальных. И это на фоне лозунгов, что «мы – впереди планеты всей»?

Кто-нибудь знает, сколько населённых пунктов в России отрезаны от мира по причине отсутствия каких-либо путей сообщения? Полно не только деревень «в три двора», но и довольно-таки крупных посёлков, куда не доехать ни на поезде, ни по автотрассе, словно они вообще не являются частью страны, так как живут в своеобразной изоляции от неё. Только раз в неделю на станции, которая в двух-трёх верстах, делает на полчаса остановку поезд дальнего следования. И за эти полчаса надо успеть обменяться почтой, посылками, продуктами, информацией с «большой землёй».

Дорога нужна. Что мы без дороги? Имеем ли мы право при таком бездорожье кичливо заявлять о себе, что, дескать, наше общество является постиндустриальным, информационным? Какое оно, к чёрту, информационное, если линии сообщения работают, как забитые холестерином сосуды! Если простое письмо из пункта А в пункт Б, отстоящий от пункта А на 500 км, идёт целый месяц! И всё из-за бездорожья, из-за отсутствия нормальных линий связи и сообщения, когда телефонный мастер неделю добирается до населённого пункта, подавшего заявку на ремонт. Когда карета Скорой помощи не может доехать до больного, потому что у его дома нет хотя бы банальной грунтовки. Такое впечатление, что наши дороги – место добычи полезных ископаемых. Они постоянно перекапываются разными службами, то связистами, то газовщиками, то вообще не понятно кем, отчего становятся ещё непролазней и гаже, чем были.

Поистине, мудр тот наделённый властью и полномочиями человек, который создаст и обустроит в своих владениях дороги. Без помпы и шумных презентаций, которые настолько глупо выглядят со стороны, как будто наблюдаешь за приступами маразма или болезни Альцгеймера в исполнении, в общем-то, неглупых людей. Обустроит их как норму, что просто должно быть безо всяких лишних постановлений и прений. Как того требовал минувший XX век, а XXI уже ничего не требует. Что он может требовать от общества, которое до сих пор чапает по грязи, как чапало в эпоху «дедов», веков давно минувших? Новый век лучше будет общаться с теми, кто сумел выполнить наказы и нормы столетней давности. И мы не можем, не имеем права его за это упрекать: вряд ли образованному и продвинутому человеку будет интересно иметь дело с угрюмой косностью и мрачной, к тому же какой-то сознательной отсталостью.

Дорога у нас в городе была когда-то. Построили её ещё при царе Николае Первом, который был, как писалось в советских учебниках по истории, «реакционером, мракобесом и врагом прогресса». Но именно этот «враг прогресса и мракобес» решил объединить все города огромной России железной дорогой без ожидания нового века и года с нулями на конце. Видимо, понимал, что работа предстояла не на одну пятилетку. С быстротой фельдъегерской службы и государевой почты не могла сравниться ни одна другая тогдашняя форма связи в мире! Именно при Николае Павловиче усадьбы, деревни и посёлки нашей окрестности решили объединить в один населённый пункт, и сделать это могла только дорога. Она это и сделала, сама обросла новыми кварталами, и образовался довольно-таки большой по тем временам узел жизни. Дорогу со временем назвали Мировым проспектом. Название как-то само собой придумалось, ведь проспект связал мир воедино.

Он вытянулся на целую версту и сто саженей от железнодорожной станции «до самых до окраин» города. Был он сделан по всем правилам тогдашнего дорожного строительства: его вымостили булыжником. Фрагменты такого мощения можно видеть на входе в Петропавловскую крепость. Такие дороги до сих пор можно обнаружить во многих провинциальных городках. В нашем городе их несколько. И все они имеют общий признак: посередине между боковыми колеями, где два века ездили колёса карет, повозок, тракторов, автомобилей и прочих видов транспорта, вырос гребень из-за многолетнего вдавливания почвы по краям. Ведь никто в эпоху Пушкина и Гоголя даже не предполагал, что когда-нибудь по этим вымощенным дорогам будут ходить многотонные грузовики и машины, везущие стройматериалы для возведения новых районов города. Другие мощёные улицы нашего города были тихими и маленькими, а что касается Мирового проспекта, то ему в этом плане «досталось» больше всех, раз он единственный связывал удалённые друг от друга районы. На нём от такой нагрузки огромные булыжники выворачивались из земли, а гребень местами сделался так высок, что машины задевали его брюхом и даже переворачивались, если заезжали на него. Некоторые виртуозы от вождения умудрялись ехать по этому гребню на одной стороне колёс, а другой упираться в обочину, рискуя соскочить в канаву. Это было похоже на трюки каскадёров, что не могло не восхищать школьников, которые ватагами ходили на учёбу и домой по этой же разбитой дороге.

Ещё со школы помню эту проблему, когда приходилось скакать через выбоины и лужи. Мировой проспект имел растерзанный вид уже тогда. Мы настолько к этому привыкли, и даже не понимали, что это не нормально, когда дорога в таком состоянии. Местами она становилась узкой из-за размывов, особенно после весенних паводков, где наша своенравная река подходила близко, так что автомобили переворачивались-таки в канаву. Так однажды, ещё в конце семидесятых годов туда опрокинулся какой-то важный партийный чиновник из области. Его водитель решил отличиться перед начальством, показать класс автородео, так сказать, а получилось наоборот. Обыватель этого водителя расцеловать был готов и даже памятник на месте кувырка поставить на добровольно собранные взносы! Ведь именно после этого где-то там наверху решили асфальтировать наш Мировой проспект. Что это, в самом деле, за проспект без асфальта? В двадцатом-то веке, когда наши космические корабли, панимашь, бороздят просторы Вселенной!..

Асфальтировали его три года. Сначала богато усыпали щебёнкой, и прохожие изорвали на ней ни одну пару дефицитной тогда обуви. А уж в гололёд по ней ходить было вообще зашибись! Если кто падал, то увозили в районную хирургию зашивать и переломы собирать. Люди получали такие страшные раны, что врачи вызывали милицию, как положено, если медицинский работник столкнулся с ножевым или ещё каким колото-резанным ранением. Один прохожий даже инвалидность получил. Он так разорвал себе бок при падении, что хирурги спросили прямо: «Вас что, гранатой подорвали? Будем сообщать в КГБ!». Чёрт его знает, видимо, куда-то в самом деле сообщили, потому что вскоре пошли проверки и обнаружилось: на строительстве дороги воруют прямо не по-советски! Поэтому строительство на время судебных разбирательств было приостановлено, а народ продолжал рвать о краеугольные камни щебня обувь, которую было трудно достать даже в Москве.

Но никто не роптал, потому что люди были приучены долго ждать своё светлое будущее, которое непременно должно наступить. У советских поэтов в стихах о каком-либо строительстве чаще всего использовались глаголы будущего времени:

 
Здесь ляжет дорога холстом тугим,
Здесь будет колёсный путь,
На просеках вольных ночлегов дым
Разгонит ночную жуть.
 

А в форме прошедшего времени непременно описывались неимоверные тяготы неустроенной жизни, которых «достоин» только советский человек: