Текст книги "[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать"

Измена себе

Странно, но этот вид измены изменой вовсе не считается. Обычно это называется «компромисс», или «жертвы ради ближнего», или даже «любовь». Но по последствиям данный вид измены сильнее всего разрушает женщину. Ирония в том, что измена себе нередко приводит и к измене партнеру. Так бывает: женщина в несчастливом браке молчит и терпит, терпит, потом еще немного терпит, а потом либо прыгает со скалы, как в пьесе «Гроза», либо прыгает в постель к чужому мужчине, как в книге «Анна Каренина». Только это все происходит не в книгах, а в обычной жизни, потому что жить не так, как ты хочешь, – губительно для психики человека.

Я – человек, рожденный в СССР, – как никто другой знаю, как люди приобретают этот синдром. Во времена моего детства был своеобразный культ не своей жизни. Тогда тех, кто жил для себя, гнобили и унижали. Как только девочка Наташа начинала наивно полагать, что она может жить для себя, ей сразу же прилетало: «Эгоистка!»

– Тетя Лиля живет, ни котенка, ни ребенка, ездит по санаториям. Эгоистка! – сказала моя мама, накладывая порцию жареной картошки мне и сестре, подцепляя лопаточкой самые румяные и аппетитные куски. Мне было лет десять, я слабо понимала, что такое санатории, но хорошо понимала, кто такая тетя Лиля. Это мамина подруга, которая всегда улыбалась и носила модную кудрявую прическу на голове, как у Леонтьева.

– На работе тоже она живет в свое удовольствие, экая цаца. Все взяли по два класса, все упахиваются, она один на себя взяла. Ну, понятно, чтобы вечером отдыхать, а не сидеть над тетрадками, – продолжала возмущаться мама, накладывая папе горку горячей картошки.

– Оль, – неожиданно вмешался в мамин монолог папа. – Дак и ты возьми одну ставку, зачем тебе эти стахановские подвиги!

– Вот еще! Я же не эгоистка какая-то! – воскликнула мама и положила себе порцию картошки. Ну как «порцию»… Она соскребла себе все, что осталось на сковороде, все самые обгорелые картофельные обрезки, которые и собаке-то бросить было жалко. Все это она положила себе на тарелочку и начала есть. Было жалко маму. Настолько жалко, что я пододвинула ей свою тарелку и сказала:

– Хочешь еще?

Мама посмотрела на меня с благодарностью и какой-то воспитательской гордостью и сказала:

– Нет, я наелась. Кушай сама.

А потом погладила меня по голове и добавила достаточно громко, чтобы все в кухне слышали ее:

– Вот, не эгоисткой вырастет!

А потом мама стояла у раковины и мыла посуду, которая осталась после ужина. Мыла сама, потому что она не эгоистка, наверное. Я слезла со стула, взяла вилку и тарелку с недоеденной картошкой (больше в меня просто не влезло) и поставила ее около раковины. Уже уходя из кухни, я обернулась, чтобы спросить у мамы, а можно я, когда вырасту, сделаю прическу, как у тети Лили, чтобы кудри и вся эта красота царила у меня на голове вместо прямого пробора и двух тощих косичек. И вдруг увидела, как мама, тихонечко, чтобы никто не заметил, доедает остатки картошки с моей тарелки, спешно собирая их кончиками пальцев.

«Я наелась», – сказала она несколько минут назад, и я ей поверила. Получается, она не наелась. Получается, она была голодная, но не могла позволить себе есть, пока все окружающее не будут сыты. Я никогда не стану такой, как тетя Лиля. Я буду, как моя мама. Я так решила тогда.

А потом читала книги про Данко и Орлёнка и думала, что когда-нибудь и я пожертвую собой ради людей, и все будут мной гордиться. «Если повезет, – думала, – я умру за коллектив, и коллектив восхитится моим подвигом и скажет: «Ух ты, вот это она прикольно придумала!» Ну или, если уж не восхитится, то по крайней мере никто не скажет: «Наташа стала совсем как тетя Лиля!»

А потом мне исполнилось пятнадцать лет, я влюбилась и выдала эпохальную фразу, которую говорил каждый подросток хоть раз в жизни:

– Это моя жизнь, и я хочу ее прожить так, как я этого хочу, а не за какую-то оценку окружающих! Хватит мне говорить, что мне делать и кого любить!

Мама ударилась в слезы, а папа, резко и грубо схватив меня за руку, выволок в коридор и сказал:

– Не смей такое говорить! Мать на тебя всю жизнь положила.

– Но я взрослый человек, – начала блеять я.

– Взрослой ты будешь, когда у тебя будет своя работа и семья, – сказал сурово папа и пошел утешать маму.

А я так и осталась в коридоре, размышляя, как же я найду работу и обрету семью, если мама хочет, чтобы я сидела на попе смирно и никуда не ввязывалась. Каждый раз, когда я подавала голос и заявляла о своей самостоятельности, мне тут же в лицо летело «эгоистка неблагодарная» и «живешь для себя». Сейчас думаю: а для кого я еще должна жить? Но тогда мне некогда было думать. И поэтому первую часть своей жизни жила не для себя, а для мамы. А потом вышла замуж и начала жить для мужа. А потом родила детей и стала жить для детей. А потом поняла, что больше не хочу жить. Без слова «так». Не «я больше не хочу так жить», а «я больше не хочу жить». Вообще не хочу жить. Совсем.

«Так, Наташ, – сказала я себе, – сводить счеты с жизнью – это слишком эгоистично, так делать нельзя. По крайней мере, не сейчас, у тебя два пятилетних сына, подумай о них…» Я стояла в ванной у раковины, глядя на свое отражение в небольшом зеркале. Из зеркала на меня смотрело очкастое тощеватое лицо. Я нервно провела ладонью по голове, пытаясь пригладить непослушный «подшерсток», который выбивался прядями по бокам лба. И так я стояла и думала о своей жизни, которую почему-то упрямо не хотела жить, нервно накручивая прядь волос на указательный палец. Прядь завилась в слабенькую спираль и повисла у лба. «Как у тети Лили», – мелькнула у меня в голове мысль. Почему-то мысль стать, как тетя Лиля, в этот раз меня не напугала и не вызвала в сознании омерзительную тошноту. Наоборот, казалось, сейчас уже бессмысленно пытаться быть «хорошей девочкой», альтруисткой и жить для всех, кроме себя. Сейчас можно напоследок побыть кем-то еще. Кем-то, кем мне всю жизнь быть запрещали. Кем-то вроде тети Лили. И во мне потихоньку начала просыпаться тетя Лиля. За что ей отдельное спасибо. Тетя Лиля – это лучшее, что могло во мне проснуться в то время. С этого момента я буду жить, а не пытаться соответствовать чужим ожиданиям.

Я решительно (ну, не слишком решительно, чтобы не разбудить детей, средне по решимости) вышла из ванной и босыми ногами прошлёпала в кухню. Муж оторвался от компьютера и недовольно глянул на меня. Я докрутила еще одну кудряшку надо лбом и спросила:

– Прикольно, если я завивку на волосах сделаю, чтобы кудрявые были? Как у Шер.

– Как у Шер на пизде, – сказал муж и вернулся к компьютеру.

Наверное, не буду делать завивку, решила я. И делать то, что хочу, не буду. А то я вечно придумаю себе какую-то блажь: то завивку, то жить в удовольствие. Мне-то кажется, что жить для себя – это кайфово и красиво. А со стороны-то виднее, что я выгляжу при этом, как пизда Шер. Поэтому не буду ничего менять, ни работу, ни прическу, ни мужа. Да, несчастна, но все так живут, подумала я. И продолжила так жить.

Нет, так живут не все. Так живут все несчастные женщины, которых научили угождать всем, кроме себя. Я тоже так жила, пока не поняла, что эгоизм – это необязательно клиническое состояние психопата. И что есть понятие «здоровый (адекватный) эгоизм». Нездоровый клинический эгоизм, кстати, тоже есть, про него забывать не будем. А еще есть неосознанный эгоизм – это та самая жертвенность, которая подразумевает какую-то отплату, когда человек делает добро не просто так, а чтобы ему за это были благодарны. Неосознанный эгоизм – это перевести бабушку через дорогу и очень обидеться, что эта бабушка не поблагодарила. Если вы делаете добрые дела не потому, что хотите кому-то помочь, а для того, чтобы потешить свое эго благодарностью, почувствовать себя всемогущим богом, вы – неосознанный эгоист. Сегодня вам нужно больше благодарности, а завтра вы захотите, чтобы люди воздвигли вам храм в Греции и поклонялись вашей десятиметровой статуе. А вы будете меж делом сидеть на горе Олимп и метать гром и молнии. Ну, это крайняя стадия развития неосознанного эгоизма и начальная стадия осознанной теомании. О ней мы говорить в этой книге не будем.

Быть адекватной эгоисткой не так уж дурно. Для полноты картины давайте рассмотрим, как реагируют три типа женщин на одну и ту же ситуацию. Например, муж настаивает на сексе, жена совершенно вымотана, секса не хочет.

Неосознанная эгоистка: сейчас уложу детей спать и дам мужу. Это ведь несложно. Просто нужно потерпеть несколько минут. Зато муж будет доволен. И за это он будет мне верен.

Обычно крышу такой даме срывает, когда вскрывается факт измены. Оказывается, что все эти годы она терпела секс с мужем, а он не оценил. После вскрывшейся измены она продолжает терпеть. Потому что это единственное, что она умеет делать, видимо.

Клиническая эгоистка: «Мой хороший, сексом мы занимаемся, когда Я хочу, а не когда тебе приспичит».

Когда вскрывается измена, клиническая эгоистка обычно удивляется: «Как можно было изменить такой идеальной во всех ракурсах мне!» На диалог после измены не идет, уничтожая своего мужа как классового врага.

Адекватная эгоистка: «Мой родной, вот тебе сборник сказок, укладывай детей. Я пока полчаса отдохну в ванне с пеной, сериальчик посмотрю. Через полчаса встречаемся в спальне, начнем с массажа, а дальше как пойдет».

Если вскрывается измена, адекватная эгоистка говорит прямо о своих чувствах и эмоциях. На оскорбления не переходит. Жить с мужем только ради детей не будет, но построит общение с мужем (даже бывшим) так, чтобы сохранить человеческие отношения. Это максимум, что она сделает ради детей.

Как вы сами понимаете, вариант здорового эгоизма больше всего похож на адекватное поведение человека. В клиническом случае эгоистка просто не настроена на диалог, она везде пихает свое Я, которое всегда оказывается ценнее, чем самость партнера. В здоровом варианте эгоизма женщина заявляет о своем Я, она как бы говорит: «Я слышу тебя и понимаю твои потребности, ведь я тебя люблю, но и ты послушай меня, ведь у меня тоже есть потребности». Здоровый эгоизм – это про уважение ко всем. Ко всем – то есть к себе женщина тоже относится с изрядной долей уважения.

«С эгоистами жить невозможно!» – обычно слышала я от жертвенных людей, которые все отдают и ничего себе не оставляют. Парадоксально, но именно с такими «отдавайками» жить сложнее всего. Ведь они всё отдают людям и ожидают, что люди (все до единого) всё отдадут им в ответ. А когда это не происходит, «отдавайки» злятся, плачут, истерят, впадают в депрессию (нужное подчеркнуть) и винят всех подряд. «Я вам все отдала, а вы мне ничего, неблагодарные сволочи!» – это излюбленная фраза жертвы. Откуда я это знаю? Я так жила почти сорок лет. Я знаю о синдроме жертвы больше, чем хотела бы. Я впитала этот синдром жертвы с молоком матери.

Я поклялась себе, что в этой книге не буду моралистом, который учит всех, как жить, но на правах кандидата педагогических наук скажу одну банальную вещь: не нужно жертвовать всем ради своего ребенка. Ребенка нужно любить, уважать, заботиться о нем и воспитывать по мере возможностей. Но жертвы ни к чему хорошему не приводят (особенно, если ребенок вас об этих «жертвах» не просил). Например, вы экономите на своем здоровье (не ходите на массаж, хотя вам доктор прописал), зато на сэкономленные на своем здоровье деньги водите чадо в музыкальную школу, потому что «надо все отдавать детям». По итогу вы будете весьма обескуражены. В тот момент, когда ваш повзрослевший отпрыск скажет, что искренне ненавидел эти уроки, которые сломали ему все детство, вы поймете, что ваша «жертва» никому не нужна.

Помню, мне было шестнадцать лет, я оканчивала школу и готовилась к поступлению. Нервы были натянуты, как гитарные струны, и моя мама превосходно знала, как на этих струнах играть. Иногда она играла боем, не особо разбираясь, что и где зацепила. Но чаще всего филигранно перебирала пальцами, зная, какую струну в какой момент тронуть, чтобы играла именно та музыка, которую ей хотелось услышать. Но в один прекрасный день все вышло из-под контроля. Я решила не поступать в вуз. Мне отчего-то показалось, что я должна какое-то время поработать, чтобы понять, чего на самом деле хочу. Я отложила недочитанную книгу и как бы между прочим сказала:

– Не обязательно ведь сразу поступать в универ. Я могу официанткой поработать. Вот, Синди Кроуфорд, например…

Мама оторвалась от проверки тетрадей и строго посмотрела на меня поверх очков:

– Наташа, ты не Синди Кроуфорд! О чем ты говоришь! Какой официанткой? Это позор! Ты оканчиваешь школу с медалью, чтобы пойти работать прислугой? Просто стыдоба! Что о нас скажут люди, ты подумала?

– Ну, мам! Что если я и без универа найду профессию по душе?

– Какую? – идеальная картинка, которую все это время вырисовывала мною мама, стала медленно распадаться на мелкие пазлы. – Какую профессию девушка без высшего образования может найти по душе? Хочешь проституткой стать?

Мне стало обидно. Это что за душа у меня такая должна быть, чтобы мне по душе была проституция? Мне казался дико несправедливым тот факт, что мне опять не дают жить мою жизнь так, как я этого хочу. Я поднялась из-за стола, видимо, для того, чтобы моя тощеватая фигура выглядела более значимой.

– Я хочу стать милиционером, – вдруг решила я открыть маме свою мечту.

– Ты что, дура?! – Мама тоже уже вскочила с дивана и едва сдерживала себя, чтобы не расплакаться. – Наташа! Какая тебе милиция? Ты себя в зеркало видела?

Я украдкой посмотрела на свое отражение в темном окне. Да, для милиции я не особо подходила. Мама была права.

Я боялась, что моя мама продолжит истерику и в запале выкрикнет что-то типа: «Какая тебе милиция, посмотри на себя, тебе в проституцию надо!» Но мама кричала о чем-то своем. Я набрала в свою тощую грудь побольше воздуха и сказала второй раз в своей жизни бунтарскую фразу с максимальным зарядом уверенности и непоколебимости:

– Это моя жизнь. И я ее хочу жить, как я хочу.

– Не смей так говорить! Я пожертвовала своей жизнью, чтобы у вас с сестрой все было! Я себе во всем отказывала, чтобы вырастить вас людьми! Я отдала вам свою жизнь, а вы… Ах вы эгоистки неблагодарные! Вы просто… Вот когда я умру, вы поймете…

Мама выбежала из комнаты и закрылась в ванной. Там она включила воду, но сквозь поток воды все равно были слышны ее рыдания. Как я могла так поступить? Ведь мама отдала мне свою жизнь, а что я… хочу эту жизнь выбросить в помойное ведро, что ли? Нет. Так нельзя. Надо, чтобы мамина жертва была не напрасной. Надо, чтобы она гордилась мной.

Я вернулась за учебный стол, открыла книгу Александра Солженицына и продолжила читать: «Свои одиннадцать лет, проведенные там, усвоив не как позор, не как проклятый сон, но почти полюбив тот уродливый мир, теперь еще по счастливому обороту став доверенным многих поздних рассказов и писем, – может быть, сумею я донести что-нибудь из косточек и мяса?» В какой-то момент мне даже показалось, что Солженицын говорит не о трагедии всего человечества, а о моих одиннадцати годах обучения в школе. Мне, туповатой и эмоциональной девчонке, до слез было обидно за мой «уродливый мир», в котором я оказалась заложником своей любви к маме.

Уже потом, через двадцать лет, сидя на кушетке у психолога, я поняла, что все, что делала в своей жизни, делала для мамы. Которая весьма умело мной манипулировала.

Если честно, мной манипулировали все. А я запихивала свое мнение поглубже и позволяла собой пользоваться. Я в ущерб собственной оценке решала контрольную подруге, чтобы не портить с ней отношения. Я шла на тусовку с друзьями, когда не хотела никуда идти, но боялась, что мой отказ их расстроит. Я одалживала денег знакомым, когда самой едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Я терпела секс, потому что не хотела расстраивать своего парня. Если вам кажется, что я всё это делала правильно, вам тоже срочно нужно на прием к психологу. Потому что вы не живете своей жизнью, а жизнью «для общества», вы просто терпите.

Для мам, которые жертвуют всем ради ребенка, руководствуясь постулатом «у моего ребенка должно быть все самое лучшее, а я уж как-нибудь», у меня тоже не самые радужные новости. У вашего ребенка два варианта развития событий. Он либо вырастет законченным эгоистом, уверенным, что все ему должны (вы же сами приучали его к такому сценарию, жертвуя всем ради него). Либо он вырастет такой же жертвой, как и вы, пытающейся отдать всё окружающим людям, которые им будут просто пользоваться (я пошла по этому сценарию, мне не понравилось).

«Эгоистки всегда одиноки, потому что ни одному мужчине не понравится женщина, которая не подчиняется своему мужчине, которая неуправляема». Так обычно говорит мой друг Руслан. Ему за сорок. Он одинок. Не знаю, нужно ли ему рассказать, что если он хочет что-то управляемое, пусть купит себе вертолет на радиоуправлении. Наверное, не стоит. Пусть сам поймет, когда надоест играть с вертолётом на радиоуправлении и захочется человеческих отношений.

Отношения – сложная штука, в которой весьма непросто разобраться, кто из двух супругов ведет себя некорректно, стоит это отметить. Поэтому будем разбираться на примере Руслана. Вообще, Руслан – эпическая личность. И, как у каждого героя эпоса, у него есть история, которую мы с подругами рассказываем друг другу на ночь, чтобы напугать. Предыдущая девушка ушла от Руслана, потому что он запрещал ей гулять после 20:00. Перед тем как собрать свои вещи в чемодан, его девушка обозвала его абьюзером. Но наш удивительный Руслан не называет свое поведение абьюзом. Он называет это заботой. Поэтому я сейчас коротенечко расскажу о хитрых проявлениях эмоционального насилия (абьюза), которые маскируются под положительные качества. Неплохо будет запомнить, просто для того чтобы увереннее выставлять свои границы, когда живете в свое удовольствие, чтобы нечаянно не начать жить в удовольствие абьюзера.

1. Сверхконтроль легко выдать за заботу.

– Алло, ты скоро будешь дома?

– Через час буду.

– Не через час, а ровно к 20:00. А с кем ты?

– С Наташей и Аней.

– Я же просил не общаться с этими. Быстро домой!

– К 20:00 буду.

– Прямо сейчас, слышала!

Даша слышала. А благодаря тишине, воцарившейся на моей кухне, их разговор с Русланом слышали мы все. Я промолчала. А Аня тихо прошептала: «Это же абьюз чистой воды!» И даже Эля, женщина патриархальных настроений, недовольно нахмурилась, выражая свое негодование. А Даша начала собираться домой.

2. Оскорбления легко выдать за юмор.

У их диалога было вполне логичное продолжение. Руслан сам приехал к нам через пятнадцать минут. Аня, как самая смелая, вышла в коридор провожать Дашку. Даша на прощание улыбнулась:

– Завтра после работы увидимся.

– Хватит ваших шалашовских сборищ. Твои подруги скоро на трассе работать будут, и ты с ними, – обнимая Дашу, пробурчал Руслан.

– Вообще-то сейчас обидно было, – возмутилась Даша.

– Да я шучу, тупенькая ты моя. В бабском коллективе совсем не отдупляешь, где юмор, где нет. Пойдем.

И они ушли. Я несмело посмотрела на Аньку. В моем взгляде застыл немой вопрос: «Это юмор?» – «Хуюмор!» – ввернула редупликацию Элка. А Анька мотнула головой и резюмировала: «Это не юмор, это унижение и обесценивание, Наташ».

3. Сталкинг легко выдать за внимание.

Руслан посоветовал Даше отписаться от нас в соцсетях, завернув свою просьбу весьма красиво: «Я не тиран, поэтому не буду просить удалить твой аккаунт. Я просто прошу быть аккуратнее и думать, кому ты лайки ставишь». На наш вопрос, не является ли это нарушением личных границ, Даша уверенно написала в личку: «Наоборот, это приятно. Он уделяет мне внимание. Вам, наверное, завидно, что мужчина так включен в отношения, не то что ваши…»

4. Агрессию легко выдать за «мужское начало».

«Да, он меня ударил. Но это потому что он волновался из-за меня, где я, что со мной. Поэтому, когда я пришла домой, он отвесил мне пощечину. Просто он не очень разговорчивый, поэтому он так проявляет свое мужское начало, он защищает меня. А вдруг бы вечером на улице со мной что-то случилось…»

Ну, конечно, зачем переживать, что с твоей женой может что-то случиться на улице. Лучше это что-то организовать собственноручно прямо дома.

5. Газлайтинг легко выдать за адекватность.

– Да он не хотел меня бить. Это я сама виновата, – отмахнулась от наших расспросов Дашка.

– Ты поговори с ним, объясни, что с тобой так нельзя, – мягко начала Элка.

– Что вы! Если буду поднимать эту тему, я просто спровоцирую еще один конфликт. Он старается, наоборот, замять этот инцидент, потому что хочет, чтобы у нас все мирно было в отношениях, – повторяла Даша достаточно долго. Видимо, чтобы самой поверить в эту ересь, ей нужно было убедить себя в этом.

Это самое мерзкое в эмоциональном насилии: газлайтинг разрушает твое мироощущение, ты начинаешь сомневаться в себе, своих поступках, своих чувствах. Он говорит: «Ты просто напридумывала все, тебе все кажется». А ты постепенно сходишь с ума и веришь ему.

Скажу сразу: конфликты – нормально. Нет ничего дурного в том, что в отношениях возникает конфликт. Это просто результат столкновения двух противоположных мнений или желаний. Нужно уметь обсуждать и договариваться, искать общий выход из конфликта. Договариваться – нормально. И, если так окажется, что найти общий вариант невозможно, попрощаться и разойтись, чтобы не мучить друг друга. Это тоже нормально. А вот что не нормально: пытаться прогнуть под себя человека, сломать и загнать под каблук. Это абьюз и насилие.

Даша уже около года в свободном полете. Но иногда (в состоянии не особо крайнего опьянения) она опять начинает вспоминать, как хорошо ей было с Русланом. «Ну, да, бил, но потом ведь извинялся!» Странное определение «хорошего человека». Зачем извиняться за побои, ведь можно изначально не бить! И тогда мы все, всеми своими девчачьими силами, пытаемся напомнить ей самые неадекватные поступки Руслана. И Дашу отпускает. Но это до следующего алкогольного опьянения. К психологу Даша идти не хочет, потому что «Руслан был бы против такого, зачем выносить сор из избы и рассказывать какому-то психологу личные ситуации». Вот так можно за пару лет сожительства сломать женщину.

Поэтому, если вам кажется, что «я сильная, я справлюсь с этим абьюзером» или «ничего страшного не будет, если я временно прогнусь под его неадекватные требования», вам кажется. Вы привыкните жить с эмоциональным уродом. А потом не сможете жить с нормальным парнем, потому что «он даже не ударил меня после моего опоздания, мне кажется, я ему безразлична». Это, кстати, цитата нашей Дашули, которая пыталась встречаться с нормальным парнем, но у них ничего не получилось. Потому что все, о чем могла говорить Даша, так это о том, какой моральный урод ее бывший и сколько она потратила своих лучших лет на него. Естественно, нормальный парень не выдержал накала страстей и потихоньку ушел. Вот такая жертва, которую никто не оценил.

Я, знаете, насмотрелась на свою жизнь и на жизнь своих подруг, поэтому теперь периодически включаю режим адекватной эгоистки, которая живет не так, чтобы всем вокруг было хорошо, а так, чтобы мне самой было хорошо. А непосредственно от этого всем вокруг становится хорошо. Вот такой вот круговорот хорошести в природе. Опытным путем я поняла, что адекватная эгоистка приносит больше радости и пользы окружающим, чем жертвенная женщина. Ведь жертва всегда попросит что-то взамен, потому что она стольким пожертвовала ради своего мужчины. Зачастую тот даже не просил этих жертв. Адекватная эгоистка живет не на оценку, не для одобрения родителей или мужа, она живет для себя. Не мешая другим, не навязывая свою мораль.

Кстати, не нужно путать здоровый эгоизм с нездоровым упрямством (таким людям лишь бы делать все наперекор, лишь бы «плыть против течения»). Не так давно во время интервью мы зацепились языками с одним журналистом, который достаточно топорно доказывал свою правоту, настаивая на том, что надо всегда сопротивляться действительности. Я слегка удивилась и сказала, что «плыть постоянно против течения не в моих принципах».

– По течению плывет только дохлая рыба, – кинул расхожую фразу мой оппонент и снисходительно улыбнулся.

– Против течения плывет только тупая рыба, – пожала плечами я.

Журналист открыл рот, как будто хотел что-то эдакое сказануть, но передумал и закрыл рот. Со стороны он был похож на карася. Хотелось его отпустить в воду, чтобы он не задохнулся.

– Я не по течению и не против течения, я плыву туда, куда мне надо. Если, чтобы добраться до своей цели, мне нужно на какое-то время залечь в дрейф – не проблема, сберегу силы. Они мне понадобятся в тот момент, когда мне резко надо будет рубануть против.

– А… Интересная мысль. Ну, в таком случае я тоже такая же рыба. Как называется такой вид рыбы?

– Человек.

Естественно, данный фрагмент был благополучно вырезан из интервью, чтобы не дискредитировать окуня, который работает на полставки журналистом федерального канала. Поэтому я оставлю это фрагмент в своей книге. А окуня оставим на федеральном канале. А вас оставим здесь с простой и понятной установкой на жизнь: «В любой ситуации оставайся человеком».

Вывод

Адекватный эгоизм – это пресловутое правило «в критической ситуации сначала надевай маску на себя, потом помогай окружающим». Потому что если вы в первую очередь не позаботитесь о себе, то на окружающих у вас попросту не будет ни сил, ни энергии, ни (в самом крайнем случае) жизни.

Но прежде чем упиваться своей новой захватывающей эгоистичной жизнью, разберитесь, не клинический ли это случай. Здоровый эгоизм – это плыть туда, куда хотите вы сами. Нездоровый эгоизм – это хотеть, чтобы другие тоже плыли туда, куда вы хотите. Это основное различие.

Плывите. Летите. Живите. И давайте жить другим.