Текст книги "[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать"

Романтическая измена

Самый прекрасный вид измены – безусловно, измена романтическая. Это то, что обычно называют курортными романами. Хотя для этого даже на курорт не нужно выезжать: некоторым (особо фантазийным особам) достаточно просто начать думать, будто все, что с ними происходит, происходит «как в фильме».

Мы ехали в плацкарте всей командой КВН в Питер. Ехали шумно. Проводница ненавидела нас люто. Она ненавидела нас больше, чем даже группу пьяных дембелей, которые ехали в этом же вагоне в прошлом месяце. И она нам об этом говорила на каждой станции. А мы, взрослые люди, галдя и смеясь, как детвора, едва намотав на себя какую-то наспех схваченную одежду, выбегали из душного вагона и шныряли по платформе на каждой станции. Мне кажется, проводница мечтала, чтобы половина из нас отстала от поезда и заблудилась где-нибудь в Сызрани.

Один раз она даже попыталась спровоцировать такую ситуацию. Мы с ребятами выскочили из нашего вагона на какой-то станции и в броуновском движении замельтешили по перрону: кто-то наспех курил, кто-то побежал за «Дошираком», все были заняты делом. Мы с Анькой метнулись в киоск за шоколадом.

– Надо быстрее, Ань, стоянка минут пятнадцать, – поторапливала я подругу.

Анька кинула мимолетный взгляд на спокойно стоящий поезд и сказала эпическую фразу:

– Без нас не уедут!

Но когда мы подбежали к нашему вагону, дверь была закрыта. Нас не было минут пять, а дверь вагона уже законопатили, видимо, в надежде, что мы не догадаемся зайти через соседний. Едва мы забежали в вагон, поезд тронулся. Анька была в гневе. Она за секунду прошла вагон насквозь, влетела в купе проводницы и, тряся батончиком «Сникерса», внятно желала той всяческих судебных разбирательств. Проводница слушала, пила чай и делала безучастный вид, хотя было понятно, что она упивается ощущением своей власти над всеми нами.

Вот так мы ехали весь день, а к вечеру все наши ребята наугощались изрядной дозой алкоголя и достали гитару. Проводница приковыляла к нам в плацкарт, ощерилась и зашипела что-то на своем змеином. Анька зашипела на нее в ответ. Создавалось ощущение, что они обе учились на факультете Слизерин, откуда и подчерпнули все эти лингвистические умения. На этом шипении диалог с владычицей вагона оборвался, и наши ребята куда-то ушли. Стало совсем скучно. Поезд дернулся и остановился. За окном – лес и тьма. Видимо, какая-то маленькая станция. Наверное, даже стоянки не будет.

– Здесь можно выйти? – аккуратно спросила я, заглянув в купе к проводнице.

Проводница поджала губы и всем своим видом показывала, что выходить нельзя. Настолько нельзя, что она опять закроет дверь, как только я выйду из вагона. Но вдруг ее узкие губы разомкнулись, и из недр рта прозвучало:

– Только быстро! Стоянка – пять минут.

Я вышла из вагона. Ну как вышла. Не целиком. Спустилась на одну металлическую ступень и остановилась в дверях вагона. Сделала я это на тот случай, если проводница опять замыслит свой внезапный саботаж. В темноте полузаброшенного перрона слышались какие-то тихие разговоры. Видимо, кто-то из соседних вагонов все-таки рискнул прогуляться. Закутавшись в полушубок из полинявшего енота, я стояла там, на подножке, закрыв глаза, и вдыхала ночной воздух.

– Помочь? – раздался приятный мужской голос откуда-то из темноты перрона.

Я открыла глаза и увидела улыбчивого парня в сером пальто. Он любезно протянул руку, как бы приглашая меня спуститься с опасно шатающейся лестницы на платформу. Голубые глаза, темные коротко стриженые волосы и гладко выбритый подбородок. «Ему бы усы – и вылитый Вронский», – подумалось мне.

– Вам бы кудрявые волосы и хоть Каренину играй, – рассмеялся голубоглазый и услужливо предложил: – Давайте помогу.

Вронский отчего-то решил, что меня надо снять с подножки поезда, и, аккуратно подхватив под локоть, потянул к себе. Я отчаянно схватилась за ржавый поручень вагона и замотала головой. Голубоглазый расхохотался и прекратил свои попытки быть джентльменом. Ухмыляясь, он достал из кармана сигареты:

– Курите?

– Нет, конечно! – как-то слишком поспешно ответила я. – И не пью.

Голубоглазый нарочито сокрушенно покачал головой и проговорил:

– Да вы – просто идеальная девушка. У вас есть хоть один недостаток, кроме этого странного полушубка?

– У меня есть муж, – сухо сообщила я новому знакомому информацию, которая, как мне казалось, должна была меня обезопасить от этих всех романтических посягательств с его стороны.

Незнакомец затянулся сигаретой, а потом с усмешкой произнес:

– Повезло вам. А у меня нет мужа… Зато у меня есть невеста.

– Один – один, – пожала я плечом, развернулась и шмыгнула вглубь вагона.

А в глубине вагона уже творилась какая-то суета: Анька надевала джинсы вместо треников, а Эля расчесывала волосы. Создавалось ощущение, что мы уже приехали в Питер.

– Наташ, пойдем, там в соседнем вагоне еще ребята с нашей работы едут, тоже в Питер, наши все там уже с гитарой! – суетилась Элка, подтягивая колготки через юбку. Я взяла со стола кружку с недопитым чаем и потопала за подругами. Проводница стояла в дверях своей норы, по-наполеоновски заложив правую руку за борт пиджака, и победоносно смотрела на то, как спешно мы покидаем насиженные места. Думаю, для нее это была маленькая победа.

Но нам с девчонками было наплевать на нее, мы шли сквозь череду разнокалиберных пяток, которые свешивались со всех верхних полок, через насквозь прокуренный тамбур. И вот, наконец, зайдя в очередной плацкарт, мы услышали равномерное: «пой, златая рожь, пой кудрявый лен», разложенное на несметное количество пьяных голосов. Анька внезапно возликовала и кинулась с кем-то обниматься в припадке дикой ностальгии. Эля скромно сказала «здрасссстье» и, незаметно подтянув колготки еще раз, примостилась на край нижней полки, вынудив пятерых человек, которые сидели там же, сдвинуться к окну. Аньку и Элю тут все знали, я полагаю, они были самыми популярными девчонками в челябинском филиале. Я такой популярностью не обладала, я обладала только кружкой чая, поэтому стояла бочком в проходе и потихоньку взглядом ощупывала не особо знакомые мне лица. Вдруг откуда-то сзади знакомый голос воскликнул:

– О, привет, Каренина!

Мне даже не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, кому принадлежит этот голос. Я расплылась в улыбке и, медленно развернув корпус вместе с головой влево, произнесла:

– Рада вас видеть, господин Вронский.

Точнее, я успела произнести только «рада вас видеть, господин», и поезд лихо заложил петлю, отчего я так же лихо опрокинула все содержимое своей кружки на господина Вронского. Раздалось радостное улюлюканье ребят. В мой адрес со всех сторон полетели всевозможные шутки на тему трезвости и криворукости, а голубоглазый улыбнулся и спокойно сказал:

– Спасибо, что не кипяток. – Он провел всей пятерней по распластанному чайному пятну на своей груди. – Давай свою кружку, я тебе новый чай сделаю. Черный, верно?

Я молча кивнула головой и смущенно улыбнулась.

– У нее муж есть вообще-то, – с напускной возмущенностью откуда-то с нижней полки выкрикнула ему вслед Анька и расхохоталась.

– Анют, без тебя разберемся! – не оборачиваясь, крикнул голубоглазый, направляясь к титану за кипятком.

– Наташ, садись к нам, – засуетилась Эля, стараясь подвинуться, хотя двигаться уже было решительно некуда. Но, к моему удивлению, люди, которых подвинула Эля, радостно и нетрезво закивали головами, мол, конечно, садись к нам.

– Да я постою, – сказала я, украдкой глядя вслед удаляющемуся Вронскому. – Мне отсюда всех вас виднее.

– Да мы все понимаем, Натах, че тебе там виднее! Кстати, хватит на Леху залипать, он ващет к своей девушке в Питер едет. – Анька, похоже, знала вообще все обо всех.

– Да мне наплевать на вашего Леху и на девушек его, – почему-то в тот момент стало очень обидно, что у Вронского есть девушка. Парадоксально, но тот факт, что у меня есть муж, меня совершенно не напрягал. Ну, а с чего этот факт меня должен напрягать, если я ничего плохого не делаю.

«А что такого-то, – говорила я сама себе, – просто вслед человеку посмотрела. Я же не изменяю мужу. И не собираюсь. У меня и ноги небритые. Как я буду изменять с небритыми ногами? С небритыми нельзя, с небритыми стыдно…»

– Держи свой чай, – голубоглазый протянул дымящуюся кружку. – Осторожно, на этот раз он очень горячий.

– Очень горячий, – зачем-то повторила я, глядя на его мокрую футболку. – Кстати, красивое пятно получилось, как будто логотип Бэтмана.

– Подожди, Каренина, успеешь еще постебаться надо мной, – деловито отозвался он, мягко отодвигая меня в сторону. – Сань, кинь мне футболку, она в сумке, под столом.

Саня, с сожалением отставив стакан пива, полез вниз, попутно ударившись о край стола головой. Вся компания опять начала улюлюкать и неистово ржать. Полетели шутки, что «было бы что-то в голове, получил бы сотрясение». Я стояла в проходе и, как и все, смотрела на бедного Саню, мыкающегося в поисках футболки. Вронский, видимо, решив, что на него никто не смотрит, стянул с себя мокрую футболку и ждал. Я знала, что у женщин хорошо развито периферическое зрение, но чтоб настолько хорошо, никогда не догадывалась. Я смотрела вперед, прямо перед собой. Но все, что я видела, это обнаженный мужской торс слева от меня. И безупречные плечи. И татуировку на груди слева. Якорь какой-то, что ли…

– Я на флоте служил, – зачем-то объяснил голубоглазый и прикоснулся пальцами к татуировке.

– Да мне вообще без разницы, – грубо ответила я.

Это у меня в характере: чем больше я нервничаю, тем сильнее начинаю грубить человеку. Поэтому, если я вас ни с того ни с сего послала в общеизвестном направлении, будьте уверены, я в вас просто влюблена, но стараюсь эту влюбленность в себе заглушить. Я перевела взгляд в противоположную сторону и наткнулась на Анькино лицо. Она с усмешкой смотрела на меня и вдруг произнесла:

– Давно такое не видела, ага?

Я залилась краской.

– Видала и получше, – холодно бросила я фразу, хотя не могла вспомнить, когда я видала что-то получше. – У меня вообще-то есть муж. И у моего мужа тоже есть туловище.

– Туловище – это которое на диване лежит, а у меня – тело, – насмешливо уточнил Вронский и натянул футболку, которую Саня наконец-то нашел.

– Тело – это то, что в багажнике везут в лес за оскорбительные шутки про моего мужа, – отчеканила я. Компашка загоготала с неистовой силой, а голубоглазый наклонился ко мне и прошептал: «Надеюсь, он того стоит». И вся тусовка вновь ударилась в песни ДДТ и Чижа. Мы пили и пели. И разговаривали, и смеялись, и шутили шутки. А Анька хитро на меня поглядывала и иногда подкалывала:

– Подсядь к нему. Все, что было в Питере, остается в Питере.

– Мы еще не в Питере. Мы в какой-нибудь Костроме, – пыталась урезонить ее я, всматриваясь в ночной пейзаж за окном поезда.

– Тем более! Все, что было в Костроме, остается в Костроме, – продолжала гнуть свою линию Анька.

– Ань, уймись уже, – зашипела вдруг Эля. – Измена – это смертный грех.

– Смертная тоска – вот это реально грех, – отмахнулась Анька и, повернувшись ко мне, произнесла: – А ты когда-нибудь изменяла своему мужу?

– Кстати, у Наташки муж прям нереально крутой! – вдруг громко произнесла Эля весьма некстати. – Он нам всегда помогает. В прошлый раз у нас прям завал был по сценарию, он видеоролик сделал за одну ночь. Вообще золотой человек!

– Если все, что он может сделать за ночь, – это смонтировать видео, то прими соболезнования, Каренина! – как-то не особо по-доброму пошутил голубоглазый, встал с боковушки и ушел куда-то в конец вагона.

– Че я ему сделала такого, что он меня стебет постоянно? – залепетала я, склонившись к Аньке.

– Да, это Леха, он всегда такой. Забей, – посоветовала Анька. – Короче, пойдем, покурим?

– Я ж не курю…

– Ну, ты ж ходишь.

– Ну…

– Ну, вот и пошли! – радостно добила Анька и, сунув ноги в чьи-то тапки, пошлепала в тамбур. Я заглянула под полку и начала искать свои сапоги. Один раз больно стукнулась затылком о стол, Саня весело захрюкал из своего угла. Было видно, что ему радостно оттого, что не один он такой неуклюжий. Наконец, напялив чьи-то розовые тапки, я поплелась в тамбур за Анькой.

В тамбуре было холодно и пахло сигаретами. Дым стоял коромыслом, а Аньки в тамбуре не стояло.

– О, неожиданно. Ты ж говорила, не куришь. – Вронский стряхнул пепел с сигареты на пол и прислонился спиной к стене тамбура. – Анька твоя в туалет зашла только что, если ты ее ищешь.

– Блин, ты как будто следишь за мной, – интонация, которая задумывалась как возмущенная, вдруг сама по себе перетекла в радостную.

– Если честно, слежу, – спокойно начал Вронский, затягиваясь сигаретой. – Я тебя заметил еще с того момента, как ты в Челябинске зашла в поезд. Я подумал тогда, нехорошо это, ехать в Питер к своей девушке, чтобы сделать ей предложение, и обращать внимание на другую девушку. Как-то это… гнило все…

– Ну, я что могу сказать… Жалко твою девушку.

– А мне жалко тебя, – неожиданно холодно сказал он, медленно выдохнул густое облако сигаретного дыма и выкинул окурок в приоткрытое окошко.

Меня накрыло волной возмущения. Какое право он имеет осуждать меня или жалеть!

– Я тебе не дам, – высокомерно манифестировала я неожиданно для самой себя.

Губы Вронского медленно растянулись в улыбке:

– Вот в этом и парадокс, Наташ. Ты уже говоришь о сексе, а ведь я еще у тебя ничего не просил.

– Ты просил! – вдруг вспылила я. – Может, не вербально, но просил! Ты стоял там рядом без майки и смотрел на меня! И дышал!

– Серьезно? Я дышал? – Вронский подошел так близко, что я сама перестала дышать. – Так бывает. Люди дышат, Наташ.

– Ты флиртовал. Ты там намекал. Скрыто намекал. – Я перешла на короткие обрывочные фразы. Как будто на длинные сложные предложения у меня не хватало дыхания, а между короткими фразами можно было сделать нервный вдох.

– Скрыто? Ты прикалываешься, что ли? Наташ, я флиртовал настолько открыто, насколько вообще можно флиртовать с замужней женщиной. – Голубоглазый смотрел мне в глаза не моргая.

«Надо ему сказать, что он хам, Наташ. Наташ, ну не молчи. Или молчи, но влепи ему пощечину, как в фильмах, Наташ. Сделай что-то. Хотя бы начни дышать, Наташ», – не унимался мой внутренний голос. Мой наружный голос молчал. От этого ситуация в прокуренном тамбуре становилась максимально напряженной. Я, не отрываясь, рассматривала темную каемочку вокруг радужки его глаз. Эта каемка делала его глаза какими-то яркими и притягательными.

– Так нельзя, – выдавила я из себя банальную фразу.

– А как можно? Жить, чтобы общество тебе сказало, что ты молодец? Не знаю… Не мое все это. Я живу одну жизнь. И хочу прожить ее в кайф, а не на какую-то оценку. А ты продолжай быть идеальной. Надеюсь, тебе за это в конце жизни дадут медаль.

– Как ты меня бесишь! – неожиданно вырвалось у меня откуда-то из самых недр подсознания. Было отчаянно неприятно, что незнакомый мне парень так четко обрисовал мой синдром отличницы. – Думаешь только о себе, весь такой… такой, блин… с якорем этим своим…

– Чтобы не напрягать вас, Ваше Высочество, я выйду на следующей же станции! – вдруг в полупьяном запале прошептал он. – Прям сейчас выйду. Надо?

– Не надо, – неожиданно испугалась я, схватив его за руку, как будто пытаясь остановить его. Можно подумать, он выпрыгнул бы из поезда.

Я еще хотела что-то добавить, но не успела. Поезд опять заложил вираж, и Вронский, потеряв равновесие, всем телом прижал меня к двери тамбура. «Ну, не так уж резко и качнуло, чтобы прямо так завалиться», – вспыхнула у меня в голове саркастичная мысль. Но эта мысль моментально растворилась в изрядном количестве дофамина, который резко поступил в мой мозг ударной дозой. Если вы спросите, о чем я думала, когда притянула его ближе и поцеловала, я скажу, что ни о чем. Хотя до того, как мой мозг отключился, в голове репитом прозвучала его фраза: «Я живу одну жизнь и хочу прожить ее в кайф!» Больше я ни о чем не думала.

Мы вернулись с ним к нашей компании через полчаса.

– Вы че оба такие довольные? Че было? Что-то было?? – Анька, казалось, пыталась прочитать что-то по моему взгляду, вдруг она радостно взвыла. – Блин, Костян, гони мне пятьсот рублей! Я тебе говорила!

– Сука! Сука ты, а не друг! Чтоб я еще раз на тебя ставил, да иди ты…! – весело ругаясь, возмущался Костя, глядя на голубоглазого. – Леха, совесть у тебя есть, нет? Жених, епта! Ты как в глаза своей Полине смотреть будешь?

А я сидела на нижней боковушке рядышком с голубоглазым и с блаженной улыбкой смотрела на все, что происходит вокруг. Он уперся правой рукой в койку позади меня, отчего я всей спиной могла прислониться к его руке. А он придвинулся поближе и дышал мне прямо в шею. Я чувствовала запах сигарет и какое-то непонятное удовольствие вперемешку с чувством вины.

«Что я скажу мужу? Наверное, надо подать на развод. Я вернусь и скажу мужу, что я люблю другого. Ведь это настоящая любовь: сердце несется галопом, ладошки потеют, сложно дышать, ее ни с чем не перепутаешь… Хотя… С астмой можно перепутать. Те же самые симптомы. Но это не астма, это стопудовая любовь! Надо написать мужу смс, что я ухожу от него!» Меня спасло только то, что сеть в тех лесах, по которым мы ехали, отсутствовала начисто. Поэтому я продолжила «жить полной жизнью», не ставя в курс дела своей полной жизни моего мужа.

А на следующий день мы приехали в Питер. И там, в Питере, три вечера мы гуляли с Вронским по Невскому, ели жареную барабульку и смотрели на разводные мосты. Я хотела бы здесь написать что-то банальное про то, что наконец-то за долгие годы чувствовала себя живой и настоящей. Но те из вас, кто влюблялся сразу и наотмашь, знают это чувство. Когда вдруг вся выцветшая за годы брака жизнь начинает вновь играть красками. Когда у жизни появляется вкус и запах, а не просто серые очертания. Когда ты обнимаешь мужчину не потому, что должна, а потому что не можешь не прикасаться к нему.

А на третий день я с командой улетела домой. А мой Вронский остался в Питере и сделал своей Полине предложение. И она согласилась.

Если бы я возвращалась домой на поезде, я бы натурально с горя бросилась под него. Но я летела на самолете. А как броситься под самолет, не знала. Толстой об этом ничего не писал. Я ревела по пути в аэропорт. Ревела в самолете. Ревела в такси по пути домой. Дома не ревела. При муже было стыдно страдать о любовнике. Дома просто грустно смотрела в окно.

– Че грустная такая? Случилось че-то? – однажды спросил муж, зайдя на кухню.

– Да из-за Питера расстроилась. Хотела первое место, а нас засудили, – тихо прошептала я, глядя в стену.

– В следующий раз лучше шутки пиши, – махнул рукой муж. – Если надо, я своих из архива дам.

Какой хороший у меня муж, подумалось мне. Теперь на фоне его благородства я ощущала себя и вовсе мерзкой тварью. Чувствовала ли я вину за все происходящее? Да. Но чувство вины заглушалось обидой и болью за то, что любовь всей моей жизни закончилась.

Кстати. Вронский написал мне в 2016 году: «Привет, я развелся». Я грустно вздохнула и написала: «Так тебе и надо». Больше я о нем ничего не слышала.

Что такое романтическая измена

Романтическая измена – это бегство от рутины и однообразия семейной жизни. Если в семейной жизни есть трудности: ипотека, тяжелобольные родственники, финансовые проблемы, ремонт, дети и прочие прелести быта, вам захочется хотя бы ненадолго абстрагироваться от этого. Сбежать в другую реальность.

Кто-то начинает играть в компьютерные игры, кто-то находит хобби (танцы, мотоцикл, турпоходы и прочее), кто-то подсаживается на алкоголь и наркотики, а кто-то срывается в романтическую измену. Большинство изменщиков осознает, что так делать нельзя, и что эта измена не решит всех семейных проблем. Но от этой измены и не ждут решения. От этой измены ждут «отдыха от проблем». Хотя бы на несколько минут забыть о том, что жизнь – тяжелая штука – вот что ищут люди в романтической измене. И, поверьте, они это спасение в измене находят.

Романтическая измена бывает короткая (как в моем случае) и долгоиграющая.

Короткая романтическая измена случается внезапно и так же внезапно заканчивается. «Просто этот официант в Турции на меня так посмотрел, между нами все заискрилось», – примерно так описывает свой недельный загул Юлька. Так описывают романтическую измену все. Искра, молния, помутнение рассудка, в ход идут все метафоры, которые вы когда-либо изучали на уроках литературы.

Долгоиграющая романтическая измена чаще всего встречается у мужчин. Женщины редко живут двойной жизнью, а вот мужчина вполне может жить с женой, но постоянно наведываться к любовнице. Потому что любовница дает ощущение праздника и отдыха. Потому что любовница не грузит. Потому что своей жене мужчина отдает «супружеский долг», а любовнице отдает чистый секс без обязательств.

Особенность романтической измены в том, что образ любовника или любовницы окружен романтическим флером, за которым едва ли угадывается суть человека. Большинство качеств и душевных порывов, приписываемых объекту нашей влюбленности, оказываются надуманными. Это невероятно усложняет нам выбор. Приходится выбирать между женой, которую знаешь как облупленную, и любовницей, которая вся такая загадочная и романтичная; между обычным таким мужем и необычным таким любовником. Как вы понимаете, если «выбирать сердцем», можно выбрать не совсем то, что вы хотите. А когда этот романтический флер развеется, как туман, вы обнаружите себя в паре с человеком, который вам решительно не подходит.

В романтической измене, как и в любой другой, неверные женщины чаще и больше переживают, чем неверные мужья, которые зачастую списывают измену на обстоятельства. Женщины же чаще всего обвиняют во всем себя. Исследователи Этцебарриа, Ортиз, Конехеро и Паскаль выяснили, что женщины чаще мужчин испытывают чувство вины от измены, особенно когда из-за них страдают другие. Особенно, если страдают дети. Ведь, для того чтобы видеться с любовником, детей приходится куда-то пристраивать. И этот факт действует на изменяющую женщину удручающе. Часто от нее можно услышать «я плохая мать», хотя логичнее было бы слышать «я плохая жена». Но, видимо, женщина чувствует больше ответственности перед детьми, чем перед мужем.

Кстати, на неурядицы в семье чаще всего жалуются тоже женщины. Особенно в контексте романтической измены, где выгодно выставить мужа чудовищем, которое не дает бедной женщине быть счастливой. Мужчины намного реже наговаривают на свой брак. Так, например, Гласс и Райт в своем исследовании 1985 года обнаружили, что 56 процентов мужчин и всего 34 процента женщин, имевших внебрачные связи, утверждали, что у них счастливый брак. Понимаете, больше половины мужчин изменяют не потому, что семейная жизнь стала невыносимой, а потому что «я люблю свою жену и счастлив в браке». Остальные мужчины, конечно же, изменяют, потому что ненавидят свою жену и несчастны в браке. С женскими изменами ситуация примерно такая же, мы изменяем только в двух случаях: когда у нас в семье все плохо и когда у нас в семье все хорошо. Полезное исследование, спору нет. Благодаря этому исследованию мы поняли, что стопроцентных гарантий в этой жизни нет никаких. Особенно когда дело касается измен. К слову сказать, романтическая измена возникает, не когда в семейной жизни все хорошо и не когда плохо, а когда как-то тухло и хочется немного сказки.

Вообще романтическая измена для мужчин обычно – это глоток свежего воздуха, а для женщины – это тяжкое бремя вины. И глоток свежего воздуха тоже. Изменяющему мужчине романтическая измена дарит новую жизнь (параллельную основной). Изменяющей женщине романтическая измена дарит новую жизнь и ломает прежнюю жизнь. Это основные различия между мужской и женской изменой.

Еще одна особенность романтической измены – так называемая «расщепленная идентичность». Звучит сложно, но на самом деле очень простая вещь. Дело в том, что, влюбляясь, человек как будто попадает в параллельную реальность (созданную им же самим) и начинает вести себя весьма странным образом. Обычно жены, которым изменяют мужья, начинают говорить, что «его приворожили». Его не приворожили, он просто влюбился в другую женщину и хочет жить с ней, но не хочет расстраивать вас. Так и ходит, как пыльным мешком пришибленный. Со стороны кажется, что на нем проклятье старой монахини или молодой монахини, или монахини среднего возраста, или еще какое-то модное проклятье. Никакого на нем проклятья нет, на нем есть обязательства перед вами и детьми, это осложняет ему его влюбленность. Тут бы не по гадалкам и астрологам ходить, а поговорить со своим мужем по душам. Но для этого нужно верить в психологию и физиологию, а не в астрологию.

Теперь хочу обратиться к тем, кто собирается уходить из семьи к любовнице или любовнику. Обычно этим поступком всерьез озадачиваются женщины. Мужчины чаще всего адаптируются и научаются сидеть на двух стульях одной своей хитрой попой (процент двойных браков у мужчин в разы превышает женское «двоемужество»). Стандартный вопрос: «А вдруг у меня с любовником настоящая любовь?» Давайте без «вдруг». Выясним прямо здесь и сейчас, стоит ли бросать своего мужа и стабильную семейную жизнь ради любовника.

Клинический психолог Джанис Спринг предлагает такой способ определения: назовите с ходу несколько отрицательных качеств вашего любовника. Ну, давайте. Я подожду. Можете вот сюда выписать:

1)

2)

3)

4)

Только вы прямо настоящие недостатки сюда выписывайте. Не надо жеманно закатывать глаза и перечислять романтическую ерунду типа «у него слишком красивые глаза, я утопаю в них и ненавижу себя за это утопательство». Можете оставить эти сказки для своих внуков. Тут этого не надо. Назовите такие качества вашего любовника, которые для вас действительно являются недостатками. Например, «бесит его неамбициозность и нерешительность, он неделями может сидеть без работы, ждать, когда родители переведут ему денег». Если вы осознаете серьезные недостатки, но продолжаете хотеть жить с этим человеком, не переделывая его, все серьезно. Это уже осознанная стадия любви. Может, не особо здоровой, но все же любви.

А вот эта стадия: «я его люблю, поэтому я не вижу его недостатков» – это стадия влюбленности. Она проходит очень быстро. Уходить из стабильной семьи, где вас все устраивает, но «немного скучно», к любовнику, «у которого нет отрицательных качеств», – шаг весьма опрометчивый. Будет весьма обидно, когда через год вы осознаете, что любовник вам не очень-то и подходит. И что муж был лучше.

Но, опять же, если схема вашей жизни подразумевает смену мужа раз в три года, можете менять мужей на любовников, как перчатки. Большинство звезд шоу-бизнеса живут именно по такой схеме. Счастливы они или нет, это другой вопрос. Но ответ на него знают только сами звезды, для которых влюбленность и вдохновение зачастую стоят выше стабильности и любви.

И еще любопытный факт о романтической измене, который выявил Шмидтом в 2006 году: согласно его исследованию, 70 процентов людей, у которых были романы на стороне, не жалеют о них. Наоборот, они вспоминают свои любовные похождения с трепетом, теплотой и благодарностью. Считают этот роман подарком судьбы, милостью небес и готовы привести еще ряд метафор, дабы описать, насколько они не жалеют о своей измене. О том, что причинили боль своим актуальным партнерам (мужьям и женам), изменщики, конечно, жалеют. Но о своем романтическом загуле – ни на секунду. 70 процентов! Двое изменщиков из трех не жалеют и с удовольствием пережили бы еще раз этот волнительный опыт.

Вы изменяете

Что делать, если вы увязли в романтической измене. Ну, тут как в старом русском кино «Красный жемчуг любви», хоть веревками себя к стулу привяжите, все равно сорветесь и сбежите к любимому. Проще разобраться в себе. Решить вместе с мужем бытовые проблемы. И развенчать образ любовника. Ведь, по сути, не такой уж он и герой. Так, беспринципный побирушка, который падок на отношения без обязательств.

Вам изменяют

Что делать, если вдруг поймали мужа на романтической измене? Кроме всего прочего, не лишне было бы решить бытовые проблемы, которые так грузят вашего мужа. Решать их, безусловно нужно вместе. Ведь создавали вы их тоже, надо полагать, вместе.

Вывод

Романтическая измена – как костыль, который помогает передвигаться, не опираясь на больную ногу. Как временная помощь в сложной ситуации, романтическая измена еще понятна. Но всю жизнь ходить с костылем, вместо того чтобы вылечить больную ногу, – это что-то из разряда инфантилизма, плавно переходящего в дебилизм.