Текст книги "Израиль без обрезания. Роман-путеводитель"

– Могу сегодня на базу чуть позже приехать, – сказал полковник. – Хотел увидеть тебя и встретить с тобой рассвет. Ты готова, наконец? Сколько можно собираться? Едем скорее!

– Куда? – озадаченно спросила я.

– В центр города. Прогуляемся немного. Выпьем кофе… Видишь, я в форме. Обычно нам вне службы нельзя так ходить, но я отсюда сразу в штаб округа еду.

Мы спустились на машине с холма, на котором стоял отель. Спуск был долгим и живописным. Остановились полюбоваться видами на смотровой площадке. Утренний холодок бодрил.

– Когда-то тут были дивные виноградники! – сказал Шломо.

Полковник скинул с себя военную куртку и набросил на меня. Прямо перед нами вставало солнце. На сверкающей поверхности моря и силуэтах кораблей играли разноцветные блики.

– Перед нами – порт Хайфа, крупнейший порт в Израиле. А вон там, в стороне, торговый центр. Он был разрушен попаданием снаряда в 2006 году, а теперь снова восстановлен.

– А что, снаряды даже сюда долетали?

– Еще как! Поэтому цены на недвижимость на севере после второй ливанской войны резко упали. А в районе Тель-Авива, наоборот, выросли.

– А Хайфа – тоже библейский город? – спросила я.

– Нет. В Торе и Новом Завете Хайфа не упоминается. Когда-то на месте города находились две деревни – деревня Салмона и рыбацкий поселок Шикмона. В период арабского владычества Хайфа, как называли эти два поселения, разрослась, увеличилось и еврейское население. Хотя действительно мощно Хайфа начала развиваться только в середине прошлого века, постепенно превратившись в один из крупнейших городов Израиля.

– А там что за красота? – спросила я, показав рукой на аккуратно постриженные, лесенкой спускающиеся вниз газоны.

– Это сады бахаи, одно из красивейших мест в Израиле. Всего восемнадцать террас! Обязательно приди сюда прогуляться днем, зайди в храм ради интереса. Его купол из всех мест города видно. Вообще в Хайфе расположены двадцать пять храмов различных конфессий: монастырь и храм кармелитов Стелла Марис, храм и пещера Ильи Пророка. Даже есть особый квартал Кабабир, где живут последователи мусульманской секты Ахмеда. Но храм бахаи – все равно особенный. Его не зря называют восьмым чудом света.

К стыду своему, я понятия не имела о том, кто такие бахаи и что у них за особенный храм в Хайфе.

– Расскажи! – попросила я.

– Если кратко, это универсальная и самая молодая религия, довольно агрессивная, – сказал Шломо. – Она объединяет в себе основные принципы всех мировых религий. Бахаи считают, что будущее в мире – за единой религией. Возможно, они правы. И еще в них во всем мире закачивают очень много денег.

Я вспомнила, что примерно полгода назад Краснодольский вернулся из Индии и взахлеб рассказывал про храм всех религий в Дели, он был в форме лотоса.

– А в Индии храм бахаи есть?

– Да, есть. Там очень необычный дизайн – в форме цветка. Говорят, сегодня храмы бахаи есть уже на каждом континенте. Все производят серьезное впечатление!

– Тогда я поняла, о чем речь! Я слышала об этих последователях единой религии! – обрадовалась я тому, что не оказалась полной серостью, каковой здесь себя в последние дни неоднократно ощущала. – Шломо, прости… А ты сам – еврей? И какой веры придерживаешься?

– По матери я еврей, она была польская еврейка, после всех переселений и мытарств в Питере оказалась, Штерн – как раз фамилия ее родового древа, – кивнул Шломо. – Мой отец, ты удивишься, испанец, музыкант, приезжал в Россию в составе одной культурной делегации. Мать тогда работала в консерватории. У них случился роман бурный, но короткий, увы. Времена такие были. Потом она рассказывала, он был дирижером одного знаменитого оркестра в Мадриде. Мы виделись с ним всего несколько раз, незадолго до его смерти. Так что я – гремучая смесь!

– То-то я смотрю, ты свои мысли выражаешь не как военный! У тебя прекрасный русский язык! – воскликнула я.

– Еще бы, моя бабушка в питерском университете столько лет преподавала!

– Как интересно! А музыкой ты тоже занимался?

– Конечно. Окончил музыкальную школу, едва в консерваторию не поступил, мать об этом мечтала. Так что теоретически могу сыграть даже на балалайке!

– Ничего себе военный! Такое вообще бывает? – поразилась я. – Скажи, а тебя всегда… Шломо звали?

Полковник взял длинную паузу, глядя вперед, в сторону моря.

– Нет. Когда-то меня звали Александром, – наконец сказал он.

– А как ты стал Шломо Штерном? Когда сюда приехал?

– Да, многие репатрианты меняют имена на еврейские, которые соответствуют Галахе, – сказал полковник. – Светы становятся Эстер, Леши и Левы тут частенько – Ари, Михаилы превращаются в Михаэлей, а Даши – в Юдифей. Имена заменяют по-разному: кто-то переводит, кто-то меняет на близкое по звучанию. Выбрать есть из чего: только в Торе упомянуто несколько тысяч имен! А ведь есть еще имена из идиш – Голде, Фриде…

– Надо же, как неожиданно все, что ты говоришь! А мое имя какой-то аналог имеет?

– Здесь тебя бы звали Карен, – кивнул полковник.

– А правда, что есть такое имя – Сруль?

– Есть, есть, – усмехнулся Шломо. – И герой местных комиксов есть такой знаменитый – Срулик. И даже имя Пися есть. И не считается крамольным!

– Пися? – ухмыльнулась я.

– Да, это уменьшительное от Пинхас. У меня парень служит, Пися Прицкер. Так его в России в школе так задразнили, что он жизнь самоубийством пытался покончить. А тут – все нормально, Пинхас, библейское имя, звучит гордо! А я вот стал Шломо. Одновременно и о царе Соломоне напоминает, и о воинском шлеме, я же тут сразу в армию пошел.

Мне хотелось подробней расспросить Шломо о его прошлой жизни, но я не стала, заметив, что эти воспоминания явно не радовали его.

– А ты считаешь себя иудеем? На свадьбе ты был в кипе, как все.

– Я живу в Израиле и в самом прямом смысле проливал кровь за эту страну, – совершенно серьезно сказал Шломо. – Я уважаю ее традиции и законы. Но я считаю себя свободным современным человеком. И с уважением отношусь к другим религиям. Но ни на чем не зацикливаюсь, не соблюдаю тупо ритуалы. В идеях бахаи есть что-то правильное, как мне кажется… Но едем дальше!

Мы выехали на прямую и довольно широкую по местным масштабам улочку.

– Мы в интересном месте! Улица Бен-Гурион, – широко развел руки полковник. – Одна из центральных улиц. Тут есть кафе, которые работают с раннего утра. Выпьем по чашечке кофе? Кстати, посмотри, прямо в центре Хайфы араб совершает намаз. Разве было бы возможным для еврея помолиться, например, в центре сектора Газы? Его бы убили через тридцать секунд! А у нас – демократия…

Кроме нас, в кафе никого не было. Полковник заказал себе термоядерной крепости эспрессо кацар, а я взяла привычный американо.

– Город Хайфа интересен тем, что тут всегда проживали люди разных национальностей. Например, сорок процентов земли в городе и сейчас принадлежит арабским семьям. А этот район был основан выходцами из Германии, назывался «Мошават Германит» – Немецкая колония.

– Почти как Немецкая слобода в Москве. Там при Петре Первом тоже немцы поселились.

– Выходцев из Германии называли здесь темплерами…

– Тамплиерами? – глубокомысленно переспросила я, наблюдая, как в кафе зашли два туриста, говорящих по-английски, очевидно, отец и сын. Они были увешаны фотоаппаратами и видеокамерами и что-то обсуждали взволнованно.

– Да нет, тамплиеры – это легендарные рыцари храма, – рассмеялся Шломо. – А темплеры – переселенцы из Германии в Хайфу. Можешь себе такое представить, с приходом к власти Гитлера в 1933 году они активно поддержали НСДАП, даже основали в Хайфе отделение партии и переименовали эту улицу в Гитлерштрассе!

– Не может такого быть! Нацисты – в Израиле?! Бред какой-то. И что было дальше?

– Когда началась Вторая мировая война, контролировавшие город англичане собрали темплеров и вывезли их от греха подальше в Австралию. А вот, кстати, обрати внимание на тех двоих, в углу. Вы, случайно, не из Австралии? – обратился к ним по-английски Шломо.

Мужчины вздрогнули от неожиданности. Потом разулыбались. Я в очередной раз удивилась непосредственности и общительности полковника.

– Да, – смущенно кивнул один из них. – А как вы догадались?

– Разговор случайно услышал, – сообщил Шло-мо. – Впервые в Хайфе?

– Я – нет! – сказал тот, который постарше. – Уже в третий раз приезжаю посмотреть на дом, в котором вырос мой отец. Это тот самый дом! А теперь вот привез сына показать ему родные места… У меня сохранились фотографии от отца. В соседнем доме жил его друг, тут почти все, как было тогда! – Мужик начал совать нам старые пожелтевшие фото. – Только дома перестроили немного. И пооткрывали кафе на первых этажах.

– Все ясно, – кивнул Шломо. – Удачи вам! Побродите по окрестным улочкам, тут много чего с тех времен осталось…

Туристы радостно закивали и помахали нам на прощание рукой. Мы вышли из кафе.

– Довольно частая история, – прокомментировал полковник. – Потомки тех темплеров приезжают сюда и льют слезы на местах, где жили предки-нацисты.

– Хорошо, что эта страшная страница истории уже в прошлом…

– Ничего подобного! Ты будешь, наверное, удивлена, но и сейчас в Израиле есть те, кто называет себя нацистами-антисемитами и неофашистами.

– Да ты что? Как такое возможно?

– Проблема в том, что в Израиль в последние десятилетия разными путями приехало много народу, которые не являются евреями даже по крови – не то что по вере. Они не хотят знакомиться с культурой и религией Израиля, язык даже иногда не учат. Вот и возникают разные перекосы. То свастики на стенах рисуют, то антисемитские лозунги пишут. Среди этих экстремистов, кстати, полно выходцев из бывшего СССР. Они даже умудряются нацизм тут пропагандировать. Ортодоксов бьют. Недавно молодые ублюдки, называющие себя сатанистами-нацистами, публично сожгли флаг Израиля. Еще один выходец из России, проживая здесь, создал антисемитский сайт, отрицающий холокост. Но верх абсурда – осквернения синагог! В Петах-Тикве в одной синагоге на ковре краской нарисовали свастику, изрисовали нацистскими лозунгами колонны и скамейки, хорошо хоть до свитков Торы не добрались. Раньше такое тут и вообразить нельзя было!

– Это безумный мир! Неофашисты в Израиле, являющиеся его гражданами, – страшный сон! – воскликнула я. – Как ты думаешь, эта дикость когда-то закончится?

– Как это ни печально, я думаю, надо готовиться к худшему, – сказал Шломо. – Есть у меня подозрение, что такие проявления будут усиливаться, если государство нормальных мер в ответ не предпримет. А тут уже политика – отношения с алией и все такое… Но если ситуацию упустить – проблемы могут быть гораздо более серьезные!

В этот момент у Шломо зазвонил телефон.

– Кэн. Беседер… Лех к ебене матери! – услышала я и, отвернувшись, прыснула от смеха.

– Мне пора на базу! – невесело сказал Шломо, отключив мобильник.

– А я правильно расслышала…

– К ебене матери? – засмеялся Шломо. – Правильно! Это ненормативное выражение прочно перекочевало в иврит. Тут так посылают. В переводе означает – очень далеко. Многие израильтяне на полном серьезе рассказывают, что это выражение пришло к нам из арабского!

– Нарочно не придумаешь! – расхохоталась я.

– Точно. Но мне правда пора. Если смогу, приеду к тебе вечером, поужинаем вместе. Да, кстати. Я купил для тебя телефонную карточку, чтобы мы были на связи. Через Москву тебе слишком дорого звонить!

– Спасибо… – растерялась я.

Никто еще никогда так ненавязчиво не заботился обо мне. И тут же испугалась, заподозрив Шломо не в самых лучших намерениях.

– Там записан мой номер. В случае чего – звони без стеснений!

– Ладно…

– Отвезти тебя в отель? Отоспаться? Подъем-то ранним был! Ты, сдается, непривычная к таким побудкам! – подмигнул полковник.

– Нет, я лучше погуляю по городу, раз уж такая возможность выпала, – вздохнув, ответила я.

– Тогда пока!

Полковник целомудренно чмокнул меня в щеку, прыгнул в военную машину и умчался. Я медленно пошла вдоль улицы Бен-Гурион в направлении садов бахаи. Интересное выдалось утро! Наверняка с этим веселым полковником у меня будет еще много приключений.

* * *

Заинтересовавшись новой для меня религией бахаи, по бесконечным лесенкам и ступенькам я потихоньку поднялась наверх, к бахаистскому храму. Хотя была альтернатива – фуникулер. Но подниматься интересней, весь город открывается как на ладони.

У входа меня придирчиво обыскали охранники – обычное дело.

Я вошла в зеленый оазис прихрамового парка и поразилась тому, с каким вкусом и любовью была ухожена территория. Для Израиля, как я уже успела заметить, не такой уж частый случай. Сочно зеленеющая декабрьская трава и кустарники была аккуратно пострижены. Вдоль дорожек стояли фонарики с изумительным художественным литьем. Я вышла к небольшой смотровой площадке с двумя позолоченными орлами, откуда открывался вид на хайфский порт. Ко мне подошел молодой человек и остановился рядом, улыбаясь.

– Ты уже была в храме? – вкрадчиво спросил он.

– Нет пока. Вот, парком любуюсь… Очень красивый парк!

– Его архитектором был Фариборс Сахба. Он мечтал создать место, где каждый человек испытает чувство радости и душевного подъема.

– Мне кажется, ему это удалось! – улыбнулась я в ответ.

– Меня зовут Арик, – сказал молодой человек и протянул мне руку, – пойдем, я проведу для тебя небольшую экскурсию. Ты откуда?

– Из Москвы.

– В последнее время у нас все больше гостей из России, общины бахаи есть во многих российских городах, да и просто интересующиеся приезжают, – сказал он. – Милости просим! С Россией у последователей веры бахаи давние связи. Первая в мире организованная община бахаи появилась в Ашхабаде, на территории Российской империи в начале восьмидесятых годов позапрошлого века. Именно русский был первым европейским языком, на который были переведены священные писания бахаи.

– А когда был построен этот храм?

– Сравнительно недавно, в 1957 году. Его строили десять лет. Камни обрабатывали в Италии и везли морем в Хайфу. Это был грандиозный процесс!

– А деньги кто на такую стройку выделил? Судя по всему, строительство такого храма не было дешевым. И его содержание наверняка серьезных вложений требует, – сказала я, обводя взглядом масштабное здание.

– Храм в Хайфе, как и все остальные храмы бахаи в мире, построен на пожертвования членов общины, – с гордостью сказал парень. – Его строительство обошлось нам в 250 миллионов долларов.

– А дальше, за храмом, что за постройки? Они тоже принадлежат бахаитам?

– Да, это административные здания Всемирного центра бахаитов, архив, библиотека. Здесь заседает высший управляющий орган веры бахаи – Всемирный дом справедливости, выборы в который проводятся раз в пять лет. Бахаи – единственная религия, управление в которой осуществляется на основании свободного избирательного процесса, в котором принимают участие все последователи, достигшие двадцати одного года. После смерти последователей Бахауллы Абдул-Баха и Шоги Эфенди никто в системе управления не имеет личной власти. Все решения принимаются исключительно коллегиально!

– Арик, так ты сам бахаит? – наконец догадалась я. – Поэтому так детально все знаешь?

– Да, уже десять лет я последователь веры бахаи. И хочу тебе немного больше рассказать о нашей религии и этом замечательном месте. Наша религия зародилась примерно полтора века назад, сейчас в мире около шести миллионов последователей бахаи. Только в Северную Корею пока не пришла наша вера, но мы работаем над этим. Первым годом новой эры человечества мы считаем 1844 год, когда человек по имени Али-Мухаммад из иранского города Шираз провозгласил себя Махди – тем, кто пришел восстановить справедливость на земле и принести откровение. Он назвал себя предтечей мессии, который придет следом за ним, чтобы исполнить пророчества, и принял имя Баб.

– Баб? – Я невольно рассмеялась. – Извини, у нас это имя собственное еще кое-что означает.

– Баб в переводе – врата, – пафосно сказал Арик. – Поэтому Хайфа – очень святое место для бахаитов всего мира. Здесь, в храме с золотым куполом, расположена гробница великого Баба. Он был признан официальными властями Ирана возмутителем спокойствия, бунтовщиком и казнен в 1850 году в Тебризе. Его останки последователи тайно переправили в Палестину и захоронили здесь в 1909 году, в капелле, над которой и сооружен этот храм!

– И что, мессия тоже следом за Бабом пришел, как тот и предсказывал? – скептически улыбнувшись, спросила я.

– Да, конечно! Его звали Мирза Хусейн-Али, а Баб дал ему имя Бахаулла, что означает – Величие Бога. Бахаулла за свою веру подвергался гонениям, был брошен в тюрьму, потом скитался по разным странам. В конце концов он был сослан в город-крепость Акку в Палестине, она неподалеку, откуда и возвестил миру о своей миссии. К сожалению, его голос тогда остался не услышанным большинством глав правительств и государств того времени… В Бахджи, где он прожил последние годы, находится его гробница – святое место для всех последователей веры бахаи. Ты хочешь войти в храм?

– Ой, даже не знаю! – смутилась я, припомнив, как иногда шипят бабки в храмах в Москве. – Я не имею никакого представления, как себя в вашем храме вести. Вдруг там служба идет?

– Не волнуйся, у нас нет служб! – успокоил Арик. – Вообще никаких церемоний. Наши храмы открыты для всех. А служат там волонтеры. Люди просто приходят, молятся. На стенах храма написаны молитвы… Бахаулла и Баб оставили нам много священных текстов на разные случаи жизни. Но вся жизнь человека, каждая ее минута является по нашей вере богослужением. Если человек трудится, приносит пользу окружающим, стремится стать ближе к Богу – это и есть его ежечасное богослужение!

Мы обошли храм слева.

– Здесь надо снять обувь! – сказал Арик. Я послушно сняла кроссовки и вслед за ним, в одних носках, протопала к входу в храм.

– Туристы могут попасть только в одно из трех помещений, – шепнул бахаит. – Проходи!

Внутри было очень красиво. Сразу вспомнились сказки из «Тысячи и одной ночи». Хрустальные люстры, на полу – мягкие ковры, приглушающие шаг, и подушки. Умопомрачительный Восток! Персия!

– Там, за решеткой, главная святыня – усыпальница Баба. Сейчас туда нельзя. Но можешь взглянуть через решетку…

Ничего особенного я там не увидела, кроме монумента, орлов и красивых орнаментов. Несколько человек, видимо бахаитов, экстатически подняв к небу руки, молились.

– Расскажи мне немного, в чем основной смысл веры бахаи, – попросила я Арика, когда мы вышли из храма. – В чем ее отличие от остальных мировых религий? Я не очень сильна в этом…

– Ничего страшного! – успокоил Арик. – Основатель религии бахаи Бахаулла говорил, что земля – одна страна, а все человечество – ее народ, рано или поздно все будет единым для всех! Учение Бахаи основывается прежде всего на Писаниях Бахауллы – основателя религии бахаи. Нашими священными писаниями считаются также Писания Баба, предтечи Бахауллы.

– А на каком же языке эти уважаемые люди творили?

– В основном на арабском и фарси. Бахаулла оставил больше пятнадцати тысяч трудов… У нас существует центр изучения священных текстов, мы переводим их на основной международный язык – английский.

– А другие религии вы признаете или как?

– Основные принципы нашей веры такие: Бог един для последователей всех религий, через все существующие религии в мир шла информация об одном и том же. Поэтому мы признаем священные писания других религий: Библию, Коран, Авесту, «Бхагавадгиту». Скоро у народов мира уйдут все различия, которые сейчас кажутся непреодолимыми. Мы за равенство всех людей и за то, чтобы отношения между ними строились на принципе духовности. Религия должна объединять людей, делать их лучше, стать основой дальнейшего развития, а не сеять вражду между народами! Мы еще защищаем меньшинства, заботимся о социальной сфере. Донесение этой информации до всего человечества – основной смысл миссии последователей веры бахаи.

– А священники в вашей религии монахи? – спросила я. – Или они, как, например, ортодоксы, могут создавать семьи? И что они делают, если у вас церемоний в храмах нет?

– У нас нет ни церемоний, ни священников! – воскликнул Арик. – У нас минимум обрядов, они простые и понятные. Мы выступаем против изображений, чтобы они не превращались в объекты поклонения. Бахаи выступают за то, чтобы религия была единой и доступной для всех. Чтобы она не уводила людей от жизни на паперти и в монастыри, а, наоборот, способствовала гармонизации и процветанию людей, созданию счастливых семей, рождению здоровых детишек! Нищих, юродивых наша религия тоже не признает.

Я внимательно слушала рассказ и смотрела на Арика. Он говорил очень правильные вещи. Но что-то меня слегка настораживало: то ли немного застывший взгляд на фоне широкой американской улыбки, то ли заученные наизусть немного казенные фразы?

– Спасибо за рассказ, думаю, мне пора! – попыталась ретироваться я.

– Согласна ли ты с тем, что я тебе говорил? – спросил Арик.

– В принципе да…

– Тогда прими религию бахаи! – провозгласил он.

– Ну, наверное, это довольно долгий, сложный процесс, к которому надо подготовиться, как гиюр у евреев… – попыталась вывернуться я.

– Ничего подобного! У нас нет лишних условностей. Ты можешь принять бахаи прямо здесь и сейчас! Для этого надо пройти совсем короткую церемонию. Пойдем! – Арик почти силой потащил меня в храм. На счастье, в кармане зазвонил мобильник.

– Как ты там? – раздался в трубке озабоченный голос Шломо. – Все в порядке?

– Да, уже бегу, бегу! – громко сказала я, махнула рукой растерявшемуся и немного разочарованному Арику и быстро пошла по аккуратно посыпанной гравием дорожке в сторону выхода, так и не став последовательницей великих Баба и Бахауллы.