Текст книги "Москва в судьбе Сергея Есенина. Книга 1"

Марфо-Мариинская Обитель

Покровский собор, в оформлении которого принимали участие М. Нестеров, П. Корин, С. Коненков

Вскоре после гибели мужа, московского генерал-губернатора Сергея Александровича, великая княгиня Елизавета Федоровна продала свои драгоценности, отдав в казну их часть, принадлежащую Дому Романовых, и на вырученные деньги купила в Замоскворечье на Большой Ордынке (дом 36) усадьбу с обширным садом. Здесь и была в 1909 году основана ею Марфо-Мариинская Обитель Милосердия – не совсем обычный монастырь. Сестры обители не являлись, в полном смысле, монахинями: они занимались духовно-просветительской и медицинской деятельностью, а, по истечении определенного срока, могли вернуться к светской жизни, стать свободными от данных прежде обетов. Сестры Обители не только давали еду и одежду нуждающимся, но и помогали получить профессию и работу. В январе 1916 года Сергей Есенин и Николай Клюев удостоились чести предстать перед Великой княгиней в качестве подарка от полковника Дмитрия Николаевича Ломана, доверенного лица Императрицы Александры Федоровны. Сказители выступали в резиденции Елизаветы Федоровны, расположенной в Обители. Москвовед Нина Молева так описывает обстановку этой светской квартиры: «Множество мягкой, обитой зеленым бархатом мебели. Целый зимний сад растений. Бесконечные шитые дорожки и салфетки. Легкий сумрак от прозрачных кружевных штор – окна гостиной выходили на Большую Ордынку. Чай в тончайшем фарфоре. Крохотные витые серебряные ложечки. Крендельки на подносике. Сливочник.<…>Теплилась большая лампада перед образами». Приветливо принимала Великая княгиня сказителей в поддевках, рубахах-косоворотках, в высоких сапогах. Среди гостей присутствовали художники М.В. Нестеров и В.М. Васнецов. Елизавета Федоровна, очарованная выступлением, долго расспрашивала поэтов о жизни и стихах. Златокудрому песеннику подарила она Евангелие и серебряный образок с изображениями иконы Покрова Пресвятой Богородицы и святых Марфы и Марии. Этот год Есенин и Клюев еще тесно общаются и везде ходят вместе…

Памятник Великой княгине Елизавете Федоровне работы скульптора В. Клыкова

Резиденция Великой княгини Елизаветы Федоровны

Храм Христа Спасителя

В октябре 2005 года страна отмечала 110-летие поэта Сергея Есенина. По этому поводу в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя (Волхонка, 15–17) был дан грандиозный концерт. Просторный зал со множеством кресел, обитых ярко-красным бархатом, лампочки, густо рассеянные по темному потолку и напоминающие о звездах небесных, фойе с зимним садом – все подчеркивало торжественность события. В концерте принимали участие известные артисты, начиная с легендарного Хореографического ансамбля «Березка»… Каждого участника публика встречала и провожала овациями. На общем эмоциональном подъеме совсем не думалось о печальных и сбывшихся пророчествах в судьбе и самого Храма и великого поэта.

Храм Христа Спасителя, в котором проходило празднование юбилея, был лишь воссозданием, осуществленным в 90-х годах, разрушенного в феврале 1931 года. На тот, прежний, деньги собирали всем миром, возводили его в честь победы над Наполеоном и в память о героях, погибших в Отечественную войну 1812 года. Под строительство Храма решили выделить участок на левом берегу реки Москвы, недалеко от Кремля, на месте снесенного Алексеевского женского монастыря. Одна из монахинь уничтоженного монастыря предрекла, что новый Храм не простоит и 50-ти лет. Храм строился 44 года и был освящен в мае 1883 года. А в 1916 году при посещении Храма, по воспоминаниям поэта Николая Клюева в передаче М.И. Голгофской, случилось следующее: «Мы идем с Сереженькой по Москве и уже в третьем часу ночи заходим в Храм Христа Спасителя. И тут со стороны стены отделяется схимница в черном плате по брови и, обращаясь к Есенину, говорит: «Уходи отсюда, висельник!» Другой случай описывает Вольф Эрлих: «Вечер. Стоим на Москве-реке возле Храма Христа Спасителя. Ласточка с писком метнулась мимо нас, и задела его крылом за щеку. Он вытер ладонью щеку и улыбнулся: «Смотри, кацо: смерть – поверье такое есть, – а какая нежная!» Анатолий Васильевич Луначарский, поговаривали, обещал Айседоре Дункан в Храме Христа Спасителя разместить ее танцевальную школу! Не сложилось… А Анатолий Мариенгоф, именно у стен Храма, впервые подумал, что дружбе его с Есениным настал конец… Храм не простоял и 50 лет. На его месте планировали соорудить величественный Дворец Советов. После первого взрыва Храм даже не дрогнул. Когда он наконец был разрушен – для разбора обломков понадобилось полтора года! Осуществить проект было не суждено. С подземными водами справиться не смогли, и на месте разрушенного Храма построили бассейн «Москва» в 1960 году.

Восстановленный Храм Христа Спасителя

Малая Молчановка, дом 8

В конце декабря – начале января 1917 года Николай Клюев писал Александру Ширяевцу: «Теперь я в Петрограде живу лишь для Сереженьки Есенина – он единственное мое убежище, а так все сволочь кругом. Читал ли ты «Радуницу» Есенина? Это чистейшая из книг, и сам Сереженька воистину поэт – брат гениям и бессмертным. Я уже давно сложил к его ногам все свои дары и душу с телом своим. Как сладостно быть рабом прекраснейшего!<… > я с появлением Сереженьки все меньше и меньше возвращаюсь к стихам, потому что все, что бы ни написалось, жалко и уродливо перед его сияющей поэзией». В 1917 году, в период самого расцвета поэтического дарования и человеческого обаяния юного поэта, на Страстной неделе (Пасха в этот год была 2 апреля) в Москву в очередной раз приехали из Петрограда маститый Клюев и его подопечный Есенин. В тот свой приезд и навестили поэты Алексея Николаевича Толстого на Арбате, на Малой Молчановке, 8. Спустя много лет эту встречу описала тогдашняя жена Толстого – писательница Н. Крандиевская-Толстая. Алексей Николаевич позвал в столовую жену посмотреть на гостей: «Клюев привел Есенина. «Выйди, познакомься. Он занятный». Я вышла в столовую. Поэты пили чай. Клюев, в поддевке, с волосами, разделенными на пробор, с женскими плечами, благостный и сдобный, похож был на церковного старосту. Принимая от меня чашку с чаем, он помянул про Великий пост. Отпихнул ветчину и масло. Чай пил «по-поповски», накрошив в него яблоко. Напившись, перевернул чашку, перекрестился на этюд Сарьяна и принялся читать нараспев вполне доброкачественные стихи. Временами, однако, чересчур фольклорное какое-нибудь словечко заставляло насторожиться. Озадачил меня также его мизинец с длинным, хорошо отполированным ногтем. Второй гость, похожий на подростка, скромно покашливал. В голубой косоворотке, миловидный, льняные волосы уложены бабочкой на лбу. С первого взгляда – фабричный паренек, мастеровой. Это и был Есенин. На столе стояли вербы. Есенин взял темно-красный прутик из вазы. «Что мышата на жердочке», – сказал он вдруг и улыбнулся. Мне понравилось, как он это сказал, понравился юмор, блеснувший в озорных глазах, и все в нем вдруг понравилось. Стало ясно, что за простоватой его внешностью светится что-то совсем не простое и не обычное. Крутя вербный прутик, он прочел первое свое стихотворение, потом второе, потом третье. Он читал много в этот вечер. Мы были взволнованы стихами, и не знаю, как это случилось, но в благодарном порыве, прощаясь, я поцеловала его в лоб, прямо в льняную бабочку, ставшую вдруг такою же милою мне, как и все в его облике».

Малая Молчановка, дом 8

Сергей Есенин и эсеры

Леонтьевский переулок, дом 18. Изящная чугунная решетка отделяет этот нарядный особняк в глубине небольшого сада от тротуара. Особенно он хорош в кружеве теней, отбрасываемых деревьями. Сейчас здесь расположилось Посольство Украины. А в 1918 году его порог часто переступала нога белокурого юноши, будущего великого поэта, Сергея Есенина. В стан эсеров его привели мечты о крестьянском благоденствии. В 1916 году вокруг Разумника Васильевича Иванова (Иванова-Разумника) – литературоведа, критика, публициста – образовалась группа «Скифы», тяготевшая к левому крылу партии социалистов-революционеров. В нее входили А. Белый, А. Блок, Н. Клюев, О. Форш, С. Есенин… Член партии, Разумник Васильевич стал для Сережи Есенина духовным отцом. Есенин писал поэту А. Ширяевцу об Иванове-Разумнике: «Натура его глубокая и твердая, мыслью он прожжен, и вот у него-то я сам, Сергей Есенин, и отдыхаю, и вижу себя, и зажигаюсь от себя». Для эсеров деление общества на классы определялось отношением к труду и источникам доходов; признавая отделение церкви от государства, эсеры относились с пониманием к религиозным традициям простого народа. До революции некоторые священники-эсеры становились депутатами Государственной Думы. Главная роль интеллигенции представлялась эсерами в том, чтобы нести идеи социализма в крестьянство и пролетариат. Позднее Есенин подчеркивал, что «работал с эсерами не как партийный, а как поэт». С первой женой, Зинаидой Райх, Сергей Александрович познакомился в газете эсеров, где она работала секретарем-машинисткой, а он печатал свои стихи. С переездом правительства в Москву в 1918 году ЦК левого крыла партии социалистов-революционеров и редакциям их печатных органов – газетам «Знамя труда» и «Голос трудового крестьянства» – был выделен особняк в Леонтьевском переулке. Сотрудник редакции, близкий знакомый Есенина, Вениамин Левин (их жены – обе Зиночки – дружили, семьи часто общались) вспоминал поэта той поры: «Есенин был с нами, возле нас. Его стихи или изредка статьи с отзывами о сборниках стихов (так, например, я помню о «Зареве» Орешина) я помещал в газете, никого не спрашивая из номинальных членов редакции (М. Спиридонова, Б. Камков, В. Трутовский). <…> Мне хотелось всегда сделать ему что-нибудь приятное, радостное. Он был юн, блондин с голубыми, немного с сумасшедшинкой, глазами.

Леонтьевский переулок, дом 18

На вид ему было не больше 18 лет. Всегда улыбался, тихий, спокойный, легкий на походку, худенький. Он не шел, а порхал». А вот как в 1926 году комментировал пребывание Есенина в рядах эсеров поэт Владислав Ходасевич: «Ему просто было безразлично, откуда пойдет революция, сверху или снизу. Он знал, что в последнюю минуту примкнет к тем, кто первый подожжет Россию, ждал, что из этого пламени фениксом, жаром-птицею, возлетит мужицкая Русь.

После февраля он очутился в рядах эсеров. После раскола на правых и левых – в рядах левых, там, где «крайнее», с теми, у кого в руках, как ему казалось, больше горючего материала. Революция была для него лишь прологом гораздо более значительных событий. Эсеры (безразлично, правые или левые), как позже большевики, были для него теми, кто расчищает путь мужику и кого этот мужик в свое время одинаково сметет прочь». Но наступал «совсем не тот социализм»…

Настасьинский переулок, дом 8

Скромный сотрудник газеты «Кубанская мысль» Петр Авдеевич Кузько стал одним из тех, кто первым откликнулся в печати на стихи начинающего поэта Сергея Есенина. Поэт Сергей Митрофанович Городецкий, на несколько дней приехавший осенью 1915 года в Екатеринодар к брату Борису Митрофановичу, редактору местной газеты, принес в редакцию несколько стихотворений Есенина. Так в ноябрьском номере «Кубанской мысли» появились стихотворение поэта «Плясунья» и статья Кузько «Поэты из народа». Павел Авдеевич и предположить не мог, что судьба не только сведет его с поэтом Есениным, но и одарит дружбой с этим ярким человеком. После революции секретарь екатеринодарской газеты оказался в Петербурге, в секретариате наркома продовольствия А.Д. Цюрупы. Однажды к нему подошла машинистка из числа тех, которые были недавно набраны в секретариат комиссариата. Молодая интересная женщина поинтересовалась: не тот ли он П. Кузько, написавший когда-то в газете о Сергее Есенине? Услышав утвердительный ответ, женщина заулыбалась и пригласила Петра Авдеевича в гости. Это была жена Есенина – Зинаида Райх. Молодожены жили неподалеку от комиссариата. В тот же вечер Кузько познакомился и с поэтом. На память о встрече он получил книжечку «Иисус-младенец» с дарственной: «Петру Авдеевичу за теплые и приветливые слова первых моих шагов. Сергей Есенин. 1918». Позже появятся надписи:1. На книге «Голубень»: «Милому Петру Авдеевичу Кузько на безлихвенную память С. Есенин. 1918 май Москва». 2. На «Исповеди хулигана» в 1921 году: «Милому Петру Авдеевичу. Дружеский Есенин». 3. На книге «Пугачев»: «Петру Авдеевичу С. Есенин. 1921 декабрь». Общение было приятно обоим: Кузько рассказывал Есенину о Ленине, которого доводилось ему видеть близко и слышать на заседаниях в Совнаркоме, а Есенин однажды познакомил нового приятеля с Александром Блоком на вечере в Технологическом институте в феврале 1918 года. По окончании выступления Кузько и Есенин даже проводили знаменитость до дома. В начале марта Советское правительство переехало в Москву. Так Петр Авдеевич после 8 марта оказался жителем новой столицы. Перед отъездом, по собственному почину, Есенин написал для Кузько рекомендательные записки своим московским знакомым: Андрею Белому и Любови Столице.

Настасьинский переулок, дом 8

Этот факт очень тронул Петра Авдеевича. Вскоре вместе с женой в Москву переезжает Есенин. Приятное общение постепенно перерастает в дружбу. Встречались по пятницам в Лито Наркомпроса, куда перешел работать Кузько, в книжной лавке, открытой Есениным вместе с новыми друзьями-имажинистами, на выступлениях поэта в Политехническом, в кафе имажинистов «Стойло Пегаса». Бывал Есенин и в Настасьинском переулке, 8, в квартире Кузько. Это часть усадьбы, выходившей на Малую Дмитровку, построенной в 1912 году. Петр Авдеевич поддерживал отношения и с Зинаидой Райх, и ее новым мужем – В. Мейерхольдом, бывал у них дома. В последний раз Кузько видел Есенина на Тверской, накануне его отъезда в Ленинград. Разговор не клеился. Перекинулись парой фраз и разошлись. Как оказалось – навсегда.

Воздвиженка, дом 16

Ох и бранила матушка, Варвара Алексеевна Морозова, сына своего непутевого, Арсения! В сердцах, по преданию, воскликнула: «Раньше одна я знала, что ты дурак, а теперь об этом узнает вся Москва!» Подарила богатая купчиха сынку на 25-летие участок земли под постройку дома, а он возьми да построй этот чудной дворец. Насмотрелся на такие в Испаниях да Португалиях! Строительство этого «глупого, ненужного дворца какому-то глупому и ненужному человеку» описал в романе «Воскресение» Лев Толстой. Говорят, что дом этот частично скопирован с португальского замка Синтра. Дивятся на это чудо архитектуры москвичи и по сей день. Называют и «Домом в мавританском стиле», и «Домом с ракушками», и «Испанским замком». А биография у этого интересного особняка и дальше была интересная. После Октябрьской революции он был занят анархистами, их выбили оттуда отряды ВЧК в апреле 1918 года. А в мае 1918-го он перешел к Пролеткульту. Сергей Есенин, переехавший на постоянное место жительства в Москву из Петрограда в апреле, стал посещать литературную студию Пролеткульта, а потом и вовсе на время поселился тут, в чердачном помещении, у приятеля, Сергея Клычкова. Поэт Сергей Клычков работал здесь в канцелярии. Толстые журналы закрывались, голод давал о себе знать, но студийцы верили в начало новой жизни в стране и не унывали. Многие молодые поэты и прозаики из рабочей среды стали на долгие годы друзьями общительного Есенина: Казин, Герасимов, Повицкий, Полетаев… Н.Г. Полетаев, познакомившись с Есениным, подумал: «А как он все-таки похож на свои стихи!» Поначалу, увидев незнакомого белокурого паренька с тонкими чертами лица, он и вовсе принял его за артиста. «Но и первое мое предположение, как я потом убедился, было верно: в этом большом, глубоко волнующем поэте, на редкость искреннем, были черты театральности<…> Читал он необычайно хорошо<… > В Москве он читал лучше всех», – вспоминал Полетаев. Еще в родном Константинове юный Сережа охотно участвовал в любительских постановках, позднее, в 1916 году, брал уроки «Речевых основ сценического искусства» у известного чтеца В.В. Сладкопевцева. Есенин мастерски пародировал своих кумиров – А. Блока и А. Белого. И говорил иногда, что стал бы профессиональным артистом, если б не поэзия. Там, в Пролеткульте, явилась мысль открыть собственное издательство – «Трудовая Артель Художников Слова». Когда стихал шум города и сгущалась вечерняя синева, Сергей Есенин садился на приступочку у входа в диковинный этот замок и мечтал, мечтал, мечтал….

Воздвиженка, дом 16

Сенатская башня

Небольшая Сенатская башня Кремля расположена в самом центре Красной площади, за Мавзолеем В.И. Ленина. Сенатской ее назвали после постройки за нею здания Сената. В 1918 году в память первой годовщины революции, по инициативе В.И. Ленина, на стене башни укрепили мемориальную доску «Павшим в борьбе за мир и братство народов», работы скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова. Доска из 54 блоков окрашенного цемента с изображением крылатой фигуры, олицетворяющей Победу, в одной руке которой красное знамя с советским гербом, а в другой – зеленая пальмовая ветвь; у ног фигуры – поломанные сабли и воткнутые ружья, перевитые траурной лентой. Проект С. Коненкова был выбран из шести, представленных на конкурс Моссовета. По словам скульптора, никогда он не работал с таким увлечением. Стало известно, что барельеф откроет Ильич. Он прибудет на Красную площадь с колонной делегатов VI съезда Советов. К торжественному открытию композитор Иван Шведов написал кантату на слова молодых поэтов-пролеткультовцев Сергея Есенина, Сергея Клычкова и Михаила Герасимова. Это был коллективный труд, своего рода, эксперимент. Днем и ночью у Кремлевской стены кипела работа. Во время ночных смен стояла охрана и горели костры. Авторы кантаты часто приходили посмотреть на происходящее… И вот, настал торжественный день 7 ноября. Красную площадь заполнили делегации заводов, фабрик и красноармейских частей. Люди напряженно всматривались в долгожданную колонну: искали глазами вождя… Ленин появился неожиданно, без помпы, один, со стороны Сенатской башни. В пальто с каракулевым воротником и шапке-ушанке. Поздоровался со всеми присутствующими, поднялся по маленькой приставной лесенке, взял ножницы из рук Коненкова и разрезал ленту. Раскрылся красный занавес, заиграл военный оркестр, и хор Пролеткульта исполнил Кантату… Вскоре Сергей Есенин отошел от Пролеткульта, но дружеские отношения с его участниками сохранил навсегда. А с Сергеем Тимофеевичем Коненковым у поэта возникла совершенно особая приязнь. Коненков полюбил Есенина как сына. И Есенина тянуло к скульптору, в его мастерскую на Красной Пресне, у зоопарка. Начиная с 1917 года, у Кремлевской стены в братских могилах (более 300 человек) были похоронены участники революционных событий в Москве, позже – жертвы взрыва в Леонтьевском переулке, государственные и политические деятели нашей страны и иностранные коммунисты-революционеры. По обе стороны Сенатской башни в Кремлевскую стену замурованы урны с прахом Г.К. Орджоникидзе, С.М. Кирова, А.М. Горького, Н.К. Крупской, Л.З. Мехлиса, А.Д. Цюрупы и многих других известных людей. В 1948 году, после реконструкции Сенатской башни, мемориальная доска была демонтирована и перевезена в Государственный Русский музей. В 1961 году под наблюдением Сергея Тимофеевича Коненкова доску отреставрировали.

Мемориальная доска работы С.Т. Коненкова

Сенатская башня Кремля

На открытии памятника А.В. Кольцову

Одной из форм агитации и пропаганды политики большевиков стал «Ленинский план монументальной пропаганды». Уничтожалась монархическая символика. С 1918 по 1923 годы, в условиях финансового кризиса, возникали новые памятники новым героям. Ленин лично занимался финансированием плана. Из-за нехватки средств первые памятники создавались как временные, из недолговечных материалов: гипса, цемента, бетона с добавлением мраморной крошки. Над проектами работали талантливые скульпторы того времени: Меркуров, Коненков, Вера Мухина, Карл Зале. К первой годовщине Октябрьской революции в Москве было открыто 12 таких памятников. Большинство из них обветшали и разрушились. Один из сохранившихся – рельеф «Рабочий» скульптора М. Манизера. Его можно увидеть на фасаде Петровского пассажа.

Предполагаемое место нахождения памятника А. Кольцову

3 ноября у стены Китай-города состоялось торжественное открытие памятника поэту А. Кольцову скульптора С. Сырейщикова. Сейчас точное расположение памятника определить трудно. Известно, что он находился около современного вестибюля станции метро «Площадь Революции». Памятник не сохранился, но на наше счастье сохранилась кинохроника его открытия. Мы можем видеть живого, молодого и красивого Сергея Есенина. И ни одна фотография не передает силу его обаяния так, как эта кинохроника.

Рельеф «Рабочий» скульптора М. Манизера, чудом сохранившийся