Текст книги "Гостья из прошлого"

– Но ведь его вина не доказана!

– Все равно.

– Жора, – серьезно сказала я. – Я надеюсь, ты не собираешься меня закладывать?

– Нет, – вздохнул Жора. – Тем более, что теперь и сам не верю в виновность этого мальчика. Боже мой, Полина, сколько раз я нарушал ради тебя закон! Послушай, а тебе-то зачем это все надо?

– Понимаешь, мальчик обратился за помощью к нам… Вернее, к Ольге… – и я без утайки рассказала Жоре все, что произошло.

Овсянников слушал и не перебивал. Лицо его становилось все более серьезным.

– Поля, а ты уверена, что никто не знает о том, что мальчик у Ольги?

– Уверена. Некому знать.

– Ох, смотрите! – вздохнул Жора. – А то подведет этот юноша вас под монастырь! И меня заодно.

– Смотрим, смотрим. Жор, у меня, знаешь, какая идея?

– Какая? – насторожился Жора. Он в последнее время с большим недоверием относился к моим блестящим идеям.

– Нужно брать этого наркомана, Максима, – я передала Жоре Дрюнин рассказ.

– Ну и на чем мы его возьмем? – хмыкнул Жора. – У нас ведь нет против него ничего! Его даже не видел там никто в тот день.

– Как на чем? Он же наркоман! И тусуется в «рассаднике». Нужно будет только проследить за этой хатой и нагрянуть туда в самый подходящий момент. И всех накрыть. А потом его припугнуть и все вытрясти.

– Не знаю, не знаю, – сомневался Жора.

– Да чего ты сомневаешься!? – вскипела я. – Действовать надо, а ты сидишь тут, сопли жуешь!

Последние мои слова просто разъярили Жору.

– Ах, так? – взревел он. – Поехали!

Я быстро врубила двигатель, успев только робко спросить:

– Куда?

– В отделение! – прогрохотал Жора.

Я кивнула головой, и машина сорвалась с места.

Я подождала Жору минут двадцать, после чего он вышел в компании еще двух добрых молодцев.

– Едем, – буркнул мне Жора.

– Куда? – снова спросила я.

– В рассадник твой, мать его! – выругался Жора.

– Жор, а ты уверен, что мы их сегодня возьмем? – спросил один из коллег Овсянникова.

– Уверен! – хмуро ответил Жора и покосился на меня. Я скромно помалкивала.

Мы подъехали к моему дому и остановились во дворе. Подозрений появление меня в компании мужа и еще двоих мужчин не должно было вызвать – все знали, что Жора мой бывший муж. Мало ли с кем мы можем подъехать. Поэтому я не думала, что наркоманы что-то чухнут. Так и вышло.

Мы подождали, пока не начало темнеть, и к рассаднику потянулась цепочка потрепанных молодых людей. Они приходили по двое, по трое и по одному.

– По-моему, это он, – тихо сказала я Жоре, показывая пальцем на долговязого, совсем сопливого пацана в белой футболке и шортах. У него были черные, кудрявые волосы. Пацан вошел в подъезд, где располагался рассадник.

Мы посидели еще минут десять и вышли из машины. Жора на всякий случай протянул мне пистолет.

Мы вошли в подъезд. Дверь в наркоманскую квартиру держалась лишь на честном слове. Поэтому Жора не стал демонстрировать вежливость и воспитанность и стучать в дверь, а просто вышиб ее легким ударом плеча.

Мы ворвались в квартиру.

– Всем стоять! – проорал Жора, выставляя ствол. – Лицом к стене! Руки на голову!

Вся шушера, находившаяся в это время в квартире, несмотря на состояние кайфа, в котором она пребывала, повскакивала с мест и подчинилась приказу. Правда, один парень так и остался сидеть на стуле с бессмысленной и счастливой улыбкой. Очевидно, ему казалось, что он видит чудный сон, в который по нелепой случайности затесались менты поганые.

Жора и его товарищи быстро надели на всех наручники и стали выводить из квартиры.

Я подошла к пребывавшему в нирване наркоману. Он с улыбкой протянул было ко мне руки, но я сильным щелчком по лбу отправила его в забытье. Потом огляделась.

Да уж, квартирка имела явно нереспектабельный вид. В ней даже полов толком не было: они были разобраны и разворочены. По всему жилью распространился отвратительный едкий запах. Я прошла в кухню и увидела там миску с каким-то жутким варевом. Повсюду валялись одноразовые шприцы, которые у наркоманов были многоразового использования.

Я скрутила уснувшему наркоману руки и потащила к выходу. Остальных уже запихали в машину.

«Господи, и ведь все совсем юные! – подумала я. – Почти дети»!

Когда мы приехали в отделение, я сразу же сказала Жоре:

– Нужно немедленно допросить Максима!

– Полина, я как-нибудь сам разберусь, что мне делать, – с досадой ответил Овсянников. Меня это немного обидело, но я решила, что отомщу Жоре позже за эти слова. Скажем, когда он надумает поехать ко мне, чтобы переночевать.

В Жорином кабинете я села на стул у окна, Жора восседал за своим столом, а напротив посадили Максима. Он испуганно смотрел на нас большими черными глазами, в которых была какая-то недетская усталость. И не было юношеского огня. Глаза были какими-то потухшими.

– Ну, уважаемый, как же ваша фамилия? – спросил Жора.

Парень молчал.

– Ты что, хочешь, чтобы с тобой по-другому поговорили, что ли? Говори фамилию!

– Веткин… Максим Николаевич, – тихо произнес пацан.

– Наркотиками давно балуешься?

– Каким наркотиками? – сделал Максим удивленное лицо. – О чем это вы?

– А ты не знаешь, о чем?

– Нет. Первый раз слышу.

– Ладно, хватит! – рявкнул Жора. – Побазарь еще тут у меня! Упеку на пятнадцать лет – будешь на зоне сказки рассказывать!

– За что?

– За то самое! Анжелу знал?

– Какую? Коринскую?

– Коринскую, Коринскую.

– Знал, конечно.

– Ты ее убил?

– Да вы что? – уставился на нас Максим. Теперь страх в его глазах стал совсем подлинным и огромным.

– А кто же? Тебя же видели вчера там!

– Кто?

– Кто, кто! Свидетели, вот кто! Так что ты давай, думай, как признание писать будешь.

– Но… меня не могли там видеть, они все врут, ваши свидетели!

– А ты подумай, кому больше поверят: тебе, наркоману сраному, или добропорядочным гражданам?

Никаких свидетелей, конечно, не было. Просто Жора брал сопляка на пушку.

Максим облизнул пересохшие губы.

– Но я… правда, не убивал. Честное слово! Я даже не был у нее. Вернее… Я пришел вечером, когда ее уже… Мне соседка сказала, что Анжелу убили. Спросите у нее!

– К сожалению, уважаемый, это еще ничего не доказывает. Ты мог убить ее днем, а вечером просто вернуться туда с понтом, мол, ничего не знаю, ничего не ведаю.

– Да нет же, вот я вам клянусь как перед богом, что это не я! Зачем мне убивать Анжелу?

Жора оставил последний вопрос мальчишки без внимания и спросил в свою очередь:

– А чего это ты на бога ссылаешься? Верующий, что ль?

Пацан кивнул.

– Вот видишь! А у нее библию нашли. И распятие. Может, это ты ей и подложил? Убил – и подложил.

– Но зачем?

– Как зачем? Ты же наркоман. А наркоманы – они все с прибабахом. Вот и распятие появилось.

– Да нет же, нет! – простонал Максим. – Ну как мне вам доказать?

– Да что ты собрался доказывать? Тебе как раз этого не надо. Это мне нужно доказать, что ты убил Анжелу. Вот ты у меня посидишь без своего зелья пару дней, а потом во всем признаешься!

Последнее замечание повергло мальчишку в отчаяние.

– Я не выдержу! – прошептал он.

– Значит, сдохнешь, – безжалостно сказал Жора. – Ты все равно скоро сдохнешь. Не сейчас, так через пяток лет. Какая разница?

Я не ожидала от Жоры такой жестокости. Мне даже жалко стало Максима.

Жора вызвал охранника, и Максима увели в камеру.

– Ну вот, пусть посидит, – вытирая лоб, произнес Жора. – Одумается.

– Жор, а вдруг это не он? – неуверенно спросила я.

– Ты же мне сама твердила!

– Ну, я твердила, чтобы его проверить просто, убедиться. А зачем нам левое признание?

– Ладно, завтра видно будет, не переживай! Поехали домой. Да не волнуйся ты так, ничего с ним не случится до завтра. Будет на своем стоять – отпустим. Вызовем родителей, объясним ситуацию, настоим, чтобы отправили его на лечение. Все.

Мы поехали ко мне. Я была настолько подавлена всем увиденным за вечер, что безропотно позволила Жоре идти со мной. Но была очень вялой, так что даже Жора, несколько удивленный, быстро оставил меня в покое, и я уснула.

На следующий день Максим не признался. Вид он имел весьма печальный: глаза ввалились, лицо было бледным и исхудавшим. Жора помучил его еще немного, потом выматерил и дал пинка под зад, припугнув напоследок пожизненной каторгой.

– Ну, и что теперь делать? – грустно спросила я бывшего мужа.

– Как что? Начинать все сначала, – ответил Овсянников.

Я поехала на работу, а когда вернулась, то услышала, как надрывается мой телефон. Я схватила трубку и услышала Ольгин голос. Сестра что-то отчаянно кричала, прерывая свои крики бессильными постанываниями. Из всего этого набора звуков я смогла, наконец, уловить, что этот маленький кровопивец ее достал окончательно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ОЛЬГА

Когда я приехала к себе, Колька был дома. Квартиру он мою, слава богу, спалить не успел. Но прокурил, как мне показалось, насквозь. И запах этот, кажется, впитался навечно в стены, в потолок, в одежду и постельное белье. Сам оторвяга сидел в кресле с ногами и докуривал последний вонючий окурок.

Я подлетела к нему и попыталась выхватить окурок.

– Все, тушу уже! – проворчал Колька.

– Откуда ты их набрал? – набросилась я на него.

– Настрелял, – ответил пацан.

Я схватилась за голову и принялась раскачиваться. Потом пришла немного в себя и заговорила, стараясь как можно четче произносить слова:

– Послушай, Коля! Сейчас я несу за тебя ответственность. Я отвечаю за твою безопасность. И от тебя в очень большой степени зависит, окончится ли все благополучно или нет. А ты вместо того, чтобы мне помогать, вставляешь палки в колеса. Тебе что, безразлична твоя судьба?

– Нет, – помотал головой Колька-Окурок.

– Тогда почему ты все делаешь мне назло? Где ты шатался? Ты же только сейчас пришел! Да-да, не удивляйся! Я же вижу, что на твоих ботинках свежая грязь. Когда мы с Полиной привезли тебя домой, грязи на твоих башмаках не было. И этих окурков у тебя тоже не было. Куда ты выходил и зачем?

Колька потупился, потом поднял голову и сказал:

– Курить очень хотелось. Прямо до дрожи.

– Господи! Да неужели нельзя победить в себе эту привычку? Ведь достаточно одного только усилия воли – и ты избавишься от этой зависимости!

Колька очень выразительно посмотрел на бутылку из-под бабушкиной наливки, которую мы так и не убрали с балкона… и я сразу же захлопнула рот.

Потом задумалась над Колькиными словами, и меня начали терзать противоречивые чувства. С одной стороны, я понимала, что в Колькином намеке есть рациональное зерно. В самом деле, мне без наливочки и прочих вкусных напитков ох как тяжело! Но с другой – это совсем другое. И вообще… не его это сопливое дело!

Так я и сказала пацану:

– Не твое дело! Ты еще ребенок! Успеешь всяких пакостей нахвататься.

Колька надулся, а я продолжала:

– И зачем ты ходишь по улицам, светишься? Не хватало еще, чтобы тебя кто заметил! И приперся сюда! Мне, думаешь, нужен лишний геморрой? – я просто удивлялась, откуда я знаю такие слова, и злилась на саму себя, а злость выплескивала на Кольку. – Ты что мне нервы треплешь? Ты что о себе возомнил? Что я буду всю жизнь с тобой возиться? Нет уж, милый мой! У меня своих проблем хватает! – разбушевалась я не на шутку. Просто сама себя не узнавала. И тут же начала об этом жалеть, когда увидела, как потемнели глаза мальчишки.

Тогда я перевела дух, присела на диван и принялась теребить край подушки. Колька исподлобья смотрел на меня.

– Ну ладно, – вымолвила я наконец. – Пойдем лучше есть.

Обрадовавшись, что спасительный выход найден, я поднялась и пошла в кухню, радуясь, что уберегусь там от насупленного мальчишеского взгляда.

Я быстро разогрела борщ в маленькой кастрюльке и отварила сосиски с вермишелью. Настроение мое значительно улучшилось, и я решила помириться с Колей и впредь постараться не конфликтовать с ним. Даже не повышать голос.

– Коля! – бодрым голосом крикнула я в комнату. – Обедать идем.

Никто не отозвался. Может, он не расслышал?

– Коля! – еще раз позвала я. – Ну хватит дуться, пошли!

Ох, наверное, сильно обиделся. Плачет, поди, сидит… Нужно пойти и попросить прощения.

Войдя в зал со скорбным, виноватым выражением лица, я вдруг обнаружила, что зал пуст! Я прошла в спальню, но и там никого не было.

Бегом кинувшись на балкон и убедившись, что и там никого нет, я высунулась в окно, и сердце мое чуть не выскочило: по пожарной лестнице ловко, как маленький зверек, спускался Колька. Я видела, как дрожит его лохматая макушка и мелькают руки-ноги.

– Коля! – взвизгнула я от страха. – Немедленно вернись!

Пацан поднял голову, увидел меня и еще быстрее заработал конечностями. Через пару секунд он спрыгнул на асфальт и побежал мимо стоящей возле подъезда темно-вишневой «девятки».

– Ко-о-оля! – в отчаянии крикнула я в последний раз и бессильно сползла с подоконника, закрывая лицо руками и сотрясаясь в рыданиях. Господи! Теперь все, это уже точно конец! И меня убить за это мало!

Обвиняя себя во всех смертных грехах, я поднялась с пола и прошла в кухню, где еще оставался коньяк в бутылке, которую Колька так и не смог распечатать. Я открыла ее сама и плеснула полный стакан.

«Вот и пей теперь сама, сколько влезет! – точила я саму себя. – Хоть упейся тут – больше тебе никто не помешает! Скряга – пожалела для ребенка глоточек коньяка! Так тебе и надо!»

От самобичевания меня отвлек звонок в дверь. Я подумала, что, может быть, это Коля простил меня и решил вернуться и бросилась открывать, как всегда, не спросив, кто там?

Отперев дверь, я сразу же пожалела об этом: на пороге стояли два бугая из темно-вишневой «девятки», Эдик и еще один, те самые, которые шантажировали жену Семена. Господи! Они узнали, где я живу и теперь пришли меня убивать? Конечно, ведь это их «девятка» стоит во дворе, как я раньше не додумалась?

Один из парней крутил на пальце ключи от машины и очень мило улыбался. Эдик мрачно смотрел на меня.

– Где пацан? – хмуро спросил он.

– К-какой пацан? – заикаясь, спросила я.

– Ты нас тут не лечи! – подал голос второй и втолкнул меня в комнату так, что я упала на пол. Надо же, а такой на вид улыбчивый, доброжелательный! Как обманчива бывает внешность!

Эдик захлопнул дверь.

– Ну что, говори, где пацан? – сказал Эдик, хватая меня за горло. – Он около нас крутился возле кафе, и пленку наверняка он увел. Мы знаем, что он у тебя живет!

– Ах, вы про мальчика маленького такого говорите? – радостно спросила я. – Так его нет! – в этот момент я от души радовалась, что Коля ушел.

– Как – нет? – не понял Эдик. – А где он?

– Ушел куда-то. Совсем. И не сказал, куда.

– Чо ты нас лечишь? – взвыл второй парень, лексикон которого отличался бедностью и однообразием. – Давай живо говори, где пленка? – он попытался ткнуть меня носком ботинка в лицо.

– Позвольте, – защищаясь, спросила я, – какая пленка? Помнится, речь шла о мальчике. Так его здесь нет. Можете проверить.

Матерясь, Эдик со вторым парнем прошли в квартиру. Наглый друг Эдика тут же прошел в кухню, увидел на столе открытую бутылку коньяка и отхлебнул из нее так, что она сразу же опустела на половину. Это привело меня в бешенство, но своих чувств я не выдала. Потом он вернулся в комнату, и оба принялись осматривать ее. Совершая эти действия, они не заботились о сохранении порядка в моих комнатах: на пол летели вещи из шкафов, стулья, книжки…

– Подождите! – не выдержала я, увидев, как на пол полетел с гулким стуком трехтомник Пушкина. – Это уж слишком! Не думаете же вы, что мальчик спрятался между книгами?

– Мальчик-то нет, а вот пленку ты вполне могла там спрятать! – проговорил Эдик, продолжая освобождать книжные полки.

– Да объясните вы, наконец, о какой пленке идет речь? – взмолилась я, хотя прекрасно все понимала. – Я понятия не имею, о чем вы говорите!

Наверное, я настолько убедительно сыграла эту сцену, что Эдик с напарником переглянулись.

– Ты че, в натуре не знаешь? – озадаченно спросил Эдик.

Я отчаянно замотала головой.

– Нет. Честное слово, не знаю! Я и мальчика-то этого не знаю.

– А чего ж он у тебя жил? Мы его случайно в городе увидели, он со шпаной тусовался, проследили за ним, увидали, что он в этот подъезд зашел. Потом в окне его видели и поднялись. А ты говоришь, не знаешь его?

– Так он всего-то у меня денек побыл, вот и все! А сразу после того, как вы его в окошко увидели, он и ушел. По пожарной лестнице слез. Вот, смотрите! – я подбежала к окну и показала на пожарную лестницу. Оба амбала перегнулись вниз. В этот момент был бы очень хорошо сбросить их с окна, а потом вызвать милицию и сообщить, что двое неизвестных проникли в мою квартиру, угрожали мне, и в целях самообороны я, значит… Но я боялась, что у меня не хватит сил перекинуть их вниз.

Эдик с товарищем выпрямились и переглянулись.

– Вован, может, она в натуре правду говорит? – почесал в затылке Эдик.

– Может, – протянул Вован.

Оба посмотрели на меня. Я сложила руки на груди и закатила глаза, демонстрируя святую невинность.

Парни потоптались еще немного, потом взгляд Вована упал на фотографию, где были изображены мы с Полиной в юном возрасте.

– А это что за деваха? – тут же спросил он.

– Это моя сестра, – искренне ответила я.

Вован взял фотографию, перевернул и прочитал: Оля и Поля Снегиревы, 1989 год.

Эдик задумчиво поскреб затылок. Очевидно, после этой процедуры его мозги начинали работать гораздо лучше.

– Слушай, а он не к ней ли кинулся? – спросил Эдик неизвестно у кого.

– К сестре? – обернулся Вован. – А что ему к ней?

– Не знаю, не знаю, – думая о чем-то, протянул Эдик. – А ну-ка, скажи нам адрес своей сестренки! – обратился он ко мне.

– Зачем? – испуганно прошептала я. – Она его даже не знает! Она вообще тут ни при чем!

– А вот мы и разберемся, при чем или ни при чем! Давай, говори адрес!

Я молчала.

Эдик подлетел ко мне и наотмашь ударил по лицу.

– Говори адрес быстро, сука! – заорал он.

Я почувствовала вкус крови у себя во рту. Господи, только бы выдержать, только бы не сломаться и не сказать этим костоломам адрес сестры! Насколько еще хватит моих сил?

Эдик продолжал бить меня. Силы покидали меня, и я подумала, что лучше уж перерезать себе вены, чем стать предательницей.

В этот момент раздался звонок в дверь. Я дернулась, но Эдик схватил меня за руку и прошипел в ухо:

– Откроешь и сделаешь вид, что у тебя все нормально. И постарайся отослать поскорее, если там кто левый.

– А может, вообще не открывать? – спросил Вован.

– А вдруг там сама сестрица пожаловала?

Честно говоря, двигаясь к двери, я молилась, чтобы за ней оказалась Полина. Уж Полина сумела бы расшвырять этих отморозков! Нет, быть каратисткой все-таки здорово! Я мысленно дала себе слово, что непременно займусь этим видом спорта, непременно! Только бы сейчас все благополучно закончилось.

Открыв дверь, я испытала тяжелое разочарование: за ней стояла не Полина. За ней стояли двое совершенно незнакомых парней. Господи, они что, тоже по мою душу? Да в чем же я так провинилась?

Один из парней легонько отодвинул меня в сторону, и оба прошли в квартиру. Я уже настолько привыкла, что с недавних пор в моей квартире распоряжается кто угодно, только не я, что безропотно позволила парням это сделать.

Вслед за этим я услышала какие-то тяжелые звуки, потом странное бульканье, а после этого появились оба незнакомца, тащивших на себе обоих амбалов.

– Все в порядке! – сообщил мне один из них. – Больше они вас не побеспокоят.

Я не могла прийти в себя. Что за чудеса творятся кругом? Неожиданно возникают добрые молодцы, которые освобождают прекрасную принцессу из лап Кощея Бессмертного и Бармалея. Прямо как в сказке!

Но тут я увидела выглядывающую из-за двери довольную рожицу Кольки, и бросилась к нему.

– Коля! – я схватила мальчишку в охапку и принялась беспорядочно целовать. Мальчик стеснялся и отбивался.

– Господи! – приговаривала я. – Да как же это… Да куда ж ты… Как ты мог подумать, Коля? Да я же тебя… А у меня, понимаешь, тут вот заморочки небольшие…

– Я знаю, – ответил вдруг Колька. – Это ведь я их привел…

– Кого? – с ужасом спросила я, отстраняясь. – Бандитов?

– Да нет же! Хотя косвенно… Понимаете, я, когда с лестницы спустился, то увидел «девятку» вишневую. Я сразу понял, что это по мою душу. Ну, что они меня выпасли. И подумал, что нужно вас спасать. И пошел к Игорю с Валерой. Это мои друзья, они боксеры. Ну, объяснил им ситуацию… – я улыбнулась, услышав эти недетские слова. – Вы не смейтесь, – уловил Коля движение моих губ. – Игорь с Валерой меня уважают.

– За что же? – я улыбкой спросила я.

– Да так, – уклончиво ответил мальчишка. – Оказывал я им парочку услуг. Так что они меня всегда выручат.

– А ты в них уверен? – спросила я подозрительно.

– Ну что вы! – снисходительно ответил Колька. – Конечно! Они меня хорошо знают, и я их. Пойдемте, посмотрим.

Мы прошли в комнату и выглянули в окошко. Игорь с Валерой уже погрузили Эдика с Вованом в свою машину, после чего то ли Валера, то ли Игорь сел за руль, а второй парень пересел в бандитскую «девятку», сняв ключи от нее с пальца Вована. Потом один из Колькиных друзей поднял голову и помахал нам рукой. Обе машины умчались.

– Фу-у-ух ты! – выдохнула я облегченно. – Уж и не думала, что все так удачно закончится. – Потом я перевела взгляд на мальчишку… поняла, кто является виновником всех бед и снова набрала в легкие побольше воздуха. Я уже собиралась прочитать мальчику длинную лекцию о том, как следует себя вести, но тут Коля заговорил сам.

– Ольга Андреевна, – произнес он виновато. – Простите меня, пожалуйста, я все понял. Я больше не буду вести себя так опрометчиво. И на улицу один больше не выйду, честное слово! Лучше пусть у меня без сигарет уши опухнут!

– Вот и хорошо, что ты все понял! – со вздохом сказала я, притягивая к себе мальчишку и обнимая его за плечи, а самой себе дав слово, что завтра же куплю ему пачку хороших сигарет. Пусть уж курит, ладно!

Он доверчиво прижался ко мне, а я даже дыхание затаила, боясь спугнуть его. Так мы посидели минуты две, потом Колька завозился и стал выбираться.

– Ой, Коля, – спохватилась я. – А ведь мы с тобой так и не пообедали!

Обед пришлось разогревать по-новой, но я так была обрадована возвращением Коли, что готова была порхать вокруг него сколько угодно.

Мы поели, после чего я решила позвонить Полине и предупредить ее о возможной опасности. Может, эти бандиты и не сунутся к ней, но вдруг…

Телефон у Полины не отвечал. Наверное, она продолжает заниматься расследованием, а я даже из дома выйти не могу. Теперь у меня вся душа за Колю изболится. Правда, мальчик, кажется, осознал свои ошибки и теперь намерен вести себя правильно, но все-таки лучше не оставлять его одного.

После сытного обеда по телу разлились приятное тепло и лень. Захотелось поспать.

– Коля, я, пожалуй, прилягу, – зевая, проговорила я, отправляясь в спальню.

– Пожалуйста, – ответил Коля, усаживаясь за компьютер.

Я еле доползла до кровати и сразу же провалилась в сон. Спала я очень сладко, даже, мне кажется, проснулась с улыбкой на лице.

Радостно потянувшись, я решила еще немного поваляться. Нет, все-таки я очень благодарна Коле за то, что он избавил меня от общения с клиентами. Хотя бы на время. Денег, конечно, нет, но ведь деньги – не главное в жизни, правда?

Повалявшись минут двадцать, я спрыгнула с кровати и, весело напевая, направилась в ванную.

Проходя через зал, я остановилась, раскрыв рот, так как увидела нечто невообразимое. На письменном столе рядом с компьютером, лежала мышь. Не дохлая, а компьютерная мышь, но в данный момент она ничем не отличалась от дохлой: мышь была отключена и разобрана на части. «Хвостик» жалко свисал вниз со стола.

Я, конечно, догадалась, чья это работа и закричала во весь голос:

– Коля!

Из кухни высунулась взъерошенная голова мальчишки.

– Чего еще? – хмуро спросил он.

– Это… – я задыхалась от гнева, – это ты… разобрал мышь?

– Ну я, – ответил пацан.

– А з… Зачем ты это сделал? – голос у меня то повышался, то понижался от возмущения. – Ведь мне мышь необходима для работы!

– Мне шарик был нужен, – просто ответил Колька. – И еще я хотел посмотреть, как она устроена и себе такую сделать.

– А зачем она тебе, если у тебя нет компьютера? – на этот раз мой голос превратился в свистящий шепот.

– Ну мало ли! Куплю когда-нибудь.

– Так, все! – решительно сказала я, опускаясь на диван и пытаясь собрать бедную мышь, но безуспешно. – Все, хватит! Где шарик? Давай сюда! Все! Больше ты у меня жить не будешь! Вот я сейчас позвоню Полине, и пускай она тебя забирает. А с меня хватит. Достал ты меня, понятно?

Услышав о том, что его собираются перетранспортировать к Полине, Колька вытянулся в струнку и тонким голоском пропищал:

– Не надо!

– Чего не надо?

– Я не хочу туда, пожалуйста! Я хочу жить у вас! Мне у вас нравится!

– Еще бы тебе у меня не нравилось! – возмущенно прокричала я. – Ты у меня как сыр в масле катаешься! Ты из меня веревки вьешь! А вот теперь попробуй так с Полиной себя повести!

С этими словами я решительно направилась к телефону. Колька заревел, но я не придала этому значения. Полины, к сожалению, все еще не было дома. Колька понял это, и во взгляде его появилась надежда.

– Можешь не радоваться, – уничтожила я ее. – Полины сейчас нет дома, но как только она вернется, я сразу же попрошу ее приехать и забрать тебя.

Однако Полины что-то долго не было. Я не дождалась ее и пошла спать, не забыв напомнить Кольке, что его пребывание в моем доме подходит к концу…