Текст книги "Гостья из прошлого"

ГЛАВА ПЯТАЯ
ПОЛИНА

После Ольгиного звонка я немедленно направилась к ней, решив прекратить безобразные выходки пацаненка. Признаться, мне уже тоже стало это надоедать. Я собиралась отмутузить его как следует и объяснить тем самым его положение.

Ольга, увидев меня, облегченно вздохнула.

– Проходи, Поля, – торжественно произнесла она. – И полюбуйся!

В качестве доказательства непотребств маленького сорванца она предъявила мне раскуроченную мышь, пепельницу, полную ужасных окурков и пустую бутылку из-под наливки.

Кроме того, по комнате почему-то были разбросаны книги, одежда и другие предметы.

– Вот, – повторила Ольга, торжествующе глядя на Кольку, который съежился и забился в дальний угол, обкусывая ногти.

Я глубоко вздохнула и уже собиралась перейти к воспитательным мерам, для чего покрепче сжала кулаки, но тут Ольга меня огорошила.

– В общем, – завершила она демонстрацию улик Колькиных преступлений, – мы решили, что Коле лучше пожить у тебя!

Честно сказать, у меня после такого просто подогнулись коленки.

– Чего? – переспросила я охрипшим голосом.

– Полина Андреевна, – загнусавил Колька-Окурок, – не забирайте меня к себе, пожалуйста! Я вам только мешать буду. Я обещаю, что исправлюсь!

– Ты уже сто раз обещал! – махнула рукой Ольга.

– Но… Подождите, – попробовала я защититься, – Оля, может, мальчик и в самом деле все осознал? Он больше не будет, правда, Коля?

– Будет! – упрямо ответила Ольга и даже притопнула ногой. – Так что никаких разговоров!

Я в растерянности прошла в кухню и закурила. Взять к себе Кольку – невеселенькая перспектива. У меня никогда не было детей и вообще, я их терпеть не могу, как уже говорила. А тем более этого мальчика, который явно попортит мне кровушку.

Ольга в кухне не появилась, считая, очевидно, вопрос решенным. Я докурила сигарету и вернулась в комнату, собираясь предложить компромисс: Колька остается у Ольги до первого замечания. А самому пацану все-таки надрать уши, чтобы избежать этих замечаний в дальнейшем.

Но Ольга от компромисса отказалась, заявив, что если она проведет еще хотя бы полчаса в компании Кольки, то ее можно будет везти в первую городскую больницу с инфарктом, а затем прямо в морг.

– Но Оля, – у меня еще оставался последний аргумент, – мне нужно ехать на похороны! На похороны Анжелы, я обещала Антонине Матвеевне!

– Я сама съезжу на похороны вместо тебя, – тут же ответила Ольга. Она, похоже, была готова на все, лишь бы отделаться от Кольки. – Во сколько похороны?

– В два, – снова вздохнула и поняла, что от Кольки мне не отвертеться.

– Собирайся, – безжизненным голосом повелела я Кольке, хотя ему и собирать-то, собственно, было нечего. – Поехали ко мне.

Колька зашмыгал носом.

– Да не реви ты! – устало сказала я ему. – Мне самой тошно.

Ольга как каменная сидела на диване, демонстрируя, что не намерена больше обсуждать эту тему. Но когда мы с Окурком дошли до двери, она вдруг встрепенулась и крикнула:

– Подожди, Поля! Что я тебе расскажу!

После чего сестра поведала мне страшную историю о том, как в ее дом вломились бандиты и чуть было не подвергли чудовищным пыткам. В Ольгиных устах эта история изобиловала экспрессией, красками и драматизмом, так что могла вполне сравниться с рассказами о чудовищных преступлениях инквизиции перед человечеством.

– Вот видишь, как тебе помог Коля! – попыталась я напоследок откреститься от мальчишки.

– А кто довел ситуацию до этого? – сразу же возразила Ольга. – Нет уж, Полина, не надо мне этого. Ну ты, в общем, это… Будь там поосторожнее! – заключила она, вытолкав нас на лестничную клетку и поскорее заперев дверь.

Сплавила и довольна! А я теперь мало того, что должна возиться с этим недоростком, будь он неладен, так еще и отражать натиск бандитов, если они заявятся! Хорошенькое дело! А мне еще и расследование вести! Вот Ольга! Сама заварила кашу, а мне расхлебывай! И ведь она еще совсем ничего не сделала! Одна я пашу как проклятая!

Возмущаясь таким образом про себя, я дошла до машины и плюхнулась на сиденье. Колька тут же опустился со мной рядом.

– Куда? – смерила я его мрачным взглядом. – Давай назад дуй!

Колька безропотно подчинился. Я врубила скорость, машина сорвалась с места, Колька подлетел и стукнулся головенкой о крышу машины. Зато после этого он всю дорогу ехал молча.

Приехав ко мне, мы прошли в комнату. Я опустилась на диван в зале, а Колька прошмыгнул в кухню.

Я посидела несколько минут, пытаясь осознать, что произошло, потом, приняв решение, встала и прошла к пацану.

– Итак, мой юный друг, – начала я воспитательную работу, глядя прямо в огромные глаза мальчишки, уверенного, что его сейчас буду бить, – сейчас ты пройдешь в ванную и хорошенько отмоешься. Если не захочешь сам – я отдраю тебя сама, так, как считаю нужным. Грязнуль мне здесь не нужно. Потом я проведу с тобой сеанс парикмахерского искусства, а закончим мы посещением универмага для покупки приличной одежды. В этом рванье ты больше ходить не будешь. И давай сразу договоримся: спиртного в моем доме не бывает. Сигареты – да, но они только для меня. И если ты своруешь хоть одну – пеняй на себя! Все понял?

Пацан слушал и кивал головой.

– Вот так, – удовлетворенно произнесла я и пошла в ванную включать воду.

– Вот тебе полотенца, – достала я их из шкафа, вернувшись в комнату. – Синее – для ног, желтое – для тела. Смотри не перепутай. Через десять минут вода наберется – и марш в ванную. На купание отвожу тебе полчаса. Чтобы отмылся как следует, ясно?

– Ясно.

Через десять минут Колька направился в ванную. Я видела, как он собирался вякнуть что-то насчет того, что вода слишком горячая, но потом посмотрел на меня и передумал. Я усмехнулась и вышла из ванной.

Появился маленький негодяй что-то уж больно рано: через пятнадцать минут. Одетый в мою старенькую футболку и шорты, которые на нем смотрелись как галифе. И никаких следов преображения я не смогла заметить. Пройдя в ванную, я обнаружила, что желтое полотенце сплошь покрыто грязными полосами, а синее вообще находится в жутком состоянии. Вздохнув, я кинула их в бак с грязным бельем, потом решительным шагом вернулась в комнату и, послюнявив палец, провела им по мальчишеской шее. На шее сразу же появилась светлая полоса, а на моем пальце – комочки грязи.

Не обращая внимания на отчаянные вопли и сопротивление этого оборванца, я схватила его за ухо и поволокла в ванную. Там я быстро сняла с него всю одежду и, взяв на руки, опустила в ванну, врубив душ. Мальчишка извивался и трепыхался в моих руках как рыбка, норовя выскользнуть, но я держала его очень крепко.

Схватив самую жесткую мочалку, я принялась яростно тереть его худенькое тельце. Мальчик верещал и даже сыпал отборными словечками, за что пару раз словил подзатыльник, после чего умолк.

Голову его я на всякий случай вымыла три раза, потом сполоснула из душа, затем еще окатила холодной водой, отчего мальчишка и вовсе потерял на время дар речи, потом замотала его в большое махровое полотенце и отнесла в комнату, шмякнув на кровать.

– Вот тебе одежда, надевай! – приказала я и вышла из комнаты.

Вскоре мальчик вышел из спальни в моих футболке и шортах. На этот раз он просто сверкал чистотой.

– Ну вот, – удовлетворенно сказала я, осмотрев его с головы до ног. – А теперь стричься.

– Может, не надо? – неуверенно спросил Колька, но я не слушая его взялась за ножницы. Слава богу, вшей у пацана не было, в чем я с радостью смогла убедиться.

Через десять минут беспрерывного щелканья ножницами бесформенная голова мальчишки превратилась в аккуратную головку. Я прямо порадовалась за себя и за него.

– Теперь в магазин! – скомандовала я.

Колька собирался было переодеться в свое тряпье, но я оттащила его барахло на лестничную клетку и спустила в мусоропровод.

– Поедешь в моей одежде. Эту дрянь ты больше носить не будешь. Ладно, чего ты? Ты ж только до машины дойдешь и от машины. И все. Уж потерпи, – успокоила я его.

В магазине «Престиж» были приобретены строгий костюмчик-тройка с галстуком, пара брюк, три рубашки, куртка и ботинки. А в спортивном «Фристайле» – две футболки, спортивные трико, шорты и кроссовки. А также три пары носков. Все это влетело мне в копеечку, но жалко не было. Пацан никогда, наверное, не носил ничего подобного.

Когда я увидела его, облаченного в новый костюм, при галстучке, то просто ахнула про себя: мальчика было не узнать. Если бы мне показали его вчера в таком виде, то я бы ни за что не поверила, что это Коля.

– Ну, красавчик, поехали домой! – обняла я его за плечи.

Колька тоже был доволен. Он постоянно крутил головой, что-то поправлял и искал везде глазами хоть что-то, что обладает способностью отражать изображение.

Дома он первым делом прилип к зеркалу и не отходил от него. Я ушла в кухню готовить ужин. Тут кто-то позвонил в дверь. Я побежала открывать.

На пороге стояли двое. Я их сразу узнала: Эдик и его друг. Нашли все-таки, собаки! И я как назло дверь распахнула! Хотя это-то, может, и к лучшему? Отважу их раз и навсегда!

– Что вы желаете? – любезно спросила я у этих ублюдков, одарив их улыбкой из всех своих ослепительных тридцати двух зубов.

Парни несколько обалдели. Потом Эдик проговорил:

– Ну ты… это… Как тебя там… Полина, что ли? Давай, говори, где пленка?

– Это вы о чем? – удивленно приподняла я брови.

– О пленке, – подал голос второй.

– Я ничего не знаю ни о какой пленке, – твердо ответила я.

– Так… А пацан где?

– Какой пацан? Вы, пожалуйста, яснее выражайтесь!

– Ты чего тут умничаешь, а? – Эдик оттолкнул меня локтем и прошел в квартиру. Второй за ним.

Я позволила им это сделать с определенной целью. Когда двое придурков вошли, они увидели Колю, сидящего на диване и листающего… Что бы вы думали? Англо-русский словарь, который лежит у меня на видном месте и в который я периодически заглядываю.

– А это кто? – обалдело спросил Эдик.

– Это мой сын, – ответила я.

Колька для убедительности встал (костюм, ботиночки блестят, галстук!), подошел ко мне и обнял. Я чмокнула его в макушку.

– Так… А другой пацан где?

– Послушайте, какой еще другой пацан? У меня только один сын. И с чего вы, простите, взяли, что у меня обитают какие-то неведомые пацаны?

Такой сложный оборот речи друзьям было трудно переварить, поэтому они на несколько секунд замолчали. Потом затянули снова:

– Где пацан, который у твоей сестры тусовался?

– А откуда вы узнали мой адрес? – ответила я вопросом на вопрос.

– Не важно, – важно сказал Эдик, думая, что он самый умный! Ясное дело, прочитал на обороте Ольгиной фотографии мои имя и фамилию, а уж по ним найти адрес даже полный кретин сможет. Даже такой как Эдик. И как ему удается держать в руках своих обалдуев? Хотя жена Семена говорила, что там и команда соответствующая… – Так где пацан?

– Я не знаю никакого пацана, – очень четко ответила я. – И знать не хочу. И вообще, ваше присутствие начинает меня утомлять.

– Чего? – воззрился на меня товарищ Эдика и двинулся в мою сторону. – Ты что там вякаешь, сука?

Вот этого я уже стерпеть не смогла. Представьте сами, какая-то наглая сволочь врывается в твой дом, надоедает утомительными вопросами, а потом еще обзывает сукой! Нет уж, извините!

Носок моей домашней туфли четко впечатался в область солнечного сплетения Эдикова собрата. Тот охнул и согнулся пополам. Для убедительности я сложила руки в замок и шарахнула его по загривку и тут же двинула коленкой в подбородок. Парень разогнулся и отлетел в угол.

Эдик только-только начал въезжать в то, что происходит, но успел среагировать. Он схватил Кольку в охапку и вытащил нож. Я на миг замерла, испугавшись за мальчика. Но пацан, закаленный в уличных драках, тут же вцепился в волосатую руку Эдика, который взвыл и выронил нож. Я немедленно отшвырнула его ногой и хряснула Эдика ребром ладони по шее. Это его вырубило.

Сдув со лба прилипшие волосы, я сказала Кольке:

– Помоги-ка мне их связать.

Мы скрутили бандитам руки, и я немедленно позвонила Жоре и попросила приехать забрать субчиков. Жора примчался через пять минут в машине с мигалкой и целым отрядом милиции.

Когда бандитов унесли, Жора присел на диван и сказал:

– Что у тебя тут произошло?

Я все честно рассказала.

– Полина, ты, конечно, молодец, – с уважением ответил Жора. – Но сколько раз я просил тебя не встревать ни в какие истории?

– А это Коля, познакомься, – обняла я за плечи «сына» и подвела его к Жоре.

– Это тот самый мальчик-беспризорник? – удивился Овсянников.

– Ну да, – улыбнулась я. – Только я его немного преобразила.

Жора восхищенно покачал головой.

– Послушай, Жора, – сказал я, когда мы с Овсянниковым вышли в кухню, – что там с расследованием смерти Анжелы Коринской? Меня что-то отвлекла от него эта заморочка с бандитами. Кстати, я надеюсь, что ты приложишь все усилия к тому, чтобы они меня больше не беспокоили?

– Не волнуйся, – усмехнулся Жора. – За вламывание в чужую квартиру, угрозу ножом они получат прилично. Да за ними и так грехов хватает!

– А что же вы их раньше не арестовали? – возмутилась я.

– Так ведь дел-то, сама знаешь, невпроворот, – оправдываясь, развел руками Жора. – До всего просто руки не доходят.

– Ладно, усмехнулась я. – Так что там по Анжеле?

– Да ничего, – вздохнул Жора. – Максим, наркоман этот, ни при чем, как ты знаешь. Проверяем других ее знакомых, но… Их, знаешь, столько, что всех просто не проверишь. Даже не представляю, за что девку замочили?

– А библия? Не пытались выяснить, кому на принадлежит?

– Библия старая, очень старая. Явно от какой-нибудь старухи досталась. Но вот кому досталась?

– Надо по антикварам походить!

– Ходили уже, глухо.

– А с сестрой беседовали? Она вроде как на боге помешанная.

– Беседовали. Что помешанная, это верно, но у нее алиби железное: она в тот день в библиотеке была. И потом все-таки сестра…

– Ой! – махнула я рукой. – В наше время мать родную убить могут за три рубля.

– Это верно, – вздохнул Жора. – Ладно, мне ехать надо. Вы тут оставайтесь, а я вечером загляну.

– Жора, – задумчиво попросила я. – Ты мне, знаешь что, постарайся узнать? О смерти Анжелиного отца, Виктора. Он погиб давно, лет пятнадцать-семнадцать назад. При невыясненных обстоятельствах. Вот мне и интересно, что это за обстоятельства? И жена его первая погибла, утонула.

– Ты что, в самом деле думаешь, что эти смерти связаны? – удивленно спросил Жора.

– Не знаю. Но вдруг? Ведь, по-моему, никто из сегодняшних ее знакомых ее не мог убить? Значит, здесь замешано прошлое!

– Не знаю, не знаю… – протянул Жора. – Три убийства с разрывом в столько лет… А ты уверена, что это все-таки не… – Жора покосился на дверь в зал.

– Нет, что ты! Теперь я в этом абсолютно уверена!

– Ну так потряси его! Пусть вспоминает, паршивец, может, его кто видел, как он в квартиру лез? Пока-то это дело на нем висит, подлеце! А мне его покрывать приходится!

– Ладно, потрясу. А ты про отца узнай.

– Хорошо.

Когда Жора ушел, Колька выглянул из зала и попросил:

– Полина, научи меня драться!

– Что? – удивилась я. – Зачем это? Ты же, наверное, в стольких уличных драках участвовал, что лучше меня умеешь это делать.

– Нет, я хочу профессионально научиться!

– Ну… – я неуверенно осмотрела мальчишескую фигурку. – Ну давай попробуем.

Я рассказала ему кое-что о карате, показала пару простейших приемчиков и сказала:

– Становись напротив меня и замахивайся.

Колька встал и занес ручонку для удара, которую я мгновенно перехватила и сшибла его с ног. Правда, я не дала мальчишке упасть, подхватив его.

– Знаешь, в чем твоя ошибка? – сказала я расстроенному и уязвленному пацану. – Ты всю силу переносишь на удар, забываешь об опоре. И в этот момент становишься очень уязвимым: тебя легко сбить. Ты весь сосредоточился на этом ударе, а о самозащите забыл. Давай-ка попробуем еще раз…

Занятие наше растянулось часа на два. Я сама увлеклась этим, забыв про ужин. Но первые признаки зарождающихся возможностей я успела увидеть.

– Молодец! – похвалила я мальчишку. – Нужно тебя побаловать немного. Чего бы тебе хотелось вкусного?

– Сигарет, – сразу же ответил пацан.

– Мы же договорились, – строго сказала я.

– Тогда мороженого, – подумав, заказал Колька.

– Хорошо. Сейчас я спущусь на пару минут в магазин и куплю. А ты будь дома.

Я отперла входную дверь, но замешкалась в коридоре, потому что забыла спросить, какое именно мороженое хочет Колька. Я уже открыла рот, чтобы выяснить это, но тут увидела, что сверху стекает какая-то жидкость с очень характерным запахом…

Признаться, я чуть не заорала от ужаса: откуда-то с потолка в подъезде стекала серная кислота!

Когда она стекла вся, я осторожно высунулась на лестничную клетку и подняла голову: над моей дверью была сооружена какая-то сложная конструкция, которая удерживала пузырек с серной кислотой! Она была построена таким образом, что когда дверь открывалась, пузыречек наклонялся и опрокидывал свое содержимое на выходящего! И если бы я не задержалась, то сейчас мое тело было бы просто разъедено!

Что же это такое? Явно не шуточки! Кто-то мне угрожает, но кто? Неужели из-за того, что я взялась за расследование смерти Анжелки? Но кто об этом знает? Только Антонина Матвеевна и Вера. Да еще Дрюня. Но подозревать Дрюню совсем уж смешно, Антонина Матвеевна тоже вне подозрений, а у Веры вроде как алиби, то есть она к этому делу непричастна. Следовательно, зачем ей меня предупреждать? Или это вызвано чем-то другим?

Я спускалась по лестнице, ломая голову над случившимся. На лавочке я увидела расстроенную Светку Косулину.

– Ты чего, Свет? – спросила я удивленно, присаживаясь рядом.

– Опять… опять этот выродок… – прошептала Света.

– О ком ты говоришь? – удивилась я.

– Об этой скотине, которая мне всю жизнь отравила! – расплакалась Светка. – Которая то мне дверь мажет, то змеюку подсовывает, то моему Диме колеса протыкает! А теперь еще на меня сверху горшок цветочный сбросила!

– Как? – разинула я рот.

– Вот так! Выхожу я сегодня из дома, а на меня горшок с цветами падает! А весит он, между прочим, не сто граммов! И чуть мне не по башке!

Честно говоря, после этого мне стало не по себе. Я подумала – а уж не целенаправленная ли это акция против девушек нашего двора? Ведь пузыречек с серной кислотой – это вам не водичкой из брызгалки обрызгать!

Я рассказала Свете о своем случае. Она удивленно подняла брови:

– Ты думаешь… ты думаешь, это все связано?

– Не знаю. Но то, что это серьезно, не сомневаюсь.

– Но кому мы помешали и чем?

– Не знаю, Света, – вздохнула я. – Нужно это все как следует обдумать.

Обдумывала я это по дороге в магазин. Если меня предупреждают отказаться от расследования смерти Анжелки, то при чем тут Светка? Если же это не связано с Анжелкой, то кому могли помешать мы с Косулиной? У меня с этой девочкой не было практически ничего общего, мы даже с ней не в одном доме живем!

Свихнуться можно! От этого и в самом деле можно свихнуться. Все, завязывать с этим делом надо! Немедленно допросить Кольку, может, вспомнит, что его кто-то видел в тот момент, когда он влезал в квартиру Коринских? Тогда будет достаточно просто допросить этого человека, он подтвердит, что Колька влез в квартиру около пяти вечера, когда Анжела была уже мертва. И все! Милиция оставит в покое Кольку, а Колька нас. И пусть менты потом сами ищут, кто убил девчонку.

Я вошла в свою квартиру, полная решимости, но перед этим подняла голову и осмотрела потолок. Мало ли что еще оттуда польется!

Кислота разъела краску на подъездном полу, На нем теперь виднелись пятна непонятного цвета.

Колька тут же вытащил мороженое из моей сумки и принялся разворачивать. Я шлепнула его по руке.

– Меня подожди! – осадила я его, скидывая босоножки. – Я тоже мороженое люблю!

В кухне я переложила лакомство на тарелочки, полила клубничным вареньем и достала две ложечки. Поедая прохладное, вкусное мороженое, я спросила:

– Коля, а тебя никто не видел, когда ты влезал в квартиру к Анжеле?

– Да вроде нет…

– Ну ты вспомни!

– Вообще-то видели две девушки, они мимо проходили.

– Знакомые?

– Нет. Совсем незнакомые.

– Ну, это разве свидетели! – разочарованно протянула я. – Где мы их теперь найдем, этих девушек, в миллионном городе?

– Да я понимаю, – вздохнул Колька, отправляя в рот очередную порцию мороженого.

– А из знакомых никого не видел? Хотя бы из шпанят своих?

– Нет… Да если б и видел, им никто не поверил бы. Так-то любой из них может пойти сказать в мою защиту и соврать, что я вообще весь день с ними был, да кто поверит?

– Да уж, – вздохнула я. – Ладно, оставим пока это. Придется продолжать расследование.

Но наутро мне нужно было ехать на работу в спорткомплекс, а не хотелось, чтобы дело зависало, поэтому пообщаться с Жорой я поручила Ольге, которая уже достала меня своей патологической ленью.