Текст книги "Герцог Борджиа н-ской губернии"

ГЛАВА 10

– Черт, – сквозь зубы выругался Ганке, споткнувшись в темноте о какой-то ящик, набитый чем-то тяжелым.

– Погоди, Валентиныч, – сказал Сергей, – сейчас фонарь зажгу.

– Давай быстрее, что ты там копаешься, – проворчал Ганке, потирая ушибленное колено.

Болдырев ничего не ответил и зажег фонарик, осветив квадратный коридор, заставленный многочисленными коробками и ящиками. Немудрено было стукнуться об один из них. Здесь и при свете стоило большого труда пробраться к двери, ведущей в глубину дома.

Выбравшись из тесного коридора, Ганке и Болдырев оказались в довольно просторной комнате с низкими неровными потолками.

– Гляди, Валентиныч, – произнес Болдырев, – здесь все окна закрыты ставнями, значит, можно свет зажигать.

– Дело за малым, – отвечал Ганке все тем же ворчливым тоном, – выключатель надо найти.

– А чего его искать-то, – возразил Сергей, – вот же он, прямо у двери.

Луч фонаря осветил выключатель.

– Так что же ты телишься! – возмутился Валентин Валентинович, – включай его, а то с твоим фонарем ни черта не разглядишь.

Болдырева начал раздражать тон, с которым говорил с ним Ганке, ему даже захотелось послать напарнику какое-нибудь «доброе» пожелание, вроде того, что лучше бы тот стукнулся не коленом, а головой. Но включив свет, Сергей позабыл о своем намерении.

– Вот это да! – Болдырев даже присвистнул. – Да у них тут самая настоящая лаборатория.

Вдоль каждой из четырех стен комнаты были длинные столы, уставленные всевозможными пробирками, мензурками, колбами и другими приспособлениями, которыми пользуются в химических лабораториях.

– Смотри, какая у них тут светомаскировка, – Болдырев указал на окна, которые были завешаны черным брезентом.

– Теперь уж сомнений нет, они тут не самогонку гнали, – сказал Ганке, внимательно изучая все, что находилось на столах.

– Ты думаешь, это наркотики? – предположил Болдырев.

– Я этого не говорил, – Валентин Валентинович оторвался от созерцания колбочек и пробирочек и внимательно посмотрел на напарника.

– Но ты так подумал? – не отставал от него Сергей.

– Я, видно, не так быстро соображаю, как некоторые, – съязвил Ганке, которому почему-то не хотелось признаваться, что его подозрения мало чем отличались от подозрений Болдырева.

Сергей подумал было, нужно позвонить начальнице и доложить ей обо всем обнаруженном на даче. Но слова Ганке заставили его забыть о своем намерении.

– Нужно прояснить, какие именно опыты они здесь ставят, – произнес Валентин Валентинович, – собрать все колбочки и протереть все поверхности специальным составом, а потом отвезти на экспертизу.

Говоря все это, Ганке поставил вой чемоданчик на пол, открыл его и стал доставать из него все свои причиндалы.

– Вот ведь, какие осторожные, паразиты, – ворчал он, – все шито-крыто. Ни одного порошка, ни одной жидкости не оставили. Вся посуда пустая, – заметил Болдырев, осторожно приподнимая за самый верх колбы.

– А ты что, хотел, чтобы они тут тебе все оставили, да еще и записочки приложили, в какой мензурке какое вещество лежит? – продолжал ворчать Ганке.

– А ты не хотел бы? – парировал Болдырев.

Валентин Валентинович поднял голову и, взглянув на напарника, понял, что тот начал терять терпение. Чтобы не усугублять ситуацию, Ганке прикусил язык и молча продолжал заниматься своим делом.

Болдырев тоже не стоял без дела. Для начала он изучил весь дом, состоящий из коридора, кухоньки, расположенной по другую сторону коридора, и единственной комнаты, служившей лабораторией. Кухня, как и коридор, была заставлена коробками и ящиками. Естественно, никаких признаков того, что на ней готовилась пища, Сергей не обнаружил: сюда явно приезжали не для отдыха, а для работы. В доме не было ни одной кровати, не говоря уже о телевизоре или холодильнике. Кроме столов, в комнате стояло несколько табуретов, да висела на стене полка, которая, понятно, тоже была заставлена стекляшками, как окрестил их про себя Сергей.

– Нужно поискать, нет ли тут погреба, – подал идею Ганке, когда Болдырев снова вошел в комнату.

– Думаешь, ты только один здесь с мозгами, – оскорбился Сергей, – я уже давно сам посмотрел, никакого погреба в доме нет.

Ганке почел за лучшее помолчать, тем более, что от его недовольства и следа не осталось: слишком он был увлечен своим занятием.

– Пойду в коробках покопаюсь, – сказал Сергей, чтобы не оставаться без дела, Ганке он ничем помочь не мог, поскольку тот был у них единственным человеком, выполнявшим функции эксперта-криминалиста.

В коробки, стоявшие на кухне, судя по толстому слою пыли, уже давно никто не заглядывал. Болдырев чихнул не меньше десяти раз, пока открывал их и выуживал оттуда пустые склянки.

Вытряхнул огромного паука из одной мензурки, Болдырев окончательно понял, что ничего путного он здесь не обнаружит. Примерно такие же результаты ждали его и после осмотра ящиков, стоявших в прихожей, за исключением того, что в них было гораздо меньше пыли и пауки там еще не обосновались.

– Похоже, матерый волчище этот Головинов, – заметил Ганке, когда Болдырев вернулся в комнату, – ни одного следа не оставил.

– Так они, видно, и приезжали, чтобы следы замести, – ответил Сергей.

– Наверное, ты прав, – сказал Ганке, удивляясь, как ему самому не пришла в голову столь очевидная мысль.

– Задаст нам Валентина перцу, – сетовал он, видя, что улик практически не собрано.

Тут Болдыреву снова пришло на ум позвонить начальнице. Он уже собрался было вынуть из кармана сотовый, как вдруг его внимание привлекла пробирка, которая валялась под столом у самой стены и была почти не видна.

– А это что такое? – негромко проговорил он и, присев на корточки, заглянул под стол.

– Глянь, Валентиныч, – Сергей поспешно поднялся, при этом больно ударившись макушкой о край стола.

– Что это у тебя? – Ганке стремительно приблизился к Болдыреву и выхватил у него из рук запечатанную пробирку с жидкостью малинового цвета.

– Да вот под столом лежала, – ответил Болдырев, поднявшись на ноги и потирая макушку, – зараза.

– Слушай, Серега, похоже, нам улыбнулась удача!

Валентин Валентинович иногда любил выражаться книжными фразами, особенно когда находился в крайней степени нервного возбуждения.

– Ты думаешь? – с сомнением поинтересовался Сергей.

– Конечно! Посмотри, на ней почти пыли нет, значит, она тут недавно лежит.

– Тоже мне, Пинкертон, – протянул Болдырев, отнимая у Ганке пробирку, так как имел неотъемлемое право на данный трофей.

– Ехать надо, – сказал Валентин Валентинович, оглядывая напоследок комнату, в поисках чего-нибудь пропущенного.

– Там Валандра, наверное, вся извелась, – встревожился Болдырев, вспомнив, уже в который раз, о своей начальнице.

– Позвоним ей из машины, – заявил Ганке, уходить пора, что-то мы с тобой тут подзадержались.

– Она нам такую взбучку устроит за то что мы ей не отзваниваемся так долго, – беспокоился Сергей.

– Ничего, отойдет, когда мы ей добычу покажем.

– А ты уверен, что это нужная вещь?

– Разумеется! Здесь нет вообще никаких веществ, даже воды, а тут что-то такое малиновое.

– Может, это марганцовка? – упорствовал Болдырев.

– Ну, это вряд ли, – возразил Ганке, в тоне которого, однако, засквозило сомнение, – ладно, не будем гадать, эксперты разберутся.

Садясь в машину, Сергей Болдырев посмотрел на часы и обомлел, оказывается, они провели на даче около двух часов.

– Валандра нас убьет, – упавшим голосом произнес он и протянул телефон своему напарнику.

– На, звони, а то у меня руки заняты.

– Эх ты, трус малодушный, – ухмыльнулся Валентин Валентинович, у которого самого кошки заскребли на душе.

Собравшись духом, Ганке набрал номер начальницы. Он надеялся, что она уже легла спать и отключила телефон. Но не тут-то было. После первого же гудка он услышал металлический голос Вершининой:

– Слушаю.

– Валентина Андреевна, это Ганке.

– Наконец-то! – в голосе начальницы явственно послышалось облегчение. – Где вы пропадали?

– Мы только что закончили обыск на даче у Головинова.

– Что-нибудь обнаружили?

– Да, кое-что нашли, но не так много. У меня создалось впечатление, что они приезжали заметать следы. Все поверхности тщательно вытерты, нет никаких порошков или растворов, все склянки пусты. Вот только Болдыреву удалось найти пробирку с какой-то жидкостью малинового цвета. Естественно, мы не смогли определить, что в ней. Даже открывать не пытались, от греха подальше.

– Правильно, – сказала Валандра, – везите все к экспертам.

– Так ведь сейчас же ночь, Валентина Андреевна.

– Ничего страшного, там должны дежурить люди. Я сейчас позвоню туда и договорюсь обо всем.

– Хорошо, Валентина Андреевна, а потом нам что делать?

– Отправляйтесь по домам, поспите хотя бы несколько часов. Завтра нам всем предстоит много работы.

– Хорошо, Валентина Андреевна, – повторил Ганке, чувствуя несказанное облегчение от того, что начальница не напустилась на них с упреками.

– Да, вот еще что, – произнесла Валандра, словно угадав его мысли, – приготовьтесь ответить на вопрос, который я задам вам завтра.

– Какой вопрос? – непонимающим тоном поинтересовался Ганке, хотя он прекрасно все понимал.

– Почему вы не удосужились отзониться мне за все эти два часа, – и, не дав ему возможности сказать хоть слово в свое оправдание, отключилась.

– М-да, – Ганке повернул голову к напарнику, – перцу она нам задаст-таки.

– Кто бы сомневался, – вздохнул Болдырев и прибавил газ.

* * *

– Это Ганке звонил? – спросил Алискер, который сидел в кресле с примочкой под глазом.

– Он самый, – ответила Валандра, набирая телефон Юрьева, – не не знаешь, как зовут следователя, который ведет дело Зубова? – спросила она у Мамедова.

– Леонид Рязанов, кажется, Алескандрович.

– Леонид Александрович? – спросила она, услышав на другом конце провода заспанный голос.

– Да, – удивленно ответил следователь, очевидно, не узнавая ее.

– Вас беспокоит Вершинина. Извините за внеурочный звонок, у меня к вам срочное дело, которое не терпит отлагательств.

– Я вас внимательно слушаю, Валентина Андреевна, – Валандра так и видела, как встрепенулся Рязанов.

– Мои ребята проследили за Головиновым и Комаровым, когда те поехали в пригородный поселок. У меня есть подозрение, что у них там лаборатория, где они занимаются нелегальной деятельностью. Вы не могли бы в срочном порядке выправить ордер на обыск и послать туда экспертов?

– Разумеется, Валентина Андреевна! Я немедленно займусь этим.

Дав отбой, Валандра набрала еще один номер своего знакомого эксперта-криминалиста и сообщила ему, что сейчас ее люди привезут к ним в лабораторию обнаруженное при обыске вещество. Предупредив, что о результатах экспертизы следует сообщить только ей и никому другому, Вершинина повесила почти раскалившуюся трубку.

– Кажется, все уладила, – сказала она, повернувшись к Мамедову, – как ты себя чувствуешь?

– Уже намного лучше, – сказал он, пытаясь выглядеть бодрее, чем был на самом деле, – главное, чтобы не было кровоподтека, – озабочено добавил он, указав на пострадавшее место под глазом.

– Беспокоишься, что будешь отпугивать своим бандитским видом молодых девушек? – Валандра улыбнулась.

– Не столько девушек, сколько клиентов, – с важным видом ответил Алискер.

– По этому поводу можешь не волноваться, я тебе выхлопочу небольшой отпуск. Ты его вполне заслужил.

Валандра говорила искренне, Мамедов сегодня совершил самый настоящий подвиг. Скорее всего, если бы не он, Комарова уже не было бы в живых. Приехав к Вершининой, Алискер рассказал начальнице, как обстояло дело.

Когда Комаров вышел из такси и направился к своему подъезду, оттуда вышло несколько парней, которые безо всяких предисловий набросились на беднягу с кулаками. При тщедушном телосложении головиновского подчиненного не было ни малейшего сомнения, что ребята измордуют его в лепешку.

– Я на все сто уверен, что они поджидали именно Комарова, – заявил Алискер.

– Пока мы добегали до них, эти молодцы уже успели порядочно его отмутузить, еле отбились от них. На наше счастье, у них при себе не было огнестрельного оружия.

– Чего ради тогда вы с Антоновом вступили в рукопашную схватку, не проще было бы сразу достать пистолет?

– Да мы как-то сразу не смогли сориентироваться, – смущенно оправдывался Алискер, – вообще-то, если честно, не будь у нас с Колей пистолетов, мы бы, наверное, с ними не совладали, – признался он, отводя взгляд, – уж слишком хорошо подготовленные ребята. Неспроста они его поджидали.

– Тем более, нечего было лезть на рожон, – продолжала упреки Валандра. – Ну ладно, что сделано, то сделано, – добавила она помолчав, но впредь очень прошу вас быть поосторожнее.

– Конечно, Валентина Андреевна! – для пущей важности Мамедов даже приложил ладонь свободной руки к груди.

– Рассказывай дальше, – велела Вершинина, подавляя улыбку.

– Самое удивительное, что мы подняли такой страшный шум, а никто из близ живущих никак не отреагировал, даже милицию не соизволили вызвать.

– Было бы чему удивляться, – усмехнулась Валандра, – можно подумать, ты первый месяц этим занимаешься и не знаешь, какой у нас народ запуганный.

– Это точно, – Алискер вздохнул и продолжал рассказ.

Он повторял его уже вторично, на этот раз в мельчайших подробностях, без которых его начальница никогда не обходилась.

– Ну так вот, после того, как мы их разогнали, я бросился к Комарову, который лежал на тротуаре без движения. Он был без сознания. Мы с Колькой повезли Комарова в Первую Советскую больницу – она в двух шагах от его дома. Антонов остался там. Я думаю, досталось этому Комарову здорово. Сотрясение мозга и пара сломанных ребер ему обеспечены, – тоном знатока заметил Мамедов.

Алискер умолк и посмотрел на начальницу в ожидании новых вопросов или указаний. Они не замедлили появиться:

– Значит, Антонов сейчас в больнице? – уточнила Валандра.

– Да, я ему сказал, чтобы он ни на шаг не отходил от Комарова. Как только тот придет в себя и будет в состоянии отвечать на вопросы, Коля вам позвонит.

– Николай такой же разукрашенный, как ты?

– Нет, Валентина Андреевна, его только раз ударили, да и то по спине.

– Эх вы, вояки, – усмехнулась Вершинина, глядя на Мамедова почти с материнской нежностью.

– Ну что ж, наверное, и мы с тобой заслужили часа два отдыха, – сказала Валандра, впервые за всю эту бесконечную ночь позволяя себе от души зевнуть и потянуться.

– Я из вашего разговора с Ганке понял, что у них есть какие-то находки?

– Что-то есть, но пока ничего определенного не могу сказать. Утром все выяснится. А теперь давай-ка поспим. Я тебя в гостиной положу. Домой тебе возвращаться уже не имеет смысла. Если хочешь принять душ – ванная к твоим услугам, правда, наличие горячей воды не гарантирую.

– Да я и холодной вполне обойдусь, – Алискер поднялся с кресла.

– Там на крючке висит банный халат, можешь им воспользоваться.

– Большое спасибо, Валентина Андреевна, – поблагодарил Мамедов и вышел из ее спальни, тихонько притворив за собой дверь.

Валандра быстренько разложила диван в гостиной и постелила постель, после чего вернулась к себе и плюхнулась на кровать, совершенно обессиленная. Вершининой казалось, что в ближайшие несколько часов ее не разбудит ни один человек, с какими бы важными вестями он к ней не обращался. Но, на ее счастье, до самого утра никто так и не позвонил.

* * *

– Вот видишь, – сказала Валандра Алискеру за завтраком, – никакого кровоподтека не осталось. Нужно всегда сразу же прикладывать холодный компресс, и тогда следов от ушиба не останется.

– Буду иметь в виду, – ответил Мамедов.

Синяка действительно почти не было видно, но и без него Алискер выглядел неважно, как, впрочем, и сама Валандра. Тревожная ночь ни для кого не прошла бесследно.

– Интересно, как там наш подопечный? – произнес Мамедов, имея в виду Комарова.

– Если Коля не звонит, значит, без изменений, – ответила Вершинина, отхлебывая горячий кофе, в который она добавила несколько капель тонизирующего бальзама, в надежде, что он поможет ей хоть немного взбодриться.

Аппетита ни у нее, ни у Алискера не было. Только Максим уписывал завтрак за обе щеки – он-то в отличие от матери и ее подчиненных сладко проспал всю ночь.

Выпив кофе, Валандра простилась с сыном и в сопровождении Алискера вышла из дома.

– У тебя бензин еще остался? – спросила она, когда они подошли к машине.

– Есть еще литров пять, мы с Николаем вчера вечером заправили полный бак, – ответил Мамедов, садясь за руль.

Они прибыли на работу ровно в девять, в дежурке уже сидели все сотрудники, которые не были заняты в это время, – дисциплина в службе безопасности была железная.

Обведя взглядом опухшие физиономии своих подчиненных, Валандра почувствовала укоры совести.

– Я понимаю, что все вы очень устали, – начала она планерку, – обещаю каждому из вас внеочередной отпуск и премию, – в глазах сотрудников службы безопасности загорелись огоньки надежды, – но только после того, как мы закончим наше расследование, – добавила она, и огоньки потухли.

– Толя, – обратилась она к Толкушкину, – поезжай в Первую Советскую, смени Николая, пусть он едет домой, отоспится.

Затем Валандра поинтересовалась, как протекало ночное дежурство в «Кайзере». Когда выяснилось, что оно прошло без происшествий, Вершинина произнесла:

– А теперь я хочу выслушать ваш доклад, – Валандра посмотрела на Ганке и Болдырева.

Оба, как по команде, встрепенулись и чуть ли не хором принялись рассказывать начальнице о проделанной работе.

– Пусть кто-нибудь один говорит, – нахмурилась Вершинина, – Валентин Валентинович, я хочу тебя послушать.

Ганке отчитался о том, как проходил обыск.

– Образцы мы отвезли в лабораторию, их немедленно начали изучать, – закончил он.

– Хорошо, – кивнула Валандра, – Вадик, я хочу, чтобы ты сегодня понаблюдал за Головиновым.

– Эх, навести бы шмон в его тамошней лаборатории, – вырвалось у Болдырева, который, похоже, вошел во вкус.

– Вряд ли это нам что-нибудь даст, – возразила она, – если этот тип и занимается противозаконными делами, то он так заметает следы, что никаких концов не отыщешь.

– Это точно, – подтвердил Ганке, – он очень осторожен.

– К тому же там у них в НИИ не дилетанты ведь собрались, – добавил Маркелов, – им ничего не будет стоит выяснить, какие вещества они используют.

– Ну чего вы все на меня напустились, – Болдырев даже покраснел, – я просто так сказал.

– Думай, прежде чем говорить, – отрезал Мамедов.

– Тем более, – вставил Вадик, который уже был у двери, – Головинов там на очень хорошем счету. Он добропорядочный семьянин и все такое. Толя говорил, что в НИИ все о нем отзываются не то что с уважением, но даже с благоговением.

– Это доказывает, что и обыск в его квартире, скорее всего, не целесообразен. Хотя не исключено, что нам придется побывать и там.

После того, как все сотрудники, кроме Мамедова, Болдырева и Ганке получили задания, Валандра сказала:

– Вас, Валентин и Сергей, попрошу ко мне в кабинет, – ее тон не предвещал ничего утешительного.

Ганке и Болдырев переглянулись, словно нашкодившие школьники, которых вызвали к директору, и вяло поплелись за начальницей. Алискер на правах секретаря-референта не оставал от процессии.

– Вы готовы ответить на поставленный мною вчера вопрос? – произнесла Вершинина, поочередно меря грозным взглядом то одного, то другого.

Ганке начал было долго и нудно объяснять, что они увлеклись обыском и не заметили, как летит время, но Сергей перебил его:

– Это моя вина, Валентина Андреевна, – тусклым голосом сказал он, – я несколько раз собирался позвонить вам, но все время что-то отвлекало.

– Я не хочу читать вам лекцию, вы не хуже меня знаете, как тяжело бывает томиться в неведении. С вашей стороны это была элементарная халатность и неуважение ко мне как к начальнику, а прежде всего, как к человеку.

Она помолчала и добавила уже совсем другим тоном:

– Я же переживала за вас, ребята. Неужели так трудно это понять?

Ганке и Болдырев понурились и молчали, не решаясь взглянуть на Валандру.

– Детский сад какой-то, – она вздохнула.

То ли вид у них был и без того несчастный, то ли у нее не доставало энергии, но продолжать устраивать выволочку больше не хотелось. Вершинина отпустила их. Мамедов целиком и полностью разделял негодование начальницы, но не вмешивался, потому что и у него вид Ганке, а особенно Болдырева, вызывал сочувствие.

– А ты что об этом думаешь? – спросила Вершинина, когда они остались одни в ее кабинете.

Вопрос застал его врасплох.

– Повинную голову меч не сечет, – ответил Алискер, пожав плечами.

– Посмотрела бы я, что бы ты сказал, побыв на моем месте.

Мамедов предпочел дипломатично промолчать. Обсуждать промахи товарищей с начальством было не в его правилах.

Валандра поняла это и сменила тему.

– Сегодня пойду на ковер к шефу, – сказала она, – буду выбивать для нас отдельный штат.

– Валентина Андреевна, – осторожно начал Мамедов, – а вам не кажется, что лучше подождать, пока расследование завершится? Тогда у вас на руках будут все козыри.

Вершинина пристально взглянула на своего секретаря.

– Тебе бы, Алискер, пару-тройку веков назад родиться, по моему мнению, кардинал Ришелье рядом с тобой просто отдыхает.

Это выражение Валандра позаимствовала у своего сына-тинейджера.

– А может, я был этим самым кардиналом, – мигом нашелся Алискер, – в прошлой жизни.

– Очень даже может быть, – засмеялась Вершинина, – Головинов тогда был бы ни кем иным, как герцогом Борджиа.

– Великим отравителем? – спросил Мамедов, давая понять, что и он не лыком шит и наслышан о знаменитых исторических личностях.

Валандра задумалась, вспоминая о том прекрасном впечатлении, которое произвел на нее Головинов.

– Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно творить зло, – изрекла она один из афоризмов Ларошфуко.

Алискер кивнул, напустив на себя глубокомысленный вид.

В этот момент зазвонил телефон.

– Валентина Андреевна, это я, Анатолий, – услышала она голос Толкушкина, – только что был обход в отделении, где Комаров лежит, я поговорил с врачом.

– Что с Комаровым?

– У него тяжелое сотрясение мозга, да еще впридачу ушиб головного мозга. Состояние довольно серьезное, но, как говорит лечащий врач, стабильное.

– Он пришел в себя?

– Пока нет, но доктор уверяет, что это может произойти в любой момент.

– А жизнь вне опасности?

– Насколько я понял, да.

– Позвони, как только Комаров придет в себя.

– Хорошо, Валентина Андреевна.

Валандра пересказала Алискеру содержание разговора с Толкушкиным.

– Скорее бы уж он очухался, этот Комар, – произнес Мамедов и тут же, сообразив, что допустил оплошность, поправился:

– Я хотел сказать Комаров.

Валандра не заметила или сделала вид, что не обратила внимание на очередное доказательство пристрастия подчиненного к кличкам. Она закурила первую за это утро сигарету и с наслаждением втянула в легкие струю дыма.

– Валентина Андреевна, как вы думаете, когда поступят результаты экспертизы?

– Я тебе, Алискер, не гадалка, будущее предсказывать не умею. Как будут готовы, так и поступят.

* * *

Оставшись одна, я погрузилась в размышления. Мысль, подсказанная Алискером, показалась мне достаточно резонной. Все-таки не зря он уже в течение столь долгого времени исправно исполнял обязанности моего личного секретаря. Действительно, к шефу с таким серьезным разговором стоило пристать после завершения расследования, да и то лишь в том случае, если оно окажется успешным. А в этом у меня твердой уверенности все еще не было.

Я то и дело поглядывала на часы, с нетерпением ожидая результатов экспертизы. Только они могли прояснить это темное дело. Пока я не могла опираться ни на какие факты. В моем распоряжении была масса подозрений и домыслов, а это, как неоднократно показывала моя долгая практика, ничего не стоит. Личность Головинова все еще оставалась для меня загадкой. Или он и впрямь непризнанный гений, или же великий пройдоха. И в том и в другом случае я была готова снять перед ним шляпу – несомненно, он представлял собой незаурядную натуру.

До обеда несколько раз звонили Маркелов и Толкушкин. В первый раз Вадик сообщил, что Головинов отправился на рабочее место в НИИ, а час спустя позвонил снова и доложил, что Дмитрий Сергеевич трудится, как ни в чем не бывало.

Толкушкин тоже не особенно порадовал меня новостями: Комаров все еще не приходил в сознание. Я не сомневалась, что Толик сделает все от него зависящее, чтобы подстегнуть энергию медицинских работников, но пока, по-видимому, его усилия не увенчались успехом.

Я пыталась на время отвлечься от расследования и заняться другими делами, но у меня ничего не получалось, мысли все время вертелись вокруг убийства. Как ни странно, Мещеряков покуда меня не беспокоил, на то, что он в одночасье стал мудрым и тактичным руководителем, я не надеялась, скорее всего, у него просто возникли другие неотложные дела, а до меня пока руки не доходили.

Долгожданный звонок от моего знакомого эксперта раздался раздался лишь в половине первого. По тому, как замерло мое сердце, я сразу поняла, что сейчас услышу нечто очень важное. Интуиция меня не обманула. В пробирке обнаружены следы некоего психотропного вещества, которое в последнее время все чаще стали использовать при изготовлении наркотиков.

Но самое важное заключалось в том, что следы аналогичного вещества за несколько дней до этого эксперты обнаружили в вине, которым было отравлена Светлана Сергеева.

После этого звонка все сомнения, которые еще закрадывались мне в душу, отпали окончательно и бесповоротно.

«Это не случайное совпадение, – думала я, – все трое, коль скоро они работают в одном НИИ, занимаются одним и тем же делом, связаны между собой».

Однако невыясненным оставалось иное: кто из них убил девушку и для чего?

Я набрала номер дежурки и вызвала к себе Болдырева.

– Сергей, поезжай немедленно к Зубову и привези его сюда. Если будет упираться, разрешаю применить силу. Помощь понадобится?

– Да что вы, Валентина Андреевна, – возмутился здоровяк-Болдырев, – неужто я с таким цуциком не совладаю!

– Делай с ним что хочешь, главное, чтобы этот, как ты выражаешься, цуцик, не утратил способности внятно отвечать на мои вопросы.

– Будьте спокойны, Валентина Андреевна.

Сергей круто повернулся и исчез за дверью. Иногда мне кажется, что из меня мог бы выйти вполне приличный полковник, а то и генерал. Жаль, что в нашей стране тенденция к эмансипации только набирает ход.