Текст книги "Герцог Борджиа н-ской губернии"

ГЛАВА 5

Наконец-то я дома. Прошедший день очень утомил меня. Правда, под самый конец мне посчастливилось повстречаться с весьма интересной и колоритной личностью. А это в наши дни – большая удача.

Дмитрий Сергеевич Головинов оказался по-настоящему необыкновенной персоной. В нем все необычно: и внешность, и голос, и конечно, мировоззрение. Может быть, пройдет лет двадцать-тридцать, и я буду рассказывать внукам, как мне довелось беседовать с самим Головиновым – тем самым великим ученым, который спас человечество от глупости.

Вернувшись домой, я первым делом удостоверилась в том, что Максим сделал уроки и пообедал. Он, как обычно, сидел перед компьютером.

Будь у меня другое расположение духа, я обязательно начала бы выговаривать ему за это. Но сегодня мне этого совсем не хотелось. Я прошла на кухню и принялась готовить ужин. Меня не покидали мысли о Головинове.

«Кто же он, – постоянно спрашивала я себя, – фанатичный ученый или позер?»

Не могу сказать, что я плохо разбираюсь в людях. Напротив, как правило, с первых же минут общения у меня складывается то или иное мнение о человеке. В большинстве случаев оно не бывает ошибочным. Но Дмитрий Сергеевич ставил меня в тупик, чего со мной почти никогда случалось.

– Максим! – позвала я спустя час. – Идем ужинать!

– Щас, мам! – привычно откликнулся он, как всегда не собираясь двигаться с места.

– Никаких «щас», иди немедленно!

Максим появился на кухне. Я посмотрела на своего сына.

– Тебе давно пора постричься, – сказала я, приглаживая его отросшие вихры.

– Угу, – промычал он, уткнувшись носом в тарелку.

Иногда я мечтаю о том времени, когда он станет взрослым, и я смогу обсуждать с ним все свои дела. Мне так хочется этого, но я сразу же вспоминаю о том, что в это время я уже буду гораздо старше, и желание пропадает. Пусть растет потихоньку. Взрослая жизнь никуда не уйдет.

Вот я сейчас, еще довольна молодая и, не буду скромничать, привлекательная женщина. На меня обращают особенное внимание даже такие мужчины, как Головинов, внимание которых было бы лестным для любой женщины.

После ужина я решила принять успокаивающую и освежающую ванну с морской солью. Мне очень хотелось быть в хорошей форме завтра. Я поймала себя на мысли, что собираюсь надеть на себя что-нибудь особенное, пытаясь произвести впечатление на Головинова, с которым мы должны были встретиться в два часа дня. Он упросил меня об этом, уверяя, будто хочет быть в курсе всего хода расследования. При этом от так трогательно смотрел на меня и так нежно пожимал мою руку, что я не могла отказать ему.

Я приготовила на завтра черный костюм с узкой до колен юбкой, а к нему облегающую сиреневую кофточку с довольно глубоким декольте.

«Не слишком ли вызывающий наряд для работы?» – засомневалась я, примеряя ее и созерцая свою пышную высокую грудь, которая сделала бы честь и двадцатипятилетней девушке. Но потом, вспомнив, в каких нарядах приходят на службу работницы нашей бухгалтерии, быстро успокоилась.

* * *

Утром я долго торчала перед зеркалом, пытаясь сделать что-нибудь путное со своими кудрями, после того, как сняла бигуди, на которых спала всю ночь. Они торчали в разные стороны, и мне пришлось вылить на свои волосы полфлакона лака для волос, чтобы соорудить на голове подобие прически.

Как жаль, что природа обделила меня талантом парикмахера. Но ничего, зато у меня много других талантов. Иногда мне даже кажется, будто их слишком много для одной женщины.

За окном послышался автомобильный гудок.

– Мам, это за тобой! – сообщил Максим, который завтракал на кухне.

Я облачилась в пиджак и бросила на себя последний взгляд.

– А я нечего! Очень даже ничего!

Болдырев, который вытаращился на меня из окна машины, подтвердил мое мнение.

– Какая вы сегодня эффектная, Валентина Андреевна! – произнес он, распахивая передо мной дверцу.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Всю дорогу Сергей косился на мое декольте, из-за чего меня так и подмывало сделать ему резкое замечание. Но я удержалась. В конце концов, он мужик и не может не обратить внимание, если женщина выставила на всеобщее обозрение свой бюст, даже если это его начальница.

* * *

Когда Валандра вошла в дежурку, там уже сидели все ее подчиненные. Ей было немного не по себе от их удивленных взглядов. Даже Алискеру изменило его обычное самообладание.

– У вас сегодня какое-нибудь торжество, Валентина Андреевна? – спросил он, оглядывая ее с ног до головы.

– Еще какое, – ответила она таким тоном, что он не стал продолжать расспросы.

– Итак, раз все собрались, давайте начнем планерку, – сказала она, заняв свое место во главе стола. – Вчерашний день не принес никаких сдвигов в нашем расследовании. Мы опросили коллег Светы и Зубова, осмотрели комнату, в которой она проживала, но ничего не обнаружили. Я думаю, что кому-то из вас придется съездить в небольшую командировку.

– В Курдюмское? – спросил Мамедов.

– Да. Нужно выяснить подробности из биографии Сергеевой. Поедут Мамедов и Коля Антонов. Я сейчас свяжусь со следователем, который ведет дело Зубова, возможно, уже пришли результаты экспертизы. Все остальные пока занимаются текущими делами, а те, кто дежурил ночью, могут идти домой.

После планерки Вершинина поднялась к начальнику.

– А, Валюша! Какая ты сегодня шикарная! – Мещаряков даже привстал и зацокал языком. – Вот это да! Давненько я тебя такой не видел.

– Можно подумать, что я обычно замухрыжкой хожу, – съязвила Валандра.

– Ну что ты, конечно нет! Ты всегда прекрасно выглядишь, но сегодня – это что-то особенное.

Валандра села в кресло и закурила.

– Чего ради ты так принарядилась, если не секрет? – заинтересовался Мещеряков.

В этот момент он очень напоминал старую сплетницу, которые в изобилии торчат на лавочках у подъездов и перешептываются друг с другом, обсуждая честной народ и шамкая при этом беззубыми ртами.

– Просто так. Погода сегодня хорошая, вот и захотелось принарядиться, – повторила Вершинина его словечко.

Валандра хорошо понимала, что шефа не удовлетворило данное объяснение, но она не собиралась откровенничать с ним. Вообще-то, иногда между ними бывали доверительные разговоры, нередко даже с распиванием крепких спиртных напитков. Но сегодня Вершинина была не в том настроении – она еще не вполне отошла от вчерашней выволочки, которую устроил ей Мещеряков.

Поняв, что ничего от нее не добьется, шеф перевел разговор в деловое русло.

– Как идет расследование? – спросил он, напустив на себя строгий вид.

– Своим чередом, – ответила Валандра, не упустив возможности снова поддеть Мещерякова.

– А поподробнее можно? – сдвинул седые кустистые брови Мещеряков – он понемногу начал выходить из себя.

Мудро рассудив, что пока с него достаточно, Вершинина начала доклад о проделанной вчера работе.

– Я послала Мамедова и Антонова в село Курдюмское, чтобы они собрали информацию о ее родственниках и близких.

– Ты полагаешь, что это верный ход?

– Я пока ничего не полагаю, а проверяю все возможные варианты, тем более, в Тарасове ничего стоящего откопать не удалось.

– Кстати, я хочу вас похвалить.

– Да неужели? За что же это?

– Есть за что. Молодцы, что так быстро провернули дело с «Великаном».

– Это заслуга Мамедова. Можешь поощрить его премией, я думаю, он это заслужил.

– Премией? – Мещеряков отвел глаза. – Я подумаю над этим.

«Скряга!» – подумала Валандра и поднялась.

– Пойду к себе, у меня куча дел.

– Валентина, не забудь, как только что-нибудь выяснится…

– Я немедленно поставлю тебя в известность, – докончила она за шефа и вышла из его кабинета.

* * *

Мамедов и Коля Антонов мчались по шоссе в направлении села Курдюмское. По своему обыкновению, Алискер пожелал сесть за руль. Он очень редко уступал это почетное место своим товарищам по работе. Мамедову очень нравилось вести машину, особенно по пустынному шоссе, где можно было развить приличную скорость.

– Куда ты так разогнался! – увещевал его Коля, у которого голова кружилась от такой езды.

Мамедов покосился на Антонова краем глаза и промолчал, но скорость все же сбавил, хотя и не на много.

– Интересно, чего это наша Валандра сегодня так вырядилась? – хмыкнул Антонов.

– Ну мало ли какая причина, – ответил Алискер, который и сам был весьма заинтригован, но старался не подавать виду, – может, просто настроение у человека хорошее.

– Знаешь, я к ней уже так привык, что как женщину ее почти не воспринимаю. Скорее, как начальницу. А тут увидел, что она очень даже ничего баба.

– Советую тебе и дальше воспринимать ее скорее как начальницу, чем как женщину, – с холодком процедил Мамедов.

– Эх, Алискер, какой же ты стал занудой!

– Это не занудство, просто у меня голова на плечах имеется, в отличие от некоторых.

– Ну еще бы! – Антонов недовольно захмыкал. – Ты у нас самый умный, как это я и забыл.

В таком духе они препирались бы довольно долго, если бы не увидели голосующих на шоссе девушек. Они поравнялись с поселком «Сторожевка», откуда до Курдюмского было меньше двадцати минут езды. Мамедов знал это из объяснений Владимира Зубова.

– Ну что, – обратился он к Николаю, – возьмем девушек?

– А как же! – оживился Антонов. – Тем более, девчата хоть куда.

«Шестерка» притормозила у обочины. Две девушки лет семнадцати направились к ней.

– До Татищева не подбросите? – спросила одна из них, миловидная шатенка.

– К сожалению, мы до Татищева не доедем, – с неподдельным огорчением отозвался Мамедов – ему тоже приглянулись девушки, особенно вторая, рыжеволосая и длинноногая, – мы в Курдюмское едем, – объяснил он.

– Жалко…

Девушка отпрянула от окна.

– Алискер, – услышал Мамедов жалобный стон Коли, – от Курдюмского же рукой подать до Татищева! Жалко таких девчонок на дороге оставлять, еще пристанут какие-нибудь!

– Вроде тебя, что ли? – съязвил Мамедов.

– Ну что ты! Я же добропорядочный член общества!

– Это точно! Член ты порядочный! – усмехнулся Алискер и, не дав Антонову возможности ответить, сказал:

– Ладно, давай подбросим. Но только чтобы никаких «стрелок».

– За кого ты меня принимаешь! – возмутился Николай и поспешно распахнул дверцу.

– Девушки, садитесь, мы решили вас подвезти.

Антонов думал, что они тотчас же с великой благодарностью ринутся к машине, но ошибся. Девушкам такое поведение показалось подозрительным. Они переглянулись друг с другом и не двинулись с места.

– Ну что же вы? Садитесь!

– Нет, спасибо большое, мы лучше автобуса дождемся.

Николай продолжал было уговаривать, но Мамедов нажал на педаль газа.

– Поехали отсюда, – сказал он, – не хотят, и правильно делают. Осторожные, значит.

Антонов, который едва не вывалился из машины, когда Мамедов газанул, захлопнул дверцу, но продолжал таращиться в окно.

– Жаль, хорошие девчонки, – произнес он, когда они скрылись за поворотом.

– Все, что ни делается, к лучшему, – глубокомысленно изрек Мамедов, – мы же работать едем, а не отдыхать.

– Это верно, только и совместить бы можно было…

Вскоре они подъезжали по асфальтированной дороге к селу, лежавшему в четырех километрах от шоссе. Заблудиться было невозможно.

Курдюмское лежало в огромном пологом овраге, словно в чаше, и было со всех сторон окружено полями и небольшими рощицами. Едва въехав, Мамедов и Антонов наткнулись на следы запустения, в виде многочисленных останков техники, которые ржавели по обеим сторонам дороги, испещренной рытвинами и колдобинами и очень грязной.

– Представляю, что здесь творится после хороших дождей или когда снег тает, – проворчал Мамедов, старательно петляя, чтобы по возможности уберечь казенную машину.

– Гляди, мужик какой-то идет, – воскликнул Антонов, который смотрел в левую сторону, – нужно у него спросить, где здесь Сергеевы живут.

– А ты думаешь, он знает? – скептически спросил Мамедов.

– Конечно, – убежденно ответил Коля, – в деревне всегда все про всех знают, тем более в такой маленькой, как эта.

Поравнявшись с не спеша бредущим мужичонкой средних лет, Мамедов притормозил и обратился к нему с вопросом:

– Вы не подскажете, где живут Сергеевы?

Мужик остановился и озадаченно воззрился на Алискера, видно, никак не мог взять в толк, что ему от него нужно. Антонов, который лучше разбирался в психологии деревенских жителей, поскольку сам имел крестьянские корни, решил взять инициативу в свои руки.

– Мужик, как Сергеевых найти? – громко произнес Коля.

Похоже, такой вариант оказался более понятным. В глазах мужичонки появилось некое подобие понимания. Но видно было, что до полной ясности в мыслях ему еще далеко, ввиду нетрезвого его состояния.

– Сергеевых, – хрипловатым голосом переспросил мужик.

– Ага, Сергеевых.

Посредством мучительных рассуждений, занявших добрых полминуты, он понял, что от него требуется, и проговорил:

– Каких Сергеевых?

Мамедова охватила досада. Он сделал было движение, показавшее Антонову, что Алискер собирается ехать дальше. Николай жестом остановил его. Он был лучше знаком со спецификой деревенской жизни и догадался, что имел ввиду мужичонка.

– Тех, у кого дочка Света в Тарасове живет, – объяснил он.

– А-а-а! Так бы сразу и сказали, а то у нас этих Сергеевых, что собак нерезанных. У меня, у самого тетка Сергеева, и вся ее семья…

– Это понятно, мужик, – перебил его Коля, – ты нам о других Сергеевых скажи.

– Эти в Мышиновке живут, – проговорил мужик, поскребывая макушку.

– Где?! – переспросил Мамедов, решив, что ему изменил слух.

– В Мышиновке, говорю, – мужик повысил голос и наклонился к самому окну, – эта как раз за Погановкой.

– Час от часу не легче, – Алискер, обреченно махнув рукой, привалился к сиденью, предоставив Николаю вести переговоры с туземцем самостоятельно.

Несмотря на все таланты Антонова, даже ему удалось выяснить место жительства семьи Сергеевых только через минут десять-пятнадцать. Мамедову только оставалось удивляться терпению и дипломатичности своего коллеги. Сам он уже давно с трудом сдерживался, чтобы не послать мужика ко всем чертям. Наконец, они тронулись в путь.

– Уже с утра народ пьяный, – возмущался Мамедов.

– Не пьяный, а с похмелья, – с умным видом поправил его Николай, – это разные вещи.

– Ну, такому специалисту, как ты, конечно, виднее, – ухмыльнулся Алискер.

– Тебе бы все подкалывать, – Антонов даже насупился, – а я просто в жизни разбираюсь получше, чем ты.

– В некоторых областях, бесспорно, – парировал Мамедов, продолжая посмеиваться.

Однако, он вынужден был отдать должное Антонову, так как тому удалось выяснить местонахождение дома Сергеевых из бессвязного рассказа мужичонки и довольно толково объяснить его Алискеру.

– Интересно, кто это так улицы у них обозвал, – не унимался Мамедов, – Мышиновка, Погановка… – кошмар!

– Безгранична фантазия нашего народа, – глубокомысленно изрек Антонов.

Алискер счел за лучшее промолчать, поскольку после такого заявления любое противоречащее ему замечание, грозило перерасти в межнациональный конфликт. Тактичности ему было не занимать. К тому же у него не было времени на дискуссии, ведь приходилось внимательно следить за дорогой, чтобы ненароком не раздавить гусей, шествовавших вдоль обочины.

Примерно через полчаса их «шестерка» подрулила к небольшому дому ветхого вида. В глубине большого двора они увидели женщину лет пятидесяти с небольшим, которая направлялась куда-то с ведрами.

– Извините, можно вас на секунду? – загремел Николай, в мгновение ока выскочив из машины.

Помятуя о его недавних успехах в области димломатических переговоров с местным населением, Мамедов предоставил Антонову общаться и дальше.

Пока он не спеша выходил из машины, Коля успел уже прошмыгнуть через покосившуюся калитку и приблизиться к женщине. А когда Алискер подошел к ним, Антонов благополучно выяснил, что они попали по точному адресу, и эта женщина является ни кем иным, как матерью Светы. Вблизи она показалась гораздо старше из-за глубоких морщин и землистого цвета лица. Сомнений быть не могло: женщина злоупотребляла общением с Зеленым Змием. Ее взгляд был почти таким же пустым и бессмысленным, как у того мужичонки, который показывал им дорогу. Мамедов решил, что эта общая особенность представителей местного населения. А в следующую секунду ему пришло в голову, что это даже к лучшему, поскольку ей предстоит узнать о смерти дочери, если ей еще об этом не сообщили.

– Вы что, Светку ищете, – услышал Мамедов, – так не там ищете-то. Нету ее здесь! В городе она живет! Не знаю, чего вас сюда принесло, мотаются тут всякие!

Продолжая ворчать, женщина повернулась и последовала дальше с ведрами. Как оказалось, она шла в коровник. Алискер был плохо знаком с крестьянским бытом, но все же в нем шевельнулись смутные сомнения относительно времени дойки коров. По его скромным в этой области сведениям, это нужно было делать с раннего утра. Хотя он мог и ошибаться.

– Вы не могли бы уделить нам немного своего времени? – произнес Алискер, вложив эту фразу все свое обаяние.

Женщина даже растерялась, видно нечасто ей приходилось слышать такое обращение.

– Мне сейчас некогда, – сказала она, но уже не таким недовольным тоном, – корову надо доить.

Мамедов ненадолго задумался. Ему пришло в голову, что лучше пусть она закончит неотложные хозяйственные дела, так как потом ей будет не до этого, а корова здесь не при чем.

– Хорошо, мы подождем, пока вы освободитесь, – так же вежливо сказал Алискер.

Женщина исчезла в коровнике, а они вернулись к своей машине.

Было начало одиннадцатого. Алискер и Николай тщетно попытались обнаружить на улице хотя бы одного местного жителя.

– Повымирали, что ли, все, – проворчал Антонов.

– Наверное, всех похмельный сидром свалил, – отозвался Алискер.

Тут в конце улицы показались две старушки, которые шли по направлению к «шестерке».

Оба, как по команде, ринулись к ним. Завидев Мамедова с Антоновым, старушки с любопытством на них посмотрели.

– Мы ищем Свету Сергееву, – произнес Алискер.

– Дак она ж в городе, сынок. Она, почитай, здесь не бывает, раз в месяц только появляется.

– Да и то, чтобы с родителей чего-нибудь стянуть, – добавила вторая.

Не было сомнений, что Света не пользовалась большой популярностью среди соседей.

– А зачем она вам нужна? – полюбопытствовала первая бабулька, маленькая, сухонькая, с глубоко запавшими черными глазками.

– Мы из милиции, – брякнул Николай, за что немедленно был вознагражден испепеляющим взглядом Алискервых глаз.

– Из милиции?! – в один голос переспросили старухи. – А что она натворила?

– Да ничего не натворила, – Антонов понял, что ляпнул что-то не то.

– А зачем же тогда ищите?

– Нужно получить от нее кое-какие сведения, – произнес Мамедов.

Было видно, что ни одна из бабулек не удовлетворена таким объяснением. Они переглянулись между собой и покачали головами, как бы говоря: «Ничего в этом нет удивительного».

– А как она вообще? Какой характер у нее? – небрежным тоном спросил Мамедов.

– Ой, характер у нее еще тот, – старуха даже руками вплеснула, чтобы сильнее выразить, как ей не нравится Светин характер.

– Бедная Валентина, – запричитала вторая, толстая и дородная, в светлом ситцевом платке.

Она кивнула в сторону дома Сергеевых, из чего Алискер и Николай заключили, что она имеет ввиду мать девушки.

– Намаялась она с ней!

– Такой дочки врагу не пожелаешь, – добавила вторая.

И они наперебой начали рассказывать о всех подвигах Светы Сергеевой. Оказывается, послужной список девушки был довольно обширным и красочным. Чего только не наговорили о ней старухи. И «мотаться» она начала с тринадцати лет, и пьет, и курит, с родителей деньги тянет, а их ни в грош не ставит. Отец ее несколько раз из дома выгонял, чтобы она прекратила «аморальными вещами» заниматься. Мамедов и Антонов только успевали кивать головой, выслушивая весь этот словесный поток.

– … А потом вообще с Валеркой связалась, с уголовником!

Алискер и Николай насторожились. Это было уже поинтереснее.

– А кто такой этот Валерка? – осторожно спросил Мамедов.

– Ой, это такой бандит… – старуха закачала головой и понизила голос, – в тюрьме два раза сидел. Никому житья не давал, на всех страху нагонял.

«Ясно, – подумал Мамедов, – местная гроза. В каждой деревне не обойтись без такой фигуры».

– От него все приличные девки шарахались, а эта связалась и не побоялась даже, – продолжала старуха, причем в ее голосе слышалось даже некое подобие уважения к смелости Светы.

– Свадьбу сыграли, – загалдела другая, выпучив от возбуждения выцвевшие глаза, – а они года не прожили – разошлись. Валерку-то посадили, а она сразу на развод подала.

– А жили-то они как, – маленькая старушонка даже глаза закатила, чтобы нагляднее продемонстрировать свой ужас, – каждый день драки, пьянки, гулянки. Как только у них ребенок-то выжил, не представляю…

– Так у нее и ребенок есть? – спросил Мамедов.

– А как же! Девочка. Вероникой зовут. Года три ей уже будет.

– Да побольше, – встрянула другая старушка, – четыре, а то и пять.

– Это ж во сколько лет она ее родила?

– Молодая совсем была, еще, как говориться, молоко на губах не обсохло. Лет шестнадцать, наверное, ей было.

– Да что ты такое говоришь, – возмущенно напустилась на нее вторая бабулька. – Ей уж восемнадцать было.

– Ну, может быть, точно не помню, – пожала плечами черноглазая старуха.

– А где же сейчас этот Валера? – поинтересовался Мамедов.

– А кто его знает? Уехал он отсюда уже давно. Не знает никто, куда.

– Может, родители ее знают? – спросил Алискер. – Он же, наверное, поддерживает с ними связь.

– Да какая там связь, – махнула рукой толстушка, – не нужен ему никто. Уголовник он, – она еще сильнее понизила голос, – чеченец он, – произнесла она так, словно выдавала страшную тайну.

– Ага, отец у него оттуда, – подтвердила другая, – вроде он туда и уехал. Мать-то у него померла еще в девяносто четвертом. Так что здесь у него родни не осталось, кроме дочки, да она ему не больно-то нужна.

– Таким вообще никто не нужен, – проговорила другая, – одно слово уголовник, да еще и чечен.

– И давно он уехал?

– Давно, после последней отсидки и уехал, – ответила толстая старуха, которая, похоже, была осведомлена о обстоятельствах жизни Сергеевой лучше и ее бывшего мужа, чем ее товарка.

– Ты забыла, что ль? Он же здесь появлялся весной или летом, не помню, в общем, несколько месяцев назад.

– Ага! Как же это у меня из головы выскочило? Был он, за Светкой приезжал.

– Вся деревня его видела. Страшный стал, худой, весь синий…

– Ну правильно, чай не с курорта приехал, – добавила товарка.

– А Светки-то и не было. Она в Тарасове живет, работает там. Вот он поспрашивал о ней, да и уехал.

– Постойте! А дочка у нее где сейчас? – спросил Алискер.

– Известно где, у родителей, – словно это было нечто, само собой разумеющееся, ответила толстая.

– Где ж быть-то еще, – пояснила вторая, – у Светки ни кола, ни двора. А тут за ней какой-никакой уход.

– Вот именно, что какой-никакой, – добавила толстушка, давая понять, что качество присмотра за ребенком, по ее мнению, оставляет желать лучшего.

– Родители-то Светкины попивают. Раньше один отец пил, а теперь и Валентина, мамаша ее, тоже стала самогонкой баловаться. От такой жизни кто хошь запьет.

Другая старуха, похоже, была полностью согласна с этой точкой зрения.

– Говорят, Валерка, как узнал, что она от него гуляла по-черному, сказал, что покажет ей, где раки зимуют. А у него слово с делом не расходится. Если что пообещал, так обязательно сделает.

Алискер и Николай переглянулись. Обоим показалось, что они напали на верный след.

Обе старухи выглядели очень заинтригованными. Им не терпелось узнать, что же такое натворила Света, что ею заинтересовалась милиция. С острым аналитическим умом, присущим всем прирожденным сплетницам, старухи пришли к выводу, что без участия ее бывшего мужа дело не обошлось. Однако, ни Мамедов, ни Антонов не стали удовлетворять их любопытства, а, поблагодарив за исчерпывающую информацию, пожелали всего доброго и направились к дому Сергеевых, рассудив, что за это время мать Светы должна была успеть подоить корову.

– М-да, – протянул Антонов, когда они опередили старух на приличное расстояние, – девица еще та.

– Да ты не особо доверяй этим бабкам, они всегда рады человека очернить, – возразил Мамедов, – все у них гулящие, пьющие и уголовники.

– Да, а на самом деле Света была святой, – съязвил Коля.

– Конечно, ангелом ее не назовешь, но и таким голословным обвинениям верить не стоит.

– Тем более, о покойниках плохо не говорят, – добавил Антонов уже другим тоном.

– Меня очень заинтересовала информация об этом Валере. Нужно расспросить о нем Светину мать поподробнее, – сказал Алискер.

– А ты собираешься ей сказать о смерти дочери?

– Думаю, что мы с тобой должны это сделать, хотя я бы, конечно, предпочел ничего не говорить. Но подличать я не хочу.

– Это как? – не понял Николай.

– Представь, как это будет выглядеть? Приехали из Тарасова два каких-то кренделя, вызнали все про ее дочь и смылись. А потом она узнает, что мы расследуем гибель дочери.

– Это правильно, – согласился Николай, – но как представлю, все эти слезы… – он не договорил.

Мамедов хмуро взглянул на напарника и ничего не ответил.