Текст книги "Гадючий Яр"

25

Ужасно хотелось сейчас же пойти к Артуру Казакову и выяснить все на месте, но Яра остановила себя. Едва ли она этим чего-то добьется. Если Артур на самом деле имеет отношение к убийствам, он не признается. А вот устранить опасного свидетеля может. Если не имеет, Яра его обидит своими обвинениями. И если уж совсем честно, обидеть его Яра боялась меньше, чем быть закопанной где-нибудь на заднем дворе стройки.

Вместо этого Яра позвонила следователю, как и собиралась. Рассказала только про браслеты с редким плетением, о змейках и подозрениях в адрес Казакова умолчала. Следователь информацией заинтересовался, обещал завтра с самого же утра начать выяснять, не плетет ли кто-нибудь из местных мастеров такие украшения. Затем Яра отправилась домой. Если кто-то еще может пролить свет на происхождение браслетов, то это бабушка. Наверное, Яре стоило сразу показать ей подарок, как только она поняла, что он очень уж похож на тот, что дарил бабушке дедушка много лет назад, но тогда не было такой острой необходимости. Сейчас же она возникла.

Полина Андреевна в гостиной смотрела какой-то сериал. Она уже смыла макияж и расчесала волосы, поэтому выглядела не так строго, как обычно, и Яре оказалось психологически легче к ней подступиться.

– Ба, у меня к тебе серьезный вопрос, – заявила она, входя в гостиную.

Полина Андреевна поставила сериал на паузу и лишь после этого повернулась к внучке.

– Что случилось, дорогая?

Яра присела в кресло напротив бабушки, внимательно вгляделась в ее лицо.

– Где дедушка взял тот браслет, что подарил тебе на помолвку?

Так и есть: по лицу Полины Андреевны скользнула странная эмоция. Не то страх, не то сильное удивление. Скользнула – и тут же исчезла, Яра даже не успела как следует ее рассмотреть. Лицом бабушка всегда владела виртуозно, Яре редко удавалось разгадать, о чем она думает.

– Почему тебя это интересует? – спокойно уточнила Полина Андреевна. – Это было много лет назад.

– Потому что недавно такой же браслет подарили мне.

Что ж, это определенно был страх. На этот раз бабушка смогла справиться с ним не так быстро, Яра рассмотрела.

– Мне и еще нескольким девушкам, три из которых уже мертвы, – добавила она.

Бабушку, казалось, другие девушки совершенно не интересовали. Ей была важна лишь Ярослава. Она не спросила, откуда Яра знает о том, что у других жертв были такие же украшения, не поинтересовалась, с чего вообще она решила, что браслеты имеют отношение к убийствам.

– Ты надевала браслет? – строго и будто даже зло спросила Полина Андреевна. – Ярослава, ты надевала браслет?

– Нет, – соврала Яра.

Впрочем, почти соврала. Она ведь надела его всего один раз и тут же сняла, ее никто с ним не видел. Это ведь не может считаться?

– Покажи руки! – потребовала Полина Андреевна.

Протягивая ей руки, Яра знала, что бабушка хочет увидеть. Точнее, что боится там увидеть. Вспомнила те странные ранки, которые остались будто бы от змеиных клыков. Только вот бабушка ничего не разглядит, потому что уже к утру следующего дня никаких следов от ранок на Ярином запястье не осталось. И если бы не салфетка с двумя кровавыми пятнышками, Яра и сама подумала бы, что ей все приснилось.

Убедившись, что на коже внучки нет следов укуса, Полина Андреевна выдохнула. Но страх из ее глаз все равно никуда не исчез.

– Покажи мне браслет, – велела она.

Яре пришлось сходить в комнату и принести коробочку. Бабушка взяла ее в руки брезгливо, будто внутри лежала настоящая змея. Браслет доставать не стала, но рассмотрела внимательно.

– Раз не надевала, то и незачем его хранить у себя, – заключила она. – Я спрячу в сейф и со всем разберусь.

Яра не стала спорить, тем более шифр от сейфа она прекрасно знала. Если вдруг ей понадобится браслет, она его достанет.

– Почему другие видят этот браслет иначе? – вместо этого спросила она.

– Иначе? – теперь бабушка даже не пыталась скрывать страх. – Что ты имеешь в виду?

Яра была уверена, что бабушка знает, что она имеет в виду. Не оттого ли с такой брезгливостью брала коробочку? Бабушка тоже знает, что браслет имеет форму змеи.

– И тот браслет, что хранится у тебя в сейфе, и этот, – Яра указала на коробочку в ее руках, – и вот этот, – она вытащила из кармана украшение Карины, – я вижу в виде змеи с глазами-камешками. А другие говорят, что это обычная цепочка, разве что плетение интересное.

Полина Андреевна выхватила у Яры из рук коробочку, будто та была гранатой.

– Ты же сказала, что не надевала браслет!

– Я не надевала, – повторила Яра.

Яра точно помнила, что видела змею еще до того, как надела браслет. Да и ни бабушкин, ни Каринин она не надевала. Очевидно, бабушка тоже подумала об этом, потому что сказала уже спокойнее:

– Хорошо. Видимо, прав был Николай: кровь не водица. Ты видишь, потому что его внучка. – Она мотнула головой, будто возвращаясь в реальность. – Я спрячу оба. Тебе незачем держать их у себя.

Полина Андреевна хотела выйти из гостиной, но Яра не собиралась оставаться без ответов. Только не сейчас. Все детство она молчала, принимала как данность то, что видит вещи, недоступные другим, и никому, по совету бабушки, об этом не говорила. Было время, когда Яра по-настоящему боялась, что сходит с ума, но в подкорке твердо сидела мысль, что об этом никому нельзя рассказывать. Она научилась игнорировать, научилась делать вид, что ничего не происходит. Но сейчас собиралась получить ответы.

– Ба, что происходит? – требовательно спросила она. – Почему я вижу браслеты иначе? И какое отношение к ним имеет Артур Казаков?

Бабушка остановилась на мгновение, но так и не повернулась к Яре. А в следующую секунду молча вышла в коридор. Яра догнала ее, схватила за плечо.

– Ба! Ответь мне!

Полина Андреевна наконец повернулась к внучке.

– Тебе не о чем беспокоиться, – твердо заявила она. – Я со всем разберусь.

– Ба!

– Ярослава, я же сказала! – бабушка произнесла это таким тоном, с которым Яра никогда не решалась спорить в детстве. Казалось, этого тона боялся даже дедушка. – Я со всем разберусь, – повторила она уже тише и мягче. – А ты иди спать. Или нет. Уснуть ты едва ли сможешь, займись лучше документами своего дедушки. Я дала их тебе несколько дней назад, а ты даже не раскрыла папки. Это будет всяко полезнее, чем требовать ответы у меня.

Бабушка сделала особый упор на слово «полезнее», и Яра не могла этого не заметить. Почему-то показалось, что она хочет не просто отвлечь внучку от неудобной темы. Есть что-то, чего бабушка не может сказать по той или иной причине. И Яра решила послушаться. В конце концов, это может быть на самом деле полезным: временно переключиться на другую тему, чтобы затем вернуться к старой и посмотреть на нее свежим взглядом. Яра часто так делала в работе. А уж бросать расследование сейчас, когда подобралась так близко, она не собиралась.

Расположившись за столом в своей комнате, Яра включила настольную лампу и разложила перед собой папки. Документов было очень много, и Яра с удовольствием погрузилась в мир цифр и договоров. Быстро разобравшись с доходами, Яра приступила к расходам и вскоре выяснила интересную деталь: на протяжении многих лет дедушка переводил деньги местному детскому дому. В этом не было бы ничего удивительного, Николай Васильевич часто так или иначе участвовал в благотворительности. Яра даже помнила диплом, который висел у него в кабинете. Но все это было разовыми акциями, а если верить документам, то в детский дом дедушка переводил деньги ежемесячно много лет.

Николай Васильевич Миронов был очень аккуратным, даже педантичным во всем, что касалось документов. Он не был жадным, никогда не ограничивал домочадцев в тратах, но при этом требовал, чтобы чеки на крупные покупки приносились домой. Складывал в отдельную папку, все они содержались в порядке. Яра всегда считала, что это профессиональная деформация, зато он четко знал, куда и на что уходят деньги не только дома, но и на работе. И благодаря этой его педантичности Яра выяснила, что переводить деньги детскому дому дедушка начал тридцать один год назад и закончил шестнадцать лет назад. Пятнадцать лет каждый месяц он помогал детскому дому, а затем перестал. Почему?

Ответ напрашивался сам собой: потому что выпустился тот, кто интересовал Николая Васильевича. Какому-то воспитаннику интерната исполнилось восемнадцать, он покинул детский дом, и дедушке больше не нужно было оплачивать его содержание там.

В детский дом дети попадают в три года, а до этого живут в доме малютки. И уже небольшое время спустя Яра выяснила, что три года перед детским домом дедушка точно так же ежемесячно переводил деньги на счет указанного заведения.

Яра вскочила из-за стола, прошлась по комнате. Часы показывали почти два часа ночи, бабушка наверняка уже спит. И едва ли ответит на Ярины вопросы. Если бы хотела, сказала бы сразу. Но она отправила Яру просматривать документы. И теперь Яра была уверена, что не просто так. Бабушка хотела, чтобы Яра нашла эти счета, не иначе.

Кого дедушка содержал в детском доме? Где теперь этот кто-то? Сейчас этому человеку должно быть тридцать четыре года. Завтра с утра Яра позвонит в детский дом или даже съездит туда и все выяснит, но ждать утра у нее не было сил.

Вернувшись за стол, Яра открыла ноутбук и зашла на сайт детского дома. Сайт был простенький: всего одна страница, на которой размещались несколько общих фотографий, благодарности волонтерам, контактная информация. Никаких фотографий детей, конечно, не было. Яра как-то писала статью об усыновлении и знала, что выкладывать фотографии детей в общий доступ часто бывает запрещено. Иногда такая информация появляется на отдельных сайтах, но чаще всего ее предоставляют только потенциальным усыновителям. Но Яре и не нужны были дети, «ее ребенок» выпустился из детского дома шестнадцать лет назад.

Зато она выяснила, что директор детского дома занимает эту должность вот уже двадцать один год, а значит, наверняка знает, за содержание кого платил Николай Васильевич. Правда, едва ли станет отвечать на вопросы в два часа ночи, придется ждать до утра.

Яра долистала до конца страницы и нашла еще один раздел, располагавшийся в самом низу: «Наши успешные выпускники». И среди небольшого количества фотографий на нее смотрело знакомое лицо.

Артур Казаков.

Артур Казаков был воспитанником детского дома, деньги которому переводил Николай Васильевич.

Артуру Казакову на вид примерно тридцать пять лет.

Артур Казаков сказал, что деньги на строительство пансионата он получил от дедушки.

Яра почувствовала, как сердце провалилось вниз да так и осталось валяться на полу. Тело мгновенно стало ватным, будто вместе с сердцем из него вытащили и все кости.

Яра принялась рыться в документах и вскоре выяснила, что за месяц до своей смерти дедушка перевел огромную сумму денег на неизвестный счет. Получатель не был указан, но Яра не сомневалась в том, кто он.

Почему? Почему дедушка помогал Артуру? Кем он был? Внебрачным сыном? Внуком от внебрачного ребенка? Бабушка говорила, что никогда не стала бы унижать себя и дедушку изменой, но можно ли сказать то же о дедушке? Яра была уверена, что Николай Васильевич любил жену больше, чем она его, но даже с любящими мужчинами иногда случаются такие вот штуки, как внебрачные дети. На момент рождения Артура дедушке было около пятидесяти. Не много и не мало. Артур может быть как сыном, так и внуком.

Яра прижала ладони к лицу, вспомнив их поцелуй. Что, если Артур ее дядя? Или двоюродный брат? Артур наверняка знает, кем ему приходился Николай Васильевич. Стал бы он целовать Яру, понимая, что она его родственница? Яре хотелось думать, что нет.

Но если не внук и не сын, то кто он? Может быть, ребенок какого-то погибшего дедушкиного друга, которому тот обещал присмотреть за ребенком? Но почему не взял его в семью? Если с внебрачным отпрыском это еще объяснимо: бабушка могла не пожелать у себя в доме бастарда, – то с ребенком друга совсем непонятно. Яру же они взяли к себе, когда та начала мешать матери. Неужели сдали бы другое дитя в интернат? Или чужое не болит? У Яры не было детей, она с трудом представляла себе разницу.

Не в силах больше сидеть, Яра снова вскочила со стула, прошлась по комнате. Вопросы разрывали голову, и больше всего ей хотелось, чтобы поскорее наступило утро.

26

В отличие от Ярославы, Полине Андреевне было прекрасно известно, кто такой Артур Казаков и какое отношение он имеет к происходящему. Полина Андреевна узнала его сразу, едва только он приехал в Змеевку. Хватило одного лишь взгляда. Никогда его не видела, но не понять было невозможно. Да и явился он вскоре после смерти Николая. Это не могло быть совпадением.

Конечно, Полине Андреевне было известно о том, что муж содержит в интернате некоего мальчика. К тому времени, как мальчик родился, Полина Андреевна знала уже если не все, то многое, поэтому Николай Васильевич и не скрывал от нее. Правда, к самому мальчонке он не ездил, фотографий его не имел, ограничивался лишь финансовой помощью, потому и увидеть его у Полины Андреевны не было шансов. Николай Васильевич, насколько она знала, встречался с Артуром лишь однажды: когда тому исполнилось восемнадцать и пришло время все узнать о себе.

Будь Полина Андреевна чуть любопытнее, она и сама могла бы съездить в интернат, посмотреть на мальчонку. Издалека, не обязательно было представляться ему официально или придумывать какую-то легенду. Но, во-первых, любопытной она никогда не была, во-вторых, старалась не вспоминать об этой стороне жизни мужа, а в-третьих, вообще не хотела контактировать лишний раз с детьми. Тем более с этим мальчиком.

После свадьбы с Николаем Васильевичем юная Поля забеременела очень быстро. И примерно месяце на седьмом муж завел с ней серьезный разговор о том, что, если родится мальчик, его придется отдать. Куда отдать, кому, по какой причине, он не говорил, и Полина Андреевна решила, что муж шутит. Узнать, так это или нет, ей не довелось, поскольку родилась девочка, Вера. Роды, по настоянию Николая Васильевича, проходили дома, хотя Мироновы не были обычными деревенскими жителями и вполне могли позволить себе больницу. Даже простые крестьянки в то время уже иногда ездили рожать в город, но Николай Васильевич был непреклонен. Беременность протекала легко, и Полина Андреевна не стала спорить, надеясь, что и роды пройдут без осложнений.

К новорожденной девочке молодая мать никаких чувств не испытывала. Молока кормить ребенка у нее не было, с первой же недели в доме появилась нянька, поэтому общение с дочерью Полина Андреевна свела к минимуму. То ли это была послеродовая депрессия, о которой в то время еще никто не слышал, то ли Полина Андреевна наконец начала понимать свое положение: она вышла замуж за человека, которого не любит, родила от него ребенка, а значит, навсегда останется к нему привязанной. А любимый – вот он, рядом, поселился в той же деревне, жениться скоро собирается. На той, что обманула их обоих, разрушила их пару, а теперь счастлива. И если Петя еще свободен, еще может отыграть назад, то Поля связала себя узами гораздо более крепкими, чем клятва в ЗАГСе. Имя этим узам – Вера. Дочка. Так как Полина Андреевна могла полюбить собственные кандалы?

Через год после рождения Веры Полина Андреевна забеременела снова. И снова рожала дома, только на этот раз произвела на свет мальчика. Акушерка, помогавшая ей в родах, завернула младенца в полотенце и передала его матери, чтобы та приложила к груди, но Николай Васильевич, присутствовавший при родах, тут же выхватил ребенка и куда-то унес. Больше сына Полина Андреевна не видела. Это стало для нее ударом. К тому моменту она уже напрочь забыла о том давнем разговоре с мужем, но, как выяснилось, Николай Васильевич тогда не шутил.

Соседям сказали, что младенец умер. Акушерка наверняка была удивлена таким поворотом, ведь она собственными руками приняла здорового мальчонку. Но если и подозревала что-то, то никому ничего не сказала. Возможно, Николай Васильевич ей заплатил или просто припугнул, Полина Андреевна не знала. К тому времени ее муж уже занимал высокую должность, и все понимали, что он пойдет еще выше. Молодой, умный, амбициозный – он умел добиваться своего и не собирался останавливаться.

Всю любовь, которую уже была готова к тому времени дарить ребенку, Полина Андреевна обратила на Веру. Малышке было два, она росла умной и упрямой девочкой. Что внешне, что характером очень походила на отца и в любви матери уже не сильно-то нуждалась. Ловко уворачивалась от объятий, вытирала крохотной ладошкой поцелуи, спокойно засыпала в своей комнате одна.

Полина Андреевна тогда решила, что непременно будет счастливой. Да, она вышла замуж не за того, кого любила, у нее забрали сына, она не нужна дочери, и с этим уже ничего не поделать. Но у нее есть и то, за что можно ухватиться: муж ее любит и уважает, дочь растет здоровой и умной, в финансах она не ограничена, хлопочут по хозяйству помощницы и няни. Она может найти себе кучу увлечений, развиваться и делать то, что ей нравится. Всю жизнь страдать о том, чего не получила, – путь в никуда. Жалеть о прожитой зря жизни на смертном одре она не хотела.

И, справедливости ради, Полина Андреевна спустя пятьдесят восемь лет могла сказать, что действительно была счастлива. Пусть внешне холодна и строга, но счастлива. У нее было то, о чем многие только мечтают. Она работала в удовольствие, а когда появилась необходимость, спокойно осела дома. Читала самые запретные книги, душилась самыми дефицитными духами, носила импортную одежду, получала эксклюзивные украшения на праздники и никогда ни в чем себе не отказывала.

Но одно Полина Андреевна Миронова знала точно: такой жизни своей внучке она не желает.

Несмотря на поздний час, в кабинете Артура Казакова на стройке будущего реабилитационного центра еще горел свет. Полина Андреевна, после того как Источник загородили забором, никогда тут больше не бывала и будущим местной достопримечательности, в чудодейственную силу которого, кстати, никогда не верила, демонстративно не интересовалась. Но при этом сразу поняла, что это единственное светящееся окно является именно окном в кабинете владельца. Так и оказалось.

Коридоры небольшого здания были уже пусты. Полина Андреевна не встретила ни единой души, но, когда без стука вошла в кабинет Казакова, не наткнулась на его удивленный взгляд. Его никто не мог предупредить о ее визите, тем не менее он знал, что она придет.

– Добрый вечер, Полина Андреевна, – произнес Артур, вставая с места, как полагается джентльмену, когда в помещение входит дама. В голосе его не было ни заискивания перед более сильным противником, ни насмешки над более слабым. Просто ровный, ничего не выражающий тон. Холодный и равнодушный, как и его обладатель.

– Добрый вечер, Артур, – таким же тоном поздоровалась Полина Андреевна, останавливаясь возле стола.

Второго стула в помещении не было, но и Артур не стал садиться на свой. То ли не считал возможным сидеть при женщине, то ли не хотел смотреть на нее снизу вверх. Он наверняка прекрасно понимал, зачем она пришла, но оправдываться и что-то говорить первым не стал.

Полина Андреевна прожила с мужем пятьдесят семь лет и хорошо выучила эту породу.

– Я пришла, чтобы попросить тебя оставить мою внучку в покое, – холодно произнесла она, внутренне злясь на мальчишку за то, что ей вообще приходится говорить такие вещи. – Я знаю, что ты подарил ей браслет, и знаю, что это значит. Но запомни: пока я жива, Ярослава никогда не станет твоей.

– Пока вы живы, – повторил Казаков, не меняясь в лице.

– Ты мне угрожаешь? – вскинула брови Полина Андреевна.

– А вы мне? – краешком губ усмехнулся собеседник.

Полина Андреевна промолчала и была уверена, что тоже не проявила эмоций. Что бы она ни чувствовала, лицо оставалось спокойным и холодным. Она овладела этим искусством в совершенстве.

– Я тебя прошу оставить Ярославу в покое. Я знаю, кто ты. Знаю, что ты делаешь. И я расскажу Ярославе.

– Мы оба знаем, что вы не сможете.

И все же он был прав. Полина Андреевна действительно не могла рассказать Ярославе правду. Что ж, такова была цена ее безбедной и относительно счастливой жизни. Такова цена пятидесяти семи лет брака с Николаем Васильевичем. Полина Андреевна не смогла бы ничего рассказать Ярославе, даже если бы той угрожала смертельная опасность. Не потому, что не захотела бы или испугалась. В ее голове просто не складывались мысли, когда она хотя бы пыталась думать о том, что может сказать внучке. Это походило на сон, когда бежишь и остаешься на месте, когда пытаешься что-то вспомнить и не можешь. Сон или гипноз. Как бы оно ни называлось, а рассказать Ярославе Полина Андреевна ничего не могла. И поэтому отправила внучку изучать документы деда. Хотела, чтобы та сама все узнала.

– Я прошу лишь не трогать Ярославу, – настойчиво повторила Полина Андреевна. – Хотя могла бы угрожать и чем-то большим.

Казаков уперся ладонями в столешницу и наклонился к Полине Андреевне. И если бы не стол между ними, наверное, прошипел бы ей прямо в лицо:

– Я позволю вам уйти отсюда только из уважения к вашему покойному мужу, Полина Андреевна. И если бы вы знали так много, как хотите показать, то понимали бы, что Ярослава меня не интересует. Я подарил ей браслет лишь потому, что так или иначе, а в нас течет одна кровь. Она видит браслет таким, какой он есть, даже не надевая его. А это значит, что получить ее я не могу. Если вдруг вы этого не знали, значит, ваш муж вам не доверял. Все остальное вас не касается. И никогда больше даже не пытайтесь мне угрожать. Ваш муж мертв, я теперь главный. Вы это знаете. И знаете, что это значит для вас. – Казаков снова увеличил между ними расстояние, улыбнулся по-настоящему змеиной улыбкой. – А теперь спокойной ночи, Полина Андреевна. И поцелуйте от меня вашу внучку.

Полина Андреевна развернулась и молча вышла из кабинета, гордо подняв голову и только сейчас понимая, как взмокла ее спина. Она торопилась покинуть территорию стройки и уже не видела, как Артур Казаков подошел к окну. Он мог бы легко разглядеть высокую и все еще статную фигуру пожилой женщины, пересекающей двор, но тоже не смотрел на нее. Он смотрел в темное небо, на ярко сверкающие далекие звезды и вспоминал то время, когда узнал о том, кто он.

Если Николай Васильевич что-то рассказывал жене, то наверняка то же, что сказал ей сейчас и Артур. Но оба они – и старый Миронов, и Артур – знали, что это неправда. Да, получить такую, как Ярослава, тяжело. И еще сложнее – удержать. Жить с такой, как Ярослава, означает всегда быть начеку. Она слабее Артура, заметно слабее, но сильнее всех тех женщин, что он может получить. К ней всегда будет опасно поворачиваться спиной. Засыпая в ее постели, он всегда будет помнить, что может не проснуться.

Пойти на такое может только самый отчаянный. Но если рискнет, если выдержит, то получит могущество, которое ни Миронову, ни всем, кто был до него, и не снилось. И Николай Васильевич, похоже, знал, что Артур как раз из тех, кто готов рискнуть. Не зря же отправил свою внучку подальше от Гадючьего Яра. Только Миронова больше нет, а Ярослава вернулась. И когда Артур увидел ее, все остальные перестали иметь для него значение.

Артур хотел получить Ярославу. И он не остановится ни перед чем на этом пути.