Текст книги "Крылья по графику. Пьесы для чтения"

Входит Артур.

Д и а н а. Дашка ушла?

А р т у р. Ушла было, да вернулась. Сидит. За хлебом пришел. Весь хлеб сожрала.

Д и а н а. Надо было ее в моем телескопе запереть.

А р т у р. Устал от неё. Чего сидит – не знаю.

Д и а н а. Она сама небось не знает.

А р т у р. Мне надо с тобой посоветоваться.

Д и а н а. Долгий разговор?

А р т у р. Главное срочный. Посиди здесь. Я ее шугану, минут через десять приду.

Д и а н а. Давай… Нет, давай сейчас. Пусть она в пустой комнате посидит. Так что у тебя?

А р т у р. Слушай, давай переходи в мою комнату жить. А?

Д и а н а. (Подходит к нему вплотную, прижимается). Ну, никак родимчик открылся. С какой радости? И что тебя не устраивает?

А р т у р. Обрыдло всё. Развода с женой хочу. Потом ты разведешься.

Д и а н а. Что? Ты понимаешь, что говоришь? Вася друг мне, а ты еще под вопросом. И потом, мне защититься надо, а у Васи голова хорошая. Вот после защиты поговорим.

А р т у р. Значит, так? Так ты меня, да?

Д и а н а. Не придумывай. (Целует его.) Если забеременею, то уйду к тебе. А пока выбрось из головы.

А р т у р. Ну, тебе виднее.

Д и а н а. Я – спать.

Уходят оба.

Картина пятая

Утро следующего дня. Мастерская, где работают Артур и Толя. Входит Даша.

Д а ш а. Привет, мученики! (Молчание). Во всей экспедиции ни капли воды.

ТОЛЯ. Пошли Мишу, пусть не ленится.

Д а ш а. Кто я такая, чтоб посылать кого-нибудь.

Молчание. Кофе в колбе закипает. Толя разливает его по трем стаканам из колбы, держа её варежкой.

Д а ш а. Спасибо… А сахара нет?

АРТУР. Не держим.,. не буржуи.

Д а ш а. Ладно, я тоже не буржуй. (Пьет, обжигаясь, по капельке) Что внизу хорошего?

АРТУР. Да много чего.

ТОЛЯ. Чего и не снилось, но нам не досталось.

Д а ш а. Значит так и есть, (встает) спасибо за кофе. (Выходит).

АРТУР. Всегда рады.

Оба опускают головы. Толя включает паяльник.

Даша проходит из мастерской через темный склад брошенных приборов, в комнату, похожую на школьный класс, садится за один из столов, пишет письмо подруге.

Светка, привет! Чтоб тебе понятней, напишу-ка я тебе сегодняшнее утро.

Завтрак прошел незаметно, слава Богам. Дома ни капли воды. Сходила к бане с бидоном. Бочка пуста. В столовой Зоя сказала, не знаю, нет у нее на запас ничего, мол, Миша утром еще обещал.

Чем это Миша так занят? Не может съездить, всего-то ехать десять минут вниз, там минут двадцать, пятнадцать с осторожностью вверх.

А зачем нам вода, спросим себя? Пить кофе, чтоб после в койку залечь до обеда, но книга не стоит того. Можно к Диане сходить, наверняка угостит, если не кофе, так чаем. Нет, будет долго и страстно о случаях в жизни своей ли, чужой распевать. Все-таки дело прежде всего, попьем кофе в лаборатории.

Вот я пришла на работу. Это дом напротив трактира, чтоб работник к обеду успел. Впрочем, дома друг от друга так близко – и всего-то их три – от любого к любому почти так же мало идти. К тому же, где «корпус рабочий», если не знаешь, просто так не поймешь. Все – избушки.

Ступенька. Дверь туговата, руками обеими тянешь – и ты в темноте. Это тамбур. После двери второй свернула направо, кофе запахло и чем-то еще. Здесь – материальная часть всех научных исканий.

Электронное сердце бьется лучше, когда алкоголь в сосудах мужей-электронщиков наших. Толя с Артуром – тандем замечательных пьяниц. Да и как не дружить, если винища любого, наверное, баррель выпит, и проект существует выпить еще. Я всегда завидовала пьяницам: теплые они люди, приняли и, чуть тепленькие, породнились. Бескорыстная дружба мужская не миф, не легенда, но тайный Орден Братьев по Жажде. Женщин в Ордене нет, и не будет, все равно, если женщина пьет.

Дернув дверь и увидев их лица, свой изъян я готова забыть. Вторник сегодня, все выпито, мрак.

В безысходности полной, полнее на свете и нет, – накаляют паяльники разом при виде меня. Молчат, настороженным взглядом Артур что-то тайное Толе сказал. Мне в Орден нельзя, я знаю.

А в комнате благостным ладаном веет. Разноцветье крошек цилиндров, пыль, проводочки, громоздких приборов засилье – всё, кажется, ждет окончанья поста.

Кофе, хоть слабое средство, вскипает. Толя колбу поднимет, варежкой старой ее прихватив, на три граненых стакана по чуточке всем разольет. Губы сожгу, но глотну. Пьем без сахара, соли, изысков прочих, буржуйских. «Деньги лишние в дело» – девиз, тоже тайный, но и чужому – понятный. Что-то я говорю, что-то мне отвечают, но все помыслы Братьев не здесь.

Мне пора на работу, вышла, намолчавшись с друзьями довольно. Слева – сердце научных исканий – длинная комната, три окна на восток, точнее, на баню, столы друг за другом, как в школе, стулья за ними, а напротив большие шкафы. Что в них? Звездочетов талмуды-таблицы, старых журналов астропривет. Физики чистой немного, фантастики больше, толстых томов футуристов, где футурум, естественно, в дальнее прошлое врос.

Странно, но только в комнате этой пахнет жильем.

Люди, когда-то сидевшие здесь, и подолгу, след оставили – запах, и, смешанный с пылью книг и шкафов, и разных отчетов бумажных, этот запах уют создает, подобье жилья.

Не то в наших кельях, где каждый один обитает. Горный воздух чужих не пускает.

Давай, приезжай сюда в субботу. Поговорим. Я сегодня вниз отправлю это письмо с шофером Владимиром.

Подвигает к себе бумаги и углубляется в чтение.

Картина шестая

Сцена в соседней комнате, которую только что описала Даша.

Толя и Артур остаются одни. Артур улыбается.

ТОЛЯ. Обрадовался. Сейчас побежит Шару докладывать, видела, мол, бутылку.

АРТУР. Где? (разводит руками)

ТОЛЯ. Да везде.

АРТУР. А… Весело тата тата прошкандыбала птичка.

ТОЛЯ. Выскочил из дома голубой щенок.

АРТУР. Где?

ТОЛЯ. Да вон, в трактир пошел.

АРТУР. Весело чирикая, прошкандыбала птичка

Выскочил из дома голубой щенок.

ТОЛЯ. Щенок килограмм на девяносто.

АРТУР. Зато голубой в точку, видишь, морда какая красная.

ТОЛЯ. А ведь у него есть.

АРТУР. Не сомневайся.

Из тайничка между приборами Артур достает бутылку.

АРТУР. Видал?

ТОЛЯ. (без энтузиазма) Продолжительные аплодисменты. А слышал, Василий пропал.

АРТУР. (Разливая по тем же стаканам водку). Да ну? Ну, тогда на помин души.

ТОЛЯ. Нет, ну куда ж он делся? Диана бегает, ищет.

АРТУР. Да… Природа горазда умненьких вычесть, чтоб нам, глупеньким, полегче жилось. Ладно, разберутся. (Выпивают) Ты, Толь, правильно сделал, что вечером не пришел. Ничего не потерял. Хренотень. Но слушай, что после… Вася-муж, ротозей, зашел на минуту.

ТОЛЯ. Красавец и сажень косая в плечах под дубленкою летной, прям-таки летчик.

АРТУР. И не говори. Ну, про этого что. От железок очнулся, телескоп починил и пришел. Слушай дальше. Ушел скоро. Следом Дина, а эта сидит. Шар смотался, Макар смылся, а эта сидит. К часу все разошлись, а эта – Дашка, никак не уходит. Что ей нужно? Сидела. Сидела. И вдруг. «Как ко мне ты…» не помню чего. Любишь, не любишь. Смотришь, не видишь, иль так, уважая, блюдешь… Говорю по слогам: «Я тебя ненавижу. У меня будем спать иль к тебе?» Дура губки надула, напыжилась, личико пятнами всё, и молчит. Я тоже. Паузу долго держал. Черт его знает, что так получилось, я от себя и не ждал. Но зато отомстил. За Дину, за мужа ее, за себя. Будет думать в дальнейшем, как в обществе надо вести.

ТОЛЯ. Хм. Не пойму, неужели всерьез, ты ей мстить собирался? Шутишь?

АРТУР. Может, шучу, но ведь стоит того.

ТОЛЯ. Ты не сможешь. Она же не дура. Ну, пошутит сама.

АРТУР. Пошутит? Нет, не шутила. Умная? Ну. А что толку? Без пола она, это хуже, чем с мордою страшной. Хочешь, тебе погадаю про жизнь этой… ладно. Довел ее ум, и дальше – до безобразия, и никакого разнообразия. Цифры, на них она спит и лелеет, без них проснется и – смерть. Цифры всё тверже становятся, жестче. Да что! Говорить с нею будет, как камни таскать. Людей вокруг никого, разве что кошки.

ТОЛЯ. Ну, Артик, ты сегодня философ.

АРТУР. Какой на…..философ.

ТОЛЯ. Не ругайся. Мы ж с тобой интеллигенты.

АРТУР. Интеллигенты… Мы интеллигенты. Вот потому и жизнь наша – бардак. Слушай. Сначала понравилась мне.

ТОЛЯ. Мм…

АРТУР. Ну, в первые дни. А она? Чем на людей, на Настьку скорее внимательно взглянет.

ТОЛЯ. Да кошек она тоже не любит.

АРТУР. Вот, вот. Я о чем? Ты меня слушаешь или себя?

ТОЛЯ. Говори, говори.

АРТУР. А тут оказия вышла. Ну, я про этот случай. Теперь стоп машина, в мою сторону и не глядит.

ТОЛЯ. Когда это?

АРТУР. На завтраке. Вот и ладушки. Я-то тебя, как орешек, щелк, всю насквозь понимаю.

ТОЛЯ. Хвастун.

АРТУР. Не хвастун, а опытный. Добавим?

ТОЛЯ. Наливай. Да опыт-то отрицательный.

АРТУР. Сам ты отрицательный. Ты про развод что ль мой?

ТОЛЯ. Ну, да.

АРТУР. А я не рассказывал, как у нас все вышло? Нет? Ну, слушай, раз уж я философ. Поссорились мы как-то, а она, в мой остервенелый момент, возьми и засмейся. Ну, может, не смеялась, а только улыбнулась, но я не выдержал. Бил ее сначала кулаком в лицо, потом ногами. Помню, одна только мысль, не убить бы. Я, конечно, не прав, даже вспоминать тяжело, но где это видано, чтоб женщина надо мной смеялась. Это все равно, как идешь по лугу, споткнулся, а корова подняла голову и начала над тобой хохотать. Да нет, пожалуй, не так. Все равно как приходишь домой, еле на ногах держишься, а кошка, вместо того, чтоб молнией выскочить из-под ног, вылупилась на тебя и смеется… Берется за бутылку. Ты что, спишь?

ТОЛЯ. Говори, говори, я не сплю.

АРТУР. Ну и бросила она меня, моя. Как я ее ни упрашивал, как ни унижался, плакал даже, нет и нет. На нет и суда нет. Думаю, вернулась бы она и сжила б меня со свету. Теперь я хозяин сам себе. Хочу пью, хочу не пью. Одним словом, свободен, хоть второй раз и женился. Здесь тоже хорошо на этой гребаной высоте 3000 м. Единственная радость, от второй моей далеко. Гнусность.

ТОЛЯ. Согласен. Только в прошлый раз ты про развод по-другому говорил.

АРТУР. Ну да?

ТОЛЯ. Да. Ты был интеллигентом в прошлый раз.

АРТУР. Да ладно. Я тебе вот что скажу. Любое освобождение оборачивается освобождением от жизни. Маленькое освобождение – немного от жизни оторвался. И ты, чем больше твоя свобода, тем больше ты мертвяк.

ТОЛЯ. Нет, ну, про что ты?

АРТУР. Да про всё. Пойми ты.

ТОЛЯ. Я не дорос.

АРТУР. Хотя какая разница. Эта дыра, та дыра. Что там внизу хорошего? Ну, стал бы я там, внизу начальником. Да я бы этих подчиненных собрал бы в одну комнату, да и сжег бы под чистую. Такая все сволота и мразь. А потом дома каждое утро видеть эту теперешнюю, просыпаешься, а она рядом, слово скажет, будто острыми иголками меня.

ТОЛЯ. Не, у меня не так. Может и хуже. Ларка, пигалица, вчера сказала: «папа, ты не хороший». Жена научила.

АРТУР. Нет, моя тутошняя меня ценит. А перед мужем никаких совестей. Сам допустил, сам и терпи. Ммм, вон эта пошла под окнами. Ну, килька.

ТОЛЯ. Не ругайся. Не твоё.

АРТУР. Твоё что ль?

ТОЛЯ. Просто ее не надо.

АРТУР. Да, бабы всегда опасность. Провокация. Только перед ней раскроешься – бац, как тигра лапой, языком своим ядовитым бац, бац – и в дамках. Она тут не причем, она королева. Было бы ружье, да еще, если б сделать так, чтоб никто не узнал, – стрельнул бы я в эту.

ТОЛЯ. Брехун.

АРТУР. Ни одной, ни одной нельзя доверить никаких слов, никакого дела, не говорю уж, жизнь свою. Дина уж на что – моя, а фик тебе. «Молчи, скрывайся и таи» это он, конечно, про бабу. Доверяй, но проверяй. А Дашка просто шпионка. Как войдет, зырк, зырк, бутылку ищет, хочет донести. Ну… я ее обломаю.

Толя склоняет голову и дремлет.

Артур остервенело смотрит в одну точку.

Картина седьмая

Двенадцать часов дня, кухня.

Лида. Вчера вечером Диана вернулась, а мужа дома нет. Решила, на телескопе, ушел работать. А утром проснулась, его нет. Всё обыскала. Вся в слезах побежала к Шару. Он уже включил свою бандуру. Как её?

З о я. Радиотелескоп.

Лида. Пришлось выключить. Побежали, всю станцию обыскали, домА, мастерскую, телескопы, цейсовский даже открыли. Начали искать со всем народом в ближних камнях, может, упал где. – Нигде следов нет. Уже спасателям позвонили.

З о я. А мы проспали, ночь холодная была. Накинули с Мишкой еще пару одеял… Неужели не найдут?

Лида. Уже четыре часа ищут. (пауза) Всё, Зой. Решено. Рожаю. Мы все умрем, и останется один мой Василёк.

Зоя. Ну и дура.

Входят Макар и Шар. Шар набирает номер в телефоне, кладет трубку.

ШАР. Связи нет. Погода – кошмар. Уверен, он вниз ушел.

М а к а р. В ночь?

З о я. Ну на озеро, к мужикам рабочим.

Шар. К метеорологам?

З о я. Ну, да. А может, к АлександрОву? Туда всего-то вниз метров двести.

Входит Даша.

Д А Ш А. Ребята держитесь. На Туристе, ну вот ближней вершине для пенсионеров, обрывки одежды нашли.

Шар. Кто? Когда?

Д А Ш А. Спасатели. Только что.

Лида плачет. Зоя смотрит на нее сурово.

М а к а р. И что это такое? И как это такое? Облом, обвал, об лысый череп чем-то. Всё. Пошла чёрная проза жизни. Не жизни, обморочных заморочек. (пауза)

Нет, ребята, Тянь —Шань – тайник Грааля. Василий принесет нам Чашу.

Шар. Всё, Макар. Шарманка завелась. Пауза. Я уверен, это какое-то совпадение. С ним всё в порядке. Обращаясь к девушкам. Зоя, Лида. Мне дозвониться надо. Приходите к часу дня. Успеете всё сделать, ну, чуть опоздаем с обедом.

Девушки выходят.

М а к а р. Ты меня спросить что-то хочешь?

Шар. Ты же с Васей учился. Как он, с психикой как?

М а к а р. Не… т. Он всегда. (разводит руками) И девочки на него всегда смотрели и умирали. Он в группе в пятерке лучших, в смысле науки. А спокойный, непробиваемый. Диана обхаживала его!! Неужели правда она ему рога наставляет?

Шар. Откуда ты взял?

М а к а р. Толя мне болтнул.

Шар. Понимаешь, юноша, Люди, как элементарные частицы, бывают с плюсом, бывают с минусом, а бывают с нулем. Вот Вася в третьей группе. Там около нуля много народа толчется, и всё народ толковый. Но женщинам нужен заряд.

М а к а р. О! Я тебя понял. Я, кажется, тоже около нуля толплюсь.

Шар. Ну, как Бог дал.

М а к а р. Зверушкам, наверно, Бог тоже разное дает, но они не ропщут. А мы всё чего-то требуем. Вот человек глядит на небо. Оно же рядом, вот. А где же я? Наглядеться бы на небо до смерти. Щекой бы его коснуться и языком попробовать. Но где же я? Глаза бы в него вбить как гвозди, чтоб не отодрать, но где они твои глаза? Никак, никак тебе себя там, перед небом не отыскать. Не может человек соотнести себя с небом. Всячески его всуе поминает, дотягивается до него рукой, а соотнести не может. Но соотнести надо. Потому что вот оно, небо. Перед тобой. Вот тебе и разумное существо. Все остальные существа согласны с небом вполне. Перед ними не стоит такая задача. А человек?

Шар. Пожиже, пожалуйста. А лучше, про себя.

Входит Толя.

М а к а р. Солнца нет. Серые, скучные горы. Редкостная пустота природы. При родах допущен страх смерти. Ребенок родился с изъяном. Отряхнули страх, остался прах. Земля – прах, слова – прах, – крах. И не вспомнить, что было другое.

ТОЛЯ. У тебя ребенок? Даешь. Когда родился?

На кухню входит Василий. Вид у него странный.

ШАР. (трогает его рукой) Ты, откуда? АлександрОв привет передал?

Толя и Макар подходят к Васе, бьют по плечу, смеются.

В а с и л и й. А что?

ШАР. Да тебя уж полиция ищет.

В а с и л и й. Бред. Я с вечера ушел в пустую комнату, выспаться хотел. А про Александрова бред в квадрате. Как в темноте можно тропу в скалах найти?

(Толя выбегает, чтобы Артуру и остальным рассказать про Васю).

М а к а р. Выспался? Мы чуть не сдохли, а он спал.

Шар. Да, Вася, Диана чуть с ума не сошла.

В а с и л и й. Не придумывай.

М а к а р. Вот, вот, мы всё придумали. А Василий Блаженный на нас поглядывал.

В а с и л и й. Понеслась.

М а к а р. Уложи свои мысли в стопку, положи стопку в шкаф, где тухлые простыни не ожидали такого соседства. Где твои мысли, легкие, как пух, вредные, как аллергия, серьезные, как первоклассники? Зачем их нет? – Эти мысли из стопочки – мертвые. Забудь про них. Конец бесконечен.

В а с и л и й. (Вздыхает) Сел на любимую лошадку. Конец чего? Какой конец?

Входит Диана. Бросается к Васе. Стоят плотно обнявшись.

М а к а р. (Продолжает). Да не было тебя в той комнате, трансцендент. Где ты теперь? Узнать бы такое, о чем знаем, что знаем, но пока не знаем.

В а с и л и й. Да всё ты знаешь. Придуриваешься. Это ты вчера про хвост говорил? У тебя не крылья, а хвост растет. Чешется-то не спина, а пониже. Сходи к врачу.

Д и а н а. (Заплаканная и опухшая, чуть выпустив Василия из объятий) Чуть с ума не сошла. (Тихо) Ты где был?

В а с и л и й. Да, как всегда, ты же знаешь. Люблю я в телескопе ночевать. Смотрел, смотрел. Упал, проснулся. Иди, посмотри записи. Может, что интересное попало?

М а к а р. Правильно, правильно, трансценденты всех к врачу посылают. Но как всякая правда – она маленькая часть правды побольше, которая тоже часть… и если ты не видишь границы правды, то это похоже на правду.

В а с и л и й. Заумное, это знаешь что? Это пустота. За умом, если посмотреть, только мусор. Пойдем, Шар, работать.

Все четверо выходят. Зоя и Лида входят.

З о я. Вон, тесто уже на стол выпрыгнуло. До ужина не доживет. А ты, давай капусту режь. Борщ со сметаной будет.

Лида. Сметаны со вчера не осталось. Майонез откроем.

З о я. Ну, значит всё сошлось.

Занавес опускается

На авансцене Василий и Макар. Василий вынимает из кармана железную побитую кружку. Протягивает Макару.

В а с и л и й. Нашел в скалах. Бери.

М а к а р. Чаша Грааля? Рассматривает её с сомненьем.

В а с и л и й. Она. Она. Поистрепалась. Скалы твердые. Бери, не сомневайся. Ты заслужил. Ищи свою китаянку.

Макар берет кружку, но в карман она не влезает. Он несет ее за кривую ручку. Уходит со сцены налево, Василий направо.

 
                                       Конец
 

21.12.21

Алевтина Валентина

Алевтина: в первой сцене – хозяйка. Женщина около 40-ка лет. Философ по специальности.

Изольда: в первой сцене гостья. Немногим больше 30. Неизвестной специальности. Никто не знает, кто она и откуда. По ее словам, занимается психологией.

Валентин: Ближе к 60-ти от 50-ти, хотя может быть и 70-ти летним. Интеллигентного вида, солидный, демократичен. Начальник отдела в комитете по науке.

Оля: дочь Валентина

Борис, Михаил: одногодки, примерно к 40-ка, подчиненные Валентина.

Пролог

Под шум дождя раздается стук в дверь. Сильный удар грома, и хозяйка встает из кресла, кладет на пол книгу обложкой вверх и после некоторой заминки открывает дверь.

Гостья: Жала долго на звонок.

Хозяйка. Он не работает… Вы вся мокрая.

Гостья. Заблудилась в вашем лесу и попала в грозу. Льет страшно.

Хозяйка. Что мне с вами делать?

Изольда. Я пережду у вас дождь и уйду.

Алевтина. Ну, что вы, разве можно так идти. Пройдите в ванную комнату и снимите с себя всё. Я найду что-нибудь подходящее.

Изольда. Спасибо. Уходят обе со сцены, раздается голос Изольды: А станция далеко?

Алевтина. Рядом автобус, я провожу вас. Появляется в комнате и следом за ней выходит Изольда в сухой одежде. Оглядывает комнату и задумчиво произносит:

Изольда. Вы звали меня.

Алевтина. Что?

Изольда. Я пошутила. Простите. Но вы плакали. Я попала к вам не в самый удачный час.

Алевтина. Ерунда.

Изольда. Вас кто-то обидел?

Алевтина. Сама себя.

Изольда. Что же делать?

Алевтина. Что делать, – родилась такая, что делать. Выпейте лучше чаю.

Изольда. Какая вы уж такая родились? Спасибо. Берет чашку.

Алевтина. Наверно, не умею жить, доверчива. Одним словом, дура.

Изольда. Вряд ли. А хотите, я сделаю из вас другую женщину.

Алевтина. Что?

Изольда. Не пугайтесь, я не колдунья. Я имею в виду нейролингвистическое программирование. В этом нет ничего особенного, просто, общаясь со мной, вы поверите, что вы другая женщина. Попробуем? Какие черты характера вы хотели бы иметь?

Хозяйка включаясь в игру (как она думает): Характер хотела бы. Знаете, говорят, бывают люди, которым кол на голове теши, жги их, пытай, а они знают, что знают, и переубедить их нельзя.

Изольда: Разве это хорошо?

Алевтина. А разве плохо?

Изольда. Ну, попробуйте.

Алевтина. Да у меня никогда не выйдет. Я, как вода, теку по законам природы, по наклонной, обтекаю препятствия, забираюсь в луночки и начинаю гнить.

Изольда. Вы не совсем поняли, чем я занимаюсь. Пушкина помните? Сказку о Золотой Рыбке. Вот как раз я и есть Золотая Рыбка. Причем в кредит. Вам надо только заказывать черты характера, обстоятельства вашей жизни, желательные события, отношения к вам окружающих, в общем, только выразить желания. И тогда НЛП начинает работать, и ваши желания исполняются. Итак, с сегодняшнего дня вы становитесь твердой (дотрагивается ладонью до плеча хозяйки). Еще, какие качества?

Алевтина. Трудолюбие. Я Обломов в душе. Могу днями лежать и никуда не смотреть, даже в потолок. Вот только это редко получается. Но по возможности я всегда готова отложить неотложное на завтра. А завтра следующее дело. И вот они теснятся и создают панику, тогда уж всё валится из рук. И всё равно, как только дело терпит, больше всего на свете люблю вытянуться на диване и почувствовать приятную негу. Для этого я бегаю. Я по утрам бегаю и после бега могу ничем не заниматься, лежать хоть до вечера. Ну, три, четыре часа полежишь, – становится скучно. Почитаешь, поговоришь по телефону, и можно опять вытянуться.

Изольда. Прекрасно. А что же с работой?

Алевтина. В том-то и дело. Надо туда идти в назначенное время. Собираться, одеваться, потом ехать. Но главное, я ненавижу свою работу. Хотя понимаю, что лучше не найти. Но эти амбиции, «умные» разговоры о глупых предметах, не существующих ни в умах, ни в чувствах. Мне иногда на заседании хочется встать и прокукарекать. Но ведь держишься. Нет, вы не понимаете, что такое работа – это галеры. Вы прикованы цепью зарплаты и гребете, гребете… Или еще хуже, делаете вид, что гребете.

Изольда. Неужели всё так трагично? Про себя: Мне бы твои проблемы. Грызи свой сухарь, Изольда.

Алевтина. Вот сделайте так, чтоб я все это полюбила. Ну, чтоб хоть терпела без надрыва. А? Можно?

Изольда. Почему ж нет? Поменять точку зрения – именно этим мы, психологи, и занимаемся. Надо только подписать здесь и здесь.

Алевтина. Что это?

Изольда. Договор с «Золотой Рыбкой». Наша фирма называется агентство «Золотая Рыбка». Результат гарантирован. Итак, обозначим фронт работ. Твердость характера и трудолюбие, то есть, отсутствием лени. Что еще?

Алевтина. Может быть поменьше эмоций. Знаете, каждая мелочь из колеи выбивает.

Изольда. Это входит в твердость.

Алевтина. Тогда успех? Знаете, когда прозябаешь без всякого успеха, ничего, совсем ничего не делаешь, я имею в виду, чего-то, имеющего значение не только для текучки, становишься несносной. Одолевает неуверенность в своих силах, и тогда замечаешь за собой мелочность, обидчивость. Впадаешь в ничтожество прямо у себя на глазах.

Изольда. (в сторону) Я в нужном месте в нужное время.

Алевтина. А если хоть маленький успех, сразу на все неприятности и происшествия набрасывается покрывало, и ты свободно паришь на высоте и всем распоряжаешься. То есть все получается, а не получившееся – и не стоило того. У вас так бывает?

Изольда. Не обо мне речь. Впрочем, не побоюсь сказать, я тоже время от времени… почему бы мне с вами не быть откровенной, мне тоже, как воздух, нужен успех. Вот, например, в работе с вами.

Алевтина. Я рада, что наши интересы совпадают. Успешно достичь успеха – это наша программа. Проэкт.

Изольда. Вообще-то трудолюбие само может привести к успеху. Но если срочно, то отдельным пунктом. Вы – успешная женщина. Уточним. В какой области вы хотели бы иметь успех?

Алевтина. Хм. Сделать открытие? Нобелевка? Очень заманчиво, но чересчур много волненья. К тому же в нашей области, что можно открыть? Я – не Кант,… и Кант Нобеля не получал. Или что там у них вместо Нобеля. Канту, я полагаю, по меньшей мере, полагалась бы Куршская коса… И еще, ученые такие завистливые. Или даже нет. Такие подозрительные. В общем, градус страстей не для меня. Успех у меня может быть только не публичный. Я должна знать, что добилась результата. Хотя небольшой успех, скажем докторская, не помешает.

Изольда. Хорошо, (пишет в блокнотике). Докторская диссертация защищена. Поле этого, может быть, выход в бизнес?

Алевтина. Не говорите мне про бизнес. Слово «бизнес» не переводится на русский как «дело». Дело – это что-то серьезное. А бизнес – это успешный обман клиента в целях обогащения. Наши лингвистические инновации – охренительны. Вот был случай. Гастербайтер – таджик совершил преступление. Не сознается. Проверили на детекторе лжи. Детектор показывает, он не лжет. Вызвали переводчика. Тот спросил по-таджикски. Снова отрицает, а детектор показывает: лжет. Так же и мы. Врезав в язык иностранные слова, мы не чувствуем за них ответственности. Вместо киллер скажите убийца, и почувствуете разницу. Объясняясь чужими словами, мы живем с выключенными мозгами. Вот и живем в тумане бессознанки. Сознание включено не полностью. Кто мы, что мы? Не знаем. Нам бы день продержаться. А молодежь жизнь начала с бессознанки. Им комфортно. Отсюда и безответственность.

Изольда. Это теория. Я про жизнь. Я вижу, вы чего-то не договариваете. Ну, вот, про лень. Ленивый человек никогда не будет бегать… Мечта какая-то у вас есть… или программа?

Алевтина. Мне вы кажетесь женщиной доброй, с моими знакомыми не пересекаетесь, – признаюсь вам. Я долго и мучительно любила человека. Пожалуй, это и была мечта. Теперь я даже вспоминать об этой мечте не хочу… Как требуют наши херувимы, ловя рыбку в мутной воде: «прозрачности, полной прозрачности». Стоять на твердой реальной почве, вот что мне нужно. Тем более, что докторскую я бы защитила и без вас. Она давно готова. Осталось только преодолеть отвращение к самой идее защиты, и немного везения.

Изольда. Кажется, я поняла. Вы не ленивы, скорее наоборот, но вы погружены в тоскливую рефлексию. Вам кажется, что вы одиноки, никому не нужны, и остро это переживаете. Это из-за гордости, а значит, вы впали в грех. Будьте ближе к людям, начните с мужчин. Вам нужно больше с ними общаться.

Алевтина. Ска-ажете! Я только с ними и общаюсь. Да что может быть тупее?

Изольда. Будьте женщиной. Деловое общение гораздо успешнее, если оно сексуально окрашено. Наверняка, среди коллег есть кто-то, достойный вашего внимания. Попробуем. Пусть у вас будет сногсшибательный успех у мужчин.

Алевтина. Ну, допустим. Бывает со мной что-то странное. Есть человек на работе, вернее он изредка у нас появляется. Один раз я на каком-то совещании сидела прямо за ним. У него потрясающей красоты – прямо как у греков – шея и завитки на ней. Я с ним никогда никаких дел не имела, но когда его вижу, становлюсь другой, а когда не вижу, мечтаю увидеть. Прямо как девочка.

Изольда. (в сторону: блеск) А теперь Золотая Рыбка приносит вам сногсшибательный успех у мужчин.

Алевтина. Это как?

Изольда. Ну, вот так. Он вас видит и всё – теряет голову.

Алевтина. И зачем он мне без головы?

Изольда. Но всё остальное осталось. Включая деньги.

Алевтина. Нет, мне этого не надо.

Изольда. Ну, не знаю. Пусть он в вас видит мать своих детей.

Алевтина. И много у него детей?

Изольда. Будущую, будущую.

Алевтина. Уж лучше прошлую. Пусть он лучше вспоминает, что я или на меня похожая, была его любимой мамой или просто женой или… кем еще?

Изольда. Да? Кем еще? Думаю, и так достаточно. Но дети скрепляют семью.

Алевтина. Больше нечем заняться? Не могу же я почти в 40 стать мамой малышек. Да и малышки хороши на картинках. В натуре это в обличье ангелов маленькие монстрики, из которых надо делать людей. Это не для меня. У меня нет многолетнего терпения. Я бы вырастила из них или убийц, или клиентов психбольниц.

Изольда. (про себя: это круто) Ну что ж, пожалуй. Что же делать? Уверена, у вас всё получится. Так что, вычеркиваем трудолюбие и снова вставляем лень? После защиты, я имею в виду.

Алевтина. Ни в коем случае. Соблазнять мужчин это такая тяжкая работа – не до лени. А постоянная экзальтированность? Для того, чтоб получилось круто, нужны: хитрое сердце, проницательность, психологическая одаренность. Греческие школы всех направлений: эпикурейцы, киники, стоики. А школа риторики? Все должны быть освоены и превзойдены. Работа без обеденных перерывов, днем и ночью. О! куда я ввязываюсь!

Изольда. Смеется про себя: страшно далека ты от народа) Все не так ужасно. Все умения приходят сами собой, без всякого с вашей стороны усилия. Ведь вы будете другой, гармоничной, я бы сказала, натуральной соблазнительницей. Вам это будет в радость. (дотрагивается ладонью до плеча клиентки).

Алевтина. Хотелось бы надеяться.

Изольда. Не надеяться, а твердо знать: стоит вам пошевелить пальцем – и мужчина у ваших ног, ползет, как червяк, за вами.

Алевтина. Ужас. Червяка-то труднее всего приручить.

Изольда. А если красивый, умный, гениальный?

Алевтина. Только без этого.

Изольда. Но вы же можете его ногой оттолкнуть.

Алевтина. Я не садистка.

Изольда. Ну, тогда хлопните в ладоши, и он исчезнет.

Алевтина. Ну, пожалуй (подписывает бумаги). Поверим вам. Попытка – не пытка.

СЦЕНА 1

Картина первая

Конференц-зал в институте философии. Лицом к аудитории стоит ведущий, слева и справа от него за столом сидят несколько ученых и гости из комитета по науке, среди которых Валентин.

Ведущий. Открывая научно-практическую конференцию на тему: «Особенности мышления искусственного разума», хотелось бы поблагодарить наших сегодняшних гостей, так сказать, практических работников, за то, что они нашли время приехать, несмотря на сложную обстановку в стране и чрезмерную загруженность в государственных делах. (Пауза) Вступительное слово, предваряющее, так сказать, предоставляется заведующему отделом когнитивных моделей, нашему уважаемому Сергею Никитичу.

Сергей Никитич. Коллеги! В русле наноизации не только технических, но и гуманитарных наук нам необходимо выработать новую идеологию электронной цивилизации. Рассматривая вопрос «может ли робот мыслить», для начала хорошо бы выяснить, может ли мыслить человек. Естественный ответ – утвердительный. Но естественность этого ответа покоится на двух заблуждениях. Первое, никто не дал определение понятию «мыслить». Второе: Слово мыслить, будучи не определенным, с незапамятных времен имело окраску, оттенок природного качества человека, отличающего его (человека) от других живых существ. (С места, перебивая) Простите, коллега. С незапамятных времен, вы сказали: с незапамятных времен. Какой смысл вы вкладываете в это выражение?

Другой с места: С века просвещения. Это же элементарно.

Первый. Не… ет. Это не тривиально. Можно рассматривать слово мыслить как синоним слову думать. Тогда, простите, несколько преувеличена тривиальность этого понятия.

Алевтина. Можно мне сказать?