Текст книги "Аромат розы (Буря в песках)"

Он не ошибался…

Глава 11

Летнее солнце давно покинуло двор. Пекос куда-то исчез из оранжереи. А перед мысленным взором Энжи продолжал стоять его пугающий и одновременно манящий образ.

После ужина она сидела вместе с Эмили в библиотеке, стараясь успокоиться. Но тут дверь открылась, и на пороге вырос Пекос. Сердце Энжи сразу так сильно забилось, будто намеревалось выпрыгнуть из груди.

Пекос скользнул взглядом по библиотеке, улыбнулся обеим женщинам и небрежно бросил:

– Я собрался в город. Хочу пробежаться по магазинам. Вы не хотите присоединиться?

Энжи потупилась, стараясь скрыть волнение. Тем временем Пекос прошел в библиотеку и остановился прямо напротив нее, опершись на мраморную доску камина.

– Может быть, вам что-нибудь купить? – спросил он у Энжи, искоса взглянув на тетушку.

Лицо Энжи стало пунцово-красным. В этот момент из-за ее спины послышался нежный голосок Эмили:

– Я уверена, в городских лавках найдется немало вещей, которые Энжи хотела бы приобрести. Но ведь сейчас очень поздно. Наверное, все уже закрыто. Ты же сам отлично знаешь, что здесь магазины кончают работать довольно рано. В отличие от таверн и ресторанов эти открыты круглые сутки.

Пекос резким движением головы отбросил назад свои длинные волосы и рассмеялся:

– Боже мой, тетушка, как я сам не сообразил!

Он бесцеремонно повернулся спиной к Энжи. Та исподтишка взглянула на стройную фигуру и по достоинству ее оценила. Казалось, столь красивый мужчина должен был вести себя по крайней мере прилично. И уж во всяком случае, не позволять себе поворачиваться спиной к даме, даже не думая при этом извиниться!

Снова и снова Энжи убеждала себя, что манеры Пекоса Макклейна отвратительны. Он не желает ни с кем считаться! Никого не уважает!..

Она подумала о том, каким контрастом своему сыну выглядит его отец. И как Пекос огорчает Баррета. Ведь он не проявляет никакого интереса к ранчо! Всем этим огромным хозяйством приходится заниматься отцу. А в его возрасте это уже становится не под силу! Баррет проводит на ранчо чуть ли не все дни напролет, чтобы только не разориться. А его родной сын неделями, если не месяцами, не бывает дома. К тому же пьет! Не вылезает из всякого рода низкопробных казино, где играет в карты с ковбоями, соря при этом деньгами. Деньгами – которых сам не зарабатывает! Боже, ее покойный отец, наверное, посчитал бы этого Пекоса если не полным дегенератом, то отъявленным грешником!

Но тут же Энжи спросила себя: если все это так, то почему она сейчас смотрит не отрываясь на сильную мужскую спину, стройную талию, длинные, совершенные по своей красоте ноги молодого Макклейна? Почему именно о нем, этом недостойном грубияне и почти что алкоголике, думает все эти дни? Или не существует других молодых людей? Столь же внешне красивых, но воспитанных, отзывчивых, добрых и умеющих себя вести? Почему она не только не может забыть его поцелуев в темном коридоре, но и мечтает о новых? Хотя и не признается в этом даже самой себе…

Энжи не могла еще решить, знает ли Пекос о ее чувствах к нему. Чувствах, граничащих с сумасшествием. Причем сумасшествием, очень даже опасным!

Вот и сейчас Энжи в душе была очень благодарна Эмили за то, что та продолжает сидеть за библиотечным столом и вроде бы не собирается отсюда уходить. Как будто понимает, что их ни в коем случае нельзя оставлять наедине друг с другом!

– …и прошу тебя, дорогой мой, – вернул Энжи к реальности звонкий голосок Эмили, обращавшейся к любимому племяннику, – просто умоляю быть как можно осторожнее! Мне доподлинно известно, что в местах, которые ты часто посещаешь, всегда полно хулиганов и даже самых настоящих бандитов!

– Не беспокойтесь, тетушка! Я никогда не ввязываюсь ни в какие драки и всегда стараюсь держаться подальше от буйных компаний.

Пекос поцеловал тетушку в щеку. Лицо Эмили тут же расцвело счастливой улыбкой.

– Иди, Пекос, – нежно сказала она. – Желаю тебе приятно провести время!

Пекос неожиданно повернулся к Энжи, чем поверг девушку в совершеннейший ужас. Он сразу заметил ее состояние и, видно, решив поозорничать, схватил за руку, потянул на себя и заставил подняться со стула.

– Вам непременно надо пойти со мной, Энжел! – сказал он, игриво пощекотав большим пальцем ее ладонь, которую продолжал держать в руке. – По пути я покажу вам загадочные огоньки Марфы. Это таинственное, непередаваемое зрелище! Держу пари, вы никогда не видели ничего подобного!

– Я… я ничего о них не слышала… Что за огоньки?..

– О! Это светящиеся ночные духи, пришедшие к нам из потустороннего мира. Я многое могу о них рассказать. Но сначала вы должны увидеть все своими глазами!

Пекос говорил, а сам продолжал большим пальцем рисовать невидимые кружки на ладони Энжи. Она понимала, что должна отдернуть руку, но не могла найти в себе сил.

– Я не верю в потусторонних духов, – отважилась сказать Энжи и гордо подняла голову.

– Тем лучше! Тогда не испугаетесь, когда я стану их показывать. Но если вы не пойдете сегодня, такого случая в ближайшем будущем не представится, потому что я должен уехать.

С этими словами Пекос притянул ее за руку вплотную к себе и поцеловал в висок.

– Между прочим, я могу показать и не только потусторонних духов. – И громко, чтобы слышала тетушка, добавил: – Что же касается поцелуев, то не обращайте на них внимания. Просто у меня привычка целовать в этом доме каждую женщину. Не правда ли, тетя Эм?

– Ты несносен, Пекос, – тоном упрека ответила Эмили, с умилением глядя на племянника.

В этом мягком упреке не чувствовалось ни возмущения, ни даже легкого недовольства подобного рода вольностью со стороны племянника. Правда, в душе Эмили благодарила небо за то, что Баррет не видел, как Пекос поцеловал девушку, которая вскоре должна будет стать миссис Макклейн. Хотя Эмили не сомневалась, что никаких серьезных чувств к Энжи Пекос не испытывает. Для него она была всего лишь хорошенькой девочкой, каких он немало уже повидал на своем веку. Женщины, независимо от возраста, буквально обожали его за лихой и нахальный нрав. Он платил им взаимностью. Впрочем, это было естественно для молодого человека. Эмили надеялась, что Энжи не воспринимает Пекоса серьезно, но все же думала об этом не без некоторой тревоги. Потому что знала: до сих пор противостоять Пекосу не могли даже умудренные жизненным опытом леди. А ведь Энжи доверчивая, очень молодая и, что самое главное, совсем неискушенная в подобных делах девушка. Сможет ли она разобраться в Пекосе и хотя бы держать его на безопасном расстоянии?

Пекос вышел в коридор. Эмили с особым вниманием посмотрела на Энжи. Та по-прежнему стояла около камина и маленькой дрожащей рукой трогала себя за лоб. Как раз в том месте, где Пекос несколько минут назад запечатлел свой поцелуй. Пристального взгляда Эмили она не замечала, а потому на лице девушки было мечтательное, почти восторженное выражение.

Тут Эмили испугалась не на шутку.

– Энжи, дорогая… – прошептала она. – Вы… Это… – Эмили вдруг стала нервно заикаться, с трудом подыскивая нужные слова. – Мой племянник… Пекос… он очень… Ну, как бы это лучше сказать… Очень развязный парень… Больше всего на свете любящий удовольствия. И при этом еще совсем мальчишка. – Тут Эмили сама засмеялась над тем, что сказала. – Нет, что я говорю?! Пекос не мальчишка. Ему скоро исполнится двадцать восемь лет. Но для меня он всегда останется ребенком. В общем, дорогая, я хочу вам сказать, что Пекос полон жизни, авантюризма и… Он слишком много шутит и любит поиздеваться над окружающими. Вы, наверное, уже сами это заметили. Пекос часто мелет всякую чепуху, которую нельзя воспринимать всерьез. Понимаете, что я имею в виду?

Энжи внимательно слушала женщину, которая сейчас столь откровенно говорила о своем племяннике. Говорила горячо, всячески стараясь как-то его защитить. Хотя слова, которые она произносила, на первый взгляд должны были представить Пекоса отнюдь не в лучшем виде. Энжи смотрела на Эмили и удивлялась: неужели в своей любви к единственному племяннику та не понимает, что его игривость и склонность к шуткам уже перешла все допустимые границы? Она вновь вспомнила его поцелуи в коридоре – страстные и далеко не шуточные. А что он говорил ей в ту ночь! Как стремился заполучить к себе в постель!

Энжи хотела все это тут же поведать Эмили. Но в последний момент передумала. Нет, обо всем, что уже произошло между ней и Пекосом, пока никому рассказывать нельзя. Пока…

Она ответила Эмили очаровательной улыбкой и сказала:

– Ради Бога не волнуйтесь, Эмили! Я очень хорошо понимаю, что Пекос мало думает о том, что говорит. А что касается его насмешек, то я не обращаю на них внимания. Пусть шутит, если ему так уж этого хочется!

– Хорошо, милая, – утвердительно кивнула Эмили. – Но, Энжи… скажите, вы находите Пекоса… ну, что ли, привлекательным?

– Привлекательным? – переспросила Энжи, про себя думая, что еще не встречала столь интересного и физически совершенного мужчины. – Пожалуй, его можно назвать привлекательным. Правда, я никогда об этом не думала! – Энжи нервно зевнула и вдруг заторопилась: – Простите, Эмили. Но мне сейчас лучше подняться к себе. Не знаю почему, но мне что-то очень хочется спать. Хотя я понимаю, что ложиться еще рано.

У себя в комнате Энжи повалилась на спину поперек кровати и постаралась унять бешеное биение сердца. И вообще – успокоиться. Однако это оказалось не так-то просто. Пекос уже успел затянуть ее в свою паутину. Впрочем, в отношении юной и по-детски наивной девочки это ему не составляло особого труда. Ведь даже женщины в возрасте, имевшие большой жизненный опыт, подчас не могли ему сопротивляться. Ибо он представлял собой тот тип мужчины, от которого каждую минуту можно было ожидать чего угодно. Женщин подобное непостоянство поведения и некоторая загадочность в мужчине обычно привлекают. К тому же Пекос был хорош собой и неглуп.

Конечно, Энжи Уэбстер не могла стать исключением. Она не одобряла поступков Пекоса, считала его отвратительным человеком. Тем не менее само его пребывание в комнате вызывало у нее в душе целую бурю эмоций…

Она разделась и легла в постель, потушив стоявшую на тумбочке лампу. И долго лежала в темноте, глядя в потолок, стараясь забыть пару горящих, проникающих в самую душу серых глаз, полноватые чувственные губы, всегда перекошенные едкой усмешкой.

В конце концов Энжи все-таки заснула. Но это не принесло ей ни отдыха, ни успокоения. Образ Пекоса, ощущение его теплых губ преследовали ее даже во сне…

Утром Энжи проснулась от громкого стука в дверь. Прикрыв обнаженную грудь простыней, она приподнялась на постели и сонным голосом отозвалась:

– Кто там?

– Сеньорита, это Делорес. Мистер Баррет сказал, что если вы хотите сегодня утром выбрать себе лошадь, то одевайтесь и спускайтесь в холл. Он будет ждать вас там через полчаса.

– Конечно, Делорес! Будьте добры, передайте мистеру Макклейну, что я просто умираю от нетерпения выбрать себе лошадь!

Она спрыгнула с кровати, расчесала волосы так, чтобы они падали на обнаженные плечи, оделась и спустилась вниз…

…Энжи, волнуясь, стояла у ворот конюшни рядом с Барретом. Подумать только, сейчас у нее будет своя лошадь! Причем именно такая, о которой она всегда тайно мечтала!

А конюхи выводили на окруженный низкой оградой манеж одну лошадь за другой. Баррет еще раз подтвердил, что та, которая особенно понравится Энжи, будет принадлежать ей. Глаза девушки разбегались при виде такого огромного количества сильных, прекрасных животных. Но среди них не было ни одной с белым длинным хвостом и гривой такого же цвета.

Баррет время от времени пытливо посматривал на свою невесту, все более явно проявляя признаки нетерпения. Наконец он не выдержал:

– Дорогая, перед вами прошел уже не один десяток прекрасных лошадей. Пожалуйста, сделайте наконец свой выбор. Смотрите, здесь есть все масти.

– Но я хочу именно лошадь с белыми хвостом и гривой!

В этот момент из конюшни буквально вырвалась еще одна лошадь. Вслед ей неслись отчаянные крики конюхов, не сумевших ее удержать. Энжи взглянула в том направлении и, схватив Баррета за рукав, закричала:

– Смотрите! Вот она! Та самая лошадь, которую я хочу иметь!

Она подобрала полы своей длинной юбки и, мгновенно оказавшись за перегородкой манежа, бросилась к лошади.

Действительно, вдоль изгороди манежа скакала лошадь удивительной красоты. Солнечные лучи придавали золотой отлив ее темно-коричневой спине. Ветер теребил белую как снег гриву. А длинный и пышный хвост казался облаком, старавшимся не отстать от устремленного вперед грациозного животного.

Энжи с замирающим сердцем смотрела на лошадь. Но в следующий момент на манеж стремительно вылетела еще одна – совершенно черная. С громким ржанием она бросилась к первой и укусила ее за спину. Энжи в ужасе вскрикнула. Но тут черная лошадь, забежав сзади, оседлала коричневую, приведя этим Энжи в полное недоумение. Баррет посмотрел на свою невесту и рассмеялся:

– Энжи, детка, я не хотел, чтобы вы стали свидетелем всего этого. Но честное слово, никак не мог предвидеть, что такое произойдет на ваших глазах. Черного коня зовут Диабло. В переводе с испанского это означает «дьявол». Его хозяин – мой сын Пекос. Диабло, видимо, воспылал страстью к кобыле, которая вам так понравилась, и вот…

Энжи густо покраснела и, запинаясь, пробормотала:

– Извините… Может, мне выбрать еще какую-нибудь лошадь?

– Ерунда! – решительно воспротивился Баррет. – Если коричневая лошадь вам нравится, считайте ее своей. Согласен, она очень красивая. Поэтому Пекос и хотел повязать ее с Диабло.

– Значит, она не принадлежит вашему сыну? И он не будет возражать, если ее возьму я?

– Дорогая, здесь все лошади принадлежат мне. Кроме этого грубого Диабло. Пекос поймал его в прериях и объездил, когда был еще мальчишкой. А коричневая лошадь – моя. То есть она была моей. А с этой минуты – ваша. Но боюсь, что ей теперь предстоит ожеребиться.

– Что ж, пусть! Лошадь красивая. И у Пекоса будет прекрасный жеребенок. О, Баррет, как я вам благодарна! Когда я могу начать на ней ездить?

– Да хоть завтра. Если вы считаете себя к этому готовой.

Энжи снова покраснела.

– А завтра она уже будет хорошо себя чувствовать?

Баррет постарался скрыть свое удивление наивностью девушки. Но подумал, что уже совсем скоро Энжи сама узнает, как чувствует себя женщина наутро после ночи любви. Сейчас же Макклейн улыбнулся как ни в чем не бывало и поспешил успокоить девушку:

– Не беспокойтесь, Энжи. Эта прелестная лошадка завтра будет в отличном настроении. А сегодня у нее был последний день…

Баррет не договорил и закашлялся. Он не знал, как объяснить этому ребенку, что у лошади сегодня кончается течка, а следующая, вероятно, начнется через месяц. Помолчав немного, он сказал:

– Завтра эта лошадь не занята на работах. Так что можете ею располагать с самого утра.

– Чудесно! А можно дать ей имя?

– Не только можно, но и нужно!

– У нее еще нет имени?

Баррет ответил не совсем уверенно:

– Насколько я знаю, Пекос придумал ей имя. Но это ровно ничего не значит! Вы можете назвать ее по-своему.

Энжи склонила свою белокурую головку на плечо и с самым невинным видом спросила:

– А как он ее назвал?

– Энжел.

Баррет, правда, произнес это имя на испанский манер – Анхель, но Энжи поняла и почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок.

– Энжел и Диабло. Ангел и дьявол.

Тут в воображении Энжи вдруг возник образ дьявола. Он был в точности похож на Пекоса Макклейна. Все мысли о лошадях мгновенно вылетели у нее из головы. Энжи почувствовала дрожь в коленках, а на лице появился легкий румянец. Баррет заметил это и поспешно взял девушку за руку:

– Дорогая, вам плохо?

– Да… да… наверное, я еще не привыкла к техасскому климату…

– Тогда вернемся в дом. А имя для лошади вы выберете чуть позже.

– Нет, – решительно возразила Энжи. – У моей лошади уже есть имя – Энжел. И нет никаких причин его менять.

На следующее утро Баррет снова повел Энжи в конюшню, где она познакомилась со своей лошадью, нареченной Энжел. На этот раз обошлось без черного соблазнителя. Его, видимо, специально отвели куда-нибудь подальше.

Высокий, стройный мексиканец Роберто Луна стоял рядом с уже оседланной лошадью, держа ее за уздечку. Баррет не захотел присутствовать при первом уроке верховой езды своей невесты, чему та была очень рада, потому что не хотела лишних свидетелей.

Роберто оказался спокойным, очень доброжелательным человеком, знающим о лошадях буквально все. Первоначальный страх Энжи был тут же забыт, как только она очутилась в седле и поняла, как эффектно выглядит. Желание поскорее научиться хорошо ездить на лошади стало у нее еще сильнее. Энжи усердно выполняла все указания своего наставника и уже через полчаса начала чувствовать себя в седле довольно уверенно. А Роберто между тем взял Энжел под уздцы и начал осторожно водить по кругу. Иногда он делал своей ученице замечания. Но очень мягко, уважительно и доброжелательно.

Уверенная, что поблизости нет никого, кроме Роберто, Энжи понемногу расслабилась. На лице ее заиграла веселая улыбка. Роскошные золотистые волосы рассыпались и упали на плечи. Роберто тоже радовался счастливому настроению будущей молодой хозяйки и время от времени одобрительно кивал головой, приговаривая:

– Сеньорита будет великолепной наездницей!

– Да, да! – восклицала в ответ Энжи, заливаясь веселым смехом.

Тем временем в глубине длинной полутемной конюшни стоял Пекос и жадно наблюдал за уроком верховой езды, который получала Энжи. Его влекло к ней, как ночного мотылька к огню. Серые глаза молодого Макклейна не отрывались от златокудрой красавицы, гордо сидевшей на великолепной лошади. До ушей долетал ее смех. Это раздражало его. А в душе все жарче разгорался костер уже почти непреодолимого желания.

Не выдержав, Пекос в крайнем раздражении выскочил из конюшни и, стараясь остаться незамеченным, пошел по направлению к дому. Где-то на полпути он остановился, бросил недокуренную сигару, надвинул на лоб широкополую шляпу и поклялся непременно уехать к вечеру в Марфу. Решено: он возьмет с собой Рено, и они верхом поскачут в город. Там первым делом нанесут визит сестрам Гонсалес. Тем более что Пекос давно не видел хорошенькую черноглазую Лупу.

Предвкушая удовольствие, он невольно улыбнулся. Но тут со стороны манежа вновь донесся веселый смех Энжи, и улыбка медленно сползла с лица Пекоса…

Глава 12

Освящение нового здания суда округа Пресидио должно было стать значительным событием для жителей маленького техасского городка Марфа. Эмили и Баррет часто обсуждали свои планы на этот день. Энжи прислушивалась к их разговором не без волнения, ибо сама должна была стать в некотором роде частью приближавшегося праздника.

Еще за неделю до торжества Тереза продемонстрировала всем сшитое по этому случаю новое платье для Энжи. Оно вызвало всеобщий восторг. Говорили даже, что такое было бы не стыдно надеть и самой королеве на национальный праздник. Изумрудные глаза Энжи, когда она примеряла платье, сияли от счастья. Никогда в жизни у нее не было ничего подобного!

Энжи долго вертелась перед зеркалом, придирчиво осматривая себя со всех сторон. При этом думала, как ей наконец-то повезло в жизни. Она теперь живет в огромном богатом поместье, в порядочной и доброй семье. У нее есть замечательная лошадь, о которой она столько лет мечтала. На праздник поедет в Марфу, где познакомится с новыми людьми и прекрасно проведет время. Ну разве все это не прекрасно? Чего еще можно пожелать? Наверное, ничего! Почти ничего…

Баррет Макклейн накануне сообщил ей, что сам он выедет верхом уже на заре. Энжи с Эмили приедут в Марфу в экипаже, попозже. А лошадьми будет править Пекос.

Последнее Энжи решительно не нравилось. Уже больше недели она видела молодого Макклейна только от случая к случаю. Бывали дни, когда он совсем не появлялся. Это дало ей возможность успокоиться, отдохнуть и наслаждаться жизнью. Энжи благодарила Небо за такой подарок. Потому что одно присутствие Пекоса неизменно выбивало ее из колеи. А уж когда он начинал насмешливо улыбаться, выгибая при этом брови дугой, или дотрагивался кончиками пальцев до ее руки, Энжи была готова тут же упасть в обморок.

В сотый раз повторяя себе, что не даст Пекосу испортить ей этот праздник, Энжи вышла из комнаты и направилась к Эмили, чье мнение о новом платье ей не терпелось услышать.

Она постучалась, открыла дверь в комнату Эмили и в театральной позе остановилась на пороге, горя желанием услышать самую высокую похвалу.

Эмили несколько секунд молча смотрела на девушку. Та продолжала неподвижно стоять в дверях, но в душе очень волновалась. Вердикт «тетушки Эм» был для нее очень важен. Сама Энжи чувствовала себя в новом платье превосходно. Нежный розовый цвет ей очень шел. Подобранные рукава с буфами были оторочены дорогими кружевами. От скромного декольте к изящной талии тянулся двойной ряд больших пуговиц, инкрустированных жемчужинами. Густые волосы были гладко причесаны у висков, собраны в пышный пучок на затылке и широкими волнистыми прядями падали вдоль спины.

Эмили наконец вновь обрела дар речи, схватила Энжи за руки и чуть ли не насильно втащила в комнату.

– Дорогая моя! – воскликнула она. – Я еще никогда не видела такую красивую и очаровательную девушку! Вы представить себе не можете, как чудесно выглядите в этом платье! Я просто потрясена!

– Серьезно? – спросила Энжи, замирая от счастья, ибо еще никогда не слышала подобных комплиментов в свой адрес.

– Я говорю совершенно честно, Энжи! Вы удивительно красивы. Для полной гармонии не хватает только живой алой розы в волосах. Вон там, на окне, стоит ваза, в которой я держу самые лучшие розы, которые сама вырастила и получила за них премию на конкурсе штата. Давайте я вам приколю одну из них.

Энжи подошла к Эмили, и та прикрепила роскошную розу к ее прическе. После чего отступила на шаг и несколько мгновений с восхищением смотрела на юную красавицу.

– Знаете, Энжи, – воскликнула она, нежно гладя девушку по руке, – эта роза и вы просто созданы друг для друга!

– Вы так добры, тетушка Эм! – в смущении пробормотала Энжи.

– А разве вы этого не заслуживаете, дорогая? – улыбнулась Эмили. – Ну а теперь поторопите, пожалуйста, Пекоса. Он обещал исполнить роль возницы и доставить нас в Марфу. А я пока приму душ. Это займет не больше получаса.

У Энжи засосало под ложечкой. Меньше всего она сейчас хотела остаться наедине с этим грубым, насмешливым Пекосом Макклейном. Сама мысль о том, что во время такой встречи могло произойти, привела Энжи в панику. Но поделиться своими страхами с Эмили она не решалась, поскольку знала, что тетушка без ума от своего племянника и просто не сможет себе представить его в роли соблазнителя и даже чуть ли не насильника…

– Хорошо, мисс Эмили, – покорно ответила Энжи. – Я сейчас подойду к комнате Пекоса и потороплю его из-за двери. Спасибо вам огромное за эту волшебную розу!

Она вышла из комнаты, спустилась на первый этаж и направилась по длинному темному коридору к двери Пекоса. Сердце Энжи бешено колотилось, барабанным боем отдаваясь в ушах. Она пыталась успокоиться, уверяя себя, что ничего страшного произойти не может. Она просто подойдет к двери комнаты и, постучав, но ни в коем случае не открывая ее, передаст Пекосу слова тетушки Эмили. И все же в глазах у нее потемнело от волнения.

Энжи подошла к двери и несколько мгновений стояла в нерешительности, готовая убежать прочь. Но однако, пересилила себя и робко постучала.

– Кто там? – донесся из-за двери голос Пекоса.

– Это Энжи… Энжи Уэбстер, мистер Макклейн… – заикаясь, ответила она, проклиная себя за предательскую слабость.

Неожиданно дверь широко распахнулась, и на пороге появился сам Пекос Макклейн. К ужасу Энжи, он был без рубашки. Его же подобный не совсем приличный вид, казалось, нисколько не смутил. Через плечо Пекоса висело полотенце. Подбородок был густо намылен. Он собирался бриться.

Энжи в течение нескольких секунд со страхом смотрела на Пекоса. Наконец до нее дошло, что в таких случаях следует извиниться и тут же уйти.

– Простите… я… я, право, не хотела…

Чувственные губы Пекоса скривились в усмешке. Смущение Энжи его явно забавляло. Он протянул руку и чуть сжал своими длинными пальцами плечо девушки.

– Право, вам не за что извиняться, Энжел! – сказал Пекос совершенно ровным, будничным голосом, в котором, однако, проскользнули дружелюбные нотки.

Он потянул Энжи за плечо, заставив переступить порог и войти в комнату. После чего его рука тут же соскользнула вниз.

Раздавшийся за спиной Энжи щелчок замка закрывшейся двери привел ее в смятение. Она резко повернулась, чуть не потеряв при этом равновесие. Стараясь удержаться на ногах, Энжи инстинктивно протянула руки к Пекосу. Он тут же поддержал девушку, слегка обняв за плечи. Причем голова ее словно случайно оказалась на его голой волосатой груди, а глаза – на уровне белого шрама, который заинтриговал Энжи еще в ту памятную ночь. Тогда Энжи так и подмывало до него дотронуться. И сейчас ее взгляд никак не мог оторваться от белой полосы, резко выделявшейся на фоне смуглой кожи. Однако она понимала, что надо любой ценой избавиться от этого наваждения, иначе дело может принять очень серьезный оборот.

Собрав все силы, Энжи все-таки сумела оторваться от белого шрама и потупилась.

– Пожалуйста, Пекос… – пробормотала она слабым, готовым сорваться голосом. – Пекос… мистер Макклейн… мне… мне нельзя находиться в вашей спальне… Это неприлично… Тем более при запертой двери… Будьте добры, откройте ее…

– Что вы так смотрите на этот коврик? – усмехнулся в ответ Пекос. – Находите его недостаточно мягким?

Он снова подошел вплотную к Энжи. Дрожа всем телом, она почувствовала его длинный палец у себя под подбородком. Резким движением Пекос заставил девушку поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза. Они были серыми и насмешливыми. Губы тоже изогнулись в ухмылке.

– Энжел, вы без всякого приглашения пришли ко мне в комнату, когда я был почти раздетым, – негромко сказал Пекос. – Войдя сюда, сразу же прижались ко мне всем телом. А теперь меня же упрекаете в том, что все происходящее неприлично и так поступать нельзя. – Он откинул с лица Энжи упавшие локоны густых волос и добавил: – Вы знаете, о чем я думаю, Энжел?

Энжи смотрела ему в лицо, замирая от страха. А Пекос, наклонившись к ней и почти касаясь губами щеки, прошептал:

– Я думаю о том, что мы оба жаждем преступить нормы общепринятой морали.

Его чувственный рот почти вплотную приблизился к ее губам, дрожащим от страха. Энжи порывалась закричать и позвать на помощь, но прежде, чем она успела издать хотя бы один звук, Пекос приник к ее губам. Теперь Энжи поневоле приходилось молчать. Краем глаза она видела смуглую кожу лица молодого Макклейна, остатки мыльной пены на его щеке и все те же горевшие огнем и притягивающие, как магнит, серые глаза.

Но если Пекос уже не видел ничего, кроме ее губ, то Энжи, хотя и чувствовала доселе неведомое сладостное головокружение, еще не совсем лишилась рассудка. Правда, ей было уже почти все равно, что сейчас может произойти. Поцелуи Пекоса парализовали волю Энжи. Да, она понимала: то, что сейчас делает с ней Пекос, – великий грех. Да, все это ужасно… Пахнет грандиозным скандалом… Но… но как прекрасно!..

Попытки Энжи высвободиться из объятий Пекоса, оторваться от его теплых губ и как-то выйти из рискованной ситуации становились все слабее. Настойчивый порыв молодого Макклейна пробудил в ней ответное желание. Энжи чувствовала, какой безвольной становится ее плоть, стремясь плотнее прижаться к его телу – сильному, горячему. Рот Энжи уже отвечал на поцелуи Пекоса. Она ощущала, как под корсетом твердеет грудь…

Пекос тем временем, чувствуя сквозь тонкую одежду девушки ее превратившиеся в твердые кораллы соски, распалялся все больше и больше. А Энжи еще не знала по своей детской наивности, как возбуждает любого мужчину высокая женская грудь. Тем более прикосновение к ней… Пусть даже через одежду…

Пекосу казалось, что кровь в его жилах вот-вот закипит. К тому же он чувствовал, как изгибается ему навстречу тело девушки. И продолжал целовать ее. Страстно, безудержно, безумно… Его дыхание стало частым, шумным… Из груди вырвался стон…

– Сотри мыльную пену у меня с лица, – услышала Энжи его шепот над самым ухом. – Вот полотенце.

Полотенце действительно все еще висело на плече Пекоса. Энжи протянула руку, скомкала его и несколькими движениями стерла остатки мыла с его лица, пока он покрывал поцелуями ее шею.

– Пекос, – в изнеможении зашептала Энжи, – вы заставляете меня…

– Прости, – пробормотал Пекос, не давая ей докончить фразу и проводя ладонями по стройным девичьим бедрам.

Она попыталась отстраниться. Но Пекос еще сильнее прижал ее к себе. Энжи поняла, что сопротивление бессмысленно. И, подняв голову, заглянула Макклейну в глаза. Тот снова прильнул к ее губам.

– Энжел, Энжел! – страстно шептал он. – Когда все лягут спать, выходи ко мне. И уедем отсюда в Сайболо-Крик. Ты ведь знаешь небольшой городок с таким названием на морском берегу? Мы будем там вдвоем. Будем принадлежать только друг другу. Купаться и нырять при луне…

Он нежно прикоснулся губами к уголкам ее рта и провел по ним кончиком языка. А Энжи чувствовала, как во всем ее теле все жарче разгорается огонь непреодолимого желания.

– Мы проедем верхом мимо таинственных огоньков Марфы, – продолжал шептать Пекос. – Остановимся там. И только потусторонние духи станут свидетелями нашей любви.

Его раскрытые губы спускались по шее Энжи все ниже и ниже. А она почти бессознательно откинула назад голову, давая Пекосу возможность целовать ее полуобнаженную грудь. На его почти безумную речь Энжи не отвечала, потому что не могла вымолвить ни слова. Она чувствовала себя потерянной… Почти умирающей… Глаза ее непроизвольно закрылись. Земля словно уходила из-под ног. Чтобы не упасть, Энжи ухватилась за сильную, с твердыми выпуклыми бицепсами, руку Пекоса. Но его другая рука уже обвила ее тонкую талию…

И снова Энжи попыталась высвободиться из стальных объятий и положить конец безрассудству. Но как она могла это сделать, если глубокий, словно гипнотизирующий голос Пекоса продолжал звучать у самого ее виска!

– Энжел, ты так очаровательна… Так прекрасна… Несешь в себе аромат розы и вкус самого сладкого меда. Я хочу тебя, моя чудная девочка! Ты должна мне принадлежать!

– Пекос… – Вся дрожа, Энжи попыталась прекратить эти излияния. – Я… я… Пекос!

Но ее голос замер в новом поцелуе. В следующее мгновение она почувствовала его губы уже между очаровательными полушариями своей груди. Энжи еще теснее прижалась к его телу и невольно стала вместе с ним извиваться. Ее длинные ноги непроизвольно раздвинули колени Пекоса, а руки крепко обвились вокруг его обнаженных плеч. Лихорадочное дыхание Пекоса стало горячим, словно ветер пустыни. Энжи, донельзя взволнованная, чувствовала, как ее лицо загорелось нестерпимо жарким пламенем, а грудь стала твердой, как камень. Испугавшись, что Пекос поймет ее состояние, Энжи схватила его за волосы и с трудом заставила поднять голову и оторваться от соблазнительных тайн, только слегка приоткрытых декольте праздничного платья.