Текст книги "Записки босоногого путешественника"

Казахстан

Общее расстояние = 3300км. Пешком = 350км: Aqtau – Beyneu – Aktobe -Adayevka– Amankaragaj– Atbasar– ASTANA – Kokchetau– Petropavlovsk – > Russia

Пограничники и таможенники быстренько поставили нам штампы и даже не проверили наши рюкзаки. Но на выходе к нам подошел молодой человек в штатском и предложил пройти в кабинет, предъявив удостоверение с аббревиатурой, что-то типа КГБ. Представитель спецслужб решил задать несколько вопросов гражданке Канады. Видимо, иностранцы здесь редкость, и ему велено проверять их на шпионство. Интересно, как бы он это делал без переводчика – то бишь меня? Беседа длилась полчаса, и я намеренно пару раз переводил неправильно, чтобы проверить, не проверяет ли он и меня заодно. Но нет, он явно не владел английским.

Это бы ничего, но единственный автобус, который увозит экипаж в город, не дождавшись нас уехал, так что пришлось нам искать место для палатки на территории порта. Но и это бы ничего – не впервой, но мошка буквально заедала. Репелленты, которые нам дали охранники, на нее не действовали. Те же охранники сказали, что такого количества гнуса здесь никогда не было, но в городе, что в 10 км от порта, все чисто. Мы уже собрались идти туда пешком, но нам повезло. К охранникам приехал друг, чтобы посидеть с бутылкой, но из-за мошки сразу поехал обратно, прихватив нас с собой.

В город мы въехали после полуночи, так что у нас непроизвольно получилась экскурсия по ночному городу. Правда, смотреть здесь особенно нечего. Освещения мало, машины по улицам проезжают редко. Мы попросили высадить нас где-нибудь на берегу, неподалеку от центра, и дружелюбный казах-водитель оставил нас возле памятника Тарасу Шевченко. Слава Богу, хоть его не убрали после переименования города. Город переименовали, а вот форт Шевченко, который расположен примерно в 150 км, так и живет под советским именем. Утром мы проснулись от голосов множества гуляющих и купающихся. Каспийское море здесь намного чище и приятнее, чем в районе Баку: желтый песок и коралловые рифы оставляют воду всегда чистой. На западном же побережье она всегда мутная. Искупавшись в теплой водице, мы познакомились с группой молодых людей, один из которых сразу же пригласил нас в гости.

По дороге мы заметили, что русских здесь в два раза больше чем казахов, тогда как в других рабочих районах Казахстана, после распада Советского Союза, русских стало намного меньше. Ребята объяснили, что это из-за того, что здесь раньше добывали уран и на его добыче и переработке работали в основном русские. Сейчас ближайший к городу карьер полностью выработан и закрыт. Поэтому автодорогу, которую когда-то начали строить, тоже забросили. Решили, что для сообщения с миром вполне хватит железной дороги, самолетов и паромов.

Мы, разумеется, пошли по дороге, и первую сотню километров, пока не кончился асфальт, нас вез местный журналист, а потом мы долго шли пешком и заночевали в бескрайней степи. На второй день мы протопали до обеда, прежде чем нас подобрали два Камаза. Вскоре мы поняли, почему не видели ни одной легковушки: начался двухсот километровый участок дороги, на преодоление которого, как сказали нам водители, в зависимости от погодных условий, у них уходит от одного до семи дней. Значит, все бегающие по Шевченко легковушки и автобусы попали туда либо по воде, либо по «железке». Большегрузные иномарки тоже редкость на этой трассе, а вот нашим трудягам – Камазам, – рытвины, ухабы и колея по пояс – нипочем. Они ведь создавались для российских дорог, точнее, бездорожья.

Нам повезло – была сухая погода, иначе в дождь на солончаках Камаз превращается в корову на льду, и без другой «коровы», стоящей на прочной почве, и длинного троса ему не выкарабкаться. Но попадались, правда, и ровные участки, где можно было бы ездить и быстрее, но водители не разгонялись – боялись «пухляков» (яма, заполненная пылью). Ныряя на скорости в невидимый «пухляк», даже прочный Камаз ломает «ноги».

По дороге водители показали нам местный «Гранд Каньон», неподалеку от которого мы все вместе и заночевали – водители в кабинах, а мы прямо в степи, не поставив даже палатку. Этим мы сильно удивили водителей, которые закрыли окна в кабинах, потому что, якобы, однажды змея укусила водителя, забравшись в кабину именно через окно. Ну что же – они поступают по поговорке «Береженого Бог бережет», а мы – «Волков бояться – в лес не ходить». А вообще-то в дальнобойщики идут ребята не из трусливых: на дорогах, подобной этой, и замерзнуть можно в пургу, и грабителей было немало было в «лихие девяностые». Ну, а боязнь змей и мышей – это не черта характера, а фобия. Перестать уважать человека из-за этого может только тот, кто болеет гордыней.

Едем дальше на тех же Камазах, и к полудню дорога стала получше. Местность тоже изменилась: вместо бесконечной степи и полупустыни с бедными аулами и одногорбыми верблюдами, потянулась гряда холмов. Они-то и явились причиной улучшения дороги. Дело в том, что они полностью ракушечные. «Вау!», – воскликнула Вероника, – «и это на высоте 1000 м над уровнем моря!». Да, никто не знает, куда бежать во время следующего потопа. Вот эти моллюски жили в своем подводном царстве, не подозревая, что их домики стихия подымет на такую высоту, и люди будут строить из них легкие, прочные, «дышащие» дома. Не зря здания из нарезанных здесь блоков можно увидеть во всем Казахстане. Правда здесь этот материал стоит копейки, а, скажем, в Астане, уже в 10 раз больше, но раз покупают, значит, он того стоит.

Едем дальше – смотрим, топливо на нуле, а водители спокойно проезжают мимо заправок с надписью «до следующей заправки 300 км». Ну, думаю, наверное, бочки с собой везут. Оказывается, нет. Через километров пятьдесят заезжаем в глухую деревню, подъезжаем к дому на окраине, посигналили и откуда сразу же появляются мужики с 40-литровыми канистрами. Через 30 минут все баки полны, однако много топлива «сэкономил» колхозный тракторист. В доме пятистенке живут два друга: казах и немец, и не домашняя заправка меня удивила. В советское время это практиковалось повсеместно, правда, за бутылку. Но вот то, что во дворе у казаха разгуливало около 40 свиней – такого в Казахстане раньше на наблюдалось.

При Советском Союзе большинство были атеистами, но «чушку» казахи ели редко. Во всяком случае, запрет Корана на алкоголь нарушался гораздо чаще, чем запрет на «нечистое» мясо. Сейчас люди в СНГ без боязни называют себя христианами или мусульманами, и почти в каждом казахском поселке есть мечеть. Вот интересно бы посмотреть статистику: влияет ли рост количества мечетей на процент снижения больных алкоголизмом. Если да, то правительству стоит строить мечети за свой счет, ведь, что ни говори, трезвенник выгоден как для семьи, так и для государства.

Но вот мы с Камазами выбрались на дорогу Р-1, и дальше нам не по пути. Здесь уже намного больше транспорта, и вскоре нас подобрал микроавтобус китайского производства. До этого мы заметили, что их проезжает довольно много, но все они полные. Оказывается, это гастарбайтеры. Именно по этой дороге узбеки едут на заработки в Россию. Оказывается, они не едут на «авось». В России их уже ждут бригадиры, которые по мере потребности, по блату вызывают соотечественников. Ведь годовой зарплаты гастарбайтера хватает, чтобы, вернувшись в Узбекистан, построить себе хороший двухэтажный дом. А ведь платят им на стройке не так уж и много. Так что не верьте тем российским мужчинам, которые говорят, что не могут найти работу. Работы хватает, просто сидеть на шее у жены и пить водку гораздо легче чем на стройке вкалывать.

Подвозившие нас узбеки остановились на ночь возле небольшого кафе, одиноко стоящего на обочине. Мы, поужинав вместе со всеми, легли спать на расстеленные во дворе ковры. Хозяйка кафе – узбечка, предлагала нам спать внутри, но под звездами-то приятнее.

Это место запомнилось мне надгробным памятником на одной из 5 могил кладбища через дорогу. Мини-«Тадж-Махал» был построен довольно искусно, с соблюдением всех пропорций, вот только цвет не тот. Я предположил, что умерший был не беден, кирпичей-то на трехметровое сооружение ушло немало, да плюс работа. Но хозяин кафе сказал, что это кладбище соседнего бедного аула. Умерший был очень хорошим человеком, вот односельчане и скинулись, чтобы осуществить его мечту: побывать в Тадж-Махале. По мне, так лучше бы они при жизни помогли ему это сделать, но, наверное, это дороже бы обошлось. Да и вспоминаем мы о заслугах обычно после того, как человек уйдет.

К тому же у казахов другое отношение к смерти. Я уже давно заметил, что их могилы зачастую выглядят намного лучше, чем их жилища при жизни. С одной стороны, это логично: срок нашего пребывания на этом свете намного короче, чем на том. Но с другой стороны, зачем трупу роскошные хоромы – ведь душа-то в другом месте находится? Хотя, что мы блин знаем об этом?! Может, не зря фараонов мумифицировали? Да и не только фараонов, вон и Ленина, например, тоже. Да и вообще, раньше даже тела врагов закапывали, чтобы звери не растащили. Хотя это, как и кремирование, скорее всего продиктовано санитарией. Сжигание тоже практично, только один минус. Если всех кремировать, как будут историки узнавать, какими были представители прошлой цивилизации? Кстати, пока не закончил тему о захоронениях. Здесь, в Казахстане, могильщикам приходиться проделывать вдвое больше земляных работ, чем их коллегам в России. Дело в том, что тело, завернутое в саван, помещают в нишу. Эта традиция, я думаю, появилась из-за того, что в степи трудно найти деревья для гроба, а бросать землю прямо на покойника как-то неприлично. Извиняюсь, если заставил читателя задуматься, какой способ захоронения указать в завещании.

То же самое и с другими традициями. Например, бешбармак. Зачем кочевнику с собой ложки-вилки возить? Куски мяса и теста руками удобнее брать. А одежда, о которую после еды вытирают руки, от жира становится ветро– и водозащитной, так что – двойная выгода. Не подумайте, что я пишу это с сарказмом. Я с удовольствием ем бешбармак руками, запивая шурпой из пиалы. Казахи очень гостеприимный народ. Так что, пока мы добрались до столицы, баурсаков, чая и кумыса напились вволю. А вот бешбармак поели только один раз. Его для нас заказал молодой бизнесмен, который ехал в Атырау (бывший Гурьев). Специально заехал в кафе, где его хорошо готовят.

По дороге он все время расспрашивал нас об Америке, а за столом рассказал историю возникновения этого довольно большого поселения. Вот притча о недельном приезде сюда сына американца, открывшего здесь месторождение нефти: известный техасский геолог, участвующий в экспедиции по поискам нефти в Казахстане, перед смертью попросил своего сына съездить в Казахстан, показав координаты, где когда-то он нашел богатые залежи нефти. Он надеялся, что теперь в том районе возник большой и красивый город. Старику, наверное, хотелось убедиться, что, благодаря ему, люди в далеком Казахстане, который понравился ему, стали жить лучше. Сын приехал, но кроме нефтекачалок и маленького поселка ничего не нашел. Ни памятников первооткрывателям, ни мемориальной доски, на которую, возможно, надеялся его отец – ничего! Да ладно с ним, с американцем. Между строк звучало: почему люди, которые живут и работают здесь сегодня, ничего не имеют? Все деньги в столицу уходят!

Когда мы добрались до Астаны, то я подумал, что тому американцу не стоило расстраивать отца. Надо было просто привезти ему фото отсюда – ведь благодаря нефти город сказочно преобразился, за очень короткий период времени. Астана сейчас выглядит богаче и современнее своих нефтяных соседей Баку и Ашхабада, а о бедных Душанбе и Бишкеке и говорить не стоит. Зато у соседей нет такого резкого контраста между столицей и провинцией. Но столичная жизнь «не по зубам» пенсионерам. Моя старшая сестра, например, проработав всю жизнь учительницей, выйдя на пенсию, вынуждена была поменяться и переехать в пригородный поселок, так как пенсии хватало лишь на оплату коммунальных услуг.

Я согласен, что столица – лицо страны, и, естественно, надо заботиться о ее виде. Но при чистом, накрашенном «лице» иметь грязную «задницу», тоже несолидно. Между тем многие правители забывают об этом. Также они забывают, что цивилизованной может называться только та страна, где дети обучены, а старики накормлены. В этом плане, конечно, Советский Союз был более цивилизованной страной, чем нынешняя Россия и СНГ.

В течение недели мы навестили всех родственников: посидели за столом у живущих, подправили могилки ушедших и двинулись на север. Там, в Нижневартовске, у меня родственников нет, но полно друзей.

Мой племянник Олег вывез нас за город, и мы долго шли под моросящим дождем. Во время дождя попутчиков подбирают очень редко – сиденья жалко. Но часа через два нам повезло: остановилось аж две машины. На них ехало семеро грузин, и следующие 200 км в разговорах о Грузии пролетели быстро. Мы вспоминали ее с благодарностью, они – с ностальгией. Мы доехали с ними аж до Щучинска. Они ехали в гости, куда пригласили и нас, но мы знали: если примешь приглашение, то до утра не выйдешь, поэтому отказались. Они поручили самому младшему вывезти нас за город, и мы пошли дальше.

В тот день мы преодолели еще километров 200 с ребятами казахами, и переночевали за небольшим поселком. Местность в районе Кокчетава приятная, и дорога, идущая от столицы на Петропавловск, считается самой хорошей в Казахстане. Ее мы выбрали, конечно, не из-за этого, и не для того чтобы посетить Петропавловск, где в 2003 Веронику депортировали из Казахстана. Просто это был самый короткий путь в Тюмень. От Петропавловска мы отправились на переходный пункт Красный Яр, статус которого только что изменили на международный.

Когда я путешествую по России с женой, то все время приходится думать, где пересекать границу. Вообще-то и в других странах переходные пункты бывают двух типов: международные и только для местных. Последние, как правило, находятся вблизи маленьких поселков, где и дорог-то толком нет, а служат они для того, чтобы родственники ходили друг к другу в гости легально. На этих пунктах есть только пограничники, у которых и печатей-то нет. А вот Россия и страны СНГ в этом плане перещеголяли всех. Они поделили иностранцев на «наших» и «не наших». Там, где можно «нашим» (СНГ), есть и дороги, и таможенные пункты, и вроде нет логических причин заставлять иностранцев делать крюк, но… Я подозреваю, что разница лишь в том, что на «немеждународных пунктах» нет сотрудников КГБ, или как там они сейчас называются Я, как патриот своей страны (не рьяный), могу понять, что сокращая высокооплачиваемых сотрудников, руководство делало это из экономических соображений – ничуть не заботясь о том, что иностранцам приходиться разворачиваться. Пусть тратятся на лишний билет – они богатые. Да, богатые, но в Россию туристы едут неохотно, как раз из-за заморочек на переходных пунктах, фиксированных сроков въезда и выезда, и ограничений передвижения по стране. Регистрации тоже время и деньги отнимает. У нас что, на границе компьютеров нет? Вот в других странах турист входит, его вводят в базу данных – вот и вся регистрация. Гуляй по всей стране. А чтобы турист случайно не забрел на стратегический объект, там охрана есть. Какая вероятность, что туда турист забредет и потом кому-то доложит об этом? А у нас: «Вот вам список – «А, Б, В …". Туда нельзя – если интересно, можете посмотреть через спутниковую карту, или послать туда специалиста».

Последние 50 км до границы мы доехали на стареньких Жигулях. Андрей, их владелец, сделал крюк в 20 км, чтобы нас довезти. Кстати, он очень хорошо отзывается о своих соседях-казахах. Еще он сказал, что они (русские) здесь в Казахстане лучше, чем русские в России – те стали более меркантильны. Вот и граница с весьма доброжелательными служащими по обе стороны, да и вообще, не попадались мне плохие. Есть у меня конечно претензии к заморочкам на границе, но ребята на местах ни при чем. Они делают то, что прикажут.

Грузия

Общее расстояние=650 км. Пешком=300 км: Batumi– TBILISI– Rustavi-Azerbaijan

На границе правила, естественно, изменились: Веронике бесплатно поставили штамп на вход, а мне вклеили визу за $20. Не успели мы пройти по дороге 300 м, как чуть не были сбиты выскочившим из-за поворота джигитом. Хорошо, что мы шли навстречу движению, и вовремя успели отскочить на обочину, иначе имели бы шанс быть похороненными рядом с апостолом Андреем, памятник которому мы только что видели.

По дороге мы видели еще несколько «джигитов», но в городе, особенно на перекрестках, водители были более осторожными, хотя тоже не особенно соблюдали правила.

Помните анекдот? Проскакивает таксист на красный и говорит испуганному пассажиру: «Не бойся! Я джигит, а потом, остановившись на зеленый, объясняет – вон другой джигит несется».

Окраина Батуми встретила нас обшарпанными фасадами домов, рытвинами на дорогах и т. д. Идем к центру, надеясь, что там лучше, но и там то же самое. Видимо, ни у частников, ни у властей не хватает денег на ремонт. Мы понимаем, что в связи с войной экономика не на высоте, но все равно жаль смотреть на красивые некогда здания. Людей тоже жаль, хоть на улицах и нет той угрюмости и озабоченности, как в провинциальных городах России 90-х годов, но нет и прежней жизнерадостности, присущей грузинам. Да и чему радоваться? Низким ценам на продукты? Безработных этим не обрадуешь. По дороге я специально разговариваю со многими людьми разных сословий, чтобы проверить реакцию на слова «Я русский». Ни разу за пребывание в Грузии ни один человек не среагировал негативно! Правда, по дороге в Тбилиси, когда мы проезжали мимо огромных лагерей беженцев, в голосе водителя, называющего цифры количества людей, потерявших жилье в результате войны, прозвучал укор в сторону России.

Но хватит о грустном. Как и все советские люди, я бывал на Черном море пару раз, но до Батумского, как в то время говорили, – «лучшего в мире Ботанического сада», так и не добрался. Сейчас мне, как говорится, сам Бог велел посетить его и показать Веронике.

Каюсь, мы не пополнили бюджет парка, а как обычно проникли в него через забор. Хочу признаться читателю, думающему, что я делаю это из экономии – только в 30% случаев это так. Делаю я это в основном из-за мальчишества. В детстве мне нравилось лазить через заборы в огороды. Я думаю, многие из читателей делали это, вспомните, разве мы делали это, чтобы поесть на дармовщину? Во время путешествия приключений и без заборов хватает, но… Зато теперь у придирчивого читателя есть повод сказать: «Ай-ай-ай, 60 лет мужику, книги пишет, а чему молодежь учит?»

Парк, конечно, поражает как размерами, так и разнообразием растительных форм, которые, оказывается, могут произрастать в одном климате. Видно, сколько труда и любви вложено в эту землю. Конечно, видно и то, что из-за упадка в экономике в парке не хватает рабочих рук, чтобы поддерживать его в надлежащем порядке, но, надеюсь, общественность не допустит, чтобы он окончательно захирел.

Мы зашли на территорию сада после обеда и, поняв, что до наступления темноты мы не успеем осмотреть и половину, решили переночевать на территории. В принципе, на огромной площади легко найти укромный уголок для палатки, где нас не найдут немногочисленные охранники, но мы познакомились с 72-хлетней женщиной, которая проработала здесь всю свою жизнь. Сейчас она на мизерной пенсии, но продолжает работать бесплатно, чтобы ее не выселили из ведомственной квартиры в доме для обслуживающего персонала. Она пригласила нас переночевать у нее и, хотя она не просила денег, мы заплатили ту сумму, которую должны были отдать за вход, посчитав, что так будет справедливо.

Без рюкзаков мы быстро осмотрели оставшуюся территорию. Напоследок посетили могилу профессора Краскова – основателя Ботанического сада. В течение многих лет он на свои деньги покупал саженцы из многих стран мира, чтобы люди могли любоваться разнообразием растительности в одном месте. Спасибо ему огромное! Мы все оставляем после себя следы, а его пример показывает нам, как много хорошего может сделать один человек за короткий срок человеческой жизни!

Следующая ночь застала нас в прибрежном городе Кобулети. Он выглядит еще непригляднее, чем Батуми, из-за множества заброшенных или недостроенных зданий. Мы зашли в какое-то недостроенное кафе на берегу, чтобы попросить воды для приготовления еды, но Рустам (хозяин кафе) пригласил нас на ужин, а затем предложил бесплатно переночевать у него в гостинице. Нам было вполне комфортно на берегу в палатке, но мы не стали обижать хозяина отказом.

В гостинице мы пообщались с персоналом, и вдобавок я заснял группу армянских школьников, устроивших дискотеку в кафе гостиницы. Они приехали сюда к морю, ведь ни в Турцию, ни в Азербайджан они поехать не могут из-за политических игр правительства.

Нас эти политические интриги тоже заставили изменить маршрут. Я хотел показать Веронике Сочи, но грузинские пограничники на турецкой границе предупредили, что Веронику по земле в Россию точно не пропустят. В любом случае, у Вероники пока не было российской визы. Она, как я уже писал ранее, – одна из самых неудобных на планете, поскольку имеет фиксированную дату въезда. В г. Поти мы попрощались с Черным морем и отправились в сторону Тбилиси.

В столицу мы добрались за три дня и въехали туда на микроавтобусе, который подобрал нас примерно на полпути. Молодая чета Зураб и Ита отвозили в горы к бабушке своих детей на все лето, и с ними ехала младшая сестра Зураба. Елен учится на кинорежиссера, кроме того, хорошо рисует и подрабатывает в художественной школе. В свои 22 года она имеет неплохой заработок, что помогает семье Тавадзе выживать в эти тяжелые времена. Ребята привезли нас домой, и познакомили с родителями.

Мама и отец Зураба и Елен сказали, что мы можем гостить сколько захотим. Мама, единственная кто имеет постоянную работу, преподает в художественной школе. Отец, как и многие в Грузии, потерял работу из-за экономического кризиса, но без дела не сидит – потихоньку переоборудует чердак дома в жилое помещение: семья-то растет. Зураб вообще-то музыкант, пишет музыку и уже записал пару дисков. В лучшие времена наверняка будет востребован в этом качестве, но… пока подрабатывает мелким ремонтом автомобилей или таксует. На примере этой семьи я еще раз убедился, что взаимовыручка в семье у грузинов стоит на первом месте. Гостеприимство тоже на высоте – пока мы гостили, они выставляли на стол самое лучшее, что было на рынке. Мы просили их не тратиться, так как понимали, что обычно они экономят, чтобы сберечь деньги на стройматериалы, но для них гостеприимство важнее денег.

Но вот срок нашего пребывания в столице напрямую зависел от денег. Я имею в виду сроки получения российской визы для Вероники: одномесячная, одноразовая виза, срочная (в тот же день) – 150 $, 3 рабочих дня – 110 $, 5 рабочих дней – 60 $.

Как говорится, – «козе понятно», что разница в цене и сроках надумана, ведь во всех случаях документы отправляются в Россию факсом, и затраты остаются те же. Просто, когда клиентов много, дорого оплаченную анкету перекладывают вверх. Но дело в том, что, если вы даже являетесь единственным клиентом, ваш паспорт с уже вклеенной визой будет лежать в консульстве до оплаченного срока.

Я не хочу сказать, что это практикуется только в Российском Консульстве. Исключением в этом плане, насколько мне известно, является только консульство США. Там, предварительно заплатив во время подачи, вы получаете визу или отказ сразу же после собеседования. Правда, собеседования можно ждать от одного до 20 дней, но это зависит от количества подающих заявление – никаких срочных тарифов. Я думаю, что это более демократично.

Процесс получения не только демократичен, но и организован в зависимости от менталитета жителей той страны, где находится посольство. Так, например, в цивилизованных странах, линия, где должна стоять очередь, просто размечена или огорожена ленточками, а зал для ожидающих интервью большой и удобный. В странах же третьего мира, прочная железная ограда не позволяет никому пролезть без очереди, а зал ожидания маленький, так как публика более эмоциональная и шумная. В этих странах люди, стоящие в очереди, доходят только до кабинета снаружи, где клерк, обычно из местных, быстренько выдает им квитанцию для оплаты. После чего клиент спешит в банк, указанный на квитанции, и оплатив, получает корешок со штампом, где указана дата и время интервью. Для чего я рассказываю о порядках в консульстве США? Для того чтобы вы могли сравнить их с беспорядком возле российского посольства, о котором я расскажу позже.

Поскольку мы прибыли в столицу в субботу, то визит в консульство откладывался до понедельника, и гостеприимные хозяева повели нас в музей. В воскресенье они планировали для нас еще какую-то экскурсию, но я, чтобы не злоупотреблять их радушием, сказал, что мне надо найти своего знакомого путешественника, который возможно живет в Тбилиси.

Ребята сказали, что постараются помочь мне. Я предложил поискать по телефонной книге, но когда назвал имя – они дружно воскликнули: «Вах, какая телефонная книга? Каждый в Грузии знает Батоно (уважаемого) Джумбера Лежаву!» Мы позвонили, я представился и спросил, помнит ли он меня. Он сказал, что да, конечно, и предложил встретиться в воскресенье возле знаменитых бань.

Я уже не помню, писал ли я в своей первой книге о встрече в Китае с велосипедистом из Грузии, который уже несколько лет ездил по планете, объезжая все материки по принципу море справа. Мы тогда двигались во встречных направлениях, поэтому поговорили недолго. Он особенно не хвастался своими достижениями, а мне тогда, и похвастаться нечем было. Помню то, что он мне понравился. Симпатичный, добрый, целеустремленный.

И вот новая встреча. Меня узнать нетрудно: моя визитная карточка – босые ноги. Ну а его, если что, помогут узнать Зураб и его отец, которые повезли меня к месту встречи. Впрочем, их помощь не понадобилась. Я сам узнал его, к тому же, оказывается, нас уже ждало телевидение. Я, правда, так и забыл спросить, кто пригласил журналистов: то ли Елен, у которой друзья на студии, то ли сам Джумбер. Впрочем, не важно – все остались довольны. Телевидение имеет материал для новостей, а наши гостеприимные хозяева лично познакомились со знаменитостью.

После того как телевизионщики уехали, мы с Джумбером еще долго беседовали. Он хотел сводить нас в баню, но так как Вероника не говорит по-русски, нам с ней пришлось бы брать отдельную кабинку, и наше общение с Джумбером на этом закончилось бы. Мы предпочли второй предложенный им вариант – экскурсию по городу. Я уже однажды был в Тбилиси с женой и Никитой. Правда, он был тогда семимесячным, в животе у мамы.

Если честно, тогда мне город понравился намного больше. Я, конечно, делаю скидку на возраст. Как ни крути, надо признать, что в молодости краски ярче, чувства острее и т. д., но обшарпанных зданий в центре города и полуголодных неухоженных зверей в местном зоопарке тогда точно не было. Но, оказывается, город знавал и намного худшие времена.

Джумбер привел нас на мост, на котором когда-то были убиты и сброшены в реку тысячи людей, не желавших принять мусульманство. Здесь же мы услышали легенду о возникновении названия города: какой-то принц подстрелил фазана, который упал в воду (по-видимому, в горячий источник). Принц, подняв птицу, воскликнул: «Тбилису». Он построил здесь резиденцию, которая постепенно превратилась в город. Возможно, в отношении названия города, эта легенда правдива. Поселение, скорее всего, уже существовало и не одно – люди всегда селились у воды, а тут сразу две реки сливаются в одну, которая несет отбросы грузин в Азербайджан. Хоть в этом у них преимущество перед соседями. А то несправедливо, понимаешь: у них и горы, и море, и нефть. Это я уже сам на ходу придумал. Вообще-то грузины люди не завистливые и самодостаточные, они гордятся своей историей и традициями.

После экскурсии Джумбер спросил о наших дальнейших планах, и, узнав, что мы собираемся обратиться за российской визой для Вероники в понедельник, он посоветовал нам туда не ходить. Консульство из-за войны перестало работать, но недавно открылась секция интересов России при посольстве Швейцарии, но там большая очередь. Он предложил на завтра отвезти нас на границу с Азербайджаном, чтобы там мы получили Российскую визу в Баку.

Я поблагодарил, но сказал, что, во-первых, для Вероники в Азербайджан тоже нужна виза, а во-вторых, я хочу показать ей старую военную грузинскую дорогу, которая как раз на пути на крестовый перевал, где находится переходной путь в Россию. Лежава таки настоял на поездке, сказав, что слышал, что иностранцам просто ставят штамп на азербайджанской границе, а крестовый перевал вообще закрыт.

Я вообще-то читал в новостях, что по просьбе Армении, его недавно открыли для грузовиков, но подробности не сообщались. Я не знаю, по чьей инициативе был закрыт этот переход, но для бедной Армении это был единственный доступ к внешнему рынку. Турция и Азербайджан – их враги, а у Грузии своего вина и чачи полно, зачем им армянский коньяк?

Утром Джумбер заехал за нами на старенькой иномарке, которую он одолжил у приятеля – не на велосипеде же нас везти. Мы предупредили гостеприимных хозяев, что возможно вернемся, но, на всякий случай, попрощались.

На переходной пункт мы пошли втроем, и правильно сделали. Во-первых, из уважения к нашему сопровождающему, очередь пропустила нас вперед. Во-вторых, офицер разрешил мне сходить через нейтралку на азербайджанскую сторону без штампа. Я попробовал уговорить азербайджанцев пропустить Веронику без визы, но бесполезно. Иностранцами, которые проезжали здесь без визы, оказывается, были граждане СНГ или водители-дальнобойщики, имеющие специальное разрешение. Я сообщил об этом Джумберу, который, похоже, огорчился больше нас. И я понял, почему.

Пока мы ехали обратно, Джумбер рассказал нам о своей жизни. Кому интересны детали – введите его имя в любой поисковик, так как я изложу историю вкратце. После того, как его любимая жена умерла, он заболел гангреной кишечника. Ему удалили 2 метра кишки. И даже не стали зашивать швы. Первые слова, которые он услышал, когда очнулся – «Этот не жилец, готовьте место в морге». Но он выжил, сказав себе, что 48 лет – слишком рано для смерти и решив победить болезнь изнурительными тренировками. Вскоре он стал обладателем рекорда Гиннеса по отжиманиям. Затем еще одного, и еще, и так в пяти или семи номинациях по отжиманиям. За минуту – 132, за час около 400, за сутки – больше 4000 и др. Потом ему это стало скучно, и он решил посмотреть мир. Сел на велосипед и, доехав до Черного моря, поехал дальше, с целью объехать все континенты, по принципу море справа. Во время этого путешествия я и встретил его на берегу Желтого моря. Он вернулся на родину, по-моему, лет через 12. За это время он стал обладателем еще нескольких рекордов по номинации «велоспорт». ЮНЕСКО присвоило ему звание спортсмен года, а газеты называли его «человек-рекорд».