Текст книги "Бог Кальмар"

23

Бешено работая легкими, проф. Эйнштейн истратил свое последнее дыханье на брошенное верховному жрецу страшное ругательство. Неожиданно давление исчезло, и профессор смог втянуть в легкие глоток прохладного вонючего воздуха.

Чувствуя, как к нему стремительно возвращаются силы, Эйнштейн попытался изобразить жест, о котором думал, и когда ему это удалось, свечение вокруг него полностью исчезло.

Бормоча что-то невнятное и шатаясь, Оуэн в шоке отступил, вцепившись руками в собственные волосы.

– Невозможно! – прохрипел верховный жрец, пытаясь спрятаться за своим магическим жезлом. – Невероятно!

– Ни то, ни другое, глупый болван, – угрожающе засопел проф. Эйнштейн. Медленно поднимаясь на ноги, профессор дотронулся до все еще остававшейся у него на голове помятой бронзовой короны. – Твое трусливое нападение, похоже, пробудило Корону Александра, и она рвется снова сразиться со злом.

Окутанный вдруг исходящим от него желтоватым с виду защитным бронзовым сиянием, сам несколько побронзовевший, проф. Эйнштейн решительно шагнул вперед.

– А это значит с тобой, дружок, – зловещим голосом пояснил он.

– Это какой-то фокус, – пробормотал Оуэн и ткнул перед собой жезлом. Из конца посоха вырвался мерцающий голубой луч и ударил по колышущемуся вокруг Эйнштейна бронзовому полю. Но лишь срикошетил, отразившись в мраморный пол и оставив толстую ледяную кляксу.

Засучив рукава, Эйнштейн прислушался к поселившемуся в его голове голосу и быстро проделал серию сложных движений пальцами. Лежавший далеко в стороне Меч Александра ожил, поднялся в воздух и, пролетев через все помещение, с крепким шлепком упал в вытянутую руку профессора.

После того как два магических предмета пробудились и воссоединились, профессор стал слышать их беззвучный диалог. Магическая книга из безымянного города играла по-честному. Действуя вместе, корона и меч являлись единым оружием. Крайне интересно! Профессору подумалось мельком, не отсюда ли, или от чего-то подобного пошла легенда о Мерлине. Был он волшебником или всего лишь гласом короны короля Артура? Что ж, отличная загадка, можно будет заняться как-нибудь!

Пригнись влево!

Быстрым движением Эйнштейн увернулся от летящего из жезла верховного жреца града ледяных шаров. Уф, чуть не попал.

Спасибо,– мысленно поблагодарил он корону.

Нет проблем. А теперь, ратуй!

Что? A, «En guarde![38]38
  En guarde! – фехтовальный термин означающий «К бою!» (франц.).


[Закрыть]»

Оуэн двигался по храму, словно боксер, готовящийся нанести удар. Эйнштейн завертел мечом и из острия оружия вырвался силовой луч. Когда он пронзил пространство храма, вокруг жестикулирующего верховного жреца возникла потрескивающая энергией зыбкая оболочка, и отраженный луч ударил по колонне, испарив изрядный кусок мрамора. Критически ослабленная колонна рухнула, проделав брешь в штабеле из трупов и открыв взору наружный пейзаж. Как раз в это время на горизонте три луны начали выстраиваться в ряд, одна позади другой.

Черт побери, соединение лун в этом мире должно означать полнолуние на настоящей Земле! – заключил профессор. – Вот оно: возрождение может начаться в любой момент!

Ну так убей его, – резонно посоветовала корона.

Весьма разумный совет. Непременно так и сделаю.

Уильям Оуэн пошарил в мантии, уронив на пол несколько желудей, выхватил карманный «Адамс-32» и выстрелил. Но Меч Александра играючи отразил летящий свинец.

Сделав жест одновременно свободной рукой и мечом, проф. Эйнштейн попытался парализовать рот врага, но Посох Бога Кальмара нейтрализовал это колдовство. Выкрикивая в адрес друг друга заклинания, каждый из противников пытался наступать, и ослепительные разноцветные огни осветили храм. Сталкивались с грохотом наковален смертоносные заклятья. Гипнотически кружили в кипящем воздухе месмеризмы, и противники едва не лишили друг друга рассудка. Одежда на них вспыхивала и тут же восстанавливалась позади пробегающих полос пламени. Ножи носились в воздухе ураганом остро отточенной смерти. Рядом с профессором возник склизкий ком, но его живо слопал миниатюрный тираннозавр. Баньши[39]39
  Banshee (англ.) – привидение, чье завывание предвещает смерть.


[Закрыть] скребанули ультразвуковыми когтями по барабанным перепонкам, но им дали отпор комочки магической ваты. По стеклянному куполу потолка поползли, извиваясь, смертоносные черные мамбы[40]40
  Черная мамба – африканская ядовитая змея.


[Закрыть], но тут же сгинули от одного прикосновения запрыгавших кругом лягушек «Золотая Стрела». Вскоре по окровавленному полу заползали смертельные насекомые; клыкастых лепреконов противники попросту растоптали, не заметив. Пролетавшие мимо ангелы осуждающе закудахтали при виде этого буйного проявления насилия, в то время как призванные на помощь демоны лишь посмеялись и сделали фото на память. На короткий миг возник размахивающий шамшером рассерженный дух Рыжего Джона Бонатера, но уже через долю секунды призрак-мститель исчез, когда верховный жрец открыл межпространственный портал и швырнул духа в огненную бездну ада. Еще мгновение спустя межпространственная вихревая воронка снова распахнулась и пирата выкинули оттуда пинком под зад.

– Морякам и актерам вход воспрещен! – крикнул какой-то демон и окончательно захлопнул портал.

Оуэна неэффективно стукнул по голове гигантский прозрачный молот, в то время как нематериальная мышеловка захлопнулась на твердом как алмаз теле проф. Эйнштейна, не причинив ему вреда. Из раскрытых ладоней выскакивали стрелы, из коленей летели залпы пушечных ядер, а из ушей так и валил пар; ученые мужи бились за контроль над миром. Мешая друг другу прицелиться, жрец и профессор попеременно то увеличивались, то уменьшались в размерах. Вокруг обоих разбивались волны нереальности, искрящаяся темнота поглощала пульсирующий солнечный свет, а в воздухе над бойцами с гробовой серьезностью занимались армрестлингом две гигантские руки. По всему помещению безумно скакали мячи голубого огня. Повсюду трещали молнии. Сотни мертвых поклонников Бога Кальмара восстали в виде армии зомби. Но в храм с громом хлынула лавина кошерной соли, и зомби полетели, кувыркаясь, в кратер. А между тем бушующий эфирный смерч даже не взъерошил волосы бешено жестикулирующих врагов. Храм ходил ходуном, и частично приоткрытая дверь в нише захлопнулась, сбросив стоявшее на ней ведро. Оно грохнулось на пол, расплескав свое водянистое содержимое, и жидкость, шипя и потрескивая, словно кислота, начала растворять мрамор.

Этот звук на мгновение привлек внимание Эйнштейна, и тот ахнул при виде своего отражения в пятне льда на колонне. Он выглядел старше! На много лет старше. Очевидно, пропускание через свою физическую оболочку такой массы магической энергии не могло пройти даром. Профессор старел с феноменальной быстротой. Его лохматые седые волосы стремительно отступали с морщинистого лба. Обе руки усеивали пигментные пятна, а все суставы вдруг заболели от ревматизма. Даже его хваленое зрение начинало сдавать, а голос из короны делался все глуше и глуше. Этот магический бой буквально высасывал из профессора жизнь, но у него не было иного выбора. Он должен был драться дальше.

Совместными действиями корона и меч Александра дали отпор новой волне атак со стороны рычащего Оуэна, а затем блокировали серию смертельных чар. Вслед за тем храм покачнуло мощное землетрясение, и по полу поползли расширяющиеся трещины, но их тут же заштопал гигантский полупрозрачный степлер. В этот момент проф. Эйнштейн заметил, что верховный жрец Дутара ни чуточки не постарел от битвы. Как можно оставаться молодым и свежим при таком расходе сил? На эту тему корона зловеще помалкивала.

Почувствовав, как у него начинают выпадать зубы, Эйнштейн понял, что должен немедленно предпринять что-то чертовски хитроумное, а не то Оуэн может просто подождать, пока профессору не будет засчитано техническое поражение в связи со смертью от старости. Но что он мог испробовать такого, что еще не оказалось безрезультатным?

Продолжая атаки, проф. Эйнштейн попытался проанализировать ситуацию, мысленно прокручивая все перипетии боя. Ответ пришел сразу же. Руна на полу! Должно быть, все дело в ней! Что бы ни происходило, Оуэн упорно отказывался переместиться со своего места. В то время как проф. Эйнштейн изрядно бегал, уворачиваясь от различных атак, Оуэн предпочитал скорей получить ранение, чем оказаться хоть немного в стороне от мистической руны. Что же делать? Что он мог сделать?

А тем временем прозрачные гадюки попытались оплевать Оуэна ядом, но с ними быстро разобрался гигантский мангуст. Потом мангуста съел золотой волк; волка сожрал рыжий медведь, который тоже сразу погиб – на него шлепнулся брюхом золотой кит, добавив трещин на мраморном полу.

Сосредоточившись на руне, проф. Эйнштейн заметил ведущую от сапога верховного жреца к этому мистическому символу тонкую проволочку. Черт возьми, этот хитрый мерзавец, должно быть, и правда потягивал магическую энергию из невидимой матрицы в руне! Каждая атака Меча Александра подпитывала неувядающую молодость верховного жреца! Эйнштейну поневоле пришлось признать, что эта стратегия весьма хитроумна и он ничего не может ей противопоставить.

Разбушевавшаяся бронзовая корона решила переключиться на новую тактику и предложила новый план боевых действий. Создав мерцающий щит с помощью выставленной перед собой ладони левой руки, проф. Эйнштейн навел на Оуэна меч, из острия которого вырвался мощный силовой луч и ударил в посох, пытаясь сжечь, сварить, просверлить его насквозь. Оуэн в ответ схватился за висящую у него на шее печать Бога Кальмара, и костяной посох оказал жесткое сопротивление. Вкладывая в натиск все больше и больше своих жизненных сил, проф. Эйнштейн наращивал мощь атаки. По нематериальному барьеру мерцающей голубизны расплескалась струя едкого золота, и храм затопили смертельные переливы ярких красок битвы.

Похоже, струхнув, Оуэн забормотал защитные заклинания, тогда как его посох начал слегка тлеть. А затем защитная аура вокруг верховного жреца стала таять, и он принялся отчаянно хватать ртом воздух, буквально поджариваясь заживо. Чувствуя близость победы, Эйнштейн расплылся в довольной ухмылке, но тут же покачнулся, почувствовав боль в груди, словно от удара молотом, и узнал симптомы надвигающегося сердечного приступа. Проклятье, только не сейчас! Но дряхлеющего профессора накрыла волна слабости, и он упал на колени, едва в состоянии удерживать меч на весу.

Неожиданно освобожденный от чар, Оуэн стиснул Большую Печать и удвоил выход энергии из собственного посоха. Неудержимая сила столкнулась с неодолимым барьером в ослепительном пиротехническом шоу, и храм содрогался под воздействием радужных побочных эффектов. Мрамор трескался, покрывающие алтарь гобелены исчезли в пламени, и от усилившегося жара кровь в котле забурлила еще сильней.

Терзаясь от боли и обливаясь потом, проф. Эйнштейн пытался удержать хоть какую-то защиту против жестокой сверхъестественной атаки. Храм медленно раскалялся, и вот уже профессора со всех сторон со вспышкой окружила огненная лава, и маленький островок мраморного пола у него под ногами становился все меньше и меньше, поглощаемый плавящимся камнем. Воспрянувший Оуэн демонически расхохотался. Из глубины души проф. Эйнштейна поднялась неистовая ненависть к глумящемуся врагу, и пришло вдохновение. Бронзовая корона в ужасе запретила даже думать об этой абсурдной идее, но на этот раз профессор отказался прислушаться и предпринял атаку.

Теперь, вместо того, чтобы отражать надвигающуюся лавину вражеской магии, Эйнштейн приказал мечу Александра поглощать ее и направлять избыток в его, Эйнштейна, умирающее тело. Меч сперва взбунтовался. Но профессор, именем Александра, потребовал от него повиновения! Меч неохотно подчинился, кривясь от отвратительного вкуса темной магии. В приливе новой силы по жилам профессора пробежал восхитительный огонь, и сердце снова забилось сильно и ровно. Возрастные пигментные пятна исчезли, в глазах прояснилось, и проф. Эйнштейн начал завершающий этап своей атаки. Теперь вопрос стоял – все или ничего. Как любят говорить американцы, вот оно, это самое пресловутое Оно.

Сложным двойным движением Эйнштейн создал у себя под ногами закрученную пружину и запустил себя вперед, словно цирковой артист. Пролетев через весь храм, профессор врезался в пораженного таким ходом Оуэна, столкнув верховного жреца с руны, и соединенная с сапогом того серебряная проволока лопнула. Выронив посох, Оуэн скорчился, вопя от боли, и из глаз у него потекла кровь. И словно в ответ храм сотряс оглушительный удар грома, и мистическая руна на мраморном полу полыхнула от прилива первозданной энергии.

– Матрица! – бледнея, завизжал Оуэн. – Ты дурак! Она активирована слишком рано!

– Превосходно! – торжествующе усмехнулся проф. Эйнштейн, раскачиваясь в такт движениям храма.

– Мы оба погибнем, старый ты дурак!

– Лишь бы ты сдох первым, предатель!

Обоих противников поглотила яркая вспышка совершенно уже неуправляемой магии, а закрутившийся ураган мистической энергии своей страшной силой разорвал их на части, буквально распыляя тела на атомы. Частица за частицей, орган за органом, оба были восстановлены чистой неконтролируемой магией, которой было проникнуто каждое волокно их дрожащих тел. Боль была совершенно невообразимая, и Эйнштейн молился о спасительной смерти. Но затем с резким ударом грома агония прекратилась, аура растаяла, и ощущающий дикое головокружение профессор Феликс Эйнштейн оказался стоящим рядом с Уильямом Оуэном внутри остывающей пентаграммы.

– Нам полагалось умереть, – в замешательстве пробормотал верховный жрец.

– Как пожелаешь, старина! – проворчал профессор, со всей вернувшейся к нему силой взмахнув мечом – не в каком-то магическом или особом жесте, а просто как куском заточенного металла.

С неподдающимся описанию звуком Меч Александра рассек верховного жреца надвое, разрубив его от плеча до живота.

Все еще омерзительно живой, Уильям Оуэн, пошатнувшись, попятился, и меч выплюнул огненный шар, который разметал жреца дождем дымящихся ошметков. Не успокоившись на этом, сгусток энергии продолжил полет, пробив дыру в мраморной колонне позади мертвеца, устремился через кратер и летел дальше, вплоть до сокрушительного и весьма зрелищного столкновения с горами на горизонте.

– Ну что, Вилли, мой мальчик, небось теперь словосочетание «англиканская церковь» звучит не так уж плохо, а? – злорадно осведомился проф. Эйнштейн, вытирая горячий меч о груду тлеющих тряпок. Позволив себе небольшую улыбку победителя, профессор направился было к алтарю, но ощутил странное покалывание в пальцах ног. А? И что на этот раз? Ведь не еще один сердечный приступ!

Бронзовая корона проревела предупреждение, и Эйнштейн сообразил, что накопленная в теле покойного жреца магия начинает стекать обратно в руну на полу, а затем в профессора – единственного живого человека в наличии.

Проф. Эйнштейн сделал отчаянную попытку отпрыгнуть на безопасное расстояние, но было слишком поздно. Магия вливалась в него, словно заряженная электричеством ртуть. Дело осложнялось тем, что он и так был полон, до отказа набит эфирной энергией, не оставалось ни одного свободного дюйма!

Сначала это была тонкая неуклюжая струйка, потом мощный горячий поток, который сменился неудержимым ревущим цунами! Беспомощный проф. Эйнштейн мог только вопить от боли, в то время как в его корчащееся тело вбивались, втискивались, впрессовывались все новые и новые заряды титанической мощи. Сотрясаясь в агонии, Эйнштейн изо всех сил пытался владеть собой, пока его тело наполнялось и переполнялось чудовищной эфирной энергией. Но это оказалось невозможным, и по всему его телу происходили неконтролируемые утечки, из всех отверстий, даже самых неподходящих.

В дальнем конце храма грохнула дверь. Профессор повернулся и увидел, как в зал вбегает лорд Карстерс. В одной руке он стискивал погнутый «АвтоМаг-44», а другая блестела зажатыми между пальцами серебряными монетами, к которым прилипли кусочки мозгов и шерсти. Правую ногу лорда рассекал кровоточащий порез, а левая рука висела на перевязи, которую он соорудил из куска собственной окровавленной рубахи.

Выскочив из дверного проема, лорд Карстерс замер в потрясении при виде странного и ужасного зрелища – светящегося профессора, плавающего в воздухе над чем-то вроде языческого алтаря со стоящим на нем железным котлом, содержимое которого источало самые отталкивающие ароматы. Вокруг проф. Эйнштейна сплошной стеной трещали молнии, и его, похоже, терзала мучительная боль; сам же храм Бога Кальмара безумно сотрясался и корежился, мраморный пол и стены выгибались и бились в конвульсиях, словно живая органическая материя.

– Профессор! – крикнул лорд Карстерс сквозь шум бури, ковыляя вперед.

Думая только о том, как бы побыстрее добраться до друга, лорд не заметил ледяной кляксы на полу и, поскользнувшись, упал ничком в лужу кислоты. С растворяющимися чертами лица, Карстерс откатился, угодив прямиком в невидимый медвежий капкан. Челюсти капкана со стуком сошлись на человеке, аккуратно разрезая его пополам.

– Бенджамин, нет! – закричал профессор, протягивая руку к другу. Ударил опаляющий луч энергии, заключив лорда в успокаивающий кокон чистейшего света. Лорда мягко подняло с пола... только для того, чтобы жестко шмякнуть о ближайшую мраморную колонну. Белая сфера исчезла, и лорд остался лежать на полу, хватая воздух раскрытым ртом.

– Сожалею, юноша! – прогремел проф. Эйнштейн. – Я не могу... справиться... слишком много...! – Тут профессора охватил еще один спазм, купольный потолок взорвался, и позвякивающие куски улетели в ночное небо. Теперь храм заполнял свет тройки лун, и руна вспыхнула, заставив котел на алтаре яростно забурлить, а поднимающиеся над ним пары вскоре приобрели очертания жуткого кальмара.

Побледневший при виде этого проф. Эйнштейн призвал на помощь все свое британское мужество до последней капли и мысленно сочинил самое всеохватное заклинание смерти и уничтожения, какое только мог вообразить, пустив в ход все биологические, научные, исторические и мистические знания, которые он когда-либо усвоил.

– Умри!– твердым голосом приказал профессор, и эти слова тут же преобразились в видимые буквы. Камни алтаря треснули, как от удара, котел раскалился добела, и храм живого Бога Кальмара исчез в потрясающем взрыве моно-атомного пламени.

Весь горный кратер затрясся, светящийся вихрь космической мощи вышел за пределы атмосферы и ушел в пространство. Землетрясения покачнули весь мир. Поднимались и рушились горы. Разверзались океаны. Дрожали небесные столпы. Содрогнулся весь пространственно-временной континуум. Стены между измерениями потрескались, и отдельные фрагменты страшного эфирного взрыва вылетели в соседние дрожащие плоскости существования.

* * *

В другом мире, в другом времени, муж с женой прекратили раскачиваться в деревянных креслах-качалках на крыльце своего дома на ферме в Айове и ахнули, глядя на заполнившую вечернее небо головокружительную игру света.

– Ух ты-ы, ну и ну, – промолвил старик, сплевывая в розарий жвачку прессованного табака. – Ты только глянь на это, Мардж! Как думаешь... Лукас?

Его супруга покачала головой с десятью тысячами цветовых оттенков в совершенно седых волосах.

– Не-е, должно быть, Спилберг. Это он любит всякие такие эффекты с облаками.

– Вообще, да, думаю ты права, ага.

* * *

А в дутарианском храме произошел неописуемой мощи вулканический взрыв, но взрыв как бы наоборот – направленный внутрь. За темной вспышкой последовал грубый звук всасывания, перешедший в крещендо бесшумного грома!

Упав на потрескавшийся пол, проф. Эйнштейн силился сделать вдох, удивляясь тому, что он все еще жив. С трудом поднимаясь на колени, Эйнштейн огляделся по сторонам и увидел, что находится на круглом куске мрамора, со всех сторон окруженном расплавленным стеклом. Кроме этого в поле зрения присутствовали лишь лежащий ничком в разрушенной нише и тяжело дышащий лорд Карстерс да громко бурлящий котел на растрескавшемся алтаре.

У Эйнштейна отвисла челюсть – профессор просто не мог поверить, что котел все еще цел! Попытавшись подобраться к нему, чтобы опрокинуть, проф. Эйнштейн не смог этого сделать, потому что железный котел добела раскалился от жара.

– С-сэр? – простонал знакомый голос.

Круто повернувшись, Эйнштейн бросился к другу.

– Юноша, вы все-таки живы! – радостно воскликнул профессор. Одежда лорда превратилась в лохмотья, но каких-либо изъянов или кровоточащих ран на теле не было.

– Эт-то к-как п-п-посмотреть, – простонал, принимая сидячее положение, лорд Карстерс. – Ч-что т-тут случилось, черт возьми?

Поддерживая лорда за локоть, проф. Эйнштейн помог ему подняться.

– Я врезал по вам целительным заклинанием, юноша, – объяснил он. – Хотя и более мощной версией, чем я на самом деле заказывал. Должно быть, я впитал в себя больше магии, чем мне казалось.

– А что там с Оуэном? – спросил Карстерс, окидывая взглядом разгромленный храм. Повсюду валялись тлеющие обломки и куски тел. – Вижу, вы не теряли времени даром, но каков итог, сэр?

– Уильям Оуэн мертв, – ответил профессор, бросив взгляд на все еще шипящую жаром дыру в колонне. – Уж в этом-то могу вас уверить.

– Превосходно! – улыбнулся лорд Карстерс, потирая свое неожиданно гладкое лицо. И вздрогнул, когда вдруг вспомнил о кислоте, но та боль была лишь воспоминанием. У него не осталось даже шрамов на щеках. Удивительно, но он чувствовал себя отдохнувшим и сильным, словно только что провел уикенд на рыбалке в Шотландии, а не сражался с силами зла. – Целительное заклинание, говорите, сэр? Ну, должен признать, что... Профессор! Что это с вами?

– А что со мной? – спросил Эйнштейн, ощупывая себя всего; ран или ожогов вроде не было.

– Сэр, ваши волосы! – воскликнул как-то непонятно лорд Карстерс, но его прервал громкий гулкий звук из кипящего котла.

Повернувшись, исследователи увидели взлетевший в небо густой гейзер черной крови, который разошелся наподобие зонтика и пролился дождем вокруг котла, чтобы тут же взмыть снова. Когда цикл ускорился, прозвучало еще одно раскатистое «бум», и из глубин железного котла поднялось тонкое зеленое щупальце с рядами присосок по одной стороне. Несколько мгновений это извивающееся щупальце нежно поглаживало воздух, а его присоски при этом влажно почмокивали. Затем оно стало вытягиваться из сияющего котла, пока не сделалось пяти ярдов, восьми, десяти, двадцати ярдов длиной!

С мрачным выражением лица лорд Карстерс потянулся за «АвтоМагом», но лишь хлопнул себя по голому бедру. Проклятье! Нагнувшись, лорд схватил кусок оплавленного мрамора из разломанного пола и взмахнул им, словно примитивным кинжалом.

– Ладно, давайте закончим дело, – решительно сказал он.

– Точно! – воскликнул проф. Эйнштейн, потянувшись за мечом, но на боку у него не оказалось ни оружия, ни ножен. Быстрое прикосновение к голове обнаружило там только волосы. Бронзовая Корона Александра тоже исчезла. Ну, конечно, горестно сообразил он, их же вызывали специально для борьбы с верховным жрецом. Выполнив свою задачу, магическое оружие, должно быть, отбыло обратно в места своего постоянного обитания. Вышло это чертовски несвоевременно, но проф. Эйнштейн пожелал им обоим всего хорошего за оказанную помощь. К несчастью, его собственная битва со злом еще не закончилась.

Заметив в отсеченной руке мертвого почитателя Бога Кальмара кинжал, профессор бросился к нему. Но кинжал был зажат в окоченевших пальцах, словно в тисках. Профессору пришлось воспользовался куском мрамора, чтобы разбить пальцы, и только так он смог завладеть кинжалом.

Снова при оружии, проф. Эйнштейн торжествующе поднялся на ноги, когда раздался резкий свист лорда Карстерса, желающего привлечь его внимание. Профессор повернулся и нахмурился, увидев, как из котла, извиваясь, выползает еще одно щупальце. Затем появилось третье, четвертое, пятое, шестое, и еще, и еще! Добела раскаленный край котла пополз, как тянучка, уже не вмещая в себя чудовищные отростки. Зонтика из крови больше не было, и из центра щупалец над котлом поднялась выпуклая масса – один огромный глаз, озирающийся кругом свирепым разумным взглядом. Растягиваясь сверх всяких мыслимых пределов, котел так и завизжал, когда к первому глазу присоединился второй и высунулась пульсирующая голова, за которой последовало покрытое слизью тело гигантского зеленого кальмара. Выйдя за пределы руны, огромная тварь раскинула щупальца во все стороны. Сделавший свое дело, истощивший все силы котел с облегчением рассыпался в прах.

Почти заполнивший собой храм Бог Кальмар достигал в высоту тридцати ярдов; когда он обводил взглядом дымящиеся развалины, его ужасные человеческие глаза вращались в противоположных направлениях. Пятнистая кожа колосса была тошнотворно зеленой, с лилово-синим отливом, сильно напоминающим застарелый синяк.

С жуткой величественностью кальмар посмотрел на тройку лун в небе, только-только начавших нарушать строй, и какое-то время можно было различить лишь один звук – негромкое пощелкивание, исходящее изо рта, похожего на клюв попугая и расположенного где-то внизу, среди извивающихся щупалец.

Царственно кивнув неземным небесным телам, Бог Кальмар окинул теперь взглядом храм и заметил, наконец, двух стоящих поблизости крошечных людей. И широко улыбнулся.

Подпираемый щупальцами, кальмар приблизился к ним под аккомпанемент причмокиваний его присосок по мраморному полу.

Проф. Эйнштейн со вздохом смирения с судьбой протянул руку другу.

– Боюсь, что мы действовали слишком медленно, Бен. Что ж, прощайте, работать с вами было истинным удовольствием.

В приливе непривычных чувств, лорд Карстерс торжественно пожал протянутую руку.

– Прощайте, Феликс. По крайней мере, мы заставили эту тварь попотеть.

– Эгей!– прогромыхал кальмар зычным голосом, исходящим из попугайского клюва у него на брюхе. – Приветствую вас, мои преданные почитатели!– Монстр говорил на дутарианском языке, но для ученых исследователей смысл его слов был кристально ясен.

Вытянувшись во весь рост, проф. Эйнштейн прожег жуткого монстра взглядом, полным необузданного презрения.

– Черт возьми, сэр, мы вовсе не...

Лорд Карстерс быстрым движением закрыл профессору рот ладонью.

– Привет и поздравления тебе, о великий! – крикнул лорд. – Мы боялись, что ты можешь не явиться!

– Да, меня долго не было, – признал кальмар, обращая на людей взгляд обоих глаз. – И все же вы двое остались верны. Я тронут. Поистине тронут.

Подняв два щупальца, чудище изобразило улыбку.

– В награду, я позволю вам обоим жить в этом измерении до конца отмеренных вам дней. – Он помолчал, а затем добавил. – После чего вернусь и полностью здесь все уничтожу, так что позаботьтесь завести кучу вкусных детишек!

Чуть не обезумев от гнева, проф. Эйнштейн пытался высвободиться, но лорд Карстерс без труда справился с другом.

– Твое желание – закон для всех нас, Великий! – гаркнул лорд. – Прими нашу смиренную благодарность!

– Пустяки, – ухмыльнулся кальмар, махнув щупальцем.

Плавно удаляясь от исследователей и делая жесты многочисленными конечностями, кальмар выкрикнул страшные слова власти. С треском грома и молнии появилась продолговатая межпространственная воронка. Но затем тоннель сузился до маленького мерцающего овала, не шире дюйма.

Совершенно изумленные, проф. Эйнштейн с лордом Карстерсом увидели по другую сторону портала, всего в нескольких футах от себя, центр Лондона. В храме была полночь, а там над городом как раз начинала заниматься заря. Полная луна заходила за башню Биг-Бена, и ее долго скрываемая сторона теперь явила свой лик – оскаленную морду кальмара. Совсем рядом прогрохотал по булыжной мостовой кэб, и никто в нем, похоже, не обратил никакого внимания на магическое окно. Идущие не спеша по тротуару мужчина и женщина смеялись над странным феноменом в звездном небе.

– Так, значит, это и есть самый могущественный город в мире, – произнес кальмар, перемежая слова щелчками клюва. – Хмм, выглядит он на самом-то деле не очень впечатляюще, но надо же мне откуда-то начинать.

Изящно как балерина, колосс начал шаг за шагом проходить через проем между измерениями, раздавив попутно кэб. На тротуаре же мужчина произнес проклятье, а женщина в ужасе завизжала.

– Прощайте! – проревел кальмар; портал начал закрываться, и слова звучали уже как бы издали. – Храните веру!

Эйнштейн и Карстерс, не колеблясь, рванули через храм и успели нырнуть вслед за отбывающим кальмаром, прежде чем воронка захлопнулась.