Текст книги "Правители России от Рюрика до наших дней"

Федор Борисович Годунов
Царь всея Руси в 1605 г

Федор, сын Бориса Федоровича Годунова и Марии Григорьевны Скуратовой-Бельской, родился в 1589 году. Он был «полный телом», очень сильный, румяный и черноглазый юноша, от природы одаренный умом и способностями. Борис Годунов, сам не имевший почти никакого образования, постарался дать сыну совсем не то воспитание, которое по обычаю получали дети московских государей. Он пригласил иностранных учителей и рано стал знакомить юношу с правительственными делами. Согласно сохранившимся официальным документам, Борис Годунов ничем не пренебрегал, чтобы укрепить за сыном престол, и еще при жизни именовал Федора Великим государем.

14 апреля 1605 года, на другой день после смерти Бориса, Москва без ропота и волнений присягнула Федору. Он отстранил от командования войсками, воевавшими против наступавшего с Украины самозванца, князя Мстиславского и отправил вместо него Петра Федоровича Басманова. На Басманова возлагались большие надежды, но он их не оправдал. 7 мая вместе со всеми войсками новый воевода присягнул Дмитрию, а 1 июня в Красное Село приехали послы от претендента – дворяне Плещеев и Пушкин. Народ, узнав об этом, подхватил гонцов и повез на Красную площадь. Посланцев поставили на Лобном месте, и они при огромном количестве народа прочитали грамоту царевича. Дмитрий сообщал в ней о своем спасении, прощал московским людям, что они по незнанию присягали Годуновым, припоминал разные утеснения и насилие, причиненные народу Борисом, обещал всем льготы и милости, а также приглашал прислать к нему посольство с челобитной. Толпа неистово заревела: «Долой Годуновых!» – и бросилась в Кремль.

Защищать Федора было некому. Стрельцы, стоявшие в карауле, отступили без боя. Царь побежал в Грановитую палату и сел на престол. Царица Мария Григорьевна и царевна Ксения встали подле него с образами. Люди ворвались в палату, стащили Федора с престола, но не причинили ему никакого вреда. На водовозных телегах царицу и ее детей отвезли в прежний дом Бориса и приставили к ним стражу. Тогда же взяли всех родственников и сторонников Годуновых, а также ограбили их дома.

10 июня от Дмитрия приехали в Москву князья Василий Голицын и Рубец-Мосальский. Они свели с престола патриарха Иова и сослали его в старицкий Богородицкий монастырь. Не известно, имели ли они конкретные распоряжения насчет царского семейства. Но в тот же день в дом Годуновых явились дворяне Молчанов и Шерефединов со стрельцами. Узников увели в разные комнаты. Вдову Бориса задавили веревкой. Федор пробовал сопротивляться, но его оглушили дубиной и тоже задушили. В живых осталась одна Ксения. Голицын и Мосальский объявили народу, что Мария и Федор отравились ядом. Тела их погребли без всяких почестей в Варсонофьевском монастыре. Туда же из Архангельского собора перевезли гроб с телом Бориса. Впоследствии при царе Василии Шуйском тела Бориса и Федора Годуновых перезахоронили еще раз – в ТроицеСергиевом монастыре.

Лжедмитрий I (Григорий Отрепьев)
Самозванец, царь всея Руси в 1605–1606 гг

Вопрос о происхождении Лжедмитрия остается открытым. Наиболее вероятной гипотезой является та, по которой Лжедмитрий I – Юшка (в монашестве Григорий) Богданов, сын Отрепьев, дьякон-расстрига Чудова монастыря.

Лжедмитрий бежал из монастыря в Литву, потом оказался в Польше слугой князя Вишневецкого, через которого получил помощь польского правительства как спасшийся от смерти царевич Дмитрий Иванович. Поддержала Лжедмитрия и Римская курия, рассчитывавшая на введение в России католичества. В октябре 1604 года Лжедмитрий перешел русскую границу в районе Чернигова. Он был тепло встречен посадскими и служилыми людьми, казаками, крестьянами, увидевшими в нем вместо Бориса Годунова, которого винили в постигшем страну голоде, «доброго царя».

Лжедмитрий I сумел укрепиться на юге. После внезапной смерти Бориса Годунова Лжедмитрий I получил поддержку армии и восставших против правительства Годунова москвичей. 20 июня 1605 года Лжедмитрий I с триумфом вошел в Москву и был признан народом, частью знати, его даже «узнала» мать царевича Дмитрия Мария Нагая.

Являясь царем в 1605–1606 годах, Лжедмитрий I не мог выполнить обязательств, данных польскому королю Сигизмунду III об уступке части русских территорий, но не мог и отказаться от обещаний. В то время, когда польские мятежники рассчитывали использовать Лжедмитрия против Сигизмунда III, московские бояре-заговорщики во главе с Василием Ивановичем Шуйским искали соглашения с королем, чтобы прогнать самозванца, нужного только для свержения Годуновых. Москвичи были недовольны бесчинствами польских солдат, свадьбой Лжедмитрия с Мариной Мнишек, неумением самозванца держать себя сообразно царскому «чину». Воспользовавшись обстановкой, бояре подняли бунт якобы против поляков, стремившихся «убить царя и бояр», во время которого Лжедмитрий был убит.

Однако же существует и иная версия биографии Отрепьева. Юрий Богданович (а не Григорий) Отрепьев родился на рубеже 70—80-х годов XVI века (примерно одного возраста с Дмитрием) в небогатой дворянской семье. Предки Отрепьевых выехали на службу в Москву из Литвы. Отец Юрия служил в стрелецких войсках и рано умер в чине стрелецкого сотника. Воспитанием сына занималась мать. Учение давалось Юрию очень легко, и его отправили в Москву, где он поступил на службу к Михаилу Никитичу Романову. При Борисе Годунове многие считали братьев Никитичей единственными законными претендентами на царский трон, так как они были ближайшими родственниками – двоюродными братьями последнего царя из династии Рюриковичей.

За несколько лет службы Отрепьев занял при дворе Никитичей достаточно высокое положение. Это едва не погубило его в тот момент, когда Романовых постигла царская опала в результате событий 1600 года.

В этом году здоровье Бориса Годунова резко ухудшилось, и в городе по этому поводу возникла большая тревога. Спешно созвали Боярскую думу, на которую Годунова принесли на носилках. Романовы, ожидая скорой кончины Бориса, собрали на своем подворье многочисленную вооруженную свиту. Стремясь пресечь возможный переворот, Годунов в ночь на 26 октября 1600 года послал несколько сот стрельцов к усадьбе Романовых. Дом был подожжен, оказавшие сопротивление были убиты, многие арестованы. Ближних слуг Романовых казнили. Подобная участь ожидала и Отрепьева. Спасаясь «от смертные казни», двадцатилетний Юрий постригся в монахи под именем Григория и уехал в провинцию.

Григорий Отрепьев побывал в нескольких монастырях, но нигде подолгу не задерживался и очень скоро решил вернуться в столицу.

По протекции своего деда Елизария Замятии Григорий был принят в аристократический московский Чудов монастырь. Вскоре его заметил архимандрит и перевел в свою келью, где Отрепьев занимался перепиской книг и получил чин дьякона. В штате писцов и помощников он присутствовал и на государевой думе.

Нет достоверных сведений о причинах и обстоятельствах побега Отрепьева в 1602 году за границу, во всяком случае версия об обличении Григория на соборе и осуждении на смерть за ересь и чернокнижие родилась позднее, когда в Польше объявился самозванец, которого в Москве назвали Отрепьевым. Вполне вероятно, что завязка авантюры родилась в стенах Чудова монастыря, где Отрепьев мог узнать обстоятельства жизни и гибели в Угличе истинного Дмитрия. Кроме того, в Угличе жили ближайшие родственники Отрепьева.

Маршрут бегства Григория через Киев в Польшу можно достаточно точно проследить по сведениям спутника Отрепьева – монаха Варлаама. Превращение бродячего монаха в царя произошло в районе города Брачина. Самозванец далеко не сразу вошел в избранную им роль, в которой впервые выступил, вероятно, в имении польского магната Адама Вишневецкого. Признание со стороны Вишневецкого, известного защитника православия, имело для Лжедмитрия неоценимое значение. Покровительство князя Адама сулило самозванцу большие выгоды, поскольку эта семья состояла в дальнем родстве с Иваном Грозным. Интрига вступила в новую фазу развития.

Из имения Вишневецкого Лжедмитрий ездил в Запорожскую Сечь, пытаясь привлечь на свою сторону казаков, но поддержки не получил. Однако запорожцы помогли установить связь с донскими казаками, которые немедленно отозвались на его обещания и были первыми в России, кто решительно заявил о поддержке «законного монарха».

В 1600 году Россия и Польша заключили договор о перемирии на 20 лет. Военные планы Вишневецкого не получили поддержки у коронного гетмана Замойского и большинства других сенаторов. Зато король Сигизмунд III давно вынашивал планы похода на восток. Его замыслы разделял сенатор Юрий Мнишек, связанный с влиятельными католическими кругами. Лжедмитрий решил порвать со своим православным покровителем и перебрался к Юрию Мнишеку в Самбор. Зная замыслы короля, Мнишек надеялся с помощью самозванца завоевать милость королевской особы и поправить неважное финансовое положение. Он не только принял Лжедмитрия с царскими почестями, но и решил породниться с ним. Лжедмитрий сделал предложение его дочери Марине. Сватовство дало благовидный предлог для обращения самозванца в католичество. Обещания относительно перехода московского «царевича» в католичество усилили интерес Сигизмунда III к интриге.

Сигизмунд III согласился предоставить Лжедмитрию помощь на условиях значительных территориальных уступок и военной помощи Москвы для овладения шведской короной. Самозванец обязался уступить Речи Посполитой Чернигово-Северскую и половину Смоленской земли. Другая половина Смоленской земли была обещана Юрию Мнишеку. Одним из условий был обязательный брак Лжедмитрия с подданной короля (имя Марины Мнишек упомянуто не было, но подразумевалось).

Выполнение Самборских обязательств Лжедмитрием I привело бы к расчленению России. Однако интересы собственного народа и государства мало заботили самозванца. Подобно азартному игроку, он думал лишь о ближайшей выгоде.

Воевода Мнишек набрал для будущего зятя небольшое войско из польских авантюристов, к которым присоединились 2 тысячи малороссийских казаков и небольшой отряд донских. С этими силами Лжедмитрий 15 августа 1604 года отправился в поход, а в октябре перешел российскую границу.

Любовь к царевичу Дмитрию и недовольство Годуновым сразу дали о себе знать. Моравск, Чернигов, Путивль и другие города сдались Лжедмитрию без боя; держался только Новгород-Северский, где воеводой был П. Ф. Басманов. Пятидесятитысячное московское войско под начальством Мстиславского, пришедшее на выручку этого города, было разбито Лжедмитрием (численность войска самозванца была меньше более чем в 3 раза). Русские люди неохотно сражались против человека, которого в душе считали истинным царевичем.

Большинство поляков, недовольных задержкой платы, оставили в то время Лжедмитрия, но зато к нему явились 12 000 казаков. В. И. Шуйский 21 января 1605 года разбил Лжедмитрия при Добрыничах. Московское войско приступило к осаде Рыльска и Кром, а тем временем самозванец, засевший в Путивле, получил новое подкрепление. Недовольный действиями своих воевод, Борис Годунов послал к отрядам П. Ф. Басманова, но тот уже не мог остановить начавшейся смуты. 13 апреля 1605 года внезапно умер царь Борис, а 7 мая все войско во главе с Басмановым, перешло на сторону Лжедмитрия.

20 июня самозванец торжественно въехал в Москву. Провозглашенный царем Федор Борисович Годунов и его мать были убиты по приказу Лжедмитрия, а уцелевшую сестру Ксению самозванец сделал своей наложницей.

Скоро были раскрыты замыслы бояр против Лжедмитрия. В. И. Шуйского уличили в распускании слухов о самозванстве нового царя и приговорили к смертной казни. Однако под давлением Боярской думы Лжедмитрий заменил казнь ссылкой братьев Шуйских в галицкие пригороды, а затем, вернув их с дороги, все простил, возвратив им имения и боярство. Патриарх Иов был смещен, а на его место возвели архиепископа рязанского, грека Игнатия, который 21 июля и венчал Лжедмитрия на царство.

Как правитель Лжедмитрий, согласно отзывам современников, отличался недюжинной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами и крайне широким пониманием своей власти.

Отступления от старых обычаев, которые допускал Лжедмитрий, и явная любовь его к иноземцам раздражали некоторых ревнителей старины среди приближенных царя, но народные массы относились к нему доброжелательно. Москвичи избивали тех, кто говорил о самозванстве Лжедмитрия. Он погиб исключительно вследствие боярского заговора, возглавляемого В. И. Шуйским.

Удобный повод заговорщикам дала свадьба Лжедмитрия. Еще 10 ноября 1605 года в Кракове состоялось обручение, а 8 мая 1606 года был заключен брак Лжедмитрия с Мариной Мнишек. Воспользовавшись недовольством москвичей поляками, приехавшими в Москву с Мариной и позволявшими себе разные бесчинства, заговорщики в ночь с 16 на 17 мая ударили в набат и объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя. Направив толпы на поляков, сами организаторы заговора прорвались в Кремль. Захваченный врасплох, Лжедмитрий пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но те выдали его, и он был застрелен. Народу объявили, что, по словам царицы Марии, Лжедмитрий был самозванец. Тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.

Василий Иванович Шуйский
Царь всея Руси в 1606–1610 гг

Василий IV Шуйский, сын князя Ивана Андреевича Шуйского, родился в 1553 году.

Василий Иванович принадлежал к роду Шуйских, ветви великих князей суздальских и нижегородских, потомков князя Андрея II Ярославина. По духу и характеру он в высшей степени олицетворял старый русский быт. Молодость его прошла при Грозном: в 1580 году был дружкою царя на его последней свадьбе, а в 1581–1582 годах стоял воеводой с полками на Оке, охраняя границу на случай, если хан пойдет на Москву. Но крымцы не дерзнули тогда напасть на Россию.

В 1584 году, после смерти Ивана Грозного, Василий сначала выступил с другими боярами против Богдана Вольского, а потом был противником Бориса Годунова. В 1587 году Борис велел сослать и расправиться с Иваном Петровичем и Андреем Ивановичем Шуйскими; открытому противостоянию пришел конец – Годунов окончательно утвердил свою власть, а Василий Иванович, ставший теперь во главе рода Шуйских, должен был на долгие годы смириться с этим.

В 1591 году Василия отправили в Углич для расследования загадочной смерти царевича Дмитрия. Следствие подтвердило, что Дмитрий порезался ножом во время приступа эпилепсии. Однако и современники, и потомки не без основания подозревали Шуйского в сокрытии истинных причин смерти. Упорно ходили слухи, что царевича убили люди Годунова, а Шуйский сознательно скрыл это, чтобы избежать преследований со стороны мстительного Бориса: как бы то ни было, в народе верили, что Шуйский – единственный, кто знает правду об углической трагедии.

После смерти царя Федора Ивановича Василий Иванович по знатности своего рода и по близости к пресекшейся династии был наиболее вероятным претендентом на трон. К тому же Шуйский, в сравнении с другим знатным боярином князем Федором Ивановичем Мстиславским, отличался живостью, способностью к ведению дел, наличием многочисленных сторонников. Но царем стал Годунов. Он сразу окружил Василия множеством шпионов. Не имея явных улик, чтобы обличить его в измене, Борис мучил князя своей подозрительностью, отнял семейное счастье, не позволяя жениться, несколько раз удалял со двора, потом вновь приближал, пытал невинных людей по одному лишь подозрению в сочувствии к опальному роду. Чтобы выжить, от Шуйского требовалось немало выдержки и осторожности, но этими качествами он обладал в избытке.

В 1604 году, после того как претендент, называвший себя царевичем Дмитрием Ивановичем, появился в русских пределах, Шуйский на Красной площади при большом стечении народа несколько раз заявил о том, что это несомненный самозванец, так как он сам хоронил настоящего царевича в Угличе. Успокоенный этими заверениями Годунов в январе 1605 года послал Шуйского с войском против Дмитрия в помощь раненому князю Мстиславскому. Новый воевода, провожаемый множеством чиновных стольников и стряпчих, нашел отряды около Стародуба в лесах, между засеками, где они, усиленные новыми дружинами, как бы таились от неприятеля в бездействии и унынии после поражения.

Шуйский немедленно направился к Севску. Но Дмитрий не хотел ждать их. С пятнадцатью тысячами он вышел против семидесятитысячного царского войска и встретил его в Добрыничах. Несмотря на огромную разницу в численности армий, самозванец смелым ударом рассеял иноземные полки, но когда подступил к строю русской пехоты, то был встречен мощным пушечным огнем и дружными залпами. Атака захлебнулась, а затем все сподвижники Дмитрия обратились в бегство, и он сам едва спасся от смерти.

Шуйский и Мстиславский вполне могли после этой победы завершить войну и вытеснить остатки разбитого войска обратно в Польшу. Но вместо этого они пошли осаждать Рыльск, а когда Борис выразил им свое недовольство, подступили к Кромам. Осада этого города затянулась до весны.

Когда в апреле Борис Годунов скоропостижно умер, а царем стал его сын Федор, новое правительство отозвало Мстиславского и Шуйского в Москву, поскольку их неумение или нежелание истребить самозванца к этому времени всем стало очевидно.

Шуйский всю жизнь упорно говорил, что настоящий Дмитрий мертв. До появления Лжедмитрия и после его смерти он утверждал, что это самозванец. Лишь однажды (не известно, было ли это на самом деле) он объявил перед народом, что царевич мог уцелеть.

20 июня Лжедмитрий въехал в Москву, а уже 23-го Шуйского схватили за крамолу. Донесли, что он объявил торговому человеку Федору Коневу и какому-то лекарю Косте, что новый царь – самозванец, и поручил им говорить об этом тайно в народе. Дело, однако, быстро вышло наружу, и Дмитрий велел Земскому собору судить Шуйского. По свидетельству летописей, князь Василий в этих трудных обстоятельствах едва ли не впервые в жизни показал, что он способен быть твердым. Он не только не отрекся от своих слов, но даже под пыткой продолжал повторять, что под именем Дмитрия скрывается самозванец. Василий Шуйский не назвал никого из своих соумышленников и был один приговорен к смертной казни: его братьев лишили только свободы. По некоторым иностранным сведениям, Лжедмитрий сам оспаривал Шуйского и уличал его в клевете, причем говорил с таким искусством и умом, что весь собор был изумлен.

25 июня назначено было исполнение приговора. Шуйского вывезли к плахе, уже прочитали ему обвинение, он простился с народом, объявив, что умирает за правду, за веру и народ христианский. Но тут прискакал гонец с объявлением помилования. Казнь была заменена ссылкой, имение Шуйских отобрали. А 30 июля, венчаясь на царство, Лжедмитрий объявил прощение всем опальным. В числе прочих вернулись и Шуйские, которые даже не успели доехать до места ссылки. Им было возвращено боярство и все их вотчины. Утвердившись в прежней власти, князь Василий Иванович немедленно возобновил и свои интриги. Но теперь он действовал осторожнее и готовил переворот более тщательно.

Условившись со знатными заговорщиками, Шуйский стал подбирать других, из народа, успел привлечь на свою сторону отряд новгородского и псковского войска, стоявший возле Москвы и готовившийся к походу на Крым. Ночью собрались к князю Василию бояре, купцы, сотники с пятидесятниками из полков. Шуйский объявил им о страшной опасности, которая грозит Москве от царя, преданного полякам, прямо открылся, что самозванца признали истинным Дмитрием только для того, чтобы освободиться от Годунова, думали, что такой умный и храбрый молодой человек будет защитником православной веры и старых обычаев, но вместо того царь любит только иноземцев, презирает святую веру, оскверняет Божие храмы и, наконец, женится на польке.

Заговорщики никак не надеялись, что большинство будет за них, поэтому условились по первому набату броситься во дворец с криком: «Поляки бьют государя!» – окружить Лжедмитрия, как будто для защиты, и убить его. В ночь с 16 на 17 мая 1606 года в Москву вошел отряд, привлеченный на сторону заговорщиков; он занял все 12 ворот и не пускал уже никого ни в Кремль, ни из Кремля. Шуйский в сопровождении приближенных въехал в Кремль через Спасские ворота, держа в одной руке крест, в другой меч. Возле Успенского собора он сошел с лошади, приложился к образу Владимирской Богоматери и сказал: «Во имя Божие идите на злого еретика».

Несмотря на то что восстание было поднято Шуйским во имя православной веры и Русской земли, в народном сознании осталось мнение, что совершилось нечистое дело. Многие в Москве были за Лжедмитрия и взялись за оружие при известии, что поляки бьют царя. Увидев его изуродованный труп, они не могли не испытывать разочарования. Тем временем заговорщики начали думать, как бы с согласия всей земли избрать нового государя. Надо было избирать также и патриарха, так как прежнего – Игнатия, сторонника Лжедмитрия, свели с престола в тот же день.

1 июня 1606 года Василий Шуйский без малейшей пышности, будто человек, вступающий в тайный брак, венчался на царство.

Новый правитель был маленький старик, 53-х лет от роду. Первым делом после принятия царского сана Шуйский перевез тело царевича Дмитрия в Москву. Но этой мерой нельзя было уже остановить начинающуюся смуту. Сам Василий невольно способствовал ее зарождению. Однажды, идя к обедне, он увидел у дворца множество народа. Толпу возбудили известием, что царь будет говорить с народом. Шуйский остановился и, плача от досады, сказал окружавшим его боярам, что им не нужно выдумывать коварных средств, если хотят от него избавиться, что, избрав его царем, могут и низложить его, если он им неугоден, и что он оставит престол без сопротивления. Столица на некоторое время успокоилась.

В то же время из Польши явился Иван Болотников и объявил, что виделся за границей со спасшимся Дмитрием и что тот поручил ему возглавить восстание. Шаховской дал ему руководить войском. Болотников вскоре доказал, что в нем не ошиблись. С 1300 казаков он пришел под Кромы и разгромил пятитысячный царский отряд. С этого времени имя Болотникова стало широко известно и множество ратных людей встали под его знамена. Его грамоты произвели мятеж, охвативший Московскую землю подобно пожару.

Осенью 1606 года Болотников пошел на Москву. Города сдавались ему один за другим. 2 декабря он был уже в селе Коломенском. К счастью для Шуйского, в армии Болотникова произошел раскол. Дворяне и боярские дети, недовольные тем, что холопы и крестьяне хотят быть равными им, не видя при том Дмитрия, который мог бы разрешить между ними споры, стали убеждаться, что Болотников их обманывает, и начали уходить от него. Братья Ляпуновы первые подали этому пример, прибыли в Москву и поклонились Шуйскому, хотя терпеть не могли его. Болотников был разбит юным князем Михаилом Васильевичем Скопиным-Шуйским и ушел в Калугу.

Избавившись от осады, Шуйский по совету патриарха Гермогена пригласил в Москву бывшего патриарха Иова. Тот приехал в феврале 1607 года, простил и избавил всех православных христиан от клятвы, наложенной им за нарушение крестного целования Борису. Еще прежде гробы с телами Годуновых были перевезены в ТроицеСергиев монастырь и там погребены. Этими поступками царь хотел примириться с прошлым и придать своей власти больше законности. Но с наступлением лета за счет пришедших казаков силы Болотникова опять стали увеличиваться. Явился новый самозванец, родом из Мурома, незаконный сын «посадской женки» Илейка, ходивший прежде с бурлаками по Волге. Он назвал себя царевичем Петром, несуществовавшим сыном царя Федора Ивановича. Узнав, что войско «Петра» идет к Калуге, князь Мстиславский, осаждавший Болотникова, отступил. Болотников пошел к Туле и соединился с Петром. Тогда Шуйский принял решительные меры: разослал строгие приказы собираться отовсюду служилым людям, монастырские и церковные вотчины должны были также выставить ратников. Таким образом собралось до 100 000 человек, которыми царь решился руководить сам. 5 июня 1607 года на реке Восме он встретил объединенную армию мятежников. Целый день шло упорное сражение, и Шуйский одержал победу. По некоторым известиям, дело окончилось тем, что князь Телятевский с четырьмя тысячами сподвижников перешел на сторону царя. Шаховской, Болотников и «царевич Петр» отступили в Тулу, а Шуйский начал осаду. Осажденные два раза отправляли гонца в Польшу, к друзьям Мнишека, чтобы те постарались немедленно выслать какого-нибудь Лжедмитрия. Но самозванец нашелся сам собой.

В начале июня явился в Стародуб подозрительный молодой человек, который назвался родственником Нагих и всюду распространял слухи, что Дмитрий жив. Когда же стародубцы подступили к нему с решительными вопросами, он объявил себя Дмитрием. Кто был этот Лжедмитрий, неизвестно. Все, кто знаком был с первым Дмитрием, дружно свидетельствовали, что второй нисколько не походил на него ни внешностью, ни характером. Это был человек грубый, невежественный, жестокий и хитрый. Все повадки изобличали в нем темного авантюриста, недаром в народе он получил прозвище «Тушинский вор». Около самозванца быстро стала собираться дружина, над которой он поставил начальником пана Маховецкого. Тем временем Шуйский находился под Тулой. Некто Кровков предложил царю затопить город, запрудив реку Упу. Сначала Шуйский с боярами смеялись над этим предложением, но потом согласились. Кровков велел каждому из ратных людей принести по мешку с землей и начал перекрывать реку В городе начался голод, и Болотников с «Петром» пошли на переговоры с царем, соглашаясь сдаться, если Василий обещает им помилование. Кровков обещал пощаду. 10 октября 1607 года Тула сдалась. «Петра» повесили немедленно. Болотникова сослали в Каргополь и там утопили. Шаховского отправили на Кубенское озеро в глухой монастырь.

Шуйский с торжеством возвратился в Москву, хотя знал уже о появлении нового самозванца. Состояние войска не позволяло ему продолжить поход. В этих обстоятельствах царь мог рассчитывать скорее на помощь иноземцев, чем на русских. Поэтому он отправил в Новгород своего племянника князя Михаила Скопина-Шуйского, поручив ему вступить в переговоры со шведским королем Карлом IX, давним врагом Польши. Но и здесь дела шли крайне медленно. Царь был не в силах остановить смуту.

Однако прошло некоторое время, и народ опять обратился к Шуйскому, как к единственной силе, которая могла гарантировать хоть какой-то порядок. Василий уловил эту перемену в общественном сознании и в своих грамотах стал обращаться с просьбой сохранять единство, собираться всем вместе.

В Москве положение Шуйского было непрочным. В народе его не любили, но и менять на кого-нибудь другого не хотели. Весной в Москве кончился хлеб. Новый из-за осады подвезти было невозможно. Продукты подорожали, от чего волнение в столице еще усилилось. По свидетельству современников, боярские дети, а также черные люди приходили к царю со словами: до чего досидимся? Хлеб дорожает, а промыслов никаких нет!

В сентябре 1609 года польское войско под командованием короля Сигизмунда осадило Смоленск. К внутренней смуте прибавилась внешняя война. Поначалу, правда, это больше отразилось на положении самозванца. Король прислал в Тушино строгое распоряжение польскому рыцарству идти к нему на помощь. Вожди тушинских поляков долго не решались, как им поступить. С самозванцем перестали считаться, в глаза называли его мошенником и обманщиком. В декабре он тайком уехал в Калугу. После этого часть тушинцев отправилась за ним, остальные явились в Москву с повинной.

В январе 1610 года Скопин отбросил Сапегу от Троицкого монастыря, а в марте Рожинский поджег Тушинский лагерь и поехал с оставшимися людьми к Сигизмунду. Так Москва освободилась от Тушина. 12 марта Скопин и Делагарди торжественно въехали в столицу. Шуйский встретил племянника со слезами радости, хотя прежде их не раз старались поссорить. Сам Василий не имел детей, но зато имел двоих братьев. Старший после него – Дмитрий, – считал себя наследником престола. Однако народной любовью из всего рода Шуйских пользовался лишь Михаил Скопин-Шуйский. Русские люди только в нем видели спасение государства, на него лишь возлагали свои надежды и не желали для Василия другого наследника. По свидетельству современников, это был красивый молодой человек. У него был светлый ум, не по годам зрелые суждения, был искусный в деле ратном, храбрый и вместе с тем осторожный, ловкий в обхождении с иноземцами. Еще до приезда в Москву Ляпунов попробовал провозгласить его царем, но князь Михаил с негодованием отказался. После этого князь Дмитрий Шуйский всеми силами старался оговорить Скопина перед братом. Но Василий или был уверен в скромности племянника, не считая его своим соперником, или, побуждаемый благоразумием, не хотел враждовать с любимцем народа, сердился на брата за докучливые наговоры и даже, свидетельствуют, однажды прогнал его от себя палкой.

В самом деле, любимый и почитаемый народом племянник должен был поддержать Василия на шатком троне. Но и здесь, как и во многом другом, Шуйского ждала неудача. 23 апреля, на крестинах у князя Ивана Михайловича Воротынского, у князя Скопина случилось кровотечение из носа, после двухнедельной болезни он умер. Пошел слух о том, что его отравили, называли и виновника этого – княгиню Екатерину Шуйскую, жену князя Дмитрия. Даже если обвинения были несправедливы, смерть Скопина стала тяжелым и решительным ударом для Шуйского. Прежде всего в нем видели несчастного царя, не благословленного Богом. Скопин, однако, примирил Василия с народом, дав последнему твердую надежду на лучшее будущее. И вот этого примирителя больше не было. Хуже всего было то, что говорили, будто сам царь из зависти и злобы лишил себя и все царство крепкой опоры.

Во дворец отправился царский свояк, князь Воротынский, и объявил Шуйскому приговор Собора: «Вся земля бьет тебе челом; оставь свое государство ради междоусобной брани, затем, что тебя не любят и служить тебе не хотят». На эту просьбу, объявленную от имени всего московского народа, Василий должен был согласиться. Он положил царский посох и немедленно выехал из Кремля вместе с женой в свой прежний боярский дом. 19 июля Ляпунов с четырьмя товарищами и монахами Чудова монастыря пришел в дом Шуйского и объявил, что для успокоения народа тот должен постричься. Василий наотрез отказался. Тогда пострижение было совершено насильно. Старика держали во время обряда за руки, а князь Тюфякин произносил вместо него монашеские обеты, сам же Шуйский не переставал повторять, что не хочет пострижения.