Текст книги "История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3"

«Два брата, бригадир и бывший в польской службе генерал-майор Горичи, – писал князь Таврический генералу Потемкину[394]394
  В ордере от 22 августа 1787 г., № 2159.


[Закрыть], – отправлены от меня в край Кавказский, чтобы по единоземству и уважению, которое там к ним имеют, способствовать к приведению народов в полезное для нас расположение».

Старший Горич просил подчинить ему Гребенское и Терское войска, но бывший в то время главнокомандующим генерал Текелли не мог согласиться на это требование, тем более что получил приказ князя Таврического провести мощную экспедицию за Кубань. Текелли сформировал два отряда: один под своим началом, а другой под началом атамана Иловайского[395]395
  В состав этого отряда вошло войско Донское, по два полка пехоты и драгун и три батальона егерей.


[Закрыть].

Поручив Иловайскому переправиться 13 октября через Кубань у Темишберга, сам Текелли, сосредоточив отряд из 12 750 человек и разделив его на три колонны, также 14 октября перешел Кубань у Аджи-Кале, чтобы истреблением грабителей очистить левый берег Кубани от впадения в нее Лабы до самых вершин снеговых гор. По мнению князя Потемкина, войска эти должны были оставаться за Кубанью до тех пор, пока «надобность будет требовать, истребляя огнем и мечом неприятеля и его селения и приводя в несостояние покуситься когда-либо на границы» России[396]396
  Всепод. донесение князя Потемкина 23 октября 1787 г., № 47. Моек. арх. Главного штаба.


[Закрыть].

Запасшись месячным сухарным продовольствием, генерал Текелли двинулся вверх по Большому и Малому Зеленчукам и в течение трех дней не встречал неприятеля. Оставив свои селения, закубанцы не решались вступать в бой с нашими войсками, и только по приближении отряда к Черным горам толпы неприятеля показались на их вершинах. Абазинцы заняли наиболее суровые ущелья между Кубанью и Большим Зеленчуком и считали себя в полной безопасности. Текелли отправил два отряда – полковника Ребиндера к верховьям Малого Зеленчука и Марухи и генерал-майора князя Ратиева на реку Аксаут. Скопившиеся здесь горцы были разбиты, рассеяны и вынуждены бежать к снеговым горам. Видя селения разоренными, жен и детей в руках победителей, а себя без всякой надежды на возвращение потерянного, абазинцы прислали к Текелли депутатов с просьбой о помиловании и приеме в подданство России.

Согласившись на просьбы покорившихся, генерал Текелли в то же время узнал, что Мансур собирает значительные толпы в верховьях Большого Зеленчука и Кефиры. Он тотчас же двинулся против Мансура, отправив в авангарде отряд полковника Ребиндера. Неприятель не выдержал первых атак и отступил к реке Уруп. Русские войска следовали по пятам отступавших и, настигнув неприятеля на реке Уруп, нанесли ему окончательное поражение. Большая часть толпы вынуждена была покориться, а имам Мансур с небольшим числом своего окружения едва смог спастись, пробираясь по вершинам снеговых гор, бросая по дороге старых и малолетних, которые бежать с ним были не в силах. Впоследствии по пути бегства Мансура было найдено множество мертвых тел, преимущественно младенцев[397]397
  Всепод. донесение князя Потемкина 1 декабря 1787 г., № 59. Моек. арх. Главного штаба.


[Закрыть].

По показаниям пленных, Мансур бежал в Суджук-Кале. Оставаясь несколько дней за Кубанью, генерал Текелли истребил остатки жилищ бесленейцев и темиргойцев и занимался выводом на линию покорившихся ногайских татар. Все они, более тысячи семей, были поселены по левому берегу Кумы между Кумским штерншанцем и селением Александрия.

2 ноября Текелли вернулся из экспедиции и поставил свои войска на зимние квартиры, а 5 ноября возвратился на правый берег этой реки и отряд Иловайского. Пройдя по обоим берегам Лабы, разгоняя повсюду неприятеля и уничтожая селения, Иловайский привел на линию много скота, захватил пленных и имущество[398]398
  Всеподд. рапорты кн. Потемкина от 1 и 20 декабря 1787 г., № 59 и 62. Письмо его же к графу Румянцеву от 7 декабря, № 3251.


[Закрыть].

Таким образом, закубанцы были разорены до основания, тем более что одновременно с экспедицией Текелли бригадир Горич испросил разрешения кабардинцам совершить набег за Кубань. Под видом услуг России кабардинцы, в сущности, хотели возвратить своих подвластных, бежавших от притеснений владельцев. Собравшись числом в 5000 под началом 36 владельцев и под предводительством Горича, кабардинцы напали на абазинцев, башильбаев и темиргойцев. Они вывели много пленных и поселили их вблизи Кабарды между истоков Кумы. Сверх того кабардинцы обязали письменным договором бесленейцев быть верными России и взяли с них аманатов. Обязательства и аманаты приносили мало пользы: горцы продолжали вторгаться в наши пределы, да и сами кабардинцы присоединялись к толпам грабителей и были их лучшими проводниками. Прорывы на линию и разбой закубанцев, кабардинцев и чеченцев происходили весьма часто. Пойманных в грабительстве гоняли сквозь строй и одних отпускали домой, а других отправляли в ссылку. Закубанцы были настроены к нам более враждебно, чем кабардинцы. Последние считались нашими подданными, и многие из них имели русские чины. Это, впрочем, не мешало ни мелкому грабежу, ни скользкому поведению: дороги в Екатериноград были небезопасны, и казенные транспорты требовали конвоя.

С выводом наших батальонов из Грузии сообщение с Закавказьем почти прекратилось, потому что Владикавказ и прочие укрепленные пункты по этому пути в 1788 г. были нами оставлены, а их гарнизоны присоединены к действующим войскам.

Таково было положение дел, когда князь Потемкин 22 апреля 1788 года предписал генералу Текелли выступить как можно скорее и начать военные действия против Суджук-Кале или Анапы. «Сие предприятие тем нужнее, – писал светлейший[399]399
  Секретный журнал кн. Потемкина. Моек. арх. Главн. штаба.


[Закрыть], – что послужит к отвлечению неприятеля от Тавриды, куда, по всем известиям, устремляет он главнейшие свои силы. Чем более можете вы собрать с собою войска, тем полезнее из того должно ожидать следствий. Ежели бы разлитие Кубани воспрепятствовало переходу войск на тот берег для предполагаемых действий, в таком случае движение ваше устремите к Таману».

Экспедиция могла, однако, состояться не ранее сентября. Поручив вновь назначенному командиром Кубанского корпуса[400]400
  В то время в состав Кубанского отряда входили Азовский и Низовский пехотные полки, Кубанский егерский корпус, Нижегородский и Владимирский драгунские, два донских полка и 16 орудий полевой артиллерии.


[Закрыть] генерал-поручику Талызину занять лагерь в 17 верстах выше урочища Заны, генерал Текелли 19 сентября переправился через Кубань ниже Усть-Лабинской крепости и двинулся к Суджуку. Встретив сопротивление неприятеля при первом движении на левом берегу Кубани, Текелли при непрерывных стычках прибыл 25-го числа на реку Убин и на следующий день отправил оттуда два отряда под командой генерал-майора князя Ратиева и полковника Германа к Суджуку, а третий, подполковника Мансурова, к верховьям Убина для обнаружения неприятеля. Мансуров был атакован прежде других, причем горцы, подкрепленные турецкими войсками и артиллерией, дрались отчаянно. Построясь в каре, Мансуров выдерживал атаки с 4 до 9 часов утра. Для подкрепления ему были отправлены полковник Гротенгельм с Казанским пехотным полком и бригадир Савельев с батальоном гренадер и казачьими полками. Прибытие их на поле сражения и движение во фланг неприятелю возвращенного назад отряда генерал-майора князя Ратиева заставило горцев отступить с весьма значительными потерями. По свидетельству пленных, в этом сражении участвовало 2500 турок и 8000 закубанцев разных племен. Ими предводительствовал Мустафа-паша, присланный для защиты края. Неприятель потерял убитыми и ранеными более 1500 человек, наша потеря состояла из 28 убитых и 226 раненых.

После этого сражения Текелли уже не встречал сопротивления и, пройдя через урочище Заны, соединился с отрядом генерала Талызина. 13 октября он подошел к Анапе, где находился значительный гарнизон и лжепророк Мансур, готовивший город к обороне.

На следующий день была произведена полковником Германом усиленная рекогносцировка крепости с одной драгунской бригадой и Волжским казачьим полком. Допустив рекогносцировавших на весьма близкое расстояние, турки открыли по ним огонь. Вслед за тем была произведена вылазка из города одновременно с появлением горцев, скрывавшихся до условного знака в лесистых ущельях. Наша кавалерия была поставлена в крайне затруднительное положение, и ее выручили только подоспевшие сначала два батальона пехоты, а потом отряд генерал-майора Ратиева. Наступившая ночь прекратила сражение, убедившее генерала Текелли в значительности сил неприятеля. Не решаясь штурмовать Анапу и не имея средств для ведения правильной осады, Текелли после нескольких стычек с неприятелем вернулся на линию и расположился на зимних квартирах[401]401
  Исходящий журнал кн. Потемкина. Моек. арх. Главн. штаба.


[Закрыть].

Так кончилась кампания 1788 года в Азиатской Турции. Ни князь Потемкин, ни Екатерина II не были довольны действиями генерал-аншефа Текелли и, приписывая столь малый успех отсутствию энергии у главнокомандующего, решили его заменить.

«В рассуждении, – писала императрица князю Потемкину[402]402
  В рескрипте от 8 марта 1789 г. Арх. кабин., св. 443.


[Закрыть], – отдаления корпусов Кубанского и Кавказского от мест, на которых действия армии, вам вверенной, обращаются, соизволяем, чтобы из оных была составлена особая армия по приложенному при сем расписанию[403]403
  По этому расписанию Кавказскую армию составляли: Кавказский пехотный полк в четыре батальона; двухбатальонные полки: Казанский, Владимирский, Московский, Кабардинский, Ладожский, Тифлисский, Нижегородский, Воронежский, Азовский и Низовский; егерские корпуса: Кавказский и Кубанский; конные карабинерные: Ростовский, Каргопольский и Нарвский; драгунские: Астраханский, Таганрогский, Нижегородский и Владимирский; шесть донских полков, полк Уральский, казачьи войска Кавказской и Астраханской губерний и калмыкское войско.


[Закрыть]. К предводительству тою армиею назначаем нашего генерала графа Салтыкова с тем, чтобы он по делам, до снабжения и пропитания ее и до подробностей службы касающимся, распоряжал и относился к нам и Военной нашей коллегии беспосредственно; по действиям же военным, яко связь имеющим с вашими, соображался предположениям вашим, донося, однако же, и нам прямо о всех происшествиях в том крае. Что принадлежит до народов тамошних соседних, как вы уже уполномочены от нас на всякие для обеспечения границ наших и для интересов наших выгодные с ними переговоры и постановления, – трактование с ними со стороны помянутого генерала не инако происходить имеет, как по вашему точному руководству».

Таким образом, хотя на Кавказе и была теперь образована особая армия, но ее командующий был все-таки связан в своих действиях и не имел должной самостоятельности. Граф Салтыков, понимая это, не торопился отъездом, и императрица вынуждена была несколько раз напомнить ему, что польза службы требует скорейшего прибытия его к месту назначения[404]404
  Рескрипты императрицы графу Салтыкову от 5 и 18 июня 1789 г.


[Закрыть].

В конце мая 1789 года были получены сведения, что турки произвели высадку на восточном берегу Черного моря и заняли пятитысячными отрядами крепости Анапу и Суджук-Кале. Опасаясь, что они займут Тамань и оттуда войдут в контакт с крымскими татарами, князь Потемкин-Таврический приказал Кубанскому корпусу занять Тамань, а части Кавказского корпуса придвинуться к Кубани и предохранить границу от вторжения закубанцев. С этою целью было сформировано несколько отрядов: при устье Лабы стоял отряд генерал-майора Булгакова (4 батальона, 8 эскадр., 300 казаков и 2 орудия); при Темишбеке – отряд бригадира Депрерадовича (1½ батальона, 6 эскадронов, 200 казаков, 2 орудия). Оба отряда прикрывали главную черкасскую дорогу, и первый поддерживал связь с Кубанским корпусом. Для прикрытия линии и селений от закубанских набегов были расположены: у Недреманного поста отряд генерал-майора Елагина (4½ батальона, 8 эскадронов, 300 казаков и шесть орудий) и у Невинного мыса бригадира Германа (2¼ батальона, 10 эскадронов казачьего Донского полка и 5 орудий). Сам главнокомандующий генерал Текелли расположился у Песчаного брода и имел в своем распоряжении 4 батальона пехоты, 3 эскадрона кавалерии, 350 казаков и 4 орудия[405]405
  Георгиев, военный архив.


[Закрыть].

Глава 14

Неудачный поход генерал-поручика Бибикова к Анапе. Назначение командующим войсками графа де Бальмена. Наступление турок. Переправа Батал-паши на правый берег Кубани. Поражение, нанесенное ему генералом Германом на реке Тохтамыги. Кончина графа де Бальмена и назначение Гудовича командующим войсками. Движение его к Анапе. Осада, бомбардировка и штурм крепости. Последствия экспедиции. Заключение Ясского мира

19 июля граф Салтыков прибыл по назначению и не успел еще познакомиться с положением дел, как был отозван для командования войсками, предназначенными для действия против шведов.

«По связи действий армий Кубанской и Кавказской, – писала императрица князю Потемкину-Таврическому[406]406
  В рескрипте от 24 ноября 1789 г. Арх. кабинета его импер. велич., ев. 443.


[Закрыть], – с таковыми же производимыми в других частях под вашим предводительством, признали мы за нужное, чтобы войска, помянутую армию составляющие, отныне были под точным вашим начальством. А как командовавший там генерал граф Салтыков отозван ко двору нашему для употребления его к другому начальству, то и предоставляем вам к командованию означенными войсками употребить из подчиненных вам генералов, кого вы заблагорассудите».

Пока шел выбор нового начальника, остававшийся старшим генерал-поручик Юрий Бибиков в конце 1789 года получил известие, что султан Селим III отправил новый фирман Шейх-Мансуру с предложением склонить горцев к единодушным действиям против России. Чтобы парализовать действие фирмана и воспрепятствовать горцам вторгаться на линию, Бибиков решил предпринять экспедицию за Кубань в самое суровое зимнее время. Он сосредоточил 14 батальонов пехоты, 6 эскадронов драгун и 7 казачьих полков, но из-за значительного некомплекта в войсках силы его состояли всего из 7609 человек. Предпринимая трудный зимний поход, Бибиков не обеспечил отряда ни достаточным продовольствием, ни палатками, он надеялся найти значительные запасы хлеба у местных жителей и располагать войска по селениям.

Прибыв с отрядом в Прочный Окоп, генерал-поручик Бибиков узнал, что мохошевцы числом несколько тысяч собираются напасть на Григориополисский редут и, овладев им, двинуться к Донской крепости, чтобы пресечь сообщение с Черкасском. С целью опередить неприятеля Бибиков 10 февраля 1790 года переправился через Кубань по льду и направился во владения мохошевцев. Горцы рассеялись и скрылись в горах, а Бибиков, преследуя их, дошел до Лабы. Жившие на этой реке кланы черкесского народа (адыге) заявили о своей покорности, и Бибиков, поверив их чистосердечию, принял их в подданство России[407]407
  По словам Бибикова, число покорившихся было 1950 семейств, или 29 250 душ обоего пола.


[Закрыть]. Устроив из новых подданных почту и вверяя им всю корреспонденцию, Бибиков двинулся к темиргойцам. «В рассуждении, – доносил он князю Потемкину[408]408
  От 16 февраля 1790 г., № 110. Москов. арх. Мин. иностр. дел, VII комната, шкаф № 57.


[Закрыть], – теперешней жестокой здесь зимы не могу я точно донести вашей светлости, далеко ли продолжу путь мой; но полагаю кончить оный тогда, когда найду совершенную невозможность достигнуть до пункта, к которому все сии народы привязываются (Анапа). Пребывание же войск в горах уже сделало видимую пользу: торгующие в Анапе армяне, кои есть теперь в моих руках, заверно сказывают, что в оном городе, в рассуждении их (турок) заключения, что зимою русские войска не ходят, оставлено не более 500 человек гарнизона. Касательно до пропитания людей и скота, то оного есть здесь столько, чтоб хотя и на всегдашнее пребывание корпус здесь остался, то недостатка быть не может».

Поддавшись на ложные свидетельства армян и мнимую слабость горцев, Бибиков двинулся к Анапе. По мере того как он продвигался вперед и углублялся в горы, туземцы стали оказывать все большее и большее сопротивление. Возбуждаемые Шейх-Мансуром и турками, закубанцы все гуще и гуще окружали отряд и противились его дальнейшему движению вперед. Они появлялись в тылу, старались отрезать сообщение, а перед фронтом и в особенности по дорогам устраивали завалы и засеки. Русскому отряду приходилось ежедневно бороться с многочисленным неприятелем и преодолевать препятствия, создаваемые природой. Войска шли без дороги в такое время года, когда от первых весенних лучей из таявшего снега образовывались горные потоки или же ударивший мороз сопровождался сильными вьюгами, заметавшими отряд и заставлявшими его останавливаться и стоять на месте несколько дней. Воду добывали только растапливанием снега в солдатских котелках, и лошадей напоить было нечем. Провиант и в особенности фураж был весь израсходован, достать их было невозможно, и скоро пришлось кормить лошадей рублеными рогожами. Черкесы угоняли скот и истребляли все, что могло служить для продовольствия людей и лошадей на пути, по которому следовали русские войска. Преодолевая сопротивление неприятеля, солдаты вынуждены были терпеть нужду и голод. Когда были истрачены последние крохи истертых сухарей, мясо обозных лошадей стало их единственной пищей[409]409
  Воен. журн. 1818 г., кн. VIII.


[Закрыть].

Между тем, не видя возможности остановить русских открытым сопротивлением, горцы стали избегать боя, старались заманить Бибикова в неприступные горы и верст на полтораста вперед и на десять по сторонам жгли свои селения со всеми запасами. Бибиков и в этом не видел опасности, напротив, объяснял поступки горцев какою-то ненавистью к туркам. «Видеть можно, – доносил он[410]410
  В рапорте от 18 апреля 1790 г., № 111.


[Закрыть], – что народы сии несогласны были в точности исполнить повеление, данное им от Батал-паши, а показывали только один вид своего ему послушания, ибо в зажженных деревнях находил я самую малую часть дворов, и то ничего не значащих, сгоревших и зажженных. Прошел я по сим сгоревшим селениям верст семьдесят, не встретив для себя никакого препятствия, кроме пламя и дыму». Находя в селениях запасы проса, которое горцы не успели истребить, Бибиков 15 марта подошел к двум ущельям, выводящим на Анапскую равнину. 16 марта он пошел по левому ущелью[411]411
  Ущелье, находившееся прямо перед фронтом, изобиловало горными потоками, делавшими движение крайне затруднительным.


[Закрыть] и, дойдя до реки Шибза, встретил двухбунчужного Мустафа-пашу с отрядом в 2000 человек. После непродолжительного боя наши войска заняли высоты и принудили неприятеля отступить. Дальнейшее движение нашего отряда вело к беспрерывным стычкам с неприятелем, тем не менее Бибиков дошел до деревни Зана и занял ее 21 марта.

После двухдневного отдыха генерал Бибиков предпринял рекогносцировку Анапы, в которой насчитывалось 40 000 жителей и гарнизона. При рекогносцировке удалось измерить ров, глубина и ширина которого оказались 14–15 футов. В тот же день, 24 марта, Батал-паша, заметив приближение русских, произвел вылазку из города двумя отрядами: под своим началом и под командой Мустафа-паши. Нападение было отбито, причем Батал-паша заперся в крепости, а Мустафа-паша не смог попасть в Анапу и отступил по дороге в Суджук-Кале.

Пользуясь успехом, Бибиков намерен был штурмовать крепость, но 25 и 26 марта поднялась такая жестокая буря со снегом, что в одну ночь пало 150 лошадей, и все начальники, доносил Бибиков, «кроме меня, такую получили простуду и ослабели, что ни к какому действию уже приступить не могли». Не оставалось ничего, кроме как отступить. 27 марта Бибиков оставил лагерь. Отступление сопровождалось ужасными лишениями. Разлившиеся горные потоки настолько затруднили движение, что с 27 марта по 11 апреля войска смогли пройти всего 120 верст, испытывая огромный недостаток в пище: люди питались травой, кореньями и кониной. Мясо кабанов считалось роскошью, и за него платили по 20 копеек за фунт, что по тогдашним ценам было очень дорого[412]412
  Рапорт генерал-поручика барона Розена князю Потемкину 21 мая 1790 г. Исходящий журнал реляциям и докладам князя Потемкина. Моек. арх. Главн. штаба. См. также статью «Поход русских в закубанские горы в 1789 году». Заря. 1870, т. I, № 2.


[Закрыть].

Известие о лишениях, которые испытывал отряд Бибикова, через Крым достигло князя Потемкина-Таврического. Он поручил командиру Кубанского корпуса генерал-поручику барону Розену отыскать Бибикова, возвратить его отряд в наши границы и принять под свое начало. Барон Розен тотчас же отправил из Донской крепости к Кубани значительный запас провианта и на розыски отряда послал 600 драгун по правому берегу Кубани.

4 мая войска Бибикова в самом жалком состоянии появились у Григориополиса. Люди пришли без мундиров и амуниции, даже без рубах, почти голые. Барон Розен доносил, что увидел «сих непоколебимых в твердости офицеров и солдат в такой жалости, которая выше всякого описания». Измученные голодом офицеры и солдаты «изнурены сверх человеческого терпения стужею и ненастьем, от которых ничего для укрепления себя не имели; босы, без рубах и без всякой нижней, а в беднейшей верхней одежде, которая вся сгнила и изодрана. Больные, едва имея дыхание, опухли, да и те, кои считаются здоровыми, немного от них разнятся и в самых слабейших силах; полки и артиллерия потеряли лошадей, и вообще весь корпус крайне расстроен».

Князь Потемкин был ужасно огорчен таким печальным результатом похода. «Сей недостойный офицер, – доносил светлейший императрице[413]413
  Во всепод. донесении 3 мая 1790 г., № 59. Москов. арх. Главн. штаба. Исходящий журнал князя Потемкина.


[Закрыть], – для снискания личной пользы пренебрег все и подвергнул гибели людей, из которых каждый поистине дороже его. Из приложенных рапортов высочайше изволите усмотреть состояние корпуса, из большей и лучшей части составленного, и по неопределенным описаниям всемилостивейше судить можете о моих заботах. Расстроил он связь и войска, а намерениям моим положил препону. Сколько сим возгордятся турки? А паче в краю, где все припишется чудесам лжепророка Шейх-Мансура».

Хотя впоследствии, получив подробное донесение, князь Таврический и изменил несколько мнение о поступке Бибикова, тем не менее императрица приказала отдать его под суд, «в котором исследовать помянутые его поступки и заключить приговор на основании законов»[414]414
  Рескрипт императрицы князю Потемкину 14 мая 1790 г. Арх. кабинета е. и. в. ев. 444.


[Закрыть]. Нижним же чинам, перенесшим огромные лишения, императрица пожаловала серебряные медали с надписью «За усердие». Потери отряда составили 233 убитых, 618 умерших от болезней, 121 пленный, 23 утонувших и 111 бежавших. Экспедиция стоила более 52 000 руб.

По прибытии отряда в Прочный Окоп генерал барон Розен принял меры к приведению его в порядок. Он отделил больных и раненых от здоровых, «велел, перемывши всех, надеть чистое белье и одежду», предписал назначать людей на службу в течение месяца и кормить их улучшенной пищей[415]415
  Рапорт барона Розена князю Потемкину 21 мая 1790 г.


[Закрыть]. Находя оборону правого фланга Кавказской линии ослабленной, барон Розен сформировал из Кубанского корпуса два отряда, один поставил на Карасу-Еи, а другой у Темишбека, сам же с остальными войсками расположился у Ейского укрепления и вызвал с Дона на линию несколько казачьих полков.

Такова была оборона линии, когда командование войсками было поручено генерал-поручику графу де Бальмену[416]416
  Предписание князя Потемкина графу де Бальмену 29 апреля 1790 г. Моек, арх. Главн. шт. Исходящий журнал князя Потемкина.


[Закрыть].

Он прибыл к месту назначения в тот самый момент, когда турки перешли в наступление, надеясь на содействие закубанцев, в особенности кабардинцев.

В июне 1790 года был прислан к ним от Батал-паши турецкий чиновник с подарками и письмами наиболее значимым владельцам с приглашением к совместным действиям против России. Кабардинцы приняли подарки и заявили, что, если Батал-паша придет к ним хотя бы с 2000 человек и достаточным количеством орудий, они восстанут поголовно и присоединятся к турецким войскам. Переговоры не остались скрытыми от нашего правительства, и князь Потемкин надеялся удержать кабардинцев в пределах покорности обещаниями устроить их благосостояние.

«Что кабардинцы, – писал светлейший графу де Бальмену[417]417
  Предписание князя Потемкина графу де Бальмену 26 июля 1790 г. Исходящий журнал Потемкина.


[Закрыть], – переписываются с турками, на сие не смотрите и скажите, что позволяю им от турков деньги брать, лишь бы пребывали верны к России. Объявите им, что я имею Высочайшее повеление им сделать возможные выгоды, если пребудут верны, и отвести земли, и чтобы они от себя ко мне прислали шесть человек доверенных людей: четырех от Большой и двух от Малой Кабарды, которым и дайте на путь пристойную сумму и как можно скорее отправьте».

Тем временем Батал-паша, поверив обещаниям кабардинцев, тешил себя надеждой, что с появлением его на Кавказской линии все магометанское население присоединится к нему. Договорившись ахалцихским пашой, аварским ханом и дженгутайскими владельцами, Батал-паша собрал 8000 пехоты, 10 000 турецкой конницы, 15 000 закубанцев и 30 орудий и двинулся в Кабарду. Полагая, что оборона линии значительно ослаблена неудачным походом генерала Бибикова, Батал-паша рассчитывал на полный успех. Обстоятельства сложились, однако же, иначе, и надежды турецкого начальника не оправдались.

О намерении Батал-паши двинуться в Кабарду кавказскому начальству было известно с июля 1790 года, и тогда еще князь Потемкин-Таврический поручил графу де Бальмену атаковать турок, не дожидаясь их наступления. Генерал-поручику барону Розену приказано было приблизиться к Кубани, а из Тавриды для диверсии против Анапы был переправлен довольно значительный отряд.

Тяжелая болезнь лишила графа Бальмена возможности лично предводительствовать войсками, но он успел еще при жизни сформировать три наступательных отряда под началом генерал-майоров Германа, Булгакова и бригадира Матцена[418]418
  Всепод. донесение кн. Потемкина-Таврического 16 октября 1790 г. Моек, арх. Главн. штаба. Исход, журнал.


[Закрыть]. Командиру Кубанского егерского корпуса генерал-поручику барону Розену и войсковому атаману Иловайскому он приказал провести экспедицию за Кубань.

Пока шли приготовления к встрече неприятеля, Батал-паша 28 сентября переправился на правый берег Кубани[419]419
  Место перехода турок через Кубань до сих пор известно под именем Баталпашинской переправы.


[Закрыть] и двинулся в Кабарду.

Он надеялся разбить русских и занять Георгиевскую крепость, где ожидал присоединения к нему всех кабардинцев.

Находившийся ближе других генерал-майор Герман решил остановить турок. С отрядом около 3000 чел., расположенным на Куме при Песчаном броде, он двинулся навстречу неприятелю, стараясь преградить туркам путь в Кабарду. Присоединив небольшой отряд бригадира Беервица, генерал Герман просил Булгакова оказать ему помощь и, не ожидая его прибытия, 29 сентября подошел к лагерю Батал-паши на реке Тохтамыш при горе того же названия.

«Едва только стало видно, – пишет Герман в своих записках[420]420
  Отечественные записки. 1825, кн. XXIV, № 68, с. 352.


[Закрыть], – я собрал своих товарищей и, объявя им мое намерение (атаковать), изъяснил при том, что я нахожусь в таких обстоятельствах, что, не дождавшись прибытия генерал-майора Булгакова, необходимо должен атаковать неприятеля, и что ежели я дам ему только свободу еще ныне, то потеряю не только Куму, но, может быть, и всю границу. К тому же и хлеба больше не было, да и подвозить провиант из вагенбурга ни время, ни положение наше не позволяли».

Разделив отряд на пять колонн, Герман смело пошел на многочисленного неприятеля. Около 8 утра 30 сентября тронулся авангард из 700 человек с 2 орудиями под предводительством майора князя Орбелиани. Он имел приказ занять высоту за вершиной Подбаклеи и удерживать ее до прибытия главных сил. Когда главные силы оставили лагерь, пошел дождь – «российская счастливая примета, – замечает Герман, – которая сбылась и в тот день более, чем ожидать было можно». Лишь только авангард показался в виду неприятеля, как горцы атаковали шедших впереди фланкеров и казаков. Атака была отбита, и соединившиеся под началом секунд-майора кн. Орбелиани фланкеры и казаки сумели занять высоту над рекой Тохтамыш.

Бригадир Матцен со средней колонной и бригадир Беервиц с егерями заняли высоты. Турки, предводительствуемые Аджи-Мустафа-пашой, подошли к высотам почти одновременно с нашими войсками, и борьба за высоты была главной целью сражения. Попытки черкесов атаковать нас с флангов и тыла были неудачны. Полковник Буткевич с кавалерийской бригадой отбросил черкесов, затем генерал Герман перешел в наступление всей линией. Он приказал правой колонне егерей с бригадиром Беервицем атаковать левый фланг турок, а полковнику Чемоданову с мушкетерами – правый. Беервиц встретил сильное сопротивление неприятеля, пока врубившийся с драгунами полковник Жуханов не расстроил его ряды. Сбитые со своей позиции турки стали поспешно отступать по всей линии. Не дождавшись атаки полковника Чемоданова, неприятель оставил свои пушки и бежал к Кубани. Преследовавшие турок наши войска ворвались в лагерь, захватили в плен самого Батал-пашу и завладели богатой добычей. Помимо 30 орудий разных калибров победители взяли много снарядов и припасов. Турки понесли огромные потери, и много их утонуло при переправе через Кубань[421]421
  Всепод. донесение князя Потемкина 30 декабря, № 161. Моек, архив Главн. штаба. Журнал реляций и докладов.


[Закрыть].

Генерал Герман был награжден за эту победу орденом Св. Георгия 2-й степени, ему было пожаловано 500 душ в Полоцкой губернии[422]422
  Рескрипт императрицы кн. Потемкину-Таврическому 21 января 1791 г., № 30. Арх. кабинета е. и. в., св. 444.


[Закрыть].

Таким образом, одним ударом были уничтожены двухлетние приготовления турок. «Слава богу, – доносил князь Потемкин-Тарический[423]423
  Во всепод. донесении от 16 октября, № 148. Моек. арх. Главн. штаба. Журнал реляций и докладов.


[Закрыть], – даровавшему презнаменитую победу, о коей чем более рассуждается, тем она важнее становится. Разбита армия турецкая, в сорока тысячах состоящая и с множеством присоединившихся закубанцев. Исчезла надежда, которою они ласкались в том краю, усмирились народы, ими взбунтованные, и хитрый план операций, от враждующих держав им данный, исчез как дым.

А как в самое то время, когда приказал я Кавказскому корпусу идти на неприятеля, дал я повеление генерал-поручику барону Розену, стоявшему при Кубани, с донским войском переправиться при удобном случае через Кубань, то я и ожидаю как от него, так и от тех корпусов еще последствий хороших».

Переправившись через Кубань, генерал-поручик барон Розен двинулся между рек Шекупс и Пчас, прошел больше 50 верст вверх и вниз по рекам и предал огню аулы горцев. Отсюда он прошел по рекам Марта и Пшиш. Разоряя повсюду аулы, барон Розен по прибытии на правый берег Пшиша узнал о пленении Батал-паши и рассеянии его армии. Не надеясь теперь на помощь турок, закубанцы выражали желание покориться и даже перейти в подданство России.

Удовлетворяя просьбы населения, барон Розен приводил всех желающих к присяге, взял аманатов и обнадежил милостью императрицы.

Кочевавшие на Лабе ногайские татары, просившие позволения перейти на правый берег Кубани числом в 2000 семей, были выведены в пределы Кавказской линии. Вместе с татарами переселилось с гор 390 армян мужеского и женского пола.

Окончив экспедицию столь успешно, барон Розен 2 ноября возвратился с отрядом на линию и вскоре скончался. Несколько ранее скончался граф де Бальмен, и командующим войсками Кубанского и Кавказского корпусов был назначен генерал-аншеф Иван Васильевич Гудович. Ему приказано было как можно скорее отправиться к месту назначения и приложить особое старание к «открытию самой ранней кампании на Анапу, дабы истребить сие гнездо турков, положить навсегда предел беспокойствам, которые Порта, подкупая и подушая закубанцев, в том крае производила»[424]424
  Предписание Гудовичу 24 декабря 1790 г. Моек. арх. Главн. штаба, Исход, журнал кн. Потемкина.


[Закрыть].

В конце января 1791 года Гудович прибыл на линию и стал готовиться к походу. Подготовка шла довольно медленно, а между тем турки прикладывали все усилия, чтобы восстановить против России магометанское население края. В марте было получено известие, что султан разослал открытый фирман, грозивший разлучением с женами и детьми всех, кто не примет участие в войне правоверных с гяурами. Анапский Мустафа-паша уверял горцев, что уже собрано множество войска, обещал выслать деньги и требовал аманатов от кабардинцев. Находившийся в Анапе Шейх-Мансур рассылал свои воззвания, требовавшие ополчения во имя религии.

«Изъявляю вам искреннее почтение мое, – говорил он, – и советую очистить сердца ваши от пороков и ходить путем истины, по закону Божию. Старайтесь ополчаться против беззаконных и мужественно наносите им вред. Я знаю достоверно, что война русских уже страшит; собираю теперь силы; ожидаю прибытия сюда войск правоверных и, с ними соединясь, предприму наступление на русских. Не бойтесь угроз их. Настало уже время ослабления беззаконных и торжества мусульман».

При таких условиях было необходимо как можно скорее овладеть Анапой.

Сосредоточив 4 мая 1791 года у Темишбека 11 батальонов пехоты, 1900 егерей, 24 эскадрона кавалерии и 20 орудий[425]425
  В каждом батальоне было не более 500 человек строевых, а в эскадроне – по 100 человек.


[Закрыть], генерал-аншеф Гудович 9 мая двинулся к Анапе. На соединение с ним шел генерал-майор Загряжский с отрядом, выделенным из Кубанского корпуса. В отряде находилось 4 батальона пехоты, 20 эскадронов драгун, два Донских казачьих полка и 16 орудий полевой артиллерии.