Текст книги "Юлий Цезарь. В походах и битвах"

Николай Сергеевич Голицын
Юлий Цезарь. В походах и битвах

© ООО «Издательство «Вече», 2020

Глава I
Римляне во времена междоусобий (133—30 гг. до P. Х.)

Военное устройство и военные учреждения вообще[1]1
  В книге представлен один из разделов труда Н.С. Голицына «Великие полководцы истории» 1875 г. Издательство посчитало возможным отчасти сохранить написание исторических имен и географических названий, а также орфографические и пунктуационные особенности первого издания.


[Закрыть]

С началом междоусобий в Риме военное устройство и военные учреждения его совершенно изменяются в существе и духе и быстро клонятся к упадку. Главными причинами того были: всеобщее расстройство внутреннее – неизбежное следствие междоусобий, и незаконные, пагубные меры честолюбцев, домогавшихся верховной власти. Из них Марий первый нанес жестокий удар древним, превосходным военным учреждениям Рима. Достигнув консульского звания, этот честолюбец, плебей родом и враг аристократии, в 107 году, во время войны с Югуртой, набрал армию – вопреки коренным государственным учреждениям – из беднейшего класса и из вольноотпущенников и рабов и с помощью этого, слепо преданного ему войска, завладел верховною в Риме властью. Примеру его последовали и все другие знаменитые честолюбцы этого времени: Сулла, Красс, Помпей, Цезарь, Антоний, Лепид, Октавиан, и таким образом главное основание совершенства военного устройства Рима – превосходный состав римских армий – было сокрушено навсегда, а с тем вместе и самое военное устройство этого государства получило совершенно другой вид.

Право служить в войске перестало уже считаться почетнейшим преимуществом римского гражданина и быть единственным путем к общественным званиям и отличиям. Знатные и богатые римские граждане уже считали службу в войске тягостною обязанностью и всячески старались уклоняться от нее. Прежний же закон о прослужении в войске определенного числа лет для получения права на общественные звания не был более соблюдаем. Таким образом армии римские, не составляемые более из лучшей, отборнейшей части граждан, были набираемы почти исключительно из беднейших граждан – пролетариев (вовсе не имевших ни состояния, ни имущества), вольноотпущенников, римских данников, иностранцев, даже преступников, разбойников и особенно рабов (Марий из последних составил себе даже особую стражу телохранителей). В составе римских армий этого времени в большом числе (у Помпея при Фарсале до 2000 чел.) являются также ветераны, поселенные на розданных им полководцами (Суллою первым) конфискованных и завоеванных землях, призываемые этими полководцами, в случаях особенной важности, на службу в войске, почему и назывались эвокатами (evocati) и пользовавшиеся на службе многими и большими преимуществами.

Разделение на римские, союзные и вспомогательные войска существовало только до Союзничьей войны (90–88). С этого же времени, по даровании италийским союзникам римлян прав римского гражданства, название союзных войск исчезло и осталось только разделение на войска римские, набираемые в Италии, и на войска вспомогательные, или когорты алариев (auxiliares vel alariae cohortes), набираемые в римских провинциях (рrovinciae) или подвластных Риму областях вне Италии, равно и по найму или добровольному уговору между независимыми от Рима народами Европы, Азии и Африки.

Набор римских войск в Италии производился без всякого различия происхождения, сословия, состояния и нравственности. Вместо всего этого Марий ввел только два условия – рост и силу тела. Это было шагом к варварству, ибо силу нравственную заменило грубою физическою. И для поступления в римскую конницу уже не требовали прежних условий богатого состояния, но набор в нее производили точно так же, как и в пехоту, и почти исключительно между подвластными Риму и независимыми от него народами. Граждане же из сословия римских всадников совершенно освободились от службы в коннице и являются в армиях уже только лично при особах полководцев, в различных высших и почетных званиях или же в виде их телохранителей. Набор войск вообще уже производился без соблюдения прежних законных форм, без различия триб и большею частью по жребию. Случаи же уклонения или освобождения от набора и военной службы происходили все чаще и чаще вследствие подкупа с одной и продажности, лихоимства я злоупотреблений с другой стороны.

Набранные войска уже приносили присягу в верности не республике и отечеству, но тому полководцу, который набирал их, и только в отношении к нему нарушение присяги считалось изменой. Необходимость же ведения почти беспрерывных и продолжительных внутренних и внешних войн, поддержания незаконно приобретенной верховной власти, содержания завоеванных стран в повиновении и защиты границ государства от начавшихся уже нападений народов Средней Европы и Верхней Азии побуждала полководцев всеми мерами удерживать войска сколько можно долее под знаменами и не распускать их более по окончании войн, но содержать и в мирное время.

И так военное звание, столь почетное прежде, сделалось уже просто ремеслом, а армии, дотоле народные, временные, отличавшиеся превосходным составом из отборных граждан, сделались уже в существе своем наемными, постоянными, только не в силу закона, а вопреки ему, – соединяли в себе все недостатки дурного состава и неправильного, безразборчивого набора и, по мере быстрого распространения римлянами своей власти в Европе, Азии и Африке, постепенно умножались числом. Необходимость содержать завоеванные страны в повиновении и защищать их от нападений внешних врагов заставляла постепенно занимать каждую из провинций, на которые было разделено государство, особою армией. Армии в провинциях были подчинены правителям последних – проконсулам, прослужившим уже год консулами, и преторам. В руках проконсулов и преторов была соединена высшая в их провинциях военная и гражданская власть, и это соединение военной власти с гражданскою было причиной необыкновенных самовластия, притеснений и лихоимства правителей.

Различные рода войск, вооружение и число их

Вновь введенный способ набора и состава армий был естественною причиной, что войска уже не могли быть, как прежде, разделяемы по возрасту воинов, на классы. Названия гастатов, принципов и триариев исчезли, и вместо этих трех составился один род тяжелой или линейной пехоты, без особенного наименования. Название же велитов хотя и сохранилось, но давалось уже легкой пехоте, набираемой у подвластных народов и не входившей в состав легионов.

Конница была по-прежнему тяжелая и легкая, но сверх того Тит Ливий и Юлий Цезарь упоминают еще о среднем роде конницы (cetrati), наподобие греческих пельтастов. Этот род конницы не принадлежал, однако, к составу легионов.

Вооружение войск было то же, что и прежде.

Относительное число различных родов войск в легионах и армиях изменилось тем, что определенный, хотя и непостоянный, состав в легионах имели только тяжелая пехота, именно от 4 до 5000 чел., и собственная легионная конница в числе 300 чел. Число вспомогательных же, легкой пехоты и конницы тяжелой и легкой, было неопределенное и зависело от обстоятельств, однако вообще умножилось против прежнего. В особенности, с ходом времени, постепенно умножалось число вспомогательной конницы, и конница эта большею частью была весьма хорошая, потому что римляне, но мере распространения своих завоеваний, постепенно усиливали собственную конницу более или менее хорошею конницею испанскою, галльскою, германскою, греческою, азиатскою и африканскою или нумидийскою. Из них испанская, галльская, германская и греческая большею частью была тяжелая, азиатская же и африканская – легкая. Вообще конница в это время начала уже составлять ¹/₈ и даже ¹/₇ римских армий.

Числительная сила легионов была неодинаковая, но средняя простиралась обыкновенно от 4 до 6000 чел., никогда не превышая последнего числа, но часто, от убыли в войнах, составлявшая и менее 4000 чел. Так, например, у Цезаря при Фарсале в 8 легионах было только 22 000 чел., т. е. средним числом по 2750 чел. в легионе.

Числительная сила армий была весьма различна, потому что армии не состояли уже, как прежде, постоянно из 4, но почти всегда из большого числа легионов, даже до 10 и более, не считая вспомогательных пехоты и конницы, как, например, у Цезаря в Галлии, у Помпея в междоусобной войне с Цезарем и у полководцев в последующие времена.

К числу особенностей этого периода должно отнести распространившееся в римских армиях употребление метательных орудий и слонов в поле, особенно во времена Цезаря и Помпея. При каждом легионе стали уже возить в походе до 30 малых, легких или полевых катапульт и баллист, на каждую из которых полагалось по 10 чел. прислуги. Орудия эти были, однако, употребляемы не в полевых сражениях, но, как и прежде, при проходах чрез теснины, переправах через реки и особенно при атаке и обороне лагерей и укреплений. Слоны, напротив, начали уже быть употребляемы и в полевых сражениях, особенно в конце этого периода, в Испании, Греции, Азии и Африке.

Строй и образ действий войск

До времен Мария легион римский обыкновенно разделялся, строился и действовал так же, как и прежде, т. е. в квинкунциальном строе по манипулам, но иногда и по когортам. Строй по когортам означал еще, впрочем, всякого рода временное, в виде исключения, соединение и построение вместе двух или более манипул той же или разных линий, в тех случаях, когда строю нужно было придать более твердости.

Но введенный Марием нового рода состав римских армий сделал уже всякий иной строй легиона невозможным. Коль скоро легионы начали быть составляемы из людей неопытных, не приученных к действию в строе по манипулам, коль скоро воины легиона уже не могли более быть разделяемы на классы, то естественно, что и действие легиона в строе по манипулам не могло уже соединять в себе условий успеха и самый строй этот должен был измениться. К этому присоединилось еще и другое обстоятельство, а именно – состав, устройство и образ действий некоторых из народов, с которыми римляне вели в этом периоде внешние войны, как то галлов, германцев, войск понтийских, парфян и нумидян. Сражаясь преимущественно, а иные и исключительно на конях и действуя многочисленными силами, они принудили римлян, по необходимости, еще более прежнего увеличить самостоятельность частей или отделений легиона.

Таким образом, со времен Мария квинкунциальный строй легиона по манипулам был заменен квинисунциальным же строем оного по когортам в 3 линии. Легион делился уже не на 30 манипул трех родов тяжелой пехоты, но на 10 когорт, составленных каждая из трех манипул от 400 до 500 и иногда 600 чел. одинакового рода тяжелой пехоты без особого названия. Глубина строя, пространство, занимаемое каждым воином в шеренге и ряду, и шахматное расположение первых двух линий остались те же, что и прежде. Но когорты имели уже от 40 до 50 и 60 рядов во фронте, промежутки между когортами, сначала равные длине фронта их, впоследствии стали все более и более уменьшаться, дистанции же между линиями были гораздо больше прежнего. Линии стали уже означаться не классами воинов, а номерами 1‐м, 2‐м и 3‐м. 1‐я линия состояла из четырех, а 2‐я и 3‐я – каждая из трех когорт. Когорты 2‐й линии становились против промежутков когорт 1‐й линии, в 3-й же линии 1‐я или правая и 3‐я или левая когорты позади 1‐й и 4‐й когорт 1‐й линии, дабы удобнее прикрывать фланги легиона, а 2‐я когорта 3-й линии – в центре оной, позади 2‐й когорты 2‐й линии. Воины 1‐й и 2‐й линий назывались так же, как и прежде, антесигнанами, т. е. впереди знамен стоящими; в 3-й же или резервной линии были помещаемы храбрейшие, а иногда и самые рослые и сильные воины. При 1‐й когорте этой линии, под охранением ее примипила, находился и легионный орел. Сверх того каждая когорта имела свое знамя или свой значок наподобие прежних в манипулах.

Против этого обыкновенного строя легиона по когортам делались по временам следующие изменения: 1) легион делили не на 10, а на 15 когорт, соединяя не по 3, а по 2 манипулы и располагая но 5 когорт в каждой из трех линий, или же легион, разделенный на 10 когорт, строили в 2 линии, по 5 когорт в каждой; но Юлий Цезарь и Помпей всегда делили и строили легион так, как было означено выше; 2 когорты строили иногда в 5 шеренг, для увеличения длины фронта, как, например, Цезарь при Фарсале; 3) промежутки между когортами уменьшали более или менее, а иногда и вовсе уничтожали, смыкая легион в фалангу; дистанции же между линиями, напротив, увеличивали, как, например, Цезарь – до 300 футов или до 130 шагов; наконец, 4) легионный орел часто ставили, особенно вначале, не в 3‐й, а в 1‐й линии.

Из особенных построений легиона в это время гораздо чаще прежнего встречаются построения: черепахою, даже в поле (как, например, у Антония против парфян), в виде пустых или полных внутри четвероугольников против неприятеля и особенно конницы, нападавших со всех сторон (как, например, у Мария против Югурты и у Цезаря против галлов на р. Сабисе и в Африке при Руспине), и др.

Обыкновенный походный порядок был подобен прежнему, но, приближаясь к неприятелю, а иногда (например, против галлов, нумидян, парфян и т. п. народов) и постоянно в походе, следовали в порядке, известном под назвапием agmen quadratum, т. е. в виде пустого внутри четвероугольника. Так, например, следовали Марий против Югурты, Красс и Антоний против парфян, легаты Котта и Титурий против Амбиорикса и др. Особенно замечательны походные движения Мария против Югурты. Он двигался всегда в колонне полегионно; Сулла с конницей и Манлий с пращниками, стрелками и вспомогательными лигурийскими когортами прикрывали колонну, один – справа, а другой – слева. Спереди и сзади шли, под начальством трибунов, по нескольку легионных когорт налегке, без тяжестей. А вперед и по сторонам были посылаемы лазутчики (speculators) из туземцев, для разведывания о неприятеле.

И в этом периоде также часто встречаются, особенно в походах Цезаря, необыкновенно быстрые движения. Так, например, при осаде Герговии, в Галлии, Цезарь двинулся в полночь с конницей и 4 легионами налегке против эдуев или эдуитов, настигнул их в 32–34 верстах, окружил, принудил положить оружие, дал войскам 3 часа отдыха и до восхода солнца воротился в лагерь свой под Герговией, следовательно, прошел от 64 до 68 верст в 24 часа и сверх того еще сражался!

В боевых порядках армий римские легионы по-прежнему становились в центре, когорты же вспомогательных войск – по флангам. Велитами занимали все промежутки между когортами, легионами и турмами – конницы, а также их ставили впереди, по флангам и позади линий, словом – все отделения тяжелой пехоты и конницы были со всех сторон окружаемы легкою пехотой. В отношении к употреблению конницы в этом периоде усматривается значительное против прежнего изменение. Весьма часто ставили ее всю в совокупности впереди, позади или на одном из флангов пехоты. Так, например, Цезарь в Галлии часто ставил ее в 1‐ю линию, дабы рассеивать многочисленную галльскую конницу и обеспечивать от нее свою пехоту. При Фарсале у Помпея вся конница была сосредоточена на левом, а у Цезаря – на правом фланге. При Уците у Сципиона вся линейная конница находилась на правом фланге, а нумидийская – позади пехоты; у Цезаря же вся конница была на левом фланге. Вообще Цезарь почти всегда держал всю конницу в совокупности и употреблял ее в массах, как самостоятельный род войск. Подобно галлам и германцам, и римляне также постоянно имели в это время обыкновение перемешивать отделения конницы с отделениями легкой пехоты и чаще, нежели прежде, к каждому всаднику даже присоединяли по велиту, которого он перевозил, в случае надобности, на лошади за собою. Такого рода соединение конницы с легкою пехотой в особенности усматривается у Цезаря. Конница его почти всегда была малочисленнее конницы его противников, а потому он и поддерживал ее легкою пехотой и даже тяжелою, как например, при Фарсале – 6 когортами, а при Уците – целым 5‐м легионом и легкою пехотой, и в обоих случаях – с большим успехом.

Образ действий различных родов войск, легионов и армий был подобен прежнему. Бой начинала легкая пехота; затем 1‐я линия производила нападение, а другие две поддерживали ее, либо подкрепляли слабейшие или угрожаемые пункты, либо прикрывали фланги, или же увеличивали длину фронта. Легкая пехота прикрывала или поддерживала все действия тяжелой пехоты и конницы, а эта последняя производила нападения малыми отделениями и часто целыми массами в совокупности, преимущественно на одном из флангов. Против парфян и нумидян армии часто действовали наступательно-оборонительно в строе четвероугольника. Но, действуя таким образом против парфян, Красс был разбит ими, а Антоний лишь с трудом мог отразить их.

Вообще сражения этого времени представляют чрезвычайное разнообразие употребления различных родов войск в совокупности и средств одержания победы. В этом отношении выше всех стоят сражения Цезаря, подобно тому, как и он сам, как тактик, стоит выше всех предшествовавших ему и последовавших за ним полководцев древности. Тактика при нем достигла высшей, можно сказать, степени развития в древние времена.

Внутреннее устройство и дух войск

В начальствовании, образовании, содержании, военном порядке и вообще во внутреннем устройстве и духе римских войск в это время усматриваются большие перемены.

Звание диктатора сделалось целию и орудием честолюбцев, стремившихся к верховной власти, и давалось почти непрерывно. Легатам полководцы начали уже вверять начальствование над одним или несколькими легионами. Это звание обратилось, некоторым образом, в старший из подчиненных полководцу военачальнических чинов. При этом и число легатов умножилось. Так у Помпея в войне с морскими разбойниками было 15, а у Цезаря в Галлии – 10 легатов, которые обыкновенно начальствовали легионами и отрядами. Военные же трибуны начальствовали когортами, а центуриями в когортах – центурионы, из которых примипилом продолжал называться старший центурион l-й центурии 1‐й когорты, имевший место и голос в военном совете.

Военные упражнения были те же, что и прежде, только не между гражданами, а в войсках, особенно Помпеевых и Цезаревых. Пo свидетельству Саллюстия, сам Помпей был чрезвычайно искусен во всех родах гимнастических и военных упражнений. Войска этого времени были занимаемы также и разными государственными работами и постройками, особенно устроением военных дорог в завоеванных областях, укреплением постоянных лагерей и городов, и т. п.

Жалованье войскам было удвоено Цезарем перед началом войны его с Помпеем, т. е. перед 1‐м испанским походом, и с этого времени пеший воин получал 10 римских ассов (около 21 коп. сер.) в сутки, центурион – вдвое, а всадник в коннице – втрое более. Из жалованья по-прежнему делались различные вычеты.

В отношении к военным порядку и духу римские войска в это время находились, так сказать в состоянии, переходном от прежнего совершенства к расстройству и упадку, и представляют зрелище и странное, и горестное. Они бесспорно отличались еще и храбростью, и порядком, и благоустройством, поддерживаемыми более или менее строгостью военных законов. Несомненным доказательством тому служат многочисленные и блистательные победы римлян, обширные их завоевания и быстрое распространение ими своей власти в Европе, Азии и Африке в это время. Но, с другой стороны, войска римские уже были одушевлены не благородными чувствами чести и любви к отечеству и славе, но дикими: свирепством, кровожадностью, страстью к грабежу, алчностью к добыче и самым гнусным корыстолюбием. Римские уже только по названию, они действительно принадлежали тем честолюбцам, которые набирали их, содержали на своем жалованье и, всячески потворствуя их грубым и низким страстям, употребляли их как слепое орудие для исполнения преступных своих замыслов – незаконного присвоения верховной власти в Риме. Без стыда признавая правилом, что где хорошо, там и отечество (ubi bene, ibi patria), они с одинаковою жестокостью грабили и разоряли римские и неприятельские земли и проливали кровь их мирных, беззащитных жителей, явно восставали, в случаях неудовлетворения их корыстолюбия, против правительства и самих полководцев своих и не стыдились принимать деятельное участие в преступных заговорах против государства, подобных Катилинину, в бунтах, мятежах и междоусобиях. Даже самые Цезаревы войска, столько же храбрые и честолюбивые, сколько и преданные Цезарю, дерзнули раз, увлеченные корыстолюбием, явно восстать против него, и только мудрость, твердость и присутствие духа его могли обратить их к чувству долга и повиновению и спасти Рим от разграбления и кровопролития. И самый способ усмирения их Цезарем достаточно свидетельствует уже о нравственных расстройстве и упадке войска римского. Известно, что Цезарь, явившись перед бунтовщиками, спросил их: – Чего хотите, товарищи? – Увольнения, – отвечали они. – Вы получите его, граждане, – возразил Цезарь, и одно это название граждан, столь почетное и тесно связанное с званием воина прежде, считалось уже столь унизительным и оскорбительным для воинов теперь, что войска Цезаря немедленно раскаялись и смирились.

Из сказанного выше легко заключить можно, что в римских войсках этого времени странным образом соединено было, из личных выгод полководцев, с строгостью военных законов самое постыдное послабление их. А с тем вместе и наказания за военные проступки и преступления в иных случаях были не только строги, но даже и жестоки, а в других, напротив, слабы, несообразны вине и не согласны с справедливостью и законами, словом – совершенно зависели от произвола полководцев. Награды же военные, с распространением роскоши, развращением нравов и ослаблением законов, начали быть раздаваемы чаще, неумереннее, с меньшею справедливостью, часто не только не согласно с законами, но и вопреки им, и, утратив прежнюю, главную цену свою – почетность, приобрели взамен того большую или меньшую степень ценности, роскоши, пышности и великолепия, удовлетворявших корыстолюбию и тщеславию. Так, вместо прежних простых и скромных, но обыкновенно почетных венков из травы и древесных листьев были раздаваемы почти исключительно венки из самых редких и дорогих растений и цветов и венцы из драгоценных металлов. В виде наград (а позже и за деньги) высших чинов стали освобождать от лагерной службы, а простых воинов – от рытия укреплений и других работ в лагерях. В отношении же к присуждению триумфов стали чаще и чаще отступать от законных правил и форм и делать противозаконные исключения. Так, большого триумфа начали удостаивать не только проконсулов, преторов и пропреторов, но даже лиц, не имевших никаких общественных званий. Так, например, Фульвий был награжден большим триумфом в звании проконсула, а Помпей три раза – в звании римского всадника и частного человека. Вместе с тем чрезвычайно увеличились и роскошь, пышность и великолепие больших триумфов, продолжавшихся иногда по нескольку дней. Сверх того в это время усматривается и новая у римлян награда полководцам – воздвижение им победных трофеев. Этой высокой чести удостоились, впрочем, только Помпей и Цезарь.