Текст книги "Новый нуар"

– А ты читал пьесу Эжена Ионеско «Стулья»? – спросил строго Колокольчиков.

– Нет, – покраснел Василика.

– Я тоже, – признался Колокольчиков. – Но могу вообразить, что отец театра абсурда (румын, между прочим!) описал в ней отношения между людьми. Дело в том, что сегодня общаются не люди, а функции – стулья. Людей, с которыми я сталкивался, всегда интересовал не я, а моя работа, другими словами, – на каком стуле я сижу. Никого не волнует, что я, Колокольчиков, может быть, интересный, многое повидавший, талантливый человек. Все хотят знать, что написано на двери моего кабинета. Если, конечно, он у меня есть…

– Стул важнее человека… – протянул с неопределенной интонацией Василика.

– Человек важнее стула! – неожиданно вспылил Колокольчиков. – Я хочу общаться с людьми, а не с мебелью! Но что я могу поделать, если так устроен мир?! И получается, что настоящее общение возможно только с людьми без должностей, которые находятся в самом низу социальной лестницы. Это бесценная привилегия маленького человека – встречаться, с кем он хочет, а не с кем нужно, а еще лучше – ни с кем…

Безвестные люди занимают меня больше, чем известные. Они чаще бывают самими собой.

Сомерсет Моэм

Колокольчиков остановился, успокоился и продолжал:

– В общем, стал жить, как живут все. По сути, жил, чтобы не умереть. Ведь обычная жизнь это не что иное, как продвижение к ящику, а всякие мелкие радости нужны лишь для того, чтобы человеку на этом пути было не очень скучно.

Работа… Ну как можно относиться к работе, если она тебе не интересна? Работа лишь приносит деньги – эти раскрашенные бумажки, которые можно обменять на хлеб, одежду, ну, может быть, на сыр-бри. Тебе предлагают стандартный набор благ для удовлетворения элементарных потребностей, а взамен требуют всю твою жизнь…

Отождествление себя с работой это – измена самому себе. Работа это – всего лишь другая одежда. Работа лишает тебя человеческого облика, превращает в робота. Моя жизнь принадлежит только мне – не родине, не партии, не фирме… Моя жизнь это – моя песня. А если я вдруг решу отдать жизнь за родину, партию или фирму, то это мое и только мое дело…

И все же именно работа становится несущей конструкцией всей жизни. Когда начинаешь вспоминать, кто ты был в этой жизни, на ум почему-то приходит прежде всего работа. Работа – остов, на который вешаешь всю остальную жизнь. Получается, что работа это – ты. Но разве это правильно? Может быть, это значит, что в твоей жизни больше ничего не было, а значит, – ты жил неправильно?

…Сейчас мне смешно: вокруг все делали карьеры, обзаводились семьями, покупали машины, квартиры, дачи, а я ломал голову над какими-то книжными проблемами. Помню, на работе кто-то сказал мне: «Брось книжки читать, займись делом, добудь денег!» Между тем, для меня были важными вещи, которые не приносили денег, – красивый закат, тонкое вино, интеллектуальный роман. Никакой моей заслуги в этом не было – просто я таким родился. Некоторое вознаграждение пришло позже, когда многие были застигнуты врасплох переменами, а мне по-прежнему было все равно.

Мы не Достоевские, нам лишь бы деньги.

Лев Никулин

Ведь как все происходит? Сначала приспосабливаешься к жизни. Где-то в зрелом возрасте, наконец, приспособился, и приходит некоторый успех. Это называется «вершина». Некоторые говорят, что тогда-то и начинается настоящая жизнь. На самом деле, это – смерть. Рутина. Борьба за сохранение занятых позиций…

Я думаю, что люди гораздо дольше живут, чем им следует, чем они действительно могут. Это как если бы зрелые апельсины не падали с веток, а сохли и портились на дереве. Истинная жизнь человека проходит быстро, как весна и лето, так же быстро. А потом люди остаются доживать, это – ошибка, им пресно и скучно, потому что жизни нет.

Зинаида Гиппиус

Все было вроде бы хорошо, но не оставляло ощущение, что все плохо. Казалось, что жизнь проходит в бессмысленной суете, а то главное, для чего родился, остается несделанным. Жизнь попросту стекала куда-то в канаву…

Как только дойдет человек до высшей степени, так он увидит ясно, что все дичь, обман, и что правда, которую он все-таки любит лучше всего, что эта правда ужасна. Что как увидишь ее хорошенько, ясно, так очнешься и с ужасом скажешь, как брат: «Да что же это такое?»

Лев Толстой

Ведь как все происходит? Школа, армия, институт, работа… Появляются разные возможности; обычно выбираешь такие, где денег больше, – и живешь. Постепенно складывается твой образ – на работе, в семье, среди друзей. Это ты? Или просто приспособился, чтобы жить лучше? А чувствуешь себя хорошо? Настолько врос в эту жизнь, что уже не знаешь, какой ты на самом деле.

До сих пор меня не покидает смутное чувство, что моя действительная жизнь – мираж, в котором я делаю то-то и то-то, потому что так пришлось, но на которую я, не переставая играть в ней свою роль, могу смотреть издали и знать, что она – мираж.

Сомерсет Моэм

И вот прожив десятки лет этой, по сути, чужой жизнью, под старость вдруг, непонятно с какого перепугу, задаешься вопросом: а зачем все это было? Это же все не моё. Деньги, карьера, репутация… А чувствуешь себя хорошо?

Неужели сделал неправильный выбор? Но ведь жил, как все. Значит, все живут неправильно? Похоже на то. Но хотя бы под старость выяснить, кто ты такой! Последний шанс!

А что можно сделать? Уйти, как Лев Толстой? Куда-нибудь на природу. Так ведь здоровья уже нет, отдашь концы в два счета где-нибудь в лесу. По притонам, по девицам? Так ведь нет опыта, обдерут как липку и выкинут на улицу, еще и посмеются. И здоровья опять же нет.

Иногда собираешься с духом и говоришь себе: ну всё, маски долой! Теперь буду жить по-настоящему! И что же получается? С изумлением видишь, что ведешь себя абсолютно по-прежнему. Пытаешься найти новые слова, другие жесты, – и ничего не получается! Как будто, тобой управляет кто-то другой. Пытаешься сорвать опостылевший облик, но он примерз к тебе намертво, избавиться от него невозможно.

Вот и получается, что у тебя остается только эта твоя внешняя жизнь – деньги, карьера, репутация. Строил ее много лет, и вот теперь – наслаждайся! Просто потому, что больше нельзя ничего сделать. Все пути открыты, а идти некуда. Ты окончательно заблудился в этом мире. И приходится не только смириться, но и полюбить чужую жизнь, которая стала твоей.

Если хочешь жить, не надо думать, если хочешь думать, – нельзя жить.

Юрий Тынянов

А если в старости вдруг поймешь, что так и не нашел себя? Прожил жизнь зря? Умрешь, не исполнившись? Все-таки раз уж я здесь, то хочется потратить отведенное мне время с умом…

Жизнь дается человеку один раз и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Николай Островский

У филологов есть выражение – внутренняя форма слова. Внутренняя форма есть и у людей. Каждый из нас в конечном итоге сводится к единственному в своем роде, неделимому и уникальному иероглифу. Найти этот свой изначальный прообраз и означает стать самим собой.

Василика слушал Колокольчикова, затаив дыхание и забыв, что в руке у него стакан уникального «Баллантайна».

– В общем однажды я сидел за компьютером, и вдруг в Linkedin мне пришло сообщение:

И решил установить контакт. С тех пор больше ничего не было, как прежде.

Похоже, я незаметно вырос из окружающей жизни как из платья, ставшего слишком маленьким, и теперь не находил себе в ней места. Стало ясно: силой разума, воли и воображения нужно было создать свой собственный мир, как двор чудес, и жить в нем. Пришло время, когда то, что внутри, стало важнее, чем то, что снаружи.

Здесь прислушиваешься к тому голосу изнутри, который в довольстве и тщеславии был заглушен рёвом извне.

Александр Солженицын

Ну и что, если этот придуманный мной мир не имеет ничего общего с миром реальным!? Я пришел сюда на какие-то 70 лет, большая часть из которых уже прошла, и не хочу больше барахтаться в этом дерьме. И мне ничего не нужно из этого так называемого реального мира. У меня совсем другие представления о том, какой должна быть правильная жизнь.

Ведь то, о чем ты грезишь, найти в реальной жизни нельзя. Как только начинаешь нащупывать свои ощущения, они сразу исчезают. Погоня за ощущениями оказывается иллюзией. А подлинные ощущения – в воображении. Именно поэтому настоящая жизнь – виртуальная.

Реальность неверна. Мечты реальны.

Тупак Шакур

И тогда я начал возводить, как собор, мой собственный мир. Когда появлялись новые мысли, – поправлял или делал пристройки. В последние годы менять приходилось все меньше. Это могло значить только одно: я подходил к вечным истинам, которые сохраняют свое значение независимо от того, как меняется окружающая жизнь. Теперь понимал все, и почему-то было немного смешно.

Незаметно подошла старость. Кости стали чувствовать приближение зимы, даже если еще стояла теплая погода. В зеркале видел дряблые морщины, холестериновые жировики, потускневшие волосы – опостылевшее за долгие годы лицо. А главное, – такая тоска в глазах, что просто жить не хочется…

Устал от своего израненного всяческими болезнями тела и не любил его. Постоянно что-то болело: эмфизема легких, протрузия диска, рефлюкс эзофага, еще и мультисистемный воспалительный синдром, ведущий к экситусу. Хорошо хоть не простыл.

Так, наверное, чувствуют себя листья после того, как упали с дерева и до того, как умерли. Будем надеяться, что мое состояние не будет таким постоянно.

Лоуренс Аравийский

Бытуют разные мнения о том, что нас ждет после смерти; я думал, что, скорее всего, ничего, – просто опустится занавес и погаснет свет. Но поскольку знать этого наверняка не мог, то ухаживал за вместилищем своей души, хотя и без особого рвения, – пичкал диетической едой и медикаментами.

За изменениями в организме следил с любопытством естествоиспытателя, и совершенно не было страшно. Не о чем было и жалеть, потому что вместе с силами уходили и желания, а оставались только так… умственные игры. Секс, например, превратился в легкий электрический разряд где-то в районе бедра, и все…

Старость это не для слабаков.

Джун Ньютон

Пришел момент, когда в теле осталось совсем немного жизни – организм просто распадался. В конце концов перестал лечиться и старался лишь не замечать боли. Жить было больше незачем. Время закрывать двери.

Оставалось только сидеть с устремленным в пространство взглядом и ждать. Вспомнил тестя, который, уже пораженный Альцгеймером, в моменты просветления жалобно смотрел на дочку и спрашивал: «Почему я не умираю?» Смерть стала избавлением, убийство – благодеянием…

На самом деле никто не умирает просто от болезни – разве что уж совсем никчемные люди. Все, что о жизни и смерти, разыгрывается совсем в другом месте. Болезнь это просто инструмент – средство реализации необходимости…

– А все-таки удивительно, что мы можем откровенно говорить о таких… личных вещах, – задумчиво проговорил Василика.

– Ну что тут такого!? – пожал плечами Колокольчиков. – Ведь мы уже столько лет друг друга знаем. И потом эффект tete-a-tete…

– А что за эффект? – спросил Василика.

– Эффект доверия, – ответил Колокольчиков. – Есть такой закон: чем меньше людей, тем больше индекс искренности. Вот смотри…

И он нацарапал на клочке бумаги рисунок:

– Видишь? – сказал он. – Когда разговаривают три человека, то они откровенны друг с другом на 33 %, а когда два, – то на целых 50 %. Ну а полностью откровенным человек может быть только сам с собой… Да и то не всякий…

– Нет, не то, – возразил Василика. – Дело в том, что ты умеешь думать! А сегодня ведь никто не думает…

– На самом деле никто толком не знает, что значит – думать, – отвечал Колокольчиков. – Конечно, люди уже давно пытаются открыть метод искусственного выращивания новых идей. Используют, главным образом, аналогию. Или придумали схему: тезис + антитезис = синтез. Потом – теорию ТРИЗа. Сопоставляют, сталкивают, комбинируют… Меняют контекст, стараются взглянуть на более широкую картину. Увы! Вот так, чтобы вышло что-то совсем новое, – как Афина в доспехах из головы Зевса, – никак не получается. Поэтому и говорят об «интуиции», «вдохновении», «инсайте»…

Интуиция – это священный дар, а рациональный ум – верный слуга. Мы создали общество, которое воздает почести слуге и забыло о даре.

Альберт Эйнштейн

Как это происходит? Неделями ищешь решение, и вдруг – мгновенная вспышка. Объяснить это рационально невозможно, мир нельзя втиснуть в логические схемы. Нет верных суждений, потому что любое суждение может быть легко обращено в свою противоположность. Доказать можно все, что угодно. Либо принимаешь жизнь целиком, во всем ее разнообразии, со всеми ее противоречиями, либо нет.

Глубокая истина предполагает, что и ее противоположность – не менее глубокая истина.

Нильс Бор

Короче, возможности разума сильно преувеличены. Разум – лишь костыль, который нужен для того, чтобы хоть как-то ориентироваться в мире. Однако, не менее важны, например, эмоции. Разум, не одушевленный эмоциями, черств и бесплоден.

Лишь глубоко эмоциональная мысль познает тайну жизни. <…> Ошибочно противополагать страсти – мысль, мысль тоже есть страсть.

Николай Бердяев

А еще нужно стряхнуть с себя все претензии и амбиции, смирить гордыню и отдаться бесконечному миру.

И я иду в лес, чтобы потерять мой разум и найти мою душу.

Джон Мьюир

– Я знаю одно, – говорил Колокольчиков. – Нельзя требовать и настаивать. В эту дверь нельзя ломиться. Нужно стоять и терпеливо ждать, пока тебе откроют. Ведь это не вознаграждение, а подарок или милостыня. Не нужно ожесточаться, и решение придет само собой. Твоя проблема не враг, которого нужно во что бы то ни стало победить. Это – сестра, о которой ты заботишься.

– Нет, ну ты просто гуру! – воскликнул Василика.

– Я про жизнь знаю всё, – сказал скромно Колокольчиков. – Да что толку?

– Тебе нужно работать лайф-коучем, – сказал убежденно Василика. – Или велнес-экспертом.

– Ну да, – ответил Колокольчиков. – Открыть курсы по саморазвитию. Или семинар по расширению сознания. Только этого не хватало. Что я тебе, Настя-рыбка? Или Саша-травка?

Хотя мне, конечно, есть, что рассказать… Не о том, как пробиваться наверх, а о том, как достойно выжить внизу. Потому что большинство внизу. Впрочем, тоже нет особого смысла, потому что немногие из тех, кто внизу, заслуживают помощи…

– Ты можешь ценные советы давать, – настаивал Василика. – Ты людей читаешь, как раскрытую книгу…

– Ну что, люди… – протянул Колокольчиков. – Это просто… У каждого человека на лице – среднее арифметическое прожитой жизни. А одежда, стрижка, макияж говорят о том, каким он хочет быть или чего ему не хватает… Но я к этой жизни имею мало отношения. Я, конечно, тут дефилирую, но так, бочком… Вообще говоря, я здесь случайно… Все это мое слишком долгое пребывание здесь это – одна большая нелепость.

Меня прислали только для того, чтобы было побольше народу.

Жак-Бенинь Боссюэ

Сумерки за окном сгустились, городской шум стих. Только изредка доносился откуда-то издалека звук автомобильного клаксона или крик загулявшего выпивохи.

– Послушай! – сказал Василика. – А есть ли во всем этом смысл, или вокруг просто полный бардак? Вообще, как жить?

Колокольчиков встал в позу великого инквизитора и сказал:

– Жить надо честно!

Потом спохватился и продолжал:

– Вообще, люди любят говорить о законе, порядке, судьбе. Но мир, на самом деле, равнодушен и бессмыслен, как елочный дождь.

Человек живет как сор и умрет как сор.

Василий Розанов

Философы строят системы, объясняют мир. Но это потому, что логические, замкнутые конструкции вызывают у людей чувство комфорта. А жизнь – увы! – противоречива и хаотична…

Окончательная система всех мировых связей невозможна, так как прервалось бы человеческое развитие.

Владимир Ленин

Поэтому нужно научиться жить во мраке. Ясности нет и не будет. И ты всегда один. И никому нельзя верить. И все, что в жизни случается, – только к худшему. Не надо ни на что рассчитывать. А все, что с тобой произошло хорошего, – либо по недосмотру судьбы, либо украдено…

 
Как прекрасен этот мир,
Посмотри.
 

Давид Тухманов

Это значит только одно: нужно всегда быть готовым к худшему. Если ты готов, то ничего в этой жизни для тебя не имеет значения. Может случиться что угодно. И ничего. И будешь жить дальше. Можно выиграть все, или проиграть все. И будешь продолжать. В общем, тебе должно быть все равно…

Если ты сможешь пережить успех и катастрофу,

Оставаясь равнодушным к этим двум иллюзиям (…), Тогда весь мир будет твоим.

Редьярд Киплинг

Василика съежился на оттоманке и смотрел испуганно на Колокольчикова.

– Когда-то в юности я обнаружил, что всякий раз, когда мне что-то нужно, я должен об этом кого-то просить, – продолжал тот. – Оказалось, что я ничего не могу сам, что я нахожусь в полной зависимости от окружающих. Мне стало очень плохо…

Чем меньше я хочу, тем я свободнее.

Генри Дэвид Торо

Я не хотел никого ни о чем просить, и вывод пришел сам собой: нужно ничего не хотеть. И не иметь ничего ценного, что можно было бы у меня отнять. Ни в чем не нуждаться даже в самой беспросветной бедности. Или, по крайней мере, довольствоваться малым.

Если у тебя есть деньги, дома, оружие и т. д., ты можешь их потерять. Если у тебя, однако, есть что-то в уме или в сердце, никто и ничто у тебя это отнять не может.

Александр Зиновьев

– А ты, часом, не буддист? – спросил подозрительно Василика.

– Я всё вместе, – ответил Колокольчиков. – Но дело не в этом. Дело в том, что жизнь может оборваться в любой момент… И когда эта мысль в тебя проникает, ты понимаешь, что все то, чем ты дорожишь, не имеет никакого значения. Капли дождя, опавшие листья, космическая пыль…

– С такими мыслями жить не хочется! – сказал Василика.

– Только после этого настоящая жизнь и начинается, – возразил Колокольчиков. – Нужно лишь перестать дрожать над ней. Не надо бояться умереть. Владеешь своей жизнью, когда распоряжаешься своей смертью.

Не унижай себя надеждой. <…> Просто считай, что ты уже мертв, и тогда никто и ничего с тобой сделать не сможет.

С.Витицкий

В жизни тебе может сопутствовать успех, а могут преследовать неудачи. С тобой может приключиться все, что угодно, и ты ничего не сможешь поделать. Единственное, что ты можешь, это – встречать все, что с тобой случается, с достоинством. Never explain, never complain[11]11
  Никогда не объясняться, никогда не жаловаться.


[Закрыть]. Когда вокруг все рушится, у тебя появляется шанс повести себя достойно, или по крайней мере проверить, способен ли ты на это.

Начнем с определения той моральной силы, которая оказала самое упорное сопротивление злу. Самые одаренные люди времени надеялись найти эту силу в чувстве чести. Это чувство суть странное смешение этического сознания и эгоизма…

Якоб Буркхардт

Люди, которые умеют себя так вести, знают, что мир устроен неправильно. Они не хотят с ним смешиваться и живут по собственным, правильным законам. Нет способа заставить их отказаться от такого поведения, потому что у гордости нет цены, ее нельзя купить или отнять. Это не обязательно выходцы из родовитых семей. Это аристократы духа. Ведь гордость есть и у маленького человека, для которого, например, стоять в очереди – вопрос достоинства.

…Линь, принц Священной Империи, барон де Бодур, рыцарь Золотого руна, гранд Испании, сенешаль де Эно, фельдмаршал имперских армий был сначала и прежде всего аристократом, который вел себя сообразно высокому рождению <…>, определяя благородство как «обязанность не делать ничего низкого».

Симон Лейс

Такие люди не умеют прятаться. Поэтому их быстро вычисляют и стараются опустить. Их ненавидят и преследуют, они везде – чужие. Иногда их называют воинами блеска. Если повезет, – будет любимая женщина. Но в конечном счете, они всегда одиноки…

Толпа <…> в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок как мы! Врёте, подлецы! Он мал и мерзок не так, как вы, – иначе.

Александр Пушкин

– Послушай, – сказал Василика. – Вот ты это все рассказываешь… И получается, что все плохо. Ну совсем плохо. Ты понимаешь, что не оставляешь никакой надежды?

Колокольчиков развел руками.

– Что же я могу поделать? – сказал он сокрушенно. – Я же не могу врать. Если я так вижу мир? Если все идет прахом из-за абсурдной ограниченности, мелочности, глупости людей?! И потом не совсем так. Есть, конечно, во всем этом и кое-что хорошее. Но только это нужно делать своими руками…

Чтобы зло победило, нужно лишь, чтобы добрые люди сидели сложа руки.

Джон Стюарт Милль

– Так ты нашел формулу правильной жизни?

– Почему-то высшей ценностью считается просто жизнь. По умолчанию. А если это не так? А если я хочу жить только так, как я хочу, и больше никак?

Я принадлежу к не предусмотренной физиками, за исключением Паскаля, категории твердых тел, которые не дорожат своей сохранностью. Впрочем, это грех, но я беру его на себя, и Бог признает мою правоту.

Атос

Как только я это понял, все встало на свои места, обрело стройную логику. Будто вытащил из фундамента кривой камень, заменил его правильным, и покосившееся здание сразу выпрямилось. Остальное неважно. Без разницы.

…Василика вышел из подъезда во внутренний двор, и деревянная дверь за ним со скрипом закрылась. Он обернулся и увидел в окне на втором этаже фигуру Колокольчикова, которая у него на глазах медленно растаяла. Василика вздохнул и зашагал к королевскому дворцу, подсвеченный силуэт которого мерцал в конце темной улицы.