Текст книги "Новый нуар"

Эпилог
Зимние розы

Я понял, что единственное счастье в этом мире это – наблюдать, соглядатайствовать, во все глаза смотреть на себя, на других, – не делать никаких выводов, – просто глазеть.

Владимир Набоков

В безвоздушном пространстве было хорошо. Среди бесплотных светло-голубых плоскостей, которые постоянно меняли свою конфигурацию, веял легкий прохладный ветерок, и ничто не отвлекало от собственных мыслей.

Колокольчиков дотронулся до щеки и ничего не почувствовал. «Боже мой! – подумал он, провожая взглядом быстро тающий в небе самолет. – Ну что я здесь делаю!? Я же умер!»

Он вздохнул, как после хорошо сделанного дела, и вернулся мыслями к последнему сну: в дверях появился незнакомец в странно-старомодном черном рединготе. Он стремительно подошел к даме в вечернем платье и в низком, почти гротескном поклоне протянул букет пепельных, будто каменных роз. С польщенной улыбкой она приняла букет и уже собиралась заговорить, но незнакомец еще раз картинно склонился, приложив руку к накрахмаленной груди, с неуместно-надменной усмешкой развернулся и направился к выходу. Дама удивленно смотрела ему вслед, и тут цветы вдруг сломались, раскрошились, рассыпались у нее в руках, и от них осталась только кучка черной золы под ногами…

Теперь, когда Колокольчиков был одновременно здесь и везде, сейчас и всегда, он старался исподволь наблюдать за собой со стороны, чтобы понять, что обрел и что потерял. Итог в общем был положительный. Колокольчиков совершенно не жалел о том, что рассеялся в атмосфере, и даже стал считать этот момент личным праздником – вроде дня рождения.

Появилась спокойная уверенность в себе, теперь он видел подлинное значение всех вещей. Не нужно было больше никуда спешить, время было безразлично, его было очень много. Или, например, секс. Он никуда не делся. Наоборот: больше не нужно было ничего добиваться, потому что все было теперь доступно. Сбылись мечты, осуществились фантазии. Мир действительно принадлежал ему, и не было ничего невозможного. Да и сам он стал другим, поднявшись над суетой, которая когда-то мешала ощутить полное счастье.

Иногда он погружался в воспоминания. Это было непросто, так как временные планы сдвинулись и совместились. Все, что с ним было в жизни, как выяснилось, осталось с ним навсегда. Каждый пережитый момент хранился в тайниках памяти, хотя и казался забытым. Но если зацепиться за какую-нибудь деталь, как например, Пруст за мадлены, то можно было восстановить в памяти прошлую жизнь в мельчайших подробностях, – по сути, вернуться в нее снова.

Если можно в прошлое, то почему нельзя в будущее? Нет ответа. Может быть, потому что будущее нельзя вспомнить – ведь его еще не было…

Это – о загадке времени. То есть, о том, что настоящего нет. Настоящее это – линия между прошлым и будущим. На самом деле ты находишься всегда и везде одновременно, но просто не знаешь этого. Твоя жизнь – моментальная вспышка. И она действительно принадлежит тебе, просто нужно уметь ей овладеть. А тогда почему и не будущее?

Поскольку возможностей для общения осталось немного, Колокольчиков разговаривал теперь в основном сам с собой, и большей частью – афоризмами. Жизнь – тире между двумя датами. Смерть – часть жизни. Несчастье – одна из красок счастья. Такое общение вполне его устраивало.

Колокольчиков всегда хотел быть тем, чем стал теперь, – безвестным анонимом. Он был счастлив находиться везде и видеть все, оставаясь при этом незаметным и незамеченным. Вроде бы он здесь – все видит и все понимает, но вроде бы его и нет. Ведь правду о людях можно узнать, только когда они думают, что их никто не видит.

…Это произошло удивительно вовремя, – когда в земной жизни все пошло не то, чтобы наперекосяк, а прямо-таки вразнос. Откуда Колокольчикову было знать, что настоящая жизнь начнется только после того, как он умрет!? А наблюдать за событиями со стороны было гораздо интереснее, чем участвовать в них. Ведь общий порядок вещей важнее человека.

И вот он здесь, – парит высоко в небе, лавируя среди воздушных потоков, как андский кондор с широко раскинутыми неподвижными крыльями.