Текст книги "Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего"

Дурман победы

Победа над Наполеоном вскружила головы Александру I и его окружению. Для армии и спецслужб она обернулась настоящим бедствием. На смену полевой и тактической подготовке войск пришли бесконечные парады и муштра. Тех, кто пытался протестовать, изгоняли из армии, а «нерадивых» запарывали насмерть перед строем. Служба в армии превратилась в сущий ад. Из нее бежали не только рядовые, а и офицеры. Дезертирство приобрело невиданные масштабы, а ненависть к власти привела к тому, что заклятый враг России шах Персии формировал целые батальоны из числа беглых русских офицеров и солдат.

«…Вязкая рутина «мелочей службы» стала с 1815 года засасывать наши бесподобные войска и их командиров. Вальтрапы и ленчики, ремешки и хлястики, лацканы и этишкеты сделались их хлебом насущным на долгие тяжелые годы. Все начальники занялись лишь фрунтовой муштрой», – такую характеристику состоянию армии дал историк А. Керсновский.

Что касается спецслужб, то их низвели до уровня околоточного и держали в черном теле. Начиная с 1815 года они повергались бесконечной организационной и кадровой чехарде. В тот год Высшую воинскую полицию упразднили. Вместо нее 27 декабря началось формирование Гвардейского жандармского полуэскадрона. Позже, в феврале 1817 года по личному распоряжению Александра I аналогичная структура была образована в составе Отдельного корпуса внутренней стражи. Одновременно происходила их кадровая зачистка. На место профессионалов политического сыска, кадровых разведчиков и контрразведчиков приходили строевые офицеры, имевшие смутное представление об оперативной работе.

Еще более незавидная участь постигла Общую канцелярию. В 1819 году ее сначала объединили с канцелярией МВД, а позже разделили между тремя ведомствами. В результате они, вместо искоренения «крамолы и измены», занялись борьбой друг с другом.

«…В Петербурге была тройная полиция: одна в Министерстве внутренних дел, другая у военного генерал-губернатора, а третья у графа Аракчеева; тогда даже называли по именам тех из шпионов, которые были приметны в обществах», – писал историк А. Михайловский-Данилевский.

Ему вторил будущий декабрист Г. Батеньков:

«…Квартальные следили за каждым шагом всемогущего графа Аракчеева. Полицмейстер Чихачев обыкновенно угодничал и изменял обеим сторонам. Мне граф указал на одного из квартальных, который будучи переодетым в партикулярное платье, спрятался торопливо в мелкую лавочку, когда увидел нас на набережной Фонтанки».

При такой постановке политического сыска и ведомственной грызне, спецслужбам было не до выявления крамола и измены. А она вызревала в армейской среде и не просто среди военных, а в ее элите – гвардии. Замена боевой подготовки муштрой и плац-парадами переполняли терпение боевых офицеров, за плечами которых была победа над Наполеоном.

В сентябре 1820 года 52 офицера лейб-гвардии Измайловского полка подали прошение об отставке. 16 октября случилось неслыханное – почти весь личный состав 1-й гренадерской (государевой) роты взбунтовался и потребовал от командования отменить строевые смотры, сменить командира и улучшить материальное положение. 17 октября роту в полном составе отправили в Петропавловскую крепость. Вслед за ней взбунтовался прославленный Семеновский полк. К нему немедленно отправились великий князь Михаил Павлович и командующий Гвардейским корпусом И. Васильчиков. На переговорах организаторы протеста заявили:

«Мы не вернемся в казармы и требуем, чтобы нас соединили с ротой его величества», после чего в полном составе добровольно отправимся в крепость».

Через неделю после «семеновской истории» произошло неслыханное, в Петербурге появились антимонархические прокламации. Их автором являлся некий «Единоземец»-«семеновец». В них содержалось обращение к преображенцам» выступить против тирании. Спецслужбе, к тому времени превратившейся в сугубо бюрократическую, выстроенную во фрунт структуру, так и не удалось отыскать автора прокламации.

Сам Александр I и его окружение на этот революционный сигнал, исходивший не просто из армейской, а из гвардейской среды, среагировали пассивно. Они не стали искать причину, а пошли по самому простому пути: Семеновский полк расформировали, личный состав распределили по 8 пехотным дивизиям, девять зачинщиков бунта после наказания шпицрутенами сослали на каторгу. В отношении четырех офицеров, заподозренных в подстрекательстве к бунту, было открыто следствие. Оно продолжалось до смерти императора и закончилось ничем.

Усталость от государственной власти, потеря интереса к реформам, которыми в начале своего царствовании проникся Александр I, а также приближение к «роковому» рубежу – возрасту отца Павла I (46 лет), привели к тому, что император ударился в богоискательство и всё дальше отдалялся от государственных дел. Вместе с ним всё больше буксовала государственная машина. В главной опоре России – армии, вызревал бунт.

В марте 1821 года образовалось «Южное общество» во главе с А. Пестелем. Осенью в Петербурге возникло «Северное общество», его лидерами стали Н. Муравьёв, С. Трубецкой и И. Якушин. Их целью являлось изменение в России существующего строя – образование Республики. Наиболее радикально настроенные заговорщики замышляли убийство императора. Подготовкой к теракту занимался капитан А. Якубович, получивший в своей среде прозвище Марат, и М. Каховский. Они регулярно тренировались в стрельбе и изучали маршруты передвижения Александра I.

В то время как заговорщики готовились к мятежу: вели агитацию среди офицерского состава, разрабатывали и обсуждали планы будущего государственного устройства, верховная власть благодушествовала. Будущий император Николай I так вспоминал о нравах, царивших в Зимнем дворце:

«…большую частью время проходило в шутках и насмешках насчет ближнего; бывали и интриги. В то же время вся молодежь, адъютанты, а часто и офицеры ждали в коридорах, теряя время или употребляя для развлечения почти также и не щадя начальников и правительство».

Спецслужбы, к которым у Александра I и его окружения было если не презрительное, то неприязненное отношение, продолжали влачить жалкое существование. Как результат первая информация о заговоре поступила к императору не от контрразведки, а от командующего Гвардейским корпусом И. Васильчикова. Подчиненный – библиотекарь штаба М. Грабовский сообщил ему о подготовке членами «тайного общества» съезда в Москве и назвал имена его организаторов – М. Фонвизина, М. Орлова и Н. Тургенева. Васильчиков представил доклад доложил Александру I. Тот оставил его без внимания.

Следующий сообщение Грабовского о деятельности заговорщиков поступило осенью 1821 года. Реакцией на них стал Указ Александра I от 1 августа 1822 года, запрещавший деятельность масонских лож и тайных обществ в России. Указ носил декларативный характер. Всё закончилось тем, что у военных и гражданских чинов взяли подписки, что они не состоят ни в масонских ложах, ни в тайных обществах. Такое отношение к заговорщикам деморализовало спецслужбы.

Спохватился император лишь в мае 1824 года, когда его лейб-медик Я. Виллие передал личное письмо родственника – унтер-офицера 3-го Украинского уланского полка И. Шервуда. Тот сообщал, что вошел в доверие к членам «Южного общества» Н. Булгари и Ф. Вадковскому и в беседах с ними выяснил наличие в войсках, расквартированных на юге России, законспирированной военной организации. В июле Шервуд был представлен Александру I. Выслушав доклад, император поручил ему разработать план «разведывания тайного общества», а начальнику южных военных поселений И. Витте, имеющему слабое представление о политическом сыске, повелел выделить ему «…все средства к открытию злоумышленников».

Шервуд справился с заданием – вошел в доверие к Вадковскому, выведал у него сведения о составе руководства «Южного общества» и в октябре 1825 года представил рапорт по команде. Документ лег на стол управляющего Собственной Его Императорского Величества канцелярии графа А. Аракчеева. Он не уведомил Александра I, по причине того, что тот «…находился в тяжком расстройстве здоровья по причине убийства дворовыми людьми любовницы Н. Минкиной».

Самоустранившись от расследования, Аракчеев поручил его генерал-майору А. Эйлеру. Тот рвения не проявил и заволокитил расследование.

Очередные сведения о заговоре «злоумышленников» дошли до Александра I только 5 ноября 1825 года далеко от столицы, в Таганроге, куда он прибыл с инспекцией военных поселений в Крыму. Доклад о «злоумышленниках» ему представил Витте. Ссылаясь на данные своего подчиненного А. Бошняка, он сообщил императору о существовании «тайного общества», составе участников и их «злоумышлениях». 10 ноября Александр I распорядился, чтобы начальник Главного штаба И. Дибич произвел аресты «злоумышленников». 16 ноября император «впал в летаргический сон» и 19 ноября в 11 часов скончался. Его смерть повергла всех в шок. В те трагические дни царственной семье и ее окружению было не до «злоумышленников». На первый план вышел вопрос о престолонаследии. Александр I был бездетен, и мрачная тень смуты замаячила над Россией.

14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Петербурге заговорщики «учинили мятеж». Не силами спецслужб, пребывавшими в «расстроенном состоянии», а военными средствами император Николай I подавил выступление декабристов. Несмотря на угрозу собственной жизни, он проявил великодушие и милосердие, из 40 смертных приговоров утвердил пять, заменив четвертование повешением. Младшие чины, подпавшие под «агитацию злоумышленников», избежали сурового наказания.

Золотой «век» спецслужбы

Восстание декабристов, смертельно угрожавшее власти самодержавия, утвердило Николая I в мысли о необходимости воссоздании эффективной спецслужбы. В декабре 1825 года он поручил графам П. Толстому, А. Бенкендорфу и генералу И. Дибичу подготовить соответствующие проекты. В первой половине 1826 года они были исполнены. Основой для организации будущего знаменитого Третьего отделения стали предложения Бенкендорфа. В частности, в пояснительной записке он писал:

«…События 14-го декабря и страшный заговор, подготовлявшийся уже более 10 лет, эти события, вполне доказывают ничтожество нашей полиции и необходимость организовать новую полицейскую власть по обдуманному плану, приведенному как можно быстрее в исполнение…».

Заслуживает внимания тот факт, что в проекте будущего Третьего отделения Бенкендорф использовал многие разработки Пестеля. Руководитель «Южного общества» отводил особое место «тайной полиции», призванной обеспечить защиту «революционной диктатуры».

По мнению Бенкендорфа, надобно, чтобы тайная полиция «…обнимала все пункты империи, подчинялась системе строгой нейтрализации, чтобы ее боялись и уважали, и чтобы уважение это было внушено нравственными качествами ее главного начальника».

Изучив все три проекта, Николай I поступил по примеру своих великих предшественников – Ивана Грозного, Алексея Михайловича (Тишайшего) и Петра Великого, поднял на должный уровень спецслужбу и подчинил себе. 3 июня 1826 года он подписал Указ о присоединении Особой канцелярии МВД к Собственной Его Императорского Величества канцелярии и образовании Третьего отделения. В Указе были определены как структура, так и основные функции новой спецслужбы:

«…Предметом занятия сего 3 отделения Собственной моей канцелярии назначаю:

1. Все распоряжения и известия по всем вообще случаям высшей полиции.

2. Сведения о числе существующих в государстве сект и расколов.

3. Известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам и проч., коих розыскания и дальнейшее производство остается в зависимости министерства финансов и внутренних дел.

4. Сведения подробные о всех людях, под надзором полиции состоящих, равно и все по сему предмету распоряжения.

5 Высылка и размещение людей подозрительных и вредных.

6. Заведывание наблюдательное и хозяйственное всех мест заточения, в коих заключаются государственные преступники.

7. Все постановления и распоряжения об иностранцах, в России проживающих, в предел государства прибывающих и из оного выезжающих…».

25 июня 1826 года руководителем новой спецслужбы был назначен Бенкендорф.

Структурно Третье отделение состояло из 5-ти экспедиций, общего и двух секретных архивов. Центральное место отводилось 1-й экспедиции, на нее возлагался политический сыск. Первоначальный ее штат составлял всего 16 человек.

В тот же день управляющим Третьим отделением был назначен бывший глава Особой канцелярии, действительный статский советник М. Фок. Опытнейший контрразведчик, один из умнейших людей своего времени, он фактически осуществлял практическую деятельность спецслужбы. Одна из ее важнейших функций состояла в надзоре за чиновным аппаратом. Данной работе Фок уделял первостепенное значение. Эту свою позицию он так излагал в докладной Бенкендорфу:

«Бюрократия, говорят, это гложущий червь, которого следует уничтожить огнем или железом; в противном случае невозможны ни личная безопасность, ни осуществление самых благих и хорошо обдуманных намерений, которые, конечно, противны интересам этой гидры, более опасной, чем сказочная гидра. Она ненасытна; это пропасть, становящаяся все шире по мере того, как прибывают бросаемые в нее жертвы…».

Скончался Фок 27 августа 1831 года. Узнав о его смерти, А. Пушкин 4 сентября 1831года записал в дневнике:

«…На днях скончался в Пб Фон-Фок, начальник 3-го отделения Государевой канцелярии (тайной полиции), человек добрый, честный, твердый. Смерть его есть бедствие общественное. Государь сказал: «J'ai perdu Fock; je ne puis que le pleurer et me plaindre de n'avoir pas pu I'aimer». Вопрос: кто будет на его месте? важнее другого вопроса: что сделаем с Польшей?»

В 1836 году жандармы внутренней стражи были выведены из Отдельного корпуса внутренней стражи и вошли в состав Корпуса жандармов. Таким образом была образована единая по функционалу и стройная в структурном отношении спецслужба, подчинявшаяся лично императору.

Эти организационные мероприятия и выдающиеся организаторские способности Бенкендорфа, его приемников А. Мордвинова и Л. Дубельта обеспечили эффективную защиту самодержавия, самого императора и членов его семьи. За период правления Николая I (1825–1855) в Российской империи, как в 1920 году писал историк И. Троцкий, много работавший в архивах Третьего отделения:

«…Втечение всего николаевского царствования в России не было ни одного крупного революционного выступления».

Исключением стало восстание 1830–1831 гг. в Царстве Польском. Но в том вины Третьего отделения не было. Наместник государя в Польше – великий князь Константин Павлович, не допускал его деятельности на подконтрольной ему территории.

Особая заслуга Бенкендорфа состояла также в том, что он принципиально изменил идеологию спецслужбы. Третье отделение отказалось от устаревших подходов: «ловить и не пущать». В основу ее деятельности была положена работа на упреждение. И здесь ключевая роль отводилась агентуре. Сотрудничество с ней носило системный характер, значительная ее часть приобреталась в среде «вольнодумцев и смутьянов». Это позволяло спецслужбе своевременно получать информацию о процессах, происходящих в их среде, и оперативно устранять угрозы самодержавию.

Важным и качественно новым элементом в деятельности Третьего отделения было привлечение к «неформальному сотрудничеству» «властителей дум людских». С их помощью спецслужба воздействовала на общественное сознание и формировала положительный образ самодержавной власти. Наиболее активно работали на данном направлении Дубельт и его подчиненные. Их отношения с «властителями дум людских» носили деликатный характер и не редко перерастали в дружеский.

Такой союз сложился с А. Пушкиным и Н. Гоголем. Он имел не только духовную, а и существенную материальную основу. Используя свои возможности, Третье отделение помогло Пушкину издать «Историю Пугачевского бунта». За работу над ней в 1834–1835 гг. великий поэт получил 50 000 рублей, по тем временам деньги огромные. В 1842 году Гоголю была оказана единовременная помощь в 500 рублей серебром. В дальнейшем он получал по 1000 рублей ежегодно в течение 3 лет.

Вряд ли эта материальная поддержка смущала Пушкина и Гоголя. В лице Бенкендорфа, Дубельта и их подчиненных они, прежде всего, видели равных себе интеллектуалов и истинных патриотов России. Так, Дубель являлся блестящим переводчиком прозы и поэзии В. Скотта, анонимно печатался в ряде петербургских изданий. Секретарь Бенкендорфа – поэт и прозаик А. Ивановский одновременно являлся издателем «Альбома северных муз» и в общении с Пушкиным «оказывал на оного благотворное влияние».

Время показало, что от такого союза в выигрыше оказались обе стороны. Власть в глазах значительной части общества выглядела респектабельной. В свою очередь поэт и писатель реализовали свои творческие замыслы и подарили человечеству выдающиеся произведения. На них росло и воспитывалось не одно поколение и не только русских людей. В наши дни гениальные стихи Пушкина и гениальная проза Гоголя по-прежнему остаются сияющими вершинами, к которым будет стремиться человеческий дух.

Этот необычный союз также благотворно сказался на характере и содержании деятельности спецслужбы. В прошлой и нынешней истории России, трудно найти такой период, когда бы во главе ее стояли не просто профессионалы высочайшего уровня, а интеллектуалы, способные заглядывать в будущее. При Бенкендорфе, Дубельте, Фоке и Ивановском спецслужба была скальпелем, оперативно и тонко вырезавшим злокачественные опухоли в государственном теле России. Она не допустила того, чтобы два гения скатились на позиции Радищева и Рылеева. Уже одно это можно поставить им в заслугу. В конечном итоге выиграла Россия. Она получила 30 лет успокоения для своего развития.

От расцвета до заката

18 февраля 1855 года скончался Николай I. Перед смертью, прощаясь со старшим внуком – будущим императором Александром III, он сказал: «Учись умирать». Слова оказались пророческими. С его смертью в России также мучительно умирало само самодержавие. С воцарением на троне Александра II «золотые десятилетия» для российской спецслужбы – Третьего отделения остались позади. Назревшие в обществе реформы, связанные с отменой крепостного права, реформированием экономического уклада жизни и архаичной системы земского управления, не были подкреплены усилением основных государственных институтов власти – армии и спецслужбы. Самому обществу, вызревавшему в недрах крепостничества, власть не предложила ясной и привлекательной модели его существования.

Что касается Третьего отделения, то его новый руководитель князь В. Долгоруков и его подчиненные продолжали почивать на лаврах своих предшественников. Они не замечали, что с отменой крепостного права в России, в обществе начала формироваться качественно новая среда – разночинная интеллигенция. Она была далека от престола и жила «фантазиями о социализме». Долгоруков не уловил этой грозной опасности. Да и не мог, в прошлом военный министр, проигравший сражение за Севастополь, он мало что понимал в контрразведке и разведке. Они по-прежнему искали следы «гвардейских заговоров», попусту растрачивали силы на борьбу с конкурентом – полицией и на участие в интригах императорского двора.

Князь П. Кропоткин, в начале 1860 года камер-паж Александра II, так вспоминал о разговоре с одним из чиновников Третьего отделения. Тот ему поведал:

«…Слова и мнения Его Величества должны быть известны нашему отделению. Разве иначе можно было бы вести такое важное учреждение, как государственная полиция. Могу вас уверить, ни за кем так внимательно не следят в Петербурге, как за Его Величеством».

В то самое время, когда спецслужба следила за окружением императора, в недрах российского общества стремительно нарождалась новая сила, замешанная на идеях марксизма и народничества, объединившая в своих рядах интеллектуалов А. Герцена, Н. Чернышевского, М. Бакунина и разночинцев. К лету 1862 года из этого симбиоза возникла одна из самых зловещих подпольных террористических организаций – «Русский центральный народный комитет», более известный как «Земля и воля». Его возглавили Н. Утин, Г. Благосветлов, Н. Курочкин. Свою главную миссию они видели не в возведении на трон «доброго царя», а в уничтожении самого института самодержавия. К концу года сеть подпольных кружков организации возникла в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Перми, Твери и других городах. Идеи, провозглашенные лидерами «Земли и воли» нашли широкую поддержку в либеральной, университетской среде.

Прокламация «Молодой России», написанная в 1862 году сыном помещика, студентом Московского университета П. Зайчневским, ходила по рукам не только молодежи, а и профессуры. В прокламации он, ни много ни мало, а призывал к ниспровержению существующих устоев власти и теоретически обосновывал терроризм как средство достижения конечной цели – низложения самодержавия.

«….Своей кровью они заплатят за бедствия народа, за долгий деспотизм, за непонимание современных потребностей. Как очистительная жертва сложит головы весь дом Романовых!.. Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходиться пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами».

Эта идея получила распространение даже в среде, являвшейся опорой трона – среди офицеров. В конце 1862 года к «Земле и воле» присоединилась нелегальная военная организация «Комитет русских офицеров в Польше». В ее руководство входил выпускник академии Генштаба Я. Домбровский и ряд других офицеров.

В начале 1863 года в Царстве Польском вспыхнуло восстание, в нем приняло участие около 25 тысяч человек. К маю решительными действиями виленского генерал-губернатора Н. Муравьёва, подержанного белорусскими и украинскими крестьянами, помнящими издевательство над собой польских панов, оно было подавлено.

События 1862–1863 гг. в Польше наглядно показали низкую эффективность работы Третьего отделения по выявлению и пресечению государственных преступлений. К сожалению, верховная власть и руководство спецслужбы должных выводов из этого не сделали. Быстрое подавление восстания и волна ура-патриотизма, поднявшаяся в России, нивелировали проблемы в системе безопасности. Расплата последовала незамедлительно.