Текст книги "Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего"

Сразу же после убийства Мирбаха СНК выступил с правительственным сообщением:

«Сегодня, 6 июля, около 3 часов дня, двое (негодяев) агентов русско-англо-французского империализма проникли к германскому послу Мирбаху, подделав подпись т. Дзержинского под фальшивым удостоверением, и под прикрытием этого документа убили бомбой графа Мирбаха. Один из негодяев (Блюмкин. – Авт.), выполнивший это провокационное дело, давно уже и многократно связывавшееся в советской печати с заговором русских монархистов и контрреволюционеров, по имеющимся сведениям, левый эсер, член комиссии, изменнически перешедший от службы Советской власти к службе людям, желающим втянуть Россию в войну и этим самым обеспечить восстановление власти помещиков и капиталистов, либо подобно Скоропадскому, либо самарским и сибирским белогвардейцам.

Россия теперь, по вине негодяев левоэсерства, давших себя увлечь на путь Савинковых и компании, на волосок от войны…»

Казалось бы, судьба «негодяя» – эсера Блюмкина, спровоцировавшего Германию на разрыв отношений с большевистской Россией и продолжение войны, была предрешена. Однако он беспрепятственно скрылся на Украине, проник в оккупированный немцами Киев и занялся подготовкой теракта против гетмана П. Скоропадского и командующего германскими оккупационными войсками в Украине генерал-фельдмаршала Г. фон Эйхгорна.

В ноябре 1918 года в Германии вспыхнула революция. Она смела с исторических подмостков еще одну одиозную монархию и освободила большевиков от прежних обязательств. И не только их, а и тех, кто помогал им укрепиться у власти. «Негодяй» Блюмкин вновь «всплыл» и не где-нибудь, а в ВЧК и быстро поднялся по служебной лестнице.

На следующий год он по заданию Дзержинского отправился в Иран, участвовал в свержении Кучук-хана и провозглашении Гилянской республики. Затем принимал деятельное участие в организации компартии Персии и вошел в состав ее ЦК. На то время ему исполнился всего 21 год.

Осенью 1923 года, по личному поручению Дзержинского, Блюмкин с особым заданием – добыть секреты знаменитой Шамбалы, отправился в Тибет. Там на его след вышла британская спецслужба, но и в той ситуации, он, проявив чудеса изобретательности, вышел сухим из воды. Так оказалось, что в составе отряда британцев Блюмкин преследовал самого себя и еще умудрился стащить у них секретные материалы и карты.

Честное слово чекиста

Особое место в операциях чекистов по защите молодой советской власти заняла та, начало которой было положено весной в 1920 году. Красная армия на территории Белоруссии и Украины вела тяжелейшие бои с бело-поляками. В ее тылу действовала разветвленная нелегальная разведывательная сеть «Польская организация войсковая» (ПОВ), направляемая 2-м отделом Генштаба (военная разведка). Ее щупальца дотянулась до Москвы и Петрограда. Оперативная информация о ее деятельности поступила в Особый отдел ВЧК после задержания и допросов нескольких агентов. Из их показаний следовало, что в Москве и Петрограде действуют две резидентуры. В столице ее возглавлял некий поручик Игнатий Добржинский, более известный среди агентов под псевдонимом Сверщ (Сверчок).

На его поимку были брошены значительные силы. Первыми на его след вышли контрразведчики Западного фронта. В Орше в их поле зрения попала курьер московской резидентуры М. Пиотух. С ее арестом не стали спешить и установили наружное наблюдение. Вскоре она вывела наружку на конспиративные квартиры польской разведки в Москве. В одной из них была организована засада, в нее угодил Сверчок. Звон разбитого оконного стекла и треск досок – это было последнее, что услышали чекисты. Отстреливаясь, Сверчок вырвался из засады. Долго на свободе он не гулял.

Ксендз Гриневский, оказавшись перед выбором: служить Господу – на небесах, либо чекистам – на грешной земле, выбрал последних. 25 июня 1920 года на его квартире угодил в засаду агент польской резидентуры, служащий броневых частей Московского военного округа некий Гржимайло. Ему, как и Добржинскому, удалось вырваться из засады. Во время погони и завязавшейся перестрелки он был убит неподалеку от Никитских ворот Кремля. При нем чекисты обнаружили любопытный документ, из которого следовало, что Гржимайло являлся членом «Московского охотничьего общества». Их заинтересовало больше другое: в записях Гржимайло в числе «охотников» числился Добржинский. Новая ниточка в поиске в конце концов привела чекистов к польскому резиденту. На этот раз Сверчка взяли без единого выстрела. Идейный противник Советской власти и «военная косточка», свято чтивший кодекс офицерской чести, Добржинский категорически отказывался давать показания. Интенсивные допросы и угрозы смертью не дали результатов.

Контрразведка – это особое искусство, где требуется незаурядный ум. В поединке умов особоуполномоченный Особых отделов ВЧК А. Артузов оказался более искусным, чем Добржинский. Он изменил тактику допросов. Теперь они походили скорее на спор двух идейных противников. Такой подход оправдал себя. Артузов нашел путь не только к уму, но и к сердцу польского резидента.

Спустя много лет, 22 марта 1937 года он так вспоминал о том поединке с Добржинским:

«…дело Сосновского (Эту фамилию Добржинский взял себе после перехода на службу в ОО ВЧК. – Авт.) было не маленьким делом ВЧК. За него я получил орден. Я знаю, что Дзержинский советовался с Лениным по этому делу…

В 1920 году во время войны я поймал Сосновского, который был главным резидентом польского штаба на советской территории. Во что бы то ни стало, я должен был добиться его показаний и выдачи его большой сети польских офицеров и прочих шпионов.

При арестах эти молодые польские патриоты отстреливались и не сдавались живыми (так был убит один помощник Сосновского. Его мы выследили еще до поимки Сосновского)…

От показаний Сосновского зависела судьба военной польской разведки во время войны 1920 года. И я добился показаний. Причем помогли не угрозы (они не действовали), а сила аргументов Ленинской партии…

Дзержинский разрешил обещать Сосновскому – не стрелять идейных пилсудчиков из его людей, а выпустить в Польшу под честное слово – не заниматься больше шпионажем против нас.

На этом условии Сосновский дал свои показания. Мы сыграли на его революционном романтизме и сняли польскую сеть. Обещание было приказано выполнить. Несколько польских офицеров было выпущено после политической обработки…»

Для них, революционных романтиков, к каковым, вне всякого сомнения, относились и Артузов с Дзержинским, честное слово имело свою и весьма высокую цену. Дав его Добржинскому, Артур Христианович рассчитывал этим не только нейтрализовать польскую разведывательную сеть. Он смотрел гораздо дальше. В лице польского резидента Артузов увидел не только профессионала с незаурядными способностями, а и глубоко порядочного человека. Такой, став союзником советской власти, мог принести значительную пользу в решении не только тактических, а и стратегических задач. Для достижения этой цели Артузов, выбрал, пожалуй, единственно правильный путь. Противника, которого нельзя ни купить, ни запугать, можно сделать своим союзником лишь силой убеждения.

Ради этого Артузов не жалел ни времени, ни сил. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда он подключил к допросам – беседам с Добржинским видного деятеля ЦК компартии Польши Ю. Мархалевского. Авторитет бывшего узника царских тюрем и блестящие полемические способности произвели впечатление на Игнатия.

Позже он вспоминал-

«…Больше допросов не было, меня начали воспитывать, повезли в Кремль к Мархалевскому. В Кремль меня повез на машине один Артузов…Мархалевский произвел на меня сильное впечатление. Говорили о Польше, о Пилсудском. Я в тот момент считал его коммунистом без пяти минут. Мархалевский разъяснил мне, что это не так».

Эти беседы продолжались несколько месяцев и изменили представления польского резидента на то, что раньше совершал он сам и его агенты. И, когда настал момент истины, Артузов, предложил:

«…под честное слово не подвергать репрессиям тех агентов, кто выполнял задания из идейных соображений, и отдать под суд только тех, кто сотрудничал за деньги, в ответ на признательные показания».

Добржинский, далеко не новичок в разведке, имевший на личном счету десятки вербовок агентов, находился в сомнениях. Они рассеялись, когда честное слово Артузова подтвердил Дзержинский. Он заявил:

«…после проведения следствия и установления полной картины деятельности резидентуры все агенты, являющиеся польскими гражданами, будут высланы за пределы РСФСР».

Честное слово Дзержинского стало ключевым в отношении Добржинского к советской спецслужбе. Из противника он стал ее союзником. Первое задание, которое ему предстояло выполнить, было связано с ликвидацией второй польской резидентуры, действовавшей в Петрограде. Ее резидент В. Стацкевич, работавший на центральной военной радиостанции и использовавший ее для связи со 2-м отделом польского Генштаба, в последнее время стал тяготится двойной жизнью. Сосновский предложил Артузову использовать это обстоятельство и склонить Стацкевича к сотрудничеству.

По согласованию с Дзержинским Артузов вместе с Добржинским выехали в Петроград. Игнатий провел подготовительную беседу со Стацкевичем. Тот сам пришел в номер гостиницы, где остановился Артузов и в разговоре с ним рассказал о деятельности резидентуры и выразил согласие сотрудничать с ВЧК.

Таким образом, к концу июля 1920 года польская разведывательная сеть в центральной части России перестала существовать, а в жизни и судьбе Добржинского наступил новый и важный этап. По ходатайству Артузова он был зачислен в состав опергруппы как сотрудник для особых поручений Особого отдела ВЧК. Для конспирации и собственной безопасности Игнатий взял себе фамилию Сосновский и до конца жизни носил ее.

В августе вместе со Стацкевичем и Артузовым он выехал на Западный фронт и приступил к выполнению очередного задания, на этот раз связанного с проникновением в нелегальные структуры ПОВ. К тому времени обстановка на Западном фронте серьезно осложнилась. Правительство Пилсудского, опираясь на поддержку политических кругов Великобритании и Франции, не оставляло попыток свергнуть власть большевиков. Против Красной армии были брошены все резервы. Ее тяжелое положение на фронте осложнялось разведывательно-повстанческой деятельностью ПОВ в тылу. Сосновский и Стацкевич вынуждены были приступить к выполнению задания немедленно. Игнатий знал, как подобрать ключ к сердцу человека пусть даже противнику – к пленным членам ПОВ. Дар убеждения и собственный пример стали весомыми аргументами, после нескольких дней бесед на сторону чекистов перешли два, а затем еще три человека. Опираясь на эту группу, Сосновский приступил к реализации оперативного замысла по проникновению в нелегальные структуры ПОВ.

Возможно, где-то удача, а скорее всего профессиональный опыт и знание изнутри особенностей работы польской спецслужбы вывели «группу Сосновского» на одно из ключевых звеньев нелегальной сети ПОВ, так называемую боевку. Ее агенты – боевики готовили террористический акт против командующего Западным фронтом М. Тухачевского. Ключевая роль в нем отводилась Ю. Пшепилинской. Сосновский сумел найти к ней подход, привлек к сотрудничеству и предотвратил покушение. В последующем Пшепелинская стала его супругой и перешла на службу в ВЧК.

Продолжая оперативную работу среди членов ПОВ, Сосновский и Стацкевич практически полностью нейтрализовали разведывательную сеть 2-го отдела польского Генштаба. В ходе последующей разъяснительной работы они сумели «идейно разоружить» других бывших агентов и диверсантов. Ряд из них осудил деятельность правительства Пилсудского и перешел на сторону советской власти.

Артузов на этом не остановился и пошел дальше. С помощью Сосновского и Стацкевича, других членов ПОВ, отказавшихся от подрывной деятельности, он решил нанести еще один удар по польской армии, на этот раз пропагандистский.

В октябре 1920 года над окопами польской армии несколько дней кружил старенький «Фарман». На головы солдат и офицеров вместо бомб сыпались листовки. Их содержание составляло «Открытое письмо к товарищам по работе в ПОВ – офицерам и солдатам польской армии, также студентам – товарищам по университету» Игнатия Добржинского.

В нем он призывал:

«Еще минуту назад я находился на вашей стороне, вместе с вами я был обманут словами «Родина», «независимость», «свобода и счастье народа», лозунгами, содержание которых было и есть «капиталистические прибыли за счет трудящихся масс», «ложь», «темнота и нищета». Я имею право и обязанность немедленно после свободного и решительного перехода на сторону революционной борьбы сообщить вам и широким кругам, позорно обманутому и проданному собственной буржуазией нашему народу о своем поступке. Вместе со мной открыто и добровольно отказались от работы против революции все мои идейные сотрудники, присланные в Россию из Польши. Большинство из них уже крепко стоит вместе со мною в рядах Революции».

Сегодня обращение Игнатия Игнатьевича, возможно, кому-то покажется наивным, а у кого-то вызовет саркастическую улыбку. Но тогда, в бурные двадцатые, когда Европа бредила социалистическими идеями и сотрясалась от революций, его слова не были пустым звуком. Они оказались опаснее бомб и отозвалось эхом грандиозного обвала польской разведывательной сети. Десятки агентов ПОВ отказались от проведения подрывной деятельности против советской власти. Пшепилинская, Роллер, Гурский, Стацкевич и другие перешли на службу в ВЧК.

Обращение Добржинского – Сосновского вызвало оглушительный скандал и жаркие дебаты в польском сейме. Отдельные депутаты обвиняли руководство 2-го отдела Генштаба «в измене польской центральной разведки в Москве» и призывали «…к ликвидации ПОВ, как вредной для польского государства организации, члены которой предают Польшу».

Победа чекистов на тайном фронте войны была подкреплена успехами Красной армии в боях с интервентами и контрреволюцией. К концу 1921 года советская власть установилась всерьез и надолго от Балтийского моря и до Тихого океана. Самое страшное – война, осталась позади, самое тяжелое – восстановление полностью разрушенной экономики, ждало советских людей впереди.

Часть 4
«Мы наш, мы новый мир построим»

Оказавшись в полной изоляции, в кольце врагов, власть большевиков не капитулировала перед ними, так как опиралась на доверие и поддержку подавляющей части населения. Рабочие, крестьяне и значительная часть интеллигенции видели в ней свою, кровную власть. Она вместе с ними воплощала в жизнь мечту – надежду о справедливом обществе с равными возможностями для всех. Она пробудила, дремавшие в народе, колоссальную созидательную и творческую энергии. И он – народ, совершил невозможное, нашел в себе силы киркой и лопатой поднять страну из ужасающей 8-летней разрухи после Первой мировой и братоубийственной Гражданской войны. Своим самоотверженным трудом он опроверг все пессимистические прогнозы ненавистников советской власти, отводивших ей несколько лет. Она утвердилась на гигантской территории всерьез и надолго. То, что за двадцать с небольшим лет совершили наши деды, отцы и матери, иначе как историческим подвигом не назовешь.

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью

С завершением Гражданской войны и банкротством политики военного коммунизма, не оправдавшей себя, большевики вынуждены были вернуться к многоукладной экономике с ее частной собственностью. НЭП – новая экономическая политика, принятая по инициативе Ленина 14 марта 1921 года на X съезде ВКП(б), стала мерой вынужденной и временной. Угроза массовых крестьянских восстаний, на подавление которых у власти большевиков не хватало сил, вынудила их отступить. В этой связи, как полагал Ленин, «необходимо сбавить нажим на крестьян и замириться». Но это «замирение», по его замыслу, носило временный характер. Отстаивая концепцию НЭПа перед его противниками, опасавшимися возрождения главного врага – буржуазии, он успокаивал их тем, что «…мы еще вернемся к террору, в том числе и к террору экономическому». А пока НЭП выступит как «социалистическая диктатура, опирающаяся на социалистические производственные отношения, и регулирующая широкую мелкобуржуазную организацию общества».

В рамках Новой экономической политики была отменена продразверстка и заменена продналогом, узаконены наемный труд и свободная торговля, разрешены все виды кооперации, введены в оборот серебряный и золотой рубль. Эти и другие меры, направленные на поощрение частной инициативы, не замедлили положительно сказаться на развитии экономики.

Уже к концу 1921 года около 75 % розничной и 18 % оптовой торговли контролировали так называемые нэпманы. В течение последующих нескольких лет возникли сотни тысяч артелей, товариществ, которые вдохнули жизнь в крестьянство. Несмотря на запредельные налоги и грабительские закупочные цены, установленные властью, они оказались в состоянии прокормить не только себя, но и избавить страну от угрозы голода. С возрождением многоукладной экономики и частной собственности происходило укрепление мелкой буржуазии. Капитализм, против которого в 1917 году выступали большевики, в новой форме возрождался в советской России. Его угроза становилась всё более реальной, т. к. в основной опоре советской власти – пролетариате происходил процесс его люмпенизации. К 1927 году промышленность охватил жесточайший кризис, безработица достигла огромных масштабов. НЭП с его мелкой буржуазией и частной собственностью уничтожал «социалистическую диктатуру, опирающуюся на социалистические производственные отношения».

В этой связи в ВКП(б) развернулись ожесточенные дискуссии между сторонниками и противниками путей дальнейшего развития страны. Они продолжались более двух лет и закончились поражение «любимца партии» Н. Бухарина и его единомышленников, призывавших крестьян:

«Обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство».

Одержав победу в теоретическом споре, Сталин и его сторонники принялись решительно искоренять буржуазные пережитки. НЭП был свернут и провозглашен курс на всеобщую коллективизацию и индустриализацию. Наиболее жестоко он проводился в сельской местности. Под лозунгом «в союзе с середняком», голытьба выступила против «кулака» – крепкого хозяина, зажиточного крестьянина. В период с 1928 по 1937 год произошел очередной «черный передел» земли. Она и собственность изымались у «кулака», сами они и их семьи принудительно высылались в Сибирь, в голое поле. Их земли и земли бедняков обобществлялись, и на этой базе создавались коллективные хозяйства: колхозы и совхозы.

Одновременно с коллективизацией осуществлялись индустриализация и культурная революция. Они были проведенные в небывало сжатые сроки и дали мощнейший толчок развитию промышленности, в первую очередь тяжелой. Старт ей положила первая пятилетка (1929–1934). Начинать ее приходилось в тяжелейших условиях, по основным производственным показателям СССР на много отставал не только от передовых стран Запада – США, Великобритании и Франции, а и значительно уступал царской России образца 1913 года.

Прошло всего пять лет с начала первой пятилетки и то, что произошло в СССР, иначе как настоящим чудом не назовешь. За период с 1929 по 1934 год производство промышленной продукции возросло в 2,7 раза по сравнению с 1913 годом. В строй было введено более 1500 крупных предприятий, таких как Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, которые и сегодня определяют развитее этой отрасли в России. В Харькове, Волгограде, Москве и Нижнем Новгороде с нуля возвели тракторные и автомобильные заводы. На Украине возник мощнейший энергоузел – Днепровская ГЭС. Крупнейшая угольно-металлургическая база была создана на востоке страны – в Кузбассе. Она дала гигантское ускорение развитию промышленности всей Восточной Сибири.

Этот невиданный прорыв в экономике подтверждают конкретные цифры[8]8
  История Великой Отечественной войны Советского Союза 194’ – 45. – М., ’963. Т. ’. С. 4’7, 422, 423, 424.


[Закрыть]:

Созданная за годы первой, второй и три года третьей пятилетки материально-техническая база СССР, обеспечила прирост валовой продукции более чем в два раза по сравнению с 1932 годом и в 6 раз по сравнению с 1913 годом.

Общий объем продукции промышленности в 1937 году по сравнению с 1913 годом «увеличился в 6 раз. Промышленность развивалась невиданными в истории быстрыми темпами, которые были выше темпов индустриализации любой капиталистической страны…По объему промышленного производства СССР занял первое место в Европе и второе в мире (после США)»[9]9
  Там же. С. 62, 73.


[Закрыть].

Мощный рост советской экономики сопровождался серьезным улучшением материально благосостояния народа. Только за годы первой пятилетки «заработная плата рабочих и служащих в народном хозяйстве выросла более чем 2 раза. Средства государственного социального страхования возросли в 1932 г. более чем в 4 раза по сравнению с 1927/28 гг., расходы на здравоохранение и физическую культуру за счет средств государственного бюджета и других источников за этот же период увеличились в 3,2 раза и на просвещение – в 6 раз»[10]10
  История Великой Отечественной войны Советского Союза 194145. – М., 1963. Т. 1. С. 60.


[Закрыть].

Другим важнейшим показателем, характеризовавшим состояние экономики СССР того периода, являлась производительность труда. Ее цифра впечатляет.

«…Советский Союз смог опередить капиталистические страны не только по темпам производства, но и по относительному росту производительности труда. По сравнению с 1913 г. производительность труда в США выросла в 1937 г. на 35 процентов, в Англии – 13 процентов, во Франции – на 29 процентов. За это же время производительность труда в Советском Союзе увеличилась более чем в 3 раза и составила в 1937 г. 318 процентов к уровню 1913 г.»[11]11
  Там же. С. 64.


[Закрыть].

В основе столь стремительного развития страны были не НКВД и ГУЛАГ, как утверждают ненавистники советской власти, а творческий вдохновенный труд. Его фундаментом стали качественное образование и высоконравственная культура.

По состоянию на 1913 год в Российской империи неграмотных насчитывалось 78 %, а спустя всего 13 лет «в 1926 г. в СССР среди населения в возрасте от 9 лет и старше было только 51,1 процента грамотных, а среди отдельных национальностей грамотные составляли незначительный процент: у казахов – 9,1, якутов – 7,2, киргизов – 5, 8, таджиков – 3, туркмен – 2,7»[12]12
  Там же. С. 65.


[Закрыть].

Большевистские вожди прекрасно понимали, что в непримиримой схватке с капитализмом победителем выйдет тот, кто создаст более эффективную, основанную на высокой производительности труда, экономику, в основе которой должен находиться человек, обладающий необходимой суммой современных знаний. На решение этой сверхзадачи были брошены все силы.

С 1930 года в стране было введено всеобщее бесплатное обучение в объеме 4-летней начальной школы, в крупных промышленных городах, фабрично-заводских районах и рабочих поселках семилетнее стало обязательным. Одновременно велось грандиозное строительство школ и ВУЗов. В рекордно короткие сроки, всего за 9 лет было введено в строй 31 778 школ. К 1938 году в них обучалось «до 29,6 млн человек (в 1914 году – 8 млн человек. – Авт.). Огромные успехи были достигнуты в союзных республиках. Например, число учащихся в Таджикской ССР к 1938 г. выросло по сравнению с 1914 г. в 682 раза»[13]13
  История Великой Отечественной войны Советского Союза 194145. – М., 1963. Т. 1. С. 66.


[Закрыть].

Советская власть не просто ликвидировала неграмотность, она пробудила 78 % интеллектуального потенциала, который не был востребован в Российской империи. За короткий период с 1929 по 1937 год высшее и средне-специальное образование получили 1 млн 460 тысяч человек. На этой основе формировалась мощнейшая научно-техническая база. К 1940 году было создано 684 новых ВУЗа, Академии наук в союзных республиках и два филиала, на Урале и на Дальнем Востоке. В 690 научно-исследовательских институтах велись фундаментальные и прикладные разработки, над ними трудилось почти 100 тысяч ученных и инженеров. За двадцать с небольшим лет в СССР выросло новое поколение ученных и инженеров, обеспечившее невиданный прорыв в области науки и техники. Окрыленные идеей – мечтой о новом обществе, они жили жаждой великих свершений и дерзких открытий. Объеденные одной целью, доказать всему остальному миру, что невозможное можно сделать возможным, власть и ее граждане на пути к ней отметали все бюрократические барьеры и опровергали устаревшие догматы. Им удалось в невиданно кратчайшие сроки, ценой невероятного напряжения превратить Россию сельскохозяйственную в ведущую индустриальную державу и выковать могучий оборонный щит страны.

Решая задачи по обеспечению научно-технического прорыва, советская власть самое серьезное внимание уделяла умонастроению и состоянию души человека. Да, действовала хорошо отлаженная идейно-пропагандистская машина. Она с юных лет воспитывала будущего гражданина в духе преданности идеям Ленина-Сталина, верности генеральной линии партии, прививала чувство высокого патриотизма и любви к Родине. И, как знать, не будь всего этого, смогла бы страна в 1941 году устоять перед фашизмом и затем одержать победу.

Нелепо отрицать тот факт, что за предвоенные годы советская власть сделала немало для духовного развития человека труда и укрепления его здоровья.

«В годы первой и второй пятилеток… Количество профессиональных театров в 1932 г. увеличилось до 551, а в 1938 г. – до 787… всё больше становилось новых киноустановок, количество которых выросло с 1,4 тыс. в 1914 г. до 27,6 тыс. в 1932 г…Количество клубов и учреждений клубного типа возросло с 34,5 тыс. в 1928 г. до 53,2 тыс. в 1932 г. Росло количество массовых библиотек, книжный фонд которых увеличился с 8,9 млн экземпляров в 1913 г. до 95 млн в 1934 г. Открывались новые музеи: если в 1913 г. их было 180, то в 1932 г. насчитывалось уже 732 музея… Разовый тираж газет, издававшийся в СССР, вырос с 9,5 млн в 1928 г. до 35,5 млн в 1932 г…В 1932 г. газеты издавались на 64 языках народов Советского Союза…Число больничных коек в городах с 1928 г. по 1932 г. увеличилось с 143 600 до 230 тыс.»[14]14
  История Великой Отечественной войны Советского Союза 194145. – М., 1963. Т. 1. С. 66, 70–71.


[Закрыть].

В центре духовной жизни 30-х годов бесспорно находились книга и человек, с его исканиями и устремлениями, а не материальными потребностями и меркантильными интересами. Люди той эпохи жили терзаниями Григория Мелехова из «Тихого Дона» М. Шолохова, сопереживали Василию Чапаеву в кинофильме «Чапаев», смеялись вместе с героями М. Булгакова из «Мастера и Маргариты».

СССР находился впереди планеты всей не только в области балета. Знаменитый кинофильм «Броненосец Потёмкин» великого режиссера С. Эйзенштейна стал прорывом в кинематографе того времени и принес ему всемирную славу. Лауреат Нобелевской премии И. Павлов совершил уникальные открытия в области биологии и медицины. Другой лауреат Нобелевской премии П. Капица, заложивший многие фундаментальные основы в области физики.

Еще одним и важным практическим итогом советской системы стало то, что она на практике вскрыла главную, грабительскую по отношению к трудящимся, тайну капитализма. Первым ее открыл и сделал публичной К. Маркс в своем знаменитом труде «Капитал». Прибавочная стоимость – стоимость, создаваемая неоплаченным трудом наемного рабочего сверх стоимости его рабочей силы, беззастенчиво присваивалась и сказочно обогащала ничтожную кучку нуворишей. В то время как одни купались в роскоши, другие умирали от голода.

В СССР результаты коллективного труда не вывозились, как сейчас, в офшоры и не присваивались олигархами, они становились общим достоянием и оставались в стране. Это позволяло власти концентрировать гигантские ресурсы на стратегических направлениях развития экономики, вкладывать их в развитие человека. В нем она видела основной ресурс и, опираясь на него, рассчитывала выиграть схватку с капитализмом.

Сталин, Калинин, Молотов и другие советские вожди того времени были далеки от мысли, чтобы набивать себе карманы. Будучи материалистами и прагматиками, при всем при том они не помышляли о материальных благах, сытой жизни и комфорте. Для них это было вторично. Они жили великой идеей, ради нее шли на каторгу и эшафот. Старенькая шинель, френч Сталина – это не выдумка, это стиль и образ жизни Вождя и его окружения. Подтверждение тому можно найти в обстановке, в которой они жили, и вещах, которыми пользовались. Зачастую вещи говорят о хозяевах больше, чем сами слова.