Текст книги "Все тупые, кроме нас! Психология мирового бизнеса"

Наибольшее счастье наивозможно большего числа членов общества: вот единственная цель, которую должно иметь правительство.

И. Бентам

Как вы помните, счастье – вещь достаточно эфемерная, нематериальная. Прямо измерить его невозможно.

Это субъективная оценка людьми качества своей жизни и ее перспектив. Она связана и со здоровьем, и с материальным положением, и с любовью к ближнему (а также его – к вам), и с климатом, и с питанием. Но связь эта косвенная. Гораздо важнее не то, сколько и чего ты имеешь, а то, как к этому относишься; доволен тем, что есть, или нет.

Тем не менее, вопрос о «лучшей для жизни стране», пусть и по небеспристрастной оценке ее жителей, интересует многих. Поэтому рейтинги «на самый счастливый народ» различные структуры проводят регулярно. И их материалы всегда привлекают внимание публики.

Правда, меньшее, чем регулярно публикуемые тем же «Форбс» списки самых богатых людей мира с указанием, у кого сколько.

Сначала – общие выводы, основанные на многолетних наблюдениях социологов, так сказать, «в мировом масштабе».

В целом уровень счастья на планете растет. Сейчас около трети людей на Земле считают себя совершенно счастливыми, а более половины – просто счастливыми.

Лучше всего, судя по самооценкам населения, живется в Африке. Там более половины людей очень счастливы. В Латинской Америке таких счастливчиков около 30 %, а в Северной Америке и Европе их около 25 %.

Почти обратно пропорциональная зависимость между уровнем благосостояния и удовлетворенностью жизнью. Может, потому что при бедности и дефиците очень легко почувствовать себя счастливым на какое-то время. Например, в советские времена для этого иногда достаточно было «достать» финскую колбаску «Сервелат» и бутылку водки. Но не все так просто: об этом поговорим ниже.

В большинстве стран очень счастливыми чаще себя ощущают представители обеспеченных слоев населения, жители крупных городов и молодежь в возрасте до 35 лет.

Среди тех, кому 60 и старше таких лишь 10 %.

Однако с ростом общего уровня благосостояния в стране роль личного богатства отходит на второй план. Растет степень понимания того, что хорошее настроение и здоровье важнее доходов.

Но это только там, где люди сыты и одеты. Если нет – деньги главное. Это применимо ко всем слаборазвитым странам, которые сейчас политкорректно называют «развивающиеся».

Западный мир с понятием «счастье» тесно связывает личный успех, самореализацию и самоуважение. На Востоке важнее выполнение обязанностей перед семьей и обществом, самодисциплина, сотрудничество.

А теперь о странах индивидуально. Приводим¹ выборку из рейтинга самых счастливых стран мира по данным социологического исследования фонда World Value Survey, 2008 год:

1. Дания +4,24.

2. Пуэрто-Рико +4,21.

3. Колумбия +4,18.

4. Исландия +4,15.

5. Северная Ирландия +4,13.

6. Ирландия +4,12.

7. Швейцария +3,96.

8. Голландия +3,77.

9. Канада + 3,76.

…

16. США +3,55

30. Бразилия +2,81.

54. Китай +1,64.

69. Индия +0,85.

88. Россия −1,01.

97. Зимбабве −1,92.

В основу опроса положена самооценка жизни людей. Респонденты должны были ответить на два вопроса: «Считаете ли вы, что, в общем и целом, вы очень счастливы, достаточно счастливы, не очень счастливы или совсем не счастливы?» и «Насколько вы в целом удовлетворены своей жизнью на сегодняшний день?» Было опрошено 350 тыс. человек в 97 странах мира. Коэффициент со знаком минус означает, что среди опрошенных больше тех, кто недоволен своей жизнью.

Итак, самый счастливый народ сейчас – датчане. Это подтверждается и рейтингом Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) за 2009 год, опубликованным в журнале «Форбс» («Forbes»).

Здесь методика и выборка несколько отличались, но на определение победителя это не повлияло. Опрос был проведен в 140 странах, проанкетировано около 150 тыс. чел. «Счастье» оценивалось по шкале от 1 до 100 %. Средний показатель счастливости по миру составил 62 %, а в Дании людей, считающих себя счастливыми – 90 %. Кроме того, на вопрос о «будущем счастье» 92 % датчан ответило, что завтра их жизнь будет еще лучше.

Вот уже более 30 лет Дания постоянно выходит в лидеры в подобных опросах. Почему? На этот счет высказываются разные гипотезы, в том числе и вызывающие улыбку:

• Больше всех пьют пива.

• Едят много сладкого.

• Обыграли немцев в чемпионате Европы по футболу-92 и до сих пор радуются.

Называются и более серьезные причины:

• Мягкий климат.

• Крепкая экономика.

• Твердые социальные гарантии.

Все это (и серьезное, и несерьезное) действительно так.

Высокий результат Дании связывают с тем, что это страна мирная и довольно богатая. «Форбс» определил ее, как самую лучшую страну для ведения бизнеса. Там низкая инфляция, высокий уровень образования, современные технологии. Датчане свободны в выборе того, как жить, что для счастья тоже немаловажно.

Однако ни по одному из указанных параметров Дания в мире не лидирует.

Кроме того, там – отнюдь не самая высокая продолжительность жизни. В Дании самые драконовские в Европе налоги (до 50 %). Распространяются алкоголизм и преступность, растет количество разводов и самоубийств.

И все равно счастливы! Так все-таки почему?

Кстати, по внешности о том, что датчане так уж счастливы, мы бы не сказали, да? На кого из современных персонажей похож типичный датчанин. Мы считаем, что более всего – на Гомера Симпсона. Тот ведь тоже человек счастливый, хотя и своеобразный.

А вот что характерно именно для датчан, в чем они в мире лидируют:

1. Взаимное доверие. Датское общество построено не на противоречиях, а на согласии. Для него характерно взаимное доверие на всех уровнях, включая, как ни странно для нас это звучит, и доверие к собственному правительству. К тому же, все датчане примерно в равной степени и активно пользуются плодами созданной ими же системы социальных гарантий (бесплатная медицина, образование и т. п.).

Из недавнего интервью жителя Дании корреспонденту ИТАР-ТАСС¹: «Да, действительно, в нашей стране самые высокие налоги в Западной Европе. Но мы уверены на сто процентов, что все средства, поступающие в государственную казну, используются властями по назначению – для реализации различных социальных программ, включая модернизацию системы бесплатного медицинского обслуживания, или же поступают в пенсионный фонд. Конечно, и в нашей стране нужно разрешить определенные проблемы, но для этого вовсе не обязательно выходить на улицы, во всяком случае, так считают коренные жители».

2. Реализм. Дания – маленькая страна. Прежде она была великой державой. Но датчане не тоскуют о былом величии, а приспособились к новой ситуации и изменили образ мышления. Теперь они не питают больших иллюзий и научились радоваться мелочам. У них просто меньше ожиданий, чем у других. Они каждый раз бывают приятно удивлены, когда дела идут не так плохо, как могли бы.

Итак, для ощущения счастья очень важно быть уверенным в окружающих, в будущем и, не переоценивая собственное значение, уметь довольствоваться реальностью.

Вы, как и мы, конечно, все время прикидываете, как можно применить сказанное к нашей стране, России. Да и можно ли нас сравнивать с какой-то мелкой Данией? Ведь мы – великая держава! Если у нас и есть соперник, то разве что США! Но напомним, что несравненно великими считали себя и Китай в прошлом тысячелетии, и Германия в прошлом веке, что приводило их к краху. А главными борцами с США сейчас позиционируют себя и Северная Корея, и Иран, и Венесуэла. Нам нужно в эту компанию?

Немного о счастье в разных странах

В рейтингах первую десятку традиционно населяют по преимуществу небольшие, мирные и достаточно обеспеченные европейские страны.

Однако очень счастливыми периодически считают себя и люди, живущие в, скажем так, одиозных местах.

Это Венесуэла с нашим большим другом и большим оригиналом Уго Чавесом. Нигерия с регулярными терактами тамошних повстанцев, голодом и огромным количеством болезней. Колумбия с ее историей политических убийств и похищений.

Страны, претендующие на мировое лидерство (США, Германия, Великобритания, Япония, Франция) обычно попадают во второй-третий десяток.

Тянуть лямку мировой экономики и, смягчим наш традиционный штамп, быть мировым стражем порядка, хотя и почетно, но не так уж и радостно.

Ну и, наконец, нижние строки рейтингов в последние 20 лет занимают республики распавшегося СССР и бывшие страны социалистического лагеря.

Вот в этом окружении Россия смотрится достойно, мы впереди многих! А Зимбабве вообще в ближайшие годы нас не догнать.

С нами и нашими бывшими последователями (сейчас не важно, добровольными или нет) все ясно. Старые социалистические идеалы померкли, а новых капиталистических денег и порядка пока нет. Разрыв между претензиями и реальностью, потеря смысла жизни, отсутствие веры в Бога – такой коллективный посттравматический синдром. Физические последствия его, кстати, крайне печальны. Они описаны в следующем разделе.

Вспомним обсуждавшуюся выше непропорциональную зависимость между уровнем благосостояния и счастьем. В Африке счастливцев 50 %, в Латинской Америке – 30 %, в Европе и Северной Америке – 25 %.

Пока в этом ряду строго соблюдается принцип «Богатые тоже плачут, а очень богатые – громче всех». Чем меньше счастья, тем выше уровень жизни.

В России совершенно счастливыми считают себя менее 20 % людей. Логично бы нам быть и самыми богатыми (Россия всегда догадывалась об этом своем предназначении), но…

Не укладываемся ни в какие закономерности, как всегда, только мы.

Зато, сохрани мы старую идеологию, унаследованную сейчас Северной Кореей, могли бы быть самой «счастливой» страной мира.

И все смотрелось бы логично. Северные корейцы, кстати, если верить Рунету, чувствуют себя прекрасно, только вот с разными вопросами и анкетами туда не пускают.

Но все же лучше жить свободно и обеспеченно. Хотя для этого придется поднапрячься и поработать.

1.3. Что мы поняли и куда идем?

Пользуйтесь, но не злоупотребляйте. Ни воздержание, ни излишества не дают счастья.

Вольтер

Мы поняли, что жить и стремиться к счастью нужно, но абсолютное счастье недостижимо. И еще поняли: очень хорошо – тоже плохо.

И вы, прочитав эту главу, поймете.

В любом обществе, в каждой стране, традиционно в почете лидеры, чемпионы, отличники, самые-самые.

Причем популярность «Книги рекордов Гиннеса» показывает, что для людей совсем не главное, в чем ты рекордсмен – главное, что ты им стал, достиг максимума.

Но передовые умы человечества[16]16
  Включая, естественно, авторов этой книги.


[Закрыть] давно осознали, что достижение максимумов во всех смыслах и областях – вредно. Так, если рассуждать в русле нашей книги, стремиться нужно не к абсолютному счастью и бессмертию, а к оптимальной по качеству и продолжительности жизни.

Когда-то одно из психологических изданий вело дискуссию об образовании, в ходе которой известный психолог А. Л. Свенцицкий опубликовал статью «Лучше знать меньше, чем можно, чем…», высказав мнение, что излишние знания вредны. Мы не могли не поддержать тезиса о вреде максимализма и ответили приведенной ниже публикацией.

К закону всеобщей оптимизации всего[17]17
  Московцев Н. К закону всеобщей оптимизации всего // Психологическая газета. – 1998, № 6, с. 29–30. Приводится с сокращениями


[Закрыть]

Полностью разделяю мысли профессора А. Л. Свенцицкого о силе незнания. Действительно, получаемую информацию можно и нужно оптимизировать: выбирать и усваивать необходимое, пренебрегая лишним. Однако за кажущейся парадоксальностью публикации (подумайте: профессор ВУЗа утверждает, что лишние знания вредны, а незнание, напротив, большая сила!) стоит на деле лишь частный пример ЗАКОНА ВСЕОБЩЕЙ ОПТИМИЗАЦИИ ВСЕГО.

Поскольку закон пока строго не сформулирован, приведем несколько его возможных определений:

• Каждый параметр любой системы имеет оптимум, который при изменении положения системы в пространстве и времени (в зависимости от условий) может смещаться.

• Избыток чего-то так же вреден, как и недостаток.

• Все хорошо в меру.

Иными словами, к каждому предмету, процессу, явлению можно (и это весьма продуктивно!) подходить с позиций поиска золотой середины.

Несколько примеров.

Пример 1. Синдром отличника.

Человек, им страдающий, старается сделать все идеально, «на отлично». Способность сделать что-то отлично прекрасна. Но сделать так все просто физически невозможно, да и не нужно.

Автор статьи школу и институт окончил с отличием, но считает, что масса времени в итоге была потрачена зря.

Ресурс каждого человека ограничен. Чем лучше сделаешь что-то одно, тем меньше времени останется на другое (а, значит, его сделаешь хуже или не сделаешь вообще!).

Но «нас так учили». И появляются «суперчистоплотные хозяйки», все время которых уходит на постоянную уборку дома, «супердобросовестные мамы», у которых уход за ребенком вытесняет социальные и сексуальные потребности и т. д.

Особая трудность отличников: они настроены делать дело либо идеально, либо никак. И если этих дел несколько, да еще трудных, получается «никак». При этом человек впадает в депрессию.

Библейский пример отличника Буриданов осел. Стоя между двумя вкусными охапками сена, абсолютно одинаковыми, он так долго старался выбрать лучшую, что сдох от голода.

Пример 2. Синдром труженика.

Он близок к первому, но здесь главное для человека не столько качество, сколько количество выполненной работы.

Причем, именно работы в ущерб отдыху, спорту, искусству, любви, воспитанию детей и т. д.

Часто этим синдромом страдает «классный специалист».

Но такой специалист, по К. Пруткову, – «односторонен, как флюс».

Трудоголизм носит интернациональный характер, эпидемия эта распространяется все шире.

Есть и случаи со смертельным исходом. Так, рассказывают, что, когда одного не очень умного трудоголика заставили богу молиться, так он себе лоб расшиб.

Народная мудрость «Работа не волк, в лес не убежит» – пословица не лентяев, а трезво мыслящих людей, оптимизаторов.

Пример 3. Синдром праведника.

Здесь принимаем, что религия это концентрированная психология, а праведник физически и психически здоровый человек, психолог-валеолог, излечивший себя сам. Без вредных привычек, выдержанный (никогда не психует, так как прошел массу тренингов по умению владеть собой), делает зарядку, собран, предельно рационален, обычно оптимист.

Обычно такой человек плохо (хоть часто это и его профессия) понимает людей (и они его). Излишнее значение придает уму (логике) в ущерб чувствам (интуиции). Интерпретирует, что многим неприятно. В семье (вследствие своего совершенства и несовершенства других) уживается с трудом.

Идеальная машина та, которой нет, а функции ее выполняются. Так и идеально здоровый человек – человек без тела и эмоций.

С этих позиций идеальный праведник это компьютер при бесперебойном снабжении хорошей энергией.

Мы не против здоровья, трудолюбия, тщательности. Мы не за психические срывы, лень, разгильдяйство. Хотелось лишь наглядно показать, что и перебор, и недобор, доведенные до абсурда – плохо.

С другой стороны, в любых качествах человека, в том числе, и в тех, что принято считать отрицательными, есть несомненная польза. Любой яд в малых дозах – лекарство. Немного лени (разгильдяйства, неуравновешенности) делают труженика (отличника, праведника) интересным, пикантным. Придают ему шарм, неповторимый вкус, как соль и перец щам.

Здесь вспомню давнее высказывание одной из моих бабушек (пенсионерки, заслуженной учительницы, никогда не бывшей замужем): «Мой идеал мужчины – культурный нахал».

А теперь о самом подходе к анализу с позиций оптимизации, с позиций шкалы.

На примитивных стадиях развития и / или понимания чего-то явление и его свойства рассматриваются с радикально крайних позиций:

Скажем, первый радиоприемник (а в послевоенном Ленинграде было много таких динамиков-тарелок) можно было только включать либо выключать. Регулятора громкости, а, тем более, шкалы поиска радиостанций не было. Сейчас же все знают, что и громкость, и длину волны можно регулировать.

Есть выключатель (включатель), а есть реостат (регулятор). Можно регулировать (и современные приборы предусматривают это) освещенность, а не просто (как делают в большинстве случаев) включать и выключать свет.

Переход от «да» к «нет» в природе всегда регулируем. Между любыми двумя крайностями всегда не пропасть и не барьер, а плавный путь. Видеть его и использовать достойно психолога. Крайности, абсолютизация всегда недальновидность, всегда проигрыш.

И человечество, взрослея, это понимает (еще не до конца осознало, но процесс пошел).

Так, сейчас очевидно, в первую очередь, для психологов, что четкого разделения людей на нормальных и ненормальных нет и быть не может.

Собственно, психологи-терапевты и работают с неполностью сломанными (клиентами психиатра) и с неполностью исправными («здоровыми клиентами» священников, валеологов, акмеологов и психологов-консультантов).

Не столь очевидно, но факт, что и между двумя такими крайностями, как мужчина и женщина, существует тоже плавный переход: «…каждый человек в той или иной степени обладает признаками обоих полов как физическими, так и психологическими. Если мы говорим, что такой-то человек мужчина, это означает, что у него мужские признаки более ярко выражены» (Зимичев А. М., «Психология политической борьбы»).

Так что, следуя основной мысли этого раздела, все в определенной мере ненормальны, в какой-то степени мы женщины и даже где-то, как сказал поэт: «… немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь».

И это хорошо! Нормально! Надо спокойно на все смотреть и жить вместе.

А теперь ряд примеров разнополярных состояний для самоанализа.

Проставьте, естественно, здесь и сейчас, вашу самооценку по стобалльной шкале по каждому из приведенных ниже параметров

Ваша подвижная норма

Далее в качестве примера можно смело брать любую пару антонимов (скажем, день – ночь или острый – тупой) и ассоциативно определять свое место на шкале между ними.

В заключение хочется отметить, что приведенные шкалы лишь подшкалы ВСЕОБЩЕЙ ШКАЛЫ ВСЕГО, в которой все мы существуем.

Там на одном, недостижимом полюсе «абсолютного совершенства», – все (бог, свет, дух, абсолютное тепло, отсутствие энтропии, мгновенное перемещение в пространстве, рай и т. д.). А на другом, «предельно низком», – ничто (дьявол, тьма, сверхплотность, черная дыра, абсолютный холод, хаос, неподвижность и т. д.). Но это тема для отдельного обсуждения.

А пока – резюме:

1. Согласно универсальному закону ВСЕОБЩЕЙ ОПТИМИЗАЦИИ ВСЕГО, нет ничего предельно хорошего и предельно плохого, а есть оптимум, к которому и надо стремиться.

2. Этот оптимум подвижен, переход от одной крайности к другой плавен и нам подвластен.

3. Все хорошее вредно, а все плохое полезно, но в определенной степени.

Ломать – не строить.

Пословица

Начнем с цитаты из Большой Советской Энциклопедии: «Эволюция и Революция (от лат. еvolutio – развертывание и позднелат. revolutio – поворот) – две неразрывно связанные формы развития: эволюция – последовательное и непрерывное изменение в пределах данного качества; революция – прерывное, скачкообразное превращение одного качественного состояния в другое».

Как видите, плавное, постепенное движение непременно должно дополняться резкими поворотами и рывками. Одно без другого невозможно. Во всяком случае, вспомним предыдущую главу – это неоптимально.

Но ведь всегда можно выбрать, когда рвануть. Хотя это целое искусство и зависит от времени рывка многое, если не все.

В чистом виде в этом можно убедиться, наблюдая забеги на длинные дистанции или велосипедные гонки. Рано стартанешь – догонят и съедят, опоздаешь – чемпионства не видать. Так что, когда начать резкое ускорение– один из главных стратегических вопросов.

Если говорить о развитии любой страны, внутри нее по этому поводу постоянно ведутся жестокие споры. И окончиться они не могут (правых и неправых нет), потому что и у революционного и у эволюционного пути всегда есть как куча плюсов, так и куча минусов. И толком понять, когда рывок (революцию, перестройку, перезагрузку) следует начать не очень понятно (а некоторые считают, что оно само начнется).

Из выступлений В. И. Ленина: «Вчера было рано, завтра будет поздно»; «Революции никем по собственному хотению не делаются: сами приходят»; «Товарищи… свершилась!»

Мы, крепко обжегшись на революции в 1917-ом, до сих пор на все перемены дуем. И, как оказывается, не зря. Последствия социальных катаклизмов прямо зависят от того, как люди себя чувствуют, от общественной среды, от установок общества.

Ниже мы приводим комментированный (опять-таки, нами) обзор исследования, напрямую связанного с обсуждаемым вопросом.

Цена реформ или цена атомизации общества?

То, о чем так долго и нудно твердили большевики постперестроечного периода, оказалось правдой. Российская приватизация по своим последствиям для населения страны стала вполне сравнимой с мором, войной или падением Тунгусского метеорита на Рублевку. Это выводы авторов уважаемого медицинского журнала «Ланцет», исследовавших российскую приватизацию именно как стихийное бедствие[18]18
  Stuckler D., King L., McKee M. Mass privatisation and the postcommunist mortality crisis: a cross-national analysis // The Lancet. – 2009, V. 373 (9661), р. 399–407; V.373 (9671), р. 1247–1248. http://www.thelancet.com/journals/lancet/article/PIIS0140-6736(09)60005-2/fulltext


[Закрыть]. По оценке этого журнала, политика экономического шока и массовой приватизации стоила бывшему Советскому Союзу гибели одного миллиона работоспособных мужчин.

Не думаем, что у кого-либо из переживших этот позорный период русской истории оценка «Ланцета» сама по себе вызывает какие-то вопросы. Мы, уцелевшие, помним тех, кого уже нет с нами. Не все смогли перенести тот позор, когда страна, так уверенно требовавшая от своих граждан любви, в один момент этих граждан с их безответной любовью в очередной раз кинула.

Действительно, в первую очередь это сказалось на мужиках, потому что дети не понимали, а женщины в русских селеньях, как известно, способны на многое: и остановить на скаку отпущенного пьяницей коня, и войти в подожженную соседом избу. Да и вообще они со своим женским умом более психологически устойчивы: их жизненный приоритет – непосредственно жизнь. А у мужиков очень часто – работа, воспитали их так, на беду.

Рост смертности в России в период реформ связывают прежде всего с массовой потерей работы, что в свою очередь было обусловлено чересчур быстрым ходом перемен.

Хорошо известно, что неопределенность с работой всегда негативно сказывается на здоровье, во всех странах. Стресс, что поделаешь.

Авторами журнала анализировалась смертность работоспособных мужчин (15–59 лет) в странах Восточной Европы и бывшего СССР с 1989 по 2002 год.

Считается, что с распадом советского режима за два года около четверти госпредприятий перешло в частные руки, что вызвало рост безработицы.

Мы, кстати, наблюдали все это вживую и много чего можем порассказать, но сейчас суть не в том, как разгосударствливание проходило, а в том, как это статистически повлияло на смертность.

В исследовании программы приватизации были четко статистически отделены от других сопутствующих факторов при корреляции со смертностью. Основываясь на индексах, принятых авторами, именно следствием приватизации является увеличение смертности за период с 1991 по 1994 на 12,8 %; если использовать индексы МБРР (Международный банк реконструкции и развития), цифра будет 7,8 %. Корреляция не вызывает сомнений.

Главный вопрос для нас здесь в том, почему подобные катастрофические последствия наблюдались отнюдь не во всех странах. Хуже всего дела обстояли в России, Казахстане и Прибалтике, где реальная безработица выросла почти в три раза, а смертность мужчин в период с 1991 по 1994 год – более чем на 40 %. Спокойный, более медленный темп перемен с постепенным развитием новых институтов и введением правил свободного рынка приводил к гораздо лучшим результатам.

Примером тут могут служить Хорватия, Словения, Чехия и, как ни странно, Албания, где рыночные реформы, как мы знаем, были полностью проведены (вряд ли кто-то осмелится утверждать, что эти страны не были социалистическими и не являются капиталистическими сейчас). Рост безработицы там был порядка 2 %, а мужская смертность даже УПАЛА – на 10 %.

Страны, в которых не произошло такого массового вымирания населения как в России, – это страны с развитой сетью социальной поддержки, часто неформальной.

Массовая приватизация вообще не привела к росту смертности там, где по крайней мере половина народа ходила в церковь (мечеть) или сама реально участвовала в проводимых переменах, активно взаимодействовала с другими доброжелательно настроенными, заинтересованными людьми.

Главный и, как оказалось, смертельный враг человека – чувство безысходности, ощущение, что тебя бросили и ты никому больше не нужен.

Ученые в нашем конкретном варианте это даже просчитали. Оказалось, что рост вовлечения в социальные сети (когда видишь, что ты не совсем «кинут») на 1 % приводит к падению смертности от приватизации на 0,27 %. То есть дело не столько в приватизации/макроэкономике как таковой, сколько во внеэкономической структуре общества.

Вывод авторов, обычных университетских эпидемиологов, тривиален: когда проводишь макроэкономические реформы надо учитывать их прямое влияние на здоровье населения.

Всем известно, что смертность была высока еще в Советском Союзе, с его далеко не идеальным здравоохранением, плохим питанием, ужасающим уровнем потребления алкоголя и пристрастием к курению. Когда начались проблемы с работой, стресс и неопределенность вызвали особо сильный эффект на этом уже изначально неблагоприятном фоне.

А говоря по-простому, оксфордские академические исследователи имеют в виду всего-навсего вот что. Если работяга и так привык пить, то когда его попрут с работы и он совершенно не будет знать, что делать, как содержать семью (в СССР к такому развитию событий его не готовили), он наверняка быстро сопьется, после чего долго не протянет. Замерзнет в собственном парадняке, или инсульт его хватит, или крыша поедет по-серьезному (по части крыши часть нашего населения – на грани патологии).

Огромная проблема заключалась в том, что в нашей нерелигиозной стране без реальных (то есть, возникших естественно, снизу, а не придуманных властями) массовых общественных организаций, работа традиционно была не только источником материальных благ, но выполняла необязательные для нее функции социальной поддержки, была единственной площадкой для самореализации. Потерявший работу в результате реформ человек оказывался не только ограбленным, но и лишенным смысла существования.

Таким образом, самоубийственный, в прямом смысле, характер российских реформ вряд ли может быть как-то связан с собственно ошибками в макроэкономических ориентирах, коррумпированной приватизацией или, тем более, приходом более свободного рынка. В гораздо большей степени негативные последствия связаны с историей страны и политическим контекстом событий.

Если изложить то же самое проще, смысл будет яснее, но звучать это будет совсем неприятно. Негативный эффект макроэкономических реформ низок там, где высок уровень «социального капитала», То есть общество едино, развито и зрело. Следовательно, если в тех странах, где проводится приватизация, высокая смертность – общества разобщены, незрелы и неразвиты.

Причиной гибели части нашего народа было наше атомарное общество, а не реформы сами по себе. Это – следствие жизни нескольких поколений в условиях войны всех против всех. Не реформаторы – Гайдар с Чубайсом – убийцы, убийцы жили гораздо раньше и оставили свой отпечаток на всех нас. Так что не стоит заблуждаться: пока с этим наследием не будет покончено, постепенно, путем длительной эволюции, ЛЮБЫЕ быстрые и резкие социальные изменения на постсоветском пространстве приведут к катастрофическим результатам.

Во всяком случае, так учит самая передовая, самая английская, самaя оксфордская и даже не социальная, а чисто медицинская наука.