Текст книги "Анна Павлова. Жизнь в балете. Маленькие рассказы о большом успехе"

42. Что может позволить себе женщина…

И всё же их отношения были далеки от идеала. Уж слишком явно было неравенство положений – великой и всемирно известной балерины, которой Павлова стала к 20-м годам, и совершенно безвестного импресарио, выполнявшего любую прихоть примадонны.

Секрет в том, что Анна так никогда и не простила Виктору его позорной истории с растратой. Выкупив его за 36 тысяч рублей (такова была стоимость залога, равнявшаяся, кстати, сумме растраты), Павлова не могла простить Дандре этого внезапной и нелепой смены статуса. Был уважаемым молодым человеком, богатым, успешным. Стал… растратчиком.

Был и другой повод для обиды – память. Анна вряд ли могла забыть о том, что была содержанкой у этого тихого и преданного человека, который когда-то был очень богат, заносчив, самоуверен… Нет, отношения между такими людьми простыми быть не могут. Две личности, два состоявшихся человека, хотя по отношению к Дандре хочется добавить – почти. Две противоположности – они были очень разными и по характеру, и по отношению к профессии. Павлова обожала свою работу и искусству отдавала себя целиком. Дандре же рассматривал балет, как средство заработка, как способ приумножения их общего капитала, как, наконец, главное увлечение своей знаменитой супруги.

Уже в 20-е годы Павлова время от времени вынуждала Дандре оставаться в их английском поместье «Айви-Хаус» в Хемстеде, а сама уезжала на гастроли. И возвращалась какая-то опустошенная, погружённая в себя. Отходила медленно и не сразу. В это время она встречалась с… русским художником Александром Яковлевым. Их тайная связь длилась около десяти лет.

43. Муж, друг, слуга

Яковлев был не единственным другом Павловой. Во время первых гастролей в США она сблизилась с партнёром по сцене танцовщиком Михаилом Мордкиным, которого «увела» из дягилевской труппы, на что Сергей Дягилев обижался особенно долго. Об этой связи ходило много слухов, но вряд ли дело дошло до сердечной привязанности. В то время Анна была увлечена своим Виктором и на других мужчин особого внимания не обращала. А эти слухи стали первым серьёзным испытанием отношений Дандре и Павловой. И они выдержали этот экзамен…

Знал ли Дандре об изменах супруги? Вполне возможно. Однако, выяснения отношений и уж тем более шумных скандалов Дандре не устраивал. Анна была его прошлым, настоящим и будущим. Его любовницей, женой и… его капиталом. Ему было что терять – с уходом Анны Дандре остался бы совершенно нищим. Им нечего было делить. Всё, чем они владели, чем по-хозяйски распоряжался Дандре, принадлежало не ему – Павловой.

Он старался быть рядом и в дни триумфа, и в горькие времена. Когда Павлова, измождённая бесконечными переездами, впадала в депрессию, Дандре старался успокоить её, окружал трогательной заботой, выполнял все её капризы. Павлова обожала собачек, кошечек, птичек – Дандре носился по лондонским зоомагазинам, выискивая самую симпатичную живность. Если ей хотелось попробовать экзотических фруктов, он доставал любой из них, словно по мановению волшебной палочки. Если ей нравилось какое-нибудь платье, Анне достаточно было указать на него пальцем. Она была уверена, что Дандре уже покупает это платье за её удаляющейся спиной.

44. Надсмотрщик

Беззаветное служение с одной стороны, холодный расчёт – с другой. В обязанности Виктора Дандре было ещё и составление графика выступлений Павловой, и отслеживание выполнения обязательств по контракту. И здесь он иногда был совершенно безжалостным.

В 20-е годы, когда Европу наводнили русские эмигранты, Дандре очень беспокоился о том, что конкурентки могут перебить контракты Павловой. Виктор добился для Павловой самой высокой гонорарной ставки – за выступление она получала от 600 фунтов стерлингов. Беженки из советской России, бывшие танцовщицы Императорских театров, просили за свои выступления гораздо меньше. И Дандре гнал, гнал жену на сцену, несмотря на её постоянное утомление. Он умело использовал склонность Анны к полной самоотдаче.

Однажды во время выступления в Мексике – концерт проходил на открытой площадке – хлынул дождь. Анна хотела прервать концерт, но муж вернул её из-за кулис. Отмена концерта грозила большой неустойкой – в контракте не были прописаны действия сторон в условиях погодных неприятностей. И Павлова оттанцевала концерт под проливным дождём, простудившись и провалявшись с температурой несколько дней. И это был далеко не единственный подобный случай…

Она выступала практически без перерывов на отдых в течение 22 лет. Объездила всю планету, побывала во всех столицах и во многих крупных городах. Вышла на сцену за эти годы около 9 тысяч раз. И рядом всегда был заботливый, нежный, верный и несгибаемый, упрямый, несговорчивый Виктор Дандре…

45. Сергей Дягилев

Возможно, разрыв с Дягилевым стал для Павловой одной из самых серьёзных ошибок. Второй ошибкой был уход из Мариинского театра в 1910 году. Но… почему речь именно об ошибке? Дело в том, что вне дягилевской труппы и уж тем более грандиозной труппы Мариинского театра Павловой пришлось работать в условиях полной творческой и финансовой свободы, но ценой этой свободы стало отлучение от профессиональной режиссуры. И это не замедлило сказаться на постановках Павловских спектаклей и концертов.

Сергею Павловичу Дягилеву удалось собрать выдающихся танцовщиков. Но главным его приобретением был выдающийся балетный режиссёр, хореограф и танцовщик Михаил Фокин. Можно лишь представить, как бы развивался в дальнейшем творческий дуэт Фокина и Павловой. Но… случилось то, что случилось. Павлова покинула Дягилева и, соответственно, Фокина.

Поначалу Сергей Павлович воспринял внезапный уход Павловой, как предательство. Он был с Анной откровенен и делился своими планами на будущее. У Дягилева осталось чувство, что Анна воспользовалась этими планами, ушла именно в тот момент, когда русский балет начал победное шествие по Европе.

Истинные причины ухода Павловой были, конечно же, никак не связаны ни с личностью Дягилева, ни с его Русским балетным сезоном в Париже. Анне нужны были деньги, чтобы вызволить из тюрьмы любимого человека. Дягилев её отчаянной просьбы просто не услышал.

46. Обида друга

Любопытно, что даже в первые месяцы после разрыва – а уход Павловой означал и разрыв личных отношений – Дягилев говорил об Анне в буквальном смысле с придыханием, восхищённо, любовно. Лучшей балерины он, великий знаток балетного и оперного искусства, не знал.

Дягилев часто посещал концертные выступления Павловой (когда оказывался в Петербурге или в городах, где выступала Анна) и не делал из этого секрета. Рукоплескал из своей ложи, посылал в гримёрную букеты с записками, в которых выражал своё восхищение. Но от личных встреч уклонялся – он был очень обижен на поступок Павловой.

С годами боль острота обиды притупилась. Дягилев и Павлова начали общаться. И снова Сергей Павлович называл её своей подругой. И восхищался её талантом.

Но вот какая получилась штука… Как профессионал высокого класса, как знаток и ценитель, Дягилев не мог не разглядеть, не заметить явные оплошности в исполнении Павловой. О чём речь? Об упрощении классических партий. О новациях, внесённых Павловой в музыкальное сопровождение и хореографию исполняемых ею партий. Причина была совершенно понятно – отсутствие хорошей режиссуры (большинство концертных номеров ставила сама Павлова) и большого оркестра. Павловой приходилось упрощать музыку, танец, вносить в номера элементы того, что Дягилев называл «площадным балаганом». Несведущая публика по-прежнему была в восторге от порхающего, лёгкого танца великой балерины. А Дягилев… грустил.

47. Прививка от бедности

Что же заставило Анну Павлову оставить труппу Мариинского театра? Что стало причиной столь неодолимой тяги к самостоятельности?

Во-первых, Анна созрела как личность. Она повзрослела, стала иначе смотреть на само танцевальное искусство. Она, наконец, нашла свою любовь и считала, что способна вложить в классический танец больше, чем это задумывалось театральной режиссурой. И самое поразительное, что в стремлении своём была права. Театр – заведение коллективное. Одна первая партия сама по себе мало что значит без партий второстепенных, без самого спектакля с танцовщицами второго плана, без мужских партий, без музыки, декораций и всего, что делает театр театром. Павлова же танцевала одну заглавную партию. И отвечать могла только за свой танец и за тот образ, который пыталась создать на сцене. Иначе же и быть не могло – она была балериной, а не режиссёром и не хореографом.

Во-вторых, причина была ещё и вполне банальной – Павлова хотела зарабатывать больше всех. И это стремление тоже можно понять и найти ему оправдания. Выросшая в бедности (Павлова в своих воспоминаниях говорила о пустых щах, которые ей с мамой приходилось есть на обед), всегда ощущавшая свою материальную несостоятельность, побывавшая в содержанках у богатого отпрыска зажиточной семьи, Павлова больше всего на свете боялась снова отказаться без средств. Она часто говорила, что век балерины короток. Что ей надо успеть обеспечить свою старость.

Вот только о том, что старости у неё не будет, она, конечно, не знала.

48. Собственная постановка

Близкий друг, партнёрша, ученица и даже соученица Михаила Фокина – они закончили Императорскую балетную школу в один год – Павлова находилась под явным влиянием этого замечательного хореографа-постановщика. Поэтому первая самостоятельная постановка Анны несла узнаваемые черты фокинских спектаклей.

Михаил Михайлович в начале режиссёрской карьеры обожал стиль Айседоры Дункан, вводя в свои спектакли импровизационные находки великой танцовщицы – свободные движения рук и ног, элементы непредсказуемости, превращавшие каждый спектакль в неповторимое, уникальное зрелище. Фокин настойчиво учил балерин импровизации, пытался освободить их творческую энергию. Лучше всего получалось с Павловой, которая обладала потрясающей способностью к импровизации.

Первая самостоятельная постановка Анны Павловой – балет «Ночь» на музыку Рубинштейна. Этот спектакль Павлова подготовила к празднованию 75-летнего юбилея Алексея Сергеевича Суворина, известнейшего российского книгоиздателя и владельца Суворинского драматического театра, размещавшегося в помещении бывшего Апраксинского театра на Фонтанке. Именно в этом театре в 1909 году и состоялась премьера «Ночи». К слову, сегодня в этом здании располагается Большой академический театр имени Товстоногова.

Опыт оказался на редкость удачным. Первую партию танцевала сама Павлова. Успех был ошеломляющим.

49. Своя труппа

За первой постановкой последовали другие. Только в 1909 году Павлова поставила три одноактных балета – «Бабочку» Риккардо Дриго, «Стрекозу» Фрица Крейслера и «Калифорнийский мак» Петра Ильича Чайковского. И стопроцентное попадание – публика была в восторге. Павлова оказалась не только великой балериной, но и талантливым хореографом.

Этот успех натолкнул Анну и Виктора, что они вполне могут обойтись и без придирчивого надзора Императорских театров, организовав собственную труппу. Павлову очень воодушевил опыт первых зарубежных гастролей. Она хотела повидать мир, выступить на лучших площадках мировых столиц. Она хотела, наконец, зарабатывать большие деньги. В Мариинке это было затруднительно – театр не мог работать только на одну Павлову.

В начале 1910 года Анна объявила о том, что уходит из театра. В разгар сезона, не обращая внимание на запланированные спектакли с её участием. Причина такой поспешности – очень выгодное приглашение на гастроли по Америке. Павлова не нашла сил отказаться.

Исход из Мариинки сопровождался громким скандалом – руководство Императорских театров предъявило Павловой иск о выплате неустойки. Дело дошло до суда. И Анна суд проиграла. Она выплатила Мариинскому театру огромные деньги, оставшись, практически, без средств, но решения своего не изменила. В 1910 году Павлова собрала свою труппу, при этом «увела» из Мариинского театра ведущего танцовщика Михаила Михайловича Мордкина. И укатила со своей труппой через Англию, где Павлова дала несколько концертов, в Америку.

50. Америка

Эти гастроли по США принесли Павловой всемирную славу. Америка, страна рекордов и самых выдающихся достижений – как уверены в том сами американцы, приняла Павлову как свою. Её удивительный танец покорил сердца меломанов Нью-Йорка, а затем и множества городов американской глубинки. Вот что писала об этой поездке сама Павлова:

«…Я поехала на гастроли в Америку, где танцевала в

театре «Метрополитен». Разумеется, я в восторге от приема, устроенного мне американцами. Газеты помещали мои портреты, статьи обо мне, интервью со мной и – надо правду сказать – кучу вздорных выдумок о моей жизни, моих вкусах и взглядах. Я часто хохотала, читая это фантастическое вранье и видя себя тем, чем никогда не была, – чудачкой и необыкновенной женщиной. Сила фантазии американских журналистов прямо изумительна.

Из Нью-Йорка мы ездили в турне по провинции. Это было настоящее триумфальное шествие, но страшно утомительное. Меня звали и на следующий год в Америку, и мне самой хотелось ехать, но у меня положительно не хватает сил на эту скачку через континент – так страшно она разбивает нервы…»

Из поездки по США Павлова вернулась без Мордкина. Успех повлиял на Михаила Михайловича самым разрушительным образом – он заболел «звёздной болезнью», завидовал популярности Павловой и стал совершенно несносен. Они в пух и прах разругались и в Европу вернулись на разных пароходах…

51. Трения с Мариинским театром

Несмотря на тяжбу с Павловой, руководство Мариинского театра не переставало высылать ей предложения о сотрудничестве, понимая, что без Анны Императорские театры очень многое теряют. Раз за разом Павловв получала письма с очень соблазнительными предложениями. Их просматривал Виктор, он же на эти письма с ведома Анны и отвечал. Требование было одно – вернуть неустойку. Руководство Императорских театров на это пойти не могло – речь шла о государственных деньгах и расходовании денег, выделенных бюджету театра правительством. Переговоры зашли в тупик.

В конце концов, Павлова бы согласилась и приняла бы предложение Мариинского театра. Очень уж выгодным оно выглядело – главные партии, статус безусловной примы, высокие гонорары. Руководство даже изыскало возможность выполнить требование Павловой и вернуть взысканную с неё неустойку – частями, постепенно. Но тут кто-то из чиновников внёс в проект договора требование выступать только в России. Это означало прекращение гастрольных поездок. Павлова взбунтовалась. И с таким трудом подготовленный договор рухнул.

В 1913 году Мариинский театр предпринял новую попытку примирения с великой балериной. Павлова была награждена золотой медалью и удостоена звания заслуженной артистки Императорских театров. Анна Павлова награды приняла, но договор с Мариинкой… не подписала.

52. Прощание с Россией

В начале 1914 года Павлова объявила о том, что намерена надолго переехать в Лондон, откуда её проще и легче было выезжать в гастрольные поездки по миру. Были заявлены три выступления Анны в России. И никто, включая Павлову, не думал о том, что это последние её выступления на родине.

31 мая Павлова дала концерт в Народном доме Санкт-Петербурга. 7 июня состоялся концерт в вестибюле Павловского вокзала. Наконец, 3 июня она выступила в Москве – в Зеркальном зале сада «Эрмитаж».

Формально концерты посвящались 15-й годовщине выхода Павловой на сцену в качестве танцовщицы балета. 33-летняя балерина была в расцвете сил. Концертная программа включала самые популярные, самые эффектные номера, включая «Вакханалию» и «Умирающего лебедя».

Павлову принимали с восторгом. И ни у кого не возникло предчувствия, что это… прощание.

Летом 1914 года Павлова выехала в Лондон, где её ждал Виктор, который приехать в Россию вместе с Анной не мог по известным причинам. Он по-прежнему был беспаспортным, и Павлова хлопотала перед английским правительством, чтобы её гражданскому мужу были выданы хоть какие-то документы.

Потом была череда гастролей – Берлин, Париж, Лондон, Рим. Калейдоскоп событий, сцены крупнейших европейских театров – Гранд Опера, Ла-Скала. И – внезапно грянувшая война, которая разрушила всё. Годы войны Павлова и Виктор, не имея возможности гастролировать по охваченной всеобщим безумием Европе, провели в Англии – обосновавшись в своём доме «Айви-хаус».

53. Её выбор

Не следует обвинять Анну Павлову в отсутствии патриотизма. Надо понимать – это был человек особого склада. Она относилась к чрезвычайно редкой «породе» людей, которую принято называть «гражданами мира». И дело не в пристрастии к космополитизму. Она жила в несуществующем государстве под названием «Земля», воспринимая весь мир, как свою родину. И это не громкие слова и не аллегория. Так и было.

Остаток жизни Павлова провела вне России. Это был её выбор – золотой клетке Мариинского театра она предпочла жизнь вольной птицы, перелетая из страны в страну, из города в город. У её ног был весь мир, все крупнейшие площадки планеты, самые лучшие театры и самая лучшая публика. И везде, куда бы она ни приезжала, Павлову принимали, как русскую балерину, как представительницу великой державы.

Жизнь показала, что уехать из России было решение правильное и своевременное. Конечно, Павлова не могла знать, что скоро грянет Мировая война – летом 1914 года этого не мог знать никто. Никто не мог предположить, что война закончится для России вселенской катастрофой, что к власти придут большевики, а из России начнётся великий исход. Судьба была благосклонной к Анне. Уехав из России, она не стала «белоэмигранткой», отверженной неблагодарной родиной. Прожив в добровольном изгнании до конца дней, Анна так и не стала изгнанницей. Правда, и в Россию так больше никогда и не вернулась. Даже после смерти.

54. С заботой о родине

Прожив вторую половину жизни за границей, преимущественно в Англии, где она отдыхала после напряжённых гастролей по всему миру, Павлова оставалась всё-таки русской женщиной. Она прекрасно владела английским языком, ощущала себя европейкой, следила за модой, окружала себя дорогими вещами, но при этом следила за тем, как и чем живёт Россия. В Петербурге осталась её матушка (бабушки к тому времени уже не было в живых), которая напрочь отказывалась даже не переехать, приехать в Лондон, чтобы навестить прославленную дочь. А после революции подобная поездка стала попросту невозможной.

Павлова читала газеты, выслушивала беженцев из России, очень переживала за оставшихся там друзей и знакомых. Гражданская война вызывала у неё недоумение и ужас – Анна Павлова не понимала причин этой жестокой братоубийственной бойни.

А потом разразилась чудовищная катастрофа – голод в Поволжье. 2 августа 1921 года было опубликовано обращение советского правительства к мировому сообществу. «Российское правительство», – говорилось в обращении, – «примет любую помощь, из каких бы источников она не поступила, совершенно не связывая ее с существующими политическими отношениями».

Одной из откликнувшихся была и Анна Павлова, перечислившая через французское консульство огромные деньги в помощь голодающим детям Поволжья. Просила лишь одного – не раздувать вокруг её жеста лишней шумихи. Не раздули.

55. Доброе сердце

А вообще, она помогала очень многим. Когда в Европу хлынул поток эмиграции, Павлова приняла в свою труппу несколько талантливых балерин Мариинки, оставшихся без работы и средств к существованию. В конце жизни взяла на содержание детей-сирот, перечисляя детскому дому большие деньги. Помогала и людям, пробивавшимся к ней на встречу. Это было нелегко, Виктор окружил Анну плотным непробиваемым кольцом охраны.

Павлова очень переживала свою бездетность. Она и не пыталась забеременеть – все силы отнимала работа. А жёсткий график гастролей, расписанный на месяцы вперёд, исключал какую-либо паузу. Её судьбой был танец, а семьёй – театр.

Всю нерастраченную материнскую любовь она отдала животным и птицам. В «Айви-хаусе» был очень красивый сад, засаженный цветами, и большой пруд. В этом пруду жила стая лебедей с подрезанными крыльями и несколько вывезенных из Африки фламинго. Тропические птицы плохо переносили промозглые английские зимы. И Анна приказала выстроить в саду зимний домик для теплолюбивых птиц. Сама выкармливала заболевших. И когда была в Англии (а это случалось нечасто), большую часть свободного времени проводила возле лебедей и фламинго.

Удивительное дело, рядом с ней заболевшие птицы выздоравливали. А когда Павлова уезжала, птицы болели, чахли и погибали. Словно в её руках была жизненная сила этих дивных созданий.

У Павловой было много собак, кошек, прочей мелкой живности. Животных она обожала и могла возиться с ними целыми днями.