Автор книги: Николай Надеждин
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
85. 14 августа 1946 года
«ЦК ВКП (б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно-художественные журналы «Звезда» и «Ленинград» ведутся совершенно неудовлетворительно.
В журнале «Звезда» за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой «Звезды» является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции «Звезды» известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание…
Журнал «Звезда» всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, «искусстве для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе…».
86. Только без Сталина
Это лишь фрагмент из документа, ставшего свидетельством одного из самых позорных моментов нашей истории. Но и он даёт представление, что же творилось в послевоенные годы в советской литературе.
Это постановление подействовало на Бунина, как ушат холодной воды. Нет, нет и нет! Он поедет в Россию только после того, как там не будет Сталина. При жизни палача Бунину в России делать нечего… Это было решение окончательное и бесповоротное. И хотя Бунин постоянно думал о России и даже примеривал к себе возможность возвращения, реально, с практической стороны, он эту идею уже не рассматривал.
И дело было вовсе не в Зощенко и Ахматовой. Совершенно неважно, как Бунин относился к прозе Михаила Михайловича (наверняка, не особенно благожелательно – Бунин не любил какие-либо стилизации и украшения, а Зощенко писал языком своеобразным, народным, пародийным, языком, который нужно понять и принять) или к поэзии Ахматовой (известно, что акмеистов и прочих «истов» Бунин явно недолюбливал, исповедуя принципы классической поэзии XIX века и отрицая любые новации). Он бы жизнь отдал за то, чтобы эти люди писали, как хотели и могли писать.
Здесь нет никакого противоречия. «Громя» знаменитые имена, Бунин, как может показаться, вовсе не призывает запретить, заставить или ограничить. Он обращается к чувству вкуса, меры, к единственному возможному цензору – внутреннему. Другое же полностью исключено. Насилия он не принимал ни в какой форме.
87. Безжалостный судья
В 1950 году Бунину исполнилось 80 лет. Больной бедный старик, он вдруг почувствовал себя в центре всеобщего внимания. Эмигрантская пресса широко отметила юбилей патриарха отечественной словесности. Письма с поздравлениями шли сплошным потоком. Франсуа Мориак и Андре Жил выступили с развёрнутыми статьями в прессе, выражая от имени всей Франции глубокую симпатию, уважение и восхищение «великому художнику».
В том же 1950 году Бунин сдал в издательство последнюю свою работу – «Воспоминания», написанную на старорусском (с «ятями») языке. В коротком предисловии (первые два абзаца) Бунин сообщил, что это лишь дополненный вариант автобиографических заметок, опубликованных издательством «Петрополис» (Берлин) в середине 30-х годов (то есть в собрании сочинений).
Эта небольшая книга наделала много шума. Писательница Надежда Александровна Тэффи (ей досталось тоже) по этому поводу сказала, что в Париже явно не хватает «общества обиженных писателем Иваном Буниным» – настолько количество задетых Иваном Алексеевичем в своих «заметках» было велико.
Самое грустное состоит в том, что Бунин не брезгует переходом на личности. И осуждает не только (а иногда не столько) литературные недостатки творчества писателей и поэтов, но рассуждает о их внешности, чертах характера и подробностях личной жизни.
Впечатление странное и, пожалуй, несколько удручающее (и мы об этом уже не раз говорили). Однако… написано хлёстко, остро и точно. Судья, настоящий судья.
88. Вспоминая Чехова
Уж чего не было у Ивана Алексеевича, так это чувства такта и коммуникативных способностей. Он очень тяжело сходился с новыми людьми и легко ссорился со старыми друзьями. Был принципиален по отношению к другим, себя тоже судил строго, но лишь в профессиональной области. В жизнь личную никого не пускал и при всех странностях собственной биографии (выразимся деликатно) считал себя едва ли ни праведником – такой вывод можно сделать из его дневников и автобиографических записок.
Как к этому относиться? Как говорит наш современник, кинорежиссёр Алексей Герман (по другому поводу): «Делить на сто». То есть делать поправку на личностные качества Бунина и на его возраст. Он имел право на многое, в том числе и на такие оценки. Но его последняя книга – вовсе не окончательный приговор русской литературе. Это лишь анализ симптомов. Выводы не безошибочны. В противном случае можно сказать, что в ХХ столетии русской литературы не существовало вообще. Только один Бунин…
Однако, есть ещё один, незаконченный Иваном Алексеевичем труд – книга о Чехове. Она осталась лишь в черновых набросках и разрозненных фрагментах. Чехов до конца своих дней оставался кумиром Бунина. И, возможно, самым большим другом (заметим, Чехов для Бунина, но не наоборот).
Над этой книгой Бунин работал очень медленно и трудно. Сказывались возраст и многочисленные хвори. Ему было 80 лет. Он угасал. И с этим уже ничего нельзя было поделать.
89. У роковой черты
Не обладая богатырским здоровьем, Иван Алексеевич часто болел, но прожил удивительно долгую, активную, насыщенную событиями жизнь. Он абсолютно состоялся как писатель и поэт. Получил едва ли ни все самые престижные награды в области литературы. И если чего не достиг, так это материального благополучия или хотя бы стабильности. Всю жизнь он нуждался в деньгах, а под конец жизни откровенно бедствовал.
Совсем дряхлый старик, Иван Алексеевич вместе с Верой Николаевной вынужден был перебиваться пустыми щами и тем, что подбрасывали такие же престарелые парижские друзья. Вместе с Буниными бедствовал и Зуров – здоровый физически (да ущербный психически) не старый человек (ему едва перевалило за 50 лет), который и пальцем не шевелил, чтобы добыть хоть немного денег.
Публикация «Воспоминаний» рассорила Бунина со многими друзьями, которые могли бы ему помочь в его беспросветном увядании. Не изменила лишь Тэффи, которая сама тяжко болела, была стара и немощна. Но ко всему, в том числе и к Бунину, относилась с доброй иронией. Надежда Александровна ушла в мир иной на год раньше Ивана Алексеевича (а была на два года его младше). Но до конца приходила к Буниным, чтобы услышать ворчанье старика, да выпить с Верой и Иваном Алексеевичем чаю…
Он умер совершенно внезапно. Тяжко хворал, жаловался на сердце. Вечером 7 ноября 1953 года лег в постель, взяв с собой роман Толстого «Воскресенье». Рядом прикорнула Вера Николаевна. В 2 часа ночи проснулась, словно от какого-то толчка. Иван Алексеевич уже не дышал.
90. Последнее пристанище
Его похоронили на знаменитом кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, рядом с домом престарелых для русских эмигрантов. Деньги на похороны и поминки собирали всем миром – у вдовы не оказалось ни франка. Похоронили Ивана Алексеевича в цинковом гробу в расчете на то, что когда-нибудь его прах будет перевезён в Россию. Не пригодилось. За пять с лишним десятков лет такого желания ни у кого не возникло. Бунин по-прежнему покоится в изгнании. Новой России он, похоже, не особенно нужен…
Вера Николаевна свой век дожила в Париже. Умерла в 1961 году в возрасте 80 лет. Вспоминала, что Бунин говорил ей – не переживу, если ты умрёшь вперёд меня. Нет, не довелось. Умер первым.
Наследником бесценного архива Бунина – всего, что осталось после писателя – стал Леонид Фёдорович Зуров, который так и жил рядом с Верой Николаевной, а потом после её смерти в парижской квартире Буниных (не собственной, съемной) до самой своей кончины в 1971 году…
Так закончилась жизнь писателя Бунина, последнего из представителей великой русской литературы XIX века. Духовного наследника Толстого и Чехова, человека огромного дарования, автора книг, вошедших в сокровищницу мировой литературы. Человека печальной судьбы. Вечного изгнанника. Самого русского из всех русских писателей, живших за пределами родины.
Памятники? Их полно. Даже вилла «Бельведер» с 2003 года – памятник. Она выкуплена Гавриилом Семёновым, французским учёным-физиком и литератором русского происхождения, основателем «Общества друзей И. А. Бунина» во Франции с тем, чтобы сохранить дом Бунина для потомков.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
