Текст книги "Ультиматум президенту (сборник)"

Непобедимый

Я – молодой, гнедой рысак, названный матерью Игоге, людьми за то, что выиграл все скачки в которых участвовал, Непобедимым. В состязаниях закалился, научился не щадя своих сил, бороться за победу и побеждать. Привык к репортёрам, сиянию фотовспышек, многолюдью и шуму стадионов. Но людская суета раздражает меня. С нетерпением жду ночи, когда, оставшись в стойле один, могу вспоминать своё детство. Во сне часто вижу маму, стоящую по колено в траве, сверкающей от капелек холодной, утренней росы. Под золотыми лучами, поднимающегося в синее небо солнца, она казалась отлитой из червонного золота. Тонконогая с длинной, гибкой шеей, чёрной развевающейся по ветру гривой и хвостом она была самой красивой, самой доброй, самой лучшей мамой на свете. Я любил смотреть в её большие, тёмные, наполненные нежностью глаза. От тепла маминого взгляда моё сердце наполнялось сладкой истомой, ноги сами пускались вскачь, я начинал бегать и прыгать от радости. Мама улыбалась, глядя на мои прыжки, и тихо ржала голосом нежным, как журчание речки. Это были лучшие минуты моей жизни.

Тогда рядом со мной находились мои друзья: белая, черногривая подружка Игого, любопытная и смешливая, она была самой красивой девочкой в табуне и рыжий друг Игего – храбрый и быстрый, как молния. Вначале мы боялись отходить от своих мам далеко. Повзрослев, осмелели, начали бегать втроём, с весёлым ржаньем толкая друг друга боками. Подружку старались задевать осторожно, чтобы не сделать ей больно. Пахучий, степной ветер гонялся за нами, хватал за хвосты, цеплялся за гривы. Играясь с ним, мы старались бежать ещё быстрее. Заметив это, взрослые лошади тревожно ржали. Они всё время боялись, что кто-нибудь из жеребят споткнётся о кочку и поломает ногу. В нас страха не было. Мы веселились, бегая по густой, сочной траве, мимо высунувшихся из нор сусликов. Зверьки были очень смешными! Сядут у норки, замрут, как столбики, и пересвистываются с соседями, пока мы не напугаем их своим топотом и ржаньем Я и мой друг бегали быстро, Игого не успевала за нами, приходилось замедлять бег. Мы старались делать это незаметно, чтобы она не обиделась. Когда наша троица подросла, мамы решили закалять нас. Ранним утром выводили на росистую траву и заставляли кататься по холодной росе с боку на бок. По лошадиному поверью, это прибавляло сил, здоровья и резвости. Я чувствовал, что мои мышцы крепнут, копыта кажутся легче, бегаю всё быстрей.

В полдень табун спешил на речку. Жеребята с разбегу забегали в воду, обдавая друг друга прохладными брызгами воды. В жаркий полдень это было так приятно! Купаясь, мамы учили своих детей плавать. Из всех жеребят я оказался самым способным. Когда первый раз поплыл, мама громко ржала от радости. Игого не хватало смелости, зайдя на глубину, пугалась и снова выходила на мелкое место. Увидев, что я плыву, Игего решительно кинулся в воду и то же поплыл. Только тогда, осмелев, решилась поплыть и наша подружка. Весело было на речке. Одно было плохо, сильно надоедали мухи и оводы. Лошади не успевали отмахиваться от них хвостами. Жужжащие, злые оводы очень больно кусались, приходилось убегать в степь, где на ветру, их было меньше. Проголодавшись, жеребята бежали каждый к своей маме и пили пахучее, тёплое, сытное молоко. Мамино молоко самая вкусная еда, которую мне приходилось есть. Ни овёс, ни хлеб, ни сахар сравниться с ним не могут. Чем больше мы росли, тем интересней становился мир вокруг нас.

Однажды, на прогулке, я показал друзьям на линию, соединяющую землю с небом, мама называла её горизонтом:

– Давайте добежим до этой линии и посмотрим, где она нарисована на небе или на земле. Друзья, не раздумывая согласились. Побежали наперегонки, ничего не сказав взрослым лошадям. Бежали долго, убежали так далеко, что перестали видеть наш табун, но горизонт к нам так и не приблизился. Синее небо почернело. Сердитые, лохматые тучи закрыли солнце. Стало мрачно, как вечером в сумерках. Тучи принялись ссориться, толкаться боками и громами рычать друг на друга. Игого испугалась, начала хныкать и проситься домой. Посоветовавшись, мы решили вернуться, но не знали куда идти. Ветер расчесал траву. Наши следы пропали. Как найти дорогу к табуну мы не знали. Гром с грохотом бегал по тучам от одного края неба до другого, отгремев прятался за горизонтом. То и дело сверкали молнии. Они вылетали из туч, ударившись о землю ломались и гасли. Смотреть на них было очень страшно. И я, и друзья впервые видели грозу. Игого дрожала от страха, плакала и звала маму. Мы старались её успокоить, закрыть собой от холодного ветра, но тут пошёл дождь. Струи, как плети хлестали нас по спине и бокам, спрятаться от них было некуда, стояли, прижавшись друг другу, не зная, что делать дальше. Игого плакала всё громче, мы стараясь утешить её, обещали, что если найдём свой табун, то больше никогда не будем убегать без разрешения, во всём слушаться наших мам. Когда все трое промокли и до дрожи замёрзли, вдалеке послышались голоса пастухов, они громко звали нас по именам. Я услышал их голоса первым и стал ржать в ответ, друзья присоединились ко мне. Пастухи, услышав крики, быстро нашли нас. Женщина – пастух спрыгнула на землю, подбежала, обняла каждого. Нарадовавшись, она села на свою лошадь и мы поскакали домой. Пока бежали, гроза закончилась. Гром перестал сердиться на нас, на бегу все быстро согрелись.

Когда голодные и усталые вернулись в табун, мамы с радостным ржаньем кинулись к нам, обнюхали, накормили и отругали. После этого они несколько дней не отпускали нас ни на шаг от себя. Постепенно история с поиском линии горизонта забылась. Но любопытство не давало нам покоя, захотелось посмотреть, куда прячется солнце на ночь. Идти в темноте одним было страшно, поэтому я попросил маму пойти с нами. Она позвала других мам и рассказала в чём дело. Они долго смеялись, потом объяснили, что дойти до этого места, как и до линии горизонт нельзя. Оно постоянно убегает, чтобы никто не мешал солнцу отдыхать. Мы поверили и никуда не пошли. Много удивительного в жизни. Каждую ясную ночь звёзды, как цветы в степи, распускались на чёрном небе. Наши пастухи часто поглядывали на них, особенно, когда устав светить, они, сверкая падали на землю. Женщина показывала пальцем на такую звезду и взволнованно говорила мужчине: Быстрей загадывай желание! Вечерами люди любили по долгу сидеть у костра. Это такой большой, красивый и тёплый цветок. Его лепестки шевелятся, как живые, прыгают вверх в чёрное ночное небо, хотят допрыгнуть до звёзд. Питаются костры дровами – сухими кусками деревьев, ветками. Однажды я попробовал понюхать живой цветок, но он больно укусил меня за губы, с тех пор я близко к кострам не подхожу. Любуюсь издали. Даже темнота убегает от пламени. Чёрные тени шевелятся в стороне от огня, ждут, когда цветок увянет. Люди не боятся жара костра, любят подолгу сидеть рядом, глядя на бесшумно пляшущее пламя. Без еды из веток, оно становятся всё слабее, а потом совсем пропадает, наверное, прячется в землю. От костра остаются только маленькие звёздочки, люди зовут их угольками, потом и они гаснут, превращаясь в золу.

В играх летние дни проходили быстро. Я и мои сверстники подросли. Наступил день, когда маминого молока нам стало не хватать. Научились есть траву. На речке, куда мы прибегали попить воды и искупаться, всегда были мальчишки. Они купались, загорали лёжа на песке, ловили рыбу на перекате. Это такое место, где речка становится мелкой. Вода по перекату бежит быстро, волны скачут по камешкам, как табун по степи. Ребята угощали нас хлебом – очень пахучим и вкусным, особенно, если он был посыпан солью. Потом расчёсывали гривы, чистили шёрстку, гладили по шее и бокам. Жеребята замирали от удовольствия, когда тёплые пальцы мальчишек скользили по шее, чесали за ушами, от этого по коже начинали бегать мурашки. В благодарность за ласку, позволяли ребятам залезать в воде на спину и плавать, держась за гриву. С каждым днём наша дружба с рыбаками становилась всё крепче..

Потом пришла осень. Дожди стали чаще, ночи холоднее. Утром вместо росы на траву ложился белый, как соль иней. Мамы всё реже волновались, когда подросших детей не было рядом с ними. Я стал замечать, что мой друг сердится, если я убегаю вдвоём с Игого, да и у меня портилось настроение, когда она убегала с ним. Ревность приводила к ссорам, мы начали толкать и даже кусать друг друга. Нашу подружку это не волновало. Она не выделяла никого из нас. Пришлось смириться и перестать ссориться между собой. При этом мы продолжали ревниво следить, чтобы жеребята – сверстники близко к Игого не приближались. На смельчака налетали вдвоём, толкали и кусали, пока не убегал. За лето трава под жарким солнцем выгорела, ковыль поседел, деревья у речки пожелтели. Тучи всё чаще хмурили небо, поливая землю мелким дождём. Начались морозы. Лужи замёрзли, ходить по ним стало опасно. Ноги скользили, разъезжались, чтобы жеребята не падали на льду, их всех подковали. К копытам прибили железные подковы с шипами. Железные шипы не давали ногам скользить, мы снова стали бегать уверенно.

С приходом морозов пастухи перегнали табун в конюшню. Нас поселили отдельно от мам. Самые маленькие из жеребят первое время плакали, потом привыкли. Днём нас выгоняли побегать, в загон. Однажды, выйдя из конюшни, мы замерли от удивления – мир вокруг стал белым. Так я увидел первый в моей жизни снег. Сначала боялся наступить на него, но, увидев, что лошади постарше идут смело, пошёл за ними. Снег мне понравился мягкий, пахучий, как свежеиспеченный хлеб, он во рту превращался в холодную воду. Им можно было напиться. Бегать по утоптанному снегу было скользко, как по замёрзшим лужам. Снова пригодились подковы, мы бегали по снегу, не падая. Всю зиму ночевали в конюшне. Днём находились на улице в загоне. Морозный воздух бодрил, прибавлял сил. Мы гуляли втроём, нам было хорошо, спокойно. В марте солнце осмелело, стало светить дольше, лучи потеплели. С крыш закапали, зазвенели колокольчики капели. Высунули свои острые, любопытные носы сосульки. Снег потемнел, осел, стал серый и некрасивый. Появились проталины. С каждым днём их становились всё больше. От снега остались только белые пятна. Потом пропали и они. Солнце светило всё ярче, появилась вкусная, сочная травка, деревья покрылись нежно – зелёным пухом первой листвы. Мы надеялись, что нас снова выпустят на свободу в табун. Думали, что скоро снова начнутся купанья в реке, встречи с мальчишками рыбаками. Однажды вокруг загона собрались чужие, любопытные люди. Молодых рысаков стали по одному выводить в загон, люди с любопытством осматривали их, человек с молотком стучал по столу и новые хозяева уводили жеребят. Они шли, понурив голову, оглядывались и грустно ржали. Я упирался, не хотел уходить от своих друзей, но конюх заставил выйти из конюшни в загон. Осмотрев, увёл с собой невысокий, худой человек. Все звали его Михаилом. Он покупал, потом тренировал лошадей для скачек. Меня загнали в фургон и отвезли в конюшню на ипподроме. Она была уютной: тёплой, светлой, но это не радовало, сердце тосковало.

Я долго не мог забыть родной табун, бескрайний простор степей с неуловимым горизонтом, звёздную тишину ночей и спящих у костра пастухов. Боль пронзала сердце, когда вспоминал нежную алость зорь и задиристый, пахнущий сеном летний ветер. Без верного друга и любимой подруги жизнь потеряла смысл. Есть, и пить не хотелось. Встревоженный моей грустью хозяин не отходил от меня. Чистил щёткой, расчёсывал гриву, предлагал хлеб и сахар, но я отворачивался. Только совсем обессилев, согласился попить воды. Миша обрадовался, насыпал в кормушку свежего овса. Я неохотно поел. Когда моя тоска постепенно прошла, обрадованный тренер вывел меня на стадион, где, бегая по кругу тренировались молодые рысаки. Очень захотелось присоединиться к ним. Хозяин, заметив это, засунул мне в рот железку – удила. Потом я узнал, что у людей это называется взнуздать коня. От возмущения начал дёргать головой, но от железки губам стало больно, я понял – нужно терпеть. Оказалось, что это, было только подготовкой к главному. Пока я от ярости грыз зубами узду, Миша ловко запрыгнул мне на спину и крепко обхватил ногами бока. Оскорблённая гордость и обида заставили меня подняться на дыбы, но сбросить человека со спины не удалось. Рванувшись с места в карьер, стал кидаться из стороны в сторону, но человек не испугался. Я резко останавливался, падал на землю, хозяин дёргал за узду и заставлял меня снова и снова вставать на ноги. Наконец я понял, что мне от Миши не избавиться, пришлось покориться. В благодарность человек долго гладил меня по шее, угощал сахаром и хлебом с солью.

Постепенно я убедился, что Миша хочет мне только добра. Научился бегать по кругу, понимать команды, данные голосом, движением ног и рук, узнал когда нужно ускорять, когда замедлять бег. Тренировки сблизили нас. Теперь, когда Миши долго не было рядом, я начал скучать, у меня портилось настроение. По утрам ждал его с нетерпением и радостно ржал, услышав знакомые шаги. Перед каждой тренировкой хозяин угощал меня хлебом и сахаром. Когда я научился понимать Мишу с полуслова, он начал развивать во мне выносливость, постепенно увеличивая дистанцию. Я бегал по дорожкам ипподрома всё больше и больше кругов. Чувствовал, как мышцы наливаются силой, как с каждым днём бегу всё быстрее. Когда хозяин бывал мной доволен, он улыбался, гладил по шее и угощал сахаром. Обрадованный его вниманием, я старался бегать ещё быстрее. В упорных тренировках прошло несколько месяцев.

Наконец наступил день скачек, для молодых жеребцов. Я видел, что Миша волнуется, его волнение передалось мне. Ночью плохо спал. До самого утра снилась степь, мама и мои друзья. Предчувствие и сон не обманули меня, на ипподроме я увидел своих друзей. Они то же участвовали в этих скачках. Игого стала ещё красивее. При виде её моё сердце запрыгало, как жеребёнок на лугу, я заржал и рванулся к ней. Миша с удивлением взглянул на меня, но побежать к ней не дал. Он не понял в чём дело. Мой друг Игего вырос, окреп, превратился в высокого, сильного скакуна. Друзья увидев меня, радостно заржали, но наездники не дали нам сойтись вместе. Мы любовались, друг другом издалека. Оказавшись близко, ржали, перекликались вспоминая степь и детство, проведённое в табуне.

Когда нас вывели на старт, мы поняли, что участвуем в одном забеге. Я и Игего смотрели только на нашу красавицу подругу, поэтому на старте задержались, она первой рванулась с места, мы с другом бежали за нею не догоняя, и не отставая, хотели, чтобы она пришла первой. Так продолжалось несколько кругов. Миша не мог понять, в чём дело. Он подгонял меня, знал, что я могу бежать быстрее, но я не ускорял шаг. Миша шептал: не волнуйся, ты можешь, прибавь шаг, но я не слушал его. Мы с Игего, не сговариваясь, бежали, чуть отстав, даря победу своей подруге. Белая, с чёрной гривой и хвостом, она скакала изо всех сил, словно, снова оказалась в детстве. Мы бежали следом, вновь были счастливы и хотели, чтобы так было всегда. Жокеи, не понимали, что с нами происходит, волновались, сердились, но сделать ничего не могли. Когда отставшие жеребцы, начали шаг за шагом догонять нас, Миша заволновался, ослабил узду, но я и без него понял, что Игого не сможет прибежать первой, и резко прибавил скорость. Игего поступил так же. Через круг мы обогнали нашу подругу. Трибуны шумели, как листья на ветвях деревьев под порывами ветра. Миша расслабился, понял, что я начал бежать в полную силу. Три круга мы с Игего прошли голова в голову. На прямой, перед финишем, хозяин дал знак, я резко прибавил скорость и закончил дистанцию первым. Миша, обнимая за шею, хвалил меня. Стадион шумел, как дождь по крыше. Люди толпились у будок. Некоторые, радуясь, отходили от них с пачками бумаги в руках. Никак не могу понять, почему они так любят цветную бумагу, ведь её даже есть нельзя. Жокеи водили лошадей по смотровой дорожке, чтобы они после бега успокоились и остыли. Я звал своих друзей, но наездники не дали нам сойтись вместе. Так прошло наше прощание с детством.

С того дня я своих друзей больше не видел. Постепенно убедился, что среди людей Миша мой самый надёжный друг. Мы вместе делаем дело, для которого я рождён – побеждаем на скачках. Я понял, что не должен подводить его, поэтому теперь всегда бегу, не жалея сил. Победа над другими рысками стала смыслом моей жизни. Ещё никто не смог обогнать меня. Из разговоров хозяина с другими жокеями, я узнал, что люди спорят друг с другом какая из лошадей, участвующих в забеге, придёт первой. Перед скачками Миша старается не оставлять меня одного. Уже находились желающие подсунуть мне разные гадости, чтобы, отравив, заставить бежать медленнее.

Я не могу понять людей. За пачки цветной бумаги они готовы на всё. Мы, лошади добрее и благороднее. К счастью, мой наездник оказался не таким. Он умеет дружить, быть верным, честно побеждать. Сегодня мы участвуем в очень престижных скачках. Я считаюсь одним из фаворитом, поэтому нам с Мишей всё время приходится быть на стороже. Вчера ко мне подошёл незнакомый господин, пытался угостить хлебом и сахаром, но я есть не стал. Увидев, что людей рядом нет, он схватил меня за ноздри и попытался открыть мне рот, чтобы засунуть своё угощение насильно. Я встал на дыбы и ударил его в грудь копытом. Он с криком отлетел к стенке, ударился о неё головой и упал на пол. В это время в стойло вошёл Миша. Поняв в чём дело, он схватил вилы и прогнал незваного гостя. Прибежали незнакомые люди. Они с криками окружили хозяина. С тех пор чужаки не оставляют хозяина одного. Ко мне не подходят. Я успокоился, стою в стойле и готовлюсь к скачке.

Трудный сегодня день. После команды на старт, лошади и жокеи не спеша, занимают свои дорожки. Мишу бьёт лёгкая дрожь. Раньше он никогда так не волновался. Мои соперники – рысаки хорошо известные любителям скачек. Сила распирает их, в крови огонь, глаза полыхают, ноги готовы нести своих хозяев быстрее ветра. Я уже продумал план бега, главное, чтобы Миша не мешал, не торопил. Специально задержался на старте, пропустив вперёд трёх рысаков. Бежим цепочкой: я за хвостом третьего, он вплотную за вторым, тот на пол корпуса отстаёт от первого. Я прибавляю скорость, подгоняю этим ближайшего, он по цепочке заставляет бежать быстрее остальных. Моя задача измотать их, заставить бежать в полную силу. Пусть выдохнутся, у меня запас скорости ещё есть. Миша немного расслабился, старается успокоить меня, шепчет: молодец, молодец, не спеши. Наконец, идущий третьим, устал, засбоил я, не увеличивая скорости, обхожу его. Остальные заволновались, но скорости прибавить не могут. Это хорошо, пусть поволнуются, поработают на переделе своих сил. Такой бег быстрее утомит их.

Круги кажутся всё длиннее, солнце горячее, воздух стал шершавым, его всё труднее вдохнуть в лёгкие, копыта наливаются свинцом. Я не могу понять, что происходит с Мишей. Осталось три круга, пора прибавить скорость, а он всё натягивает узду. Моё сердце готово взорваться, но я заставляю себя бежать быстрее. Это позволяет мне обогнать ближайшего рысака. Теперь он бежит за моим хвостом. Лидер не может увеличить скорость. Шаг за шагом я догоняю его. Жокей понукает обессилевшего жеребца, но тот уже совсем выдохся. Бежит из последних сил. На последний круг, я и мой соперник, выходим голова в голову. Трибуны бушуют, но мы уже не слышим криков, слишком увлечены бегом.

Половину последнего круга проходим вровень. Пора делать рывок, но Миша сжимает ногами бока, я не могу вздохнуть полной грудью, дышать тяжело, в глазах темнеет. Почти теряя сознание, ускоряю шаг и на голову опережаю соперника. Теперь, нужно выдержать этот темп до конца. Финиш не заметил. Почувствовал, что Миша отпустил узду и перестал сжимать ногами мои бока, стало легче дышать, начинаю видеть и слышать. Люди на трибунах выкрикивают моё имя. Значит всё хорошо, я снова победил!

Вокруг сотни людей, но я вижу и слышу только Мишу: Прости, друг, я струсил, согласился проиграть. В его глазах заискрились слёзы. Слезинки, отяжелев, медленно сползают к подбородку, оставляя извилистый след на покрытых пылью щеках.

Свиток из Мёртвого города

Пояснение: Это рассказ – сценарий. Этим объясняется его стиль – краткий, стремительный, немногословный.

Действующие лица:

Герои рассказа авантюристы, искатели приключений. Погоня за сокровищами для них только повод для риска. Опасные приключения цель и смысл их жизни.

Михась – поляк, двухметровый гигант, с фигурой борца тяжеловеса, спиной крепкой, как ствол дуба и сильными, как у штангиста руками. Волнистые светлые волосы до плеч, кудрявая золотая борода хитрые, карие глаза. В кампаниях он весел, беспечен, громогласен, как майский гром, но не так прост, как кажется: упрям, хитёр, расчётлив, своего не упустит и не уступит.

Андрий — украинец, длинноволосый брюнет, с карими глазами, тонким красивым лицом. Он среднего роста, стройный, в талии тонкий и гибкий, как лоза. В движениях резок, мыслях быстр, наблюдателен, парень себе на уме, на опасность реагирует мгновенно, суть любого дела схватывает на лету.

Оба приехали в Англию заработать, мечтают о больших деньгах, разбогатеть хотят быстро, потом долго и зажиточно жить у себя на родине.

Иван Сергеевич Иванов – русский. Хорошо накаченный, решительный, волевой, коротко стриженый шатен. Глаза серо-голубые, узкие, но очень умные и проницательные. Волевой, всегда хорошо выбритый подбородок. Одет модно и дорого. Возможно, в прошлом был связан с криминалом, отсюда любовь к риску, приключениям и авантюрам. Разносторонне образован, начитан, много знает и умеет. В Лондоне живёт не первый год.