Текст книги "Объекты особой важности, или Вторая высота"

– Выглядит неважно, – сказал Жусуп. – Он опять развелся с женой. На кафедре он уже не работает. Пришли на его место молодые кадры.

– А дети у них были?

– Детей у них не было. Поэтому и развелись, говорит Шейшен.

– Слава богу, что детей не было, – констатировал Болот. – А то развод родителей – это большая беда для детей.

– Он взял у меня твой номер телефона, так что жди от него звонка. Пока! – Жусуп закончил свой разговор.

– Пока! – Болот повесил трубку.

Услышав имя Шейшена, Болот почувствовал, что у него екнуло сердце. Прерванная дружба из-за разных взглядов на жизнь все равно дает знать о себе. Наверное, из жизни вычеркивать что-либо невозможно. Всегда приходится оглядываться назад. Что-то вспоминается с радостью, хотя она не такая сильная, как тогда. Что-то вспоминается с сожалением. И именно оно корректирует жизнь в дальнейшем. Как так получилось, что Болот подружился именно с Шейшеном, хотя в группе было много достойных ребят. Видимо, жалость к Шейшену, когда он оказался в изоляции от душевного отношения однокурсников, сыграла главную роль. Может быть, он изменился. Интересно было бы с ним побеседовать. Жди теперь от него звонка. Зазвонил телефон внутренней связи.

Вызывал его к себе Федотов. У него в кабинете сидели вчерашние участники экспериментального производства виброкирпичной перегородки, все, кроме Рубцова и его бригады. Среди них сидел и Удовинчук. Веселые, с горящими глазами и перебивая друг друга, разошлись в разговорах с воспоминаниями о былых достижениях. Увидев Болота в дверях, Фартуна обратился к Федотову:

– Петр Павлович! Закрой, пожалуйста, дверь на замок.

Федотов своим привычным медленным движением достал ключ и подал Фартуне.

– На, закрывай! Вы меня толкаете на нарушение, – сказал он недовольным тоном.

– Ничего! Петр Павлович, не переживай! Скоро обед, – старался успокоить его Фартуна, закрывая дверь на замок. – Все твои начальники без обеда не могут работать, и они обедают очень долго. – Садись, Болот! – предложил он Болоту и вытащил из пакета бутылку водки. – Обмыть полагается успехи в работе. Зря тебя не было, Болот, на объекте. Перегородка – не перегородка, а конфетка!

Таким радостным Фартуну Болот никогда не видел. Конечно, удачная работа по внедрению новой техники радовала не только его, но и всех присутствующих. Он начал разливать водку в граненые стаканы.

– Давай сразу по сто! – предложил Удовинчук.

– Хорошо! – Фартуна разлил всю бутылку на всех.

– Петр Павлович! Ждем тост! – Удовинчук обратился к Федотову. – Такого успеха давно у нас не было.

Федотов улыбнулся и посмотрел на всех.

– Да! Помнится, ребята, такого успеха у нас давно не было. От имени министерства я вам выражаю свою признательность. Сработано отлично. Все вы отнеслись к этой работе серьезно и ответственно. Спасибо вам, ребята! Давайте, выпьем за успехи! – Федотов выпил залпом свою долю.

Выпили все. Фартуна раздал всем на закуску по конфетке «карамель» и предупредил:

– Советские «после первого не закусывают», не обижайтесь.

Болот в некоторой степени был удивлен скромности Федотова, он не похвалил никого – ни себя, ни других. Идея, конечно, шла от него. Разработку Болота он одобрил. Удовинчук и Фартуна поработали на славу, изготовили установку без единой недоработки. И Шамбетов тоже постарался, не ударил лицом в грязь. А Рубцов, мысленно прорабатывая каждое движение рабочих в процессе, довел дело до логического завершения. Заслуга у каждого участника огромная. Правильно Петр Павлович действует, не выделяя никого. Все-таки это коллективный труд.

– Теперь, ребята, опыт необходимо распространять! – Федотов начал излагать дальнейшие планы действий. – На этом же объекте будем проводить научно-техническую конференцию. Будем приглашать из всех трестов ответственных по внедрению новой техники. Организационную часть работы я возьму на себя. Отдел механизации должен отрабатывать технологию монтажа этих перегородок. Пока все, ребята! До свидания!

Довольные успешным выполнением поставленной задачи и радостные от того, что эта работа выпала на их долю, все участники разошлись по своим делам. Болот шел по коридору и думал, как приятно радоваться всем коллективом, когда одно дело объединило их в одно целое, неотделимое. Да, выступили они как одна команда. Сбор у Федотова – событие незначительное, но для Болота оно открыло новое чувство. Чувство коллективизма, где ты всегда уверен в том, что каждое его звено надежно и блестяще исполнит свою роль.

В отделе никого не было. Радость и гордость, которые возвышали его перед глазами Веры при ее участии, вновь овладели его сознанием. Каждому его успеху, его достижению, не было такого человека, который радовался бы лучше, чем она. Даже жена, любимая жена Елена, воспринимала их как закономерное явление. Она, конечно, была рада, но ни разу не показывала свою радость так бурно, как Вера. Перед глазами возникла она, с широкими грустными глазами, длинными ресницами, в ее взгляде Болот почувствовал упрек. Моментом возникли тоска и желание увидеть ее. Невольно рука потянулась к телефонной трубке.

– Ал-л-о! – послышался родной голос.

– Привет! – Болот еле произнес слово, выдавливая комок в горле с силой.

– Привет! Неужели это ты. – В голосе Веры Болот почувствовал радость.

– Я хочу тебя видеть. – Болот не стал ходить вокруг да около.

– Ты же знаешь, я всегда дома, – сказала Вера. – Приходи домой.

– Завтра, – обрадовался Болот. – Жди меня к обеду.

Теперь у Болота жизнь стала полной и прекрасной. Голос дорогого человека заполнил всю пустоту душевного пространства. Удовлетворение самим собой, радости по результатам работы и предстоящие грандиозные планы, в которых он себя чувствует как рыба в воде, принесли в его душу какое-то успокоение. «Неужели, это все, – подумал он, – а, дальше что делать»?

Болоту казалось, что необходимое, что нужно было знать строителю, он все освоил. Теперь он даже может руководить любым трестом, даже министерством, если доверят ему партия и правительство. Но пока он не член партии, ему пока закрыта дорога к росту в карьере, к занятию руководящих должностей. Даже главным инженером треста не будут назначать, пока он не станет членом коммунистической партии. Болот вспомнил недавний разговор с Удовинчуком, который предлагал ему вступить в ряды компартии.

– Для чего? – спросил он его тогда.

– Мы, простой народ, хотим видеть руководителями таких, как ты, – ответил он. – Членами партии должны быть чистые на руку люди, а не взяточники.

– Ты знаешь, Юрий Васильевич! Я не хотел бы находиться рядом со взяточниками, преступниками. В последнее время мне кажется, что в рядах партии сплошь такие люди.

– Нет, Болот! Среди них очень много порядочных, ты примыкай к ним и совместно с ними борись с теми, которые позорят ряды партии.

Возможно, Удовинчук прав. Тогда Болот решил переговорить с секретарем партийной ячейки треста. Но пока руки не доходили.

После обеда Болот занимался повседневными делами отдела. Подходил к каждому исполнителю работ и занимался с ними по тем и иным решениям конструкций формовочной оснастки. Замечаний к работе отдела практически не было. Он поехал на завод проверить комплектность изготовления устройства для монтажа перегородок. На заводе ребята занимались именно устройством Болота. Бригадир, ровесник Болота, приветливо с ним поздоровался и направил его в кабинет инструкторов. Объяснил, что Фартуна находится там. В кабинете инструкторов сидели Фартуна и Рубцов.

– Проходи, Болот! – сказал Рубцов. – Мы до сих пор празднуем.

На столе стояла бутылка водки, выпитая наполовину. Была закуска. Фартуна сразу начал наливать водку в стаканы.

– Ой, как хорошо, что Болот к нам пожаловал, – говорил он. – Оказался он отличным конструктором. С ним выпить не грех, да, Андрей Михайлович. Давай за успехи.

Все выпили и стали закусывать.

– Я грешным делом был против, что приняли Болота, – начал рассказ Фартуна. – Но Селюцкий покойный, спасибо ему, своим волевым решением принял его на работу. Наверное, он почувствовал Болота, кто он такой.

– А почему вы были против? – спросил Болот. Этот вопрос всегда жил в сердце Болота. Отношение к нему Фартуны и Удовинчука в первый день трудоустройства всегда вспоминалось ему с удивлением.

– Потому что ты кыргыз, извини, – сказал Фартуна, вспоминая день знакомства с Болотом: видимо, доза алкоголя в организме способствовала раскрыться всей душой. – Кыргызы – народ очень хороший. Приветливый, гостеприимный и с прекрасной культурой, с великолепными обычаями и традициями. Некоторые обычаи – пример для подражания всему миру. Таких обычаев нет ни у одного народа мира. Но у меня работали мастерами парни, кыргызы, которые каждую неделю отпрашивались у меня то на похороны, то на свадьбы или на что-то еще. По несколько дней. Иногда вообще теряются без спроса. Плевать им на дело партии и правительства. Им важнее сохранить родственные связи. Когда тебя принимали на работу, я подумал, что опять пришел очередной проситель отпусков, и ждал, когда же он начнет отпрашиваться. Но ты ни разу не отпросился с работы. Оказывается, можно работать нормально, в дружбе с трудовым кодексом.

– Видимо, к вам попадали безответственные люди, – сказал Болот. – Но нельзя судить всех по примеру одних.

– Правильно, – согласился Фартуна. – Но пойми и ты меня. Если ты был один такой. Я бы даже не подумал. Один за другим, у меня их было несколько. Последний – Анарбек, он был членом партии. Его перевели в лабораторию, не осмелились уволить. Он теперь секретарь партийной ячейки треста.

– Значит, если бы я пришел устраиваться на работу без протекции, вы бы меня не приняли, – уточнил Болот.

– К сожалению, да, Болот! Я теперь думаю совершенно иначе, – подытожил Фартуна. – Любому человеку необходимо дать шанс. Я тебе благодарен, что исправил меня.

Болот с удовлетворением заметил, что у него нет зла на Фартуну. Если бы оказался на месте Фартуны, он сам тоже действовал бы точно так же, как и он. Опять судьба была благосклонна к нему, что Чигинцев направил его в свое время именно Селюцкому.

– Владимир Яковлевич! Как у нас дела с устройством для монтажа перегородок? – спросил Болот у Фартуны.

– Делаем, Болот! Я думаю, что через неделю-две закончим, – ответил Фартуна. – Готовимся параллельно к испытанию устройства.

– А как испытывать, программа имеется? – спросил Рубцов, долго не принимавший участие в разговоре.

– Только наметили с бригадиром, – ответил Фартуна. – Ты тоже, Андрей Михайлович, подключись к этой работе.

– Хорошо, Владимир Яковлевич, – согласился Рубцов.

Болот простился с ними и поехал домой. Уже было поздно, чтобы возвращаться на работу.

Утром к нему зашел работник контрольно-ревизионного управления министерства. Представился Ивановым Федором Николаевичем – человек лет сорока, коренастого телосложения с бакенбардами.

– Меня к вам направил Керцер, – сказал он. – По поводу приписок объемов работ на строительстве завода трестом «Иссык-Кульстрой». Объясните, пожалуйста, как вы обнаружили приписку в объемах выполнения подбетонных работ.

Болот вкратце рассказал, что, увидев большой объем подбетонки в актах выполненных работ, сделал примерный подсчет. Результаты расчета вызвали у него подозрение, что было сообщено Керцеру.

– То есть, сразу бросались в глаза, – сделал вывод Иванов.

– Да, – подтвердил Болот.

Иванов порылся в своем портфеле, и вытащил из своей папки, аккуратно сшитой по углам, кипу из нескольких листов, и подал Болоту.

– Познакомьтесь, пожалуйста, – просил он Болота.

На первом листе фигурировал акт обнаружения септиков на территории строительства, подтверждающий, что при рытье котлована под крайними осями здания в углу оказались два колодца канализации глубиной до пяти метров, диаметром до шести метров. Акт подписан заказчиком и подрядчиком, подписи авторского надзора не было, хотя фигурировала фамилия Романенко Г. А. Старого коллеги Болота по проектному институту. На следующем листе был приложен чертеж котлована, он назывался исполнительным чертежом, потому что изображал фактическое исполнение котлована. В нем был показан дополнительный объем земляных работ, которые появились из-за наличия септических колодцев. Объем дополнительного котлована выразился следующими размерами: в длину – пятнадцать метров, в ширину – семь, и высота составляла пять метров. Просчитано и нарисовано по размерам колодцев. Приложены были еще материалы топографической съемки, на которых изображались упомянутые в акте колодцы. Далее – приказ управляющего трестом о бетонировании дополнительного котлована бетоном марки М-100 без указания объемов бетонных работ. Болот оторвался от бумаг с тяжелым сердцем. До чего додумываются люди ради денег. Ради материальных благ. Он посмотрел на Иванова.

– Вы сами что думаете? – спросил он у Иванова.

– Мы пока ни о чем не думаем, – ответил Иванов и попросил. – Изложите ваше мнение по этим бумагам.

– Они сами запутались в своих манипуляциях, – объяснил Болот. – Любые решения должны приниматься проектировщиками. Среди бумаг отсутствуют такие решения. Даже в этом акте. – Болот пальцем ткнул на бумагу. – Авторский надзор не принимал участие. Если б были чуть грамотнее, они бы не назвали подбетонкой эту конструкцию, а как-то по-другому. И топосъемка тоже подозрительная. Проектировщики без топосъемки не выполняют проекты. Значит, когда проектировался завод, не было никаких колодцев.

– Они в один голос утверждают, что работа выполнена, – сказал Иванов. – Написали даже в объяснительных записках. Говорили, что работу с проектным институтом хотели произвести позднее.

– Все может быть, – согласился Болот. – Доверяй, но проверяй.

– А каким образом можно проверить? – спросил Иванов. – Все в один голос утверждают, что, возможно, произойдет разрушение конструкций, если организовать раскопку.

– Ничего страшного не произойдет, – объяснил Болот, – если раскопку организовать по краям этой конструкции в отдельных точках.

– Я тоже так же думал, – Иванов собирался уходить. – Ну, спасибо за беседу.

– Пожалуйста, – проводил его Болот. – Обращайтесь.

После ухода Иванова Болот задумался о встрече с Верой. Представил себе, как он стучит в дверь квартиры Веры, и как она открывает дверь. Встречает его после долгой разлуки, любимый манящий взгляд женщины, ради которой добивался успехов в работе, только для того, чтобы она гордилась просто дружбой с ним, и не больше. Но эта встреча непростая. На этой встрече должно произойти нечто особенное. Он почувствовал, что готов ко всему, даже переступить некую черту, дальше которой неизвестно что. Манящий взгляд снова возник перед глазами. Сердце начало колотить иначе. Невидимая сила приподняла его на некоторую высоту. Он почувствовал, что плавает в пространстве. Движения его стали плавными и незаметными, будто выросли крылья. Ноги его вынесли на улицу сами собой и понесли на остановку.

КОНЕЦ