Текст книги "Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию..."

«Самолюбие не позволяло утонуть…»

Конечно, всего этого бойцы из только что сформированной группы о своем командире не знали. Но главное было понятно. Да и сам капитан, молниеносно перехватив профессионально цепкий взгляд разведчиков на свои боевые награды, счел необходимым сыграть «на понижение»:

– Много раз меня представляли. Но каждый раз наградные где-то терялись. Да и как им было меня обнаружить? Если только представят, а меня, словно нарочно, то в госпиталь отправили, то в другую часть перевели. Словом, не везло. Несколько раз даже тонул. Но каждый раз самолюбие не позволяло просто так бесславно погибнуть…

В дальнейшем узнали разведчики и другие любимые присказки своего командира, из которых следовало, что храбрость у него была, что называется, с «умом». Например, «герой-то герой, да не поступай так, чтобы голова с дырой». Или «умей врага убить, а себя сохранить».

Поскольку проводник, с которым группа должна была следовать в боевые порядки 150-й дивизии, куда-то запропастился, В. Маков, дабы попусту не терять времени, решил, пока суть да дело, обсудить с бойцами некоторые наиболее важные моменты предстоящего задания.

Прежде всего, он предупредил, что группе – в зависимости от обстоятельств – придется действовать или в боевых порядках передовых батальонов, или, разбившись на четверки-пятерки, совершенно самостоятельно. При этом – опять же в зависимости от ситуации – осуществлять, казалось бы, совершенно взаимоисключающие задачи: например, сочетать разведку, где главное – скрытно наблюдать и себя не обнаруживать, с более чем явными атакующими действиями в духе «бури и натиска». Знамя корпуса при этом предполагалось водрузить над Рейхстагом по двум сценариям: идти впереди атакующих и первыми ворваться в здание или, если позволит обстановка, незаметно просочиться внутрь еще до подхода передовых стрелковых подразделений, чтобы закрепить его на видном месте как сигнал к общему штурму. Впрочем, до этих «деталей» еще надо было дожить.

Понимая, что в разведке сидящие перед ним бойцы сами кого хочешь научат, Маков основное их внимание сосредоточил на том, к чему, как показал опыт боев в Берлине, наши солдаты были готовы похуже – к тактике ведения уличного боя. Противник, пояснил он, широко применяет фаустснаряды, от взрыва которых легко обрушиваются стены сгоревших зданий. Но от обвалов есть действенный способ защиты: как только услышите грохот обрушивающейся кирпичной кладки, немедленно перемещайтесь в проемы дверей или окон первого этажа, забегайте под своды арок. Благо обычно обваливаются стены верхних этажей, а нижние, как правило, остаются целыми.

Максимальная концентрация при передвижении по открытому пространству. Улицу поперек следует преодолевать без малейших задержек, на одном дыхании. А вдоль нее перемещаться короткими, быстрыми перебежками от укрытия к укрытию.

«Особая песня» – поведение при захвате помещений и внутри них. На рассмотрении этого вида штурмовой операции, как явно для них доминирующей, Маков счел необходимым задержаться подольше. В городском оборонительном бое, пояснил он, противник использует в первую очередь подвалы и первые этажи: они менее уязвимы при артиллерийском и минометном огне.

– Надо учитывать эту особенность при атаке, – предупредил капитан. – При захвате здания прежде всего старайтесь через окна быстро забросать гранатами тех, кто находится в подвалах и на первых этажах. А после разрыва – сразу же, не мешкая и не давая врагу опомниться, влетайте в помещение. Дальше пусть автомат работает…

Касательно непредвиденных обстоятельств по мере выдвижения к Рейхстагу капитан предупредил, что следует быть готовыми к любым неожиданностям. Например, если противник разрушит мосты через Шпрее, то водный рубеж придется преодолевать вплавь или на подручных средствах…

Поинтересовавшись у разведчиков, кто говорит или хотя бы понимает по-немецки (оказалось, М. Минин) и перебросившись по этому поводу шутками с Лешей Бобровым – тот больше в бою «на кулаках» с ними объяснялся – Маков счел необходимым заметить особо:

– Товарищи! В Берлине находится немало гражданских лиц, преимущественно стариков, женщин и детей. Командир и начальник политотдела корпуса предупредили меня, чтобы ни в коем случае мы не допускали напрасных жертв среди гражданского населения.

В конце разговора, задумчиво поглядев на скучковавшихся вокруг него бойцов, командир группы вдруг спросил:

– А кому же мы знамя поручим нести?

– Разрешите, товарищ капитан! – выступил вперед Г. Загитов. – Вот младший сержант Минин – он парторг батареи. Я предлагаю доверить ему.

Под общее одобрение Маков вдобавок к уже имеющемуся у младшего сержанта знамени, полученному им в штабе артбригады, передал еще один сверток красной материи – на этот раз врученный командованием корпуса.

Так под кожанкой на груди у Михаила Минина оказались два плотно свернутых полотнища обыкновенного кумача. Без всякой символики и надписей. И конечно, без древка: ведь впереди их поджидала череда опаснейших схваток, где руки надлежало держать свободными для оружия…

Да и сами полотнища следовало разместить на себе как можно компактнее. Поэтому, чтобы их уплотнить, Г. Загитов и М. Минин оборвали продольную и поперечную стороны «бригадного» полотна, подогнав его по размеру к тому, что вручил полковник И. Крылов[63]63
  Там же. С. 187-188.


[Закрыть].

…Проводник из 150-й дивизии объявился где-то только к 10 часам вечера. Задержку свою объяснил просто: по дороге несколько раз попадал в зоны артиллерийского и минометного обстрела. По этой причине пришлось то искать спасения в первом попавшемся укрытии, то резко отклоняться от маршрута, то петлять в лабиринтах руин и малознакомых улиц. Естественно, и поплутать пришлось. Не без того…

О том, что с ориентированием у проводника проблемы, выяснилось сразу же, как только их невеликий отряд нырнул в ночную темноту. Шли, строго соблюдая маковский приказ: разбившись на мелкие группы по три-четыре человека, строго друг за другом, след в след. Впереди проводник с двумя добровольцами, за ними капитан Маков с А. Бобровым и два радиста с рацией. Далее тройка Загитов, Лисименко, Минин. Замыкали цепочку остальные добровольцы и отделение связистов.

С наступлением темноты артиллерийско-минометный огонь со стороны противника заметно ослаб. Отзвуки и сполохи сильного боя доносились только в нескольких километрах к югу и юго-западу. Оттуда, как потом выяснилось, навстречу 3-й ударной рвались соединения бронированных корпусов 1-й и 2-й Гвардейских танковых, 8-й Гвардейской и 5-й ударной армий. С южных районов Берлина к центру двигались соединения 1-го Украинского фронта, и, в частности, 7-я Гвардейская танковая армия генерала Рыбалко.

К ночи с 27 на 28 апреля в результате глубоко продвинувшихся к центру города армий двух фронтов берлинская группировка противника удерживала лишь узкую полосу в сердце столицы. С востока на запад эта полоса тянулась на 16 километров в длину и два—три (в некоторых местах до пяти) километров в ширину. Теперь вся занимаемая врагом территория находилась под непрерывным воздействием нашей артиллерии. Так что можно было осуществлять план, о котором маршал Жуков вечером следующего дня доложил лично Верховному: расколоть окруженную в берлинском центре группировку, после чего оставшиеся очаги обороны уничтожить по частям…

Пока соединения с юга, юго-востока, и в первую очередь 5-я ударная армия генерала Н. Берзарина, пробивались в направлении Герман Геринг-штрассе, к находящимся сбоку и чуть позади к Рейхстагу зданиям посольского квартала, Имперской канцелярии и министерства авиации, наступавшая с северо-запада 3-я ударная чуть затормозила свое продвижение до утра. Что, естественно, и выразилось в некотором временном ослаблении артиллерийско-минометного противостояния в данном районе.

Походную жизнь группы капитана В. Макова это обстоятельство, однако, не очень-то облегчило. Двигаться ходко все равно не получалось.

А все потому, что проводник часто останавливался, как-то неуверенно озирался и часто бросался то в одну, то в другую сторону. Пока не стало совершенно ясно, что он окончательно запутался и толком не ведает, куда идти…

Сильно, но про себя, его обматерив, капитан внешне остался совершенно невозмутим. Да и винить потерявшего дорогу «поводыря», честно говоря, было сложно. Дома вдоль улиц и переулков, по которым, преодолевая завалы и обходя зоны обстрела, пробиралась группа, были разрушены или сожжены. В этом фантасмагорическом нагромождении руин, да еще в ослепляюще-контрастной игре светотени от пожаров и ночной перестрелки, никакие ориентиры не работали. К тому же, по некоторым наметкам, штаб 150-й дивизии несколько часов назад должен был сменить свое расположение. Поэтому даже в той точке на карте Макова, куда группе надлежало следовать, шатиловцев уже не было.

К счастью, все на той же карте значилось местонахождение штаба одного из полков 150-й дивизии, выведенного генералом Шатиловым во второй эшелон. Добравшись туда, можно было уже с большей степенью точности разобраться в том, где что…

Конечно, продвижение – хоть по карте, хоть с толковым проводником – по ночному воюющему городу, где обстановка и расположение противоборствующих сил меняются чуть ли не поминутно, занятие сложное и опасное. Слишком велика вероятность напороться в этой чересполосице на засаду или даже попасть в лапы к врагу.

Но Бог миловал! К рассвету 28 апреля 1945 г . группа капитана В. Макова благополучно добралась до штаба 674-го стрелкового полка – первого пункта, откуда начался ее драматический путь к короткой славе и долгому забвению…

Несколько замечаний: кратких и необходимых

Вся последующая история штурма Рейхстага и водружения над ним знамени на протяжении многих лет была так заговорена, запутана и фальсифицирована, что весь дальнейший рассказ мы постараемся вести так, чтобы максимально точно привязать изложение к времени и месту.

Во избежание нового искажения при описании того или иного эпизода мы сведем воедино документы и свидетельства таким образом, чтобы читателю легче было разобраться в том, что можно считать установленным фактом, а что оказалось не свободным от послевоенной подчистки и субъективизма.

Особое предпочтение при этом мы, естественно, отдадим рассказу непосредственных участников события. Таким, например, как бывший командир первого батальона 756-го стрелкового полка 150-й дивизии капитан Степан Андреевич Неустроев. Или боец приданной его подразделению штурмовой группы младший сержант Михаил Петрович Минин.

Такое предпочтение продиктовано двумя обстоятельствами. Во-первых, во время штурма Рейхстага оба находились в первом эшелоне атаки. Во-вторых, написанные ими воспоминания выдержали обстоятельную проверку у авторитетных специалистов по военной истории, перелопативших и исследовавших в поиске истины тонны архивных материалов.

К огромному сожалению, столь ценные для потомков свидетельства были изданы местными издательствами, мизерными тиражами и большинству читателей, по существу, неизвестны. Поэтому придется чаще, чем это обычно бывает, обращаться к их текстам.

И уж конечно, не премину впервые поделиться информацией из собственного журналистского архива. Это, в первую очередь, переписка и аудиовидеозаписи бесед «вживую» с теми, с кем посчастливилось общаться лично. А также расшифровки устных рассказов некоторых из них, чьи свидетельства чудом сохранились до наших дней благодаря стараниям замечательной, но, увы, уже рано ушедшей из жизни журналистки Людмилы Николаевны Анненковой. В 1987 г . в своей радиопередаче «Рассказы о героях – строки из Великой Отечественной» она отважно предоставила эфир тем, кто целых четыре десятилетия до того был «высочайше засекречен». Пять лет спустя, по великому равнодушию и халатности работников Радиокомитета эти уникальные аудиозаписи «за ненадобностью» были размагничены. К счастью, в семейном архиве журналистки сохранились ее рабочие материалы. И благодаря стараниям ее супруга – ветерана Великой Отечественной войны, известного врача, профессора Генриха Антоновича Аненнкова записи удалось восстановить…

И наконец, еще один ценный источник. В конце 2001 г . журналистская судьба свела меня с преподавателем Национального технического университета Украины профессором Валентином Денисовичем Чернышевым. О нем – в конце войны старшем лейтенанте, командире разведки 322-го отдельного артиллерийского дивизиона особой мощности, в данном повествовании уже рассказывалось. Важно, что в те последние дни последней битвы Великой Отечественной войны старший лейтенант Чернышев корректировал огонь батарей дивизиона, находясь в непосредственной близости к целям в центральных районах Берлина. В отличие от главных героев нашей истории из 3-й Ударной – в том числе группы капитана В. Макова, наступавших на Рейхстаг с севера, северо-запада, Чернышев со своими разведчиками перемещались и передавали в свой штаб данные с прямо противоположного, юго-восточного направления. Его чрезвычайно важные, уточняющие и дополняющие общую картину сражения за Рейхстаг свидетельства также помогут нам восстановить реальную картину того, что так старательно и настойчиво замалчивалось или искажалось в течение последних шестидесяти лет.

Почему? Из-за чего? – об этом речь пойдет дальше.

А пока постараемся, как можно точнее воссоздать картину происшедшего по дням, а где возможно – даже и по часам…

Глава 4
Штурм Рейхстага

28 апреля 1945 г . Утро. Бои совсем не местного значения

Итак, ранним утром 28 апреля группа капитана Макова благополучно добралась до штаба 674-го стрелкового полка, который находился во втором эшелоне дивизии генерала В. Шатилова. Отсюда до моста Мольтке через Шпрею, к которому во второй половине дня выйдет батальон Неустроева, оставалось совсем немного: каких-то полтора – два километра.

Но круты и малопредсказуемы дороги на войне! Частенько кажется – вот она, цель, совсем рядом: только руку протяни. Ан не тут-то было! По метру, по сантиметру приходится пробиваться к ней, теряя не минуты, а часы и даже дни.

Обстановка, которая царила в полковом штабе, больше напоминала цыганский табор. В просторном подвальном помещении и коридорах, непосредственно примыкавших к штабным комнатам, бродили, сидели, лежали гражданские немцы всех возрастов и, похоже, целыми семьями. Здесь же развернулся и медпункт полка.

Не желая без толку толкаться в этой круговерти, капитан В. Маков оставил за старшего Алексея Боброва, а сам отправился на поиск кого-либо из штабных, чтобы навести справки и уточнить дальнейший маршрут.

Ребят, между тем, после полного хлопот предыдущего дня и не менее утомительного ночного перехода совершенно сморило. И притулившись в углу обширного полуподвала, они в полной уверенности, что штаб надежно охраняется, безмятежно забылись в глубоком сне…

Когда узенькая предрассветная полоска в единственном не засыпанном целиком землей полуподвальном окне сменилась ярким светом начавшегося дня, здание тряхнули несколько последовавших один за другим мощных взрыва.

Из воспоминаний Михаила Петровича Минина:

«Неожиданно в наше помещение влетел капитан В. Н. Маков. На его суровом лице не было ни тени испуга. Сбросив с плеч изорванную в клочья перину, он озабоченно спросил:

– Все ли живы?

К счастью, у нас никто не пострадал. Затем он скомандовал:

– Бобров, возьми десять человек и быстро по внутренней лестнице – на второй этаж! Забросайте через окно фаустников гранатами и автоматным огнем отрежьте пехоту противника, которая засела в соседнем доме. Остальным оставаться здесь и не выходить во двор, так как единственный выход отсюда противник обстреливает из пулемета.

Как потом выяснилось, Маков попал под обстрел фаустников. Рядом с ним разорвалось два снаряда, но командир успел прикрыть себя попавшейся под руку периной. Перина оказалась в клочья разорванной осколками, а Маков остался невредим» [64]64
  Там же. С. 192.


[Закрыть].

Однако штаб полка и оказавшиеся в нем волей случая разведчики влипли в весьма неприятную историю. Собственно, во многом ее создало само полковое командование. В ту ночь оно почему-то не сочло нужным выставить надежное охранение. Видимо, еще не сталкивалось с тем, на чем уже обожглись другие: в условиях плотной, хорошо им знакомой городской застройки немцы легко заходили хоть с фланга, хоть с тыла и били в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь.

В результате собственной промашки штаб оказался наглухо отрезанным от полковых стрелковых рот. А нападавшие, стоило им лишь отгрести землю от полуподвальных окон, могли легко забросать всех находящихся в помещении гранатами или расстрелять в упор фаустснарядами.

Эту угрозу своими исключительно своевременными, умелыми действиями сорвали Леша Бобров и другие добровольцы. Дружно встретив фаустников гранатами, они не только сбили их наступательный порыв, но и заставили попятиться назад. А тут и резервная рота полка подоспела. Вместе с присоединившейся к ней штурмовой группой, которую В. Маков вывел в полном составе на подмогу, бойцы загнали нападавших в соседний дом.

Финал этой скоротечной, но жаркой схватки оказался с сюрпризом. Из объятого пожаром здания вдруг стали выскакивать немецкие автоматчики, одетые… во все гражданское.

Последнее навело разгоряченных боем солдат на подозрение, что именно прибившиеся к нашему расположению ряженые «гражданские» и навели фаустников на штаб.

Неизвестно, во что вылился солдатский гнев, если бы не жесткое вмешательство начштаба полка. Строго приказав всем успокоиться, он через переводчика разрешил мирным гражданам остаться под прикрытием мощных полуподвальных стен, однако дал при этом указание перевести их в соседнее помещение котельной, которое к тому же являлось несравненно более безопасным местом.

…Около 9 часов утра (здесь и далее время указывается местное, отличающееся от московского, – плюс два часа), подкрепившись из полкового котла (продуктов с собой у ребят не было) и пополнив боеприпасы, группа отправилась дальше, в район, где на подходах к реке Шпрее сражались передовые подразделения дивизии Шатилова.

Примерно через час группа капитана Макова сравнительно благополучно добралась до места, где улица Альт-Моабит плавно переходила в Инвалиденштрассе. Отсюда до Шпрее и пересекающий ее мост Мольтке-младший оставалось совсем ничего. В мирные дни неспешным шагом весь путь занял бы от силы четверть часа. Но сейчас…

Из обстановки, которая сложилась к этому моменту на Альт-Моабитштрассе, стало ясно, что утренний случай с нападением на штаб полка отнюдь не был случайным, а являлся результатом продуманной, сознательно взятой противником на вооружение тактикой. Скрытно выдвигаясь за спину нашим передовым частям и разместив за каменными стенами домов пулеметные расчеты и фаустников, гитлеровцы получили прекрасную возможность «пережимать» коммуникационные артерии наших ближайших тылов. Отсекать или, по крайней мере, мешать нормальному продвижению к передовой боеприпасов и подкреплений.

Таких импровизированных, возникших в мгновение ока вражеских опорных пунктов на пути группы оказалось немало: на одной только Альт-Моабитштрассе, точнее вдоль квартала по ее левой стороне, разведчиков поджидало сразу несколько засад.

Получалось, что прежде чем приступить к выполнению полученного от командования корпуса задания, группе предстояло всласть повоевать в качестве обычного пехотного подразделения.

Решение капитана Макова пробиваться предполагало два маневра. Прежде всего, тщательную разведку подходов к вражеским огневым точкам. А дальше по обстоятельствам: или их обход, или уничтожение.

Для нащупывания обходной дороги капитан отправил по Инвалиденштрассе трех разведчиков во главе с Мининым. А нескольким добровольцам, среди которых оказались Бобров и Загитов, поручил «вскрыть» систему огня оказавшихся на их пути засад.

Миссия Михаила Минина и его товарищей чуть-чуть не закончилась для них расстрелом в упор. Пройдя метров сто по заданному маршруту, разведчики напоролись на большую группу немецких солдат, засевших в массивном, п-образной формы, доме. Лишь мгновенная реакция и слаженные действия помогли бойцам живыми и невредимыми вырваться из западни. Поочередно прикрывая друг друга (пока один перебегал опасную зону, его товарищ длинными автоматными очередями по окнам мешал противнику вести прицельный огонь), ребятам удалось сначала проскочить к высокой насыпи, а потом, воспользовавшись этим надежным укрытием, без особых помех вернуться к исходной точке своего непродолжительного рейда.

Ясно, что теперь предстояло опробовать второй вариант. Команда, где верховодили Бобров и Загитов, сработала исключительно точно. На основе раздобытых ими разведданных группа обошла занятое противником здание на Альт-Моабитштрассе с севера и под прикрытием бетонного фундамента с возвышающейся над ним металлической оградой незаметно подобралась на дистанцию, с которой было удобно забрасывать противника гранатами и поражать автоматными очередями.

Расчет оказался верным. Поэтому в результате первой же атаки сопротивление противника было подавлено, а деморализованные «фрицы», побросав в подвале оружие, оставив там раненых и убитых, подняли руки и потянулись наружу сдаваться.

– Более тридцати немецких солдат пленено. Около пятнадцати убито. Пленных с одним нашим раненым отправляю в тыл, – так капитан Маков доложил по рации в штаб корпуса о результатах уже второго за день боестолкновения.

Конечно, на фоне масштабных передвижений корпуса успех небольшой штурмовой группы выглядел лишь маленьким, частным эпизодом. Поэтому ответ из штаба корпуса напомнил капитану о главном:

– Продолжайте выдвижение в указанный вам район! Прибытие немедленно доложите!