Текст книги "Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад"

Сказание о странствующем рыцаре
Нил Гейман

Святой Грааль отыскала миссис Уайтекер. Под старым пальто на меху.

Каждый четверг, после обеда, миссис Уайтекер шла на почту за пенсией, хотя ноги ее были уже не теми, что прежде, а на обратном пути, по дороге домой, заворачивала в магазинчик «Оксфама»[37]37
  “Chivalry” © 1992 Neil Gaiman. First publication: Grails: Quests, Visitations and Other Occurrences, eds. Richard Gilliam, Martin H. Greenberg, Edward E. Kramer (Unnameable Press).
  Оксфордский комитет помощи голодающим, или «Оксфам» – международная благотворительная организация, оказывающая помощь нуждающимся во многих странах мира.


[Закрыть], порадовать себя каким-нибудь приятным пустячком.

Оксфамовский магазин торговал ношеной одеждой, всевозможными безделушками, мелочевкой да дребеденью, а еще множеством старых книг, дешевых изданий в мягких обложках – то бишь вещами, кем-либо пожертвованными, подержанным хламом, нередко из выморочного имущества[38]38
  Имущество умершего человека, переходящее к государству в случаях отсутствия наследников по закону, их недееспособности, отказа от права собственности и проч. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Вся прибыль шла на благотворительность.

Ну а работали в магазине, как водится, волонтеры. Сегодня вахту отбывала Мари, слегка полноватая девица семнадцати лет, в мешковатом, пурпурного цвета джемпере, словно бы здесь же, на месте, и купленном.

Мари сидела за кассой с очередным номером «Современной женщины», заполняя тест-опросник «Раскрой тайны собственной личности», причем ежеминутно заглядывала на последнюю страницу, проверяла выводы, соответствующие вариантам А), Б) и В), и только потом решала, как ей отвечать на вопрос.

Миссис Уайтекер вяло, неторопливо двинулась по магазину.

Хм, чучело кобры не продали до сих пор… Эта кобра, злобно тараща стеклянные глазки на стойки с одеждой и витрину, битком набитую щербатым фарфором вперемежку с жеваными игрушками, пылилась здесь уже добрых полгода.

Проходя мимо, миссис Уайтекер погладила змею по головке.

На книжных полках она выбрала себе пару романов от «Миллс энд Бун» – «Порывы ее души» и «Непокой ее сердца», по шиллингу за штуку, вдумчиво пригляделась к бутылке из-под «Матеуш Розэ» с декоративным абажуром, однако решила, что поставить ее на самом-то деле и некуда, и отодвинула в сторону довольно потрепанное пальто на меху, жутко вонявшее нафталином.

Под пальто обнаружилась трость и покоробившаяся от влаги книга, «Романы и легенды о рыцарях» за авторством А. Р. Хоуп-Монкриффа, оцененная в пять пенсов. Рядом с той книгой и лежал на боку он, Святой Грааль. Основание кубка украшала небольшая, круглая бумажная наклейка с выведенной фломастером ценой: «30 п.».

Взяв запыленный серебряный кубок в руки, миссис Уайтекер поднесла находку поближе к толстым линзам очков.

– Милая вещица, – сообщила она Мари.

Та пожала плечами.

– На каминной полке чудесно будет смотреться.

Мари снова пожала плечами.

Миссис Уайтекер вручила Мари пятьдесят пенсов, получила с нее десять пенсов сдачи и пакет из бурой оберточной бумаги, чтоб положить в него Святой Грааль и книги. Затем она зашла в соседнюю мясную лавку, разжилась там великолепным кусочком печенки, ну а затем отправилась восвояси.

Изнутри кубок был покрыт толстым слоем красновато-бурой пыли. Аккуратнейшим образом отмыв ее, миссис Уайтекер на час оставила приобретение отмокать в теплой воде с добавлением чуточки уксуса.

После она до блеска отчистила кубок полиролью и водрузила на каминную полку в гостиной, между ушастым фарфоровым бассетом с печальным, проникновенным взглядом и фотопортретом покойного мужа, Генри, на фринтонском пляже, в 1953-м.

Да, вкус ее не подвел. Действительно, на каминной полке кубок смотрелся чудесно.

Ужинала она в тот вечер печенкой, жареной с луком в панировочных сухарях. Ужин тоже удался на славу.

Наутро настала пятница, а по пятницам миссис Уайтекер с миссис Гринберг поочередно ходили друг к дружке в гости. В ту пятницу миссис Уайтекер принимала миссис Гринберг у себя. Усевшись к столу, в гостиной, подруги принялись за чай с миндальным печеньем. Миссис Уайтекер положила в чашку кусочек сахара, а миссис Гринберг – толику подсластителя, который всегда носила при себе, в сумочке, в особом пластиковом контейнере.

– Милая вещица, – заметила миссис Гринберг, указывая на Грааль. – Что это?

– Это Священный Грааль, – пояснила миссис Уайтекер. – Чаша, из которой Иисус пил на Тайной вечере. А после, во время Распятия, в нее собрали Его драгоценную кровь – кровь из раны в боку, нанесенной копьем центуриона.

Миссис Гринберг – низенького роста иудейка, отнюдь не одобрявшая этакой антисанитарии – наморщила нос.

– Вот об этом я предпочла бы не знать, – сказала она, – но смотрится и впрямь очень мило. Наш Майрон, выиграв соревнования по плаванию, получил точно такую же чашу, только с его именем на боку.

– Как он? По-прежнему встречается с той девушкой, парикмахершей?

– С Бернис? О да. Они уж и о помолвке подумывают.

– Как мило, – сказала миссис Уайтекер, взяв с блюдца еще печеньице.

Печенье – небольшие коричневые кругляши, украшенные сверху миндалинками – миссис Гринберг пекла сама и каждую вторую пятницу приносила с собой.

За чаем поговорили о Майроне с Бернис, и о племяннике миссис Уайтекер Рональде (своих детей у нее не имелось), и об их общей подруге миссис Перкинс – та, бедная, угодила в больницу с переломом бедра.

Около полудня миссис Гринберг отправилась домой. Проводив гостью, миссис Уайтекер приготовила тосты с сыром, села за ленч, а после ленча, как всегда, приняла пилюли – белую, красную и пару маленьких, ярко-оранжевых.

Тут из прихожей донесся звонок.

Отворив двери, миссис Уайтекер увидела на крыльце молодого человека: длинные, по самые плечи, волосы светлы едва не до белизны, белый сюрко[39]39
  Просторный плащ длиной чуть ниже колена, по покрою похожий на пончо, нередко украшенный гербом владельца.


[Закрыть] поверх сверкающих серебром лат…

– Хелло, – сказал юноша.

– Хелло, – откликнулась миссис Уайтекер.

– Меня привел сюда рыцарский долг, – сообщил незнакомец.

– Очень мило, – уклончиво ответила миссис Уайтекер.

– Могу ли я войти? – спросил визитер.

Миссис Уайтекер покачала головой.

– Сожалею, но нет, – твердо сказала она.

– Мой долг – отыскать Святой Грааль, – пояснил юноша. – Он здесь?

– А есть ли при вас какое-нибудь удостоверение личности? – спросила миссис Уайтекер.

Уж ей-то было известно, сколь неразумно пожилой, одиноко живущей женщине впускать в дом неизвестно кого. Хорошо, если дело кончится только опустошенной сумочкой!

Юноша отошел назад, к калитке, ведущей в сад. Там, привязанный к ограде сада миссис Уайтекер, ждал его боевой конь – исполинский серый жеребец, огромный, точно шайрский тяжеловоз, голова гордо поднята, взгляд необычайно разумен… Пошарив в седельной сумке, рыцарь вернулся к крыльцу со свитком в руках.

Свиток за подписью Артура, короля всех бриттов, извещал всех и каждого, невзирая на титулы и положение, о том, что податель сего, рыцарь Круглого стола, именуемый Галахадом, отправляется в странствия с целью, вне всяких сомнений, высочайшей, праведнейшей и благороднейшей. Ниже имелся рисованный портрет юноши, весьма схожий с оригиналом.

Миссис Уайтекер удовлетворенно кивнула. Правда, она ожидала увидеть небольшую карточку с фото, но свиток выглядел куда как внушительнее.

– Пожалуй, вам лучше войти, – сказала она.

Оба прошли в кухню. Здесь миссис Уайтекер налила Галахаду чаю и пригласила его в гостиную.

Увидев на каминной полке Грааль, Галахад пал на колено и осторожно поставил чашку на красновато-коричневый домотканый ковер. Солнечный луч, проникавший внутрь сквозь сеточку занавесей, озарил золотым сиянием его исполненный благоговения лик, превратил волосы в серебристый ореол.

– Воистину, это чаша Грааля, – негромко проговорил он, трижды с невероятной быстротой моргнув светло-голубыми глазами, как будто сдерживал слезы, и склонив голову, точно в молитве.

Секунду помедлив, Галахад поднялся и повернулся к миссис Уайтекер.

– О, милосердная леди, хранительница Святыни Святынь, позволь же мне поскорее оставить твой дом с Благословенною Чашей, поскорей завершить свои странствия и исполнить обет.

– Простите? – недоуменно переспросила миссис Уайтекер.

Галахад шагнул к ней, бережно коснулся ее морщинистых пальцев.

– Мои поиски кончены, – объявил он. – Чаша Грааля наконец-то передо мной.

Миссис Уайтекер поджала губы.

– Будьте любезны поднять чашку с блюдцем, – сказала она.

Галахад с виноватым видом подобрал с ковра чашку.

– Ну, а Грааль, – продолжала миссис Уайтекер, – останется здесь. Тут, между собачкой и фото моего Генри, он как раз к месту.

– Тебе, верно, нужно золото? Я не ошибся? Леди, я принесу тебе золота, сколько захочешь…

– Нет, – отрезала миссис Уайтекер. – Благодарю вас, никакого золота мне не нужно. Я просто хочу оставить эту вещицу себе. Рада была познакомиться.

С этими словами она подтолкнула Галахада к парадной двери.

Рыцарский конь, склонив голову через ограду, в сад, пощипывал ее гладиолусы. Неподалеку, на мостовой, собралось около дюжины соседских детишек.

Галахад выудил из седельной сумки горсть кускового сахара и показал самому храброму из пострелят, как угостить им коня с раскрытой ладони. Дети захихикали. Одна из самых старших девочек погладила конскую морду.

Галахад ловко, изящно вскочил в седло, и конь рысцой понес рыцаря вдоль Готорн-Кресент.

Миссис Уайтекер провожала их взглядом, пока оба не скрылись из виду, вздохнула и вернулась в дом.

Уик-энд выдался тихим.

В субботу миссис Уайтекер села в автобус и поехала в Мэйрсфилд, навестить племянника Рональда с супругой, Эвфонией, и дочерьми, Диллиан и Клариссой. Смородинного пирога собственной выпечки им отвезла.

Воскресным утром миссис Уайтекер отправилась в церковь. Местный храм, церковь Иакова Младшего, на вкус миссис Уайтекер, отличалась малость чрезмерной непринужденностью: считайте-де, что вы не в церкви, считайте, что здесь на радость друг другу собираются друзья и единомышленники, – однако викарий, преподобный Бартоломью, ей нравился (разумеется, пока в самом деле не принимался играть на гитаре).

По окончании службы она было подумала, не сообщить ли преподобному о Святом Граале в собственной гостиной, но тут же решила: не стоит.

В понедельник миссис Уайтекер с самого утра трудилась в саду на заднем дворе. Верней, не в саду – на зеленном огородике, которым крайне гордилась: тут тебе и укроп, и вербена, и мята, и розмарин, и тимьян, и большущая грядка петрушки! В плотных зеленых садовых перчатках, присев на корточки, она выпалывала сорняки, а обобранных с растений слизней складывала в пластиковый мешочек.

Со слизнями миссис Уайтекер обходилась исключительно мягкосердечно: собрав, относила к дальнему краю садика, граничившего с линией железной дороги, и выбрасывала за ограду.

Едва она срезала пучок петрушки для салата, за спиной кашлянули. Позади стоял Галахад, рослый красавец в сияющих на утреннем солнце доспехах. В руках он держал нечто длинное, обернутое промасленной кожей.

– Я снова пришел к тебе, – объявил он.

– Хелло, – откликнулась миссис Уайтекер, довольно медленно разогнув поясницу, поднявшись на ноги и освободившись от садовых перчаток. – Ну что ж, раз уж вы здесь, займитесь-ка делом.

С этими словами она вручила визитеру полный слизней мешочек и велела высыпать содержимое за ограду на дальнем краю сада.

Так он и сделал.

Покончив с трудами, оба прошли на кухню.

– Чаю? А может быть, лимонаду? – спросила миссис Уайтекер.

– Того же, чего и тебе, – решил Галахад.

Миссис Уайтекер вынула из холодильника графин домашнего лимонада, отправила Галахада в сад, за веточкой мяты, выбрала пару высоких бокалов, тщательно вымыла мяту, бросила в каждый бокал по два-три листочка, а затем наполнила их лимонадом.

– А конь ваш ждет там, снаружи? – спросила она.

– О да. Его имя – Гризель.

– И путь ваш был, я полагаю, неблизок?

– Очень и очень неблизок.

– Понятно.

Вытащив из-под раковины синий пластмассовый тазик, миссис Уайтекер до половины наполнила его водой. Галахад отнес воду Гризелю, подождал, пока конь не напьется, и принес пустой тазик назад.

– Итак, – заговорила миссис Уайтекер, – вы, надо думать, опять за Граалем?

– Воистину, ибо я по-прежнему ищу Благословенную Чашу, – подтвердил Галахад, подняв с пола свой сверток, выложив его на скатерть и развернув. – И за нее предлагаю тебе вот это.

«Это» оказалось мечом с клинком почти четырех футов в длину. Вдоль лезвия тянулась изящная, затейливая вязь слов и знаков, рукоять была отделана золотом и серебром, а навершие ее – увенчано крупным драгоценным камнем.

– Очень мило, – с сомнением протянула миссис Уайтекер.

– Перед тобой, – пояснил Галахад, – славный меч Бальмунг, выкованный Виландом Кузнецом в незапамятные времена, брат столь же славного Фламберга. Вооруженный им непобедим в войнах, неуязвим на поле брани. Вооруженный им не способен ни на трусость, ни на бесчестие. Рукоять же его венчает зеленый яшмовый камень Биркон, оберегающий владельца от ядов, украдкой подлитых в вино или эль, а также от предательства со стороны друзей.

Миссис Уайтекер пригляделась к мечу попристальнее.

– Остер, должно быть, – заметила она, помолчав.

– Парящий волос на лету рассечет. Да что там волос – даже солнечный луч, – гордо заверил ее Галахад.

– Вот как? Тогда вам, пожалуй, лучше его убрать, – сказала миссис Уайтекер.

– Так ты не желаешь принять его?

Казалось, Галахад весьма разочарован.

– Нет, благодарю вас, – подтвердила миссис Уайтекер.

Тут ей пришло в голову, что покойному мужу, Генри, эта штуковина пришлась бы по душе. Генри непременно повесил бы ее на стене кабинета, рядом с чучелом пойманного в Шотландии карпа, и показывал всем посетителям.

Галахад завернул меч Бальмунг в промасленную кожу, перевязал сверток белым шнуром и уныло поник головой.

Миссис Уайтекер приготовила ему на дорожку сандвичей с огурцом и мягким сливочным сыром, обернутых жиростойкой вощеной бумагой, а для Гризеля дала яблоко. Похоже, угощением Галахад остался очень доволен.

Выйдя на крыльцо, миссис Уайтекер помахала обоим на прощание. А после обеда села в автобус и отправилась в больницу, навестить миссис Перкинс – та, бедная, по-прежнему мучилась там с переломом бедра. Ей миссис Уайтекер отвезла домашнего кекса с цукатами (вот только орехи из рецепта пришлось исключить: зубы у миссис Перкинс уже не те, что прежде).

Тем вечером она немножко посидела у телевизора и рано улеглась спать.

Во вторник в дверь позвонил почтальон. Миссис Уайтекер как раз поднялась наверх, слегка прибраться в каморке под стрехой, и медленно, осторожно спускаясь в прихожую, вовремя отпереть ему не поспела. Не дождавшись ее, почтальон оставил в дверях записку, где сообщал, что приносил ей посылку, но дома никого не застал.

Вздохнув, миссис Уайтекер спрятала записку в сумочку и отправилась на почту.

В посылке от племянницы Ширрел, из Сиднея, что в Австралии, оказались фотографические портреты ее мужа Уоллеса и дочерей, Дикси с Вайолет, а еще витая морская раковина, аккуратно обернутая ватой.

Затейливых раковин в спальне у миссис Уайтекер скопилось немало. Самую любимую – подарок сестры, Этель, умершей в 1983-м – украшал эмалевый пейзаж Багамских островов.

Уложив раковину и фотографии в хозяйственную сумку, миссис Уайтекер решила, раз уж все равно оказалась рядом, заглянуть по дороге домой и в магазинчик «Оксфама».

– Здрасте, миссис Уай, – приветствовала ее Мари.

Миссис Уайтекер изумленно подняла брови. Сегодня Мари подкрасила губы помадой (пожалуй, не самый подходящий для нее тон, да и нанесен не слишком умело, но ничего: придет время – научится), надела довольно нарядную юбку… Вот это прогресс так прогресс!

– О, хелло, дорогая, – ответила миссис Уайтекер.

– На прошлой неделе к нам заходил один человек, спрашивал о той купленной вами штуке. Небольшой такой, металлической, вроде кубка. Я ему и сказала, как вас найти. Вы ведь не в претензии, верно?

– Нет, дорогая, отнюдь не в претензии, – подтвердила миссис Уайтекер. – Он меня разыскал.

– Такой романтичный был, такой романтичный… Не мужчина – сказка, – с мечтательным вздохом сказала Мари. – Ох, я бы за ним приударила! Да еще конь у него белый, огромный, и все такое…

«Хм, и не сутулится больше, как прежде», – с одобрением отметила миссис Уайтекер.

На книжных полках она отыскала новый роман от «Миллс энд Бун», под названием «Величие ее страсти», хотя еще не закончила тех двух, купленных в прошлый раз. Затем миссис Уайтекер раскрыла те самые «Романы и легенды о рыцарях». От книги пахнуло плесенью. На самом верху первой страницы было аккуратно, красными чернилами, выведено: «EX LIBRIS[40]40
  «Из книг» (лат.).


[Закрыть] К. РЫБАКА».

Миссис Уайтекер вернула книгу на место.

Придя домой, она увидела ждущего ее Галахада: тот коротал время, катая соседских детишек на спине Гризеля вдоль улицы.

– Хорошо, что вы здесь, – сказала она. – Мне как раз нужно кое-что передвинуть.

Галахад послушно поднялся вслед за нею в каморку под стрехой и отодвинул в сторону все старые чемоданы, так что миссис Уайтекер сумела добраться до буфета в дальнем углу.

Сколько же на нем скопилось пыли!

Здесь, в этой каморке, миссис Уайтекер и продержала Галахада почти до самого вечера: гость двигал с места на место тяжести, а она занималась уборкой.

Щеку Галахада украшал свежий порез, одна из рук гнулась в локте с заметным трудом.

За уборкой они поболтали о том о сем. Миссис Уайтекер рассказала помощнику о покойном муже – о Генри, и о том, как страховка на случай его смерти позволила выкупить в полную собственность этот дом, и как ей достались все эти вещи – вот только оставить их, кроме Рональда, некому, а Рональд с женой старых вещей не любят. Рассказала, как познакомилась с Генри во время войны (он был патрульным ARP[41]41
  Британская организация по подготовке гражданских лиц к защите от воздушных налетов (англ. Air Raid Precautions).


[Закрыть], а она постоянно забывала опускать шторы затемнения в кухне), и как ходила с ним на танцульки (шесть пенсов с носа за вход), и как они, когда война кончилась, отправились в Лондон, где она впервые в жизни попробовала вина.

В ответ Галахад рассказал миссис Уайтекер о своей матери Элейн, особе довольно взбалмошной, не слишком-то добронравной, да еще вроде ведьмы в придачу; и о деде своем, короле Пеллеасе, человеке, в общем и целом, хорошем, желающем только добра, но, мягко говоря, несколько нерешительном; и о собственной юности в замке Блиант, что на Беспечальном острове; и об отце, которого знал лишь под именем «Le Chevalier Mal Fet[42]42
  Здесь: «Рыцарь, Свершивший Проступок» (фр.).


[Закрыть]», человеке, почти совершенно повредившемся умом, а на самом-то деле – Ланселоте Озерном, величайшем из рыцарей, только в чужом обличье и лишенном собственной воли; и о том, как сам Галахад юным оруженосцем жил в Камелоте.

К пяти часам дня миссис Уайтекер окинула взглядом каморку, решила, что обстановка заслуживает ее одобрения, отворила окно, чтобы проветрить комнату, отвела Галахада вниз, в кухню, и поставила на огонь чайник.

Галахад сел за кухонный стол, развязал вместительный кожаный кошель у пояса и извлек из него камень – круглый, белый, примерно с крикетный мячик величиной.

– Это тебе, госпожа, – сказал он. – Ты же отдай мне Чашу Грааля.

Миссис Уайтекер приняла камень, оказавшийся куда тяжелее, чем выглядел, и поднесла его к свету. Теплый на ощупь, в лучах предвечернего солнца камень отливал молочно-матовой белизной, а в глубине его словно бы поблескивали искорки серебра.

Прикосновение к камню навевало неожиданный, странный душевный покой. Нет, не покой… безмятежность – вот как это вернее всего назвать. Все заботы, все треволнения как рукою сняло.

Миссис Уайтекер нехотя положила камень на стол.

– Милая вещица, – сказала она.

– Предмет сей – Философский Камень, освещавший во тьме Ковчег праотца нашего Ноя, способный превращать металлы неблагородные в золото, а также имеющий некоторые иные чудесные свойства, – с гордостью пояснил ей Галахад. – И это не все. Вот что еще принес я тебе в придачу.

С этими словами он вытащил из кошеля яйцо и подал его миссис Уайтекер.

Яйцо… величиною с гусиное, на вид – глянцево-черное в малиновую и белую крапинку… Стоило коснуться его скорлупы, волосы на затылке поднялись дыбом. От яйца повеяло невообразимым жаром и невероятной свободой. Казалось, откуда-то издали доносится гудение пламени. На долю секунды миссис Уайтекер словно бы воспарила над миром, взвилась в небеса на огненных крыльях.

Покачав головой, она положила яйцо на стол, рядом с Философским Камнем.

– А это – Яйцо Феникса, – объяснил Галахад, – привезенное из земель далекой Аравии. Настанет день, и из него вылупится сама Птица Феникс, а когда придет срок, птица совьет гнездо из огня, снесет яйцо и умрет, чтоб возродиться в пламени – в огне утра новой эпохи.

– Так я и подумала, – сказала миссис Уайтекер.

– И, наконец, добрая леди, – продолжал Галахад, – я принес тебе вот что.

Снова порывшись в кошеле, он преподнес миссис Уайтекер третий дар. Дар оказался вырезанным из цельного рубина яблоком на янтарной веточке.

Миссис Уайтекер не без опаски взяла яблоко в руки. На ощупь оно оказалось обманчиво, неожиданно мягким: легкое прикосновение тут же повредило нежную кожуру, и пальцы миссис Уайтекер оросил рубиново-алый яблочный сок.

Кухня неуловимо, точно по волшебству, наполнилась ароматами даров лета – малины, персиков, земляники, красной смородины. Откуда-то из дальней дали послышались музыка и пение.

– Это – одно из драгоценных яблок Гесперид, – негромко сказал Галахад. – Откусишь раз – исцелишься от любой хвори или раны, как бы она ни была глубока, откусишь другой – вернешь себе прежнюю юность и красоту, а третий… третий же, говорят, дарует вечную жизнь.

Миссис Уайтекер слизнула с ладони липкий яблочный сок. На вкус он оказался, словно изысканное вино.

И тут ей на миг вспомнилось, каково это – быть молодой, крепкой и гибкой телом, способной на все, чего ни захочешь, бежать со всех ног по проселку ради одного только не слишком подобающего истинной леди наслаждения быстротой бега, видеть, как мужчины улыбаются ей просто оттого, что она – это она и счастлива быть собой…

Подняла миссис Уайтекер взгляд на сэра Галахада, достойнейшего из рыцарей, прекрасного, благородного юношу, сидящего за столом в ее кухоньке… да так и замерла.

– Все эти чудесные вещи я предлагаю тебе, – сказал Галахад. – Хотя раздобыть их было непросто.

Миссис Уайтекер отложила рубиновый плод на кухонный стол, окинула взглядом Философский Камень, Яйцо Птицы Феникс и Яблоко Жизни, а после вышла в гостиную и взглянула на каминную полку – на маленького фарфорового бассета, на Святой Грааль, и на черно-белый, почти сорок лет тому назад сделанный фотопортрет покойного мужа, Генри – гологрудого, улыбающегося, поедающего мороженое…

Услышав свисток кипящего чайника, она вернулась на кухню. Налила в фарфоровый заварочный чайничек чуточку кипятка, старательно ополоснула его изнутри, выплеснула воду. Всыпала внутрь две ложечки чайного листа, прибавила третью – на долю чайника, залила их остатками кипятка.

Молча проделав все это, миссис Уайтекер повернулась к Галахаду, устремила взгляд в глаза юноши.

– Яблоко уберите, – твердо сказала она. – Такие вещи не следует предлагать пожилым леди. Это, в конце концов, против приличий. Но…

Тут она сделала паузу, и, поразмыслив, продолжила:

– Но эти две вещицы я взять соглашусь. Эти чудесно украсят каминную полку. Две за одну – так оно будет по справедливости, или я уже ничего не понимаю в жизни.

Галахад просиял, спрятал рубиновое яблоко в поясной кошель, пал на колено и поцеловал руку хозяйки.

– Оставьте это, – велела миссис Уайтекер.

Достав из буфета свой самый лучший фарфор, сберегаемый только для самых особых случаев, она налила обоим чаю.

Чай пили молча, а, покончив с ним, отправились в гостиную.

Галахад, истово перекрестившись, снял с полки Святой Грааль. Миссис Уайтекер водрузила на место чаши Яйцо и Камень. Яйцо раз за разом падало набок – пришлось прислонить его к фарфоровому песику.

– В самом деле, чудесно смотрится, – подытожила миссис Уайтекер.

– Да, – согласился Галахад. – Смотрится просто чудесно.

– Позвольте, я покормлю вас на дорожку, – предложила миссис Уайтекер.

Галахад отрицательно покачал головой.

– Тогда кекса с цукатами с собой заверну. Сейчас вы, может быть, и не голодны, но спустя пару часов очень даже ему обрадуетесь. «Удобствами», вероятно, тоже воспользоваться не помешает. А Грааль дайте пока сюда, я его заверну.

Показав гостю небольшую уборную в конце коридора, миссис Уайтекер отнесла Грааль на кухню, отыскала в чулане старую рождественскую оберточную бумагу, как следует упаковала чашу и перевязала сверток бечевкой. Затем она отрезала большой кусок кекса и уложила его в бурый бумажный пакет, вместе с бананом и кусочком плавленого сыра в серебристой фольге.

Вскоре Галахад вернулся из уборной. Миссис Уайтекер вручила гостю бумажный пакет и сверток со Святым Граалем, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Славный вы мальчик, – сказала она. – Смотрите же, берегите себя.

В ответ Галахад обнял ее, а она выпроводила его из кухни, сквозь черный ход, и захлопнула за ним дверь.

Под цокот копыт, донесшийся из-за окна, с Готорн-Кресент, она налила себе еще чаю и тихо заплакала, уткнувшись носом в бумажную салфетку.

В среду миссис Уайтекер весь день провела взаперти.

В четверг, как всегда, отправилась на почту, за пенсией, а после завернула в магазинчик «Оксфама».

Женщина за кассой оказалась ей незнакома.

– А где же Мари? – удивилась миссис Уайтекер.

Женщина за кассой – в опрятных, ухоженных сединах, в синих, украшенных стразами «остроухих» очках – пожала плечами и покачала головой.

– Ушла. Уехала с каким-то молодым человеком. На лошади, – сказала она, прищелкнув языком. – И о чем только думала, скажите на милость? Мне ведь после обеда в хитсфилдском магазине дежурить! Придется моему Джонни подменять меня здесь, пока не найдем ей замену.

– О-о, – протянула миссис Уайтекер. – Она нашла себе молодого человека? Как это мило!

– Для нее, может, и мило, – проворчала леди за кассой, – но кое-кто из нас после обеда должен дежурить в Хитфорде.

На полке в дальнем углу магазинчика обнаружился потускневший от времени серебристый сосуд с длинным носиком. Согласно бумажному ярлычку, наклеенному сбоку, оценен он был в шестьдесят пенсов, а выглядел, словно приплюснутый, продолговатый заварочный чайник.

Выбрав на книжных полках не читаный прежде роман от «Миллс энд Бун» под названием «Постоянство ее любви», миссис Уайтекер отнесла и сосуд, и книгу женщине за кассой.

– С вас шестьдесят пять пенсов, дорогая, – сказала та, разглядывая сосуд со всех сторон. Вдоль его круглого бока, от носика к изящно изогнутой ручке, тянулась цепочка угловатых китайских иероглифов. – Забавная древность, не так ли? Только сегодня утром получена. Наверное, масленка какая-нибудь.

– Нет, не масленка, – возразила миссис Уайтекер (что это, она знала точно). – Это лампа.

К ручке лампы было привязано коричневой бечевкой небольшое колечко – простенькое, безо всяких узоров.

– Хотя, – поразмыслив, решила миссис Уайтекер, – пожалуй, я возьму только книгу.

Заплатив за роман пять пенни, она вернула лампу на место, на полку в дальнем углу магазина.

«В конце концов, – рассуждала миссис Уайтекер по дороге домой, – поставить ее, кажется, все равно некуда».