Текст книги "Сила любви"

«Нет, – он мрачно. – не ревностью вызвано холодное отношение Джонти, ее отказ с ним спать. Этот чертов бандит. У нее было время подумать и вспомнить о нем, и тогда она затаила злобу на того, кто увез ее и заставил вступить в брак.»

Корд непристойно выругался про себя. Угроза, которую она услышала вчера вечером, оставалась в силе. Он убьет Ла Тора, как только она решит к нему вернуться.

Корд почувствовал отвращение к самому себе. Он по-прежнему обманывал Джонти и ужасно с ней обращался. Он знал, что она никогда не бросит сына. Корд ничего не мог поделать. Джонти и сын слишком запали ему в душу. Ему оставалось только надеяться, что со временем чувства Джонти потеплеют, и, в конце концов, она забудет о Ла Торе.

Тяжело вздохнув, он подумал о том, что зима будет долгой и суровой. В плохую погоду ему придется проводить время в компании Джонти. Это будет для него дьявольским испытанием. Сможет ли он сдерживать чувства и не трогать ее? Даже сейчас он изнемогал от желания. Сколько раз ему придется бесцельно ездить на охоту?

Глава 30

Длинной чередой потянулись морозные зимние дни. Необходимую работу по хозяйству быстро выполняли, топили камины, но тепло также быстро уходило.

В январе постоянно шел снег, и сейчас, в середине февраля, бывали снежные бури, но не такие частые и сильные, как раньше. В отношениях Корда и Джонти тоже не было никаких изменений.

За отчужденным и надменным отношением к Корду, Джонти скрывала глубокую душевную рану, которая, как ей казалось, никогда не заживет. А лицо Корда с каждым днем становилось все суровее, как будто долгие зимние месяцы заморозили его сердце и душу.

Когда из-за холода в комнате, Джонти вынуждена была идти к теплу камина и проводить время в обществе Корда, его манеры были сдержанными, и он держался на расстоянии. Если они были одни, они никогда не разговаривали друг с другом, а обращались только к мальчику, который болтал с ними обоими.

Их поведение отличалось в компании других рабочих. Тогда они использовали минимум слов, если им приходилось разговаривать. Мария часто с удивлением смотрела на их чету, а Тина никогда не упускала возможности послать Джонти насмешливый взгляд. Джонти скрежетала зубами, думая, что Тина знает о том, что Корд с ней не спит. Даже если он ей этого не сказал, то Тина каждое утро застилала его кровать. И она должна была знать.

Этим ранним утром Джонти чувствовала себя очень неловко. Как это должно было обрадовать эту маленькую сучку. Джонти не думала больше, что Тина приходит в постель к Корду, так как Джонти привыкла открывать дверь, чтобы в ее спальню заходило тепло от камина, который всю ночь горел в общей комнате. С тех пор, как родился Коти, она привыкла спать чутко, чтобы вставать, если он заплачет, и она бы услышала, если бы девушка проходила по коридору.

Взгляд Джонти помрачнел. Это не говорило о том, что эти двое не встречались. Каждый вечер, в одно и тоже время, Корд поднимался со стула и, не говоря ни слова, уходил из дома. Она не была уверена, надолго ли он уходил, так как заставляла себя ложиться спать до его возвращения.

Вот почему Тина всегда язвительно улыбалась, а у Джонти от боли разрывалось сердце. Ее муж предпочитал своей жене другую женщину.

«Но все же, – думала Джонти, вытирая пыль с мебели в большой комнате. – готова поклясться, что иногда замечаю в глазах Тины ненависть, когда она смотрит на Корда.»

Но это не имело значения. Джонти задумчиво остановилась, держа пыльную тряпку в руке. В то лето, когда мексиканка увивалась вокруг Корда, на лице девушки не было ненависти. Джонти была озадачена отношением Корда к Тине. Казалось, что он смотрит на нее с открытой ненавистью.

Джонти снова стала стирать пыль, усмехаясь про себя. Это все притворство, прикрытие их истинных чувств.

– Ох, Тилли, как мне тебя не хватает, – прошептала она, уронив тряпку и подойдя к окну. – Я так истосковалась по откровенному разговору, мне так хочется поплакать тебе в плечо.

Трудно было поболтать с Марией за чашкой кофе. Там всегда была Тина со своей вечной насмешливой улыбкой. Джонти кисло улыбнулась. Она была вынуждена разговаривать с Джонсом и старым пустозвоном Тадусом. И, что самое странное, она обнаружила, что с ними интересно беседовать. Оба могли рассказать много интересных историй. Но это не могло сравниться с женскими разговорами. У них она не могла спросить, сколько ей потребуется времени, чтобы справиться с чувствами к Корду. Что ей делать с Тиной? Запретить ей приходить в дом?

Ее ненависть к девушке росла с каждым днем. Джонти боялась, что однажды Тина скажет что-нибудь такое, что она выйдет из себя и расцарапает до крови ее улыбающуюся физиономию. Джонти раздраженно отвернулась от окна, прервав свои тяжелые раздумья. Ей надо было пойти прогуляться, подышать свежим воздухом, избавиться от этой беспокоящей ее тревоги.

Она надела сапоги, завязала шарф на голову и надела куртку, которую ей подарил Лайтфут на восемнадцатилетие – ей казалось, что с тех пор прошла вечность.

– Мария, – сказала Джонти, входя на кухню и надевая перчатки. – Я пойду прогуляюсь немного. Прислушивайся, как там Коти. Он спит. Я должна вернуться, пока он проснется, но вдруг его кто-нибудь разбудит.

– Конечно, Джонти, иди пройдись, – Мария улыбнулась ей. – Тебе надо побыть на свежем воздухе. В последнее время ты как-то осунулась.

Джонти вышла на улицу, остановилась и глубоко вдохнула наполненный сосновым ароматом воздух. Потом она шагнула на расчищенную к конюшне тропинку. Джонти раскрыла половинку большой двойной двери, и Красотка радостно заржала, как только девушка шагнула внутрь.

– Привет, моя красавица, – заворковала Джонти, почесывая за темными ушами лошади. – Ты тоже соскучилась по нашим ковбоям, да? – она провела рукой по округлившимся бокам кобылы. – Ты просто поправляешься, или тебя достал Ронайд? Тебе надо быть поосторожней, малышка, он так похож на своего хозяина, – Джонти еще несколько минут провозилась с лошадью, потом вернулась на улицу.

Пока Джонти запирала за собой дверь, она заметила какое-то движение на небольшом холме позади сарая. Ее заинтересовало, что делали там Корд и Ред, но вскоре она рассмотрела, что они пытались вытащить жеребенка из снежного завала.

Жеребенок был напуган и изо всех сил сопротивлялся. В конце концов, жеребенок сбил Реда с ног, и тот полетел, размахивая в воздухе руками, как ветряная мельница. Джонти разразилась хохотом и громко крикнула:

– Давай, так их, ковбой!

Корд, напуганный неожиданным громким криком, повернулся и, поскользнувшись, потерял равновесие и, не удержавшись на ногах, упал и, жутко ругаясь, кубарем покатился с холма и, наконец, приземлился у ног Джонти. Она смотрела на него, изо всех сил сдерживая смех. Полностью покрытый снегом, он лежал, распластавшись на спине и раскинув руки и ноги, напоминал ей огромного снеговика.

– Джонти, – предостерегающе проворчал Корд с какой-то странной хрипотой в голосе. – Не смей смеяться.

Джонти кусала губы, но все это было бесполезно.

– Я не могу сдержаться, – с трудом подавляя смех, сказала она и, откинув голову, засмеялась так, что взрыв смеха отдавался в горах.

Ей не пришлось долго веселиться – тонкие пальцы вцепились ей в колено и дернули ее. Не успела она и глазом моргнуть, как оказалась на земле, а над ней дышал Корд. Она беспомощно уставилась на него, перестав смеяться.

Нежно глядя на нее, он простонал:

– Джонти, давай прекратим эту борьбу. Я схожу с ума от того, что ты не обращаешь внимания на меня.

Когда Джонти посмотрела на него в замешательстве, он поспешно добавил:

– Я не прошу со мной спать, Джонти, если тебе этого не хочется. Просто поговори со мной, я чувствую себя ужасно одиноким.

– Я не знаю, Корд, – Джонти рассеянно смахнула снег с его волос. – Тина всегда…

– Джонти, не начинай все сначала, – нетерпеливо перебил ее Корд. – Я уже тебе говорил, что девушка для меня ничего не значит и никогда не будет значить.

Джонти вспомнила все, что говорила ей мексиканка, весь ужас признания в том, что она и Корд были любовниками, их объятия и его уходы по вечерам из дома.

Должно быть, Корд лгал. Она закрыла глаза от этой печальной мысли. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы его слова были правдой. Ее нервы были напряжены от холодности их отношений. Если бы они хотя бы разговаривали друг с другом – это бы скоротало длинные зимние вечера. Для Коти тоже было бы лучше, если бы он видел, как мама и папа разговаривают друг с другом.

Джонти решила дать Корду шанс, но если она еще раз улучит его во лжи, то ее доверие и вера, в него будут разрушены на всю оставшуюся жизнь.

Она открыла глаза и увидела перед собой взволнованное, лицо Корда.

– Хорошо, – сказала Джонти. – Я хочу попытаться держаться в рамках приличия.

Корд тихо и с облегчением рассмеялся.

– Ты никогда об этом не пожалеешь, Джонти. Я клянусь тебе, – искренне сказал он. Корд быстро поцеловал ее, потом вскочил на ноги и подал руку, чтобы помочь ей подняться.

Едва Джонти встала рядом с Кордом, как увидела Тину, прислонившуюся к загону. Джонти вздрогнула, заметив жестокий взгляд ее черных глаз.

– Готов поспорить, что ты замерзла, – Корд обнял ее за плечи, прижимая к себе. – Пойдем в дом, согреемся.

К удивлению Джонти, он даже не взглянул на Тину, которая злобно смотрела на него.

Остаток февраля на ранчо прошел спокойно, так как Джонти и Корд следовали своему соглашению, и между ними не было холодной молчаливости. Теперь они завтракали вместе со своим сыном, который с каждым днем запоминал все больше слов. Мария учила его испанскому и, может быть, потому что это был новый язык для него, он стал меньше ругаться.

Корд как-то смеясь, сказал, что маленький чертенок думает, что произносит непристойные слова на новом языке.

Единственное, что нарушало спокойствие Джонти, так это угрожающее присутствие Тины, которая вертелась вокруг да около. Угрожающим она считала его потому, что Тина бросала красноречивые взгляды на Корда всякий раз, когда он приказывал ей налить кофе, особенно для своей жены.

Теперь приятно было проводить вечера. Во-первых, потому что не было Тины, но в основном потому, что они уютно сидели у камина, вытянув ноги к теплу. Джонти и Корд разговаривали. Корд рассказывал о своей молодости, о том, как погиб его отец в войну, о том, какие работы он сменил, прежде чем начать ловить диких мустангов.

Были и другие вечера, когда они могли обмолвиться лишь несколькими словами, но это были спокойные, теплые вечера, проведенные в приятном общении друг с другом.

Джонти нервничала, когда ей приходилось вставать и желать спокойной ночи. Дымчатые серые глаза смотрели на нее с тоской и мольбой.

Но все же она относилась с недоверием к этому изменившемуся Корду. Чтобы снова в него поверить, ей потребуется гораздо больше, чем несколько недель. Он так жестоко обижал ее, причем много раз. Ее раны еще не зажили до конца.

Один раз в разговоре Корд в своей обычной манере выражать голосом больше, чем словами, дал ей понять, что он очень раскаивается в том, что он так с ней обращался.

– Ты взрослая не по годам, Джонти, – сказал он как-то между прочим, после того, как она высказала свое мнение о том, почему некоторые люди ведут себя непонятным образом в определенных ситуациях.

Она пожала плечами и улыбнулась.

– Дядя Джим считает, что женщина рано старится от печальных событий в ее жизни.

Корд после долгого молчания сказал с сожалением и каким-то напряженным голосом:

– Один Бог знает, сколько ты страдала за свою недолгую жизнь.

Джонти продолжала смотреть в огонь, не осмеливаясь взглянуть на Корда. Она знала, что увидит в его глазах: вину, мольбу о прощении, желание. И она сдастся. Ей становилось все труднее и труднее сдерживать себя. Каждый раз, как только она входила в комнату, его глаза поглощали ее всю с нескрываемым желанием. Корд постепенно закрадывался в ее сердце и Душу.

Наконец, наступил холодный весенний март. Корд все больше не сидел дома, а проводил время со своими рабочими: они ловили и клеймили лошадей, и готовились погнать табун в Коттонвуд. Джонти очень хотелось поехать с ними. Она ужасно соскучилась по Джиму и Тилли, а также очень беспокоилась о здоровье дяди Джима.

И ей и Коти очень не хватало присутствия Корда в доме. По десять раз в день ей приходилось выслушивать одну и ту же песню:

– Где папа? Когда он придет домой? Я хочу к папе.

К несчастью, Тина опять начала намекать на свою связь с Кордом.

– Послушай, Тина, – сказала Джонти ей как-то утром, когда та намекнула ей, что была с Кордом прошлой ночью. – Я не знаю, зачем ты лжешь, но ты напрасно теряешь время. Мы обе знаем, что прошлой ночью ты не была с Кордом.

Тина хитро посмотрела на нее.

– Ты пытаешься убедить меня в том, что он был с тобой? Спал с тобой?

Джонти подавила сердитый вздох, зная, что Тина только что заправляла постель Корда. В конце концов, ей тоже можно было солгать. Она гордо вскинула голову и холодно сказала:

– Я, действительно, спала с моим мужем почти всю ночь, – и не дожидаясь ответа Тины, добавила: – Надо выскоблить пол на кухне. Займись, – она захлопнула дверь перед носом прошипевшей что-то ей вслед Тины.

«Почему я позволяю этой сучке досаждать мне? – спрашивала себя Джонти, укладывая расшумевшегося Коти спать. – Я почти уверена в том, что Корд больше не имеет с ней никаких отношений, и уже начинаю сомневаться в том, что между ними было что-то серьезное. С его стороны, во всяком случае.»

Коти завыл, когда Джонти стала надевать ему ночную сорочку через голову. Его больше не нужно было пеленать. Папа, наконец, показал сыну, как это делается.

– Я не лягу спать, пока не придет папа! – пронзительно визжал Коти, раскрасневшись, как бурак.

– Коти, – Джонти попыталась его урезонить. – Папы может не быть еще очень долго. Он вместе с ковбоями ухаживает за лошадьми. Ты увидишь его утром.

– Нет! Нет! Нет! – Коти бросился на матрас и изо всех сил заколотил по нему кулаками.

– Что случилось с моим мальчиком? – в дверях стоял Корд уставший, но широко улыбающийся.

– Демонстрирует вспыльчивый нрав Мак Байна, вот что с ним случилось, – ответила Джонти. – Мне так хочется отшлепать его по попке.

Услышав голос Корда, Коти тут же прекратил плакать и сквозь слезы улыбнулся Корду, протягивая к нему ручонки. Корд подхватил его на руки, и когда Коти положил голову ему на плечо, мягко сказал:

– Обещаю, что этого больше не будет, сынок. Каждый вечер мы будем проводить вместе.

Коти обнял его за сильную шею, поцеловал заросшую щеку и широко зевнул. Через пять минут, когда Корд положил его на постель, он уже спал.

– Ты, наверное, хочешь есть? – прошептала Джонти.

– Умираю с голода, – также тихо ответил Корд и пошел за ней на кухню.

Джонти пила кофе, пока Корд ел поджаренные куски говядины с картошкой. Когда он вылизал тарелку, она встала и принесла ему большой кусок яблочного пирога, налив еще одну чашку кофе.

– Мне не хватало твоих пирогов, пока тебя не было, Джонти, – Корд взял вилку и вонзил ее в рыхлую массу. – Фактически, мне не хватало всех блюд, которые ты готовила.

– Знаешь, Корд, – Джонти отставила чашку и подалась вперед. – Мне кажется, что нет смысла держать больше семью Терез. Ты ведь знаешь, что я вполне могу вести хозяйство и готовить. Я и раньше это делала.

Корд густо покраснел и почувствовал себя неловко.

– Я знаю, что ты это делала, Джонти, и даже намного больше. Вот почему я хочу, чтобы сейчас тебе было намного легче, чтобы ты просто заботилась о моем сыне.

Джонти откинулась на спинку стула и подозрительно посмотрела на него. Был ли он откровенным? Или же ее убеждение в том, что между ним и Тиной ничего не было, оказалось неправильным?

– Послушай, Корд, – резко сказала она. – Если это, действительно, причина, из-за которой ты держишь семью Терез, то выбрось из головы свои мысли. Я вовсе не хочу легкой жизни. Я всегда работала, и мне это нравится, – она помолчала. – Я не хочу, чтобы они здесь больше задерживались.

Легкие морщинки у рта Корда стали более заметными, когда он усмехнулся:

– Я не знал, что для тебя это имеет такое значение, милая, – сказал он. – Я отошлю их в Коттонвуд, как только растают дороги, – Корд выпил кофе, встал и потянулся. – Я чертовски устал, – он зевнул. – Ты не будешь возражать, если я пойду сразу спать.

– Конечно, нет, – Джонти тоже встала. – Уже поздно. Я только уберу со стола, а потом сама пойду спать.

Она начала убирать, а Корд направился к двери. Их столкновение было неизбежным. Корд машинально обнял ее, чтобы поддержать.

– Ой, извини, – Джонти улыбнулась ему. – Мне надо было смотреть, куда я иду.

Она ждала, когда он отпустит ее, но он только крепче обнял ее. Джонти откинула голову и посмотрела ему в томные от желания глаза.

– Корд, – предостерегающе сказала она и толкнула его в грудь, почувствовав биение его сердца. Но он не мог совладать с собой и, сделав вид, что не слышит, привлек ее к себе и ощутив ее податливое тело, затрепетал.

Почувствовав его близость, по спине Джонти пробежала дрожь.

– Нет, Корд, – она начала сопротивляться, пытаясь освободиться от объятий, которые разжигали ей кровь.

– Только поцелуй, Джонти, всего один поцелуй.

Он поцеловал ее нежно, властно, побуждая ответить на его ласки. Она пыталась вертеть головой, но губы Корда настигали и увлекали ее в омут страстного желания. Она уже дрожала, прижимаясь к его сильному телу, охваченная сладостным огнем. Его рука нащупала ее грудь, и Джонти очнулась.

«Я еще не готова к этому, я еще не уверена в нем», – успокаивала свое желание Джонти.

Резко повернув голову, Джонти оторвала губы от его рта и освободилась из его объятий. Тяжело дыша, она отошла к столу и сказала:

– Извини, Корд, но нужно больше времени. На этот раз твоя любовь не лишит меня рассудка. Я всегда буду слушать веление разума, а не сердца.

– Черт возьми, Джонти, – Корд раздраженно посмотрел на нее. – Что тебе еще нужно. Последние несколько недель показали, что нам хорошо друг с другом. Мы любим друг друга в постели и нас связывает сын, – он потянулся через стол и погладил ее по зардевшейся щеке. – Любовь к тебе – это наивысшее блаженство, которое я испытал в своей жизни.

«О, Корд, – печально подумала Джонти, глядя в его глаза, полные страсти. – Ты сказал все, кроме того, что мне хотелось больше всего услышать. Неужели, ты не можешь сказать, что любишь меня, даже солгать?» Стук в дверь спас ее от необходимости ответить Корду. Вздрогнув, они оба повернулись к двери, и Корд выругался:

– Кого черт принес в такое время ночи? – он стремительно подошел к двери и распахнул ее.

– Извини за беспокойство, Корд, – на пороге стоял Джонс, который был чем-то озабочен. – Кобыла жеребится, и ей надо помочь.

Джонти не стала слушать, что ответил Корд, а воспользовалась возможностью убежать к себе в комнату. Корд очень хорошо мог убеждать, когда он этого хотел. Если она снова попадет в его объятия, то не сможет уже сопротивляться.

Впервые за последнее время, заперев за собой дверь, Джонти разделась, одела ночную рубашку и забралась к себе в постель, не желая засыпать. Она услышала, как закрылась дверь на кухне, и все стихло. Корд ушел в сарай с Джонсом.

«А он так устал», – с сочувствием подумала Джонти.

Она лежала, уставившись в потолок, и все больше сочувствовала этому человеку, чья отчужденность и жестокость говорили о том, что он не нуждался в мужской помощи, у него достаточно сил справиться самому.

Джонти попыталась абсолютно честно и без лишних эмоций проанализировать каждое их соприкосновение – эмоциональное или физическое. Она поняла, что у Корда Мак Байна не каменное сердце. За его внешней суровостью и жестокостью скрывалась нежность и мягкость души. Очевидным подтверждением тому было его бережное обращение с сыном и его добрый голос. Несмотря на свою самоуверенность, когда он занимался с ней любовью, он был очень нежным и заботливым.

Джонти долго лежала в темноте, обдумывая все «за» и «против» совместной жизни с Кордом Мак Байном. Наконец, она приняла решение: без него жизнь будет холодной и пустой. Если даже между ним и Тиной что-то когда-то и было, то теперь Джонти твердо уверена, что все это закончилось. Корд уже не волновался по поводу того, что семья Терез уедет, как только установится погода.

Джонти попыталась не спать, и дождаться возвращения Корда. Она решила пойти к нему сегодня ночью и начать настоящую супружескую жизнь.

Джонти открыла глаза от того, что ей в лицо светило солнце. Она кисло улыбнулась. Не дождавшись Корда, она заснула.

Джонти взглянула на Коти, который посапывал во сне и должен был проспать еще, по крайней мере, час. Она тихонько встала в кровати. Как удивится Корд, когда, проснувшись, увидит, что она лежит рядом с ним. Этим утром все будет по другому, не так, как вчера. После ночного отдыха у ее мужа будет больше сил.

Джонти тихонько хихикнула. Она так страстно желала его, что долго не даст ему отдыха. Джонти выскользнула в зал, стараясь ступать бесшумно босыми ногами. Она остановилась перед дверью Корда, удивляясь, что она была заперта. Он никогда ее не закрывал. Что если она его больше не интересовала? Возможно, он устал ее преследовать и решил, что она ему больше не нужна.

Вспотевшей от волнения рукой, Джонти взялась за ручку.

«Нет, я этому не верю», – подумала она и толкнула дверь.

То, что увидела Джонти, отдалось такой острой болью в ее груди, что у нее перехватило дыхание. Корд лежал на кровати и похрапывал во сне, рядом, прижавшись к нему, лежала Тина.

Она не знала, что толкнуло ее войти в комнату и подойти к кровати. Ей показалось, что она не чувствует своего тела и даже своего языка, когда Корд что-то промычал, повернулся на бок и обнял Тину. Онемев, Джонти наблюдала, как его губы коснулись губ мексиканки.

У Джонти подкосились ноги, но вдруг Корд поднял голову и сконфуженно посмотрел на нее. Все, что произошло потом, пролетело в одно мгновение. Тина попыталась притянуть его голову к себе, но он заметил Джонти, которая бледная стояла в дверях и смотрела на него с ненавистью.

– Ты, мексиканская шлюха, – завопил он, спихнув Тину на пол.

Он отшвырнул упавшее одеяло и побежал за Джонти, которая, всхлипывая, выбежала в коридор. Она захлопнула и заперла дверь в своей комнате, чтобы не слышать тревожного голоса Корда и визгливого победоносного смеха Тины.

Джонти не обращала внимания ни на стук в дверь, ни на мольбы и угрозы Корда. Она затыкала уши, чтобы не слушать его объяснений, она все их слышала раньше. Она думала только о том, что ей теперь делать. Уехать от Корд Мак Байна, чтобы никогда не позволять ему снова причинять ей боль.

Джонти взглянула на сына, так похожего на своего отца. Коти проснулся. Если она его покинет это разобьет ее сердце. Разве что оставить его ненадолго, но он был слишком маленьким. А первые дни весны были слишком холодными, чтобы взять его в Коттонвуд, но можно оставить Коти до тех пор, когда станет тепло, и дядя Джим сможет приехать с ней сюда, чтобы забрать сына.

Джонти вытащила из ящика новую одежду для Коти, посадила его на горшок, не прислушиваясь к его детской болтовне. Затем она усадила его на пол и положила перед ним коробку с деревянными кубиками, нарушив строгое правило – Коти не должен был играть с кубиками до завтрака. Джонти начала выбирать одежду, которую возьмет с собой в Коттонвуд, аккуратно выдвигая и задвигая ящики. Корд не должен даже заподозрить, что она от него уезжает. Она даже не скажет Марии. Эта добрая женщина попытается отговорить ее и, конечно же, как можно скорее скажет об этом Корду. Его быстрый конь очень скоро сможет догнать ее лошадь.

– Нет, – прошептала Джонти. – Я просто уеду и скажу, что поехала покататься. Пока Корд придет на ужин, я буду уже в Коттонвуде.

Она безрадостно улыбнулась. И даже тогда ему не придет в голову, что она уехала и оставила Коти. Он был уверен, что ее сын был ключом, который ее здесь запирал.

Корд последний раз попытался поговорить с Джонти. Был момент, когда она немного смягчилась, поддалась его умоляющему, искреннему голосу. Но он в ту же минуту заругался.

– Черт с тобой. Меня не волнует, веришь ты или нет.

Когда Корд рассердился, Джонти облегченно вздохнула. Она могла противостоять гневу Корда. Обычно ее обезоруживала мягкая сторона Корда, но Джонти сорвалась, когда Коти, услышав голос отца, захотел к нему пойти. По щекам ребенка покатились слезы и он закричал:

– Я хочу к папе, хочу завтракать с ним.

В конце концов, Джонти отвлекла внимание ребенка, позволив ему поиграть своей коробочкой из разноцветных бусинок, оставшихся с тех пор, как она играла в покер.

Она тихо вздохнула, когда Коти запустил руку в обитую бархатом коробочку. Больше Джонти не собиралась играть в покер.

Прошел час, пока Джонти увидела, что Корд уехал с Джонсом, направляясь в гору, в каньон. Она взяла сверток с одеждой, сунула его в наволочку, открыла окно и выбросила на улицу. По дороге она его заберет.

Джонти старалась казаться спокойной, сохранять обычное выражение лица, когда завтракала с Коти. Ей было интересно, куда же девалась Тина. Хорошо, что она не показывалась, потому что Джонти не была уверена в том, что сможет сдержаться и не поднять рук на эту стерву.

Когда, наконец, здоровый аппетит Коти был Удовлетворен, Джонти вытерла ему лицо и поставила ребенка на пол, потом, между прочим, сказала:

– Я хочу проехаться, Мария, если ты не против присмотреть немного за Коти.

– Конечно, не против, Джонти, – Мария с готовностью согласилась. – Нам с Коти очень неплохо вдвоем, правда, малыш? – она взъерошила белые кудряшки.

Через десять минут Джонти вышла на кухню в сапогах, в куртке и в черной, низко надвинутой на лоб, шляпе. Она взяла Коти на руки и крепко обняла его, едва сдерживая слезы. Потом, с полными слез глазами, она вышла из кухни и направилась к сараю.

Она подтягивала подпруги на животе Красотки, когда невесть откуда появившийся Тадус заговорил у нее под рукой:

– Ты ведь не просто покататься поедешь, да, Джонти?

– Прогуляться собралась, – Джонти отвела от него глаза. От проницательного взгляда старика не ускользнули ее слезы.

– Это плохая затея, Джонти. Посмотри, какие темные тучи нависли над горой. Надвигается снежная буря. Похоже, сильная.

– Не волнуйся, Тадус. Я в нее не попаду, – сказала Джонти, надев перчатки и вскочив на лошадь.

Если разразится буря, но Джонти уедет уже далеко, и ураган ее не настигнет.

– Куда ты поедешь? – Тадус обеспокоенно посмотрел на нее.

– Куда-нибудь по направлению к горе, – солгала Джонти. Она притворилась, что возится со стременами, вставляя в них ноги, пока старик не повернулся и не ушел из сарая, покачивая седой головой. Как только за ним закрылась дверь, она направила Красотку за дом. Проезжая мимо окна, она наклонилась и подхватила узел с одеждой.

Джонти, пустив лошадь шагом, доехала до долины. Снег значительно подтаял, но все же на несколько дюймов еще покрывал землю, и в некоторых местах было очень скользко. Такой скользкой дорога будет еще несколько миль, пока она не отъедет подальше на юг.

Она ехала так пару часов, пока Красотка не поскользнулась на льдинке и не захромала. Джонти спрыгнула с седла и осмотрела выступ прямо над правым копытом. Это место быстро разбухало.

– Проклятье! – Джонти тревожно огляделась вокруг.

Что ей теперь делать? Было бы жестоко ехать на лошади. Более того, она сомневалась, что кобыла сможет дойти до Коттонвуда, даже не нагруженная. И, конечно же, Джонти сама не пройдет такое большое расстояние. И, в довершение ко всему, тучи, на которые старик Тадус обратил ее внимание, все больше и больше сгущались. Если их не разгонит поднявшийся ветер, то в любую минуту начнется буря, а на горе, возможно, она уже началась.

Чуть не плача и проклиная судьбу за то, что она всегда оборачивалась против нее, Джонти повернула кобылу и поехала назад на ранчо.

Ей обязательно нужно было добраться домой раньше Корда. Если он догадается, что она пыталась уехать, то ей никогда не представится возможность сделать это снова.

Не успела она подумать об этом, как на нее с воем налетел снежный вихрь, залепивший ей глаза и лицо.

Через полчаса шквал утих так же резко и неожиданно, как и начался. Стало угрожающе тихо. Что-то привлекло внимание Джонти на севере. По снегу двигалась черная точка, быстро приближаясь. У Джонти сердце ушло в пятки. Волк! Он приближался все ближе и ближе, и она уже слышала его шаги. Красотка почуяла запах зверя, заржала и стала на дыбы, охваченная ужасом. Задрожав от страха, Джонти громко позвала Корда и без чувств рухнула на землю.