Текст книги "Ровно в полдень"

– Да не так чтоб очень, – улыбнулась Лиз, усаживаясь за руль.

– Пусть она сначала увидит меня. Вряд ли он сообщил ей о том, что хочет меня избить. Сказал, должно быть, что припугнет или просто поговорит о своем деле. – Несмотря на дождливый день, на Фиби были темные очки. – Не думаю, что она стала бы помогать ему, если бы знала о его настоящих планах. Не зря же она сказалась сегодня больной. Сидит, должно быть, дома, переживает. Пытается понять, что случилось. В управлении сейчас ходят разные слухи, так что наверняка ей пришлось выслушать несколько версий. Думаю, один мой вид заставит ее дрогнуть.

Энни и в самом деле казалась нездоровой. На фоне ярко-розовой пижамы лицо ее выглядело особенно бледным и осунувшимся. При виде Фиби она в изумлении распахнула глаза и тут же невольно отступила назад.

– Энни Утц? – уточнила Лиз. – Я – детектив Альберта. Можно войти?

– Я…

– Спасибо, – и Лиз толкнула дверь, приглашая Фиби войти первой. На заднем фоне шумно переругивались героини какого-то сериала. – Лейтенанту нужно сесть. Она сильно пострадала.

– Я… у меня простуда. Я могу заразить вас.

– Ничего не поделаешь, придется рискнуть. Вы ведь слышали о том, что произошло с лейтенантом Макнамарой?

– Да. То есть мне говорили… Мне так жаль, лейтенант.

– Энни… Не возражаете, если мы выключим это? – Не дожидаясь разрешения, Лиз взяла пульт и убрала с экрана разъяренных блондинок. – Я занимаюсь расследованием этого дела. Именно с вами лейтенант разговаривала перед тем, как на нее напали.

– Я… я не знаю.

– Не знаете, что она остановилась у вашего стола, перед тем как выйти на лестницу?

– Да нет, я помню… Вы еще сказали, что идете на занятие, – обращаясь к Фиби, Энни упорно старалась не смотреть ей в лицо.

– Когда это было?

– Незадолго до десяти. Где-то за несколько минут.

– Вы знали, что лейтенант собирается спускаться по лестнице?

– Все знали, что лейтенант Макнамара пользуется лестницей. – Энни нервно крутила пуговицу на пижаме. – Вы извините, но я и в самом деле чувствую себя неважно…

– Лейтенант Макнамара тоже чувствует себя неважно. Не так ли, лейтенант?

– Именно так.

Перед тем как войти в квартиру, Фиби сняла очки и убрала их в сумочку. Она знала, что выглядит сейчас просто ужасно – с синяками на лице, с ободранной кожей, с повязкой на лбу. И точно так же она знала, как нужно выдержать паузу, чтобы Энни все-таки взглянула ей в глаза.

– Он швырнул меня на ступени, после чего заломил руки и защелкнул на них наручники.

Не отрывая взгляда от глаз девушки, в которых уже дрожали слезы, Фиби подняла руки так, чтобы той стали видны ее запястья.

– Затем он заклеил мне рот и натянул на голову капюшон. – Она откинула волосы со лба, чтобы продемонстрировать Энни многочисленные синяки. – А затем с размаху ударил меня лицом о стену.

Слезы градом катились у девушки по лицу.

– Я слышала… сказали, это был несчастный случай. Что вы упали. Упали с лестницы.

– Значит, следы от кулаков на ее лице – это несчастный случай? – резко поинтересовалась Лиз. – Или следы от наручников на запястьях? – Она подняла руку Фиби, чтобы продемонстрировать характерные отметки. – А одежда, значит, случайно спала с ее тела, так что ей пришлось ползти, полуголой, до самого коридора?

– Я не знаю… Простите, но мне действительно нехорошо. Не могли бы вы уйти? Не могли бы вы сейчас уйти?

– Энни, он сказал, что хочет просто поговорить со мной? – спросила Фиби, не повышая голоса. – Просто поговорить наедине? Может, чуть припугнуть или попытаться настоять на своем, поскольку все это было так несправедливо? Ведь я была с ним несправедлива, не так ли? Именно так он объяснил свою просьбу просигналить ему, когда я пойду вниз?

– Я не знаю, о чем вы. Я ничего не сделала. Если вы упали…

– Я не падала. Взгляните на меня! – Резкий тон этих слов заставил Энни подскочить. – Вы знаете, что я не падала. Вот почему вы сидите здесь сейчас – больная и напуганная, и пытаетесь убедить себя в том, что это только несчастный случай. Это он вам так сказал. Он сказал, что я просто упала, а затем – что? – солгала, чтобы спасти свою репутацию? Якобы я выдумала это нападение, чтобы надо мной не смеялись в управлении?

– Давно вы спите с офицером Арнольдом Миксом? – так же резко спросила Лиз.

– Мы не спим! То есть… Я не хотела. Я ничего не сделала. – И Энни разрыдалась, уткнув лицо в бумажный платок. – Он сказал, это всего лишь несчастный случай, что вы просто хотите раздуть это дело, чтобы доставить ему еще больше неприятностей. Он рассказал мне, как вы его домогались, а потом…

– Офицер Микс сказал, что лейтенант Макнамара проявляла к нему сексуальный интерес?

– Ну да, а он отказал, и она с тех пор пытается испортить его репутацию, – опустив платок, Энни умоляюще взглянула на Лиз. – Он обвинил ее в сексуальных домогательствах, но никто ему не поверил. А от жены ему вообще нет никакой поддержки. А она спит с капитаном Мак-Ви, и он уже не надеялся добиться правды.

– И вы все это проглотили? – Лиз в недоумении покачала головой. – Что ж, возможно, вы и в самом деле думали, что оказываете Арни любезность. А может, просто не хотели верить, что он вам лжет – снова и снова. Но теперь-то вы знаете, что он вам солгал. Ведь так, Энни? Как вы можете верить его словам, глядя на лейтенанта Макнамару?

– Я не знаю… не знаю.

– Хочешь взглянуть на фотографии? – Лиз вытащила из сумки целую пачку. – Вот кровь на лестничной клетке. А вот, смотри, ее одежда, которая так случайно порвалась на клочки. А как насчет мешка из прачечной, который он натянул ей на голову? Вот еще неплохой снимок – кровь на наручниках, которыми он сковал ее. И все это несчастный случай.

– Боже, – Энни вновь уткнулась в платок. – Боже мой.

– Кем нужно быть, чтобы сделать такое? А ведь следующей можешь стать ты – и не исключено, что тебе придется еще хуже. Ведь именно ты знаешь о том, что он замешан в этом деле.

– Я же не знала, – рыдала Энни, вытаскивая из пачки платок за платком. – Я ни в чем не виновата. Он просто хотел поговорить с ней, сказать, что он вовсе не собирался ей угрожать. И все. Я просто набрала его номер – два коротких звонка. Это и был сигнал. Вот и все, что я сделала. Я же не знала.

– Но теперь ты знаешь. Тебе придется одеться и проехать со мной.

– Вы меня арестуете? Боже, вы меня арестуете?

– Пока нет. Если ты поедешь со мной и дашь правдивые показания – расскажешь правду, Энни, – я замолвлю за тебя словечко перед прокурором. Ты говоришь, Микс солгал тебе. И я думаю, так оно и было.

– И я, – добавила Фиби, стараясь говорить успокаивающим тоном. – Я верю, что сейчас ты говоришь правду.

– Мне жаль, что так вышло, лейтенант. Действительно жаль.

– Я понимаю.

Лиз взглянула на Фиби:

– Что ж, я отвезу вас домой, а затем займусь этим делом.

10

– Я хочу быть там. Мне нужно быть там.

Откинувшись на спинку стула, Дейв внимательно смотрел на Фиби.

– Во-первых, это не в моей компетенции. Во-вторых, этим делом занимается Лиз Альберта. А ты – жертва. Если ты вдруг об этом забыла, могу принести тебе зеркало.

Фиби и так знала, как она выглядит. За прошедшую пару дней синяки из черных стали зеленовато-желтыми и багровыми. На челюсть и глаз страшно было посмотреть. Но самое худшее оказалось спрятано под одеждой.

– Вот поэтому-то я и должна там быть. Я хочу сидеть там и смотреть Арни Миксу в лицо, чтобы он знал – я его не боюсь.

– А ты и в самом деле не боишься?

– Ну почему, боюсь – во всяком случае, настолько, чтобы доказать ему и себе, что я не намерена жить под контролем у собственного страха. Мы-то с вами хорошо знаем, что представляет собой патология. Что происходит потом с теми, кого удерживали в заложниках или же избили, лишив возможности сопротивляться.

– Фиби, эта встреча не имеет ничего общего с опознанием преступника. Или с возможностью свидетельствовать против своего обидчика в суде.

– Тем более я должна там быть. Моя мать видела Рубена во время суда. Она давала свидетельские показания, когда он был лишь в нескольких футах от нее. Я-то знаю, что она боялась почти так же, как в тот ужасный вечер, когда все мы оказались заперты в собственном доме. Тем не менее она осмелилась выступить на суде. Но это не помогло ей выбраться из ловушки.

Теперь на лице Дейва читались нежность и сочувствие.

– У тебя другой характер.

– Это так, но… – Фиби на мгновение прижала руку к груди. – Я чувствую ее страх и не хочу, чтобы он поселился во мне. Как я смогу справляться с собственными обязанностями, если всегда буду ощущать в себе этот страх? Так вот, эта жертва должна присутствовать на допросе.

– Если только как наблюдатель, – заметил Дейв, хотя оба они понимали, что он начал сдавать позиции.

– Большего и не надо, – кивнула она. – Лицом к лицу, и на этот раз он уже не сможет контролировать ситуацию. Не исключено, что я помогу Лиз вырвать у него признание. Я ведь была там. Жертва, свидетель, офицер полиции. Я – тройная угроза для него.

– Тем не менее это и в самом деле не в моей компетенции. Решение зависит от детектива Альберты, ее капитана и окружного прокурора, – заметил Дейв и тут же, не дав ей вставить ни слова, продолжил: – От окружного прокурора, который любит ходить на рыбалку с отцом Арни.

– Мне Парнелл всегда казался хорошим прокурором – с кем бы он там ни ходил на рыбалку. Неужели вы думаете, он и в самом деле откажется от расследования случая, где речь идет о нападении на офицера полиции? И все потому, что он находится в приятельских отношениях с отцом подозреваемого?

– Что ж, тут я с тобой согласен. Парнелл – хороший прокурор. Микс придет на допрос со своим адвокатом. Энни Утц тоже будет представлять адвокат.

– Тем больше у меня оснований оказать Лиз – детективу Альберте – хоть какую-то поддержку, тем более что самой ей глубоко плевать на то, с кем папочка Арни топит червяков. И вот что я вам еще скажу. Вряд ли Арни придет в восторг от того, что его допрашивают сразу две женщины.

Обдумывая это, Фиби мерила шагами кабинет. Она почти наяву представляла сейчас, как все это будет.

– Арни явно не окажется в восторге. И он вполне может сделать ошибку – пойти на поводу у собственного эго и проболтаться. Особенно если там буду я. Это не в вашей компетенции, капитан, но вы могли бы это уладить. Договоритесь о том, чтобы и мне выделили место на этой встрече.

– Ладно, я позвоню, но заранее ничего не обещаю.

– Какой специалист по переговорам будет давать пустые обещания? – она с улыбкой коснулась его плеча. – Вполне достаточно звонка. Спасибо вам.

– Не уверен, что поступаю правильно, ну да ладно. А как твои справляются с этой ситуацией?

– Сначала они были в шоке. Мама… ну, вы и сами знаете.

– Я бы мог заглянуть к вам, но не знаю, пойдет ли это на пользу или, наоборот, еще больше накалит обстановку.

– Мама после вашего посещения всегда чувствует себя лучше. Как, впрочем, и все мы. Почему бы вам не поужинать с нами в субботу?

Он снова откинулся на спинку стула.

– Там будут и мои любимые сладости?

– Мы это организуем. Спасибо тебе.

– Фиби, – выпрямившись, он смущенно откашлялся. – Я хотел сказать… мне жаль, что пошли эти сплетни про наши с тобой неподобающие отношения…

– В смысле что я занимаюсь с тобой оральным сексом у тебя в кабинете?

– Господи Иисусе. – Кончики ушей у него порозовели, как это бывало всякий раз, когда он приходил в полное замешательство. – Я же гожусь тебе в отцы.

– Во-первых, на момент моего рождения тебе было каких-нибудь пятнадцать лет. Во-вторых, когда это возраст препятствовал неподобающим отношениям? Какая нам разница, что болтают о нас те, чьи умишки во всем выискивают какую-нибудь грязь?

Дейв взял со стола шариковую ручку, щелкнул ею несколько раз.

– Это я предоставил тебе место в департаменте, а вместе с ним – необходимость терпеть подобные сплетни.

– Ты дал мне возможность делать то, что мне больше всего по душе. И я ухватилась за эту возможность обеими руками. Скажи, я подхожу для этого места?

– Ты же знаешь, что да.

– О чем тогда говорить?

– Миксы могут устроить из этого разбирательство с привлечением специалистов из отдела внутренних расследований.

– Если они это сделают, мы будем стоять на своем. Не беспокойся из-за меня – я вполне способна справиться с этой ситуацией.

И все же он беспокоился. Даже когда набирал номер, чтобы сделать тот самый звонок, он продолжал беспокоиться.

Перед встречей у Фиби выпала свободная минутка, и она смогла понаблюдать за Арни Миксом сквозь одностороннее зеркало. На лице Микса не было заметно ни малейших признаков тревоги. Он казался совершенно беззаботным и уверенным в себе. Этакое наплевательское отношение человека, который не сомневается в том, что любой его поступок сойдет ему с рук.

Он знал, что за ним наблюдают – по крайней мере, могут наблюдать из другой комнаты. Но ему было на это абсолютно наплевать.

Фиби снова вспомнила прикосновения его рук, его пальцы внутри себя, и от этих воспоминаний в животе у нее словно все перевернулось.

– Лейтенант, – в комнату вошла Лиз в сопровождении высокой, худощавой брюнетки. – Моника Витт из окружной прокуратуры. Лейтенант Фиби Макнамара.

– Лейтенант, – Моника пожала Фиби руку. – Как вы себя чувствуете?

– Уже лучше, спасибо. Я так понимаю, это вы будете вести дело в суде.

– Да, если нам удастся передать его в суд. У нас есть заявление Энни Утц и ее телефон, с которого действительно звонили в девять пятьдесят восемь. Но мы не можем увязать это с Арни Миксом. Звонок был сделан на телефон, который затем выбросили, а проследить его владельца нам не удалось. Иными словами, у нас нет никаких доказательств того, что именно Микс напал на вас.

– У вас есть мотив. Вы знаете, что он мог это совершить – с учетом его угрожающего поведения и отказа подчиниться вышестоящему офицеру.

– Этого недостаточно, чтобы обвинить офицера полиции в нападении, а также угрозе физического и сексуального насилия. Нужны более веские доказательства.

В комнату вошли два человека. Узнав лейтенанта того отдела, где служила Лиз, Фиби кивнула ему в знак приветствия. Внешность второго однозначно указывала на то, что это был отец Арни Микса.

Микс-старший отличался от сына более плотным телосложением, четко очерченной челюстью и жестким выражением глаз. Тем не менее семейное сходство было налицо. Невзирая на его величественную походку, было видно, что в душе у него кипит еле сдерживаемое негодование.

– Лейтенант Энтони и сержант Микс также будут присутствовать на допросе.

– Что ж, можем начинать. – Лиз распахнула дверь и придержала ее, приглашая Фиби войти.

– Когда с моего сына снимут обвинения, – заявил Микс-старший, шагнув наперерез Фиби, – и ему разрешат вернуться к работе, я сам займусь этим делом. Поверьте, лейтенант, вам это не сойдет с рук.

– Сержант, – рука Энтони легла на плечо Микса. – Вы здесь с моего любезного разрешения. Не стоит злоупотреблять этой любезностью.

Фиби спокойно обошла сержанта и направилась к комнате для допросов.

– Сын явно пошел в отца, – еле слышно шепнула она Лиз.

– Не обращай внимания, – посоветовала та. – Я поведу это дело.

– Помнится, мы это уже обговорили.

– Дружеское напоминание, – с этими словами она вошла в комнату.

Арни Микс удостоил Лиз одним-единственным взглядом, отметила про себя Фиби. Зато на нее он смотрел, не отрываясь.

– Начнем, – сказала Лиз, с улыбкой кивнув троице у стола. Затем она включила диктофон и зачитала Арни его права. – Вам все ясно, офицер Микс?

– Я уже не первый год служу в полиции.

– Это означает «да»?

– Да, я хорошо знаю свои права. А вы напрасно встали с постели, – заметил он в адрес Фиби. – Лед и лекарства пошли бы вам только на пользу.

– Арни.

Арни лишь пожал плечами в ответ на негромкое предупреждение своего адвоката.

– Даже странно, что вы проявляете такую заботу, – заметила Лиз. – Насколько я знаю, вы не испытываете большой симпатии к лейтенанту Макнамаре.

– Я не очень-то воспринимаю ее как полицейского, – равнодушно бросил Арни.

– Что ж, к этому «не очень-то воспринимаю» мы еще вернемся, – улыбка на лице Лиз была все такой же легкой и непринужденной. – А пока продолжим. Если не ошибаюсь, недавно у вас с лейтенантом произошла пара стычек, не так ли?

– Мой клиент намеревался подчеркнуть, что они с лейтенантом Макнамарой придерживаются разных точек зрения по целому ряду вопросов. Однако это нельзя считать мотивом для физического нападения. Недостаток свидетельств…

– Сейчас мы всего лишь обсуждаем проблему, – отметила Лиз. – Арни, вам не очень-то нравится лейтенант Макнамара. Это так?

Микс взглянул на Фиби со своей привычной ухмылкой.

– Так.

– Вам случалось назвать лейтенанта Макнамару сучкой?

– Я всегда говорю то, что есть.

– Значит, она сучка? – Заметив, что Арни лишь пожал плечами, Лиз кивнула. – Следовательно, вам не составило особого труда назвать вышестоящего офицера сучкой? А затем угрожать ей, когда она наложила на вас дисциплинарное взыскание?

– О том, что там были угрозы, мы знаем лишь со слов лейтенанта Макнамары, – вмешался юрист.

– Не только. – Лиз пролистала документы. – Есть еще свидетельство двух детективов, которые наблюдали за разговором со стороны и утверждают, что офицер Микс и в самом деле вел себя угрожающе.

– Это всего лишь их предположения.

– Арни, вы помните, почему вы оказались в кабинете лейтенанта Макнамары в прошлый вторник?

– Ясное дело. Она пыталась прикрыть свою задницу после неудачных переговоров с захватчиком заложников и обвинила во всем меня.

– В самом деле? – Лиз с наигранным удивлением взглянула в сторону Фиби. – Если это действительно было так, кому придет в голову обвинять вас в том, что вы назвали ее сучкой? Так почему бы нам не взглянуть на некоторые документы по этому делу, чтобы понять, что там произошло? М-да… Офицер отказался запрашивать группу поддержки. Офицер не вел журнал событий… Или вот еще: офицер обрушился на захватчика с угрозами. А как вам это? Офицер Микс пытался помешать лейтенанту Макнамаре вступить в переговоры с захватчиком заложников.

Откинувшись на спинку стула, Арни равнодушно бросил:

– Она может писать все, что угодно. Это не значит, что так оно все и было.

– На самом деле это выдержки из показаний свидетелей – как гражданских, так и офицеров полиции. Такое чувство, Арни, что вы пустили все под откос.

– Я держал ситуацию под контролем, пока она туда не влезла.

– Значит, вам нужно было еще немного времени, чтобы все уладить, но она помешала вам это сделать, – согласно кивнула Лиз. – Парень застрелился, и вас же во всем обвинили. А потом эта сучка отстранила вас от работы. Что ж тут удивляться, что вы захотели отплатить ей.

Арни улыбнулся и пренебрежительно махнул рукой в сторону адвоката, который пытался что-то сказать.

– Да помолчи ты. Она просто подзуживает меня, рассчитывая, что я скажу в ответ какую-нибудь глупость. А как насчет вас? – обратился он к Фиби. – Нечего добавить?

– Я вот как раз размышляла о том, что должна чувствовать в такой ситуации ваша жена. Взять хотя бы ваши шашни с Энни Утц.

Его губы вновь искривила нагловатая ухмылка.

– Энни – милашка, очень аппетитная девочка. Я и в самом деле флиртовал с ней, как, впрочем, и все парни в отделе. Но когда она стала меня домогаться, мне пришлось осадить ее. Должно быть, я здорово обидел ее, и она в отместку выдумала эту историю. Или же вы заставили ее солгать.

Фиби взглянула на Лиз.

– Беднягу окружают одни только сучки и лжецы. И как только ему удается дожить до конца дня?

– Как он вообще решается встать утром с постели? Значит, Энни лжет, когда утверждает, что у вас с ней были сексуальные отношения?

Арни снова оскалился:

– Я никогда не занимался сексом с этой женщиной.

– Неплохо, – подытожила Лиз. – Я бы даже сказала, великолепно, если учесть, что ваши отношения – по словам той же Энни – ограничивались исключительно оральным сексом. Значит, девчонка «домогалась» вас. Весьма забавно, если учесть, что в своем заявлении она использует ту же терминологию. Вы заявили ей о том, что лейтенант Макнамара домогалась вас, тогда как вы, будучи человеком высоконравственным, осадили ее. А она, обидевшись на вас, решила испортить вам карьеру. Да, парень, чувствуется, твоя жизнь стала настоящим адом из-за женщин. Должна признаться, я изо всех сил пытаюсь удержать себя от домогательств в твой адрес.

– Если вы намерены и дальше продолжать в том же духе, детектив, – вмешался адвокат Микса, – я буду настаивать на завершении допроса.

– Не могла удержаться, чтобы не отметить столь удивительное сходство. Офицер, вы были в этом здании в понедельник утром, между девятью и десятью часами?

– Да, был. Мне нужно было забрать кое-что из своего шкафа.

– И вам потребовался на это целый час?

– Ну, я еще покрутился там… Я же коп, – это было сказано с некоторым раздражением. – Это моя работа. Я должен быть здесь. И я был бы здесь, если бы не эта сучка.

– Итак, чтобы не ошибиться: она – сучка, которая домогалась вас.

– Я ведь уже сказал, что привык называть вещи своими именами.

– Но это же Энни сказала, что лейтенант Макнамара домогалась вас. – Лиз довольно улыбнулась, увидев, как по лицу Арни скользнула досада. – Впрочем, ничего удивительного, что вы все перепутали. Не так-то легко отличить одну сучку от другой, правда? Все мы, по сути, представляем собой одно и то же. Не было никакой нужды смотреть в лицо Фиби, молотя по нему кулаками. Не было никакой нужды слушать ее крики и проклятия, швыряя ее на пол и срывая с нее одежду. Да и особой храбрости тут тоже не требовалось – если учесть, что на ней уже были наручники. То, что кое-кто называет здесь расплатой, настоящий мужчина окрестил бы не иначе как трусостью.

– Я и есть настоящий мужчина.

– Мужчина, который не стыдится использовать одну женщину против другой? – от прежнего сладкого тона Лиз не осталось и следа. – Мужчина, который подстерегает в засаде, как змея в траве? Мужчина, который не находит лучшего применения своим рукам, чем избивать ими женщину? И вдобавок осмеливается сделать это только после того, как швырнет ее на землю и застегнет на ней наручники?

– Я никогда не был на этой лестнице, – не замедлил с ответом Арни. – Мне и так есть на что потратить свое время. А моим пальцам хватает и других занятий, – и он ткнул средним пальцем в сторону Фиби.

– Не помню, чтобы она что-то говорила про пальцы, – ровным тоном заметила Фиби. – Однозначно было сказано про руки.

Арни откинулся на спинку стула.

– Руки, пальцы. Какая разница?

– Большая. – Между сердцем и животом у нее пульсировал горячий шар. Надо было срочно сделать что-то, чтобы он исчез.

Жертва должна убить свой страх.

– Ты сунул в меня свои пальцы, сукин ты сын. – Она встала со своего места и резко наклонилась над столом, не обращая внимания на протестующие возгласы адвоката. – От тебя пахло тальком – так же, как сейчас. Тальком и потом. Ты что-то взмок, Арни? Помнишь, что ты сказал мне тогда?

– Как я могу помнить то, чего не говорил? Меня там не было.

– Ты сказал, что не трахаешь таких, как я. Полагаю, тебе просто не захотелось доставать свой член – не настолько он велик, чтобы произвести впечатление. Впрочем, у таких, как ты, он и так стоит лишь в половине случаев.

– Жаль, что ты не сломала там свою шею.

– Допрос окончен, – заявил адвокат.

– Нужно было толкнуть меня посильнее. Может, хоть так бы ты смог получить удовлетворение.

– Мне следовало спустить тебя с этой чертовой лестницы.

Фиби снова опустилась на стул, чувствуя, как горячий шар в груди начал понемногу растворяться.

– Вот ты и ошибся.

– Я уже сказал, допрос окончен.

– Вот и чудесно, – Лиз встала со своего места. – Офицер Микс, вы арестованы.

Из комнаты допросов Фиби направилась прямо в свой кабинет. Заперев за собой дверь, она сделала то, к чему раньше прибегала лишь в крайних случаях, а именно плотно закрыла все жалюзи. Затем осторожно присела на стул.

Тело ее сотрясала странная дрожь. «Что ты хочешь, – мысленно сказала себе Фиби, – как-никак эмоциональное потрясение». Ей пришлось выдержать настоящий стресс, и это не лучшим образом сказалось на ее физическом состоянии. По-хорошему, следовало бы принять таблетки, но они всегда вгоняли ее в сон. Уж лучше ограничиться небольшим количеством успокоительного. Потянувшись за пузырьком, она обратила внимание на то, как сильно дрожат у нее руки.

Да, горячий шар в груди растворился, но за это ей пришлось заплатить немалую цену.

Она не отозвалась на стук в дверь, подумала только: «Уходите, дайте мне побыть одной хотя бы пять минут».

Но дверь распахнулась, и в комнату вошла Лиз.

– Извини. Ты в порядке?

– Если честно, то меня трясет.

– Там этого не было заметно.

– Он смотрел на меня, смотрел мне прямо в глаза. Он ничуть не сожалел о том, что избил меня. Единственное, чего ему хотелось, – сделать мне еще больнее.

– Это его и выдало, – заметила Лиз. – Даже адвокат не смог помешать. Арни просто утратил над собой контроль. И когда это дойдет до суда…

– Лиз, мы обе знаем, что это никогда не дойдет до суда.

Лиз присела на край стола.

– Ладно, пусть так. Думаю, они договорятся. Наше управление, прокурор – никто не хочет публичного разбирательства. Вдобавок даже с учетом того, что произошло на допросе, дело это немного шаткое… Впрочем, у нас достаточно оснований, чтобы обвинить Микса, так что его адвокат наверняка захочет пойти на мировую. Нет никаких сомнений в том, что Арни разжалуют и он потеряет свой жетон. Тебе этого достаточно, Фиби?

– Думаю, да. И спасибо тебе за все.

– Ты и сама сделала немало, чтобы довести это все до конца.

– Послушай-ка, – сказала Фиби, заметив, что Лиз собирается уйти, – я знаю тут один уютный бар – ирландский паб на Ривер-стрит. Я бы хотела пригласить тебя туда на кружечку пива. Только не сейчас, а через несколько дней – когда мое лицо позволит мне наконец показаться на людях.

– Договорились. Позвони, когда будешь готова. Пока, Фиби.

На нижнем этаже здания Арни мерил шагами свою камеру. Они все-таки арестовали его. Трижды никчемный адвокат!

И все эти проклятые сучки. Нападение, побои, сексуальные домогательства. Они решили засадить его – и все потому, что эта идиотка не смогла стерпеть несколько синяков, которые она, видит бог, полностью заслужила.

Но это у них не пройдет. Упрятать его в тюрьму? Как бы не так.

Он резко повернулся на звук открываемой двери. Слова уже готовы были сорваться у него с языка, но при виде отца, который предостерегающе покачал головой, Арни лишь мрачно промолчал.

И только когда охрана ушла, его прорвало:

– Они пытаются пришить мне это чертово дело. Неужели она думает, что сможет засадить меня в тюрьму, опозорив предварительно перед коллегами? Эта сучка…

– Сядь. И заткнись.

Арни сел, однако слова продолжали литься из него потоком.

– Вдобавок они привлекли к этому девицу из прокуратуры. Чертовы девки, это они все устроили. О чем, скажи на милость, думает Чак? – в раздражении поинтересовался Арни, имея в виду прокурора. – Почему он не закроет это идиотское дело?

– Были выдвинуты официальные обвинения, и теперь он намерен отпустить тебя под залог.

– Ничего не скажешь, здорово, – Арни с отвращением вскинул руки. – Меня суют в тюрьму по этому гребаному делу, а выйти отсюда я могу только под залог. К черту, па. Я могу потерять полицейский жетон. Нужно связаться с отделом внутреннего расследования, пусть они займутся Макнамарой. Ты же знаешь, это все происки Мак-Ви. Из-за этой парочки я и попал сюда.

Микс-старший выслушал эту тираду со сжатыми губами.

– Ты попал сюда потому, что не смог вовремя заткнуться – совсем как сейчас. А теперь я хочу спросить у тебя кое-что. Только между нами. Я спрошу один раз, и ты ответишь мне правду. Не вздумай солгать. Если я пойму, что ты лжешь, то сразу развернусь и уйду, так что дальше ты будешь выпутываться сам, без моей помощи.

Раздражение мгновенно исчезло с лица Арни, превратившись сначала в растерянность, а затем и в страх.

– Бога ради, папа.

– Это ты напал на нее, Арни? Смотри мне в глаза. Это ты сделал?

– Я…

– Не вздумай лгать.

– Она отстранила меня. Использовала меня как козла отпущения. Ты же сам учил меня, что никому нельзя давать спуску. Если тебя пнули, пни в ответ.

Микс мрачно смотрел на сына.

– Я что, учил тебя бить женщину? Я учил тебя этому, парень?

– Я не мог оставить все как есть. Я…

Резкий удар по лицу заставил его умолкнуть на полуслове. Арни, набычившись, смотрел на отца влажными от слез глазами.

– Я что, учил тебя нападать на офицера полиции, да еще со спины? Я хотел, чтобы ты стал мужчиной, черт возьми, а не прятался на лестнице и не бросался с кулаками на женщин. Ты – позор не только нашей семьи, но и нашей профессии.

– Если на тебя наезжают, дай сдачи – и как следует. Так ты меня учил. Так я и поступил.

– Если ты не видишь разницы, говорить тут уже бесполезно.

Микс устало поднялся на ноги.

– Я постараюсь сделать для тебя то, что пока еще в моих силах. Ты мой сын, и я сделаю это для тебя, для твоей матери, для моего внука. Но с работой тебе придется распрощаться. И если бы я мог тут что-то изменить, то все равно бы не стал.

– Но как же ты сможешь гордиться нашей фамилией, если твой сын уже не будет полицейским?

– Не знаю. Я вытащу тебя отсюда – все, что я могу для тебя сделать. Что потом – не знаю.

– Мне казалось, что и ты так поступил бы на моем месте.

– Только этого не хватало. Охрана! – крикнул он и вышел, оставив своего сына в одиночестве.

К воскресенью Фиби решила снять повязку. Она уже успела устать от нее, устать от лекарств и от синяков.

Иногда ей хотелось поплакать и пожаловаться на жизнь, однако приходилось сдерживаться – чтобы не огорчать еще больше своих близких. И от этого она тоже устала.

И все же после душа она чувствовала себя не так уж плохо – особенно когда удержалась от искушения взглянуть на себя в зеркало. Она даже умудрилась надеть халат, не затратив на это слишком больших усилий. Вдохновленная такими успехами, Фиби решила, что сможет не только выдержать субботний ужин, но и посидеть со своими близкими часиков до десяти – пока силы не покинут ее окончательно.

Стоило Фиби вернуться в спальню, как в ту же минуту в дверях показалась ее невестка.

– Тук-тук, – сказала Джози с ослепительной улыбкой. – Как чувствует себя пациент?

– Весьма признательна, но я вычеркнула себя из списка недееспособных.

– Прости, но последнее слово тут за мной. Снимай халат.

– Ради бога, Джози.

Джози снова сверкнула ослепительной улыбкой. Она была маленького росточка, да и весила всего ничего. Но за этой ангельской внешностью скрывалась натура, способная посрамить медсестру Рэдчед.

– Снимай халат, дорогуша, или я пожалуюсь твоей маме.

– Это угроза?

– Само собой.