Текст книги "Траст"

Глава четырнадцатая

Южная Бэттери-стрит

Пятница

Поутру, закинувшись тремя таблетками «Адвила», я сидел с ДжоДжо на галерее второго этажа родового дома Палмера Кинкейда. Потолочные вентиляторы все кружили и кружили, взбивая мешанину из пыльцы амброзии и москитов. Мы потягивали капучино, устремив взгляды на обширную Чарльстонскую гавань. Ее такса Холи спала на спине, растопырив лапы и видя во сне, как ей почесывают брюхо.

Я испытывал СДВГ[38]38
  СДВГ – синдром дефицита внимания/гиперактивности. Одна из самых актуальных проблем нейропедиатрии. Дети с синдромом дефицита внимания отличаются нормальным или даже высоким интеллектом, но успехами в школе не блещут. Такова официальная формулировка. Но при взгляде на нынешнее общество поневоле заподозришь, что их низкая успеваемость – не вопреки, а благодаря высокому интеллекту.


[Закрыть], в голове моей беспорядочно клубились мысли вчерашней ночи и раннего утра. Противопохмельное средство еще не полностью подействовало. Я пытался сосредоточиться. Но морские виды – подернутые рябью воды и изредка проплывающие парусные яхты – все время меня отвлекали. На чарльстонцах, решил я, лежит уникальная ответственность. Старинные семьи не столько владеют городом, сколько тащат его в современность, как бы тот ни сопротивлялся.

Вдали виднелся форт Самтер – то самое место, где войска Конфедерации впервые атаковали северян в 1861 году. Остров показался мне предвестником грядущего. Вполне может статься, что в качестве попечителя Фонда Пальметто я вот-вот ввяжусь во вторую гражданскую войну. Потому-то и пришел повидаться с ДжоДжо.

– Как ты, ничего?

– Примерно как и следовало ожидать, – непроницаемо черные очки ДжоДжо скрывали глаза, будто повязка. – Не могу поверить, что Палмера больше нет.

– Я тоже.

– Он любил ходить под парусом по ночам, – заметила она с грустью в голосе и обратила лицо к морю. – Приходил домой под утро, за милю разя креветками, солью и винным перегаром. А этот дурацкий соус-коктейль! Он выводил меня из себя.

Помолчав, ДжоДжо отхлебнула из своей чашки. Я не отозвался ни словом, просто слушал. Вообразил, как ее карие глаза обшаривают гавань, отыскивая воспоминания о Палмере у руля «Забияки». А может, она думала о ребенке, которым они так и не обзавелись. Слова Клэр, сказанные вчера ночью, все еще вертелись у меня в голове:

«Детей у них нет, и теперь она съезжает из родового дома. Она не одна из нас».

– Палмер будил меня, – продолжала ДжоДжо, – и я, одуревшая спросонья, толком не оклемавшись, подымала хай. А сейчас все бы отдала, чтобы те дни вернулись. Я его обожала.

– Не стоит бичевать себя.

Солнечные очки скрывали половину ее лица – высокие скулы и безупречную кожу золотистого оттенка, очень мягкую и гладкую. Мне хотелось, чтобы она сняла эти чертовы шоры. Хотелось понять, о чем она думает.

– Я был в твоей шкуре, ДжоДжо. Я сам играл во все эти игры разума. Удовольствия никакого, потому что на выигрыш рассчитывать нечего и думать. Ведь уже ничего не вернуть.

По ее щеке скатилась слеза. Капля выползла из-под дурацких темных очков и начала прокладывать дорогу к длинной, прямо-таки скульптурной шее. Нежные черты лица. Нестареющая красота.

– Скажи только, чем я могу помочь, – я подался вперед, решив, что мои слова достигли цели.

– Палмер уже это сделал. – ДжоДжо с трогательным видом пожала мне руку. А я пожал в ответ, хоть физический контакт и не в стиле O’Рурка, но взаимность казалась наиболее уместной.

– Ты о Фонде Пальметто?

– Ты нам нужен. – Она сняла темные очки, показав карие глаза, покрасневшие от горя. Теперь, когда похороны остались позади и толпы друзей вернулись к собственным жизням, боль утратила остроту, зато поселилась в душе основательно.

– У вас с Клэр грандиозное дело, – закинул я наживку, чтобы посмотреть, как ДжоДжо отреагирует на имя дочери Палмера.

– СКК дала одобрение на то, чтобы ты вошел в правление?

– Пока нет.

– Клэр – девушка смышленая, – было видно, что ДжоДжо ведет свою игру. – Пугающе смышленая. У нее есть деловая хватка, унаследованная от отца. Мы будем замечательной командой, потому что мы и были замечательной командой.

– Самой лучшей.

– Но ни она, ни я в инвестициях не сильны, а остальных наших финансовых консультантов Палмер велел выбросить из головы. Ты единственный, кому можно доверять.

Подобных слов я не ожидал. Равно как и отсутствия враждебных чувств по отношению к девушке. Я-то думал, что она возненавидит Клэр. Что столкнет падчерицу под автобус. Но если жена Палмера и чувствовала какую-либо обиду, то не выказывала ее.

– Попробую дозвониться до босса еще разок.

– Ты нам нужен, – женщина держала меня уже за обе руки. – На следующей неделе нам предстоит принять важное решение, и я боюсь.

– Чего?

– Совершить ошибку. Палмер всегда говорит: «Теряя близких, люди тупеют, как пеньки».

– Я здесь, чтобы помочь.

– Может, мы сможем завтра съездить на пляж и потолковать о деньгах. Не фонда, а моих. – ДжоДжо как бы случайно положила ладонь мне на плечо. Было в этом жесте что-то сближающее.

– С радостью.

– Ты меня знаешь. Палмер делал деньги. А я их тратила. Пожалуй, без посторонней помощи мне в бюджет не вписаться.

Ну, понеслось.

Но ожидавшийся приступ гнева так и не начался. Вместо того ДжоДжо добавила:

– Он сделал мою жизнь лучше.

– Мою тоже.

Позже тем же утром, шагая обратно к отелю, я поймал себя на мысли, что в городе появилась новая Мадам Посол. И зовут ее ДжоДжо. А за женскую интуицию Клэр Кинкейд я не дал бы и двух центов.

* * *

– Нет, нет и нет! – мы не проговорили по телефону и тридцати секунд. А Кэти Андерс уже довела себя до истерики.

– Не вижу проблем.

– У вас есть дела поважнее.

– О чем вы?

Я шагал в тени дубов по Митинг-стрит мимо дома Джозии Смита[39]39
  Дом Джозии Смита – весьма впечатляющее строение. Чтобы им полюбоваться, достаточно набрать поисковый запрос Josiah Smith House. Особняк Калхунов – Calhoun mansion.


[Закрыть] и особняка Калхунов, пребывая в полной готовности швырнуть свой мобильник в следующий почтовый ящик. Вокруг воняло лошадиным дерьмом, и повинны в том были не только конные экипажи. Без моего босса, наверное, тоже не обошлось.

– Прикиньте на пальцах, – с досадой, напряженно проговорила Андерс. Готов спорить, что при этом она бросила взгляд на часы. – Кинкейды просто хранят у вас двадцать миллионов. Вот и все.

На какой планете ты живешь?

– Семье нужна моя помощь.

– Вы знаете нашу политику.

– Вас я всего лишь уведомил. Одобрение я получу от нормативно-правового, с вашей поддержкой или без оной. – Под началом Андерс я проработал меньше месяца. И уже держу кулаки за босса номер пятнадцать.

– Это не поможет.

– Посмотрим.

– Вы попечитель – доверительный управляющий, – упорствовала она. – Если что-нибудь стрясется, вас повесят.

– Кинкейды – мои друзья.

– Ой, сейчас слезу пущу! – саркастически бросила она. – Мне что, действительно надо вам растолковывать ваши обязательства перед фирмой?

Сердце у этой бабы прогнило настолько, что и стервятника стошнит. До нее даже не дошло, какое значение посту в правлении Фонда Пальметто придаю я. На попятную не пойду ни за что.

– В Фонде предусмотрено страхование финансовой ответственности для управляющих. Я уже говорил с юристами.

– Нашими?

– Их.

– Да нашим все равно некогда.

Ехидная реплика босса вывела меня из себя. И ваш покорный слуга обрушился на нее всем весом, на уолл-стритский манер, пригрозив уйти из бизнеса. В биржевой работе это порой единственный способ привлечь внимание.

– А вот Фрэнк Курц так бы не сказал. Хоть он теперь и в «Морган Стэнли», отношения у него с нашими людьми отличные.

– Как вам будет угодно.

Ее безразличие заставило меня прикусить язык.

– Послушайте, я и так сказала слишком много, – тон Андерс явно смягчился. – Сейчас не лучший момент просить у нормативно-правового хоть что-нибудь.

– Почему?

– Просто возвращайтесь, – на вопрос она ответить не потрудилась.

– Ни за что.

– Гроув, вы мне нравитесь.

Ой-ей.

– Потому-то и велю вам, – продолжала она, – выбросить Фонд Пальметто из головы и сосредоточиться на работе.

– Зола и Хлоя держат все под контролем. А раз уж вы не объясняете, какие проблемы у нормативно-правового, то я займусь кое-какими делами там.

– Делайте, что считаете нужным.

Вот и все. Мы дали отбой – двое коллег, разобщенных погоней за деньгами.

– Ты остаешься в Чарльстоне?

Андерс только что закончила пререкаться со мной по телефону. Как правило, после ругани с ней я звоню Энни, чтобы побрюзжать на босса. И обычно основательное очищение, в ходе которого я спускаю пар по поводу дурацких решений, помогает. Вот только сегодня наш разговор чуть ли не сразу сошел с рельсов и больше к СКК не вернулся.

– Палмер просил меня стать попечителем Фонда Пальметто, – ответил я.

– Поздравляю. Дело крупное, правда?

– ДжоДжо сказала, что во вторник важное заседание.

– Так приезжай на выходные домой.

– Я обещал просмотреть ее бумаги.

– А как же обед с моими друзьями?

– Вот черт, совсем забыл.

Ну, типа того. Мы с Энни планировали в субботу вечером встретиться с ее однокашниками по старшим классам, а значит, мне платить за всех. Они будут есть. Будут пить. И скроются в туалете, когда принесут счет, предоставив мне сделать широкий жест и заплатить, потому что я единственный, у кого есть гребаная работа. Это одна из форм поведения, от каких у меня мороз по коже. Лично я считаю, что для нью-йоркских халявщиков в аду отведено особое местечко.

Энни промолчала.

– Придется отменить.

Собеседница появилась перед моим мысленным взором – брови приподняты, уголки полных губ изогнуты кверху, а испытующий взгляд говорит: «Только не гони пургу». А может, прищурилась, как бы намекая, что способна выволочь мысли прямо из черепушки. Моей. Она наделена шестым чувством на все случаи жизни.

– Не можешь. ДжоДжо – клиент.

В таких вещах Энни знает толк. Азы она постигла за первые два года работы на меня. Это было как раз накануне моего грандиозного фиаско с Чарли Келеменом и его схемой Понци – той самой, из-за которой меня чуть не выставили за порог; той самой, благодаря которой я попал на обложку «Нью-Йорк Пост». Энни тогда рискнула всем на свете, чтобы прикрыть мне спину. Через год после того, как мы разгребли весь бардак, она ушла из СКК, чтобы поступить в Колумбийский.

– Ты права, – любой другой ответ с моей стороны был бы лицемерием.

– У меня лекция. Позвоню вечером.

– На мобильник, ладно?

– А почему не в отель?

– Клэр предложила мне свой флигель.

– Ты остановился у нее в доме? – осведомилась Энни после продолжительной паузы.

Ой-ей.

– В отдельной постройке на заднем дворе. Но я умираю от желания поглядеть на ее дом. Клэр утверждает, что он построен до Гражданской войны, – я постарался поведать это небрежно, как какой-нибудь пустяк. Дескать, ничего особенного, просто остановился у однокашницы. Сущая ерунда, если умеешь плясать на лезвии ножа.

– Но ты же любишь четырехзвездочные отели. Обслуживание номеров и чистые туалеты, правда?

– Клэр из семьи с состоянием в двести миллионов долларов. Туалеты в порядке.

– Наверно, – сказала Энни. – Кстати, лекция вот-вот начнется.

– Почему бы тебе не приехать в Чарльстон на выходные?

– Все, начинаются занятия, – ответила она. – Позвони мне.

Наш разговор резко завершился, и я понял, что Энни в бешенстве. А я тут шагаю обратно в свой отель, чтобы сложить вещи и перебраться во флигель Клэр Кинкейд. Чтобы сводить ее на обед и сидеть нос к носу после нескольких бокалов водки с мартини, толкуя о днях былых и разбираясь с собственными комплексами насчет элиты Чарльстона. Ну, что я не вписываюсь в их общество и все такое.

Когда назначаешь на выходные сразу два свидания в одном и том же месте – будто бы ненамеренно – и огорчаешь единственного важнейшего в своей жизни человека, проникаешься к себе какой-то особой ненавистью.

Глава пятнадцатая

Ламбертон, Северная Каролина

Понедельник

В двадцати минутах к югу от Фейетвилла Бонг покинул I-95, свернув на федеральное шоссе 301. Не прошло и минуты, как он, припарковав свой прокатный «Форд», принялся разглядывать татуировку солнцепаука на своем предплечье.

Нипочем не угадаешь, что именно запомнится людям. Спустив длинные белые рукава, он надвинул черную бейсболку на лоб пониже. На ней никаких опознавательных знаков.

Парковка у ламбертонского «Волмарта» смахивала на постапокалиптический пейзаж. Унылая. Захламленная. Голая. И отчего это такая богатая и могущественная арканзасская компания вбухивает столько денег в дорожное покрытие и так мало тратит на растения?

Чудовищные фонарные столбы росли из бетона, как сорняки Эры Водолея. Светильники наверху казались более живыми, чем чахлые деревца, раскиданные вокруг стоянки.

– Никакого внимания к деталям, – проворчал он под нос, укоризненно покачав головой.

– Здравствуйте, – проскрипел зазывала «Волмарта». Багровое лицо старика смахивало на топографическую карту, а прокуренный голос провозглашал о двух пачках в день. Сгорбившись на табурете, он опирался локтями о тележку для покупок, а его задний карман оттопыривался.

Бонгу подумалось, что приставить подобного типа приветствовать посетителей – решение странное. «Волмарту» перед фасадом не хватает сисек. Лучше всего на существе женского пола. А этот дед выглядит так, будто находится в паре вздохов от звонка в 911.

– Так держать, капитан.

В магазине Бонг осмотрел планировку, стеллажи, способы маркировки разных секций. Одноразовый сотовый телефон он нашел в отделе электроники. Тот стоил 19 долларов 95 центов с проплаченными разговорами на 10 долларов. Выбрав про запас телефонную карточку еще на 25 долларов, он расплатился наличными и двинулся в отдел материалов для ремонта, где приобрел баллончик «Грейт Стаффа». И снова расплатился наличными, надвинув козырек пониже.

– Спасибо за посещение, – окликнул зазывала.

Сделав ручкой, Бонг направился на улицу. Надо бы перехватить чего-нибудь съестного. По ту сторону стоянки виднелась закусочная сети «Дэйри Квин», и можно подкрепиться сладким, прежде чем заняться франшизой.

Клиенты. Боссы. Задницы всех размеров, форм и видов.

* * *

Встреча произошла двадцать лет назад.

Бонг все помнил, будто она случилась только вчера. Он работал в Макати – деловом районе центра Манилы. Основательный и практичный, хоть и малость грубоватый, он заслужил репутацию делового человека, не занимающегося ерундой и выполняющего, что поручено. Он был восходящей молодой звездой.

Пока не закатился.

Поначалу новости были только хорошими. Один босс убедил его включиться в программу вечернего образования. Фирма брала на себя расходы по учебе в юридической школе, если он по окончании проработает в ней не менее трех лет. После получения диплома другой босс уговорил его провести полгода в Гонконге. Там он сможет изучить инфраструктуру компании до тонкостей.

Повышения следовали одно за другим в бешеном темпе.

Через четыре года по окончании юридической школы Бонг нацеливался возглавить отделение. Ходили слухи, что шефу дадут синекуру то ли в Сингапуре, то ли в Гонконге. И та, и другая должности были очень заманчивы. Логично, что молодой специалист должен стать преемником.

– Вы не закроете за собой дверь? – вышивка на баронг тагалоге его шефа – легкой деловой рубашке, излюбленной бизнес-сообществом, – на вкус Бонга была слишком крикливой.

– Разумеется.

– Полагаю, вы слыхали, что меня переводят в Нью-Йорк на три года.

– Ого! Поздравляю, – Бонг почуял, как его собственные шансы растут. Лично ему столь крупные подвижки сулили только хорошее.

– Вот потому-то эта беседа дается мне с таким трудом.

Ой-ей.

Шеф ломал руки, избегая встречаться с ним взглядом.

– Э-э, не знаю, с чего начать.

– Как я понимаю, меня обошли?

– Мою работу отдают Бебе.

– Бебе?! Вы, наверно, шутите?

– Будете подчиняться ей.

– Она же некомпетентна.

– Мы хотим, чтобы вы управляли Себу, – продолжал шеф, не обращая внимания на вспышку Бонга. Речь шла об острове примерно в центре Филиппин.

– Мне придется вернуться?

Тот утвердительно кивнул.

– Ваша семья будет в восторге.

– Я чем-то проштрафился? – глаза Бонга засверкали. Он почувствовал, как в душе вздымается гнев, и испытал ошеломительное желание напинать этому фату по заднице.

– Нет.

Ты что, трахал Бебе?

Бонг сложил руки на груди.

– Не уйду, пока не скажете мне, почему. Уж в этом вы не смеете мне отказать. Потому что мы оба понимаем, что вы сплавляете меня в глухомань.

– Слишком много вопросов. Таких, какими друзей здесь не наживешь. На этом и покончим.

* * *

Бонг подумал, не заказать ли еще молочный шейк. Но меню «Дэйри Квин» только отсрочит неизбежное. Вытащив мобильник из упаковки, он немного повозился с карточкой на 25 долларов и позвонил своему клиенту по франшизе.

– Это я.

– Что так долго? – с присвистом произнес Моррено.

– Надо было кое-что прибрать.

– Прибрать! – фыркнул Морено. – Ты устроил в округе Колумбия бардак!

Бонг держал телефон подальше от уха, пока вопли не прекратились.

– Обычный бизнес.

– Опаздывать не в твоем духе.

– Я устранял проблему.

– В точности то же говорил и Сэмми.

Угроза прозвучала абсолютно неприкрыто. Злополучное странствие Сэмми по пищевой цепи вошло в легенды. Морено скормил его профессиональной дробилке для древесных отходов. У нее был двигатель мощностью пятнадцать лошадиных сил. От человека не осталось почти ничего. Оставшиеся куски пошли на корм молот-рыб, так и кишащих у побережья острова Мальпело. Так что теперь Сэмми – всего-навсего рыбьи какашки на дне морском. А может, по пути вниз дерьмо растворилось, чтобы отправиться в кишки к зоопланктону. Морено дотошен до безобразия.

Бонга замутило.

– Мы же работаем вместе уже давно.

– Давай так и оставим. Это не бейсбол.

– В каком смысле?

– Один страйк, и ты в ауте.

– Не надо угрожать, – запротестовал Бонг. – Ты платишь за внимание к деталям.

– Мне нужен не перфекционист, – Морено затянул «с» в слове «перфекционист», – а деньги. Вот что нужно.

Двадцать минут спустя Бонг остановился у «К югу от границы». Несмотря на рекламные щиты вдоль I-95, парк отдыха выглядел пустым и обветшавшим. Это местечко видало и лучшие дни. Вытащив из своего портпледа молоток, мужчина огляделся, проверяя, не видит ли кто, и разбил телефон вдребезги. И половину мелких осколков высыпал в урну возле магазина фейерверков.

Сорок пять минут спустя Бонг выбросил оставшиеся обломки электронных схем у входа в «Хардис»[40]40
  «Хардис» (Hardee’s) – сеть ресторанов, специализирующихся на гамбургерах. В Россию пробиться не сумела, зато первой из конкурентов обосновалась в Казахстане.


[Закрыть] рядом с I-95 под Флоренсом. Ничто так не способствует предотвращению ошибок, как угроза превратиться в корм для рыб. А чтобы унять голод, он перехватил по дороге картошки-фри.

Гребаный Морено.

Глава шестнадцатая

Вашингтон, округ Колумбия

– Не делай этого.

– Стараюсь для твоего же блага. – Уокер уставился на нее рыбьим глазом. Лицо его хранило совершенно бесстрастное выражение, будто фото на паспорт, с одной лишь разницей: он прикусывал внутреннюю сторону щеки – правая была втянута сильнее, чем левая.

– Прости, что не вижу смысла. – Торрес тотчас пожалела о саркастическом выпаде. Но ее босс перевел полевую операцию ФБР из округа Колумбия в Квантико. Лишние сорок минут в дороге с ходу спровоцируют мирные переговоры на высшем уровне с мужем и младшей сестрой – няней первого и последнего из прибежищ.

– Моя работа – заботиться о безопасности агентов. И их семей тоже.

Торрес закатила глаза.

– А ты не чересчур мелодраматичен?

Уокер выпрямился.

– У нас на задворках труп священника. А три года назад Морено объявил выкуп за головы следователей ФБР. Прости, но не вижу мелодрамы.

– Выкуп – просто шутка. Ты же знаешь. И я знаю.

– Миллион баксов – это не шутка, – отрезал Уокер.

– И я сомневаюсь, что какой-нибудь подонок опознает меня за пределами нашего офиса в округе Колумбия.

– Но ведь тот адвокат вас нашел.

– Там дело другое. Он набрал номер пакета для улик и схлопотал самый большой сюрприз в жизни. – Пока что Торрес с опасениями Уокера не соглашалась.

– Может, Хьюз – подсадная утка Морено.

– Вряд ли.

– Не понимаю твоего упрямства.

Уокер чуть помолчал – достаточно долго, чтобы яростно поизмываться над своей правой щекой. Торрес даже задумалась, не прокусит ли он ее насквозь. Ну, хотя бы не хрустит пальцами.

– Люди Морено только что убили священника, – продолжал он. – Тебе кажется, что у агентов ФБР иммунитет к смерти?

Тут Уокер прав.

Лишнее время на дорогу Торрес было не по душе. Но она справится, как всегда. Уж такова специфика ее службы. С неудобствами сживаешься. Кобура натирает лодыжку – ничего. Осведомитель звонит во время школьного спектакля твоей дочери – поднимай задницу и спеши к нему на встречу до того, как прекрасный принц поцелует Белоснежку во втором действии. Аресты оправдывают все принесенные жертвы. Нет ничего лучше, чем выброс адреналина от того, что ткнешь харей какого-нибудь мерзавца в стену.

– Ладно. Поняла. – Торрес встала, чтобы уйти.

Спорить дальше без толку.

– Закрой дверь и сядь.

Требование Уокера – знак скверный.

– Есть проблема?

– Ага, я беспокоюсь о тебе.

– Почему?

– Мы знаем друг друга уже давно.

– Давай к сути. – Торрес снова плюхнулось в гостевое кресло, и сиденье с шумом выпустило воздух. Ей хотелось, чтобы Уокер не тянул.

– У тебя нервы начинают сдавать.

– «Сдавать»?! – возвысила она голос, вцепившись в подлокотники удушающей хваткой.

Он пожевал щеку.

– Я вот думаю, не нужно ли тебе малость передохнуть.

– Нет.

– В офисе ты заводишься с пол-оборота.

– Я хочу вести это дело.

– А я не хочу терять тебя. Ты слишком хороший агент, чтобы я сидел тут сложа руки и смотрел, как ты горишь на работе.

– Я вложила в расследование три года жизни, – заявила она Уокеру. – Отстранив меня сейчас, ты разобьешь мне сердце.

– Никто тебя не отстраняет. Но я хочу, чтобы ты подумала о более свободном графике.

Вот оно. «Свободный график» – конец карьеры в ФБР.

– Значит, про карьерный рост можно забыть. Ты это знаешь. И я знаю.

– Все не так плохо.

– Женская специфика. – Торрес помедлила.

– А?

– Чем мы дальше от эпицентра событий – тем меньше интереса представляем.

– Просто подумай об этом. Больше я ни о чем не прошу.

– Уже подумала, – отрезала Торрес. – И ответ «нет». У нас есть более серьезные вопросы.

– Например?

– Ну, хотя бы Бисквит Хьюз. Он лезет в драку не с тем парнем.

Уокер раздраженно поморщился.

– Я же тебе сказал. Он может быть членом клана Морено.

– Уж в этом ты мне поверь.

– Надеюсь, ты не говорила с ним о Морено.

– Не исключено, – рискнула ответить Торрес, что для уха Уокера прозвучало очень похоже на «да».

– Ты сорвешь расследование.

– Хьюз – упорный человек. Он будет разнюхивать насчет «Самых интимных радостей», и если Морено узнает, адвокат лишится некоторых частей тела.

– Не наша проблема.

– Проклятье, Уокер, он же гражданское лицо.

– Не наша проблема.