Текст книги "Траст"

Глава семнадцатая

Контора Бисквита

Играть в гляделки с ЖК-экраном – дело гиблое. Компьютеры не моргают.

Последние два часа Бисквит изучал веб-сайты Католического фонда и ничего не нарыл. Глаза у него покраснели, а рассудок затуманился. Адвокат сделал головой широкое круговое движение, будто хотел стряхнуть паутину. Он буквально вывихнул мозги в поисках идей, гадая, что предпринять дальше. Надо было позвонить миссис Джейсон Локлир, и он вспомнил собственные слова, сказанные жителям района две недели назад: «Инстинкт подсказывает мне, что надо первым делом проверить владельцев».

Ага, разумеется.

Бисквит взъерошил спутанную копну волос. Побарабанил толстыми пальцами по столу и отодвинул в сторону счет от бухгалтера. Он подал налоговую декларацию всего две недели назад – проволочки превратились для него в образ жизни, учитывая его долю в «Полинезийском баре Фила». А чертов бухгалтер уже подал счет-фактуру, когда чернила на форме 1040 еще и просохнуть не успели.

– Вот оно! – взревел Бисквит, колотя кулаком о стол и лучась энергией момента просветления.

– Ты в порядке? – спросила его ассистентка Маргарет от своего компьютера снаружи его кабинета, не потрудившись включить интерком.

– Счастлив, как собака с двумя хвостами.

Налоговые декларации, по опыту знал Бисквит, дают уйму информации. Обычно на их добывание уходит целая вечность. Но благотворительные учреждения представляют собой исключение, потому что налоговая служба требует, чтобы подобные заведения предавали свои сведения огласке. Форма 990 являет собой совершеннейший оксюморон: «Декларация об освобождении организации от подоходного налога». А еще это стало лучшей идеей Бисквита с прошлого воскресенья.

Он впечатал в адресную строку браузера «guidestar.org». На сайте содержатся 990-е большинства фондов. И за несколько нажатий на клавиши выудил самые свежие декларации Католического фонда. На первой странице раздел формы 990, озаглавленный «Резюме», гласил:

Первостепенное назначение освобождения Католического фонда от налогообложения – выделение грантов. Мы сотрудничаем с жертвователями, дабы способствовать утверждению экономической справедливости. В первую очередь мы уделяем внимание правам детей. Наши дети должны жить в здоровой, социально ответственной среде, где права человека соблюдаются и защищаются.

– А как порно способствует экономической справедливости?

– Чего-чего? – прокричала Маргарет. Уши у нее, как у слона.

– Ничего, дорогуша.

Ниже на странице под заголовком «Блок электронной цифровой подписи» Бисквит обнаружил имя «Отец Фредерик Рикардо, Президент». Что даже лучше, нашел номер специалиста по налоговой документации – Дональда Лима из независимой аудиторской компании «Бустаманте и Лим» в Сан-Франциско.

Бисквит поглядел на часы: на Западном побережье начало десятого утра. Потом набрал региональный код 415. К его изумлению, ответили после первого же звонка.

– Лим слушает.

Бисквит представился, сообщил о своей профессии и пояснил:

– Ваше имя я нашел в 990-й, которую вы готовили для Католического фонда.

– Да?

– Я бы хотел связаться с отцом Рикардо.

– Чтобы сделать пожертвование? – осведомился Лим. – Я вам скажу, куда адресовать чек.

– Нет. Я хочу обсудить долю Католического фонда в «Самых интимных радостях».

– Хотите выкупить ее?

Реакция Лима застала Бисквита врасплох.

– А СИР выставлен на продажу?

– Когда речь идет о правах детей, на кон ставится все.

Бисквит почесал голову.

Потянулась секунда за секундой.

Наконец Лиму надоело слушать, как оседает пыль.

– Если у вас больше ничего, мистер Хьюз…

– Вообще-то еще кое-что, – ответил Бисквит. – Я удивлен.

– Чем?

– Тем, что вы продаете бизнес, открывшийся чуть больше недели назад. Что католическая благотворительная организация является владельцем гипермаркета только для взрослых.

– Потому и хотите поговорить с отцом Рикардо? – это объяснение вызвало у Лима раздражение.

– Лучше с ним, чем с фейетвиллским филиалом «NBC news». – У Бисквита не было ни малейшего желания вступать в противоборство на столь раннем этапе. Равно как и уведомлять прессу, учитывая предупреждение агента Торрес. Но Лим был готов бросить трубку.

– Как вам угодно.

– Вот погодите, скоро пресса во всех красках опишет СИР. – Бисквит отчаянно пытался выудить у бухгалтера какие-нибудь сведения. – Так прямо и вижу. Католики комплектуют эротические игрушки индульгенциями от самого папы.

– Вы когда-нибудь бывали в странах третьего мира, мистер Хьюз?

– Ирак. Он достаточно третий, коллега?

– Тогда вы видели нищету и грязь, – Лим заговорил быстрее, более оживленно. – Детям достается хуже всех. И добро, творимое моим клиентом, перевешивает любую кривду, связанную с таким даром.

– Дозвольте-ка расставить все по своим местам. Кто-то пожертвовал СИР Католическому фонду?

– Я и так сказал слишком много, – пошел Лим на попятную. – Обсуждать дарителей я не вправе.

– Справедливо. Я по-прежнему хотел бы поговорить с отцом Рикардо.

– Он человек занятой.

– А клиенты рвут и мечут из-за «Самых интимных радостей».

– Посоветуйте им подумать о детях.

– Легко вам говорить, – парировал Бисквит. – У вас на задворках нет такого магнита для извращенцев.

– Как я уже сказал, – отрезал Лим, – если вашим клиентам не по душе СИР, сделайте нам предложение.

Отбой.

– Иди-ка ты в задницу, – ответил Бисквит гудкам. У него теперь есть телефонный номер Лима и адрес его конторы – вполне респектабельное местечко на Монтгомери-стрит, 44. Бухгалтер разговорится – если не по телефону, то хотя бы в суде.

Быть может.

* * *

Шансы, жахнет ли ассистентка Бисквита по кнопке «Связь» или заорет из-за угла, всегда были пятьдесят на пятьдесят. На сей раз Маргарет воспользовалась интеркомом. И сказала скрипучим голосом, надтреснутым от «Лаки Страйк» и ежевечернего маринада, включающего две порции джина.

– Бисквит, голубчик. Миссис Локлир пришла тебя повидать.

– Вот дерьмо!

– Я это слышала, – буркнула миссис Джейсон Локлир. К своему вящему ужасу, Бисквит осознал, что все еще давит большим пальцем на кнопку «Связь» интеркома.

Коренастая, тучная, кипящая негодованием общественница ворвалась в дверь, прежде чем он успел сказать: «Пусть войдет». Лицо ее побагровело, над переносицей залегла морщина во весь лоб. У адвоката промелькнула мысль, что можно выставить клиентку, пока она сама его не выставила. Но он вовремя одумался.

– Рад вас видеть.

– Почему вы не позвонили сегодня утром?

Обогнув стол, мужчина пододвинул ей гостевое кресло.

– Могу ли я вам предложить кофе? – он знал, что единственный способ обезоружить разъяренную толпу – или пятерых сестер – это выслушать с сочувствием. Миссис Джейсон Локлир являла собой толпу в одном лице.

– Кофеин мне претит.

– Воды?

– Хватит. У нас большая проблема.

– О чем вы?

– Одна из моих подруг только что устроилась работать в СИР.

– Времена нынче трудные, – Бисквит считал швейцарский подход оптимальным. И решил сохранять нейтралитет.

– Вот я и говорю. Греховодники платят нам за работу.

– И?

– Не кусай руку, тебя кормящую, – бросила она. – Мы утрачиваем волю к борьбе.

Лицо Бисквита хранило непроницаемое выражение.

– Они швырнут тридцать сребреников горстке работников, – возглашала миссис Джейсон Локлир. – А цены на дома тем временем будут сыпаться, как горячие подковы.

В правоте ей не откажешь. Никто не хочет видеть у себя на задворках стоянку грузовиков. Но Бисквит все равно попытался ее успокоить:

– Может, у СИР и своих забот полон рот.

– Как это?

– Он открылся чуть больше недели назад, – растолковал адвокат. – И уже набирает новых работников. Вот я и думаю, не увольняются ли из-за… нет ли у них проблем с персоналом.

Лим утверждал, что магазин можно купить. А Бисквит знал, что организации иногда выставляют на продажу, если никак иначе решить проблемы не удается.

– Проблем? Ага, они не справляются с притоком посетителей.

– А вы откуда знаете?

– Администратор сказала моей подруге. На этой неделе магазин вывешивает тридцать новых рекламных щитов.

– Как-то не похоже, чтобы СИР был выставлен на продажу.

– Что вы имеете в виду?

Адвокат пересказал свой разговор с Лимом, слово в слово повторив выражение бухгалтера: «На кон ставится все».

Когда он закончил, общественница поинтересовалась:

– А мы не можем подать петицию нашему конгрессмену?

– Если желаете. Но он мало чем сможет помочь.

– Нехорошо.

– Я работаю над решением проблемы.

– Нехорошо, – повторила она, вскидывая руки и покачивая головой.

* * *

Десять минут спустя миссис Джейсон Локлир унеслась, как ураган, жаром своего гнева выжигая весь кислород в адвокатской конторе. Бисквит ненавидел спорить с клиентами. От этого процесса – яростного сваливания фактов в кучу и перетряхивания подробностей – ему становилось не по себе. По его мнению, есть и более продуктивные способы растрачивать время попусту.

Мужчина бросил взгляд на часы. Слишком рано, чтобы идти домой обедать. Прямо сейчас он бы убил за стаканчик «Военно-морского грога» в «Полинезийском баре Фила». А еще за тарелочку крылышек под кисло-сладким соусом. Но он упорно просматривал форму 990 Католического фонда, все еще открытую на экране компьютера. Настало время сосредоточиться, выбросить суматоху из головы и вникнуть в детали.

Сказать легче, чем сделать.

Форма 990 – печатный вариант снотворного. Скука, скука, скучища. Мысли его блуждали, что Бисквит счел естественной оборонительной реакцией организма на назойливый парад формуляров налоговой службы. Но когда дошел до Перечня I – «Гранты и прочая помощь организациям, правительственным органам и частным лицам в Соединенных Штатах Америки», – его интерес оживился.

«Бухгалтер Католического фонда ничего рассказывать не станет, – рассуждал Бисквит. – Зато получатели его грантов вполне могут».

В прошлом году Католический фонд помог десяткам некоммерческих организаций, расположенных по всей стране – среди прочих, в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Спокане. Среди них были Католический фонд помощи жертвам, Католический детский фонд и Католический центр милосердия. Большинство получало крупные восьмизначные гранты, однако Бисквит отметил, что Приходская церковь Пресвятого Сердца в Анакостии получила всего 100 тысяч долларов.

– Отца Майка кинули.

Бисквит искал 990-ю Пресвятого Сердца, но не смог найти. И решил, что приходской документацией занимается епархия – а скорее, верховные католические иерархи. Зато нашел 990-ю Католического фонда помощи жертвам. Ему было любопытно, какая такая благотворительность заслужила дар в 50 миллионов долларов.

Резюме его деятельности гласило: «Католический фонд помощи жертвам оказывает помощь семьям, оказавшимся в критических ситуациях. Мы боремся с домашней тиранией и сотрудничаем с дарителями, дабы оградить детей, подвергающихся опасности. Мы обороняем тех, кто не может постоять за себя».

Формулировки смахивали на лексику резюме Католического фонда. Бисквит прокрутил страницу вниз, думая, что было бы странно обнаружить ту же аудиторскую компанию – «Бустаманте и Лим» по адресу Монтгомери, 44 в Сан-Франциско.

И не обнаружил.

Аудиторская компания называлась «Фос и партнеры» и располагалась в Спокане. 990-ю подписал Майкл Фос. Бисквит набрал его телефонный номер, значившийся в документе.

– В связи с чем вы звоните? – осведомилась секретарша.

Пятнадцать секунд спустя он говорил с Майклом Фосом.

– Чем могу служить, мистер Хьюз?

– Я просматривал форму 990 Католического фонда помощи жертвам.

– Хорошо. Это чудесная организация.

– Вы не могли бы сообщить, каковы ее отношения с Католическим фондом?

– Вы из налогового управления?

– Я практикующий адвокат из Фейетвилла, Северная Каролина. – Бисквит покрутил головой.

– Хорошо. Что заставляет вас думать, что между данными организациями есть какая-то связь?

– Католический фонд сделал пожертвование вашему клиенту на пятьдесят миллионов долларов.

– Хорошо. Можно ваш телефонный номер?

Бисквит учуял, что Фос собирается повесить трубку.

– Зачем?

– Я бы предпочел, чтобы на все ваши вопросы ответил мой клиент, – пояснил бухгалтер. – Чтобы я не наделал каких-нибудь ошибок.

– Что ж, справедливо. Когда можно ожидать ответного звонка?

– Если за неделю на вас не выйдут, перезвоните мне.

– Вы шутите? Почему так долго?

– У них небольшой штат, – Фос говорил с акцентом, распознать который Бисквиту никак не удавалось.

Несколько секунд спустя адвокат повесил трубку. Что-то в этом Фоссе не то. Любезен, но как-то деланно. Слишком живенько. Слишком по-фарисейски. Бисквит нутром почуял, что Католический фонд помощи жертвам не перезвонит ему никогда.

Какое-то время он раздумывал над пожертвованием Католического фонда в 50 миллионов долларов Католическому фонду помощи жертвам. Чересчур диспропорционально по отношению к 100 тысячам долларов, полученным Пресвятым Сердцем. И чем больше Бисквит раздумывал над разницей, тем больше она его донимала. Он прокрутил вниз, к Перечню I Католического фонда помощи жертвам, прикидывая, не наведут ли его гранты на какую-нибудь мысль. Католический фонд. Католический фонд помощи жертвам. Названия настолько похожи, что и не упомнишь, кто есть кто. И вообще, возникают сомнения, есть ли какая-нибудь разница между их филантропическими миссиями.

И снова Бисквит нашел десятки получателей грантов. Но его внимание привлек лишь один – получивший в дар в прошлом году 20 миллионов долларов. Где-то он это имя видел, недавно, где-то буквально только что. Дебелый адвокат щелкнул по кнопке «Назад», возвращаясь к Перечню I Католического фонда, возвращаясь к дару в 30 миллионов долларов, сделанному в прошлом декабре. В точности, как ему и помнилось.

Обе организации сделали восьмизначные дотации Фонду Пальметто.

– И что с того? – вслух спросил адвокат. Он по-прежнему не видел ни малейшей разницы между Католическим фондом и Католическим фондом помощи жертвам. Но хорошая новость заключалась в том, что он может повидать попечителей Фонда Пальметто лично. Чарльстон всего в четырех милях от Фейетвилла.

– Эй, Бисквит, – окликнула Маргарет. – Все ли в порядке?

– Чудесно, дорогуша. Тебе не трудно послать за едой?

– Так вот почему ты разговариваешь сам с собой.

– Я задержусь допоздна.

Глава восемнадцатая

Фонд Пальметто

Вторник

Клэр, ДжоДжо и я сидели в конференц-зале с отцом Фредериком Рикардо. Со времени моего приезда в Чарльстон обе женщины подчеркивали важность этой встречи не раз и не два.

Его организация пожертвовала Фонду Пальметто 65 миллионов долларов. Сегодня он должен был просветить нас по поводу прогресса его благотворительного проекта – что сделано и что осталось сделать.

Я никак не мог толком понять, с какой стати Католическому фонду понадобился посредник. Фонд Пальметто обеспечивает анонимность и экспертизу в распоряжении долгосрочными пожертвованиями. Но как свежеиспеченный попечитель я намеревался узнать о нашей роли побольше.

Моя работа – давать оценку благотворительным проектам жертвователей, в то же время защищая интересы Фонда Пальметто. Управляющие не могут переводить деньги волей-неволей. На нас возложена попечительская обязанность изучать получателей пожертвований, сделанных нашими дарителями. А иначе налоговое управление поставит наше освобождение от налогообложения под вопрос.

Технически эти 65 миллионов долларов принадлежат нам. И честно говоря, я предполагал, что мы просто проштампуем предложение отца Рикардо. Фонду Пальметто ни за что не удержаться в бизнесе, если мы будем вставлять дарителям палки в колеса.

Сознаюсь. Я гордился собой. Войти в правление благотворительной организации, уже располагающей активами размером в 140 миллионов долларов. С даром Палмера Фонд Пальметто скоро начнет распоряжаться дополнительными 150 миллионами долларов. Весьма большие деньги – в общей сложности 290 миллионов долларов. Это большое могущество, и все вклады предназначены для умножения добра. Пост попечителя сулит мне право хвастать в СКК на мировом уровне.

Вот тут-то и загвоздка. В понедельник я отправил нормативно-правовой публике СКК уведомление, что вхожу в правление Фонда Пальметто. Мне не ответили. А учитывая отсутствие поддержки со стороны моего босса, мне, наверное, со вступлением на пост следовало обождать.

Но Палмер был моим другом и наставником. Живой или мертвый, но он ввел меня в круг своих приближенных. Он всегда говорил: «Порой приходится делать что можешь, посылая все на хрен». Именно так я сейчас и был настроен. Нельзя было повернуться к его просьбе спиной.

Или ждать, когда отдел защиты бизнеса СКК наконец свяжется со мной.

* * *

Отец Рикардо оказался крепко сбитым мужчиной пяти футов девяти дюймов ростом, коренастым, как почтовый ящик, с карими глазами и черными волосами. На нем был черный костюм, черная рубашка и белый пасторский воротничок. Вокруг него витал некий ореол свежести, порой окружающий людей духовного звания.

Закатав рукава, я предложил ему снять пиджак.

– Чувствуйте себя как дома, отче.

Он предпочел сохранить официальный вид, но поприветствовал меня с принятием в правление.

– Мне не терпится поработать с вами, Гроув.

Клэр и ДжоДжо находились по бокам преподобного, усевшегося во главе стола. Обе настояли, чтобы он занял место, отведенное для священников и прочих почетных гостей.

Повернувшись к ДжоДжо, отец Рикардо встретился с ней взглядом и смотрел даме глаза в глаза добрых пять секунд. То же самое и с Клэр. Он будто поглощал их боль, замещая своей внутренней силой, целительным даром священника.

– Я отправляю девятидневную новенну[41]41
  Традиционная католическая молитвенная практика. Чтение определенных молитв в течение девяти дней.


[Закрыть] по Палмеру.

Мы все немного помолчали, предоставив благочинному отцу решить, когда уместно будет продолжить. И хотя я воплощаю ходячую систему жизнеобеспечения собственного языка, Уолл-стрит с этого священника где сядет, там и слезет. Он обалденный коммерсант.

– Кое в чем мне придется повториться, – отец Рикардо поглядел на обеих Кинкейд, взглядом испрашивая разрешения. – Я хочу ввести Гроува в курс.

– Хорошая мысль, – согласилась Клэр.

– Но просто, чтобы вы знали, – сказал он, по-прежнему обращаясь к женщинам, – мы наткнулись на новую возможность. Весьма крупную. Она означает для нас буквально все. И мне надо обсудить наши фонды.

Мы – доверительные управляющие – переглянулись.

С помощью проектора под потолком отец Рикардо начал высвечивать на стене слайды программы PowerPoint. Первым делом я подумал: «Вот и до церкви добрались технологии… Увы!» PowerPoint – великий пособник распространения токсичных информационных отходов Уолл-стрит. Деривативы, облигации, ценные бумаги, которые никто не понимает, пока не пострадает, – лощеные презентации как раз на то и нужны, чтобы распространять все это дерьмо.

Несмотря на мои опасения, благочинный отец подцепил меня на крючок всего за тридцать секунд. Он упомянул о детях, их лицах и улыбках. Погибшая дочь до сих пор приходит ко мне во снах.

– Махатма Ганди однажды сказал: «На свете есть люди, голодные настолько, что Бог не может явиться им иначе, как в образе хлеба». – Он помолчал, чтобы завладеть моим вниманием безраздельно.

Я чувствовал горечь в его словах.

– Но есть и зло более пагубное, нежели голод. Омерзительнее, чем малярия, СПИД и прочие проблемы, ассоциирующиеся у вас со странами третьего мира. И Католическому фонду нужна ваша помощь, чтобы справиться с ним.

Клэр и ДжоДжо то и дело проверяли мою реакцию. В отличие от меня они взвалили на себя его миссию уже давно. Я же был совершенно загипнотизирован и с нетерпением ждал, что последует дальше.

Отец Рикардо пролистывал крупные планы сирот один за другим. Все они улыбались – отмытые и чистые до скрипа, какими бывают только дети.

– Это Грейс. И Хасинто, – и так далее.

Один раз он приостановился, чтобы описать пятилетнего мальчика с усиками, нарисованными маркером.

– Эдуардо попросил нарисовать их, чтобы он выглядел грозным.

Я улыбнулся наивности ребенка и даже хмыкнул, пока Клэр не бросила на меня испепеляющий взгляд.

Это еще что значит?

Ответ пришел, когда отец Рикардо кликнул мышкой по фото Грейс. Во весь рост, а не только лицо. У нее не было ног.

Потом он показал Хасинто – без руки. Священник перебирал снимки один за другим – сплошь сияющие лица. И все дети до единого страдали от тех или иных увечий. Но особенно потряс меня Эдуардо. Правой руки у него не было. Сам нарисовать себе усы он не мог.

По лицу ДжоДжо струились слезы. Я чуть не свихнулся на месте.

– Дети родились такими? – вынужден был я спросить.

– Боюсь, нет, – отец Рикардо медленно покачал головой. Он едва сдерживал бешенство.

– Что же случилось?

Лицо Клэр мучительно скривилось, челка упала на лоб. Я еще ни разу не видел на ее лице выражения такой боли.

– Тот ребенок в Маниле. На улице Мабини. На одной ноге. Увидев меня, он бросился бегом. На костылях.

– Не понял.

– Он был нищим, – растолковал отец Рикардо. – Как и мои детишки на снимках. Когда-то они работали на человека, который их изувечил.

– Что?!

– Детям-калекам подают больше, – голубые глаза Клэр подернулись влагой.

– Жуть. – ДжоДжо наклонилась, чтобы подхватить Холли. Ее такса только что с тявканьем вбежала в комнату. ДжоДжо крепко обняла собачку.

– И я отказываюсь сидеть и смотреть, сложа руки, – лицо священника стало холодным и жестким. Челюсти его стиснулись, а костяшки пальцев, впившихся в край стола, побелели. – Потому-то эта возможность так важна для нас.

– Извините, отче. Я по-прежнему не знаю, чем вы занимаетесь.

– Вы правы. Я забегаю вперед.

– Гроуву надо услышать всю историю, – заметила ДжоДжо.

Клэр кивнула в знак согласия.

– Мы собираем детей. Обеспечиваем их безопасность и даем средства, позволяющие жить достойно. Это одна из причин, делающих взаимоотношения с Фондом Пальметто такими важными для нас. – Поглядев на Клэр, он замялся.

– Продолжайте, – она подалась вперед.

– Сомневаюсь, что вы понимаете, Гроув.

– Наверное, вы правы.

Фото Эдуардо все еще красовалось на стене – симпатичная мордашка, черные чернильные усы, вместо правой руки – культя.

– Мы имеем дело с гангстерами. Жестокими людьми, которые распоряжаются детьми, как рабами. Они не позволят детям уйти к нам.

– И что же вы делаете?

– Забираем их. – Отец Рикардо говорил негромким, сдержанным голосом, чуть ли не шепотом, вибрирующим яростью.

– Простите?

– Мы платим за спасение детей.

– Вы имеете в виду наемников?

– Мы воспринимаем их иначе.

– И как же вы воспринимаете их, отче?

Священник он там или нет, но в деле преподобный ходил вокруг да около.

– Спасательные команды, телохранители, бывший спецназ – по мне, так они ангелы. Нанимаем парней, прошедших выучку, которую в семинарии не получишь. И наша команда, как вы можете догадываться, – вопрос для католической церкви весьма деликатный.

Эти откровения свалили меня наповал. По-моему, отец Рикардо замолк из-за того, что увидел выражение моего лица. Наконец я выговорил:

– Вы же священник.

– Ага, священник из Маринолла[42]42
  Отцы из Маринолла – Американское общество католических миссий за рубежом. Штаб-квартира общества расположена в Маринолле, штат Нью-Йорк.


[Закрыть]. Наша миссия – «взращивать чувство собственного достоинства и самоуважение». Взгляните на Эдуардо, – отец Рикардо указал на слайд PowerPoint. – Как по-вашему, много у него было самоуважения до того, как мы спасли его?

Когда я был мальчонкой на базе ВВС, отцы из Маринолла навещали нашу церковь на регулярной основе. Описывали нищету в странах третьего мира и толковали о водоочистительных установках, школах и больницах для больных туберкулезом. В дни их визитов неизменно появлялось второе блюдо для пожертвований. Но ни намека на миссии сродни описанной отцом Рикардо.

– Вы отобрали у них Эдуардо! Разве это не дело властей?

– Ага, не будь они столь коррумпированы. А молитвы им брать взятки не мешают.

Отец Рикардо был напорист. Прагматичен. Он мне нравился, и я начал понимать, что им движет.

– А Фонд Пальметто дает вам возможность сохранять анонимность?

– Мы делаем вещи, которые общественности не понять. Вещи, которые похоронят католическую церковь, если пресса пронюхает хоть что-нибудь. А очередное публичное фиаско нужно нам в последнюю очередь. – Бросив взгляд на Клэр, он снова замялся. Он тревожился, что секреты могут просочиться, даже здесь, в стенах нашего приватного конференц-зала.

– Все в порядке, отче. Гроув – один из нас, – она откинула челку со лба.

– Мы держим конспиративные квартиры по всей Маниле. Сначала мы отнимаем детей у их поработителей. Чего бы это ни стоило. А затем перебрасываем их на остров Лусон.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Если бы мы держали детей в Маниле, бандиты нашли бы их и снова отправили работать. Вот почему я так немногословен.

– А из страны вы детей вывозите?

– Слишком сложно. Смена культур потрясет их. Но у нас в Филиппинах семь тысяч островов. Мы прячем наших детей в семьях на Себу и окружающих островах, снабжаем протезами и учим ремеслам. Ребята не покидают страну.

Я начал обдумывать то, что они делают. Работа весьма обширная: поддержание конспиративных квартир, эвакуация детей и поиск домов с семьями в других регионах. Дело благородное. Но, уж простите, оно очень время– и трудоемко.

– Сколько детей вы можете спасти?

– Каждый спасенный ребенок, – перебила Клэр, – это победа.

– Но у нас есть возможность сделать больше, – подхватил отец Рикардо. – Вот почему я так взвинчен.

– Расскажите нам, – призвала его дочь Палмера.

– Что вам известно о Висайских островах?

– Район посреди Филиппин? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла ДжоДжо, потягивая кофе.

– Верно, Висайские – те самые острова, которые я упомянул раньше. Себу и еще где-то сто шестьдесят других вокруг него. У нас есть возможность купить отель на одном из них. Это идеальное место для приюта и школы. Можно купить его, переоборудовать и не тревожиться о поисках приемных семей на Себу перед тем, как вывезти детей из Манилы.

Я не спрашивал, сколько он стоит. Меня заботило другое.

– Куда мы переводим деньги, отче?

– Туда же, куда и всегда. Манильское общество помощи социально незащищенным детям.

– Мы финансируем ваши программы от своего имени, и никто не может связать Католический фонд с вашей деятельностью на Филиппинах.

– Правильно, – подтвердил он.

– А Палмер это одобрял? – спросил я остальных соуправляющих.

– На сто процентов, – ответила ДжоДжо.

Клэр утвердительно кивнула.

– А почему вы спрашиваете?

– Такой благородный Фонд Пальметто – и вдруг использует наемников…

– Вы спасаете детей, – вспыльчиво возразил отец Рикардо.

– А что, если гангстеры наведаются в Чарльстон?

– Для чего? – негодуя на меня, он воздел руки горе.

– Мы угрожаем их доходам.

– Отставьте паникерство. Это мелкие мошенники, действующие в Маниле. – Отец Рикардо задумчиво тряхнул головой. – Они даже на Себу за нами не выбираются.

Я вдруг пожалел о своих словах.

– Вы выглядите обескураженным.

В комнате воцарилась мертвая тишина, в воздухе зависло ожидание.

– Сколько денег вам надо? – осведомился я.

– Мы расписали средства на все, – сказал он.

– Шестьдесят пять миллионов?

– Минус ваши комиссионные, – продолжал он. – Мы заложили в бюджет расходы и на приобретение, и на реконструкцию, не говоря уж о наших текущих расходах. Нанимать агентов, снимать конспиративные квартиры и отыскивать семьи на островах обходится недешево. Но мы уже сделали слишком много, чтобы останавливаться.

– Когда вам нужны деньги?

– Сейчас.

– К чему такая спешка?

– Продавец вот-вот объявит банкротство. И если вам кажется, что американские суды медлительны, то вы просто не знакомы с филиппинскими. Если продавец подаст заявление, мы свой шанс упустим. И речь идет о спасении не сотен детей. А тысяч.

– А как вы вообще набрали такие деньги? – поинтересовался я, переключая скорость.

Клэр бросила взгляд сперва на часы, а потом на меня. Я сигнала не понял. Насколько мне было известно, никакого лимита времени не вводили.

Преподобный улыбнулся.

– Палмер спрашивал меня о том же. Мы выходим на католиков Соединенных Штатов через различные веб-сайты, сориентированные на конкретные города. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Диего – и это лишь некоторые.

– Не сообщая о своей деятельности на Филиппинах, правда?

– Слишком рискованно.

– Я бы с удовольствием поглядел на ваши веб-сайты.

– Мы не могли бы прерваться на несколько минут? – проговорила Клэр своим южно-сиропным голосом дикторши CNN. Что-то ее терзало. Но я не догадывался, что именно.

Отец Рикардо взглянул на часы на запястье, вывернув локоть, чтобы отдернуть белоснежную манжету.

– Я надеялся, что мы уже закругляемся.

– Всего четверть часа, – успокоила его Клэр. – Нам с ДжоДжо и Гроувом нужно поговорить между собой.

Разве?

– Что ж, мне не помешает чашечка кофе и пончик, – сказал он.

– Закажу что-нибудь из кафе через дорогу, – предложила ДжоДжо. – Вы можете подождать у меня в кабинете.

– Не утруждайтесь. Прогулка мне не повредит. Как и вашей собаке.

– Скажите, пусть запишут на Фонд Пальметто, – сказала ДжоДжо, передавая Холли священнику. – У нас там счет.

– У вас есть поводок?

Холли была вне себя от радости. Еще ни разу я не видел, чтобы эта такса льнула к кому-либо, кроме ДжоДжо.

– На крючке рядом с дверью.

Когда же я повернулся и увидел Клэр, ее взгляд метал в меня молнии.