Текст книги "Синестет"

Её голос действовал успокаивающе.

– Наверное, ты права, – благодарно улыбнулась дочь.

Тем временем виновник разговора забежал к Луизе, думая ограничиться поздравлением и страстным поцелуем. Который, как обычно, перерос в бурный секс с отлетевшими пуговицами его рубашки и порванными трусиками Лу. С нацепленной карнавальной шляпой, обнажённый Кристиан играл тореадора, бросаясь на хохочущую женщину в костюме пумы. Наконец кошка прыгнула на разгорячённого эфеба…

Рождественская вечеринка в ночном клубе «Коко-Бонго» прошла в угаре танцев, возлияний, бросания кусками торта, игры «на поцелуи». Были и другие события, не запомнившиеся Кристиану. Позже Крис курил травку и пытался разъяснить смеющейся Марии (вроде так её звали, вспоминал потом), как он слышит цвет, пока сидевший рядом бородатый хиппи, дыхнув несвежим запахом, не произнёс: кончай курить, иначе начнёшь рассказывать про жизнь на Альфе Центавре. Крис откинулся на спинку дивана и задремал.

Проснувшись от сухости и головной боли в предрассветных сумерках, он поплёлся к столу с напитками и – о счастье! – нашёл полупустую бутылку BonAqua. Утолив жажду, парень вернулся на прежнее место и заснул тем беспечным сном, каким спят не ведающие проблем дети, подростки и влюблённые.

Сон

…Всё в белом. Окружающие деревья, Луиза, синтезатор, небо и мелодия. Он напряжённо вслушивается в хрустальные звуки. Фортепиано, арфа или, быть может, гитара? Внезапно догадка пронзает сознание: это ситар, с вплетающимися в узор колокольчиками. Невидимый исполнитель вяжет из аккордов мелодию, под которую серебристая фея вальсирует, порой исчезая в ослепительно белом фоне… Нет сил вымолвить хоть звук. Картина темнеет, и сгустившаяся тьма рождает фигуру, заливающую рубиновым светом всё и вся. Кто или что это, приблизившееся к ничего не замечающей девушке? Миг – и одна тень поглощает другую, вызывая боль в душе юноши, ошеломлённо наблюдавшего акт волшебной симфонии. «Мы кочевники, кочевники, путники в ночи…» – нежный голос заглушают ритмические звуки бас-гитары, ударные и фальцет рок-исполнителя, ворвавшиеся в сон Кристиана.

После горячего кофе и тостов с маслом и джемом друзья покинули клуб, расположенный в Вестербро. Договорившись встретиться через пять дней на репетиции, они расстались, отправившись по домам.

Второй раз Кристиан переступил порог богемной квартиры своей феи (вслух Луиза так и не услышала это поэтическое слово, потому что боязнь насмешек заставляла юношу частенько носить маску эмоциональной отстранённости) и окунулся в атмосферу неги. Из кухни доносился ванильно-шоколадный запах смешанного с вишнёвым дымом ароматизатора. Спустя минуту Лу получила букет полевых цветов, с большим трудом добытый её кавалером.

– Садись, поужинаем. Свинина по-французски, фруктовый салат с мороженым и шоколадный пирог по моему рецепту. Ничего особенного, но я старалась, – весело прощебетав, она чмокнула Криса. – Зажги свечи. Ты ведь любишь романтику!

Рассказ художницы о недавней встрече с бывшими однокурсниками по Сорбонне, начатой серии полотен «Зимние парки» создавал неясное чувство, похожее на ревность и тоску. Может быть, в первый раз ощущение одиночества так сильно сковало его. «Аристотель ошибся, утверждая, что люди едины в своей разности» – блеснувшая мысль впоследствии не раз подвергалась ревизии, но осталась в душе юного музыканта.

– Отставить грусть и философию! – вскочив с кресла, Луиза включила магнитофон. Зажигательные песни Yaki-Da вызвали улыбку Кристиана. Имитация танца живота грациозно двигающейся феи придала мыслям наблюдавшего спутника сексуальную окраску.

– Ты дикарь! Не дал дотанцевать – и чуть не порвал платье!

Осуждающе-шутливые нотки в голосе Луизы веселили довольного любовника.

– Моя страсть всепожирающая, опаляющая нестерпимым жаром любви… Только ты можешь притушить бешеное пламя похоти!

– Отстань, мой страстный террорист! – она ласково пробежалась нежной ладонью по длинным пальцам. – Сварю кофе. Есть сюрприз. Отодвинь ширму!

Заинтригованный юноша в два прыжка преодолел расстояние до противоположного конца спальни и рывком убрал изящный лист картона, расписанный в китайском стиле.

Взгляд скользнул по коробке, зацепившись за слова «Kurzweil 350».

– Лу, это мне?! «Курц»… Невероятно красивые пэды… челеста… Но это так дорого! – в его взгляде слились благодарность, смущение, восторг.

– Главное – ты доволен. А деньги… Для людей искусства это всего лишь инструмент, часто забываемый. Я рада, что понравился подарок.

Неслышной поступью возлюбленная приблизилась к слегка вздрагивающему от возбуждения другу сердца.

– Теперь у меня два синтезатора… Я хочу пойти на курсы радиоэлектроники и после обучения собрать аналоговоцифровой синтезатор с трёхрядной клавиатурой. Сейчас не хватает тембров и других параметров, – поделился идеей Крис.

– Хороший план! Лишь бы он не мешал другому. Мне порой так остро не хватает тебя, – произнесла Луиза, не подумав, как последняя фраза ранила счастливого обладателя новенького «Курцвейла». «Порой?! Значит, не всегда она думает, грустит обо мне?» – слова кольнули его. «Впрочем, зачем расстраиваться? Разве мне не советовали дед, мама, да и Лу философски относиться к любви? Однако, как верно заметил Уайльд, хорошие советы надо всегда давать другим, ибо больше с ними нечего делать», – вспомнил Крис афоризм из брошюры «Некоторые высказывания известных писателей», подаренной бабушкой на 16-летие. С теплотой он подумал о близких, так любящих единственного сына и внука.

– Я не вполне точно выразилась… Я всегда думаю о тебе!

Луиза прижалась всем гибким телом к Крису, в раздумьях застывшему посреди комнаты.

– Соловья баснями не кормят… Хочу кофе! Хочу, хочу!

Ему нужны были свободные минуты, чтобы прогнать грусть от слов, небрежно сказанных ею.

Как обычно, размышления о занятиях музыкой и чтении подняли настроение. Остаток вечера прошёл спокойно, посвящённый мультфильмам, которые оба любили.

После рождественских каникул Кристиан редко общался с Маттиасом, не считая выступлений рок-группы в кафе. Друг видел его спутницу, неоднократно приходившую послушать «Короля». Как-то, попивая глинтвейн, одноклассник упомянул о возрасте Луизы, «староватой для нас, столь юных». На это был дан спокойный ответ: «Я не планирую серьёзные отношения, как и она. Пока нам хорошо, мы будем вместе. Не хочется заглядывать в будущее». Эти мудрые слова Криса подтверждались мимолётными интрижками с его поклонницами, благо что у высокого, с загадочным взглядом клавишника группы их было достаточно.

Февраль и март можно было назвать «периодом Джека Лондона и Томаса Гарди», повлиявших на миросозерцание Кристиана. Вчерашний страстный мечтатель начал понимать одиночество как атрибут любой творческой личности, а роман «Маленькая хозяйка большого дома» натолкнул на мысль о потенциальной неверности всех (или почти всех) влюблённых. Осознание текучести чувств помогло ему погрузиться в музыку и принять факт: даже в случае, если повезёт встретить по духу, увлечениям близкую девушку, ты всегда будешь одинок. Ведь человек рождается один и уходит один. Любые опровержения – это схоластика, лишённая живого содержания.

Дедушка Олаф, к мнению которого Крис прислушивался, так сказал о творчестве:

– Избегай частой самокритики, расширяй кругозор, знакомясь со смежными искусству областями, в том числе математикой, геометрией, физикой. Наконец, архитектурой, ибо она – музыка, выраженная в камне, дереве, любом материале. Если хочешь стать Композитором (с большой буквы), а не создателем модных мелодий, на потеху глупой публике. Да-да, большая часть общества глупа, потому что следует инстинктам и часто не умеет думать, тем более – анализировать. Пытайся объединить традиции и новые приёмы, способы. У тебя дар, который поможет синтезировать искусства и науку. Ставь сверхцели. Пусть не достигнешь, зато станешь настоящим профессионалом!

Помолчав, пожилой художник добавил:

– Помни, я и бабушка всегда поддержим тебя в творчестве, и не только в нем. Твои родители далеки от этого, особенно отец. Он хороший человек и отличный врач, но ему не дано понимать и видеть многие вещи.

Олаф

Бабушка, незаметно вошедшая в гостиную, тихо произнесла:

– И не забывай о нас! Мы любим тебя, твой задор, твою романтичность. Ты не утратишь её, ведь музыка – это благодатный материал, питающий мечты и любовь.

Кристиан молча обнял и поцеловал Тильду в высокий красивый лоб, не изборождённый морщинами.

– Спасибо. У меня немного близких людей, поддерживающих меня. Быть может, будущее подарит мне новых единомышленников…

Тильда

– Всегда ищи их. Тебе иногда не хватает внимательности и сдержанности. Впрочем, это вряд ли самый большой недостаток молодости, – посоветовал дедушка.

В приподнятом духе юноша возвращался домой, неся материальное свидетельство доброты любимых родственников – пакет пирожков с рисом и яйцом, с вишней, курагой.

«Что может быть лучше пирогов с рисом, сладкого кофе и музицирования!» – наслаждался Кристиан, прихлёбывая сей горячий напиток и лениво пролистывая альбом «Импрессионисты». Холодная прозрачность пейзажей Сислея привлекала не меньше радостных сцен на полотнах Ренуара. Клеменс, слушая аккорды сына, не раз порывалась ему сообщить о сходстве его музыкальных импровизаций с техникой импрессионизма, но боялась, что Крис возгордится. «А нужно много, очень много работать над собой, постигая нюансы практики сочинения музыки, к которому, кажется, у него есть способности», – думала мама, слушая мягкий фоновый подклад синтезатора.

Родных немного удивило решение Кристиана посещать курсы радиоэлектроники и основ электронной музыки, организованные лабораторией музыкальных технологий при кафедре акустики музыкального колледжа. Их волновало распределение времени для подготовки к выпускным и вступительным экзаменам в университет, а также дорогой синтезатор, появившийся в комнате сына. К счастью, от необходимости объяснять причину появления инструмента Криса избавил дедушка, выступив в роли дарителя. Мама позже отругала – больше для вида – Олафа, уверяя, что он балует внука.

Купив микросхемы, детали от синтезаторов, диоды, ручки и прочие запчасти, Крис, вооружившись книгами и паяльником, собирал синтезатор, названный «Орфеем». Вскоре он столкнулся с проблемами – нехваткой знаний и отсутствием опыта, что несколько охладило его. К тому же приближалось лето, и нужно было подналечь на основы права и немецкий язык. Пришлось сократить число выступлений и прогулок с Луизой, и это обстоятельство сказывалось на настроении.

В мае семья Серенсеннов посетила Стокгольм, где проживал один из друзей Холлдора, сокурсник по медицинскому факультету. Город несильно впечатлил юношу, со скучающим видом бродившего по центру. Единственное, что порадовало, – музей Астрид Линдгрен, яркий и полный весёлого смеха детей. Экспозиция музея навела Кристиана на идею о создании цикла этюдов на тему сказок. Он записал идею в блокнот. В следующий раз эта запись будет прочитана спустя годы, уже состоявшимся музыкантом и композитором. Разве не счастливы те из нас, кто реализует юношеские мечты и стремления? Конечно, счастье многогранно, и мало успехов в творчестве, профессии для полноты ощущения, что у тебя есть всё, о чём мечтал. Когда-то автомобиль был роскошью, но, в отличие от мечтаний, перестал быть атрибутом обеспеченности (по крайней мере, для жителей развитых стран).

Майские дни 1992 года запомнились калейдоскопом усиленных занятий по выпускным предметам. Получив за них хорошие оценки, Кристиан в начале июня впервые посетил университет, впечатливший монументальностью и вместе с тем компактностью проекта. Вступительные экзамены прошли буднично и спокойно, поскольку юноша был отлично подготовлен. Самоуверенный вид, который Крис отрепетировал дома, оказал влияние на преподавателя немецкого языка, и тот, подумав, переправил «80» на «90».

Набрав почти максимальное количество баллов, абитуриент Серенсенн стал студентом первого курса юридического факультета, специальность «Гражданское право». Через два года ему предстояло определиться со специализацией. Но сейчас, идя из университета с выпиской-подтверждением поступления, юноша думал о Луизе, планировавшей отдых на Ибице. Причём в сопровождении Пауля Ланге, немецкого политика, поклонника её творчества, представительного 45-летнего гиганта (почти на голову выше Кристиана), прекрасно образованного и воспитанного.

В том же мае завершились выпускные экзамены в музыкальной школе. Сольфеджио, исполнительское мастерство и гармония сданы на высокие баллы, Кристиан порадовал педагогов глубиной игры и импровизационными элементами. Улучив минутку в суете поздравлений и выдачи аттестатов, его подозвал Карл Йоргенсен, преподававший гармонию и основы композиции.

– Кристиан, ты говорил о поступлении в университет на юридический факультет? Надеюсь, не бросишь занятия музыкой?

– Герр Карл, благодарю за интересные занятия и высокий балл на экзамене. Не всё было выполнено на отлично. Да, я поступаю в университет, в основном из-за желания отца, поскольку он считает искусство легкомысленной сферой, недостойной серьёзного мужчины. Музыку, конечно, не брошу. Занимаюсь дома, играю в рок-группе в кафе. Недавно подарили хороший синтезатор. Так что музыка не отпустит!

Воодушевлённый ответ вызвал улыбку Йоргенсена.

– Старайся овладеть в полной мере синопсией. Что касается профессии, то делай то, к чему лежит сердце. Думаю… нет, уверен в том, что ты станешь композитором. Это колоссальный труд, как ты, наверное, догадался. Во всяком случае, работу музыкантом ты всегда найдёшь и с годами научишься создавать прекрасные мелодии. Поскольку ты увлекаешься электронной музыкой, советую найти записи российского композитора Эдуарда Артемьева, одного из лучших электронщиков в мире. У него лет семь или восемь назад вышла пластинка «Тепло Земли». В его простых мелодиях есть красота и гармония.

– Близкая к творчеству Шульце, – добавила Метте Соренсен, обучавшая юношу теории музыки. – Будут нужны совет или помощь – всегда обращайся.

На несколько мгновений её рука легла на плечо Криса.

Поблагодарив собеседников и попрощавшись с одноклассниками, он покинул здание школы. Дома ждал праздничный лимонный пирог и потрясающе вкусный мамин кофе с добавлением каких-то трав. «Волшебных», – смеясь, уточняла Клеменс.

Жаркие дни, перемежаемые грозами и ласковым ветерком, создавали настроение расслабленности, умиротворения. Нега и отличное настроение вызвали к жизни чудесные звуки, лившиеся из окна второго этажа в последний день мая. Синкопированная музыка, исполняемая с помощью тембров пианино «Роудс», саксофона и серебряного пэда, заставляла случайных прохожих замедлить шаг и вслушаться в мелодический рисунок.

Закончив играть, он, как обычно, перенёс ноты в тетрадку «Ученические опыты, или Юношеские сочинения». Записывать произведения и наброски посоветовала бабушка, мудро заметив, что впоследствии из сырых композиций могут родиться замечательные мелодии. «Спустя годы, в зрелости или старости, всегда приятно взглянуть на юности прекрасные порывы», – добавила Тильда во время одного из бесчисленных зимних разговоров в гостиной у камина.

Эти слова проскользнули мимо сознания юноши, словно тень летящей птицы, отложившись где-то глубоко в памяти. Зачем грустить, когда впереди лето, новые знакомства – наконец, вся жизнь?! Только будущее расставание с Луизой омрачало…

Последнее время Лу без энтузиазма встречалась с «милым мальчиком», как полушутя называла она Кристиана. Занятия живописью меньше радовали вдохновительницу юного музыканта, и всё чаще приходили мысли о семейной жизни, ребёнке, собственном доме, обустроенном хорошим джентльменом лет этак сорока пяти. Политик, намекающий о возможности создания семьи, но только в случае переезда в Мюнхен, вполне подходил на роль мужа. В подтверждение намерений Ланге подарил кольцо с крупным бриллиантом «моей девочке Луизе» и пообещал кругосветный круиз в следующем году. «Как только получу первую прибыль от вложений в логистическую компанию», – сказал он.

Кристиан догадывался о скором расставании, понимая туманные фразы Лу о переменах в жизни. Приятели, играющие в «Короле», посоветовали найти легкомысленную девчоночку и уйти на шлюпке в море разврата. Олаф предложил отправиться в Мексику, уверяя, что «там мощная движуха, толпы молодёжи, раскованные американки, встречаются и суровые норвежцы. Познакомишься с их культурой, обретёшь новых знакомых…»

Поразмыслив, Крис согласился, и в конце июня городок Плайя-дель-Кармен принял двух датчан, пожилого и юного, белой кожей выделявшихся среди смуглых мексиканцев и загорелых туристов.

Купание, экскурсии в города майя, прогулки на катере, трёхдневная поездка в Мехико, ночные дискотеки и секс с безбашенными американскими девушками, пару раз уговоривших Криса покурить марихуану, – весёлые занятия наполняли быстро летящие дни каникул. Олаф тоже не терял времени: закрутил интрижку с симпатичной толстушкой из местной аптеки. Внук шутливо вымогал деньги, угрожая рассказать про любовные похождения Тильде. Им было хорошо: утром – пляж, днём – кафе и купание в бассейне отеля… В конце дня грех отказаться от приятной беседы о музыке, литературе, культуре, особенно Латинской Америки, удивляющей колоритом смешения католицизма и язычества, легенд майя и историй жизни христианских святых.

Несколько раз звонила Луиза, с воодушевлением рассказывающая про фестиваль на Ибице и знакомство с местными художниками, скульпторами и другими представителями богемы. Сторонний наблюдатель решил бы, что общаются хорошие знакомые, поскольку не было неуловимых интонаций, выдающих личные отношения мужчины и женщины. Неужели исчезла внутренняя связь, вроде крепко объединившая задорного юношу и очаровательную леди, пленяющую открытостью и негой голубых глаз? Оболочка влюблённости растаяла, обнажив привязанность столь разных людей, соединённых Искусством. Много лет спустя, встретив постаревшую, но не потерявшую сияния чудных глаз Луизу, Кристиан вспомнил её совет: глупо полностью рвать отношения с уважающими и ценящими тебя – друзьями или товарищами, родственниками и коллегами. Бросить легко, трудно обрести, создать прочную духовную связь. Тёплые, ровные отношения музыканта и художницы сохранятся на всю жизнь, не замутнённые обстоятельствами, столь часто разлучающими нас.

Заканчивался июль, приближая день прилёта Лу с модного курорта. Почти из тех же краёв возвращался наш порядком уставший музыкант, жаждавший тишины и душевного спокойствия. Понимая неизбежность расставания со ставшей близкой музой, он чувствовал внутреннее опустошение, заполняемое привычными занятиями – чтением, музицированием, пешими прогулками. Ещё одной радостью стала покупка горного велосипеда, на котором юноша рассекал городские пространства, выезжая в близлежащие лесопарки.

Встретив Лу в один из жарких августовских дней, Кристиан пригласил её в летнее кафе, практически пустое: заканчивалась рабочая неделя, и датчане разъезжались по соседним странам и загородным домикам.

– Ты загорел. Отлично выглядишь. Устал от танцев и смуглых красоток?

Лукавый взгляд Лу немного смутил собеседника.

– Спасибо. Ты тоже… посвежела. То есть… В общем, прекрасна, как всегда. Я побывал в Чичен-Ице, на морских прогулках, вволю поплавал и наелся фруктов, натанцевался. Там неплохой клуб «Коко-Бонго», – улыбнувшись воспоминаниям, Крис не счёл нужным распространяться о мексиканских девушках.

– Покраснел… Значит, был бешеный секс. Не думай, что укоряю. Я не ханжа, к тому же мы не женаты. Кстати, я тоже не была безгрешной на Ибице, пока мой кавалер, скучный Пауль, покидал меня как бы «по делам». В конце месяца уезжаю с ним в Мюнхен, а потом, возможно, переедем в Берлин. Конечно, если его изберут в бундестаг, – деловитым тоном сообщила Луиза.

– Лу, зачем выходить замуж не по любви? Ведь ты будешь игрушкой… Политики, как и бизнесмены, прожжённые циники, как говорит мой отец.

– Любовь? Редкое явление – такое же, как сумочка Louis Vuitton на девушке из бедного квартала. В семейных отношениях лучше расчёт, чем любовь. И крайне редко бывает наоборот. Если у тебя так случится, я буду рада, что близкий человек счастлив. Мы ведь друзья, хотя ты и дуешься на меня, – она ласково взъерошила волосы юноши.

– Смешное слово – «дуюсь», – не выдержав, засмеялся Кристиан. – Мне грустно от скорого расставания. Будем созваниваться? Если не против, то приеду к тебе. Конечно, когда бойфренда не будет дома.

– Мне тоже грустно… Безусловно, встретимся. В том числе при Пауле. Он не ревнив. У него есть и будут любовницы. Например, секретарши и консультанты по пиару. Но хватит о грустном! Я хочу написать твой портрет. Не возражаешь? Понадобится несколько сеансов на пленэре, потом допишу в студии.

– Я только за. Интересно, каким ты видишь меня? Одна просьба: не приукрашивать. Хочется реализма, – отозвался Крис.

– Как пожелает… заказчик, – томно произнесла Лу, проведя кончиком языка по пухлым губкам. – Я соскучилась по твоим нежным и сильным рукам… Заедем ко мне. Накормлю домашней пищей. Имеется шоколадный песочный торт!

– Последний аргумент убедил. Без торта бы не поехал, – он бросил взгляд, полный желания.

В этот день они успели заехать в студию, где Луиза написала эскиз портрета, обсудив цвет фона, рамы и другие технические нюансы. Прощаясь у станции метро, она, ласково взяв его ладонь, мягко произнесла:

– Мне тоже грустно расставаться, но у каждого свой путь. Ты нашёл свой, хотя пока можешь и не осознавать этого. Талант направит тебя по нужной дороге… Я выйду замуж, рожу ребёнка, может, не одного. Продолжу творить, радуясь светлым сторонам жизни. Мы останемся друзьями, если не передумаешь, а в наши встречи – может, они будут редкими – будем любовниками. Знаю, ты не любишь это слово, но ведь оно светлое и позитивное. От слова «любовь». Пора идти. Созвонимся послезавтра и встретимся в парке. Окей?

– Хорошо. Спасибо за… часы и дни, проведённые вместе. Мне хорошо с тобой! И мы остаёмся друзьями, куда бы нас ни забросила судьба! – Крис обнял её, уткнувшись в шею и нежно целуя.

– Не возбуждай! До скорого, – шутливо нахмурила брови Лу и поспешила к припаркованной неподалеку BMW.

Вечером 28 августа 1993 года в зале аэропорта Каструп можно было увидеть интересную пару: высокого, импозантного, в бордовых джинсах, белом пиджаке и красной шляпе парня лет двадцати (более внимательный прохожий дал бы ему меньше, взглянув в весёлые мальчишеские глаза) и эффектную брюнетку в сиреневом платье, с модной сумочкой и перстнем, украшенным рубином. Их можно было принять за брата и сестру – старшую, судя по внешности, – если бы не быстрые поцелуи, полные страсти.

Луиза, невзирая на протесты Кристиана, уговорила взять пять тысяч долларов и золотой перстень – в знак дружбы и симпатии. Обнявшись, они молчали, наслаждаясь последними минутами близости.

Диктор объявил начало посадки на рейс «Копенгаген – Мюнхен». Мягко высвободившись из рук юноши, леди направилась к стойке бизнес-класс и прошла, в последний момент отправив воздушный поцелуй. Кристиан несколько раз коснулся сердца большим пальцем руки.

Вечером он перечитал финал «Дженни Герхардт» Драйзера и улыбнулся, вспомнив слова Луизы о дружбе.

Оставались считаные дни до начала учёбы в университете, новых знакомств, часто изменяющих жизнь человека.