Текст книги "«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста"

Мимо него пронеслась минувшая война со всеми ее ужасами и бедами: он сумел использовать это тяжелое время в целях резкого улучшения своего благополучия. Оно стало самой лучшей, самой счастливой порой в его жизни[207]207
  Данилкин М. Чего недостает в личном деле А.Т. Семченко // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 182–187.


[Закрыть].

В этом пассаже из неопубликованной статьи Михаила Данилкина сквозит жгучая обида фронтовика, вернувшегося домой и заметившего, что все ключевые места заняты ловкачами и освобождать их никто не собирается.

 
Когда мы вернулись с войны, Я понял, что мы не нужны.
Захлебываясь от ностальгии, От несовершенной вины,
Я понял: иные, другие, Совсем не такие нужны.
Господствовала прямота, И вскользь сообщалося людям,
Что заняты ваши места. И освобождать их не будем[208]208
  Слуцкий Б. Когда мы вернулись с войны… <https://profilib.net/chtenie/ 152914/boris-slutskiy-sobranie-sochineniy-t-1-stikhotvoreniya-1939-1961-lib-35. php> (дата обращения: 01.06.2018).


[Закрыть].
 

Михаил Данилкин увидел в этом несправедливость и попытался ее исправить. Первый удар он нанес по Дугадко.

Судя по всему, Матвей Дугадко был талантливым хозяйственником. Иначе не объяснить ни его влияние в руководящих областных и городских властных структурах, ни его известность в руководстве химической отрасли страны (на процессе М. Дугадко назывались имена секретаря обкома К.М. Хмелевского и министра химической промышленности СССР М.Г. Первухина), ни настойчивые попытки непосредственного начальника оградить его от уголовного преследования. М. Дугадко был одним из тех, кто в военные годы обеспечивал снабжение продовольствием значительной части населения г. Березники, в том числе партийно-советских кадров города, а также области. Себя он также не забывал. Организатор продуктового снабжения «в период войны приобрел такой вес, какого в ту пору не имел местный горком партии»[209]209
  Данилкин М. Ответ моим обвинителям // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 20.


[Закрыть].

Человек, ведающий продовольствием, был фигурой значительной. Он умел его добывать. Во всяком случае, про другого держателя продовольственных ресурсов директора совхоза «Усолье» Г.С. Ночевку уже знакомый нам майор Беланов писал, что тот может прекращать уголовные дела, «благодаря большому влиянию, действующему снабжением продуктами за счет совхоза»[210]210
  Справка компрометирующих материалов на Ночевку Г.С. // ПермГАСПИ. Ф. 59. Оп. 2. Д. 232. Л. 19.


[Закрыть]. Можно предположить, что М.З. Дугадко ни в чем не уступал своему партнеру.

Против Матвея Дугадко выступил Михаил Данилкин, опубликовавший в газете «Звезда» под прозрачным псевдонимом «Тихонов Мих.» фельетон «Дугадко процветает». Вот несколько выдержек из него:

…Дугадко заявился к нам в начале войны. Он эвакуировался с Запада в глубокий тыл, и телом был худ, и костюмишко на нем был так себе. …Работая в Березниках, он не только раздобрел телом, но и снискал себе славу одного из самых обеспеченных во всех отношениях жителей города. И на сильно раздобревшую супругу его любо поглядеть: на ней вещицы из золота, шелк, дорогие меха, фетр и прочее и так далее.

…Сведущие люди говорят, что на ремонт и оборудование квартиры (Дугадко. – О. Л., А. К.) истрачено около 40 (сорока!) тысяч рублей. Нам достоверно известны только частности этого дела. Государственных средств потрачено без малого десять тысяч. В ванной комнате установлена не просто колонка, а колонка из нержавеющей стали. Знай наших!

…На днях официальным расследованием установлено, что Дугадко в 1947 г. получил 45 тысяч рублей премий. При этом законными основаниями подкреплены только 17. А остальные 28?

…В трудолюбивом, грамотном и честном коллективе азотчиков он слывет грубияном с теми, кто рангом пониже, недоступным для очень многих вельможей. Он пытался проникнуть в ряды большевистской партии – его не приняли как недостойного. Разве это пустяки? И все же Дугадко процветает – легко бросается тысячами рублей, капитально благоустраивает свое житье-бытье, сочиняет рапорты об успехах, с помпой отмечает эти успехи. …Явно неприлично выглядит процветание Дугадко. Оно слишком не в ладах не только с основами коммунистической нравственности, но и с основами советской законности[211]211
  Тихонов Мих. Дугадко процветает // Звезда. 04.04.1948.


[Закрыть].

Весь фельетон по сути своей представлял развернутую иллюстрацию к расхожей житейской истине: от трудов праведных не наживешь палат каменных. Если Дугадко живет зажиточно, стало быть, он вор и должен сидеть в тюрьме.

Автор понимал, на кого он замахивается, и потому провел предварительное расследование, познакомился с бухгалтерскими документами, поговорил с рабочими, ремонтирующими квартиру, получил доступ к накладным, видимо, воспользовался доверительной информацией от недоброжелателей начальника ОРСа из числа его сослуживцев. Имя одного из них – секретаря партбюро – он впоследствии раскрыл в письме в обком партии.

Последние слова фельетона должны были стать сигналом для городской прокуратуры для возбуждения уголовного дела по факту публикации. Она, однако, не спешила переходить к активным действиям. Прокурор Булошников сообщил о начале расследования, и только. У него могли быть на это свои резоны: ждал указаний от областной прокуратуры; не обнаружил в поведении героя фельетона ничего криминального; не захотел ссориться с руководством азотно-тукового завода, знал, на кого можно руку поднимать, а на кого нельзя.

Директор завода увидел в публикации прямые нападки на предприятие, а значит, и на себя самого. Тем более приказ о премиях, выплаченных без законного основания, подписывал директор. К тому же он очень не хотел терять ценного работника. Энергии А.Т. Семченко было не занимать. Он даже в областную прокуратуру дважды съездил – хлопотать о прекращении дела[212]212
  Материал к докладу 30.11.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 59. Оп. 2. Д. 264. Л. 134.


[Закрыть]. Так или иначе, но М. Дугадко в прокуратуру повесткой вызвали, допросили и отпустили, не оформив подписки о невыезде. Опасения А.Т. Семченко подтвердились. Министерство химической промышленности освободило Дугадко от работы на азотно-туковом комбинате – и он покинул город.

Михаил Данилкин такого поворота событий не ожидал. Он был готов к гонениям, к острой бескомпромиссной борьбе, но с заранее предрешенным исходом: арестом Дугадко, примерным наказанием его покровителей, соответствующим постановлением горкома, наконец. Ничего этого не было. Горком молчал и, вопреки правилам, не сообщал в областную газету о принятых мерах. Видимо, наивному М. Данилкину знающие люди объяснили, что к чему: у Дугадко всюду – и в Молотове, и в Березниках – свои люди; ничего не выйдет; отступись. М. Данилкина эти рассуждения крайне возмутили. Он не хотел выглядеть беспомощным и смешным:

Меня искренне не только встревожило, но и кровно обидело, как коммуниста, отдавшего бескорыстно все свои лучшие годы служению партии и Родине, твердо сложившееся мнение у честных людей – кадровых рабочих, инженеров, партийных работников и т. д. – о том, что «с Дугадко ничего, никто и никогда не сделает. Он сила. У него повсюду имеются рука и твердая поддержка»[213]213
  Данилкин М.Т. – Хмелевскому К.М. 05.09.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 176–177.


[Закрыть].

Нельзя сказать, что М. Данилкин полностью отверг мнение своих собеседников. Он извлек из них иные выводы: не поможет Молотов – поможет Москва. Михаил Данилкин пишет в ЦК. Копию направляет в Молотовский обком. Письмо это, датированное 18 июня 1948 г., в пермском архиве обнаружить не удалось. Судя по иным документам, М. Данилкин в нем включает «тему Дугадко» в более широкий контекст, называет покровителей и задается вопросом об общественных причинах этого явления. При каких условиях мог подвизаться на руководящей должности жулик, ловкач и пройдоха? Почему его терпели в социалистическом индустриальном городе?

Из ЦК письмо, по всей видимости, переправили в обком с указанием «разобраться и доложить». В Березники поехала комиссия, в которую вошли областной прокурор, работник обкома и представитель газеты «Звезда», готовить вопрос для бюро обкома. Тогда же «Звезда» опубликовала редакционный материал «Медлительный прокурор и бойкий Дугадко». В этом фельетоне приводились данные ведомственной ревизии в ОРСе, вновь упоминалось о незаконно полученных премиях. Дугадко без обиняков был назван преступником. Однако газета целилась в иные фигуры:

«Не делает эта история чести и людям, которым был непосредственно подчинен Дугадко и которые заняли в его деле позицию благожелательного нейтралитета. Мы имеем в виду прежде всего директора Березниковского азотно-тукового завода тов. Семченко и заместителя начальника ГлавУРСа Министерства химической промышленности тов. Турчинова». В этом обвинении наиболее зловеще звучали вводные слова «прежде всего». Стало быть, были и другие сторонники благожелательного нейтралитета, о которых газета сообщит позже. Главной мишенью газеты были органы прокуратуры. Городскому прокурору Булошникову выговаривалось за неспешность в проведении следственных действий, но не только: «Он-то знал, что имеет дело с достаточно опытным преступником, и мог бы действовать оперативнее». Подобный упрек адресовался и областному прокурору – Д. Куляпину: «Такая медлительность на руку преступникам. …Рабочие и служащие Березников, которым достаточно намозолил глаза “процветающий Дугадко”, справедливо возмущены тем, что он до сих пор не сидит на скамье подсудимых. Не пора ли высказаться по этому поводу и Березниковскому горкому ВКП(б), которому давно следовало бы разобраться не только в делах самого Дугадко, но и в делах тех, кто ему покровительствует»[214]214
  Медлительный прокурор и бойкий Дугадко (редакционная статья) // Звезда. 09.07.1948.


[Закрыть].

Появление в газете редакционной статьи означало, что Б.Н. Назаровский счел для себя необходимым отойти на безопасное расстояние от первого секретаря. Не обратить внимание на статью он не мог.

Все корреспонденции, вплоть до информационных заметок, Борис Никандрович внимательно просматривал перед тем, как переправить в типографию. Делал он это обычно вечерами. К утру на его столе оставались материалы, которые необходимо доработать. К каждому приколота бумажка, что нужно еще сделать, уточнить, поправить, или вообще написать заново, если проблема того заслуживает», – вспоминает о редакторском стиле Назаровского один из его сотрудников[215]215
  Зенков В.Г. Несколько штрихов к портрету Б.Н. Назаровского // Назаровский. Пермь: Пушка, 2004. С. 51.


[Закрыть].

Б.Н. Назаровский в мае 1948 г. наградил М.Т. Данилкина денежной премией «за энергичное и инициативное выполнение заданий»[216]216
  Гуревич М. – Хмелевскому К.М. Без даты. Справка о работе в редакции газеты «Звезда» члена ВКП(б) тов. Данилкина М.Т. // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 25.


[Закрыть]. Впоследствии К.М. Хмелевский по-дружески укорял своего старого, но не вполне верного товарища: «Грешным делом, признаюсь, я заподозрил тебя в трусости и перестраховке и даже поделился своими сомнениями с Куляпиным»[217]217
  Хмелевский – Назаровскому. 07.10.1954(?) // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 43. Имеется в виду Д.Н. Куляпин – в 1942–1949 гг. прокурор Молотовской области. См.: Куляпин Дмитрий Николаевич. Август 1942 г. – ноябрь 1949 г. // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 220. Д. 1750. Л. 21.


[Закрыть].

Комиссия обкома закончила свою работу составлением соответствующей справки, в которой признавала недостатки в работе прокуратуры, в кадровой политике горкома и в руководстве азотно-туковым заводом. Под таким давлением прокуратура выписала ордер на арест М.З. Дугадко и объявила его во всесоюзный розыск.

В то же время комиссия заинтересовалась общественным лицом заявителя и обнаружила: «Собкор “Звезды” однобоко, только в черном цвете видит жизнь Березников и освещает ее в печати. […] Собкор “Звезды” с недоверием относится к любому ответственному работнику, который не бывал на фронте. […] Собкор “Звезды” поставил себя так, что с ним уже боятся говорить ответственные работники. […] Собкор “Звезды” охотно ловит каждый слушок и берет его на веру»[218]218
  Данилкин М.Т. – Хмелевскому К.М. 05.09.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 178–179.


[Закрыть].

Вывод из этой справки следовал однозначный. Политического доверия журналист Данилкин не заслуживает. Доводчику первый кнут. Михаил Тихонович пытался сопротивляться, отправил секретарю обкома К.М. Хмелевскому дерзкое письмо:

Вам, конечно, известно, что мною было написано письмо в ЦК ВКП(б), датированное 18 июня 1948 года. Текст этого письма и все приложения к нему имеются в обкоме партии. Причиной, послужившей тому, что я написал это письмо, было мое выступление в газете «Звезда» от 4 апреля 1948 года с фельетоном «Дугадко процветает». Вполне возможно, что я поступил неправильно, написав письмо не в обком, а сразу в ЦК. Я вполне понимал и понимаю, что это сильно затрагивает самолюбие некоторых областных руководителей и ставит в неловкое положение автора письма.

Вам нетрудно согласиться со мной в том, что и опубликованный в «Звезде» фельетон, и мои последующие выступления в городской газете, и само письмо в ЦК не преследовали и не могли преследовать личных шкурных целей. Наоборот, для спокойной личной жизни делать это было явно нецелесообразно: меня никто не обижал, жил я вполне нормально, за мной была прочная репутация одного из лучших собкоров «Звезды». Меня, уже немолодого коммуниста и видавшего виды советского гражданина, взволновал и заинтересовал общеполитического порядка вопрос:

Как это могло получиться, что на 31-м году Октябрьской революции в крупнейшем рабочем центре не только области, но и страны мог занять столь большое общественное положение, мог безнаказанно долгое время творить крупные уголовные преступления явный паразит, каким является Дугадко?

Далее Данилкин многословно жаловался на необъективность и предвзятость областной комиссии, приехавшей в Березники «расследовать мое письмо в ЦК ВКП(б)»: не с теми разговаривали, не о том спрашивали, не тем интересовались, слишком быстро уехали. Хуже того, «комиссия всем своим авторитетом навалилась на автора письма, чтобы всячески очернить его и свести на нет содержание письма». Перечислив подробнейшим образом упреки в свой адрес, он в последнем абзаце письма прочел нотацию всемогущему секретарю:

Что же получилось, в конце концов? Получилось совсем не то, что должно было получиться на самом деле и не как-то иначе: проходимцы и политические прохвосты, виновность которых не опровержимо доказана, благополучно отбыли из Березников, здравствуют и плюют на все и всех, а мне теперь (человеку, ровно ничем не обесчещенному и невиноватому) приходится доказывать, что я не верблюд […]

[…]

Тов. Хмелевский! Для меня и для Вас вполне ясно, что силой авторитета обкома не ахти как трудно опорочить не только одного, а нескольких Данилкиных. Ясно и другое: при желании с ним нетрудно расправиться самым бесшабашным образом. Но кому и зачем это нужно?

[…]

Вольно или невольно, а получилось, что слова более опытных и предусмотрительных березниковцев о неуязвимости Дугадко подтвердились. Снисходительность к этому прохвосту после двукратных выступлений в областной газете, попытки комиссии обкома партии показать (без всяких оснований) собкора «Звезды» в самом мрачном виде ничего, кроме политического вреда, дать не могут. Теперь тем паче никому не запретишь думать и говорить: «Дугадко неуязвим. Каждого желающего поднять на него или ему подобного руку, ничего, кроме неприятности, постичь не может».

Прошу Вас, товарищ Хмелевский, сделать из сказанного необходимые партийные выводы.

С коммунистическим приветом!

Член ВКП(б) М. Данилкин[219]219
  Данилкин М.Т. – Хмелевскому К.М. 05.09.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 176–180.


[Закрыть]

Михаил Данилкин неудачно выбрал адресата для пафосных деклараций.

В конфликте Данилкин – Дугадко Кузьма Михайлович, конечно же, был на стороне второго. Даже М. Данилкин признавал, что «ОРС на заводе и в дни войны, и после работал и работает хорошо»[220]220
  Тихонов Мих. Дугадко процветает // Звезда. 04.04.1948.


[Закрыть].

Матвей Зайвелевич мог раздобыть продукты для заводских рабочих и служащих, получить все причитающееся по установленным фондам из сбытовых организаций. Те без соответствующей мзды ничего не отдавали. Прокурор области напомнил секретарю обкома:

В 1945 г. областная прокуратура в порядке общенадзорной работы установила, что в сбытовых организациях г. Молотова почти ничего нельзя получить по фондам без взаимных услуг и, как я теперь восстановил по имеющимся в областной прокуратуре документам, на имя секретаря обкома тов. Гусарова была представлена большая по содержанию по этому поводу докладная записка[221]221
  Куляпин Д.Н. – Хмелевскому К.М. 07.02.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Л. 98.


[Закрыть].

Какая польза от Михаила Тихоновича? Тем более что журналист метил не только в М.З. Дугадко, но и в директора завода А.Т. Семченко, члена областного комитета партии (избран единогласно в феврале 1948 г.[222]222
  Справка о результатах тайного голосования. Февраль – март 1948 г. по Молотовской области // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 106.


[Закрыть]), по мнению знающих людей, любимца К.М. Хмелевского. Об этом обстоятельстве Данилкину могли и не рассказать. Но вряд ли он мог не знать, что подвергает критике и осмеянию основной принцип кадровой политики первого секретаря – ставку на людей, умеющих работать.

К.М. Хмелевский был убежден в том, что судить о человеке нужно по тому, как он справляется с возложенными на него обязанностями. «Если предприятие, та или иная организация выполняют план, справляются с производственными заданиями, то и руководители хороши, им прощаются все грехи – вот с такой меркой подходили к оценке работы руководителей, ставя партийность и принципиальность работника на второй план», – уличал первого секретаря один из его бывших подчиненных и, кажется, был недалек от истины[223]223
  Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950 – 14.01.1950 // ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 98.


[Закрыть]. К человеческим слабостям хозяйственников К.М. Хмелевский относился снисходительно: прощал им алкогольные эксцессы, грубость, волокитство, стремление к комфорту («бытовое обрастание», как это называлось тогда на партийном языке). Только надо было меру знать. Того, кто слишком распоясывался, вызывали на бюро обкома, говорили много строгих слов, записывали в протокол взыскание и отпускали с миром. В партийной среде г. Молотова об этом вполголоса говорили. Особняк в Закамске, которым во время войны пользовались для отдыха руководящие работники («там всегда имелись пиво, водка, закуски – и все это за государственный счет»), называли «дачей Хмелевского»[224]224
  Там же. Л. 165–166.


[Закрыть]. «Разгребателей грязи», напротив, на дух не переносил, видел в них угрозу делу. В данном случае – ритмичной работе азотно-тукового завода[225]225
  «В течение всей послевоенной сталинской 5-летки Березниковский азотно-туковый завод систематически выполнял и перевыполнял государственный план. В результате 5-летний план закончен досрочно на 7 месяцев» (Выступление директора завода на митинге 23 апреля 1952 г. по поводу 20-летия завода // ГАПК Ф. р-1656. Оп. 1. Д. 101. Л. 29).


[Закрыть].

В составе комиссии обкома ВКП(б) не было единодушия. Представляющий редакцию газеты «Звезда» партийный журналист поддержал своего товарища по цеху. Он доложил секретарю обкома:

Фигура жулика Дугадко в Березниках не случайна. И как раз именно в том, что такие процветающие жулики здесь не единичны, беда партийного руководства Березников. Не вызывает никакого сомнения покровительство, оказываемое Дугадко со стороны директора азотно-тукового завода т. Семченко. Совершенно ясно, что прокурор Булошников проявил непозволительную медлительность в расследовании дела Дугадко и даже не взял с него подписки о невыезде из города. У Дугадко в Березниках были предшественники, и есть последователи, которые не прочь пожить на широкую ногу за счет государства. И странно, что, нанеся огромный материальный ущерб, они целехонькими и невредимыми выбираются из Березников. […] А если бы горком ВКП(б) действительно проанализировал все служебные преступления, совершенные хозяйственными руководителями, то он неизбежно пришел бы к выводу, что партийные организации слабо контролируют хозяйственную деятельность предприятий и безответственно относятся к подбору кадров, допуская, что во главе завода вместо руководящей группы ответственных работников находятся «приятели», «земляки», близкие – семейка, которая старается не замечать недостатки друг друга, замазывает их, выгораживает друг друга и т. п. Понятно, что на такой почве ничего, кроме обывательщины и недобросовестного, наплевательского отношения к интересам государства, произрасти не может. Березниковский же горком ВКП(б), как мне кажется, не видит политического существа всех тех грязных дел, с которыми ему порой приходится разбираться[226]226
  Гросланд Г.И. – Пигалеву П.Ф. 3 августа 1948 г. // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 22–24.


[Закрыть].

К.М. Хмелевский на письмо М.Т. Данилкина не ответил и стал готовить контрмеры. За мятежным журналистом стояла Москва, и потому просто уничтожить его – после разоблачений – было невозможно. Следовало соблюсти все приличествующие партийному регламенту церемонии: признать ошибки, наказать виновных, принять организационные меры, призвать к порядку пошатнувшегося было редактора и только потом приступить к решению главной задачи – дискредитировать и удалить журналиста. Правда, поначалу секретарь обкома несколько поторопился, вновь организовав выдвижение партийного журналиста на политработу в армию. Данилкин обратился в ЦК. Оттуда Хмелевскому дали понять, что он не прав, столь откровенно избавляясь от неудобного товарища. Пришлось давать задний ход. «Редакция (газеты “Звезда”. – О. Л.) обратилась в обком ВКП(б) с просьбой ходатайствовать перед Политуправлением Уральского военного округа об оставлении М. Данилкина на прежней работе. Просьба редакции и обкома партии была удовлетворена»[227]227
  Гуревич – Хмелевскому. Справка о работе в редакции газеты «Звезда» члена ВКП(б) тов. Данилкина М.Т. (без даты) // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 26.


[Закрыть]. Впоследствии К.М. Хмелевский отрицал свою причастность к неудачной попытке вернуть майора запаса Данилкина в ряды Вооруженных сил:

Версия о том, что его хотели забрить в солдаты, – гнусная клевета. Ты, вероятно, помнишь, – писал он Б. Назаровскому, – что в связи со строительством дороги Кизел – Молотов облвоенком подобрал на командную и политическую работу 60 чел., в т. ч. и Д. Он намечался на газетную работу с пребыванием в г. Молотове. След[овательно], для критики у него тут было гораздо больше возможностей, чем в Березниках. Когда же он (а затем и ты) обратился ко мне с просьбой оставить его на прежней работе, я подписал телеграмму на имя Жукова, и просьба обкома была удовлетворена[228]228
  Хмелевский – Назаровскому. 18.05.1955 // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 23(об.).


[Закрыть].

Здесь К.М. Хмелевский лукавил. Какие возможности для критики обкома были бы у журналиста армейской многотиражки, полностью подконтрольной окружному политотделу, кто бы стал с ним делиться информацией?

Как полагается, партийные выводы сделало бюро обкома на своем заседании 22 октября 1948 г. Двадцатым пунктом в повестке дня значилось «О письме тов. Данилкина». Выступили 9 человек, в том числе два прокурора – областной и городской, секретарь обкома Хмелевский и редактор «Звезды» Назаровский. Говорили Данилкин и Семченко. В протокольной записи содержание выступлений не зафиксировано. Данилкин позднее вспоминал, как А.Т. Семченко назвал его «фашиствующим молодчиком»[229]229
  Протокол допроса Данилкина М.Т. от 15.03.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 83.


[Закрыть]. По одной этой реплике можно судить, что дискуссия выходила из берегов. Понять нервозность участников собрания можно. Собкор «Звезды» привлек внимание Москвы к местным безобразиям. Что с того, что они встречались сплошь и рядом. Примерно наказать схваченных за руку провинциалов для того, чтобы всем прочим неповадно было, – обычная практика тов. Сталина. Повод ничтожный. Это не помеха. «Ленинградское дело» начнется с меньшей погрешности: с протокольных нарушений. Хмелевский не был наивным человеком: многое знал, о чем-то догадывался. Дискредитировать заявителя было уже поздно. Принимать к нему меры несвоевременно – и потому нельзя. ЦК мог квалифицировать их как расправу за критику. На языке эпохи – серьезное политическое обвинение. Согласиться с заявителем – принять на себя ответственность за провалы в кадровой политике. Не менее серьезное политическое обвинение. Переложить ответственность на нижестоящих (заводское и городское начальство) – операция деликатная и тонкая. Если грехи большие, то и спрос общий. Почему не доглядели? Тем паче Михаил Тихонович уже объяснил причину. В его письме в ЦК содержался пассаж об «интимной связи секретаря обкома по кадрам» (мужчины. – О. Л., А. К.) с Дугадко. Данилкин позднее признал, что этот эпитет не подходит («в сравнении с духом моего письма – мелочь»)[230]230
  Данилкин М.Т. – Хмелевскому К.М. 05.09.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 179.


[Закрыть]. Если же грехи малые, значит, и наказание должно быть соответствующим. В таком случае есть повод указать на гнилой либерализм. Ужесточить наказание – потерять умелого директора и опытного партийного работника. Это уж совсем не по-хозяйски. Кто работать будет? Хмелевский по образованию был инженером-химиком. Опыт управления областью приобрел в годы войны. Сталинскую грубость к подчиненным перенял, но твердо знал и другое: бросаться работниками нельзя. Лучших все равно не найти. Тем не менее отвечать ЦК нужно. В конце концов, бюро обкома приняло следующее постановление:

В фельетоне тов. Данилкина, в редакционной статье «Медлительный прокурор и бойкий Дугадко» и в письме тов. Данилкина на имя ЦК ВКП(б) правильно вскрыты крупные злоупотребления в ОРСе Березниковского азотно-тукового завода и обоснованно предъявлено обвинение директору завода тов. Семченко и прокурору города тов. Булошникову в том, что они не проявили партийного отношения к этому делу, а также к бюро Березниковского горкома ВКП(б) в том, что оно не обсудило своевременно выступление областной газеты по делу Дугадко. […] Бюро обкома ВКП(б) считает, что в деле Дугадко нашли проявление крупные недостатки в работе Березниковского горкома ВКП(б) по подбору и воспитанию руководящих кадров. Тот факт, что самоснабженцам и расхитителям удается пробираться на руководящие посты, свидетельствует о нарушении большевистского принципа подбора работников по политическим и деловым качествам.

Бюро обкома ВКП(б) вместе с тем отмечает, что в письме тов. Данилкина содержатся ничем не обоснованные, голословные обвинения против ряда руководящих работников.

Бюро обкома ВКП(б) постановляет:

1. Указать бюро Березниковского горкома и его секретарю тов. Шандинцеву на допущенную ими ошибку.

2. …Предложить бюро горкома созвать в ближайшее время пленум горкома, на котором обсудить вопрос о подборе и воспитании руководящих кадров.

3. Объявить выговор директору Березниковского азотно-тукового завода тов. Семченко за необоснованное премирование Дугадко и непринятие мер к разоблачению и привлечению к ответственности преступников, орудовавших в ОРСе.

4. Указать прокурору г. Березники тов. Булошникову на медлительность.

5. Принять к сведению заявление прокурора области тов. Куляпина и прокурора гор. Березники тов. Булошникова о том, что Дугадко и соучастники его преступлений арестованы и в ближайшее время предстанут перед судом, и что прокуратурой будут приняты меры к розыску скрывшегося бывшего главного бухгалтера ОРСа Кацмана[231]231
  Протокол № 33 заседания бюро Молотовского обкома ВКП(б) от 19 и 22 октября 1948 г. // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 71. Л. 73–75.


[Закрыть].

Бюро обкома превосходно справилось с задачей. Из постановления следовало, что корреспондент областной газеты Данилкин правильно вскрыл хищения социалистической собственности в одном из заводских ОРСов. Местное руководство проявило отсутствие бдительности, на что ему и было указано. Наиболее виноватому – руководителю предприятия – объявили выговор. Совершенно заурядное дело. Кражами ни обком, ни ЦК не удивить. Воровали. Летом того же 1948 г. Управление МВД по Молотовской области представило в обком соответствующие материалы, для удобства сведенные в таблицу (см. табл. 1).

Счет расхитителям социалистической собственности шел на тысячи. Добавление к ним еще одного проворовавшегося торгового работника укладывалось в обычную картину. Во исполнение решения бюро обкома в январе следующего года состоялся суд над Дугадко и его сообщниками, в числе которых оказались директор Усольского совхоза, старший зоотехник, кладовщик, бухгалтеры. Дугадко был приговорен к 10 годам лишения свободы с поражением в избирательных правах сроком на пять лет. Он выйдет на свободу осенью 1952 г. Другие подсудимые получили меньшее наказание. Одну из них оправдали[232]232
  Из зала суда // Березниковский рабочий. 18.01.1949.


[Закрыть]. Михаил Данилкин впоследствии назвал этот процесс «убогим»[233]233
  Данилкин М. Ответ моим обвинителям // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 22.


[Закрыть].

Заметим, что М.З. Дугадко был на самом деле хорошим хозяйственником: ловким и предприимчивым. В беде его не оставили. Сразу же после ареста – еще до завершения следствия и вынесения приговора – он был помещен в лагерное отделение № 5 УИТЛК УМВД Молотовской области, где работал в должности бухгалтера цеха промышленного производства. После суда был назначен комендантом зоны лагерного пункта № 1; затем переведен заведующим производством в цехе пищеблока центрального участка лагеря.

Таблица 1

Сравнительная таблица состояния работы ОБХСС гор. Молотова и области за 1946–1947 гг.

Источник: Отчет о работе с руководящими кадрами Управления МВД по Молотовской области за 1947 год и о выполнении решения обкома ВКП(б) от 04.11.1947 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. С. 31.

В апреле 1950 г. Верховный суд СССР приговор отменил и меру наказания снизил до пяти лет лишения свободы, поскольку «Дугадко злоупотреблений служебным положением в части получения премий не допускал. […] Исключено обвинение Дугадко в выдаче работникам завода картофеля по заниженной цене, так как не установлено в этом корыстной цели»[234]234
  Козлов – Голубевой. 02.04.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 156. Л. 39(об.).


[Закрыть].

Через месяц – в мае 1950 г. – по представлению областных инстанций Особое совещание при МВД СССР постановило: «Неотбытый срок наказания Дугадко заменить отработкой по вольному найму на предприятиях золотой промышленности». Что и было исполнено[235]235
  Семенова – Прассу. Справка по делу Дугадко М.З. 20.01.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 156. Л. 30–31.


[Закрыть].

В Березниках сменилось партийное начальство. Секретарем горкома была избрана З.П. Семенова. По оценке М. Данилкина, «хороший, но не очень грамотный, трусоватый для ее общественного положения человек»[236]236
  Данилкин М. – Прассу Ф. 19.04.1950 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 14.


[Закрыть]. По всей видимости, Михаил Данилкин мог получить некоторое удовлетворение, услышав на пленуме горкома косноязычную самокритику секретаря:

[…] Нутро (Дугадко. – О. Л., А. К.) мы своевременно не смогли рассмотреть, наоборот, хвалили его (!) как одного из лучших руководителей торговых организаций города, а фактически оказавшегося огромным жуликом, нанесшим большой ущерб государству. […] Руководство завода, в частности директор тов. Семченко, защищало Дугадко и само неоднократно выезжало в Молотов в областную прокуратуру для защиты последнего[237]237
  Материал к докладу. 30.11.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 59. Оп. 2. Д. 564. Л. 134.


[Закрыть].

Впрочем, А.Т. Семченко этот поступок в вину не вменили. Он остался членом горкома партии, в который был единогласно избран в начале 1948 г.[238]238
  Информация об итогах проведения городских, районных партийных конференций по Молотовской области. Февраль 1948 г. // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 106.


[Закрыть] Объявленный ему выговор не оставил никаких следов в личном деле.

Настала очередь Михаила Данилкина. Березниковские номенклатурные работники не хотели терпеть в своей среде разгребателя грязи с неуемным общественным темпераментом (во всяком случае, в должности собственного корреспондента областной газеты). Редакция «Звезды» пошла навстречу этим пожеланиям, подкрепленным, по всей видимости, мнением обкомовских товарищей. В июне 1948 г. «приказом по редакции всем литературным работникам (в том числе и собкорам) было запрещено “выполнение каких-либо постоянных или эпизодических работ по совместительству без разрешения на то в каждом отдельном случае редактора”». М.Т. Данилкину особо разъяснили, что ему запрещено публиковаться в «Березниковском рабочем». «Тов. Данилкин снова нарушил это указание». 15 января 1949 г. ему объявили строгий выговор «за неправильные политические формулировки и недопустимые пропуски» в статье «Здравствуй, 1949!»: «Автор …писал, что с конца 1947 “мы освободились от карточной системы”, как будто карточная система была чем-то вроде крепостного права»[239]239
  Гуревич М. – Хмелевскому К.М. Справка о работе в редакции газеты «Звезда» члена ВКП(б) тов. Данилкина М.Т. // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 27, 29.


[Закрыть]. 19 января 1949 г. Данилкин написал заявление с просьбой уволить его из редакции и откомандировать его в распоряжение Березниковского горкома ВКП(б):

Факты заставили меня прийти к выводу: я стал непригодным для работы в областной газете. Как газетчик я очень резко пошел книзу – совершенно разучился выступать в таких жанрах, в которых умел прежде (фельетон, очерк, публицистическая статья, даже рассказ). К тому же я не могу работать в газете, постоянно оглядываясь по сторонам, боясь собственной тени. Не желая дальше подводить ни самого себя, ни свою семью, ни редакцию «Звезды», я вынужден уйти с газетной работы на другую – хозяйственную или же прямо на производство.

Если достоин хоть малейшего уважения, то прошу не прерывать уже немаленький стаж непрерывной текущей деятельности – переведите в распоряжение Березниковского горкома ВКП(б). Еще раз прошу уважить мою просьбу. У меня возникла острая необходимость побыть некоторое время вдали от газетной работы[240]240
  Данилкин М.Т. – Назаровскому Б.Н. 19.01.1949. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 30.


[Закрыть].

Б.Н. Назаровский пропустил все ядовитые сарказмы неугомонного собкора мимо ушей, просьбу исполнил и уволил М.Т. Данилкина переводом в распоряжение Березниковского горкома 14 февраля 1949 г.