Автор книги: Олег Лейбович
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Данилкин не был допрошен по поводу систематической пьянки его в пионерском лагере, потому что он с 30 октября по 15 декабря 1949 г. на территории г. Березников не находился и на работе нигде не числился[290]290
Булошников. Дополнение к моему объяснению от 16 августа 1950 г. 18.08.1950 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 77.
[Закрыть]. М.Т. Данилкин в течение двух лет сохранил свою должность собкора. Местное начальство терпело его с трудом. Почитатели ждали новых критических материалов. Один из них – А.П. Байгулов – осенью 1953 г. написал Н.С. Хрущеву с просьбой освободить из заключения М.Т. Данилкина как пострадавшего за критику[291]291
Прасс Ф.М. – Хрущеву Н.С. 16.12.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 180. Л. 137–138.
[Закрыть].
После поступления в областную партийную школу М.Т. Данилкин сдал дела, переписку с обкомом прекратил, в газету писать перестал. Нашел для себя новых корреспондентов – тов. Сталина, Александра Фадеева.
А.Т. Семченко в октябре 1951 г. был вновь избран членом Молотовского обкома партии. Ровно через год Министерство химической промышленности назначило его директором Днепродзержинского азотно-тукового завода. Оттуда затребовали характеристику. 22 декабря 1952 г. секретарь Молотовского обкома Пономарев подписал документ:
Постановлением бюро Молотовского обкома партии отмечалось, что он ослабил руководство заводом, допустил неразборчивость при подборе руководящих кадров и не проявил необходимой требовательности к командному составу завода по устранению недостатков, неактивно поддерживал новые передовые начинания, продолжительное время возражал против внедрения на заводе индивидуального хозрасчета. […] С обязанностями директора справлялся. К критическим замечаниям относился правильно[292]292
Характеристика на Семченко А.Т. 22.12.1952 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 220. Д. 3062. Л. 28–29.
[Закрыть].
Больше Михаил Данилкин и Александр Семченко не встречались друг с другом.
Глава 3
«Природа наградила меня басом Маяковского…»
Мы столь подробно реконструировали жизненный путь Михаила Данилкина, чтобы понять ментальные основания его картины мира – дробной, рассогласованной, противоречивой, однако покоящейся на прочном и неизменном фундаменте, сложившемся в процессе его личной истории.
У М. Данилкина было несчастливое детство. Алкоголик-отец, душевнобольная мать. Беспризорничество в семье. Он на следствии так и не смог вспомнить годы рождения родителей. Косые взгляды односельчан. Упреки, возможно, побои. Укрепившаяся навсегда ненависть к богатым и сытым; неприятие любого благоустроенного быта. И тогда становится понятным доброе отношение замполита к детям-сиротам из СпецРУ № 22. В них Данилкин увидел себя. Будучи членом партийной номенклатуры, он ментально оставался все тем же маргиналом, беспризорником, оборванцем, как в детские годы. Сложившийся в детские годы ресентимент по отношению к обеспеченным, добропорядочным гражданам остался с ним на всю жизнь. Иначе не понять его ненависть к Матвею Дугадко – ненависть, переплавленную в зловещий символ – «дугадковщину».
У Данилкина была, однако, счастливая молодость. Совсем юнцом он участвовал в коллективизации, вымещая ненависть к богачам так неистово, так азартно, что после организации колхозов, завершения периода бури и натиска ему пришлось покинуть село, отказаться от должности и пойти в рабочие. Но из деревни он ушел победителем. И это чувство укрепилось в нем на строительных площадках Березниковского химического комбината. Он был среди победителей природы, но также косности, саботажа, неверия в лучшее будущее. И он чувствовал себя равным среди них.
Военный опыт был у Михаила Данилкина иным. Он почувствовал, что его победу все время пытались украсть генералы, люди в золотых погонах и орденах. «Батюшка мой! – писал он Сталину. – Сколько же сейчас этих погон и рангов! Нужно целое производство по изготовлению кантов, лампас, погонов. А Чапаев хорош был и без них. А образ Чапаева, скажем прямо, понятнее и дороже образа маршала Рокоссовского»[293]293
Данилкин М. Разговор с И.В. Сталиным // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 6.
[Закрыть]. И в конце концов, победу в войне украли. Так же, впрочем, как и победу в Березниках в годы ежовщины. Но победы все-таки были, и они рождали надежду на справедливость, веру в коммунистическое будущее.
В школе, а впоследствии в газете Данилкин ощутил силу печатного слова. Ему показалось, что он победил и его. Литературным даром он не обладал, но не подозревал об этом. Ему казалось, что словом, если оно искреннее, подлинное и настоящее, можно победить любую грубую материю. Нужно только найти собеседника, способного понять и, самое главное, превратить слово в дело: устранить препятствия, прогнать, а лучше наказать паразитов, мобилизовать массы. Таким собеседником мог быть только человек, олицетворяющий власть. Именно поэтому Михаил Данилкин все время претендовал на роль бескорыстного советника либо секретаря обкома, либо Сталина. Он чуждался любых материальных эквивалентов высокого положения: хорошей одежды, добротной обуви, обустроенного жилья. Высшей ценностью оставалась власть – власть слова, вовремя подсказанного вождю и тут же претворенного в жизнь. И если что-то дурное происходило в мире, то его совершили злоумышленники, либо спрятавшиеся за правильные слова, либо исказившие их смысл и потому подлежащие разоблачению и наказанию.
На наш взгляд, эти идеи обладали для Михаила Данилкина всеми свойствами архетипа – индивидуально приобретенного культурного наследия, свернутого до простейших символов, неотрефлексированного, потаенного, но живого[294]294
См.: Лейбович О.Л., Кабацков А.Н. Социокультурный архетип: к определению термина // Фундаментальные проблемы культурологии. Т. 3. Культурная динамика. СПб.: Алетейя, 2008. С. 247–258.
[Закрыть]. Он мог по-разному относиться к Сталину – очаровываться им или, напротив, разочаровываться, выстраивать из партийного языка новые символы или давать жизнь старым, предлагать те или иные меры, но все эти интеллектуальные упражнения были притянуты к готовому и неизменному культурному архетипу.
Вернемся, однако, к событиям 1952 г.
К тому времени всех участников партийных боев без правил развели побитыми по разным углам площадки.
К.М. Хмелевский пережил измену ближайших сотрудников: «За это время я прозрел, насмотрелся на людей лицемерных, гадких, отвратительных, умеющих прятать подлость за маской принципиальности и нравственности»[295]295
Хмелевский – Назаровскому. 07.10.1954(?) // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 44.
[Закрыть]. Смог выдержать атаки партийных инквизиторов: «2 года церберы Шкирятова копались в этом г-не, из кожи вон лезли и ничего не могли доказать»[296]296
Хмелевский – Назаровскому. 12.09.1962 // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 34.
[Закрыть]. Партийный билет и маленькую должность в аппарате ЦК Кузьма Михайлович сохранил.
М.З. Дугадко был освобожден из мест заключения и на правах вольнонаемного работал «начальником подсобных предприятий строительно-монтажной конторы управления “Уралалмаз”»[297]297
Семенова З. – Прассу Ф. Справка по делу Дугадко М.З. 20.01.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 156. Л. 31.
[Закрыть].
А.Т. Семченко сохранил должность директора азотно-тукового завода. Новое руководство Министерства химической промышленности извлекло уроки из уголовного дела: к ордену по случаю 20-летия завода не представило. Вместо этого инициировало проверки на предприятии, искало и находило нарушения и предлагало директору «обеспечить на заводе укрепление государственной дисциплины»[298]298
Приказ министра химической промышленности СССР № 798 от 11.09.1952 // ГАПК. Ф. р-1656. Оп. 1. Д. 65. Л. 66(об.).
[Закрыть].
Б.Н. Назаровский потерял место ответственного редактора областной газеты. Его перебросили на работу в Молотовское книжное издательство, отнюдь не на руководящую должность. При нем осталось искусство большевистского слова. На совещаниях писательского актива он объяснял, как преодолеть пагубное влияние критиков-космополитов: «Главным героем нашей литературы был и будет гармоничный человек, мысль, чувство, воля которого отданы созданию нового общества. Он типичен для нашего времени»[299]299
Назаровский Б. К итогам литературного года. 28.12.1951 // ГАПК. Ф. р-1188. Оп. 1. Д. 2. Л. 204.
[Закрыть].
Михаил Данилкин вносил редакторскую правку в рукопись романа «Новоселье», публиковал очерки и брошюры, критиковал в писательских собраниях руководителей книжного издательства за то, что плохо поддерживают молодые дарования, перестраховываются, за безыскусной литературной формой не различают богатое идейное содержание. Ему отвечал секретарь обкома Иван Александрович Мельник:
…Позволю себе сделать одно замечание на выступление тов. Данилкина. Он выступил с большой обидой на критику, которой была подвергнута на страницах газеты «Звезда» его повесть «Наш город»… Тов. Данилкин поставил здесь два вопроса рецензенту, а именно: отражена ли в произведении правда жизни, полезна или вредна повесть? Но это не все вопросы. Есть необходимость поставить еще один вопрос: что представляет собой произведение в художественном отношении? Я читал эту повесть и должен сказать, что автор рецензии добросовестно разобрал ее и доказал, что произведение сырое, недоработанное. Вместо того чтобы правильно воспринять эту критику, тов. Данилкин обрушился на автора рецензии и на редакцию, которые стремятся помочь ему. Подобное отношение к критике не может способствовать росту тов. Данилкина как молодого писателя, а несет большой вред его творческой работе. Кто берется за перо, идет в литературу, но не прислушивается к критике, тот наверняка погибший для литературы человек[300]300
Областное совещание молодых писателей // Прикамье. Вып. 15. Молотов: Молотовское книжное изд-во, 1951. С. 248.
[Закрыть].
Михаил Данилкин себя таковым не считал и продолжал работать над рукописью большого романа. С И.А. Мельником свел счеты по-литературному. В пьесе «Жертва обстоятельств» появилось значительное лицо — отрицательный персонаж, повторявший суждения Ивана Мельника по поводу писательского труда.
Михаил Данилкин отдал в издательство сборник критических статей, в которых снова подчеркнул свое кредо: художественная форма – это что-то второстепенное; главное – это правда жизни и, естественно, полезность делу коммунистического строительства. Рукопись похвалили за идейность, но вернули автору «из-за существенных недостатков»:
В своем нынешнем виде она вряд ли может быть принята в печать каким-либо издательством. Да и большинство собранных здесь статей написаны автором два-три года назад, в какой-то степени представляют уже запоздалый отклик на события литературной жизни[301]301
Данилкин М. Глазами классиков (Сны наяву) // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 117.
[Закрыть].
У Михаила Данилкина явно угасал интерес к газетной работе, в «Звезде» публиковался редко без прежнего азарта, не упускал, конечно, случая по мелочи уколоть своих врагов – того же А.Т. Семченко:
На своих товарищей по профессии Михаил Тихонович производил впечатление человека опустившегося. В редакции все чаще появлялся нетрезвым. «Видела его во дворе редакции в сильно опьяненном состоянии»[303]303
Протокол допроса Жижиной Л. от 20.02.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 92.
[Закрыть]. Скандалил. Стрелял у сослуживцев рубли на выпивку: «Лично у меня и у других сотрудников иногда просил занять ему пять рублей на сто грамм водки»[304]304
Протокол допроса Штангеевой М.Г. от 11.03.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 94.
[Закрыть].
В сентябре 1952 г. М.Т. Данилкин ушел из профессии, записался слушателем в областную партийную школу, переехал из Березников в г. Молотов, из семейного дома переселился в общежитие, в комнату на несколько человек, сел за парту, исправно записывал лекции. При обыске у него обнаружили больше 40 тетрадей с конспектами[305]305
См.: Опись изымаемого при обыске. 17.01.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 13.
[Закрыть].
По ночам, когда товарищи по учебе спали, писал свои новые сочинения – странную смесь из политических доносов, критических наблюдений, самооправданий, обличений, фантастических видений, небрежно обернутых в художественную форму. Затем отвозил в Березники, в редакцию местной газеты, отдавал машинистке на переписывание, та ворчала, но делала: «С Данилкина нелегко получить за работу»[306]306
Протокол допроса Сурвачевой Т.В. от 09.02.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 89.
[Закрыть].
Перепечатанные тексты – «Ответ моим обвинителям», «Белинский и наше время» – отправлял спецпочтой в Москву на имя Сталина, пьесу «Глазами классиков» отослал А. Фадееву[307]307
Протокол допроса Данилкина М.Т. от 20.01.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 30.
[Закрыть]. Черновики хранил дома. Ждал ответов, надеялся, что адресат в Кремле прочтет и откликнется не ответным письмом, нет, – директивной статьей или постановлением. Данилкин надеялся, что ему «удастся пробить дорогу к тем, кто может по-человечески, по-марксистски оценивать положение вещей, чтобы поговорить по душам»[308]308
Данилкин М. – бюро Молотовского обкома КПСС. Объяснение. 14.12.1952. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 68.
[Закрыть]. Что пройдет месяц-другой, и «возможно, самое ближайшее время подтвердит и мою правоту»[309]309
Там же. Л. 74.
[Закрыть]. Ничего, однако, не происходило. И Сталин, и Фадеев молчали.
В общем, М.Т. Данилкин понимал, что он потерпел полное поражение: его неприятели живут и здравствуют, руководители Молотовского обкома отмахиваются от его новых разоблачений, книги не печатаются. За спиной шепчутся: пьяница, клеветник, антисоветчик. «Я потерял веру во все»[310]310
Протокол допроса Данилкина М.Т. от 15.03.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 83.
[Закрыть].
Михаил Данилкин себя жалел. Очень. У нас есть возможность представить его внутреннее самоощущение по одному сугубо личному тексту: пьесе «Жертва обстоятельств». Драматургическая форма здесь чисто внешняя. Вся трагедия в четырех картинах – по сути, многословный монолог героя – журналиста и писателя Ивана Ивановича Иванова, т. е. самого Михаила Данилкина, слегка прикрытого псевдонимом.
Иванов – даже не alter ego Михаила Данилкина, не его литературный двойник, а любовно выписанный автопортрет, исполненный в самых патетических тонах. «Какой красивый и любопытный человек, – говорит о нем старый профессор-окулист, – истинно русский тип: честный, прямой, думающий. (Такие люди. – А. К., О. Л.) нужны России, очень нужны»[311]311
Данилкин М. Жертва обстоятельств // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 28.
[Закрыть].
Данилкин неоднократно заявлял о том, что он идентифицирует себя с главным героем. У них одинаковые судьбы, одни и те же произведения: «По центральному образу эта пьеса является автобиографической. [Ее сочинение] могло помочь и следственным органам в выяснении причин моего самоубийства», – показал впоследствии М.Т. Данилкин на одном из первых допросов[312]312
Протокол допроса Данилкина М.Т. от 20.01.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 29–30.
[Закрыть].
Главный герой «еще мальчишкой был на первых хлебозаготовках, участвовал в создании колхозов, в раскулачивании. А юность моя прошла на лесах одной из новостроек Урала в первую пятилетку. А седину, как тебе известно, я приобрел в окопах минувшей войны»[313]313
Данилкин М. Жертва обстоятельств // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 6.
[Закрыть].
И вот такого русского богатыря, несгибаемого большевика, писателя с большим талантом затравили «литературные начальники», «значительные лица», рецензенты и редакторы с характерными фамилиями «Вульман и Жульман», которые на него «харкают космополитической блевотиной»[314]314
Там же. Л. 36.
[Закрыть].
«Батюшки! Куда же я попал? Неужели в Америку? Вульман? Жульман? А Иванов среди них затесался»[315]315
Там же. Л. 34.
[Закрыть].
Он не смог пробить бюрократическое средостенье между народом и вождем: «Существует кордон секретарей, против которых и Сталин бессилен»[316]316
Там же. Л. 10.
[Закрыть].
Человека, «которого природа наградила басом Маяковского, затравили. Он окончил свою жизнь самоубийством: “Я гибну от духовного удушья, как жалкая ощипанная сволочь”. Иванов принимает яд»[317]317
Там же. Л. 61.
[Закрыть].
Михаил Данилкин послал рукопись в Молотовское управление МГБ, чтобы помочь сотрудникам органов в расследовании его грядущего самоубийства. Однако вместо яда Михаил Данилкин травил себя алкоголем.
Он попал в ситуацию, которую не прочитанные им философы-экзистенциалисты назвали бы пограничной, т. е. связанной «с глубоким потрясением человека, в результате которого он осуществляет свой прорыв» к самому себе[318]318
Мануковский В.В. Экзистенциальное содержание понятий «встреча» Г. Марселя и «пограничная ситуация» К. Ясперса // Вестник ЧелГУ. 2012. № 4. С. 124.
[Закрыть]. И Михаилу Данилкину заново предстояло определить, кем он является на советской земле. Свое собственное «Я» он пытался описать и раньше. Следует только помнить, что был он человеком публичным, пишущим, которому было важно предъявить себя новому читателю. И тут очень сложно отделить представительскую сторону собственного самоопределения от личной самооценки. Когда он шел в бой против трехглавого чудовища «Дугадко – Семченко – Хмелевский», знал, конечно, что рискует, но был опьянен воинственным азартом, надеялся на победу и вербовал союзников. В 1950 г. он писал новому секретарю обкома КПСС Ф.М. Прассу о себе: «…большевик, а не холодный, равнодушный ко всему начетчик», «большевистский журналист», представлялся «бывшим военным комиссаром Красной армии», одним «из воинствующих большевистских активистов, зорких сталинских глаз»[319]319
Данилкин М.Т. – Прассу Ф.М. 27.04.1950 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 26, 31; Данилкин М.Т. – Прассу Ф.М. Политическое донесение. 29.04.1950 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 9.
[Закрыть]. Этого ему показалось мало, и одно из своих писем он заключил словами: «Я – продукт Советской власти и, если хотите знать, ее гордость»[320]320
Данилкин М.Т. – Прассу Ф.М. 27.04.1950 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 36.
[Закрыть]. Здесь речь идет, конечно, о самопрезентации – пафосной, претенциозной, напыщенной, совсем не уместной в деловой переписке. Адресат – унылый партийный чиновник явно находил такие притязания журналиста нескромными, возможно, смешными и никак на них не реагировал.
Михаил Данилкин объявлял себя поборником аскетизма. Дело здесь было не только в нехватке денег. Небрежное отношение к собственному костюму – отличительная черта, своеобразный символ демократического стиля, оформившегося в радикальной среде последователей М. Бакунина и П. Ткачева.
«Прежде всего нигилизм объявил войну так называемой условной лжи культурной жизни. Его отличительной чертой была абсолютная искренность. И во имя ее нигилизм отказался сам – и требовал, чтобы то же сделали другие, – от суеверий, предрассудков, привычек и обычаев», – вспоминал эпизоды боев «на культурном фронте» Петр Кропоткин[321]321
Кропоткин П.А. Записки революционера. М.: Московский рабочий, 1988. С. 283.
[Закрыть]. Журналист из г. Березники таким предрассудком считал красивую одежду.
Данилкин одевает героиню очерка (молодую женщину – начальника цеха) «в мужского покроя рабочий костюм из серого шинельного сукна»[322]322
Данилкин Мих. Инженеры. Очерк // Прикамье. Литературно-художественный альманах. № 11. Молотов: Молотовское книжное изд-во, 1948. С. 283.
[Закрыть] и любуется ею. Отрицательные персонажи его фельетонов, напротив, появляются в шелке, дорогих мехах, в фетре.
Когда я вижу на красивой, здоровой женщине шелк, кружева и прочее, чем женщины щекочут наши чувства, то невольно спрашиваю: а пробовала ли она, эта прелестная особа, доить корову своими руками, вязать кружева, а знает ли она, как трудно выращивать коконы шелка-сырца, ткать нарядные ковры»[323]323
Данилкин М. Трактат о человеческом величии // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 178.
[Закрыть].
Если какой-либо гражданин стремился к личному комфорту, к благоустроенному быту, он становился для неистового ревнителя советской морали фигурой подозрительной по части контр революции:
Разве человек, верящий в крепость Советской власти, способен на такие действия? Нет, конечно. Зачем ему запасы денег, барахла и особняки, если он уверен: Советская власть обеспечит меня, не бросит в беде[324]324
Данилкин М. Ответ моим обвинителям. 11.10.1951 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 19.
[Закрыть].
Историком языка замечено: «Самосознание возможно только, если оно переживается по контрасту»[325]325
Benveniste É. De la subjectivité dans le langage // Problèmes de linguistique générale. T. 1. Paris: Gallimard, 1966. P. 260.
[Закрыть]. Михаил Данилкин подобрал для себя антипода. В его многочисленных писаниях им стал Матвей Дугадко, преобразованный в символическую фигуру дельца, стяжателя, врага Советской власти.
«Кто-то должен сидеть в тюрьме – или Дугадко, или Данилкин. Раз выпустили Дугадко, то садите Данилкина, компромисс здесь неуместен, преступен, противоречит духу ленинизма», – писал он в обком партии[326]326
Данилкин М. Дополнение к самоприговору. 15.12.1952 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 176.
[Закрыть].
Пером журналиста М.З. Дугадко был превращен в полную противоположность автору. Данилкин был худ – Дугадко «раздобрел телом». Данилкин донашивал армейскую шинель – Дугадко, напротив, даже супругу одел «в шелк, дорогие меха, фетр»[327]327
Тихонов Мих. Дугадко процветает // Звезда. 04.04.1948.
[Закрыть]. Данилкин опирается «на силу правды, на веру в марксистско-ленинские идеи» – Дугадко, напротив, «на силу приятельских связей»[328]328
Данилкин М. – бюро Молотовского обкома КПСС. Объяснение. 14.12.1952. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 69.
[Закрыть].
Образ Матвея Дугадко буквально преследует автора. Он видит в нем зловещую фигуру погубителя социализма, опаснейшего врага, носителя разрушительных идей космополитизма, еврейского духа «крохоборства, стяжательства, двоедушия»[329]329
Данилкин М.Т. Сокровенные мысли // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 35.
[Закрыть]. На его фоне Михаил Данилкин рисует свой автопортрет талантливого, гордого, отважного, прямого русского человека – большевика по убеждениям и образу жизни.
В пограничной ситуации 1952 г. представление о собственном «Я» у Михаила Данилкина изменилось. Он увидел в себе прежде всего писателя, наследника великих имен русской литературы, борца за правду жизни, едва ли не современного Гоголя или Щедрина. На М.Т. Данилкина ободряюще подействовал пассаж из отчетного доклада ЦК XIX съезду КПСС: «И в нашем обществе нужны Гоголь и Щедрин, которые огнем боевой сатиры выжигали бы из жизни все отрицательное, прогнившее, омертвевшее, что тормозит движение вперед»[330]330
Большая цензура: писатели и журналисты в Стране Советов. 1917–1956. М.: МФД, 2005. С. 643.
[Закрыть].
Он немедленно примерил на себя образ большого писателя Земли русской:
[…] Закончил работу над вершиной своего творчества – трагедией «Жертва обстоятельств». .Страшная правда жизни сама по себе вылилась из души моей. Вылилась и хорошо во всех отношениях легла на бумагу. Есть все: и горячие чувства, и мудрость, и сюжет, и нужные слова, нужный тон. Частности и целое слились воедино, как монолит. Это творение свое я могу смело приравнять к таким памятникам литературы, как «Слово о полку Игореве», «Памятник» Пушкина, «На смерть поэта» Лермонтова, «Письмо к Гоголю» Белинского, «Во весь голос» Маяковского[331]331
Данилкин М.Т. Сокровенные мысли. 1946–1953. Выписки // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 35–36.
[Закрыть].
В то же время газеты печатали длинные списки лауреатов Сталинской премии: М. Бубеннов, С. Бабаевский, Е. Мальцев, В. Попов…
Михаил Данилкин полагал, что он пишет не хуже. Только его зажимают и не публикуют потому, что «в литературно-издательских организациях» торжествуют холопский дух, чинопочитание, страх перед свежим словом, угодничество литературным генералам – «модным писателям», пресмыкательство перед сильными мира сего[332]332
Один из тогдашних литературных вельмож А. Первенцев говорил в узком кругу: «Советский писатель в своем творчестве ограничен определенными рамками. Писатели напуганы. Каждое произведение проходит тернистый путь, прежде чем на нем ставится проба, причем за главное считают не художественные, а социальные достоинства. В центре писательской, артистической, музыкальной, художественной организации действует “бюро погоды”, зависящее от случайно оброненных слов руководителями партии и правительства. Одно только слово – и все министры и организации моментально начинают перестраиваться. Ничего капитально-постоянного нет, установленной твердой догмы нет. Одно только замечание, одно слово – и вчерашнее белое становится черным сегодня. Писатели обязаны систематически ругать все американское и европейское. От них буквально требуют очередных статей против Америки и Англии. Многие статьи в “ЛГ” написаны по прямому заданию Фадеева и других секретарей правления СП, вызывают в ЦК партии и предлагают написать на Бевина, де Голля и др., причем одновременно даются биографический и вспомогательные материалы» (Хмелевский – Суслову. 26.02.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 127. Л. 5).
[Закрыть]. И так будет до тех пор, пока ЦК не наведет в них порядок: «Без вмешательства Кремля такую серьезную и важную задачу не решишь, путь для Гоголей и Щедриных не расчистишь»[333]333
Данилкин М. – бюро Молотовского обкома КПСС. Объяснение. 14.12.1952. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 70.
[Закрыть].
Михаил Данилкин уточняет свое кредо: для настоящих писателей «нет чинопочитательского холопства, а есть служение какой-то истине, идее. Для них действителен лишь один закон – правда истины, какой бы горькой и соленой она ни была… и в советских условиях они обязаны иметь личные наблюдения над жизнью, личные мнения, личные суждения о людях»[334]334
Там же. Л. 73.
[Закрыть].
«Правда истины» – очень неуклюжее выражение. Надо сказать, что Михаил Данилкин с художественным словом обходился по-свойски, не чурался ни тавтологии, ни смешения стилей, ни употребления архаизмов, вроде «алщности» с устойчивым эпитетом «жидовской»[335]335
Данилкин М.Т. Сокровенные мысли. 1946–1953. Выписки // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 3. Л. 41.
[Закрыть]. Это ему не мешало считать себя крупной литературной силой, законным претендентом на должность Гоголя или Салтыкова-Щедрина. На одном из первых допросов Михаил Данилкин признал свою основную вину в том, что
…поддавшись воздействию ряда частных обстоятельств, вывел из строя активных работников себя как человека, доказавшего практически свои способности к серьезному и крайне нужному литературному труду, достигшего определенных результатов и творческой зрелости.
Я не оправдал надежд честных, упорно работающих советских людей, которые верили мне и искренне хотели видеть меня воинствующим большевистским литератором[336]336
Протокол допроса Данилкина М.Т. от 20.01.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 32–33.
[Закрыть].
Честный писатель – фигура более важная, чем партийный или военный начальник. «100 секретарей обкомов, 1000 генералов легче найти, чем одного Гоголя»[337]337
Данилкин М. – бюро Молотовского обкома КПСС. Объяснение. 14.12.1952. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 73.
[Закрыть].
И как большевистский литератор он нашел себе иного антипода – Константина Михайловича Симонова.
«Что касается моей неприязни к Симонову – на нее имею право. Кто может мне запретить иметь о нем личное мнение?» – писал М. Данилкин в обком КПСС[338]338
Там же. Л. 74.
[Закрыть].
Он-де «не поэт, а ловкий ремесленник. Слава у него не по заслугам»[339]339
Данилкин М. Глазами классиков (Сны наяву) // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 121.
[Закрыть]. Ее выковали в Кремле. «Будьте уверены: из таких, как Симонов, Гоголь и Щедрин не получится, он им страшен»[340]340
Данилкин М. – бюро Молотовского обкома КПСС. Объяснение. 14.12.1952. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 74.
[Закрыть].
Как водится, свою литературную оценку М.Т. Данилкин подкрепил оценкой классовой:
Министр авиастроения в военном кабинете У. Черчилля здесь был помянут всуе. Барон Бивербрук начинал свою карьеру биржевым маклером в Монреале[342]342
Sir Maxwell Aitken, 1st Baron Beaverbrook. British Politician and Journalist. <https://www.britannica.com/biography/Maxwell-Aitken-Beaverbrook> (дата обращения 05.06.2018).
[Закрыть].
В своих нападках на К. Симонова Михаил Тихонович не был оригинален. В кругу молодых сталинских лауреатов поэта не любили, считали чужим. М. Шолохов эти чувства разделял. Свою неприязнь выразил в печатном слове, назвал Симонова барином: «Когда же и от кого получил Симонов паспорт на маститость и бессмертие?»[343]343
Шолохов М. С опущенным забралом // Комсомольская правда. 08.03.1951.
[Закрыть]. Заметим, что поводом для гневных филиппик советского классика явилась критика К. Симоновым предложения М. Бубеннова отменить писательские псевдонимы, которые и «сейчас для отдельных окололитературных типов халтурщиков… служат средством маскировки и позволяют им заниматься всевозможными злоупотреблениями и махинациями в печати»[344]344
Бубеннов М. Нужны ли сейчас литературные псевдонимы? // Комсомольская правда. 27.02.1951.
[Закрыть]. М. Данилкину, посвятившему свое перо разоблачению разного рода «политических мерзавцев», такой подход был и понятен, и симпатичен. В своем очерке «Новая жизнь старого завода» он успел высказать свое нелицеприятное мнение о людях «с двойными русско-иностранными фамилиями»[345]345
Данилкин М. Новая жизнь старого завода. Молотов: Молотовгиз, 1951. С. 9.
[Закрыть]. Антисемитская направленность публикации оттолкнуть его не могла. Напротив, она позволила высветить действительную позицию К. Симонова как ходатая по делам безродных космополитов. Надо сказать, что М. Данилкин ценил литературное творчество М. Бубеннова, неоднократно обращался в своих текстах к персонажам «Белой березы». Тут имела место и политическая логика. Если К. Симонов – барин, то М. Бубеннов – человек из народа.
Михаил Данилкин был далек от московских литераторов. На дачи к ним не ездил, не встречался с гуляющим Бубенновым. Соседка свежеиспеченного сталинского лауреата вспоминала через 40 лет: «Когда Сталин похвалил его “Белую березу”, он совсем распоясался, хамил всем, купил специальную машину для выездов на охоту, в пьяном виде поколачивал жену и тому подобное»[346]346
Конецкий В. Из зазеркалья // Нева. 1998. № 6. С. 26.
[Закрыть].
В кругу людей, настроенных критически к режиму, Симонов также пользовался дурной репутацией. После разговоров с Анной Ахматовой британский литературовед И. Берлин писал о нем: «Наиболее удачливой и показательной фигурой такого типа является журналист, драматург и поэт Константин Симонов, который написал множество произведений низкого качества, но утверждал в них с непогрешимым ортодоксальным чувством правильный тип советского героя – храброго, пуританского, простого, благородного, альтруистического, посвятившего себя полностью служению своей стране»[347]347
Берлин И. Литература и искусство в СССР // Звезда. 2003. № 7. С. 136.
[Закрыть].
Константин Симонов спустя годы признавал: «Я был именно в этот период тем, что склонны называть “выскочками”»[348]348
Симонов К. Таким я его помню // Вопросы литературы. Май – июнь 2005 г. С. 29.
[Закрыть].
О Симонове сплетничали. Михаил Данилкин поверил. Об остальных молчали, тем самым помогли сохранить М. Данилкину перво зданную чистоту взгляда на современную литературу. С тогдашними писателями он лично не был знаком. Мог видеть и слышать при ехавшего в г. Молотов в 1948 г. Аркадия Первенцева. Тот перед провинциальной публикой вовсе не стеснялся: за выступления в Домах офицеров брал деньги «с фронтовых товарищей», фамильярничал, напоминал о своем родстве с Маяковским. Местные интеллигенты жаловались «на развязное поведение Первенцева, вызывающе грубые ответы, оскорблявшие самолюбие задававших вопросы, вульгарные выражения и сплошное самовосхваление»[349]349
Хмелевский – Суслову. 26.02.1948 // ПермГАСПИ Ф. 105. Оп. 14. Д. 127. Л. 3.
[Закрыть].
О молодых литераторах А. Первенцев высказывался пренебрежительно: мало-де пишут, ленятся, очень любят деньги. Между собой рассуждают так:
«“Дайте мне аванс 3000 рублей, 6-месячную путевку на курорт, я там напишу роман или повесть… Да жену обеспечьте”. А он там за девочками пробегает и ничего не напишет. А когда ему разъясняешь это, он думает: “Вот влезли в редакции сволочи, вроде Фадеева, и затирают нас, молодых”»[350]350
Там же.
[Закрыть].
Михаил Данилкин к молодым лауреатам относился более снисходительно, похваливал свысока. Классиков советской прозы тоже ценил невысоко. В его памфлете «Глазами классиков» есть зачеркнутый абзац. В нем Данилкин высказывался по поводу современной ему литературной ситуации, от имени Льва Николаевича Толстого раздавал желчные характеристики маститым писателям:
Пустота какая-то образовалась. (А.Н. Толстой. – А. К., О. Л.) в современную жизнь почти не вникал – бросил сухую корку хлеба, прошелся по мукам и умолк. Шолохов начал хорошо, но рано скис. Федин держится особняком и предпочитает срезать острые углы. Фадеев вполне доволен тем, что суслон, хотя и считается моим поклонником. Молодые еще не окрепли, не определились. Они неплохо толкуют о том, что уже могло бы быть, но никак не могут ответить: а почему этого нет. Почему Батмановы и Воропаевы[351]351
Воропаев – главный герой романа Н.И. Павленко «Счастье». Б. Ратманов исполняет ту же литературную функцию в романе В.Н. Ажаева «Далеко от Москвы».
[Закрыть] в жизни – редкость, которую днем с огнем надо искать… Гоголь, Некрасов и Щедрин остались совершенно без наследников. Жалко[352]352
Данилкин М. Глазами классиков (Сны наяву) // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 140.
[Закрыть].
Признаемся сразу, что слово суслон мы растолковать не смогли. Этимологический словарь, следуя за Далем, называет суслоном снопы, составленные в поле[353]353
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. СПб.: Азбука-Терра, 1996. С. 810.
[Закрыть]. Данилкин явно имеет в виду какое-то иное значение этого слова.
Михаил Данилкин в отличие от лауреатов Сталинской премии был готов ответить на эти вопросы, но его роман не печатали. Он полагал, что несправедливо.
«Многократное признание литературной одаренности Данилкина, с одной стороны, и упорное нежелание печатать его, дать возможность развернуться его способностям – с другой, не имеют сколько-нибудь удовлетворительных объективных причин, – писал он в обком. – Это результат тех характеристик, которые были созданы весьма важными лицами в разгар борьбы с Дугадко»[354]354
Данилкин М. – бюро Молотовского обкома КПСС. Объяснение. 14.12.1952. Копия. Машинопись // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 83. Л. 67.
[Закрыть].
Иначе это называлось преследованием за критику.
В текстах 1951–1952 гг. («Ответ моим обвинителям», «Глазами классиков», «Сокровенные мысли», «Разговор с И.В. Сталиным», «Жертва обстоятельств») М.Т. Данилкин открыто излагал свое виденье мира, вольно рассуждал на политические темы, не боялся выйти за пределы, установленные цензурой, партийным протоколом и традициями.
Он писал их большевистским языком, заимствуя слог из партийных постановлений и докладов товарища Сталина: «почтенные учреждения», «политические мерзавцы» и проч., проч., проч. За исключением записной книжки «Сокровенные мысли», все остальные тексты исполнены в жанре памфлета. М.Т. Данилкин тщетно пытался облечь их в иные, более привычные литературные формы. Все его персонажи все равно изъяснялись на одном языке – языке взбунтовавшегося партийного пропагандиста Михаила Данилкина. Так, классики русской литературы собирались у него на «суженное совещание». На нем присутствовали Пушкин, Гоголь, Белинский, Чернышевский и Лермонтов. Один из участников совещания напутствовал своего молодого товарища: «Пусть не чешут языки о нашу душу»[355]355
Данилкин М. Глазами классиков (Сны наяву) // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 141–142.
[Закрыть].
По этим текстам можно реконструировать комплекс политических взглядов, сформировавшихся у Михаила Тихоновича Данилкина под влиянием драматических обстоятельств, которыми изобиловала его жизнь.
Определим исходные моменты. М.Т. Данилкин считал себя марксистом-ленинцем и потому был нацелен на то, чтобы искать классовые корни социальных явлений. Более того, за каждым фактом он обнаруживал тенденцию, как правило, негативную. Считать это свойство личной особенностью автора будет большим преувеличением. Советский язык для обозначения обобщенных отрицательных явлений обогатился множеством слов с суффиксом «изм». Словарь Ушакова (1936–1940 гг.) содержит 415 существительных с этим суффиксом против 79 в «Толковом словаре» Даля[356]356
См.: Геллер М. Машина и винтики. М.: МИК, 1994. С. 275.
[Закрыть]. М.Т. Данилкин использует другой суффикс с явно отрицательной окраской, более архаичный – «щина»: дугадковщина, хмелевщина, власовщина. Разве что троцкизм не рискнул переименовать. Здесь мы имеем дело с определенной стилизацией. Данилкин считал себя мастером слова, и, хотя высказывался против злоупотребления формальными приемами («[…] публицистические отступления особенно нужны – прямо, ясно выраженные мнения автора. Без аллегорий, без гипербол и всего остального…»)[357]357
Данилкин М. Глазами классиков (Сны наяву) // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 2. Л. 128.
[Закрыть], сам не был чужд некоторой литературной игры. Он и в политике примерял на себя кафтан Стародума и в литературе прибегал к стилю вчерашнего дня – нарочито грубому, неотшлифованному: «А почему же я должен писать дистиллированным языком? Кому он нужен – каменный, холодный? Возможно, для некоторых кандидатов наук?»[358]358
Там же. Л. 93.
[Закрыть] Язык М. Данилкина насыщен «сильными выражениями» нелитературного свойства. На нем он излагает собственное политическое кредо.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
