Текст книги "От Астраханского кремля до Рейхсканцелярии. Боевой путь 248-й стрелковой дивизии"

Освобождение Ростова-на-Дону

За три месяца боев от дивизии осталась всего шестая часть. По состоянию на 1 февраля в 248-й СД было 1473 человека, из которых оружие имела только половина (572 винтовки и 117 ППШ). Помимо легкого стрелкового оружия, дивизия располагала двумя минометами, девятью 45-мм противотанковыми пушками и 18-ю ПТР, а также пятью 76-мм орудиями.

Дивизия расположилась частью сил в Зернограде, а частью в Мечетинской. В командование вступил капитан Иван Данилович Ковалев, командир-танкист, прибывший в дивизию 10 февраля. Его назначение, а также отсутствие врио на протяжении целых десяти дней, свидетельствовало о явном кадровом голоде в 28-й армии.

Отдыхать пришлось недолго. Общая обстановка вынуждала противника к отходу за Дон. 1 февраля остатки 248-й СД вышли в направлении Кагальницкий-Казачий. Вернувшись в оставленный накануне Каменный, бойцы увидели ездовых из обоза и других пропавших без вести товарищей. Они были найдены полуобгоревшими, в сараях. Со следами издевательств, убитая штыком была обнаружена машинистка 899-го СП Екатерина Андреева. Ее муж служил офицером здесь же. Он прошел всю войну и отомстил за свою любимую¹¹⁴.

Дивизия шла мимо горящего Сальска, оставленного немцами¹¹⁵. Столкновений с полевыми частями противника не было, но по колоннам отбомбилась люфтваффе. Немецкие самолеты шли группами по 15 бомбардировщиков, имея истребительное прикрытие. Были погибшие и тяжело раненые, и среди последних – командир 899-го СП подполковник Жуков.

3 февраля переход продолжился. Транспорта не было. Не было ни зениток, ни авиаприкрытия, ни даже раций. По плану 248-й СД предстояло поддержать 34-ю ГВСД и выбить противника из Батайска. Гвардейцы тоже понесли большие потери, но за Батайском стоял Ростов-на-Дону, и Ставка очень рассчитывала отсечь отступавшую с Кавказа группу армий «А» и уничтожить ее. Видя, что враг ускользает, Сталин не мог скрыть своего разочарования. В директиве за подписями Сталина и Жукова отмечалось: «Управление войсками построено плохо. Штаб фронта, как правило, не знает обстановки, а Малиновский и его штаб самоустранились от управления боем на важнейшем, батайском направлении. Наступление частей 51 и 28 армий идет очень медленно и разбросанно, вне связи со 2 гв. Армией»¹¹⁶.

5 февраля бойцы добрались до пос. Мокрый Батай, где получили передышку.

В ночь на 7 февраля совершенно неожиданно для противника 34-я ГВСД и 248-я СД атаковали Батайск. У железнодорожного моста, на окраине города, разведчики 899-го СП обнаружили немецкий патруль, который не стал открывать огонь и отошел. Это позволило в течение четверти часа овладеть южными кварталами города. В жилых домах находись немцы – сонные, простуженные и обмороженные.

Вениамин Пограничный зашел в дом, а там в одной из комнат на полу спали пять немцев. У Пограничного был карабин, у его товарища ППШ. В плен они никого брать не стали. На шум выстрелов гарнизон стал подниматься. Появились легкие немецкие танки с 37-мм орудиями. Выйдя на перекрестки, танки держали под обстрелом улицы на всем их протяжении. Группы из 10–15 автоматчиков не позволяли нашей пехоте скрытно приблизиться к танкам¹¹⁷.

Еще одним фактором, остановившим продвижение, стал захват немецких железнодорожных эшелонов. Среди них нашлись цистерны со спиртом, как техническим, так и питьевым. Немцы воспользовались спиртовой неразберихой и провели эффективную контратаку, отбив значительную часть города. Приведя части в порядок, советские командиры смогли закрепиться на окраинах, и к вечеру 7 февраля Батайск был очищен от противника¹¹⁸.

Вместе с 248-й СД бой за Батайск вели танкисты 6-й ГВТБР, гвардейцы из 34-й ГВСД и бойцы 159-й ОСБР. Начался организованный подсчет трофеев. Если командиров интересовало вооружение, то бойцы обратили внимание на немецкий хлеб в целлофане с клеймом «Дата выпечки 1933 год» и шоколад.

Полки 248-й СД расположились на окраинах города: 899-й на севере, 902-й на северо-западе, а 905-й – на западе.

9 февраля в 03.00 движение было продолжено. Впереди был Ростов-на-Дону. Несмотря на активную работу немецкой авиации, к вечеру был достигнут берег Дона. В целом противник отвел силы на правый берег, но в районе поселка Левый остров сохранил плацдарм. Ростов-на-Дону обороняли дивизия СС «Викинг», 111-я ПД, часть 16-й МД при поддержке 23-й ТД.

Пока 248-я СД была еще на марше, передовые силы 28-й армии уже завязали бои за город. В ночь на 8 февраля в Ростов-на-Дону смогла проникнуть 159 ОСБР, которая силой внезапности достигла железнодорожного вокзала. Но к 10.00 утра немцы смогли блокировать бригаду, и возникла угроза ее уничтожения. Юго-восточные армянские кварталы Нахичевань штурмовала 152-я ОСБР, сумевшая пробиться на их окраины, но, понеся большие потери, была вынуждена их оставить и отойти на Зеленый остров. 9 февраля чуть западнее, в Нижнегниловскую станицу, смогли пройти казаки из 11-й гв. Кавдивизии. Им удалось овладеть северо-западными улицами станицы и перерезать железную дорогу. Но на этом продвижение было остановлено. Попытка 34-я ГВСД и 6-я ГВТБР сходу атаковать Нижнегниловскую с юга-востока оказалась неудачна.

В разгар этих событий вечером 9 февраля 248-я СД вышла к Заречному.

Здесь утром 10 февраля она была контратакована. Сверху по дивизии работала штурмовая авиация противника. Удару оказался подвергнут 902-й полк, понесший большие потери и вынужденный отставить позиции. Среди погибших оказался начштаба полка капитан Ходъ. Общие потери за день составили 29 человек убитыми, 75 ранеными, еще 21 человек пропал без вести¹¹⁹. Немцы стояли за железной дорогой, используя артиллерию с закрытых позиций. Работали и их снайперы, одетые в белые зимние маскхалаты.

Несмотря на эту неудачу, уже 11 февраля дивизия перегруппировалась и начала атаку. Бойцы 899-го СП пересекли замерзшую реку, разбившись на несколько групп. Им удалось проскочить по льду за считанные минуты и закрепиться на Колхозном спуске. 902-й СП также пересек реку и вышел чуть левее, на Андреевский спуск в районе Амбулаторной улицы, пробиваясь к окруженной 159-й ОСБР. Особенно упорный бой шел у железнодорожного полотна. С наступлением темноты группа автоматчиков противника проникла через разреженные боевые порядки в район разбитого железнодорожного моста и установила станковый пулемет в 500 метрах от командного пункта дивизии и, что еще более важно, от переправы через Дон. Еще один немецкий отряд обошел позиции 902-го СП и открыл огонь с тыла. Ввиду отсутствия связи с 771-м АП вызвать огневую поддержку было невозможно, да и артиллеристы еще не обладали навыками точного огня. Правда, в небе появились советские истребители, что, по крайней мере, снизило интенсивность работы немецкой авиации. За день штурмовые группы дивизии потеряли 17 человек убитыми, 33 ранеными и еще 17 пропавшими без вести.

12 февраля ситуация не изменилась. Части держали оборону. 905-й СП сражался в районе ул. Набережная, 902-й СП у Портовой, а 899-й СП на Амбулаторной улице и в районе кладбища. На участке 902-го СП появилось шесть немецких танков и минометная батарея, но все ограничилось перестрелкой. Зато 899-му СП пришлось выдержать контрудар батальона пехоты противника, поддержанной 12-ти танками и двумя реактивными минометами. Попытка 905-го СП продвинуться была остановлена минометно-пулеметным огнем. Немцам удалось взять полк в огневое кольцо со стороны цементного завода слева и Дома печати на Профсоюзной улице справа. Расположенный в 2 км южнее города на железнодорожном полустанке командный пункт дивизии был подвергнут удару шестиствольного миномета. В бой вступил даже учебный батальон на ст. Заречная, куда просочилась группа немецких автоматчиков с двумя станковыми пулеметами. Немцам, однако, не везло с боеприпасами. Либо они обратились к старым складским резервам, либо сработало заводское подполье, но значительная часть их снарядов не взрывалось. Особенно повезло артиллеристам 771-го АП, вступившим в дуэль с расчетом 105-мм орудия противника. Расчет вермахта стрелял хорошо, но из 14 снарядов не разорвалось 12. Это позволило нашим артиллеристам не только подавить орудие противника, но еще и уничтожить доставлявший особые неудобства пехоте крупнокалиберный пулемет.

Между тем положение немцев ухудшалось. 12 февраля был освобожден г. Шахты, 13 февраля – города Каменск, Новошахтинск и Новочеркасск, расположенные севернее Ростова-на-Дону. Таким образом, возникла реальная угроза обхода города и окружения гарнизона.

Днем 13 февраля ничего не изменилось, но ночью противник начал отход.

К этому его вынудило продвижение советских войск с севера и давление на юго-западе. Разумеется, свою роль сыграли и бои 248-й СД и 159-й ОСБР в самом городе.

Оставляя группы прикрытия на окраинах города, немцы покидали столицу Дона. 248-я СД начала продвижение вглубь города, в 04.30 разблокировала 159-ю ОСБР, проведшую в окружении шесть суток, и к 08.00 вышла на рубеж Тимерника и Каменоломно, где была остановлена огнем шестиствольных минометов. В течение 14 февраля войска Южного фронта освободили город. Только 248-я СД захватила 4 штурмовых орудия, два танка, 28 пулеметов, 56 паровозов и 555 вагонов. В плен было взято девять человек, в том числе два зазевавшихся летчика люфтваффе.

В последующие два дня шли работы по разминированию.

Стояние на Миус-фронте

16 февраля дивизия вышла из города, двигаясь во втором эшелоне вслед за 159-й ОСБР. Впервые с начала боев прибыло подкрепление – 140 человек. Это была молодежь в возрасте 17–18 лет. Ее спешно набрали из местного населения, не выдав ни униформы, ни оружия. Толку от таких новобранцев не было, а 25 человек еще и простудились в первый же день. Но этим ребятам еще повезло: немцы расстреливали мужчин призывного возраста, уклонявшихся от эвакуации на запад (и тех, кого некогда было эвакуировать).

Дивизия три дня шла мимо сожженных деревень Ростовской области и 18 февраля достигла долины реки Миус в районе села Покровское. Здесь проходила линия фронта. Впереди виднелись немецкие ДЗОТы, подходы к ним прикрывали минные поля и ряды колючей проволоки.

Соседом дивизии слева была 79-я ОСБР, справа стояла 156-я ОСБР. 18 февраля прибыло подкрепление из 157 человек, одетых в штатское. Для них удалось найти тридцать винтовок.

19 февраля групповым огнем 905-го СП удалось сбить самолет противника, но под бомбежкой в 899-м СП погибли 13 человек и были ранены еще 53. 20 февраля в этом же полку в результате неудачной попытки овладеть высотой южнее Матвеева Кургана были убиты 30 человек и ранены еще 85. Активных штыков на всю дивизию оставалось всего 302.

22 февраля под очередной бомбежкой погиби двое бойцов и семь были ранено, но немецкие пилоты ошиблись и сбросили часть бомб на собственные позиции.

24 февраля дивизия перешла в район Бессергеновки и Вареновки, где расположилась под открытым небом, поскольку все уцелевшие дома были заняты другими частями. Не было ни бань, ни возможности обогреться или хотя бы просушить обувь. Спустя три дня баню построили, но выяснилось, что для нее нет дров. 2 марта – новый переход, к Петровскому, Чистополью и Николаевке. Шел дождь, и бойцы промокли. Ночевать им вновь пришлось под открытым небом.

Между тем общее число новобранцев к концу марта достигло 3000 человек. В дневное время суток их пытались учить стрельбе и блокировке ДЗОТов.

Из-за слабой организации и необученности личного состава отмечались небоевые потери. Во 2-м батальоне 899-го СП один красноармеец случайно убил другого, а в 902-м СП еще один боец погиб из-за неосторожного обращения с оружием. Проведенная в конце марта проверка показала, что часовые не знают пропуска и не останавливают никого из идущих.

Практически вся дивизия была не вооружена, простужена и завшивлена. Обмундирования тоже не было. 7 марта был отмечен первый случай сыпного тифа, а через неделю их было уже четыре. На одну винтовку приходилось 3–4 патрона, так что учебные стрельбы вскоре прекратились, и если бы началось наступление противника, дивизия не продержалась бы и получаса.

В чем был смысл держать всех этих людей именно на фронте, понять нельзя. Появились случаи дезертирства, относимые к ЧП. 6 марта сбежали два бойца из пополнения 905-го СП и один из 902-го. Дезертиров, видимо, было существенно больше, потому что не все записи в полковых журналах воспроизведены в журнале дивизии.

У немцев были свои проблемы: участились поставки бракованных снарядов. 25 марта в полосе дивизии были уничтожены 63 неразорвавшиеся авиабомбы. 4 апреля при обстреле наших позиций из 13-ти снарядов не разорвалось три. 5 апреля из 32 снарядов не разорвалось 17.

Но не срабатывали, к сожалению, не все снаряды. В апреле погибли 15 человек и были ранены 53. Штаб дивизии сообщал наверх о том, что противнику приходится тоже туго. 19 апреля в журнале боевых действий содержится запись, что активных действий не было, но немцы только убитыми потеряли 122 человека.

По состоянию на 1 апреля дивизия насчитывала 7122 бойца, в том числе 796 офицеров и 1053 сержанта.

Постепенно улучшалась погода. К середине апреля воздух прогрелся до +14^о С. Понемногу стало поступать вооружение. 15 апреля в 771-й АП прибыло две 122-мм гаубицы, в мае – еще 76-мм орудие. Поступало и стрелковое оружие.

Разведчики дивизии предпринимали попытки захвата пленных. 24 апреля разведгруппа 899-го СП скрытно подошла к окопам противника и закидала немцев гранатами. Затем бойцы проскочили к окопам противника и захватили двух пленных, но на этом успехи закончились. Немцы проснулись и открыли интенсивный огонь, в ходе которого один из пленных погиб, а второго пришлось застрелить, поскольку уйти вместе с ним не представлялось возможным. Потеряв четырех бойцов убитыми, разведгруппа вернулась на позиции¹²⁰.

Другая попытка захвата пленных, в ночь на 25 апреля, закончилась еще хуже. Возглавил операцию замкомандира полка. Майор пребывал в состоянии острого алкогольного опьянения и бойцы оказались без руководства¹²¹. Вскоре группа из нескольких разведчиков подорвалась на мине, и эффект внезапности был утрачен. Рейд стоит нам одного человека погибшим и 11 ранеными.

В конце апреля из госпиталя вернулся командир дивизии Николай Галай. Начальником штаба дивизии стал 32-летний полковник Григорий Коняшко, кадровый военный, отличившийся в боях на Кавказе и на Дону.

9 мая прибыло пополнение – 140 штрафников.

26 мая дивизионная разведка, возглавляемая Самаровым, попыталась взять языка. Попытка была безуспешна.

По неизвестным причинам было принято решение строить газоубежища. Их построили целых четыре. Кроме того, под газоубежища было перестроено 20 землянок. Стоит отметить, что за весь период войны на фронте немцы не разу не использовали отравляющие газы.

В мае были 10 убиты и ранены 40 бойцов (восемь человек подорвались на своем минном поле).

По состоянию на 1 июня дивизия имела 5147 винтовок, 1098 автоматов, 272 ручных и 73 станковых пулемета, 188 противотанковых ружья, 110 минометов (в том числе 50-мм – 25, 82-мм – 67, 120-мм – 18) и 68 орудий (в том числе 45-мм ПТО – 28, 76-мм – 32, 122-мм – восемь). В отличие от осени 42-го, появился транспорт. Имелось 106 грузовиков и даже три легковых машины. Численный состав дивизии достиг 8260 бойцов, из которых 3061 активный штык, 2932 бойцов подразделений усиления и 1383 человека в подразделениях обслуживания.

Дивизия была включена в состав 37-го СК. Корпусом командовал герой Сталинградской битвы генерал-майор Сергей Горохов. На протяжении последующего года вместе с другими дивизиями корпуса 248-я СД передавалась в состав 44-й, 28-й и 3-й гвардейской и 5-й ударной армий, неизменно действуя на южном крыле фронта.

Июнь прошел совершенно спокойно. 902-му СП в результате вылазки удалось захватить у немцев пулемет MG-34 с 3000 патронов к нему. Потери за месяц составили 5 человек убитыми и 12 ранеными.

В июле вспыхивали перестрелки, особенно оживившиеся в конце месяца, когда артиллерия 248-й СД поддерживала наступление 151-й СД. Однако наступление заглохло через три дня.

15 июля из 241-й штрафной роты дезертировал расчет передового поста – четыре красноармейца с пулеметом. Судя по всему, их показания были использованы офицерами противника, поскольку 16 июля в полосе 241-й штрафной роты появился немецкий взвод. Немцы подошли к окопам вплотную и смогли применить гранаты, но были отброшены огнем советских бойцов. Убитых и раненых они унесли с собой. После этого в полосе 241-й штрафной роты был выставлен стрелковый взвод охранения с двумя ручными пулеметами.

17 июля из 899-го СП попытались дезертировать еще два бойца, но они подорвались на мине.

18 июля была запланирована силовая разведка. Но немцы прижали пехоту и единственное, чем запомнился день, так это активной артперестрелкой. Только 771-й АП выпустил более 1400 снарядов и мин¹²².

Спустя пару дней недалеко от окопов 899-го СП был обнаружен немец, погибший на мине. Штабисты пришли к выводу, что он хотел перебежать, но ему не повезло.

В целом потери за месяц составили 73 человека убитыми и 156 ранеными.

1 августа в ходе разведки был захвачен пленный. Попытка взять языка накануне сорвалась, поскольку немецкие караулы на передовой проявляли бдительность. Поэтому был разработан целый план вылазки в тыл врага на глубину до 500 метров. Вечером саперы проверили проходы к немецким окопам через минное поле, и отряд разведчиков из 899-го СП прошел через линию разделения. Значительную часть пути пришлось преодолевать пешком. Через какое-то время бойцы заметили немецкий патруль из четырех человек, который кого-то искал. Как выяснилось позже, немцы искали пропавшего товарища. Наши бойцы решили незаметно окружить эту поисковую экспедицию, чтобы взять в плен. В это время работала артиллерия 771-го АП с задачей шумом отвлечь внимание противника. Шума было изрядно, так как в общей сложности было израсходовано 138 снарядов. Однако взять «языков» легко не получилось. Немцы заметили движение разведчиков, и завязался огневой бой. Нам он стоил четырех человек погибшими (включая офицера) и одиннадцати ранеными. Немцы потеряли двух человек убитыми. Еще один смог скрыться, а четвертый получил ранение в ногу, и через полчаса ему оказывали помощь в советском медсанбате. Молодой уроженец Берлина Генрих Михальский показал, что учился на авиаштурмана, но вместе с товарищами по части был переведен в 15-ю авиаполевую дивизию двухполкового состава. Остальные сведения ценности не имели, поскольку про минные поля и колючую проволоку разведчики могли рассказать обер-ефрейтору больше, чем он им¹²³.

Авиаполевые дивизии представляли собой обычные пехотные части с тем отличием, что комплектовались за счет изъятия резервов наземных служб Luftwaffe. Степень их подготовленности была не очень высока, а появление вызвано катастрофическими потерями вермахта на Восточном фронте.

4 августа проявила себя уже немецкая полевая разведка. В два часа ночи группа бойцов из 2/902 попала в засаду. Двое наших бойцов погибли, двое получили ранения, а еще шестеро попали в плен.

В целом потери за первую половину августа составили 30 человек убитыми и 54 ранеными.

Прорыв Миус-фронта

Немецкие инженерные части, используя принудительный труд населения Приазовья, сумели создать сильнейшую укрепленную линию. Вначале германские, а затем и советские штабисты и бойцы дали ей название – Миус-фронт. Рельеф местности способствовал построению многоэшелонированной обороны. Местность пересекали реки Миус, Кальмиус, Крынка и другие – с севера на юг, создавая естественное препятствие для атакующих. Их западные берега благодаря движению Луны приподняты над восточными, что давало обороняющимся превосходство в диспозиции по высоте. В междуречье природа создала многочисленные курганы. Всем этим вермахт воспользовался в полной мере.

Спустя год начштаба 248-й СД полковник Коняшко, анализируя ход боев, отмечал в докладе в штаб 32-го СК, что оборона немцев представляла собой 3–5 рядов траншей, соединенных ходами сообщения, которые были приспособлены под отсечные позиции. Противник обустроил множество ДЗОТов, а на отдельных участках создал ДОТы и бронеколпаки. В траншеях 1-й и 2-й линий были оборудованы площадки для ручных и станковых пулеметов. Интервал между ними не превышал 50 метров, что создавало сплошную полосу огневого поражения атакующих. За 2-й линией траншей были расположены огневые позиции полковых минометов и противотанковой артиллерии. За 3-й линией – позиции дивизионной артиллерии. В предполье перед передним краем немецкой обороны размещались противопехотные и противотанковые минные поля. В несколько рядов была натянута колючая проволока, которую саперы укрепили на железных кольях. Вся местность была тщательно пристреляна.

Первое наступление войска Южного фронта провели в июле. 248-я СД в нем не участвовала и даже была временно переподчинена 44-й армии, которая занимала оборону чуть южнее и держала позиции от Александровки до Азовского моря. Наступление оказалось неудачным, поскольку немцы ввели в бой подвижные резервы. Но к середине августа все немецкие резервы были переброшены к Харькову и Белгороду, где после битвы на Курской дуге войска Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов устремились на юго-запад, перемалывая одну за другой немецкие дивизии.

В новом наступлении на Миус-фронте были задействованы силы 5-й ударной, 2-й гвардейской и 28-й армий, а также 360 танков. 248-я ПД была возвращена в 28-ю армию и, более того, выведена в первый эшелон. Остальные три дивизии, оставшиеся в подчинении 28-й армии, действовали во втором эшелоне. После прорыва обороны противника 5-я ударная и 2-я гвардейская армии должны были по расходящимся направлениям выдвигаться на запад, а 28-й армии (и 248-й СД) предстояло повернуть резко на юго-запад, отсекая направление на Таганрог и вынуждая к отступлению правый фланг противника. В прорыв должны были выдвинуться подвижные части 4-го гвардейского кавкорпуса, поскольку сама 28-я армия была чисто пехотной и бронетехникой и иными маневренными частями не располагала.

Непосредственно против 248-й СД действовала 336-я ПД вермахта, но ее линия обороны была растянута примерно на 20 км, и реально дивизии противостоял примерно батальон, опиравшийся на Петрополье. Южнее, ближе к Азовскому морю, у немцев стояли 15-я авиаполевая, 17-я и 111-я пехотные дивизии, и при успехе наступления 248-й СД пришлось бы отражать их попытки прорваться на запад.

В ночь на 18 августа был назначен очередной прорыв обороны противника. 248-я СД действовала в 1-м эшелоне. Ее фронт составлял всего 2–2,5 км. Целью первого дня ставилось форсирование реки Миус в районе Петрополья. Впереди шли 905-й и 902-й СП, а 899-й располагался за ними. Из соображений скрытности дивизия прибыла на передовую до рассвета 17 августа, пройдя ночным маршем полтора десятка километров. Рядовой состав днем успел отдохнуть, а офицеры изучали оборону противника и организовали разведку бродов. Стояло лето, камыш не успел высохнуть, и ночью сквозь заросли тростника удалось перебросить пять штурмовых мостиков. Ширина реки Миус в этих местах не превышала 30–40 метров. Это давало шансы на успех.

В 05.45 артиллерия начала бить по немецким траншеям и блиндажам. Огонь продолжался 45 минут. Только 771-й АП выпустил 2400 снарядов. Помимо артиллерии и реактивных минометов, работала авиация группами по 20–30 самолетов. Штабисты 899-го СП записали, что «впереди все покрыто дымом и пылью, и ничего не видно».

Но эффект от артобстрела оказался ниже ожидаемого. Артиллеристы это объясняли тем, что разрывы от бомб и снарядов затянули все поле боя сплошной дымовой завесой¹²⁴! Очевидно, что их коллеги из частей, стоявших здесь ранее, не передали таблицы пристрелянных целей и огонь велся в белый свет как в копеечку, но не по немцам.

В результате боезапас был расстрелян, а огневые точки не подавлены. Весь день 902-й и 905-й СП пытались продвинуться вперед. Реку им удалось форсировать, но передовая немецкая траншея была достигнута лишь к 17.00. В 17.30 Галай ввел в бой единственный резерв – 899-й СП. Спустя два часа полк форсировал реку и остановился на ночь в глубокой балке севернее Петрополья. Со складов в 771-й полк привезли снаряды.

За день дивизия потеряла убитыми и ранеными 507 человек¹²⁵.

19 августа в 06.10 артиллеристы вновь начали обстреливать немцев. Обстрел шел до 07.00, после чего пехота вновь поднялась в атаку по поросшему полынью полю. К 10.00 оборону немцев удалось прорвать. Петрополье и курган с выразительным названием «Черный ворон», где немцы оборудовали укрепрайон, были заняты. Даже удалось захватить пленных – 22 человека. Во многом результат был достигнут благодаря 771-му АП, который за сутки сумел пристреляться по позициям противника и в результате контрбатарейной стрельбы подавил пять минометно-пулеметных точек на высоте «Черный ворон»¹²⁶. К вечеру дивизия закрепилась километром западнее, отбив несколько атак противника. За успех пришлось заплатить дорого – 127 бойцов погибли, более 500 получили ранения. Старший сержант Павел Пудовкин из 905-го СП в этот день повторил подвиг Матросова, закрыв амбразуру немецкого ДЗОТа своим телом. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. В 902-м СП бойцы вступили в рукопашные схватки с противником. Старший сержант Пономарев заколол ножом двух немцев и еще шесть расстрелял из автомата¹²⁷.

На следующий день немцы предприняли попытку отрезать углубившиеся в их оборону советские войска. С юга удар наносила боевая группа командира 111-й ПД Рекнагеля, который получил для этой цели в распоряжение срочно снятые с тихих участков фронта под Таганрогом 70-й ПП 111-й ПД, 55-й ПП 17-й ПД и пять батальонов из 17-й, 111-й пехотных и 15-й авиаполевой дивизий вермахта. С севера навстречу группе Рекнагеля шла группа Пикера, которая атаковала 5-ю ударную армию. Значительная часть удара Рекнагеля пришлась не на медленно продвигавшуюся 248-ю СД, а на вырвавшихся вперед гвардейцев из 2-й гвардейской Армии.

20 августа на рассвете немцы провели контратаку в полосе обороны 899-го СП и 902-го СП, то есть в северной части советского плацдарма. По донесению штабных офицеров, в атаке участвовало 27 танков. С воздуха удары наносили до 15 Ju-88. Майор Фурманов из 899-го СП лично поднял бойцов навстречу немцам, причем бой принял преимущественно гранатовый характер¹²⁸.

Атака противника была отбита, и, более того, частям 905-го полка удалось занять Кучерово и Подгорный. Севернее также удалось успешно преодолеть Миус. Противник начал отступать к следующему рубежу на реке под названием Крынка. В плен было взято еще 16 солдат вермахта, захвачено 50 пулеметов, а потери нашей дивизии, крайне высокие в предыдущие два дня, сократились, но все же составили до 132 убитыми и ранеными за сутки. Батареи 771-го АП подбили два танка и одну САУ «Фердинанд»¹²⁹.

21 августа кризис на Южном фронте был преодолен, а контрудары Рекнагеля и Пикера выдохлись. В этот день 248-я СД вышла к реке Крынка в 1 км северо-западнее Александровской. Здесь дивизия пробыла четыре дня, приводя в порядок свои полки и батальоны.

Крынка представляла собой глубокую (до 60 метров) быструю речку с крутыми склонами и узкой долиной. За рекой спешно окапывались солдаты 3-го батальона 685-го ПП 336-й ПД вермахта. Три кургана, отмеченные на картах как высоты 129,7, 139,0 и 125,0, создавали опорный рубеж в их обороне.

По состоянию на 22 августа 248-я СД имела значительные потери. Только в 3/899 было убито 99 человек, 239 получили ранения. В строю осталось всего 99 бойцов. Аналогичные потери понесли другие батальоны. А ведь это был резервный полк, двигавшийся во втором эшелоне¹³⁰. Если 20 августа в 899-м СП было 340 активных штыков, то к концу 21 августа – только 152¹³¹. Ранение получил и командир полка Жуков. На его место был назначен майор Фурманов.

Вообще, полку не везло с начала войны. За год он сменил уже шесть командиров, и Фурманов продержался всего неделю. Ввиду определенных причин командование давно планировало перевести его на тыловую службу, и назначение Фурманова носило временный характер. 28 августа Фурманов выбыл из строя, и командиром полка был назначен… 19-летний курсант Кременчугского авиаучилища Александр Хоменко. Он же был и начштаба, и комиссаром полка, поскольку все остальные начальники оказались выбиты в ходе боев¹³².

Про Хоменко стоит рассказать отдельно. Он начал войну с авиации. Но уже во втором бою бомбардировщик, где он был помощником штурмана, подбили. Пилоту чудом удалось сесть на аэродром с одним мотором, второй горел, после чего загорелся и весь самолет. Александр получил контузию, ожог ноги и был направлен на излечение. После этого он окончил в Ташкенте шестимесячный курс пехотного училища, и его уже в звании лейтенанта направили в Астрахань. Здесь он был назначен командиром разведывательной роты 899 стрелкового полка 248-й стрелковой дивизии. Записали его в разведчики, полагая, что если он был штурманом, то должен уметь обращаться с картами. Для его новой профессии это как раз и требовалось.

Хоменко был человеком умным, смелым и с авантюрной складкой в характере. 29 августа кавалерийский взвод конной разведки лейтенанта Николая Полтавца на пять км вырвался вперед и проскочил в село Самойлово, прямо вглубь рассредоточенной немецкой обороны. С разведчиками поехал и Хоменко, захватив с собой адъютанта – младшего лейтенанта Ивана Черепахина. «Не успел я оглянуться, – рассказывал потом Черепахин, – как Хоменко был уже в доме. Я вбежал вслед за ним, а он спокойно сидит на стуле с хозяином и опрашивает его. Через несколько секунд, выйдя на улицу, мы видели, как три немецких автомашины метнулись к окраине села и скрылись за поворотом»¹³³.

Хоменко пробыл в должности комполка сутки. 30 августа его сменил подполковник Рыбкин. Служивший при штабе Василий Скоробогатов в «Боевом пути полка» охарактеризовал его следующим образом: «Подполковник Рыбкин до этого был в должности командира части и имел большой боевой опыт. Но в результате полученных им на фронте ранений и контузий какой-то болезненной нервностью была проникнута вся его боевая работа. Но сам он работал исключительно много»¹³⁴.

Однако и Александр Хоменко оказался востребован. Рыбкин назначил его начштаба полка, и в этой должности Хоменко блестяще себя проявил, пройдя до Берлина.

25 августа в 08.30 дивизия Галая форсировала реку. К 13.00 атаку пришлось свернуть ввиду сильного артиллерийского и минометного огня с упомянутых выше холмов. На следующий день ситуация повторилась. И 27 августа тоже. Наконец, 28 августа дивизия, поднятая в очередную атаку в три часа утра, к полудню добилась успеха. Отчасти успешному решению боевой задачи способствовал общий оперативный отход противника: батальоны 336-й ПД были сменены 2–3 батальонами 95 ПП 17 ПД, которая отступала в направлении на Ново-Моисеевский, Поповский, Верхне-Широкий.