Текст книги "Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса"

Глава 7. Гипербореец

1

Спиритические сеансы, голоса махатм, реинкарнации, лики древних царей… и «кладовка Ленина».

Не странно ли?

Да, более чем странно!

Но не для «русского Индианы», вылепившего свой образ из мифов, легенд и сказок нью-эйджа, поп-культуры, чья жизнь каждодневно была наполнена чревовещаниями жены и рассказами про свою высокую миссию.

Судьбе, однако, было угодно, чтобы в этой предельно экзотической истории появился еще один экстраординарный человек, без которого все странности и происходящее в дальнейшем понять будет невозможно. И хотя официально Рерих и этот персонаж как будто даже никогда и не встречались, но многие рериховские шаги и загадочные поступки без этой фигуры необъяснимы.

Неординарного человека звали Александр Васильевич Барченко. Впервые я услышал о нем только в 1995 году. Тогда летом один историк, знавший о моих рериховских поисках и о статье, уже подготовленной мной для «Огонька», сказал мне: «В 1991 году была опубликована литературная книга Александра Барченко “Из мрака”. Но в предисловии к ней его сын опубликовал много интересных подробностей. А почему ты не съездишь к родственникам Александра Барченко? Это был весьма интересный человек и, как мне кажется, связанный с тем, что ты ищешь».

Предложение было интригующим. Я знал только то, что загадочный Барченко был первым советским экстрасенсом. Сегодня в моем архиве хранится копия факса, отправленного 4 марта 1991 года диссидентом Львом Разгоном (1908–1999) одному из родственников Барченко – Николаю Траньону. Краткий текст касается судьбы членов советского тайного общества «Единое трудовое братство», о котором речь еще впереди. Разгон пишет: «Действительно, я имел возможность познакомиться с делами Г. И. Бокия и И. М. Москвина. В числе обвинений было и то, что они были связаны с А. В. Барченко, который был, выражаясь современным языком, нечто вроде экстрасенса… А о способностях А. В. Барченко как экстрасенса я слышал от самого Москвина»[372]372
  Копия факса Льва Разгона Троньону. Л. 1. Личный архив автора.


[Закрыть].

Москвин был начальником Орграспредотдела ЦК ВПК(б), и мнение влиятельного аппаратчика со Старой площади, пусть и переданное Львом Разгоном, звучало впечатляюще.

В середине 1990-х годов адрес, по которому проживал сын экстрасенса Светозар Барченко, я знал только приблизительно, лишь по описаниям: за Истрой, поселок Алехново, дача Союза писателей. Московский телефон Светозара Барченко не отвечал, а мобильных тогда не было. Поскольку расстояние было порядочным, я долго откладывал поездку. Но летом 1995 года я все-таки отправился искать это место. На мою удачу, за одним из заборов дома, который на моем схематичном плане был обозначен как «последний», на грядках копался какой-то человек. Я спросил его, не знает ли он, где дом Барченко. Он сказал: «Это здесь». От растерянности я даже назвал хозяина Александром Васильевичем, словно это был его отец, – он на это удивился, но не обиделся.

Светозар имел вид былинного русского человека, с длинными седыми волосами, собранными лентой или веревочкой. У него был низкий романтический голос и умение весьма интересно рассказывать о своем отце – первом советском парапсихологе, активно искавшем загадочные телепатические N-лучи. Своими воспоминаниями он поделился со мной прямо на пороге своей дачной столярной мастерской:

«С моей точки зрения, насколько я помню детство, и потом отзывы других людей, они воспринимали его как чудака. Он, например, был категорическим противником собственности. Любой. Он считал, что человек не имеет права на собственность. Будь то земля, все что угодно. Все должно принадлежать всем. И у него, в квартире, где мы жили, практически не было ничего лишнего…»[373]373
  Видеозапись из коллекции автора.


[Закрыть]

То, что я дальше услышал от Светозара Александровича, а также его семейные документы плюс документы Центрального архива ФСБ, имевшиеся у него и касавшиеся судьбы его отца, – все это ошеломляло. И это ошеломление стало еще больше, когда позднее я получил подтверждение многим из этих почти фантастических рассказов, но уже от другого живого в тот момент свидетеля – Льва Разгона, советского диссидента, но при этом и бывшего сотрудника Спецотдела ОГПУ.

Как это ни удивительно, это оказался очень важный момент в исследовании рериховской эпопеи: в дальнейшем вы поймете почему – и какие необычные и многообразные взаимосвязи были у этих двоих людей.

Возможно, потому, что сама жизнь покойного экстрасенса тоже начиналась как роман.

«Барченко – присяжный поверенный Елецкого окружного суда, а затем владелец нотариальной конторы; жил во дворе этой конторы в двухэтажном бревенчатом доме. У Барченко Бунин, приезжая в Елец, попадал в общество местной интеллигенции…»

К этим строкам из комментария Пушечникова к дневнику Бунина Светозар Барченко добавляет в предисловии к книге своего отца: «Присяжного поверенного звали Василием Ксенофонтовичем. А в том двухэтажном доме, в котором когда-то по вечерам звучал рояль, собиралась местная интеллигенция и где обычно останавливался, бывая в Ельце, знаменитый русский писатель, родился и провел детские годы старший сын Василия Ксенофонтовича Александр Васильевич Барченко»[374]374
  Барченко А. В. Из мрака. – М., 1991. – С. 27.


[Закрыть].

Уроженец Ельца, Александр тем не менее учился в петербургской классической гимназии. Как это удалось его отцу, Василию Ксенофонтовичу? Возможно, на образование сына пошли доходы с имения в селе Стегаловка, ведь и родитель окончил юрфак Петербургского университета и, видимо, решил, что столичное образование будет предпочтительнее. Выучившись, сын не обманул его надежд.

Не являясь ни членом партии большевиков, ни участником революции, ни народным трибуном, Александр Васильевич Барченко тем не менее стал известен в Петрограде. Правда, слава его была связана с сенсационными лекциями про мистику, но называл он себя ученым-биологом. Барченко имел на это право: он учился на медицинских факультетах Казанского и Дерптского университетов (хоть нигде так до конца и не доучился). И, склонный к поискам и экспериментам, долго путешествовал по Центральной России. В это же время, наряду с медициной, Барченко увлекся различными практиками предсказания будущего: астрологией, картами Таро и хиромантией. С 1909 по 1911 год он с официального разрешения полиции занимался гаданием по руке в Боровичах в Новгородской губернии.

Оккультные дисциплины, восточную фармакопею и гипноз Барченко объединял термином «древняя наука» и был твердо уверен, что эти знания появились еще на заре человечества в качестве наследия мифических и полумифических цивилизаций.

В недавно обнаруженной переписке с членом тайного общества «Единое трудовое братство» А. Н. Петровым Александр Васильевич признается: «На протяжении примерно двадцати пяти лет основным объектом моих научных исследований и моих жизненных интересов было сравнительное изучение древнейшего естествознания, имевшее целью разрешить положительным путем вопрос о реальности или иллюзорности в древности на Востоке своеобразного познавательного универсального метода, на базе которого будто бы развивался в свое время ряд ныне угасших великих цивилизаций Центральной Азии»[375]375
  Архив О. Петровой-Пригожиной. Письмо А. В. Барченко к А. Н. Петрову от 31 марта 1934 года. Л. 1.


[Закрыть].

Барченко считал, что не только в текстах древних книг, но даже и в орнаментах соборов и святынь, даже в похожих на руны наскальных трещинах языческих капищ запечатлены драгоценные осколки наследия исчезнувших цивилизаций. Материальное эхо оккультных учений, погибших в планетарных катаклизмах царств – ныне и есть восточный мистицизм, а его жрецы, наследники традиции, до наших дней стерегут оплот паранормального могущества и называют себя махатмами.

Он признавался: «Стимулом к такому изучению для меня была беседа моя еще студентом в 1904 году с моим земляком покойным профессором римск.[ого] права А. С. Кривцовым, лично знавшим известного Парижского “мистика” Сент-Ив д’Альвейдра и встречавшегося в его доме с туземцами Северной Индии, преподававшими тому санскрит, пали и синду»[376]376
  Архив О. Петровой-Пригожиной. Переписка А. В. Барченко – А. Н. Петрова. П. 1. Л. 1–2.


[Закрыть].

Кривцов когда-то, пользуясь расположением и протекцией графа П. А. Капниста, совершил поездку в Германию, где обучался в 1891–1894 годах в русской семинарии римского права при Берлинском университете. Видимо, в эти годы он побывал и в Париже. Почему именно законник Кривцов попал в круг общения влиятельного французского мистика, наставника многих розенкрейцеров и мартинистов – загадка. Возможно, это было связано со службой Сент-Ив д’Альвейдра в Министерстве внутренних дел Франции. Возможно, потому, что Кривцов был знаком с влиятельными русскими аристократами, которые общались с французскими учениками маркиза, такими как мэтр Филипп и Папюс. Еще вероятно, что в семье его покровителя – сына декабриста, члена Союза благоденствия Алексея Васильевича Капниста, сохранялись конспиративные, неафишируемые связи с масонами и тайными обществами Франции, которые и сыграли роль в этом сближении.

Как бы то ни было, но Кривцов, получивший посвящение от самого д’Альвейдра, оказался фигурой, определившей жизнь Барченко и пути его дальнейших поисков. Барченко решил докопаться до истины и открыть тайну страны на Востоке, которую, как он считал, Жаколио, Блаватская и д’Альвейдр называли Шамбалой/Агартой.

Возможно, что Барченко подчас мыслил некритично, а романтический подход ослеплял его. Но определенная логика в постановке волновавших его вопросов была. Так, размышляя о том, почему цитадели древнего знания расположены в Высокогорье, доктор предположил, что миграции древних мудрецов в тайную страну стали следствием апокалиптических катастроф, подобных той, что пережил библейский патриарх Ной. И только в закрытых резервациях на вершинах великих гор и можно было сохранить древнюю науку. В памятке для членов тайного общества «Единое трудовое братство» Барченко уже выступает как настоящий оракул апокалипсиса:

«а) очередной потоп уничтожит последние следы черной цивилизации в упадочной ее форме – то есть больше всего пострадает, вероятно, Африка;

б) белая раса применит социологический идеал Универсального знания в его высшем “солнечном” виде, то есть в виде Мировой федерации народов, на основе чистого, гармонизированного с природой коммунизма, а не в форме хотя бы и высокорафинированной теократии Рамидов[377]377
  Рамиды – потомки Рамы, династия.


[Закрыть], скрывавшей высоту знания, все-таки в сословии резко ограниченном и допускавшем представительство в форме царей и императоров;

в) после потопа, надобно думать, белая же раса заключит восьмитысячелетний Золотой век большого Золотого века[378]378
  Золотой век большого Золотого века – предположение о некоем времени наивысшего расцвета цивилизации, мнение А. В. Барченко.


[Закрыть], и под ее знанием культура будет колебаться в своем развитии в границах междупотопного периода, ибо к ближайшему (через 1200 лет) потопу белая раса расселится по всему свету, и после поднятия дна Атлантического океана погибнут вместе с Африкой все низменности Европы, Америки и Азии, где ныне сосредоточена так называемая “культура”, и степи Китая и Монголии. Горные же плато и кряжи Евразии, сплошь заселенные белой (Авган, Кафиры, Горные Таджики, Курдистан, Белуджистан, Персия, Азербайджан, Закавказье, и Гималаи с Шамбалой, и Саджа), должны уцелеть. Таким образом, белая раса после ближайшего потопа остается в большинстве. А так как перечисленные выше народности организованны и фактически управляются объединениями (в глазах европейских ослов это “жалкие секты дикарей”) владеющих “солнечной” наукой (секта Ахл-и-Хакк, «Люди истины», Зер-дешти, иезиды, суфи, джайни, якобиты и пр.), то провести в жизнь социологический идеал этой науки и воспитывать новые поколения в полном объеме на основах этой науки особых затруднений тогда не представит»[379]379
  Памятка для членов ЕТБ. 1924 г. Архив семьи Троньон-Барченко.


[Закрыть].

Взгляды Барченко не были чисто книжными или умозрительными. Он имел некоторый опыт путешествий на Восток, когда в течение четырех лет с 1905 по 1909 год скитался как по азиатской части Российской империи, так, видимо, и за границей. Публикации в журнале «Русское богатство» его очерков и рассказов, содержавших живые впечатления и непосредственный опыт путешественника, привели и к изданию им отдельной книги «Волны жизни»[380]380
  Барченко А. В. Волны жизни. – СПб., 1914.


[Закрыть]. Действие нескольких историй из сборника развивается даже в Канаде и США, в частности на Миссисипи, что говорит о богатой фантазии автора.

Эти ли скитания, чтение ли трудов Блаватской и д’Альвейдра, или просто собственный ход мыслей окончательно убедили Барченко в реальности существования пещерной области Шамбалы-Агарты, населенной всемогущими телепатами? Оттуда, по его мнению, время от времени махатмы рассылают во все концы мира (как с путниками, так и в виде телепатических откровений) духовное и политическое наставничество царям и вождям народов.

«Синтетический метод» или «древняя наука» – в послании к бурятскому востоковеду Гомбожабу Цыбикову[381]381
  Гомбожаб Цэбекович Цыбиков (1873–1930) – путешественник, этнограф, востоковед, буддолог, государственный деятель и деятель образования Российской империи, СССР и МНР, переводчик, профессор. Первый известный фотограф Лхасы и Центрального Тибета, автор описания путешествия в 1899–1902 годах в Тибет «Буддист-паломник у святынь Тибета» (Петроград, 1919).


[Закрыть] Барченко называет ее «Дюнхор», обозначает значком и даже связывает с секретными оргиастическими практиками тантристов.

«Самым сильным, самым неоспоримым и убедительным орудием в этом может послужить подтверждение, что Восток до сих пор владеет в неприкосновенности не только случайно уцелевшими практическими формулами тантрической науки, но и всей разумно обосновывавшей ее теорией [382]382
  ГАРБ. Ф. 1 (П). Оп. 1. Д. 966. Л. 25


[Закрыть], – пишет он.

Уверенный в практической ценности «древней науки», Барченко проводит в 1911 году опыты по выяснению природы телепатии, или, как тогда говорили «мозговых лучей». В статье 1911 года «Передача мысли на расстояние» Барченко писал: «Не так давно наука совершенно отвергала возможность воздействия на расстоянии одного человека на другого, в форме угадывания мыслей, воспроизведения задуманных образов, звуков и т. п., относя все это к области суеверия или фокусов. Однако обилие случаев подобного характера, зарегестрированных отдельными наблюдателями заставило с течением времени отнестись к этим явлениям серьезно»[383]383
  Барченко А. В. Передача мысли на расстояние (часть I) // Природа и люди, 1911. – № 31.


[Закрыть]. Освещая историю изучения телепатии, Барченко считал важным сослаться на французский опыт: «В марте 1904 г. проф. Шарпантье делал доклад Парижской Академии наук о распространении N лучей по нервным путям, причем сообщил, что если N направить на часть черепа против мозгового центра слуха, обоняния, зрения и т. п., то восприимчивость органа соответствующего чувства к самым тонким раздражениям сильно возрастёт. То же происходит при падении N непосредственно на самый орган чувств»[384]384
  Там же.


[Закрыть]. Что удивительно, на страницах популярного журнала «Природа и люди» Александр Васильевич описывает оригинальный шлем собственной конструкции, используемый им для телепатических опытов. «В качестве приемника и прожектора физиологических N (лучей– О. Ш.), я пользовался медной пластиной «а» (рис. 8), соответствующей положению зрительного центра в обеих затылочных долях мозга, и пластинкой «в», покрывающей центры запоминания смысла слов, произнесенных и написанных. Вся остальная часть черепа защищена алюминием в 0,5 mm толщиной. Края пластинок и алюминия снабжены проколами, по которым обшиты шелковой лентой по такому же шнуру, так что края металла обведены шелковым валиком. Этими валиками края плотно приметываются друг к другу, составляя полный «шлем», охватывающий голову»[385]385
  Барченко А. В. Передача мысли на расстояние (часть II) // Природа и люди, 1911. – № 32.


[Закрыть].

В 1913 году в журнале «Природа и люди» вышел и роман Барченко «Доктор Черный». Написанный талантливо и увлекательно, по интриге и стилю он был вполне сравним с переводами Конан Дойля и Джозефа Конрада. Протагонист повести доктор Черный исследует N-лучи, которые испускает человеческий мозг. Обстановка таинственности и сочный язык сулили автору успешную литературную карьеру. А сюжет касался тем, которые потом автор будет исследовать в своей последующей жизни – в общем-то, чрезвычайно закрытой.

Один из героев повести Барченко «Из мрака», вспоминая о дорогах Азии, восклицает: «Вы увидите совсем новую жизнь! Будете сталкиваться с племенами, история и происхождение которых до сих пор остается для науки загадкой. Вы увидите своими глазами настоящих факиров. За одно это можно отдать десять лет жизни!»[386]386
  Барченко А. В. Из мрака. – М., 1991. – С. 75.


[Закрыть] – в целом это и было кредо доктора Барченко. И в дальнейшем он не раз пускался на поиски чудесного. Однако, не вдаваясь в тонкости сюжета, укажу еще на один мотив, который в будущем разовьется и станет для искателя принципиальным. Вот что писал Барченко в своей повести: «“Близок день, – взволнованно ответил он наконец, – близок день, когда наука вместе с отдельными ее представителями, уже поднявшими голос, должна будет признать, что эти жалкие племена – не что иное, как выродившиеся потомки чудовищно давно отживших одряхлевших рас, сошедших с земной арены, на которой они играли когда-то нашу роль, как в смысле численности, так и в смысле… – доктор умолк на минуту, – степени развития”»[387]387
  Там же. – С. 109.


[Закрыть].

Прототипом доктора считали русского мистика Петра Успенского, путешествовавшего по Индии искателя «древней истины», члена адьярского Теософского общества, создателя оригинальной мистической теории. Само начало повести связано с тем, что ее герой стремится уйти от слежки охранки и ему оказывает спасительное покровительство доктор Черный, экзотический персонаж, чем-то напоминающий капитана Немо.

«Мои поиски о мистических учениях нашли выражение в “Докторе Черном”. В этом романе я выдвигал идею о существовании в замкнутых общинах Тибета остатков доисторической культуры и ее хранителей, глубоко посвященных в знания древней науки, и наивно проводил параллели между этими остатками и новейшими изысканиями европейской науки»[388]388
  ЦА ФСБ, Д. Р-23405. Из протокола допроса Барченко А. В. от 10 июня 1937 года.


[Закрыть], – вспоминал Барченко.

Темы мистики и революции в сочинении «Доктор Черный» были чрезвычайно переплетены – как и в жизни самого автора. Время для подобных переплетений было подходящим. Тем более что часть его рассказов была опубликована в журнале Владимира Галактионовича Короленко «Русское богатство». Жена Короленко, Евдокия Семеновна Ивановская, была террористкой-народоволкой, хорошо известной охранному отделению. Впрочем, в «Народную волю» входили буквально все ее братья и сестры, дети тульского священника. Само издание ее мужа занимало при этом позиции либерального народничества. Отдел философии в «Русском богатстве» возглавлял известный петербургский доктор Павел Васильевич Мокиевский. Помимо этой должности, он еще был членом комиссии по проверке способностей медиума Яна Гузика, того самого, которого приглашал к себе на квартиру Николай Рерих.

Мокиевского знал весь писательский Петербург, и его часто называли «литературным доктором», так как к нему и обращались за врачебной помощью в первую очередь литераторы, и в том числе авторы «Русского богатства».

Кроме таланта терапевта, у Мокиевского имелись способности гипнотизера. «Научное исследование гипнотизма началось недавно, так что по этим вопросам не установилось еще прочно выработанной терминологии; выражения “животный магнетизм”, “вызванный сомнамбулизм” и “гипнотизм” употребляются различными авторами для обозначения одного и того же явления; соответственно с этим и выражения “сомнамбулический сон”, “магический сон” и “гипнотический сон” тоже употребляются как тождественные»[389]389
  Бони А. Э. Гипнотизм. – СПб., 1888. – С. 142.


[Закрыть], – писал Мокиевский в примечании к труду профессора Бони «Гипнотизм». С другой стороны, влиятельный Мокиевский был известен и своей филантропической деятельностью. Он часто приходил на помощь тем запутавшимся в революционном угаре студентам, которым грозили тюрьма и ссылка.

Одним из них был Глеб Бокий. В дореволюционной России этот большевик не раз подвергался арестам, из-за чего так и не смог окончить Горный институт. Он проявлял чудеса конспирации, выдумывал коды для секретной переписки большевиков, создавал подпольные явки под видом столовой для малоимущих студентов. Однажды, когда ему в очередной раз грозил срок, его старший покровитель помог студенту. Мокиевский внес за него три тысячи рублей, под залог которых Бокий был выпущен на свободу.

Но дело только этим не закончилось. В 1909 году Мокиевский рекомендовал Бокия членам ордена розенкрейцеров – для вступления в ложу. Это не требовало личного присутствия новичка. Но по протоколу для вступления его кандидатура должна была быть тайно одобрена. Среди тех, кто поддержал его вступление, был Барченко. «И, хотя мне Барченко известен не был, он обо мне, как об одном из учеников Мокиевского, знал»[390]390
  ЦА ФСБ РФ. Дело Р-8467. Из протокола допроса Бокия Г. Б. от 15 августа 1937 года (дополнительно). Л. 53.


[Закрыть], – уточнял Бокий в 1937 году на допросе, из протокола которого мы и узнаем, что Барченко был членом этого тайного ордена. Да, было бы странно, если бы, исследуя паранормальное и стремясь открыть тайну будущего с помощью гадания, Барченко не принадлежал к тайным сообществам Петербурга. Более того, он был авторитетным в этих обществах лицом. До революции он также посещал тайное общество «Сфинкс», а с некоторых пор подумывал и о создании собственной ложи из числа единомышленников и близких по духу людей.

2

Интерес советских вождей не только к экзотическим взглядам Барченко, но и к его идее о всемогуществе телепатии, гипноза и тайных учений объясняется их надеждами осуществить революцию на Востоке. Это было время надежд науки, связывавшихся с открытием в человеческом мозге особых способностей, раскрытием тайн телепатии и каких-то неведомых ресурсов. А Александр Барченко являлся в тот момент в России, наверное, самым авторитетным и увлеченным автором и исследователем. Он вспоминал: «В своей мистической самонадеянности я полагал, что ключ к решению социальных проблем находится в Шамбале-Агарте, в этом конспиративном восточном очаге, где сохраняются остатки знания и опыта того общества, которое находилось на более высокой стадии социального и материально-технического развития, чем общество современное.

А поскольку это так, необходимо выяснить пути в Шамбалу и установить с нею связь. Главным для этого могли быть люди, свободные от привязанности к вещам, собственности, личного обогащения, свободные от эгоизма, то есть достигшие высокого нравственного совершенства»[391]391
  ЦА ФСБ РФ. Р-23405. Протокол допроса Барченко А. В. от 10 июня 1937 года.


[Закрыть].

Заметим, в ранние революционные годы лекционные выступления Барченко для матросов Балтфлота были столь зажигательны, что группа революционных моряков даже выразила желание вместе с ученым пробиваться с боями в Тибет и, достигнув Шамбалы, установить связь с великими вождями мира. Моряки направили письма в ряд инстанций, в том числе и в Народный комиссариат иностранных дел. Но ответа так и не получили[392]392
  АВПР. Ф. 100. Оп. 1. П. 1. Д. 1. Л. 8.


[Закрыть].

Так же как и его герой доктор Черный, доктор Барченко стремился открыть таинственные N-лучи. Эти опыты и привлекли к нему внимание профессора Бехтерева. В 1920 году Барченко был приглашен в Петроградский институт изучения мозга и психической деятельности для выступления на Ученой конференции, а его доклад «Дух древних учений» в поле зрения современного естествознания был признан достойным опубликования в «Известиях института». Эта трибуна была когда-то придумана Бехтеревым, считавшим, что обмен мнениями, которые сегодня показались бы научному миру еретическими, может быть продуктивен.

Психолог и психиатр член-корреспондент АМН СССР Леонид Васильев[393]393
  Васильев Леонид Леонидович (1891–1966) – российский психофизиолог. Окончил естественное отделение Петербургского университета. Завлаб физиологии в Институте мозга. Профессор физиологии и зоорефлексологии. В 1932 году начал исследования для выяснения возможности телепатии.


[Закрыть], впоследствии выпустивший в СССР две книги, посвященные паранормальным явлениям[394]394
  Васильев Л. Л. Таинственные явления человеческой психики. – М., Госполитиздат, 1959; Васильев Л. Л. Внушение на расстоянии. Заметки физиолога. – М., Госполитиздат, 1962.


[Закрыть], писал о Бехтеревских собраниях так: «Главная особенность этой комиссии состояла в том, что в ее состав входили как представители от науки, так и адепты оккультизма – спириты (Нилов, Лобода, врач Яблонский), теософы (Лихов, он же комендант здания института, в квартире которого комиссия и собиралась), реже бывали и еще другие оккультисты (Погорельский, тоже врач, Антоновский, биолог и журналист Барченко)…»[395]395
  Цит. по: Андреев А. Оккультист Страны Советов. – М., 2004. – С. 123.


[Закрыть]

Однако в 1921 году Барченко резко обрывает всё. И уезжает в Мурманск. Возможной житейской причиной было то, что Петроград в 1921 году мерз и голодал. А в Мурманске ученому обещали важную и хорошо оплачиваемую административную должность. Но, зная идеи, волновавшие Барченко, можно сказать, что поездка на Север России стала результатом не только бытовых трудностей. Это было продолжением поисков, всегда занимавших его мысли.

3

Наряду с Шамбалой и Агартой, существовала и еще одна территория, которая на протяжении столетий гипнотизировала европейских мистиков. Идейным компасом для них служил маркиз д’Альвейдр, указывавший северное направление как наиважнейшее в мистической географии. Так, рассуждая о находящихся в «подземных кельях таинственного народа двиджасов», д’Альвейдр сообщал об интеллектуальной мощи их наставников: «Все ими открыто, даже универсальная гармония, производящая земные времена года, и восходящие миграции душ через Северный полюс, эту ненаходимую гору “Меру”, этот неразгаданный “Эльбордж”[396]396
  Имеется в виду иранский Эльбурс (не путать с Эльбрусом), здесь автор использует это название как символ недоступности.


[Закрыть] ведаических книг»[397]397
  Сент-Ив д’Альвейдр, Генон Рене. Между Шамбалой и Агартой. – М., 2005. – С. 59.


[Закрыть].

Вера, что на Севере есть особый мистический центр мира, заповедный оккультный Эдем человечества, стала для крайне правых политических деятелей Европы и Америки своеобразным краеугольным камнем. Наиболее емко позиции этой специфической веры изложил ректор Бостонского университета профессор сравнительного богословия Уильям Ф. Уоррен в труде «Найденный рай на Северном полюсе», опубликованном в 1885 году. Этот американский автор помещал на Северном полюсе и Райский сад, и Гиперборею, и Атлантиду. Он полагал, что под именами разных мифических земель в народных легендах сокрыта память о некогда населенном далеком северном континенте или острове, где первоначально и был создан человек.

«Старые богословы были приучены называть Адама и Еву “протопластами”, возможно, что на их древней полярной прародине наука сможет все же обнаружить священную тайну всей “протоплазмы”. Наш новый интерес к одной из земных полярных областей придает новое значение противоположности между обеими полярными областями»[398]398
  Уоррен У. Ф. Найденный рай на Северном полюсе. – М., 2003. – С. 304.


[Закрыть], – писал Уоррен.

Наиболее емко его идеи комментирует Умберто Эко: «Как воинствующий антидарвинист, он объяснял, что никакой эволюции от низших существ к ныне живущему человеку не было, а происходило как раз обратное: первые обитатели полюса были прекрасны и жили долго, и только после потопа, с наступлением Ледникового периода они переселились в Азию, где и превратились в несовершенных людей нашего времени. Полярные земли в доисторическую эпоху отличались солнечным и умеренным климатом, а инволюция вида произошла под воздействием холода азиатских степей»[399]399
  Эко У. История иллюзий: легендарные места, земли и страны. – М., 2017. – С. 226.


[Закрыть].

Даже индийский националист Бал Гангадхар Тилак опубликовал в 1903 году в Пуне книгу «Арктический дом в ведах». Он активно цитировал Уоррена, утверждая, что Северный полюс был первоначальным домом ариев в предледниковый период, который они и должны были покинуть из-за ледяного потопа около 8000 года до н. э., чтобы эмигрировать в северные части Европы и Азии. В качестве аргументов Тилак ссылался на отрывки из персидской Авесты, ведическую хронологию, ведические гимны.

Гипнотическое влияние этих теорий и указаний Сент-Ив д’Альвейдра привело к тому, что Барченко стал одержим идеей о том, что именно с севера (якобы прародины белой расы) происходило расселение ариев в Европу. Но почему же именно недостижимый север казался той самой территорией, где когда-то находился утерянный рай мистиков?

Еще со времен древнегреческого морехода Пифея, в IV веке до н. э. отправившегося на поиски северного острова или страны на севере Древней Европы, эти ледяные пространства были окружены ореолом таинственности. Называли их «ультима Туле», то есть «крайняя, последняя Туле (Фуле, Фула)». В 1536 году на знаменитой карте Charta Marina картограф и архиепископ Упсалы Олоф Магнус изобразил Туле как остров, с трех сторон охраняемый химерами. Немецкий филолог И. К. Аделунг (1732–1806) считал, что это название происходит от местного «Ту-Ал» («Северная земля»). Умберто Эко пишет, что «миф об острове Фула со временем слился с мифом о гипербореях»[400]400
  Там же. – С. 224.


[Закрыть].

Имя гипербореев, этих северных аборигенов, происходило от греческой Гипербореи – страны на крайнем севере, буквально – «дальше северного ветра Борея», иначе называемой Арктидой и Арктогеей. Впервые упоминание об этой северной стране мы находим в «Географии» Страбона.

Различные авторы отождествляли Туле то с Исландией, то с Фарерскими островами, то даже с районом Тронхейма в Норвегии, Гренландией и Лапландией.

При этом Лапландию европейские мистики считали прибежищем медиумов нордических народов и, следовательно, древних посвятительных традиций доисторического времени. В этом смысле любопытен пассаж из книги Даниэля Юэ «Новые записки по истории картезианства», который приводит французский исследователь Поль Арно. Там опровергается дата смерти французского философа Декарта, скончавшегося в 1650 году в Стокгольме. Ссылаясь на сообщение французского посла в Швеции, Юэ сообщает нам, что в действительности «…Декарт не умер, что он удалился в одиночестве в Лапландию, чтобы познакомить естествоиспытателей страны с магическими науками и посвятить себя руководству Братством Розы и Креста»[401]401
  Arnold P. La rose + croix, Et ses rapports avec la franc-maconnerie. Essai de synthese historique. – Paris, 1970. – P. 149.


[Закрыть].

Такого рода сообщения питали предположение Барченко, что, возможно, в Лапландии действительно сохранились следы древней цивилизации Заполярья. Эта причина и заставила его отправиться в 1920 году в Мурманск, где он работал в должности профессора Института краеведения, его заведующего и организатора просветительского дела[402]402
  Государственный архив Мурманской области. Ф. 54. Д. 110. Л. 42.


[Закрыть].

Мурманск стал его опорной точкой на пути и к тайнам Севера, и к кабинетам первых лиц в Москве. Ведь поездка на Кольский полуостров сделала Александра Барченко сотрудником Всесоюзного совета народного хозяйства, главой которого был Феликс Дзержинский, «коему я был подчинен по линии моей последней службы на Севере (я был председателем Научного совета Мурманского Совнархоза)»[403]403
  Архив О. Петровой-Пригожиной. Письмо А. В. Барченко к А. Н. Петрову от 31 марта 1934 года. Л. 22.


[Закрыть], как подчеркивал Барченко в своей переписке.

Одновременно с научным администрированием Барченко устремляется и на практические поиски древней северной цивилизации. Так, он сообщает, что был «командирован на побережье Ледовитого океана и в Лапландию для обследования явления, известного под именем “меряченье”»[404]404
  ГНАРБ. Ф. 1(П). Оп. 1. Д. 966. Л. 33.


[Закрыть]. Это была форма психоза, или так называемой арктической истерии, впервые описанная еще в царское время ссыльным врачом и большевиком Мицкевичем: «Болеют какой-то странною болезнью в Нижне-Колымской части до 70 человек. Это их бедственное страдание бывает более к ночи, некоторые с напевом разных языков, неудобопонятных; вот как я каждодневно вижу 5 братьев Чертковых и сестру их с 9 часов вечера до полуночи и далее; если один запел, то все запевают разными юкагирскими, ламаутскими и якутскими языками, так что один другого не знает; за ними их домашние имеют большой присмотр»[405]405
  Мицкевич С. М. Мэнерик и эмириченье. Формы истерии в Колымском крае. – Л., 1929. – С. 29.


[Закрыть].

Эти психические состояния характерны для жителей Русского Заполярья: они, кстати, встречаются и сейчас. Из документов Барченко не вполне ясно, что же ему удалось выяснить на сей счет, хотя он и выступал потом с докладом именно об этом на Ученой конференции Бехтеревского института. Доклад не сохранился.

Гораздо более известно о поездке Барченко и членов его группы в район Ловозера-Сейдозера в конце лета 1922 года.

4

В архиве Светозара Барченко есть письмо от 3 января 1961 года от Элеоноры Месмахер. В этом документе супруга астронома Александра Кондиайна – сподвижника Барченко, сообщает важные подробности экспедиции вглубь Кольского полуострова. Элеонора приводит отрывок из дневника своего мужа: «Четвертое продолжение дневника (таких книжечек было несколько. Сохранилась только одна).