Текст книги "Забытые герои войны"

«Москву не взять!»

В октябре 41-го кавгруппа Доватора в составе 16-й армии Западного фронта вела ожесточенные оборонительные бои на шоссе Белый – Ржев, прикрывая отход стрелковых частей на волоколамском направлении. Затем она провела ряд наступательных боев в районах Истринского водохранилища и Солнечногорска. Как подчеркивается в боевой характеристике на генерала Доватора, в этих боях Лев Михайлович показал: «хорошие знания природы общевойскового боя, твердо управлял подчиненными частями. При ведении боевых действий в тылу противника Доватор не терялся в сложной обстановке, принимал взвешенные, целесообразные решения. Стремился выполнять поставленные боевые задачи с минимальными потерями в личном составе. Проявлял разумную инициативу и умело организовывал взаимодействие родов войск и частей корпуса».

Маршал К. К. Рокоссовский, вспоминая те дни, напишет: «Первым в район севернее Волоколамска вышел кавалерийский корпус под командованием Л. М. Доватора. Кавкорпус, правда сильно поредевший, был в то время внушительной силой. Его бойцы и командиры неоднократно участвовали в боях, как говорится, понюхали пороху. Командный и политический состав приобрел уже боевой опыт и знал, на что способны воины-кавалеристы, изучил сильные и слабые стороны противника.

Особенно ценной в тех условиях была высокая подвижность корпуса, позволявшая использовать его для маневра на угрожаемых направлениях, конечно, с соответствующими средствами усиления, без которых конники не смогли бы бороться с вражескими танками.

Хорошее впечатление произвел на меня командир корпуса Лев Михайлович Доватор, о котором я уже слышал от маршала Тимошенко. Он был молод, жизнерадостен, вдумчив. Видимо, хорошо знал свое дело. Уже одно то, что ему удалось вывести корпус из окружения боеспособным, говорило о талантливости и мужестве генерала».

Командарм Рокоссовский поставил тогда кавгруппе Доватора следующую задачу: организовать оборону на широком фронте севернее Волоколамска, вплоть до Волжского водохранилища. И спешенные кавалеристы Льва Михайловича отбили все атаки.

В конце октября кавгруппу Доватора перебросили на помощь 316-й стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова. Немцы, овладев Волоколамском, тогда попытались перехватить шоссе восточнее города, идущее на Истру. Но враг был остановлен вовремя подоспевшей 50-й кавдивизией генерала И. А. Плиева.

После провалившегося октябрьского наступления немцев на Москву на фронте наступило кратковременное затишье. И пока враг перегруппировывал свои силы, на Красной площади столицы 7 ноября 1941 года состоялся знаменитый исторический парад. Принимали в нем участие и кавалеристы Л. М. Доватора: «По Ленинградскому шоссе со стороны Волоколамска двигалась кавалерия. Это были кавалеристы генерала Доватора. Прямо с передовых позиций ехали они на парад. Рослые сухоголовые кони, закудрявленные инеем, казались седыми. Они настороженно косились на серые затемненные громады зданий. Всадники в длинных, свисающих до стремян шинелях не имели обычного щегольского вида. Но, несмотря на утомительный переход, кавалеристы были веселы…»

После парада они сразу же отправились на фронт…

В середине ноября началось новое наступление на столицу. Положение складывалось более чем серьезное. Например, на западном направлении немцам удалось подойти к Москве на расстояние восьмидесяти километров. Вот как об этом писал маршал Г. К. Жуков: «С утра 16 ноября вражеские войска начали стремительно развивать наступление из района Волоколамска на Клин. Резервов в этом районе у нас не оказалось, так как они по приказу Ставки были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара, где и были скованы противником.

В тот же день немецко-фашистские войска нанесли мощный удар в районе Волоколамска. На истринском направлении наступали две танковые и две пехотные немецкие дивизии. Против наших 150 легких танков немцы бросили 400 средних танков. Развернулись ожесточенные сражения. Особенно упорно дрались стрелковые дивизии 16-й армии: 316-я генерала И. В. Панфилова, 78-я полковника А. П. Белобородова и 18-я генерала П. Н. Чернышева, отдельный курсантский полк С. И. Младенцева, 1-я гвардейская, 23, 27, 28-я отдельные танковые бригады и кавалерийская группа генерал-майора Л. М. Доватора. <…>

Бои, проходившие 16–18 ноября, для нас были очень тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями.

Но глубоко эшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона и хорошо организованное взаимодействие всех родов войск не позволили противнику прорваться через боевые порядки 16-й армии. Медленно, но в полном порядке эта армия отводилась на заранее подготовленные и уже занятые рубежи, где вновь ее части упорно дрались, отражая атаки гитлеровцев».

23 ноября противник занял Солнечногорск и Клин. Войска 16-й армии хотя и оказывали упорное сопротивление, но все-таки с потерями откатывались вдоль Ленинградского шоссе. 24-го бой шел на окраине малоизвестной деревни Пешки, всего в 169 километрах от Москвы. Немцы, уже успевшие подтянуть туда резервы, могли в любое время перейти в наступление и смять наспех созданную оборону наших войск. Тогда-то и было принято совершенно резонное решение наступать на врага, чтобы навязать ему свою волю, расстроить его планы и хотя бы на сутки задержать в Пешках. А на следующий день появилась знаменитая записка-приказ командующего 16-й армией: «25.11.41. 13.20. Тов. Доватор! На Вас смотрит вся Европа! Есть возможность отличиться! Надеюсь на то, что Вы решительным, быстрым контрударом с танками восстановите положение в Пешках. На остальных участках фронта – обороняйтесь. Рокоссовский». Секретный документ тут же был доставлен командиру 2-го гвардейского кавкорпуса генералу Л. М. Доватору, который красным карандашом в углу размашисто написал: «Европа не Европа, а немцы узнают, что Москву не взять! Доватор».

Уже 11 декабря 41-го 2-й гвардейский кавалерийский корпус был переброшен в район Кубинки. Сто пятьдесят километров кавалеристы под командованием Льва Михайловича шли по немецким тылам, преследуя их отступающие части. А 19-го они вышли к реке Рузе. Накануне, 17-го, генерал Л. М. Доватор был освобожден от должности командира кавкорпуса…

По свидетельству дочери генерала, телеграмму о смерти и посылку семья Доватора получила в один день. Рите Львовне исполнилось тогда 11 лет. Семья генерала (дочь, сын и жена Елена Лаврентьевна) проживала тогда в эвакуации, в маленькой деревушке Варлаково под Челябинском. «Мама, когда получила телеграмму, в которой сообщалось о смерти отца, – вспоминает Рита Львовна, – нам ничего не сказала. Просто по ее поведению мы поняли, что произошло что-то серьезное. Потом она, конечно, показала нам эту телеграмму, но тут же стала говорить, что это ошибка, что нам надо собираться в Москву».

Вдова Доватора поверила в смерть своего мужа только тогда, когда ей передали фотографию, сделанную за несколько минут до начала кремации тела генерала.

А «через два дня (!) после гибели Доватора был подписан Указ Президиума Верховного Совета CССР о присвоении генералу Доватору звания Героя, – рассказывают А. Осокин и А. Корняков. – Такое неслыханно быстрое присвоение свидетельствует о том, что оно было осуществлено по указанию вождя. Причем о том, что награждение произведено посмертно, в нем почему-то не указывалось. Примечательно, что и при публикации 23 декабря 1941 года в центральных газетах этого Указа тоже ничего не говорилось о его гибели. Видно, Сталин этим хотел подчеркнуть, что Доватор стал Героем за боевые результаты своих легендарных рейдов, а не в связи с гибелью. Подтверждением этого является обнаруженный нами в электронном банке ЦАМО «Подвиг народов» документ от 14 февраля 1942 года, из которого следует, что 3 ноября 1941 года Доватор представлялся Военным советом Западного фронта (Жуковым и Булганиным) к ордену Ленина. Однако не включен в Указ, так как ему «Указом от 21.12.1941 года присвоено звание Героя Советского Союза». И тому, вероятно, были веские причины. Неизвестно когда опубликовали в печати сообщение о его гибели. Рита Львовна рассказала нам, что впервые она прочла слова о смерти отца лишь в 1946 году, когда ее брат Саша принес снятый с забора красочный плакат с портретами четырех погибших в бою генералов: Доватора, Панфилова, Ватутина и Черняховского. Семья же узнала о гибели отца, получив в эвакуации телеграмму его боевых товарищей по 2-му гвардейскому кавкорпусу. Удивительно, но семья никогда так и не получила официальную «похоронку» на отца. Поэтому, когда надо было оформлять пенсии его жене и детям, документ о факте и дате его смерти им выдал Наркомат обороны. Сохранились кинокадры прощания с погибшим генералом – по самому высокому разряду в зале ЦДКА. Однако он лежит в гробу в обычной командирской гимнастерке без знаков различия (по непонятной причине он ни разу в жизни так и не надел генеральской формы. (Совпадение или еще одна загадка?) Рядом на подушечках только две единственные полученные при жизни награды – ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Семья на похоронах не присутствовала, т. к. находилась в эвакуации в уральской глубинке».

Парадоксально, что целых 18 лет вдова генерала Доватора добивалась захоронения своего мужа. Она буквально мечтала о том, чтобы у него была обычная могила, на которую она могла бы прийти и поклониться. Ведь у Героя Советского Союза и генерал-майора не было могилы, а урна с его прахом хранилась в спецпомещении крематория. Рита Львовна свидетельствует: «Отец был кремирован на территории Донского кладбища. Урна с его прахом стояла в самом крематории. Я хорошо помню, как мы приходили туда с мамой, нам ключом открывали дверь за черной занавеской. На столе – эта урна, рядом с ней стояли еще урны с прахом Ивана Панфилова и Виктора Талалихина. Мама, жена Панфилова Мария Ивановна и родители Виктора – Василий Иванович и Вера Ивановна Талалихины – вместе ходили по инстанциям и просто выбивали место на кладбище».

Только в 1959 году урны Доватора, Панфилова и Талалихина будут перенесены в тройную могилу на Новодевичьем кладбище, а в 1960-м над ней воздвигнут величественный гранитный памятник «Героям обороны Москвы 1941 года».

Еще более странно, что семье Доватора так и не передали «Золотой Звезды». Как свидетельствует дочь генерала, «ни мама ее не видела, ни я. Поначалу мама еще как-то и где-то пыталась выяснить, почему нас решили оставить без этой медали, а потом все забылось. Вы знаете, и в войну, и после мама все больше решала бытовые проблемы. Мы, конечно, получали пособие за отца, но жили очень тяжело, и хозяйственные заботы нас просто одолевали».

После гибели Доватора его подчиненные возили вдове и детям котелки с перловой кашей и сухари. Пока кавкорпус стоял под Москвой, они, как могли, заботились о семье любимого ими командира. Рита Львовна до сих пор помнит, как «приезжали эти взрослые, суровые мужчины с обветренными лицами, в папахах, бекешах. Прижмут меня к себе, оцарапают мое лицо орденами и медалями и плачут. Вот эти плачущие казаки на всю жизнь остались в моих воспоминаниях».

Генерал Доватор воевал с немцами всего лишь пять месяцев. Но за этот весьма короткий срок он нанес им весьма ощутимый урон и заставил отступить от Москвы.

Примечания

Автором использованы отдельные факты и эпизоды из следующих источников:

Блюментрит Г. Роковые решения. М., 1958.

Буняева Н. Неустрашимый Доватор. «Вечерний Ставрополь». 22 июля 2008 г.

Великая Отечественная война в фотографиях и кинодокументах. 1941. М., 1985.

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1985.

Карель П. Восточный фронт. Выжженная земля. Книга 1. М., 2009.

Косова Е. С шашкой на танк: неустрашимая кавалерия Льва Доватора. «Аврора», 19 декабря 2011 г.

Комкоры. Великая Отечественная. Военный биографический словарь. Том 2. М., 2006.

Ортенберг Д. Сталин, Щербаков, Мехлис и другие. М., 1995.

Осокин А., Корняков А. Неизвестный генерал Доватор. МК № 26168 от 20 февраля 2013 г.

Плиев И. А. Кавалеристы в боях за Москву. Битва за Москву. М., 1966.

Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1997.

ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 682523. Д. 10. Л. 12, 12 об.

ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 10169сс. Д. 9. Л. 684–686.

Чанышев И. Александр Невский № 4, или Закрытие одного «открытия». «Экран», № 8, 1994.

Ярцева М. Военные дороги генерала Доватора. «Тверская жизнь», 17 мая 2013 г.

Неповторимый воздушный бой

«Сбил 9 немецких бомбардировщиков»

По своим масштабам, задействованным силам и средствам, напряженности и результатам битва на Курской дуге (5 июля – 23 августа 1943 г.) является одним из ключевых сражений Второй мировой войны. На второй день этой битвы свой подвиг совершил летчик-истребитель А. К. Горовец. В донесении политического отдела 2-й воздушной армии, которой тогда командовал генерал Степан Акимович Красовский, говорилось: «Выдающийся героический поступок совершил заместитель командира эскадрильи 88-го гв. иап гвардии лейтенант, член ВКП(б) тов. Горовец. Он один в неравном бою с самолетами противника сбил 9 самолетов Ю-87. Сам тов. Горовец, будучи смертельно ранен в этом бою, погиб смертью героя, не дойдя 4 км до своего аэродрома. Этот бой советского богатыря с восхищением наблюдали наземные войска, которые и подтвердили результат этого боя».

До развала Советского Союза вроде бы никто и никогда не сомневался в совершенном геройском поступке летчика. Кстати сказать, тогда еще были живы однополчане и товарищи Горовца, свидетели и очевидцы того воздушного боя. Но прошли десятилетия, и почва под подвигом Александра Константиновича вдруг закачалась. Возникли сомнения, затем предположения, а потом и утверждения, что Горовец не мог сбить столько самолетов в одиночку, в одном воздушном бою. Все это элементарная советская пропаганда и не более того… Например, авторы книги «Авиация в битве над Орловско-Курской дугой», поработав с архивными документами и проведя собственное расследование, пишут: «Без преувеличения можно утверждать, что практически во всех советских книгах, посвященных Орловско-Курской битве, тем более описывающих действия авиации в ней, рассказывается о подвиге лейтенанта А. К. Горовца. Действительно, есть о чем рассказывать: зам. командира эскадрильи 88-го гв. иап в одном бою уничтожил девять неприятельских самолетов. Подобной результативности, согласно советским источникам, не удалось добиться ни одному нашему летчику ни до, ни после рассматриваемых событий. Поскольку неоднократно высказывались сомнения в достоверности гибели столь большого количества пикировщиков в одном бою, постараемся восстановить ход событий.

Утром для патрулирования в районе Яковлево-Дмитриевка вылетела группа из 17 Ла-5 88-го гв. иап, ведомая командиром полка. Около 8 ч советские истребители вступили в воздушный бой с большой группой Ju.87, насчитывающей до 50 машин. «Юнкерсы» уже встали в круг для бомбометания с пикирования. Заметив советские истребители, неприятельские самолеты стали уходить на свою территорию, поспешно сбрасывая бомбы.

«Лавочкины» устремились в погоню. При приземлении наши летчики доложили об уничтожении пяти Ju.87, трех Bf.109, а также одного Hs.126, производившего разведку в районе Яковлева. Из боевого вылета не вернулся один Ла-5 лейтенанта Горовца, судьба которого некоторое время оставалась неизвестной. Только 9 июля «земля» сообщила о гибели летчика.

В это время в штаб 8-й гв. над поступило донесение от одного из соединений наземных войск о воздушном бое одиночного Ла-5 с большой группой немецких самолетов. Герой-летчик с близкой дистанции обстреливал «юнкерсы», были хорошо видны черные следы от падения самолетов. Над данным районом кипели горячие бои, и на ограниченном участке земли валялись обломки девяти немецких самолетов. Так возникла гипотеза – всех их уничтожил один краснозвездный истребитель. После ряда уточнений сомнений больше не оставалось: А. К. Горовец и был тем героем, который самоотверженно сражался и из схватки не вернулся. <…>

Сразу оговоримся, что найти эти свидетельства наземных войск в архивах Министерства обороны авторам не удалось. Нет упоминания о подвиге летчика в оперсводках авиационных полков и дивизий, а также воздушной армии, составленных «по горячим следам». Нелишне отметить, что в этот день только летчики 88-го гв. иап заявили о пяти сбитых Ju.87, в то время как общий счет всей дивизии за день составил, по разным данным, от 16 до 18 «лаптежников». И это без учета побед, занесенных впоследствии на счет Горовца, а также других соединений 2-й воздушной армии!

Памятник А. К. Горовцу в г. Витебск

Не подтверждаются результаты воздушного боя показаниями пленных летчиков и списком потерь 4-го воздушного флота. Немецкое авиационное объединение за 6 июля, как уже отмечалось, недосчиталось сбитыми и поврежденными десяти Ju.87, из которых четыре машины стали жертвами истребителей. Даже если немецкие данные не учитывают всю убыль материальной части, трудно представить себе, будто «вдруг» обнаружится не один десяток неучтенных «штук». Принимая во внимание весьма преувеличенные доклады многих советских летчиков о своих победах, занесение на счет погибшего лейтенанта девяти сбитых самолетов выглядит скорее актом пропаганды, чем отражением реального события.

По всей видимости, оторвавшись от своей группы, Горовец действительно вступил в воздушный бой с большой группой Ju.87 и, вероятно, даже сбил или серьезно повредил несколько самолетов противника, однако закончившийся боезапас заставил Александра Константиновича выйти из схватки, после чего недалеко от своего аэродрома безоружный Ла-5 стал жертвой «мессершмиттов».

Завершая свое повествование о Горовце, авторы книги, правда, не забывают отметить один немаловажный факт: «Накануне битвы А. К. Горовец был достаточно опытным бойцом, провел 72 боевых вылета, имел на счету два сбитых неприятельских самолета и нередко замещал комэска ст. лейтенанта В. И. Мишустина».

К слову сказать, в истории Второй мировой войны А. К. Горовец является единственным советским летчиком, одержавшим столько воздушных побед в одном бою. В других странах аналогичного результата добились только несколько летчиков: Эрих Рудорффер (люфтваффе, 13 воздушных побед в одном вылете) и Дэвид Маккэмпбелл (ВМС США, 9 воздушных побед в одном бою).

И еще один факт. В итоговом отчете 8-й гвардейской истребительной авиадивизии можно найти имена летчиков, сбивших в тех июльских боях 6 и более самолетов. Например, вот данные по 88-му гвардейскому истребительному авиаполку:

«Ст. лейтенант Горовец А. К. … 10 + 1 в группе»

«Ст. лейтенант Беликов О. В. … 8 + 3»

«Ст. лейтенант Пелипченко И. П. … 7 + 3»

Вот по 41-му гвардейскому иап:

«Лейтенант Наумов Н. М. … 9»

«Ст. лейтенант Лобанов А. В. … 8»

«Ст. лейтенант Павлов А. Г. … 7»

«Ст. лейтенант Куманичкин А. С. … 7»

«Ст. лейтенант Семенцов М. И. … 6»

«Ст. лейтенант Кулешов В. К. … 6»

Вот по 40-му гвардейскому иап:

«Капитан Китаев Н. Т. … 6».

Заметим лишь, что все летчики в этом списке старшие лейтенанты. И только двое из них: лейтенант и капитан.

«Драться до победы»

Александр Константинович Горовец родился 12 марта 1915 года в крестьянской семье на хуторе Горовцы Богушевского района Витебской области. После окончания семилетки поступил в Полоцкий лесотехникум. Параллельно с учебой в техникуме занимался в аэроклубе. Затем работал на заводе слесарем. В 1932 году в числе лучших был зачислен в Ульяновскую краевую летную школу, которая в 33-м была преобразована в объединенную школу пилотов и авиатехников. К слову сказать, эта школа только с 1940 года будет подчинена Наркомату обороны, поэтому после ее окончания в 1935 г. А. К. Горовца распределят не в авиачасть, а в аэроклуб города Шахты Ростовской области инструктором.

Только с началом войны Александра Горовца призовут в ВВС Красной армии как младшего лейтенанта запаса из Саратовского аэроклуба. Но, прежде чем попасть на фронт, он еще долго будет учить летать молодых летчиков в качестве опытного инструктора.

В мае 1942 года лейтенант Горовец получает назначение в 166-й истребительный авиаполк (приказом НКО СССР от 21 мая 1943 г. полк преобразован в 88-й гвардейский иап), вооруженный истребителями ЛаГГ-3. А после перевооружения полка на новые самолеты Ла-5 ему достается именная машина с надписью «Эскадрилья Валерия Чкалова». Командиром эскадрильи у Горовца был тогда Василий Иванович Мишустин, Герой Советского Союза. Спустя годы о своем заместителе он расскажет следующее: «Высокий, стройный, с ясным взглядом и открытым лицом, он располагал к себе людей, внушал доверие и уважение. Всем нравились его общительный характер, подтянутость и собранность. Вел он себя просто, скромно, старался быть незаметным и ничем не выделялся среди товарищей. Летчики и техники эскадрильи подружились с ним, полюбили его. Горовец быстро вошел в боевой коллектив.

В те суровые дни наш авиационный полк получал новую материальную часть. Не покладая рук трудились летчики и техники. Осваивали новые машины. Горовец оказался настойчивым и способным учеником. В течение короткого времени он изучил новый самолет, научился хорошо пилотировать его, овладел искусством воздушного боя. Александр нетерпимо относился к недостаткам, какими бы незначительными на первый взгляд они ни казались. Бывало, сделаешь ему замечание за неточную посадку или за слишком крутой вираж, смотришь – через несколько дней летчика уже не узнать, недостаток устранен.

Летом на Северном Кавказе развернулись ожесточенные бои. В них участвовал и наш полк. Наши авиаторы прикрывали наземные войска с воздуха, сопровождали советские бомбардировщики. Мужественно и стойко сражался Горовец. Изо дня в день он совершенствовал свое боевое мастерство, воспитывал в себе железную выдержку и волю к победе. А когда его назначили командиром звена, эти качества он настойчиво прививал своим подчиненным.

За образцовое выполнение боевых заданий многие летчики полка были отмечены правительственными наградами. Ордена Красного Знамени был удостоен и Александр Горовец».

Из наградного листа на командира звена 166-го истребительного авиаполка лейтенанта Горовца А. К.: «Тов. ГОРОВЕЦ Александр Константинович участвует в Отечественной войне с 1.12.42 г. Имеет 34 боевых вылета. Из них: на штурмовку с бомбометанием войск противника совершил 17 боевых вылетов. Штурмовки исключительно эффективные. Им уничтожено: 36 автомашин противника с войсками и грузами, 22 повозки с боеприпасами др. грузами, вывел из строя 1 паровоз противника, уничтожил до 2 взводов пехоты противника.

Имеет 10 вылетов на разведку противника. Сообщаемые сведения о разведке отличаются точностью и всегда доставляются своевременно о противнике. Разведку ведет отлично и доставляет ценные данные.

Осмотрительность в воздухе отличная. Очень внимателен в полетах. Водил группы самолетов на обнаруженную цель и всегда точно выводил их на цель.

Сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков в своем звене отработал отлично. Потерь сопровождаемых самолетов не имел. В воздушных боях показал себя храбрым, мужественным, стойким бойцом. Оказывает товарищескую взаимовыручку в бою. Непрерывно учится тактике ведения воздушного боя.

Участвовал в перегонке самолетов с завода на фронт. Несмотря на сложные метеоусловия на маршруте, свою группу самолетов передал фронту в полной исправности. Потери ориентировки и поломки м/ч не имел. В плену и окружении не был. Находится в строю.

За храбрость и отвагу, проявленные в боях с германским фашизмом, тов. ГОРОВЕЦ достоин правительственной награды – ордена КРАСНОЕ ЗНАМЯ…»

Этот документ подписан командиром полка 5 февраля 1943 года. А если учитывать, что воевать Горовец начал только с 1 декабря 1942 года, то можно сказать, что летчиком он был хорошим, подготовленным, грамотным. О чем говорят и назначение на должность командира звена, и первая боевая награда, и конкретный текст наградного листа.

«Окрыленный наградой, Горовец с еще большей настойчивостью громил врага, – продолжает свой рассказ В. И. Мишустин. – Помню, вылетели мы с группой в составе 20 самолетов. За линией фронта увидели около тридцати гитлеровских бомбардировщиков. По сигналу командира полка майора Римши ринулись в атаку. Одним из первых наносил удар Горовец. Противник не выдержал наших стремительных атак и обратился в бегство, беспорядочно сбросив бомбы на головы своих войск. В этом бою было сбито 4 фашистских самолета. Один из них уничтожил Александр Горовец.

Важным событием в жизни всех летчиков стало вручение авиаполку гвардейского знамени. На состоявшемся в июне 1943 года партийном собрании кто-то из офицеров спросил Горовца:

– Что ты будешь делать, если встретишься с десятком гитлеровских самолетов?

– Известное дело, драться до победы.

– И не дрогнешь?

– Не дрогну, пока руки держат штурвал, а в груди бьется сердце, – ответил он твердо и решительно. Никому из нас в голову не пришло тогда, что этим словам суждено сбыться».